Гончая свора

Глава 16

Возжёгся яркий красный свет и освятил растерянные лица запертых впотьмах.

Холодок, сквозивший по стенам, подбирался ближе. Вот уже полчаса группа, ведомая Валлуром, стояла в тупике. Ручеёк улизнул за непреодолимое препятствие, возникшее в центральном ответвлении тоннелей: наклонная плита песчаного цвета, преградившая путь, насмерть упёрлась и не желала сдвигаться ни в одну из сторон даже под всесокрушающими пинками зилдраанцких шипованных бот. Если бы Валлур мог или умел ворчать, подобно Аттвуду, то прямо сейчас предался бы этому увлекательному занятию.

Кварк-глюонный сгусток плазмы, выпущенный в плиту при четверти заряда, напрочь посбивал толстенную облицовку стен ударной волной, разорвал клочьями на века уложенные перекрытия пола в пределах двадцати ярдов и, подбросив разметавшуюся труху в воздух, смешал с вековой терпкой пылью, пустив последнюю облаком на компанию заворожённых зрителей. Саму дверь погнуло лишь на несколько дюймов. С трудом, но к великому счастью группы, удалось уговорить Валлура не пытаться проверить действие на дверь стопроцентного заряда, сославшись на иссякающий запас толл-пактиридового источника питания.

– Так, что думаешь? – поинтересовался Аттвуд, присаживаясь рядом с Адайн, флегматично начищавшей оперения семи оставшихся стрел.

– О чём? – откинул прядь Флойд, сидящий напротив.

– Ты прекрасно понял меня, длинновласый исседон со своей нелепой аллергией на мак.

– Читал "Аримаспею" Аристея из Проконнеса и сыпешь едкими прозвищами? Замечательно, комнатный натуралист-любитель. Ну тогда ты, раз озарение вдруг посетило твой светлый ум, будешь "Тонзура". Или тебе больше "Впрыскмэн" нравится?

– Очень, очень смешно. – хмыкнул Аттвуд, покачав головой и прохлопав в ладоши. – Серьёзно Флойд, тебя это не беспокоит?

– Меня беспокоит. – не прерывая занятия задумчиво потянула Адайн.

– Вот! – показал на охотницу Аттвуд. – Даже её это беспокоит.

– Что значит "даже меня"?

– Не бери в голову…

– Раз ты начал разговор, Аттвуд, то тебе и делиться идеями.

– Тогда слушайте не перебивая, чёрт возьми! – прошипел он. – Нить. Всё связано с нитью, понимаете?

– Я лично ничего не поняла. – помотала Адайн головой. – О чём он?

Флойд с отрешённым выражением пожал плечами.

– Киртани с зилдраанского, как сказал Валлур, значит "Нить", так?

– Не надо наводящих вопросов Аттвуд, все давно всё знают, так что излагай сразу.

– Ладно, но только попробуйте переспросить. – пригрозил он. – Вспомните историю Шееза. Гирвулд, этот камень, который нужен морионтам для того, чтобы исполнить пророчества о двадцати первых и вернуть мирам полноту света мудрости. Он точно говорил именно про него. Спорю, что это корабельный двигатель или его дубликат. – Валлур, продолжавший долбить плиту, не подтвердил, но и не стал отрицать. – Дальше – больше. Смотрите, Мьюраи пребывает за определённое количество лет до всех событий, высаживает передовой отряд сюда, который строит базу, на которую вдруг нападает неизвестная группа генетически разных существ и вырезает персонал, так?

– Так. – ответили они вялым хором.

– Шеез, используя Гирвулд, сбегает с такой скоростью, что оставляет позади сам свет. При этом одно из напавших существ, предотвратившее взрыв, не убивает его, а наблюдает, что-то делает с Гирвулдом, и даёт тому завершить перенос. Странно, да? Пару раз Шеез пересекает нулевой порог и возвращается обратно, но в наш с вами временной отрезок реальности!

– Когда я видела его, он был так напуган и дезориентирован… – вспомнила Адайн. – Бежал по Ша`А, запинаясь о заросли чив и не видя дороги.

– И вывел тебя к нашему вороватому исседону, появившемуся ровно тогда, когда отродъя загнали Шееза в угол и прикончили. – он повернулся к Флойду. – Скажешь, совпадение не означает закономерности?

– Скажу тебе продолжать, Впрыскмэн.

– Кстати об этом. – оживился Аттвуд, нервно зачесавшись. – Когда ты вернёшь мне мой портмоне?

Флойд мельком бросил взгляд на зилдраандца – тот отрицательно покачал головой.

– От Аттвуда Гаррингтона, пускающего пену изо рта, нам не будет пользы.

– Ты мне его всё равно вернёшь, и мы оба это знаем. – настаивал Аттвуд, всё более озабоченно потирая шею. – Так почему бы не сейчас?

– Продолжай начатое. Этот вопрос подождёт.

Аттвуд скрипнул челюстью, постарался мысленно подавить ломку, тяжело вздохнул в явном разочаровании и вернулся к изложению:

– Так вот, о совпадениях. Адайн, в силу высокой концентрации волевой решимости и стойкого желания сделать всё так, чтобы потом о том не сожалеть, разумеется, не смогла бросить путника, тоесть тебя, в беде. – Адайн кротко кашлянула, смутилась и перевела усилия к наконечникам. – А ты, как и Валлур со мной, появился тут из-за нападения Нолгвура, в свою очередь пришедшего за Киртани. Потом мы встретились с Орно, которая, из-за долгоиграющего намерения спасти Фракху, естественно тоже отправилась с нами к древнему храму, в который мы пошли только потому, что думали будто именно оттуда вышел ныне убитый зилдраанец. Дальше, у самых врат, мы столкнулись с войском Мулга, похоронить которое без нас и в частности Валлура Фракха бы не смогла ни за что, и, единственные из всех, спаслись, оказавшись запертыми здесь. А здесь отыскали клисс, кучу столетних покойников и таинственную дверь. Улавливаете?

– Но вы же оказались правы. – Орно, подобрав под себя накидку, присела к Флойду. – Все эти странности… Похоже Шеез действительно привёл нас к единственному месту, где можно найти ответы.

– Да, но речь сейчас не об ответах, а о нити.

– Киртани? – отвлеклась Адайн.

– Нет же, о нити последовательностей! Одно провоцировало другое. Пазл.

– Хочешь сказать, у кого-то на нас вроде бы план?

– Хуже, – отёрся рукавом Флойд. – мы будто и есть сам план. Все мы, как те алюминиевые шарики, что запускали в старых игровых автоматах, а потом периодически направляли ударами контроллеров, когда те хотели выйти из игры.

Адайн с Орно синхронно перевели непонимающие взгляды сначала на Флойда, а затем на Аттвуда, со вздохом зачесавшего лысину.

– Суть в том, – ответил он им, не горя желанием вдаваться в объяснения по поводу игровых автоматов, – что происходящее – уловка с одним входом и одним выходом, ясно? Куда не поверни, но дальше стен не уйдёшь.

– Ты так считаешь? – враз нахмурившись, недоверчиво спросила Орно.

– Что? – сморщился Аттвуд. – Нет конечно! Так считает наш апофеоз задумчивости, убеждённый космополит и вместилище непередаваемой душевной грусти. Я же… – замялся он. – Слушайте, я не знаю, это слишком запутанно!

– В перечислении ты забыл ещё одну деталь. – подметил Флойд. – Ксак сообщал о совершённой диверсии над двигателем, перед самым вылетом Мьюраи.

– Это предположение Ксака, не точное знание. – махнул Аттвуд. – Как можно на это полагаться? Какой-то там зилдраанец когда-то тысячи лет назад что-то там предположил. – Валлур напряжённо обернулся. Аттвуд тут же поднял руки вверх. – Без обид приятель.

– И всё же существенное предположение, если допустить его резонность. – продолжал Флойд. – С ним всё и правда становиться похожим на чей-то план.

– Безумие какое-то. – фыркнул Аттвуд, почесав пальцы о щетину. – Куда вероятнее, что аварию на Мьюраи подстроили завистливые конкуренты, из этих Еххиов-Гракх – компании, оплатившей само веселье с полётом. Так как они, я спрашиваю, по твоему мнению могут быть связаны с нападением на эту базу, если события разделяют миллиарды лет с нулевым барьером, а второго Киртани не существует?

– Они и не могут. Говорю тебе: третья сторона, кукловоды. Кто-то устроил саботаж.

– Я тебя умоляю! – махнул Аттвуд. – Не надо напускать мистики!

– Валлур, а что об этом говорит сандтим? – спросила любопытная Адайн, доставая предпоследний свёрток сладкого йата из сумки Орно.

– Ничего. Пока не увижу, что за дверью, ничего не скажу. – отозвалась ещё больше похолодевшая сталь, с грохотом врезаясь в препятствие. – Но Аттвуд прав, других Киртани не существует. В тех развалинах, что мы обыскивали лишь тлен и живописные рисунки, абстрактно вырисовывавшие какие-то космогонические сюжеты. Мы не разобрались в них до сих пор. Но адепты бы нашли след хотя бы ещё одного устройства в любом случае, существуй оно.

– Такая уверенность. – недоверчиво поддел его Флойд, деля кусочек сочного йата с Адайн. – Насколько далеко вы заходили в поисках?

– От в некоторых помещениях лучам просвечивания подвергалась даже пыль.

– Нет же, я спросил про территориальный охват.

– До пределов тинба Монн в зоне домашней галактики. Около двадцати тысяч световых лет от Малвергесиума и столько же в разлёте от других миров. Адепты Шедат, Грохо, Нибаж-Роу и Павеф зашли ещё дальше, обследовав миры в радиусе свыше тридцати тысяч световых лет. Грохо, к слову, впервые в истории добрался до дальнего пограничья Чинту в беззвёздной зоне.

– А в других галактиках искали?

– Иные скопления слишком далеки для наших кораблей и жизней. И хоть гражданам миров Монн категорически запрещается покидать пределы разведанного тинба без особого разрешения навигационных служб, через тетромиллон зилдраан не было найдено признаков клахарских строений вовне.

– Значит, никому нельзя покидать эту галактику. – загадочными интонациями сказал Аттвуд. – Совсем-совсем никому?

– Ни высшим чинам флота, ни правителю в совете младших на Зилдраан. Никому.

– Так предписывает сандтим?

– Так велит здравый смысл тем, кто не хочет перейти на сверхсветовую скорость и протаранить астероид, который без сетки меер-буёв ни один корабельный локатор просчитать по вектору ускорения не сможет. Это решение расы коллективно приняли в Монн одним из самых первых.

– Даже одна галактика штука довольно большая. – жуя слова, выдавил Флойд. Вкусный-вкусный йат растекался во рту и напоминал Нукум, дважды приносившую его откуда-то с полей у водопада. – Вас или очень-очень много, что, как ты говорил, отнюдь не так, или быстрые корабли.

– Быстрые, лёгкие и смертоносные. На них стоят толл-пактиридовые генераторы.

– Они что, какие-то особенные?

– В некотором роде. Обычные корабли входящих в Монн рас для достижения оптимальных космических скоростей, используют рассеиватель движимой массы, создающий оболочку поля искривления материи, которая обращает всю движимую массу к отрицательному значению. При отрицательной массе, корабль и всё попадающее в поле искривления материи устраняется на самом векторе движения облаком распылённых частиц фактической массы в пределах этого поля, сохраняя массу действительную внутри пузыря поля искривления. Экипаж поэтому способен бодрствовать вне дромм-камер сна и физически взаимодействовать и сознавать материю корабля. Впрочем найти себе занятие на сотни стандарт-дней полёта не такая уж лёгкая задача. Во временной статике такие корабли маневрируют на дополнительных электрореактивных разгонщиках, питаемых от отдельного узла энергии. Из-за них сильно увеличиваются масса носителя, энергетические затраты на дополнительные центры питания и возрастает погрешность реакции на угрозы в движении. Толл-пактирид же, являясь образцом передовых технологий зилдраан, есть единственная искусственная сверхэнергоёмкая субстанция во вселенной, которая одновременно газ, жидкое вещество и твёрдое тело. Он адаптивно меняет уровень выброса энергии под каждую конкретную задачу, подстраиваясь под мысленный сигнал пилота.

