Голубиная книга. Русские народные духовные стихи XI-XIX веков

Жил на земле храбрый человек Аника-воин.

Много Аника по земле походил,

И много Аника войны повоевал,

И много Аника городов раззорял;

Много Аника церквей растворивши,

И много Аника лик Божиих поругавши,

И много Аника святые иконы переколовши;

Много Аника христианские веры облатынил.

Добирается Аника до начального граду Ерусалиму;

И хочет Аника начальной град Ерусалим раззорити,

И соборную церкву растворити,

И хочет лик Божий поругати,

И святые иконы хочет переколоти,—

И где на воздусе гробница пребывала,

Где демьян-ладан из кадила вон не выходит,

И где горят свечи неугасимы.

И поехал Аника домою,

Садился Аника на доброго коня,

И поехал Аника в чистое поле погуляти,

Начальной град Ерусалим раззоряти.

До половины пути начального граду Ерусалима не доехал:

При пути, при дороге

Анике же чудо объявилось.

У чуда ноги лошадины,

У чуда тулово зверино,

У чуда буйна голова человечья;

На буйной главе власы до споясу.

На то же Аника удивился,

И тому же Аника рассмехнулся.

«Скажи ты мне, чудо, проповедай:

Царь ли ты, царевич, король ли ты, королевич,

Али ты русская могучая удалая поленица?»

Анике же смерть проглаголила:

«Ты, храбрые человек Аника-воин!

Я не царь, не царевич, не король, королевич,

Я и не русская могучая удалая поленица.

Я — гордая смерть сотворенна,

От Господа Бога попущенна

По твою, по Аникину, душу.

Хочу тебя, Аника, искосити,

На мать на сырую землю поразити».

Аника на то же удивился,

Аника тому же рассмехнулся.

«Я прежде про смерть слыхом не слыхал

И видом не видал,

А теперя я пред собою ее вижу.

Сказали мне про смерть,—

Страшна, грозна и непомерна.

Я этою смерти не боюся:

На главу палицу боевую воздыму

И тебя, смерть, я ушибу

И на мать на сырую землю поражу».

И Анике же смерть проглаголила:

«Ты, храбрые человек Аника-воин!

Жил на земле сильной могучий Святигор-богатырь[54],

Жил на земле сильной могучий Молофер-богатырь[55],

Жил на земле сильной могучий и Самсон-богатырь[56]:

И те мне, смерти, покорилися,

И те мне, смерти, поклонилися;

А ты же, храбрые человек Аника-воин,

И не хошь ты мне, смерти, покоритися,

И не хошь ты мне, смерти, поклонитися».

Аника на то же не взирает,

И палицу боевую на главу воздымает,

И хочет смерть ушибити,

На мать на сырую землю поразити.

И смерть вынимала пилы неувидимы

И подпилила у Аники в руцах и в нозях становные жилы.

У Аники в стременах резвые нозе подогнулись,

У Аники белые руцы опустились,

У Аники бело лицо помрачилось,

У Аники очи ясные помутились,

Аники буйна глава долой с плеч покатилась,

И яко пьяныя Аника на коне зашатался.

Упал же храбрые человек Аника-воин

На мать на сырую землю,

Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,

Он смерть матерью родною называет:

«Ты, гордая мать сотворенна,

От Господа Бога попущённа!

Дай ты мне веку на двадцать лет

И домою дай уехать:

Я поеду в дом-от свой, побываю,

И много в дому у меня житья-бытья,

Много злата и серебра.

Я расточу свою казну

По церквам, по монастырям

И по нищеей братии.

Хочу своей душе пользы получити

На втором суду, на пришествии».

Анике же смерть проглаголила:

«Ты храбрые человек Аника-воин!

Твоя казна не трудовая,

Твоя казна пороховая,

И Свят Дух дохнёт,—

Твоя казна прахом пройдет, провалится,

И не будет твоей душе пользы

И на втором суду, на пришествии».

Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,

Он смерть матерью родною называет:

«Ты, гордая мать сотворенна!

От Господа Бога попущенна!

Дай ты мне веку на десять лет,

Домою дай уехать.

Я поеду в дом-от свой, побываю,

У меня в дому много житья-бытья,

Много злата и серебра;

Я с тобою бы казной поделился —

Что тебе надобно, то с меня возьми».

Анике же смерть проглаголила:

«Ты, храбрые человек Аника-воин!

Мрут на земле цари и царевичи,

Мрут на земле короли и королевичи,

Мрут на земле сильны и богаты,

И все православные христиане;

И те бы мне казной поделялись.

Кабы мне со всякого человека казны брати,

Была бы у меня гора золотая накладена

От востоку солнцу и до западу».

Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин1

Он смерть матерью родною называет:

«Ты, гордая мать сотворенна,

От Господа Бога попущенна!

Дай ты мне веку на три года,

Домою дай уехать.

Я поеду в свой-от дом, побываю,

У меня в дому житья-бытья много,

Много злата и серебра;

Я состроил бы тебе соборную церкву,

Я спишу твой лик на икону

И поставлю твой лик в Божию церкву на престоле;

И станут к тебе съезжаться цари и царевичи,

Короли и королевичи,

Сильные и богатые

И все православные христиане.

Станут на тебя Богу молиться

И станут тебе местны молебны служити,

Частой канун говорити,

И станут тебя украшати

Каменьями драгоценными».

Анике смерть же проглаголила:

«Ты, храбрые человек Аника-воин!

Неможно мне строить соборную церковь,

Неможно мой лик писать на иконах,

Неможно мне стоять во Божьей церкви на престоле:

И неможно на меня Богу молиться,

Неможно мне местны молебны служити,

Частой канун говорити,

И неможно меня украшати

Каменьями драгоценными».

Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,

Он смерть матерью родною называет:

«Ты, гордая мать сотворенна,

От Господа Бога попущенна!

Дай ты мне веку на единый час, на единую минуту.

Я поеду в дом-от свой, побываю,

У меня в дому есть отец и мать,

Есть и малые дети,

Есть молодая жена,

Есть и сродники и приятели.

Я с отцом бы, со матерью простился,

Я попросил бы великое благословленье

И благословил бы я своих малых деток,

И простился бы со своей молодой женой

И со сродниками и с приятелями».

Анике смерть же проглаголила:

«Ты, храбрые человек Аника-воин!

Нет у меня, у смерти, ни отца и ни матери,

Нет и малыих деток,

Нету и молодой жены,

Нет ни сродников, ни приятелёв.

Меня Господь возлюбил

И по земле попустил:

Я всякого раба вознимаю,

Я всякого раба воскошаю;

Я где раба застигаю,

Я тут раба воскошаю:

Хоть во чистыим поле,

Хоть на синиим море,

Хоть в темныим лесе,

Хоть при пути, при дороге

Я тут раба и воскошаю;

Где тужат, плачут,—

Тут мне, смерти, и праздник».

Сослал Господь по Аникину душу

Двух ангелов, двух архангелов;

И вынули Аникину душу

Сквозь рёбер, костей,

И не честно, не хвально и не радушно.

Посадили Аникину душу на копиё

И вознесли Аникину душу вельмы высоко,

И возрынули Аникину душу во тьму глыбоко

В муку вечную, в палящий огонь.

Славен Господи Бог прославился,

И велика его милость Господня!