Гобболино — ведьмин кот

Глава 5. Приют

Хозяйка фермы позвала мужа, и он спустился вниз.

— У меня исчезли сливки, — сказала хозяйка, — нитки в моем вязанье перепутаны, и посмотри, что написано на полу в маслодельне.

— А что я тебе говорил! — воскликнул хозяин. — Домашние кошки не плавают и не умеют пускать алые и голубые искры из усов. Домашние кошки не завязывают нитки морскими узлами и не крадут сливки из маслодельни. И они не пишут странных вещей на полу. Это — ведьмин кот, и никому от него прока не будет. Я пойду и немедленно его утоплю.

Но когда Гобболино услыхал этот грозный голос и увидал рассерженного хозяина, который с грозным видом тяжелыми шагами приближался к нему, котенок тотчас же выскочил из ящика, рванулся из дверей кухни, промчался по выложенной камнем дорожке, пулей пролетел мимо стогов сена и со всех ног побежал вверх по склону холма.

— Ох, какой же я несчастный, какой же я невезучий кот! — начал всхлипывать Гобболино, когда ферма осталась уже далеко позади, а вершина холма — у него за спиной. — Зачем только я родился ведьминым котенком? Зачем, ох, зачем?

Он так горько плакал, что сперва даже не услышал жалобных звуков, которые доносились из кособокой хижины, стоявшей возле дороги. Но очень скоро плач, сетования и рыдания стали такими громкими, что слезы на глазах у Гобболино высохли сами собой, он подошел и заглянул в открытую дверь, чтобы узнать, какая стряслась беда.

Более убогого дома котенку не доводилось видеть, а посреди комнаты трое ребятишек, по виду братья, пытались увязать все свое имущество в три красных носовых платка. Младенец, высунувшись из корзины, вторил причитаниям старших очень громким и пронзительным криком, и вид у всех четверых был очень несчастный.

Увидев Гобболино, дети тотчас перестали плакать и кинулись к нему.

Средний брат налетел на старшего, младший решил пролезть у них между ног, и получилась куча мала, а младенец вывалился из корзинки и, лежа на полу, стал истошно орать: он понял, что первым ему схватить котенка не удастся, и был очень расстроен.

— Котик милый, котик славный, котик хороший! — закричали все братья хором. Как тебя зовут и откуда ты пришел? Почему ты здесь оказался и почему ты странствуешь по дорогам совсем один?

Гобболино без труда перепрыгнул через лежащих на полу братьев, уложил младенца обратно в корзинку и только потом спокойно сказал:

— Меня зовут Гобболино, я пришел из-за холма, с фермы. Я ищу себе дом, где смогу остаться на веки вечные, ловить мышей, приглядывать за детьми и сидеть у огня.

— Ой, останься у нас! — воскликнули хором братья, но внезапно снова начали рыдать и всхлипывать. — Ох, где же ты теперь останешься! У нас нет своего дома. Мы — сироты, а наша лачуга совсем развалилась. Нам надо идти по белу свету, искать себе новый дом и новых родителей. Ой-ой-ой! Ох-ох-ох!

Гобболино понял, что он и братья — товарищи по несчастью, и, конечно же, начал сочувствовать им от всего сердца. Поэтому он зашнуровал всем троим ботиночки и помог им увязать узелки. Потом взял корзинку с младенцем, первым вышел из покосившейся хижины и повел братьев вперед по широкой дороге. Очень скоро слезы на глазах у детей высохли, они стали гоняться за бабочками, потом собрали по большому букету лютиков и дали их нести котенку.

Дети бегали, прыгали, скакали на одной ножке и наперебой говорили о том. Какую счастливую семью они себе отыщут, какие у них будут добрые отец и мать, какой большой сад и дом: там будет детская, вся уставленная конями-качалками и тысячью разных игрушек, а посреди нее — золотая колыбель для младенца.

— И ты тоже будешь с нами, ты будешь сидеть в нашем доме у огня, наш хороший, милый, славный Гобболино! — восклицали братья. — Ты не покинешь нас никогда-никогда!

Гобболино подумал, что больше всего на свете ему хотелось бы остаться с этими беззаботными детьми, но если ему удастся отыскать для них добрых родителей и дом, где братья смогут жить мирно и счастливо, то как сложится его собственное будущее — дело второстепенное.

Они были такие маленькие и беззащитные, что Гобболино счел своим прямым долгом найти им родителей как можно скорее.