– Как твой Блунум. Точь в точь. – сказал Аттвуд, для верности проверяющий не отвалилось ли везучее ухо.

– Да, как Блунум. Почти. – кивнул Валлур и опять со всей силы врезался в плиту у стыка. – Ещё он используется в виде гасителя.

– Толл-пактирид кроме как в конструкции корабельных двигателей ещё где-нибудь используется? Просто интересно, мне не нужны подробности. Это не промышленный шпионаж.

– В гидропонике, фирдш-стенах, форбуш-камерах, оборудовании для грунтдиеминевтов. – зилдраанец, как и всегда, отвечал охотно, явно не намереваясь утаивать детали. – Но преимущественно в оружии.

– Которое несут эти самые корабли, я прав?

Валлур ничего на это не ответил, вновь превратившись в неподвижного голема.

– А что такое упомянутый "гаситель"? – спросил Флойд, потерев саднившее бедро.

– Приём флотских лагкрулов, вроде того, что я оставил у Земли. Его задача замыкать вражеские группы кораблей на заранее подготовленном участке пространства. Лагкрул, на огромной скорости, подлетает к эскадре противник и, по углу сближения в десять сотых световой скорости, начинает движение с остаточной инерцией, при поддержке сфер кинетических толкателей, а после, уже приблизившись в сектор поражения и переключаясь на маневровые ускорители, активирует "вспышку" – направленный сгусток избыточных паров толл-пактирида. При нормальной работе зилдраанских двигателей опасные пары отсекаются в специальную капсулу и далее коллапсируются сферой линейной сингулярности в камере гашения, но в чистом виде пары являются превосходным заменителем легко обезвреживаемым станн-снарядам. Отчасти из-за наличия больших запасов старых типов топлива, отчасти из-за отсутствия интереса и знания, а отчасти из-за примитивной боязни, но иные расы не ведут углублённых наработок по направлению толл-пактирида, а потому многого не знают о скрытых свойствах. В частности о том свойстве, что его отработочные пары не рассеивается в вакууме, подобно любым иным. От направленного рассеивания его сгустка, каморы двигателей вражеской группы в миг экстренно замыкают шлюзы вентилирования с наличными элементами системы движения и попросту выходят из строя под воздействием реакции от разъедающих их паров толл-пактирида. Корабли какое-то время продолжают движение по инерции, пытаясь маневрировать, но попадают на подготовленную площадку, а Лагкрул успевает скрыться из области поражения.

– Ясно. Из сказанного следует, что если другие Киртани кто-то и нашёл вне поля вашего охвата, то мы об этом не знаем. – подытожил Флойд. – Плохо дело.

Очередной удар его цельнометаллического корпуса прогнул середину плиты намного заметнее. С правого края выскочили шесть прямоугольных вставок, лязгнув углами о пазы.

– Ну наконец-то! – голосисто вымолвил Аттвуд с видом бедуина, нашедшего оазис в период засухи. – Я уж думал придётся сидеть тут до второго пришествия.

– Гидравлические запоры прям как в банковском хранилище. – отметил Флойд.

Аттвуд тут же буркнул что-то вроде: "Ну да, тебе ли не знать, как они там выглядят".

– Механические ограничители внутреннего давления. – Валлуру даже не потребовалось открывать базу данных геф-проектора. – Приготовьтесь.

Он подошёл к зажимам, ухватился пальцами за округлённую оконечность нижнего паза и со всей силой дёрнул на себя несколько раз, выгнув блокирующую задвижку. Спавший столетия механизм наконец заработал. Массивная плита, представшая перед ними изображением сложносочинённого символа Мьюраи, шумно заскрипела и послушно отъехала в сторону, исцарапав пол.

Зилдраанец отступил, выставляя отбойник, Адайн навострила лук, а Аттвуд немедля швырнул догорающий файер вдаль и, присев у стены на одно колено, заводил перевязанным цевьём в поисках врага. Флойд вынул нож, вставая с края хода.

– Орно, Адайн – оставайтесь здесь пока мы не проверим. – распорядился Валлур.

Файер, метко заброшенный вглубь темени, разгорался ярче и ярче. Красного света стало сначала просто много, а потом, бьющие по глазам лучи залили собой весь коридор, словно вода, доверху набранная в ванну. От высвободившихся масс консервированного воздуха разнёсся и запах горелой пластмассы. Адайн часто зачихала.

– Кристаллы? – шепнул Аттвуд, закрывая нос ладонью. – Или там полно зеркал?

– Слишком ярко. – щурилась Орно, ставшая со своей накидкой одним целым. – Видно едва ли…

Расширенное помещение являлось, исходя из внешнего оформления, тем же коридором, приправленным с боков ровными прямоугольными нишами, заполненным всяческой мелкой всячиной. Дверь очень давно не открывали. Слишком давно.

– Похоже на наш центр погрузки. – присмотрелся Аттвуд. – Но ничего толком не разглядеть…

– Это пункт энергоузла. – Валлур уверенно шагнул прямо в ярко-красный сгусток объёмного света. – Общий план построек второго этапа колонизации не претерпел сильных изменений с эры прозрения, после четвёртой технологической эволюции. Квадрат секции с углублением в центре и полной герметизацией.

– Ты можешь сделать что-нибудь со светом? Огонь перекинулся на саму ручку. Дышать невозможно.

Зилдраанец в пять шагов добрался до файера и одним движением мощной стопы раскрошил тонкую пластиковую трубку. Свет угас и окружающее пространство водрузилось в непроглядную ночь.

– Да будет тьма. – скривился Аттвуд, закидывая оружие на плечо. – Осталось всего два. Давайте некоторое время полагаться только на твой геф-проектор. Хотя, конечно, и с ним мы мало что увидим.

– Пока идти не придётся. Гирвулд здесь. – блеснули где-то впереди синие линии.

– Где? Ничего не вижу. – проскользнул вперёд Аттвуд, неуклюже увернувшись от вытянувшейся руки зилдраандца. – Где, скажи толком.

– Прямо здесь, стоит посреди пункта, а к нему присоединяется ручеёк. – указал Валлур. – Похоже, что именно так питается клусс, встреченный нами у входа. Энергия, уходившая на поддержание бесперебойного питания установки, подпитывает и древо, грея воду для его корней.

Вертикальный металлический прямоугольник, с отсечёнными краевыми углами, стоял себе как ни в чём ни бывало, совсем малость запылённый и будто совершенно не подвластный времени, к коему имел ключи.

– Так это… – недоверчиво тыкал пальцем Аттвуд в сторону контрастирующей ровности углов, попутно приучая глаза к темноте. – Это в самом деле он? Я думал Гирвулд намного больше.

– Судя по всему, то, что Шеез называл Гирвулдом, является синтезатором направленности запускаемого процесса. Переходником. – пояснил зилдраанец, смеряя вопросительно подвёрнутую бровь Флойда и проходя ближе к самому объекту. – Будь он больше и перспективность разработки быстро бы встала под сомнение. Проект строго секретный, а Еххиов-Гракх не благодетели. Им нужен был прорыв, на меньшее они бы не согласились ни за что. – перчатка вмялась катком в поверхность и фигурным коньком прошлась от края до края, но борозды не оставила. – Кажется совсем не тронутым. – он ещё раз ощупал выступы, коснулся основания, задержав на нём руку, будто проверял температуру.

– Ничего не видно. Очень темно. – Адайн уцепилась за Флода, уцепившегося за нож и так они и стояли, взъерошенные и с тем немало напряжённые. Но каждый по своим причинам.

– Валлур, кхм… – нарушил тишину Флойд, сконфуженный внезапной близостью к Адайн. – Включи геф-проектор. Правда ничего не видно.

Казавшаяся непомерно тяжёлой, правая рука Валлура грациозно поднялась, кисть плавно выгнулась, фаланги бесшумно, по очереди сжались в титанический хват, а указательный палец коснулся наиболее накренившегося из мнимых кристаллов.

– Он не потребуется. – лязгнула сталь. – Смотрите.

Прикосновение.

Эффект двойного лучепреломления. Миллионы и миллиарды маленьких огоньков светлячками вспыхнули на поверхности сверкающих наслоений воскресного пирога, как микроскопические лампы накаливания. Застывший металлический смерч пробудился. Сгустки заходили и забегали витиеватыми, сложными зигзагами, по будто бы подготовленной траектории, переплетаясь и сталкиваясь разогнавшимися атомами в пульсации яркого цвета радужной палитры.

И правда, на кристаллы походило. Стоило Валлуру снова поднести палец ближе к поблёскивавшей поверхности, как огоньки немедленно вспыхивали вновь и вновь слетались к точке касания полночной мошкарой, жадной до тепла.

– Провалиться мне. Оно что, живое?! – сглатывая проговорил заворожённый зрелищем Аттвуд, не уставая поправлять сползающую лямку.

– Светоч скал. Так он выглядит. – со спокойствием отразила увиденное Адайн, заправляя назад крайолово-киноварные волосы с резными заколками древа дилкадт и приближаясь к Валлуру. – Дивись, дивись, Аттвуд Гаррингтон, пока есть время. Только в этих горах его можно повстречать.

Зилдраанец стоял рядом с сетчатым булыжником, полным загадочных огоньков. Казалось внутри него скрывается живое растение, пустившее множество отростков. Или же сам металл и правда живой и все эти огоньки – цепи нервных волокон, резонирующих от информации внешнего контакта?

Флойд занялся обстановкой, нервно, раз за разом поправляя ножны. Над Гирвулдом зияла дыра в два обхвата, пробитая откуда-то с верхних этажей – дело рук загадочного палочника. Света было недостаточно, чтобы различить отдельные детали. Впереди же, куда более неровная, неумелая и грубая, просматривалась брешь, отмыкающая прорытый тоннель.

– Не только в них. – ответил Валлур на замечание Адайн.

Орно выглянула из-за плеча отвлёкшейся охотницы, высматривающей настенные узоры и остатки геф-панелей.

– Ты словно видел его прежде. – молвил её почти забытый всеми бархатный голос и темнота вдруг перестала страшить людей, как перестали страшить и мысли, вмещающие в себя несколько планет, десятки людей, сотни предчувствий и тысячи догадок.

– Талнирид. Основа для толл-пактирида. – отрывисто донеслось из-за чёрно-серых панцирных линий широкой спины. – Орно права, я встречал его и раньше, но при совершенно иных обстоятельствах.

Флойд подправил чёрный рюкзак, разошедшийся у правой лямки, и двинулся к застывшему Валлуру, но он, вопреки подавляемому желанию, смотрел не на завораживающие блики точек и сияние острых зубцов неровной поверхности, подсвечивающих запылённые углы помещения плеядой метавшихся огоньков. Флойд смотрел только на него. В бездну шлема, пытаясь увидеть сквозь него какие-нибудь очертания.

– Многого ты не рассказал Валлур. – изобличающе звучал его голос. – Мы ведь все видим, как ты воспринимаешь то, что происходит. Мы видим твоё сухое, напускное спокойствие муравья, пожелавшего быть великаном. Нет, ты что-то знаешь. Что именно скрыто за твоей толщей тёмного стекла и стали, Валлур? – встал он перед ним. – Что за знание?

– У меня были определённые подозрения.

Мерцание огней продолжало безумные пляски, отражавшиеся в матовом стекле закрытого шлема радугой немыслимых красок.

– С самого начала, ещё до боя в секторе Муш, на той безымянной глыбе льда, ещё до того как знающие перевели тексты и поняли предназначенный нам посыл – я знал. – путники окружили его кольцом. – Да, я знал. но и подумать не мог о том, чтобы уверовать в подобный ужас. – голос сбился. – Не желал верить. Когда мы вошли в храм и наткнулись на то первое, отличное от других тело – подозрения перестали быть бесплодными. Без сомнений, и теперь я уверен, что Нолгвур связан с Клахар…

Валлур осёкся, затем застыл и вдруг сорвался к Гирвулду, подавшись взад-вперёд, не находя себе места.

– Это ловушка. – испуг зилдраанса был для остальных страшнее гипотетической новой встречи с армией Мулга и пробрал до самых глубин страха. – Он до сих пор здесь.

– Кто? – помотал головой Флойд, стараясь сложить факты. – Почему ловушка?

– Те существа, отпустившее Шееза. С планеты нельзя перенестись или убежать, она искривляет сигнал конечной точки и возвращает путника обратно, поэтому, а не из-за точности введённой комбинации, мы попали сюда, поэтому Шееза отпустили. Они знали.

– Но зачем этим существам перенастраивать Гирвулд так, чтобы Шеез попал именно в отрезок нашего прибытия? – вклинился Аттвуд.

– Могли ли они сами воспользоваться им? Как Блунум, Аттвуд. Печатка-идентификатор. – Валлур уверенно подошёл к конструкции и присел на колено, чтобы проверить догадку. – Так и есть. Система бы им не позволила, ведь они не зилдраанцы.

– И они, те существа, отправил Шееза в наше время, чтобы… – поднял брови Аттвуд, звучно прикладываясь ладошкой о лысину. – Нет, вы ведь шутите, верно?

– Чтобы вы пришли сюда, по его следам. – жёстко хлопнула Орно по крышке Гирвулда, вставая напротив Валлура. – И принесли им Киртани.

Выталкивающий напор, характерный разве что для мощного нефтяного бура, расширил тоннельный ход вдвое, перевернув тяжеленные напольные плиты и взрыхлив утрамбовку подстилочного фундамента, брызнувшего на Гирвулд белой крошкой.

Группа резво рассредоточилась, шелестя оружием и занимая доступные укрытия.

Вслед, машина шести ярдов по высоте, трёкающая поршнево-пружинными клапанами, объятыми прогнившими лоскутами плоти, с непрекращающимся свистом, похожим на зарябившей телевизор, выкрученный в полную громкость, ворвалась к ним, будто бы оступилась одной из четырёх своих ног-манипуляторов и хитиновыми щитами, вкрученными подвижными двухзвенными хватами у стяжек плоти, завалилась о стену. Механические загребалы ворошили воздух пред ней. Скорость и проворство были достаточными для рытья. Для плоти, впрочем, тоже.

Флойд, с видом человека, которого уже ничем не получиться удивить, сердито шмыгнул и, стряхнув пыль со штанины, вынул тёмный клинок, встречая ищейку с задором кровожадного пирата:

– На серебряном блюдце…

***

– Мы уже долго в пути, чужеземец. – напомнил в десятый раз своим занудным голосом тот, которого звали Экритом. – Может умолкнешь наконец?

– Наслаждайся видом, Спичка. – выдавил из себя изнемогающий Лэрд. – Свежий горный воздух так прекрасен после перехода длинной в двадцать миль, не так ли?

– Это было не его решение. – подал знаки жизни подотставший Гартвиг, ведущий двух кеюмов по тропе, уводившей их в подъём.

– Да, да, это "решение Кайгарла". Местечковый патриотизм сочиться с вашего языка, что грязь с моих ботинок.

Экрит хватил луком ему по затылку.

– Умолкни. Подобная болтовня хуже пыток Мулга. Тот хотя бы не пытается всю дорогу зашутить нас до смерти дрянным сотрясанием воздуха.

Лэрд хмыкнул:

– О, не волнуйся. Будь так – ты бы точно выжил. Чувство юмора в твоём роду искоренялось генетически.

Второй удар сплошным шлепком пришёлся на уровень лопаток.

– Пошутишь ещё раз и твои рёбра пощекочут стрелы.

– Юмор это последнее оружие бедняка, ведомого на убой. Никому его не отнять. Ничего тебе с этим не поделать.

Какое-то время прошло в тиши звериных криков и бегемотовых стонах человеческого желудка, кое-как справлявшегося с комьями разноцветных листьев, что ему скормили шесть часов назад. Пару раз справа от них наблюдался небольшой оползень. Дорога стала опаснее.

– В тебе она есть. – вдруг произнёс отдававший приказы.

– Что? – не оборачиваясь, нахмурил брови конвоируемый, сосредоточенный на тропке.

– Ненависть. – со спокойствием пояснил Гартвиг. – Она есть в тебе. – ремешки отродий беззвучно покачивались на поясе Лэрда. – Да, никогда не видел столь настоящей.

– Сказал мне о ненависти убивший двоих клыкачей ножами, пущенными за один взмах.

Смачный плевок легко отторгся на землю от иссыхающей глотки и тут же зашипел, будто поджариваемый кусок мяса. "О, сейчас бы хоть один такой" – думал Лэрд, представляя уютный домашний дворик и себя, развалившегося в шезлонге.

Минуло пара часов. Оплавленные камни внешней породы раскалились даже под тусклым светом, пробивавшемся сквозь дымку, смешавшуюся с отголосками бурлящих полипов. В какой-то момент, из-за неё Лэрд перестал различать маленький участок не заросшего предгорья, напоминавшего ему деревенские луга Уэльса, теперь заполонённые ветряками, высасывающими из живописного края остаток жизни. Камень не держал его прямого шага и норовил осыпаться крупными пластинками готовых к употреблению чопперов. Ногти надрывали зарубами. Резина военных берц начинала плавиться, врастая в ноги второй кожей.

– Это ты потревожил Рохау.

Лэрд в пол бока обернулся, не переставая идти. Пористо-чешуйчатый капюшон скрывал лицо Гартвига по впалые полоски стянутых мышцами щёк и нос, едва выглядывавший на свет. Шедший рядом зверь был выше на две головы. Здоровая, страшная до чёртиков, восьмилапая скотина без глаз, но с тройными рядами дублирующих костей на ногах и пятидюймовыми когтями породистого коршуна, бросала в дрожь. Чтобы очень приблизительно понять как выглядит морда кеюма, нужно взять два бывалых в битвах бердыша без черенков, положить один поверх другого горизонтально, ударить сверху молотом в центр конструкции так, чтобы крайние кромки изогнулись к верху, потом приподнять верхний бердыш над нижним до трети ярда и просунуть между ними четырёхгранное копьё с тупым концом. Но даже так, нельзя быть готовым к первой встрече с кеюмом настоящим.

Лэрд, вздрогнув, отвернулся. Мысли о призрачных конях, каких не иначе и седлают в судный день всадники страшного суда, обрели в нём пристанище.

– Чего ты просил? – не унимался Гартвиг. – Откуда ты там появился?

– Я не понимаю, о чём идёт речь.

Чем выше, тем становилось жарче. Шея зудела, веки щипало, руки стёрлись в кровь под верёвками. Они миновали плотный облачный горизонт и звезде, упивающейся властью с началом дня, теперь ничего не мешало превратить их существование в много больший кошмар.

– Может ты попросил знания? Нет, тебе оно не нужно. Богатства? Славы? Врагов? – доносилось упрямо из глубин капюшона. – А может ты просил мести тем, кто сделал из тебя чудовище? Но, что ты отдал взамен? Ты должен был отдать что-то взамен, иначе Рохау не выпустила бы тебя.

– Что такое Рохау? – толи от жары, толи от усталости не выдержал Лэрд, раздражением выказывая пылкий интерес, и таким образом ответил вопросом на вопрос.

Хоть Гартвиг и промолчал, но Лэрд отчётливо услышал подсказку интуиции. Он намерен идти туда с ним. Зачем? Одному ловчему известно. Да и с чего он взял, что Лэрд знает что-то о Рохау или что он там был?

Они снова шли под аккомпанемент взаимного молчания. Звезда в конец прорвала дымчатую завесу и подсветила плавленые камни, забившими яркими блёстками брат о брата. Идти стало труднее и более ни о чём не заговаривали.

Новоявленные конвоиры называли это сопкой, а как посмотреть снизу так самая настоящая гора. Одно предгорье стелилось по красным колышущимся равнинам на удаление десятков миль, при условии полной видимости. До кучи с болот и от них самих несло неимоверно гнусно. Запах напоминал о грудах гниющего мяса, смешанного с тухлыми яйцами и коровьим навозом годичной давности. Но даже так, пусть и кеюмам, соревноваться по части отвратительности с Лэрдом было бессмысленно. Палитра пробуждённых хлористой росой трав леса Ша`А, сочетаясь с недельной немытостью и галлонами людского пота, выдавала настолько элитарный парфюм, что остальным вскоре пришлось навязать тройной слой тканевых повязок. Природа, умей она говорить, на коленях умоляла бы его пощадить себя. Торжество. Хоть где-то в споре с ней люди наконец одержали безоговорочную победу без применения машин и прочих инструментов первичной переработки.

– Нам долго ещё идти, Спичка?

– Клянусь самым странным луком, самой топорной работы, какой только довелось видеть: мне жаль, что отродья оказались слишком слабы для того, чтобы тебя разорвать.

– Про отряд Мулга в этом случае никто и не узнал бы, а значит, я не тащился бы по этой горе! – ботинок неудачно соскользнул с оплавленного булыжника. – Проклятый подъём… Надо было молчать.

– Да уж, лучше сотня отродий, чем один ты, – Экрит туже нахлобучил свой плащ. – называющий себя человеком.

– Хочешь сотню отродий? Проще некуда: полезай в ход ищеек, о котором вы говорили с приятелями, и иди к самому Раппару. Только меня тогда отпусти! – Лэрд осатанело дёрнул верёвки. – Вы конечно единственные, кто не попытался меня в разных формах умертвить за последние несколько нечеловечески длинных дней, но подобного достаточно. Я просто неудачно заплутал, и потерялся чёрт знает где. Всё чего я хочу, так это найти дорогу назад.

Экрит с Утгларом остановились и многозначительно переглянулись друг с другом, а потом, с лёгким налётом формирующегося плана, обратили внимание на Лэрда.

– Да ну нет, вы оба из ума выжили? – остановился он как вкопанный, раскусив их задумку. – Нора, если она там есть, вправду ведёт не иначе как в этот ваш Мулг. В Мулг, не понимаете? – театрально искривилось его лицо, пока Гартвиг искал куда бы привязать навьюченного кеюма.

– Только свяжемся с Утгларом. – сказал верховный ловчий. – Рассвет зашёлся, а сообщение должно быть уже ушло в Кайгарл. Ему не стоит дожидаться нас.

– Если окажется, что это центральный тоннель ищеек, то вернёмся в Кайгарл героями. – одобрительно закивал Экрит.

– Мёртвыми героями вы вернётесь в свой Кайгарл. – флегматично и уже без напряжения отметил Лэрд. – Как нас настигнет очередная толпа, так уйти не выйдет. Придётся либо драться, либо умирать.

– Не переживай, мы бросим им тебя в качестве закуски. Процесс разделки большой мясной туши задержит их на какое-то время, а мы успеем скрыться. – каменное лицо лучника не отразило эмоций. – Теперь пошевеливайся, уже светает.

– Какая шутка, превосходно. Считай, что в семье ты теперь белая ворона. Божественный уровень. Жаль, что не могу похлопать в ладоши.

– Это не шутка. – таким же тоном ответил Гартвиг, поправляя мешки с продовольствием на костлявых боках кеюма. – Замолкни и шагай.

Лэрд нехотя повернулся к каменистому склону, продолжив выбивать пыль из дороги.

Скошенная тропа и не думала заканчиваться спустя пять часов подъёма. Три десятка километров в припрыжку – для любого человека тяжёлое испытание, но эти кайгарльцы были видать не двужильные, а трёх или даже четырёхжильные и выглядят вымотанными они вовсе не от подъёма, а от постоянных окриков на медлительного пленника. Несомненно, Лэрд многое получил тогда под Тунгаваном: прекрасную реакцию и очень низкий порог чувствительности – то, что теперь ему постоянно помогало. Подарок сумасшедшей науки, переспавшей в ту ночь с неразборчивой удачей. Приобретения столь же существенны, сколь и потери былой личности, оставленные на тех дивных тропических лесах, изрытых снарядами по образу их богини-Луны. Только по причине обретённой стойкости, выворачивающий внутренности гнойный запах, доносившийся от него, кеюмов и Кричащих топей, больше бодрил, приводил в движение, подстёгивал борьбу за жизнь, а не валил от смрадного удушья. Лэрд не намерен был сдаваться, лишь узнав, что не имеет шансов вернуться. Долой соблазн отчаянья, что источают слабые.