Котенок и братья прошли еще несколько миль, успели устать и сильно проголодаться, но тут увидели высокую каменную стену и в ней — высокие железные ворота. Над воротами было золотыми буквами выбито: «Сиротский приют».

Старшие братья прочли эти слова и восторженно захлопали в ладоши, младенец в корзинке торжествующе заагукал, а сердце у Гобболино затрепетало от радости при мысли о том, что им всем так сильно и так быстро повезло.

Какой я счастливый, какой я везучий кот, сказал он себе и поставил корзинку на землю, чтобы позвонить в колокольчик. Именно это место я и искал. Само собой разумеется, что здесь накормят этих бедных детей и будут к ним добры: если не здесь, то где же еще?

Очень скоро приветливая розовощекая женщина в белом чепце раздвинула створки ворот и всплеснула руками от удивления при виде младенца и трех старших братьев, которые заговорили хором.

— Простите, сударыня, мы — четверо сирот, и наша лачуга совсем развалилась. Мы ищем дом, где к нам будут добры, ищем себе новых отца с матерью, колыбель для младенца и место в кухне у огня для Гобболино, для нашего любимого котенка.

— Боже милостивый! — воскликнула розовощекая женщина, пытаясь заключить в объятия всех четверых сразу. — Заходите, заходите скорее, вам нужно отогреться и поесть горячего супа. У нас здесь сиротский приют, от кого вам еще ждать доброты, если не от нас? И такой чудный котенок, у кого рука поднимется его прогнать? Заходите, заходите, солнце уже садится, детям пора ужинать, а потом ложиться спать.

Братья пошли вслед за розовощекой женщиной, корзинку с младенцем она несла в руках, а Гобболино замыкал шествие.

Вскоре мальчики уже сидели за очень длинным столом вместе с двадцатью четырьмя другими сиротами, и когда Гобболино увидел, с каким удовольствием братья хлебают суп, как часто протягивают тарелки за добавкой и с каким восторгом лупят своих соседей по головам деревянными ложками, он с чувством выполненного долга последовал за воспитательницей в белом чепце. Она отвела его на кухню, где поставила котенку блюдце теплого молока с накрошенной булкой, и благодарный Гобболино вылакал его подчистую.

— Такие славные мальчики! — вздохнула воспитательница. — Любые отец и мать гордились бы ими!

И она рассказал Гобболино, что через несколько дней сам лорд-мэр с супругой должен приехать в приют и выбрать ребенка, чтобы вырастить его как собственного сына. И воспитательница была совершенно уверена, что когда супруга мэра увидит, какие милые мальчики — эти трое новеньких, то непременно возьмет к себе всех троих и младенца в придачу.

— А что до тебя, Гобболино, — продолжала воспитательница, — то нам нужен кот, чтобы приструнить мышей на кухне. Ты можешь остаться у нас, присматривать за сиротами, помогать кухарке и жить, сколько тебе захочется.

Гобболино сказал ей спасибо и был действительно очень благодарен, хотя и сожалел о том, что ему придется расстаться с братьями, к которым он очень привязался. Но котенку нравилось думать о доме, где к братьям будут добры, где новые родители будут о них заботиться и вырастят из них достойных людей. А мне, утешал себя Гобболино, место приютского кота вполне подходит, и хотя у кухарки выражение лица очень кислое, зато воспитательница — сама доброта.

С этими мыслями котенок уснул и спокойно проспал ночь на куске старого ковра, который швырнула ему кухарка, а с раннего утра был уже на ногах и нес вахту возле мышиных нор. Он надеялся, что ко времени, когда повариха спустится на кухню, уже сможет показать, на что он способен.

Ведьмины котята всегда прекрасно ловят мышей.

Для того чтобы поймать мышь, Гобболино достаточно было просто лечь неподалеку от ее норки и превратиться в кусок швейцарского сыра.

И вот — пи-пи-пи, царап-царап-царап! Из-за деревянной обшивки стены показалась мышь, она подергивала кончиком острого носа и нетерпеливо шевелила усами. Мышь чуть отошла от стены и осмотрелась, не видно ли кухарки, но той нигде не было, а совсем рядом на блестящем красном кафельном полу лежал аппетитный кусок швейцарского сыра.

— Пи-пи-пи! — Мышь, дергая носиком, подбиралась все ближе и ближе к сыру, но вдруг Гобболино снова превратился в кота, и на кухне стало одним воришкой меньше; это было доброе дело, потому что мыши крали сиротский пудинг, оставляли грязные следы на всех припасах в кладовой и вообще в хозяйстве от них было почти столько же вреда, сколько от эльфов-проказников.