Обвал. Его горное эхо разнеслось по окрестности с потрясающей скоростью.

Трое остановились на сломе горной тропинки, которую видели исключительно ловчие. Сзади кто-то затопотал по каменистой тропе, вминая сколы породы, легко крошащиеся под большим весом, в утоптанный грунт и дымчатую пыль, забивающуюся в нос. Караван поднялся высоко и хоть подножье, испещрённое смрадными топями, осталось далеко позади, закрытое от взгляда поясом плотного тумана, Экриту удалось разглядеть взбегающего.

– Быстрее! – кричал силуэт, закрытый обмотками, а хрипота, сопротивляясь, давила иссушённую глотку.

– Утглар?!

На нём живого места не было. Три полосы кровяных потёков на шее, изодранные в клочья спина и плечи, живот, придерживаемый намотанным о руку листом, рассечён от груди до самого нижнего ребра с правой стороны. Копьём, которое теперь было и посохом, он перебирал быстрее и быстрее, боясь не успеть.

Гартвиг бросил связку верёвочных сцепок лучнику и поспешил навстречу раненому товарищу.

– Сорок, никак не меньше… Застали меня по утру… – разрез прошил его до груди. Кровь не свёртывалась, а внутренности едва не падали на окровавленную ладонь, прижимающую лоскуты.

– Проклятье! Откуда они пришли? – верховный ловчий подтянул Утглара и, забросив за шею его руку, занятую копьём, поспешил к лучнику.

– Перевал… – сознание постепенно оставляло его. – Перевал…

– Будь с нами, Утглар, говори! Слышишь, не спи сейчас, только не засыпай!

Кровь хлестала с разных сторон. Точно была задета спина. Живот теперь сильнее провис в широких ладонях. Жилистому горлу тоже своё досталось, но перерезать трохею у них при всём желании не вышло – напоролись на выставленную оконечность листовидного копья. Потемневший пик, не оставленный ловчим, капал ему на растрёпанные локоны.

– Я успел… сообщение отправлено вовремя. Кайгарл…

– Тихо, тихо, мы сейчас поможем. Расскажешь всё потом. – Гартвиг говорил с ним, как с ребёнком, но потом вскричал: – Экрит, достань перевязь!

– Всё плохо Гарвиг. – обратился он к нему напрямую. – Я же вижу, как ты смотришь на меня…

Паршивые раны. Верховный ловчий только однажды видел, как после подобного выкарабкивались.

– Не засыпай, Утглар! – тряс он его. – Терпи.

– Передай Экриту, что Палфим, этот обманщик, мне проспорил половину сезонного жалования и два брикета с йатом… – кровь струйкой вылилась из уголка приоткрытого рта.

– Соберись! – Гартвиг хлёстко ударил его по щекам, надеясь привести ловчего в чувства. – Думай о Лэокаяс, думай о любимой, о чём угодно, только не вздумай засыпать.

Но старания верховного ловчего пошли прахом. Веки раненого бессильно рухнули к впалым глазницам, как подвесная решётка к брусчатке осаждаемой крепости, закрыв слизистую оболочку от ужасов внешнего мира и погрузив Утглара в бессознательный полудрём.

– Экрит, что ты возишься?! Перевязь сюда, живо!

Накладывали неровно, но потуже и побольше, дабы перебить нарыв.

– Вы бы поторопились… – процедил посмурневший Лэрд, услышав первым. – Он привёл друзей.

За ним действительно гнались. Толстокожие мозолистые стопы и железные пластинчатые ботинки, звенящие трещотками от пяток, загромыхали по камню. Скрежет, сопение и громкие переговоры ещё больше подстёгивали к бегству своим нарастающим гулом.

– Вверх по тропе! – по военному зычно скомандовал Гартвиг, чересчур резко поднимая вскрикнувшего Утглара.

Двойка с раненым, отвязав вздыбившихся кеюмов, зашедшихся гортанным воплем, напоминавшем завывания арктического ветра, погналась вверх по битой каменной крошке с такой скоростью, что гул каменного схода через какое-то время стал угасать где-то позади. Скальные породы обточенными кромками, подобно заострённым колам, смотрели на бегущих, скакавших средь них и неуклюже ловящих ртами разряженный горный воздух, с отстранённым безразличем. Тропу они скоро потеряли из вида и двигались с ориентацией на Лэрда. К вершине, бесконечная скала пошла магматической галькой и уже не угрожала ногам случайными порезами сточившихся засечек. Дальше острый камень совсем измельчал, да ещё и местами приобрёл пористую структуру, какая на Земле встречалась у отложений долины гейзеров.

– Сюда! – зазвал Лэрд.

Ловчие не ошиблись, предполагая узреть ход ищеек. Дыра зияла знатная, но проходом это язык не поворачивался назвать совсем. Ещё малость и можно было спутать с жерлом утихшего вулкана: двадцать полных шагов в ширину и четыре ярда в высоту. Округлённые стенки не осыпались от давления толщи пород, пропуская буйный ветер гулять сквозь мозаичные щели дышащей породы. Вечный лес с его огромными стволами, жадными до земли, обрёл в лице темнеющего провала достойного конкурента. Эхо начиналось ещё у наружной поверхности.

– Переждите! – промчался мимо Гартвиг, тормозимый Утгларом, потерявшим сознание. – Экрит, давай!

Молодой ловчий по мальчишески натянул лук от колена и пустил стрелу куда-то в сторону спуска – результата прочие из них не разглядели, но отчётливо услышали звуковое ему подтверждение. Эха не было, только короткий всхлюп. Грязь.

Убегающие прыгнули в нору, проскользили на спине с пятнадцать ярдов, исцарапали вьющемся сорняком да спины, а потом скат кончился рыхлым песчаником, тут же уступившим место кварцитовой гальке, засасывающей почище любого болотного пузыря.

– Нас нагоняют. – спокойно оценил связанный, выдёргивая ботинок из тошнотворного сгустка. – Верни мне оружие.

– Шагай скорее и под ноги смотри! – подогнал Экрит, лавируя по грязи.

Тоннель буровыми нарезами шёл до ядра планеты или как минимум напрямик к золотым монастырям легендарной Шангри-Ла, так как конца и края бездонной тьме, в глубинах перемешанной песочными комками с хрустящей галькой, увидеть не удавалось. Мозолистые стопы тем часом активно выминали в мельчайшую крошку плавленый камень у самого входа. Отродья поскальзывались, падали, вскакивали и продолжали погоню. Края стенок осыпались, дрожа под пульсацией их поступи.

Первая пятёрка боковыми перекатами съехала прямо в размякшую после грязевую жижу и увязла, дав им время.

– Развяжи руки. Скорее. – просил Лэрд.

Горбач растянул уголки рта и оскалился жёлто-зелёными зубьями, указывая на убегающих. Экрит подтянул сползший колчан и, спешно натянув тетиву, пустил стрелу с коротким оперением прямо в рот отродью, нащупавшему твёрдую почву, пробив тонкую стенку грубо выполненного шлема.

– Мулгу на радость! – выпалил на предложение Лэрда лучник, прилаживая следующую стрелу.

Место упавшего здоровяка живо занял самый долговязый из ватаги. Нападавшим конца и края не было видно и вскоре лужу просто раздавил их совокупный вес.

– Экрит, развязывай. – он не кричал, не умолял, а просил с неподобающим ситуации достоинством, так, будто кроме как развязать его, у них не оставалось иного выбора.

Последние блики рассветных лучей прорывались сквозь дымку много стремительнее отродий, заглядывая под сползшие капюшоны и поджаривая на занятых ловчих темнеющие прожилки их белеющих вен.

Позади послышался немного подхриповатый вскрик – то Гартвиг припал на колено, уронив Утглара. Короткое копьё просвистело на дюйм выше его макушки, нежно задев плащ. Отродья подошли на минимально допустимое расстояние, догнали.

Несколько стрел упали перед Экритом, а одна зацепила его за щиколотку.

– Чтоб вас всех! – отреагировал он, резанул, а жёлтые верёвки, сдерживающие Лэрда, в ответ растянулись, изорвавшись в два измятых лоскута.

Экрит, щерясь, повернулся. Следующая его стрела угодила в висок тому, что первый выполз из углубления слева, утрамбовав неуклюжего клыкача в осыпавшуюся стенку. Лучник сосчитал: ещё одиннадцать к примерно сорока-пятидесяти. Расстановка не в пользу стрел.

– Давайте дальше по тоннелю. – сказал Лэрд, освободившись от стяжек и сдёргивая карабин с подвязи молодого ловчего. – Я догоню.

– Что ты задумал, чужеземец? – больше удивлённо, нежели с гневом выговорил Гартвиг, увидев его развязанные руки. – Живее за Экритом!

– Вы не сможете убежать с раненым. – не шелохнулся он с места.

– С каких пор тебя вдруг заволновала наша судьба? – повышая голос пробасил Экрит, со своей позиции стрелка, отстающего от Лэрда на двадцать шесть шагов.

– Не ваша. – спокойно, лишь чуть дрожа, указала кисть по направлению приближающейся ватаги. – Их.

Руки заняты, впереди едва что-то видать, а спинные позвонки вот-вот смешает в кашу случайная стрела или метко запущенный нож. Грозные приказы верховного ловчего прозвучали бы при подобных обстоятельствах в лучшем случае как совет к дальнейшим действиям.

– Тебе не справиться одному. – сказал очнувшийся Утглар, отплёвывая кровяную слизь.

Лучники отродий выбрали хорошую позицию. Одна из стрел, пущенных в залпе, попала Гартвигу в трапецевидную мышцу, на выход пробив булькнувшее лёгкое. Утглар повалился в грязь вместе с ним, упавшим на руки, но, собрав волю и силы, смог отползти к стене.

Кровь с живота раненого всё хлестала на взбившуюся грязь и сильнее проступала сквозь обвязки, накинутые поверх. Клыкачи, гиенами шедшие на запах крови, отсвечивают в полумраке защитными колпаками, да оголовьями приржавевших копий. Грязь всасывала их ботинки как зыбучий песок или болотная воронка, сковывая движения и поглощая количественное преимущество многих могучих ног.

Гартвиг, мужественно, без вскрика обломав наконечник пронзившей его стрелы, выпрямился, справил затрепавшийся плащ и отогнул его полог до крепления ножей.

– Экрит, держись с краю, сразу за нами. – сурово приказал он, пальцами затыкая свою рану, опухающую на глазах.

Ловчий, кивнув, всё понял и повиновался своему командиру, сбрасывая тяготивший спину колчан. В воздухе, со скоростью долинного ветра полей Самшда, свистнул острый металл. Лэрда, меняющего обойму, полоснуло о щёку, но он совершенно не заметил этого или не почувствовал, продолжив взирать хищным взглядом на приближавшихся. Фрагмент старого шрама проступил набухающим сгустком плоти поверх шрама нового, медленно наливаясь с тем тёплым багрянцем. Экрит выпустил предпоследнюю стрелу, нанизав сразу двоих, удачно замешкавшихся у ската.

– Готов? – спрашивает Гартвиг, сбрасывая капюшон литасовый плаща и зажимая меж пальцев четыре гладких клинка.

Лэрд не отвечает ему. Искажённая гримаса мигом меняется до неузнаваемости, принимая лик злобного торжества. Сознание его парило где-то выше, над общей сценой развернувшейся вакханалии буйства, питая воображение. Не было ни учащённого биения сердца, ни подёргивания напружиненных связок, ни резонного к ситуации страха, коловшего в пятки разрядами кожного тока. От спокойствия Лэрда веяло мертвецким холодом, рождённым у пиков заснеженных хребтов перевала Ном`Тиг. Он был там где хотел был и получал то, чего желал. Лэрд вновь и вновь возвращался на Тунгаван девятнадцатого октября. В ту ночь.

Серые блики, теперь отражавшиеся от пропотевших тел, указывали цели и отмечали расстояние. Ватага частью увязла по пояс в грязи, но вёрткие культи дёргались до страшного отчаянно. Кинжальщики, двигавшиеся налегке, свободно ступали на трескавшиеся разводы. Десятки косых теней делали озлобленные лица ещё уродливее. Контуры их закрученных шлемов окружал подсвечивающий ореол, будто мёртвый триединый бог решил пошутить, обрядив демонов в ангельские одежды.

– Не щадите никого. – костяшки подпёрли вскинутое цевьё и то слилось с приложенным к курку пальцем в экстазе единства, от напряжения подрагивая в такт его дыханию. – Никого.

– Этого ты хотел, поэтому поддался тогда на болотах? Испить их крови? – хрипло спросил Гартвиг, напустив оскал. – За этим мы были тебе нужны?

– Да. – коротко ответил Лэрд, наводя оружие.

– Тогда ты мог бы просто попросить…

Но никто слов искренности верховного ловчего Кайгарла уже не услышал.

Ненависть неистового отвращения, до того текучая, взорвалась, расплёскивая себя и не щадя даже ничтожно маленького закутка их сердец. И Лэрд вновь, как и раньше, ровной поступью двинулся на очередного врага, увлекая за собой случайных спутников, примкнувших к его бесконечному крестовому походу. Пули забили по искорёженным доспехам гулкий тамтам боевых барабанов, стрелы Экрита свистнули из-за плеч впереди ступавших, а гладкие клинки Гартвига завертелись в воздухе, разбрызгивая световые зайчики по озлобленным мордам. Им было страшно. Страшно как никогда в жизни, как и любым живущим, но они продолжали ступать. Сквозь шелест выпущенных стрел, всполохи оглушительных выстрелов, сгустки взбеленившейся грязи и остервенелые крики надорвавшихся глоток. Сквозь собственные боль, страх и человечность.

Сквозь груду холодеющих тел.

***

– Аттвуд! – взволнованно позвала Адайн, доставая на смену перевязь из рюкзака и попутно снимая старый моток бинта, обмотанный вокруг вздымающегося живота.

– Аттвуд!!! – громче окрикнула Орно.

Он не отозвался и не собирался.

– Да перестань, наконец, её колоть! – Флойд, схватился за остатки блейзера, покрывшегося рваниной, и откинул его на пол. – Ищейка давно мертва.

– Эта дрянь меня задела! – Аттвуд встал, с разбегу пнул распластанную тушу, в ответ брызнувшую на прекрасную накидку Орно каким-то гнилистым маслом, смешанным с зеленоватыми токсинами, и бросил в сторону прут, вырванный из механической ноги.

– Дай взглянуть. – травница, вздохнув, привстала с камня, обвалившегося в начале схватки, и повертела за скулы лысеющего человека средних лет как маленького ребёнка. – Разошлись швы на ухе, бровь тоже кровоточит, но в остальном ты в порядке. Возьми красный лист из вашего чёрного мешка и прижми посильнее.

– Проклятое проклятье! – дрогнула его рука. – Он больно щипит.

– Глянь на меня. – сказал Флойд, сильно прихрамывая в сторону развороченного проёма. – Могло быть хуже. – визор светился в правой части тоннеля привычным синим. – Валлур, Гирвулд неподъёмный, установку даже с места не сдвинуть.

– Для отладки Киртани мне нужна не сама установка, а её элемент питания, который и правильнее звать Гирвулдом. Подлинным Гирвулдом. Увы, здесь его нет и квулт не видит стороннего излучения.

– И что же им служит? – выкрикнула Адайн, в сию секунду снявшая пропитанный кровью бинт. – Я хотела сказать, леса велики, горы высоки, а моря бездонны и всюду полно камней. Как мы поймём, что нашли необходимый нам камень? Да и как вообще искать и найти такое?

– Алграт. – замелькала база данных геф-проектора. – Искусственно выращенный драгоценный камень алого цвета, имеющий структуру фасеточного плетения волокон. Мощный проводник импульса от резонирующих частиц любых материальных объектов. С другими камнями его не спутать, он не мог затеряться. – рыжеватый свет угас, стиснутый кулаком. – Нужно найти его быстрее чем ловушка окончательно захлопнется. У них, этих существ, было время всё подготовить и продумать – у нас его нет.

– Камень, да неужели?! – вдруг разразился возмущением Аттвуд. – Вы летаете со скоростью большей, чем скорость света, конструируете машины, производящие всё из ничего, добываете ресурсы прямо из пыли газовых гигантов, можете не снимать свои скафандры месяцами, но для проекта, способного прорывать саму сущность того, что зовётся временем, используете какой-то драгоценный камень?!

– Это было очень давно и по-другому, очевидно, синтезировать заряд не получилось, ведь… – он замедлил речь, развернулся к правой ветке тоннеля, выбросив в кисть Блунум и открывая панель квулта.

– О нет, нет, нет… Такое вот его поведение не предвещает добра. – донеслось от Аттвуда.

– Собирайтесь. – визор блеснул перестроением наклонных линий синего света. – К нам снова приближаются.

– Новые ищейки? – подбросила Адайн свой лук из белёного древа и, подойдя к туше, вырвала из неё четыре стрелы.

– Объекты меньше, их несколько. – квулт вывел смежный с основным экранный показатель, замеряющий шум, поступающий издали. – Они уже близко.

Только он договорил, как вынырнув из темноты и пройдя насквозь голограмму квулта, в керамическое стекло визора влетела двадцатидюймовая стрела, оставив на нём отметину, а после, срикошетив в дюйме от носка ботинка Флойда, воткнулась в землю.

Валлур мог увернуться, но сознательно подставился, дабы никого не ранило. Дотронувшись до борозды на стекле, он перевёл Блунум в боевой режим, готовый обрушить на неприятеля свод тоннеля, но Адайн успела его остановить, показав оперение, кручённое особенным образом.

– Кайгарльцы. – кивнула Орно, определив принадлежность по слаживанию завивки на стреле, и вышла вперёд. – Мы не враги вам! – крикнула она в темноту. – Не стреляйте!

Судя по тому, что в ответ не прилетело очередное нечто, способное кого-нибудь убить, ей поверили, либо ступающие просто слишком устали для серьёзного затяжного боя. Через квулт их было очень хорошо видно: трое на ногах и сильно раненый, которого одному из троих приходилось нести.

Спустя пару минут группы повстречались лицом к лицу.

– Копьём распорот живот, сломаны многие рёбра. – до странного тихо произнесла фигура в литасовом плаще, сжимая туже поясную стяжку раздувшегося живота у того, что лежал у него на плечах. – Если вы правда не враги, то прошу вас, помогите ему. Потеряно много крови и времени…

– Идите за нами. – не раздумывая разделила Адайн полуживую ношу Гартвига. – Здесь освещённая комната.

Валлур и никто из прочих не возражал, доверив травнице определить статус встреченных попутчиков.

Длинные, едва выступающие ступеньки, кругом сдвигающиеся к Гирвулду, частично приютили выход породы талнирида, частично попали в окружение зловонной жидкости, стекающей к каналу ручейка от иссечённой ищейки, но перед самым постаментом осталось немного относительно чистого пространства.

– Освободите место. – Орно беззлобно отодвинула мешавшего Флойда за плечи в сторону и опустилась пред раненым, перебирая шелестящие в подвязи травы да пустые склянки. – Хифлиг закончился…

– У меня есть немного болотной разновидности. – Экрит протянул ей свёрток с перемолотой крошкой, собранной у стоянки.

Она немедленно обложила ей рану, а сверху капнула влагой, испаренной с кувшинки длоота. Крошка тут же разбухла, забивая отверстие и впитывая кровяную жижу.

– Держите ему руки. – лигатурная игла, поднятая из сумки, поблёскивала голубоватым мерцанием. – Рану нужно зашить.

При свете талнирида присутствующие лучше различили друг друга.

– Лэрд Бирн? – опасливо и с недоверием вытянул шею Аттвуд, словно подслеповатый старик, рассматривающий потёртую семейную фотографию. – Мы уже и не надеялись тебя найти.

– Взаимно, Аттвуд Гаррингтон. – Лэрд как всегда конкретен и последователен. Как и другие его спутники он перемазан стекающей по жилету кровью, но словно бы лишь больше этому рад.

Вопросительный взгляд огненных глаз упал на зилдраандца.

– Валлур от Яштира. – отвечает сталь, не дожидаясь вопроса.

Зилдраанцу, постоянно демонстрировавшему великолепные рефлексы и реакцию, было проще остальных аккуратно вытащить стрелу из груди Гартвига, не оставив заноз и не разбередив края плоти.

– Валлур значит. – шмыгает носом спрашивающий, смеряя несгибаемую стать пришельца.

Ствол карабина до сих пор дымиться, а капли, ниспадающие с волос Лэрда на металлический обух, порождают от того слышимое шипение. В воздухе меж ними витает ощутимое натяжение.

– Надо же и травница здесь. – узнаёт он Орно. – Какая честь. – поклон. – Я сидел в соседней клетке. – её выражение лица искажается. – Да, я там был. Когда ты уводила Лату, я наблюдал за тобой из тени. Видел всё: мешок, браслет, презрение… – дерзкая улыбка наглеца. – И твою красоту.

– Орно, о чём это он? – Аттвуд выступил вперёд, закрывая травницу.

Она хотела сказать и раньше, узрев цену намерениям и их честность, но всё не наступало подходящее время. Орно, не отрываясь от ран Утглара, приподняла голову, собираясь начать рассказ, свою историю о выборе и ответственности, но Адайн, положив руку на тонкое плечо, остановила названную сестру.

– Я знаю историю. – сказала она. – Ты делала это из любви к своему народу, к тем кого лечила, к тем кого знала. Да, именно потому, что знала их хорошо, ты понимала – нам не пережить следующие Эшту без уступок. Орно, ты пыталась отсрочить войну. – присела она рядом. – И я верила в тебя, надеялась, что у тебя получится, каждый раз, когда ты скрывалась за верхними полями у водопада.

– Давно ты знаешь? – обеспокоенно, но, от усталости, лишь с лёгким налётом подступившего к горлу чувства, спросила Орно.

– С самого начала. – плутовски улыбнулась Адайн. – Ты была осторожна, но ты не охотница и не смогла её провести.

– Тогда я должна сказать вам всем ещё кое-что. Гирвулд, – Валлур, скрипнув пластинками, с интересом повернулся. – тот камень, что нужен для работы механизма, он у меня.

– Браслет твоей матери! – узнала Адайн. – Твой браслет!

Гартвиг, будто ему было дело до постороннего разговора, нехотя прислушивался, сам не понимая своего проснувшегося интереса. Попутно он присмотрелся к накидке Орно и на пару секунд будто выпал из реальности. Флойд решил, что Гартвиг сражён её красотой.

– Уже не мой. Не оставалось выбора и, для спасения Лату из плена, я обменяла его. За Гирвулд следует спрашивать с выродка Рикташа. – жидкость, вытекающая из ищейки, добралась до ступеней. – За всё спрашивать нужно только с него.

– Вы пришли от этого рукава тоннелей. – указал Валлур, обращаясь к Гартвигу с Экритом. – Если мы вернёмся вашим путём, то долго ли идти до Раппара?

– Короче всего через Ном`Тиг.

– Исключается, – ответил Флойд, подавая Орно оставшиеся клочки ватных бинтов. – перевала больше нет.

– Тогда полторы недели пути, сначала до Кайгарла, а оттуда по берегу моря до первых скал, но даже не рассчитывайте миновать Кричащие топи с таким количеством провианта. Вы не запаслись, а наши кеюмы, гружёные припасами, либо не выжили, либо затерялись на Самшаде. Единственный выход для всех, это идти в левый отвод земляного тоннеля и надеяться, что его прорыли до Ша`А, полного дичи.

– А если до Верхнего предела? – склонившись над раненым другом, Экрит кивнул на проход. – Это объяснило бы и молчание ряда поселений последний Эшту.

– Удобный плацдарм. – угрюмо согласился ловчий.

– Час от часу не легче! – поражался Аттвуд, начавший отмачивать порезы на спине раненого. – Мы все, господа, просто таки уникальные личности. Вляпаться в неприятности сильнее, по всей видимости, не возможно!

Любознательная Адайн, в целом согласившись, сощурилась, не поняв новое слово, и отвлеклась:

– Кто такие "господа"?

– И… Флойд Беннет. – Лэрд, до того долго вглядываясь, перевёл тяжелеющий взгляд с Орно на последнего из тех кого вспомнил. – Какая встреча.

Оружие колыхалось в его подрагивающих руках, словно свободолюбивая птица, запертая в клетке.

– Нам нет нужды продолжать. Всё закончилось там, в той камере. – придерживает Флойд револьверный пояс, видя перед собой вместо человека едва насытившегося хищника. – Мы можем вернуться обратно, все вместе.

– Предатель, заговорщик, помощница клыкачей и пришелец, спровоцировавший нападение на Землю. – Лэрд перебрал Аттвуда, Флойда, Орно, Валлура и попятился спиной обратно в глубь неосвещённого тоннеля. – Не то чтобы я уважал чужие правила, но у меня есть одно собственное. – сказал он, когда остальные сконцентрировали на нём внимание. – Правило десяти минут. – щелчок был чуточку громче, чем следовало бы.

Флойд выдернул револьвер быстрее Лэрда, успевшего обратить на них дымящийся ствол карабина и наставил тому под сердце.

– Слушай, Лэрд, ты неверно всё понял.

– Да неужели? – с издёвкой улыбнулся он. – Тогда я очень хочу услышать что-то похожее на правду. Прямо сейчас.

– Мы можем вернуться назад. Ты что, не понимаешь? – по лысине Аттвуда, повторно стерилизующего иглу, скатилась капля холодноватого пота.

Утглар, крайне вовремя потерявший сознание, во время болезненного зашивания живота не кричал.

– Советую начинать говорить. – электронные часы знакомо пикнули. – Тик-так, Флойд. – не иначе в них по надлежащим случаям вселялся сам Дьявол. – Тик-так.

Лицо Лэрда оставалось неизменно: оскаленные зубы, выставленный подбородок стягивает кожу от мочек, а взор шныряет по небольшому пространству, не выбирая конкретной цели, но всегда останавливается на Валлуре, угрожающе выгнувшем правую руку.

– Донован Саллерс. – вдруг, уступая, произнёс Флойд и сделал шаг в сторону, закрывая Лэрда от зилдраанца с поцарапанным визором. – В Доноване всё дело. Ты свою работу исполнил как должно, сразу понял, что что-то не так, что чего-то не хватает этой истории. – Лэрд шмыгнул, как бы подтверждая сказанное. – Паршивая была война, верно? Как, пожалуй, и все наши войны в двадцать первом столетии до неё. Региональные сателлиты бросили своих солдат с пособием, ушедшим, как потом выяснилось, напрямую в фонд Объединения. В гражданском секторе устроится после такого позора… Ты понимаешь, должен понять. Я не стал исключением. С оставлением службы в чине старшего лейтенанта мне нужны были деньги, а денег ни у кого не было и, что хуже всего, их не было у самого государства, отправившего нас на войну. Но у восточных деньги водились. – Аттвуд невольно приподнял густые брови. – Да, восточные предложили мне работу. Крайне оплачиваемую работу и я согласился.

– Почему? – Лэрд кажется совершенно не протрезвел от чужой крови, продолжающей уливать его следы.

– Донован Саллерс, – вернулся Флойд к началу. – он убил моего друга, там, на филиппинских островах. Имя с обстоятельствами вам ничего не скажут, да и не это важно. Шла война, часто люди сводили на ней счёты. Убитый им человек был мне очень дорог – тот самый верный друг из детства, никогда не предававший и никогда не оставлявший в бедах. – тени его лица зловеще отразились в блуждающем свете. – Донован Саллерс, маньяк, должен был заплатить.

– Ты желал мести, а чего хотели восточные? Почему Саллерс, а не любой другой?

– Совершенно не при чём. Восточным требовались чертежи портативных станков печатного лазера. Им стало известно об этой технологии и они организовали за ней охоту. Никому не приятно отставать, верно? Донован Саллерс крайне удачно был последним из живых строителей вашего объекта, прокладывал защищённую связь – его военная спецификация. Остальные либо скончались от передозировки некачественным "впрыском", либо попали в аварию, либо из-за разлада в семье сбросились с высокой крыши. Иными словами их всех поочерёдно ликвидировали, а вот Саллерс умирать не возжелал. Дальнейшее тебе известно: на волне правительственной травли он спятил, сколотил террористическую ячейку по старым связям, с такими же брошенными ветеранами, и стал наводить ужас на всю страну дерзкими поджогами, подрывами и прочими терактами, нацеленными на устрашение масс населения. Донован знал где взять чертежи, я желал его смерти, а восточные плевать хотели на контекст. Идеально. Мой план первого этапа: внедриться к нему и, став членом группировки, узнать местонахождение объекта. По указаниям Саллерса, мне нужно было взорвать нужное здание порошковой взрывчаткой, по распоряжениям восточных – только достать чертежи. Для них не имело значения, как и откуда. В конечном счёте, я решил не делать ни того, ни другого ни чего-то третьего. Я пришёл по указанному месту, взорвал дверь, напылил, хотел взять лишь пару найденных станков на откуп, а взрывчатку, припрятанную в тайник, сбыть мусорщикам, ошивающимся у мыса перед маяком. Подобный товар быстро и хорошо расходится в любые времена. Украденные станки я бы забраковал, отправив восточным с обратным ключом шифра, а в конце возвратился, как и хотел, к Саллерсу и, дождавшись обещанной мне личной встречи, всадил бы ему в грудь пару пуль. У меня должны были появится деньги, а остальные остаться с носом, ничего при том не выиграв. Я намеревался убить гидру одним выстрелом.

– А гидра лишь отрастила новые головы. – пробасил Лэрд.

История не походила на любительское сочинительство.

– Об объекте меня не проинформировали как следует, сказали лишь, что он замаскирован и почти не охраняется. Я не знал, что именно найду внутри.

– Занимательно, Флойд, занимательно, – карабин целил ему прямо в переносицу, не прошедшую со встречи с бежевым комодом. – но тут есть что-то ещё. – часы подали сигнал. – Четыре минуты.

– На этот раз счёт не дойдёт до нуля. – со скрипом сжал Флойд пальцы на рукояти. – На этот раз я убью тебя, Лэрд, если продолжишь нам угрожать.

– Несомненно попытаешься. – усмехнулся тот. – Но сначала ответишь мне на один вопрос. Татуировка сделана восточными?

– При чём тут какая-то татуировка?

– Краска слегка покалывает при потоотделении, не так ли? – ядовитая улыбка шире распорола его вымазанное грязью лицо. – Крохотные частички нейтринных датчиков ворочаются под кожей. – сжал большой и указательный пальцы Лэрд, наглядно демонстрируя их размер. – Тебя по ней всё время пеленговали. Восточным нужны были совсем не станки, о нет, не строй смелых надежд с опорой на глупых, только местоположение нашего объекта. К тому же такие станки относятся к экспериментальным технологиям. Где ты ещё мог их взять, гений? Возможно, они вообще собирались украсть ту же самую штуку, которая нас и отправила неизвестно куда.

– Октеракт Киртани. – вставил Валлур.

– Названия не отражают сути! – Лэрд нервно откинул засаленные локоны свободной рукой. – Ты обставил сам себя.

– Лэрд, приятель, это полный бред! – не выдержал Аттвуд, перешедший ближе к Орно и помогающий ей с животом Утглара. – Перемирие в составе делегации Объединения подписывал сам Тарстон и с тех пор накал полностью улёгся.

– Мидлсбро стоит на побережье, Гаррингтон. Ты, а не я, начальник безопасности! – перенаправил он оружие. – Как думаешь, долго ли высадить десант и захватить объект, отстоящий он него всего на пятнадцать миль?

– Да ты параноик!

– Это ты недальновидный болван! Тройка катеров с тридцатью-сорока солдатами второго поколения вполне справятся за час. Присовокупи к тому послевоенный статус границ, а так же тот факт, что наши лодки несколько лет не плавали на патруле в Балтику и скажи мне: кто так тасовал карты? Кто идиот?

– Раз все мы здесь, а некоторые ещё и целятся друг в друга, то умных наберётся едва ли. – сверкнули кольца коллоидного серебра, когда Адайн поудобнее перевела колчан под плечо и вышла слева от Флойда.

– Почему ты смотришь, но видишь среди нас врагов?

– Может быть потому, что пока вы заводили друзей среди местных инопланетян и увлекательно болтали с Валлуром, я пережил и видел в оном месте только нескончаемый Ад с кошмаром?

Аттвуд недоумённо тряхнул головой.

– Да, Аттвуд, удивляйся. Не все тут вдыхали полной грудью лесные ароматы и восторженно провожали закат. С самого момента перемещения я сражался с пытавшимися меня убить. Бился против тьмы, во тьме и самой тьмой. В холод, зной или в зловонных топях. А потому не попрекай меня излишней горячностью! Я видел достаточно.

– Такому потерянному и отбитому от людей как тебе нужен был только повод вспомнить проклятые Филиппины! Ты даже сейчас отвергаешь помощь, лишь бы дождаться момента, когда безнадёжность ситуации сама, автоматически выпишет тебе ордер на не лимитированные убийства. – указал Аттвуд вверх и попал на провал в потолке. – Хватит оправдывать бессмысленную конфликтность, составляющую всё твоё жалкое существование с минувшей войны. Себя прежнего не вернёшь.

– Жалкое?! – свирепо рыкнул Лэрд. – О нет, Аттвуд, я не жалок. – переключатель поднялся до отметки автоматического ведения огня. – Не более жалок, чем все вы.

– Опусти оружие. – вмешался Гартвиг, а Экрит, во всём поддерживавший верховного ловчего, поискал стрелы. – Не уверен говорит ли правду названный Флойдом, но знаю, что на сегодня довольно убийства. Здесь нет отродий, повинных в смерти вольных, и нет Рикташа. – в зеркале не вытертого ножа Лэрд разглядел свой искажённый портрет. – Волей Дирфана, тебе не забирать их свет.

– О, правда? Как ты не забирал жизни у отродий там в тоннеле? "Волей Дирфана" – так себе самооправдание. В чём разница? Почему твоя месть лучше моей войны?

– Не месть, а долг перед будущим. Ими самими были избраны устремления. История тех, кем они были когда-то, стёрлась в тот момент, когда Рикташ возглавил хребты неспокойного Раппара и самое страшное для Кайгалса и Фракхи, да и для всего Гирвалма только грядёт. Где власть берёт сорняк, там пошчаку не виться по скале.

– Где заводь полниться лишь тиной, там сгинет и родник. – вторила Адайн выученное наизусть продолжение сказа о Дирфане, протягивая Экриту часть своих стрел и дожидаясь пока он, неожиданно смущённый, неловко их примет.

– Отродья давно мертвы, но Кайгарл и Фракха ещё нет. – кивнул ей Гартвиг. – Если ты желаешь одной войны с Мулгом, то что же, я не стану мешать. Делай со своей жизнью что захочешь, мне она безразлична. Но сначала ты должен идти с нами к Рохау.

– Пошёл ты! – прыснул Лэрд на ступени, так трясясь с оружием, словно его хотели заставить совершить прыжок в резервуар с кислотой, разъедающей кожу. – Я туда не вернусь!

– Вернёшься. И вместе с нами исправишь, что натворил.

– Рохау? – Адайн почувствовала жжение, будто под лопатку заполз лесной жучёк. – Это же обычный миф, чтобы непослушных детей пугать. Её никто не нашёл. – воцарилось молчание. Она громко сглотнула скопившуюся слюну. – Ведь не нашли?

Гартвиг вздохнул, подёрнул капюшон и снова повернулся к Лэрду, направившему на них ствол.

– Совершишь глупость – продавил он, – изберёшь врагами нас, и оккнумы на пару с кеюмами будут доедать то, что от тебя останется. Теперь опусти оружие. – металл сыграл тусклым бликом меж его невероятно подвижных пальцев. – Даю последний шанс.

Лежащий негромко всхлипнул и, казалось, совершенно затих. Лэрд поколебался, пробежался взглядом по сторонам, но потом всё же опустил оружие, не желая больше испытывать намерения изменчивой судьбы, щедрой к нему на специфические неприятности. Подобным же образом поступили и остальные, сбрасывая скопившийся в комнате накал взаимного напряжения.

Аттвуд придерживал теперь зашитый живот раненого и с отвисшей челюстью наблюдал за действиями напарницы. Орно отрешённо убрала от шеи Утглара перепачканные руки, согретые тёплыми сгустками пузырившейся крови, и, вытерев их о скомканный лоскут рубашки Флойда, фартуком заправленный за тонкий пояс подвязи, отошла к установке Гирвулда, поигрывающего линиями-углублениями в мерцании сталагмитовых огоньков пробуждённого талнирида.

Находящиеся в комнате притихли и прислушивались к её размеренному сопению, делящему рефлексивные сжатия узкой глотки, хорошо очерченной небольшими жилками, пока Орно тишайше вдруг не произнесла:

– Не дышит…

***

В сна моего рассказ Жар погружён, но гомон, разрастающийся, слышит.

Уже совсем не видно края существам, пришедшим ко вратам, и ещё больше их столпилось в середине зала, перед стопами статуи Дэхзажа, защитника и стража, не смея перейти отмеренную им черту.

– Скажи мне, Эйр… – очнулся. Двадцатый наступает день и девятнадцатая ночь проходит. Обилие смертей невыносимо долго зреть. – Зачем сейчас от дома самого они сюда летят? Глазеть?

– Всегда чего-то толпы ожидают. Смертей, простого униженья, подложных сцен, но – смеюсь я горько. – никогда прозренья. Где возбужденье, возмущенье, накал и смрад преобладают, там любопытства дух их никогда не покидает.

– От нас им ничего не взять. Не предоставлю повод, довольно отдавать. Пусть спустят позади застывшую охрану – ни слова в простоте наречия я не произнесу. – о грудь он ударяет. – Хоть так оставшуюся честь уберегу.

– Поверь мне, милый Жар, узоры сердца твоего и дум высоты годятся себялюбам лишь для зависти, сползающей в отвратную тошноту.

– О да, я обратил внимание. – Дэхзаж, с огромной высоты, взирает на ничтожных своим ликом гордым, исполненным душевного страдания. – Совсем не чтут пришедшие героев из сказаний.

– Для них они, как я и ты, никто. Собрание уничижительных напоминаний. Толпа не знает их имён, не помнит лиц, обветренных в пути, и светоч храбрых глаз не воззовёт на подвиг вечно ждущих чуда.

– Наичестнейшего им всем суда.

– Суд состоится, милый Жар… – шумят в ветрах узоры клиссов дальних под ногтями. – И состоится скоро. Потерпи.

– Нам, из тех, кто сохранил рассудок, нет повода о низком на высоком слове говорить. Забыть – и то не стоит сил. – гремит цепями, а эхо долгое, от бесконечности бормочущих голов, идёт по витражам вибрационными рядами.

По случаю, приглядываюсь до бериллия барханов через надёжного стекла запор. Не утихает буря в мире сим с тех пор, как ко дворцу пришли нечистые на помыслы и дан им был решительный отпор.

Средь половинок лун, блестящих живописно от частиц, подброшенных до трубчатого покрывала облаков, угадываются очертания колонн разрушенных, а с ними рядом… Плеяда панцирей-бугров? Неужто при песках, у старого иссохшего фонтана, последний зверь изрёк посмертную мелодию телесного органа?

– Эйр, ты здесь? – следит за направлением очей. – Разглядываешь ночи свет?

Почудилось. Нельзя надолго отлучаться, он просит от меня ответ.

– И да и нет. Я нахожусь в раздумьях.

– О чём же?

– О судьбе. – приподнимаю от узоров клисса руки и дымкой возвращаюсь в зал. – Похоже найдено решение. – иль мною дирижируют полночные виденья? – Я знаю, как спасти твою сестру, не вовлекая вас и далее в нечестную забаву.

– Тогда скорее, расскажи свой план, коль есть на гнёт господ управа! – в молчании тягучем прибываю. Устала. Как будто дни идут за годы… – Эйр?

– К последнему из наших пробуждений окончатся невзгоды. Мною сейчас даны подложные указы, разосланы оставшиеся верными гонцы. – касаюсь сгустков, вспухших у виска. – Сестру твою сопроводят до этой залы и, когда из-за меня вдруг всполошатся подлецы, спадут оковы, разбиваясь, ты с нею поспешишь прям к кораблям через пустыню.

– Но как же ты? Коль хлынет в зал песок сквозь сломанный витраж… – представил. – О нет, всезнающая Эйр! Я смерти не могу предать последнюю богиню. Кого угодно, только не тебя.

– Представилась возможность, так спасай любимых! Спасай себя. – хочу, но не могу, в сне истощившись, кричать на верностью исполненного Жара. – Ты этого желал ведь с самого начала. Спасайся.

– Желаю и сейчас, но не такой ценой.

– Меня не тронет стража. – лгу. – Не тронут господа. – лгу вновь. – И толпы не пройдут за линию Дэхзажа, защитника и стража. Я и сама не помню сколько здесь живу. Как можно им, как к смерти ближе восстоящим, убить того, что с нею не в ладах? Оставь тревоги.

– Тревоги? – беспечностью он возмущён. – Ещё не выжил ни один богоподобный, что перешёл пред властолюбцами дороги!

Расслабившись, я улыбаюсь, поглаживаю руки, ниши трона обвожу, худую спину изгибаю на показ, но всё же выдаю намёк, сокрытый блеском чёрным подведённых глаз.

– Нугхири. – догадался, смиряясь недовольно с планом. – Мудрец великий в самом деле жив сейчас.

– Сейчас, вчера иль завтра – великим время не указ. Ведь он один из лучших. – шепчу на ухо Жару нежно: – Один из нас…

– Я до сих пор не понимаю. – главой мотает, а тени, что всегда гонимы, перед последними ступенями у трона играют. – Сказала раньше ты: "В конце ответ, я вспомню". Но почему так важно это знанье? Пусть даже и найдут Нугхири господа, пусть он, во что не верю, согласен будет повести вперёд народ заблудший к доле лучшей по возвращению, но власть? Уже украденное дважды не украсть! Былое слишком далеко.

– И потому так близко… – не поднимаясь с трона, я Жара кругом, дымкой обхожу.

– Загадкам времени не нахожу я, Эйр. – смущён и с толку сбит.

– Ох Жар, сама ведь мало знаю. Сколько не зрю я сон – одни обрывки после остаются. – волнуюсь, а факелы, сжимаемые толпами в руках, под сквозняком мечтают огоньками к входу дотянуться.

– Из-за чего не можешь к прошлому лицом ты повернуться?

– Хотела бы ответить, но для самой себя былое отворить, что призрака ужасного приветить. День ото дня мне тяжелей, не мог сего ты не заметить.

– Тогда довольно на сегодня? Событья завтрашнего ждём? – вставая, отдых предлагает.

– Нет! – узор последний клисса голос обретает, под ногти лезвием расточенным вползает и разум всполохами света заполняет. – Последняя осталась в песне часть. Не уходи.

– И эта часть, как обещала ты, истории чужих побед и поражений скелет придаст? – увидев интерес его, чуть ближе к Жару, получше уши навострив да факелами место освещая, господ служители подходят, систрумами бренчащими тряся и шумную толпу к порядку призывая. – По полочкам происходящее во снах разложит?

– Разложит. Подобное тебя, мой милый Жар, отныне пусть не потревожит боле… – как будто бы наперебой служителям, его вкруг обступившим, твержу я, запинаясь, и, без оглядки, обращаюсь к вселенской тишине, от тела немощного дымкой отрекаясь.

Ступаю в сне…

***

Два последующих голодных дня у них целиком ушли на поиск выхода. Остаток от файеров, если ту палку вообще можно именовать остатком, быстро дожгли и большую часть пути продолжали почти впотьмах, сдабриваемых лишь редкими засветками геф-проектора, касавшегося хлипких земляных стенок своим рыжеватым свечением. Разговоры, возникая, затухая и разгораясь вновь, не унимались. И, когда тревожные сплетения расколотого рассказа, как их назвал Экрит, были полностью собраны, спутники, удовлетворившись целостностью сложившейся истории, наконец умолкли, продолжив скрести еле вздымаемыми ногами прохладную грязь.

Едва робкий лучик хлестнул по шёлковым ладоням да шершавым пальцам, обогрел светло-зелёный платок, украшенный строгой полосой синего кобальта, и солнечным зайчиком отразился на непроницаемо-тёмном стекле визора от хрома револьверной рукояти, так сразу разномастная группа, обессилив, пала у травяного настила, бессознательно пытаясь отнять ртом от синих трубчатых листов скопившуюся внутри влагу.

Геф-проектор, перестроенный Валлуром на местное временное поле, показывал день, клонившийся к вечеру.

Насчёт направления тоннеля Экрит, почерствевший и словно сдавший на несколько лет, попал в десятку. Верхний предел со стороны казался довольно суровым местом, где каждый первый шаг мог стать последним для ведущего, а каждый второй и для ведомых. Неожиданно резко возникшая свежесть воздуха сначала и вовсе сковала их дыхание невидимыми ошейниками, не позволявшими толком прокашляться.

Лэрд, после облучения не могущий припомнить ничего о себе самом, почему-то ассоциативно точно сопоставлял всплывавшие в памяти пейзажи и места с непосредственно встречаемыми. Сейчас он увидел горные тибетские тропы, сползающие в облагороженные долины, полные почтения и традиции. Несмотря на это ощущение, назвать Верхний предел исключительно гористой местностью было нельзя, ведь большую его часть составляли низкие и высокие плато, окрашенные различными комбинациями багровых, коралловых, жёлтых, белёсых и зеленоватых трав да кустарников пятнадцати-двадцати ярдов в высоту, напоминавшие укрупнённые квадраты европейских полей, если смотреть на край с высоты птичьего полёта. Троп до ближайших деревень, запрятанных в лесах, сразу определить не удалось даже Адайн, но шлейф притоптанного снега уводил к нижней долине, примыкавшей к глухой части хребтов Раппара и отталкивавшейся от неё полноводной рекой. Эта река не бурлила как Веф, перекатывающаяся по холмам Фракхи, или как далёкая Ф`Ло, забегавшая под восточные горы и дотягивающаяся до приморских степей Самшада, но холодными водами легко отвращала недругов вольного народа. Орно, немного подумав и порывшись в памяти, называла её Валм.

Кайгарльцам, закутавшимся в плащи, было не до разведки и наблюдения. Они, несмотря на взошедшее солнце, в какой-то момент отошли от группы, выбрали подобающее ритуалу место и похоронили Утглара со всеми почестями. Курган насыпали из ракушковых камней, поместив его у пока небольшого куста растущего древа. Ловчие, как и другие спутники, не выдавшие своего присутствия, некоторое время стояли у него, но не сказано ими было погребальных слов, ибо никакие слова не смогли бы отразить глубину ощущаемой скорби, пересилившей иные чувства.

Лэрд, согласившийся на фактически ультимативные условия, не избегал неуверенных попыток травницы отереть застывшие потёки на его лице, шее и руках, но в остальном держался от группы в стороне, с видом уличённого в серьёзном проступке, и оружие из рук не выпускал. Флойд, шедший рядом с Адайн, не знал, что с ним делать дальше. Он был уверен – Лэрд не поколеблется в следующей попытке убить его или кого-то из них, просто ждёт чего-то. Может подходящего времени? Или всё же жестокий ум правда терзают совсем другие мысли? Среди живых Лэрду было неуютно и все это видели.

Быстро актуализировался вопрос о пище и месте под ночлег. Валлур, удерживаясь на своих тонких конечностях, стоически высился надо всеми, но даже необычайно сильный зилдраанец начинал сдавать в рефлексах, что впоследствии выявилось при его неудачных попытках наловить дичи. Тогда проблему с продовольствием выпало решать Адайн, которой Флойд, сильно к ней привязавшийся за время странствия, хотел было вызваться помочь, но волевым решением охотницы, знавшей тонкости своего непростого ремесла, этого не случилось.

Её не было около часа, пока Орно обирала кору на самодельный настил, а остальные, разбредясь в пределах пары миль, подыскивали удобное место для ночлега. Стрелы с алым оперением разили без промаху и помехи, не разбирая ползает ли существо, летает ли, или предпочитает влажную среду впадины, залитой снеговой водой. Так, во время охоты, обойдя предполагаемый спуск к Ша`А у небольшого сезонного родника и забравшись на дальнее платообразное взгорье, заросшее парочкой древ дилкадт да кустарником, она обнаружила ещё кое-что. С другой стороны от Валм лес был гуще, но цвета трав чем дальше к Ша`А, тем больше оскудевали и теряли в разнообразии, что яснее выделяло на их фоне чёрный дым. Горели шалаши сбойщиков.

Адайн пришлось сделать небольшую петлю, возвращаясь до родника, чтобы спуститься пониже и рассмотреть их как следует. Когда она достигла места и всмотрелась, то стало понятно, что пожары случились не из-за пренебрежения мастеровых аккуратностью. Стручки и щепы домиков разметало у самой земли. На верёвочных мостиках, их связующих, виднелись кривые зарубки, очевидно нанесённые с размаху, попорченная плетёнка, отломанная от шликтовых стен, и объедки. После всего увиденного за время похода, ей очень хотелось думать, что это были объедки дичи.

Тем временем Флойд, Орно и Лэрд объединились, пока Аттвуд расспрашивал Гартвига с Экритом про Кайгарл, и прошли в подъём над тоннелем.

Встречающиеся там древа не соперничали с сородичами из Ша`А по высоте кроны, зато сильнее вцепились за урывистые склоны, утыканные шапками из тетрагонального кристаллического льда. Корни от холода не пускались в пляс, а целиком и полностью ушли вглубь, ища в сланцевой породе хоть какой-нибудь намёк на вожделенное пропитание. Из травы, лишь эпизодически пролезавшей сквозь снег и забиравшейся по стволам древ, преобладали дикий длоот да грозди зеленовато-синих листков, похожих на загнутые когти медведя.

– Икчи. "Холодный" сорняк. – заявила Орно со скепсисом профессионала, попробовав росток на вкус.

Лэрд с Флойдом, стоявшие позади неё, повстречались упёртыми, неуступчивыми взглядами. Им, как бывавшим на Филиппинах, яснее ясного было, что перед группой самая, что ни на есть, настоящая strongylodon macrobotrys – нефритовая лоза. Впрочем, спорить с Орно не стали. У Лэрда не осталось сил даже для небольшого раздора.

– Нас хоть не вывернет от него наизнанку? – как можно учтивее спросил Флойд.

– Не супьтесь понапрасну за моей спиной, а лучше идите и нарвите побольше. – руководила она, что-то пересчитывая в подвязи с травами. – Я сделаю зажарку.

– Ты всегда делаешь одну зажарку… – вполголоса буркнул Флойд.

– Что-что?! – обернулась Орно, недобро щурясь.

– Нет, нет. Ничего. Зажарка так зажарка.

До Аттвуда дошла часть их разговора и откуда-то издали раздалось безнадёжное:

– Не-е-е-т!

Орно громко ответила с видом обиженного повара:

– Будешь есть, что дадут!

– Сготовленная еда. Наконец-то хорошие новости. – подхватил оголодавший Лэрд, отправляясь к крайнему стволу.

– Было бы очень глупо умереть в лесу от голода, пусть лес и не родной, так ведь? – Флойд пытался сгладить углы с Лэрдом.

– Нельзя убить того, кто уже мёртв. – горделиво рявкнул тот. – Эй, – осмотрелся он, немного затормозив. – а где бродят Спичка и его генерал Уэйт?

Лэрд, судя по всему, не пытался.

Нарвать икчи, чтобы сготовить полноценный обед на всех, пришлось очень много. Аттвуд, как интересующийся особенностями разнообразного зверья и местной топографии, тем временем быстро нашёл общий язык с ловчими и вместе, немного поднявшись к пику ближнего плато, они отыскали подходящее место для стоянки. Звонко освистав окрестность в несколько пробежек по зарослям, Экриту удалось собрать разбрёдшуюся группу.

Костёр, не найдя желания на медитацию с небольшим остатком промокших спичек или трутом, разводили кварк-глюонной плазмой Блунума и порохом от нескольких патронов Аттвуда. Получилось быстро, очень эффектно и почти что опасно. Орно неоднократно грозилась всех поубивать вместо отродий, если пламя коснётся её светло-зелёного платка, расшитого полосой синего кобальта из повторяющегося орнамента.

Покуда остальные были заняты важным делом, Адайн с Флойдом, сговорившись, незаметно улизнули к теперь ободранным деревьям с икчи и, когда удостоверились, что никто за ними не наблюдает, сразу заговорили. Вернее заговорила Адайн, выпалив в лицо Флойду следующее:

– Запоминай, говорю по порядку только то, что различила. Лэрд, Аттвуд, Орно и Гартвиг. Ненависть, вера, власть и долг.

– Постой, что это всё такое?

– Когда мы шли к перевалу Ном`Тиг ты просил меня рассказать про их ишалл. Ну так вот. – она не шутила, но ситуация была достаточно странной, чтобы быть серьёзной. – Увы, Экрит отказался, но я и не упрашивала. Ему досталось за последние дни.

– Значит мы: воздаяние, ненависть, служение, долг, вера, власть и понимание. – он, раздумывая над этим, походил около неё. – Месиво разных разностей и вместе с тем, почти сбалансированный их порядок.

– Ты выглядишь странно, но, кажется, дело не в обычной трясучке от голода. Скажи, что это значит?

– Наши ишалл… – он попытался выразить, но затем махнул рукой. – Нет, не знаю, наверное это глупость.

– Глупость? Флойд, ты рассказывал мне о мире, где его обитатели живут в бетонных коробках, передвигаются, большинством, в железных коробках, еду хранят в коробках, верят коробке, разговаривают через коробки, мечтают о других коробках, думают в рамках коробки и вообще, вся их жизнь, как большая пребольшая коробка. И та ведёт к тому, чтобы залезть в самую-самую последнюю коробку. Говори не стесняясь. – она украдкой поправила перья, побитые заколки из древа дилкадт и спавшую у виска прядь волос. – В конце концов, "понимание" это моя ишалл.

– Хорошо. – он выдохнул, уперев руки в боки. – Так вот, я думаю, что мы как бы структура. Ну как здание: вот фундамент, там стена, там несущая балка. Механизм.

– Потому что в группе названные ишалл образуют жизнестойкую модель с неявно выраженной целью.

– Ты читаешь мысли? – он на самом деле начинал так думать, тем более, что не успел закончить мысль.

– Нет, но тоже, как и ты, иногда останавливаюсь, чтобы поразмыслить. – Адайн покачала головой, разминая хрящевые суставы и посматривая по сторонам. – Итак, мы, образно говоря, механизм, пусть и не то чтобы сплочённый, но могущий выживать. Согласна, что-то в этой мысли есть. – она адаптировалась к безумным идеям лучше чем он ожидал. – Что же тогда происходит? Куда мы попали?

– В зыбучие пески, продолжая стоять на камне, в ловушку без видимой приманки, в лабиринт без единой стены. Это загадка, проистекающая из невероятности нашего знакомства и событий, что происходят с нами. У меня есть ещё некоторые догадки по этому поводу, но пока они беспочвенны.

– Выходит мы по-прежнему ничего не понимаем. Нужно продолжать искать способ собрать Гирвулд или Киртани так, чтобы они работали, поэтому я пойду расспрошу зилдрандца. Узнаю, что он думает по поводу твоих мыслей про "механизм". – сказала Адайн и пошла было к костру, но Флойд, легко коснувшись плеча, её остановил.

– Я бы не доверял Валлуру. – неожиданно проговорил он.

Она поймала его в мягкий прищур. Между ними что-то витало с того самого момента, как Валлур сначала скрылся, а после вынырнул из темноты коридора, будто так и надо. Адайн, впрочем, не сильно удивилась подобным нападкам.

– Зилдраанец дал тебе новый повод?

– Нет, – ответил Флойд, оборачиваясь к зашумевшему лагерю. – меня беспокоит именно его абсолютная честность. А тебя разве совсем нет? Мы ведь ему в сущности никто.

– А друг другу?

Флойд оторопел, а уши зачесались, будто его опять ударили электрошокером, как однажды в баре "Разрешение" на Ньюпорт-Кресцент. Кажется, это было восемнадцатого ноября 2052-го, когда ещё некто по имени Джерхолд дрался с неким Вертером из-за научного спора о летательных аппаратах, что должен был обсуждаться на первой панъевропейской научной конференции. Он с Фракхи не мог привыкнуть к её сёрьёзным и порой волнующим вопросам, задаваемым без тени самой малой застенчивости.

– Тебе я полностью доверяю. – Флойд хорошенько подумал. – Ещё, пожалуй, Орно.

– Почему? – без вызова передразнила Адайн. – Мы даже не соплеменники.

– У вас нет мотива обманывать. Ни тайного, ни явного. Вы были ничем мне не обязаны, но помогли, дали приют. Ты вообще выходила меня. Без тебя и твоего дара я бы не наткнулся и на эту, озвученную мной догадку. – Флойд кашлянул. В горле предательски запершило. – Вы… – нужно было подобрать правильное слово. – Вы чисты в своей свободе от всего этого, от происходящего. По крайней меря я так чувствую.

– Я, кажется, понимаю тебя. – мягко кивнула Адайн. – Может и так, – она с флегматичной тщательностью вытерла шею, загрязнившуюся во время пробежки по плато, – просто помни, что там, на перевале, не чудо спасло нас от неминуемой смерти. То был Валлур и его грозное оружие. Ты бы вот стал спасать тех, кого лишь используешь?

– Если бы они были чем-то вроде моей передвижной ширмы, массовки для меня, то определённо стоило бы стараться.

– Но как это вяжется с…

– Просто передай сказанное Орно и сама будьте настороже. – прервал её Флойд. – В противном случае я рад, если ошибаюсь.

– Ты наверняка ошибаешься. – поддела охотница, лукаво улыбнулась и ушла вперёд. – Впрочем, посмотрим, что выйдет. Я обещаю быть внимательнее обычного.

– Это большее, чем то, на что я изначально рассчитывал.

Они вернулись к лагерю, когда уже начинало понемногу темнеть.

К вечеру, пришедшему скоро, все досыта наелись, хоть вкус еды был кошмарен, и лучше обустроили ночлег в стороне, закрытой от выхода тоннеля. Верховный ловчий с Экритом сносили ветки-дрова, Валлур расставил какие-то хитрые зилдраанские ловушки по периметру, велев всем за него не выходить до самого утра, Лэрд принёс себе отдельное брёвнышко, сев на него поближе к костру, теплолюбивая Орно верховодила над раздачей зажарки из икчи, а Адайн, закончив со своей порцией, примостилась в углу валуна, около несколько удивившегося тому Флойда, накрыв их обоих накидкой из пещерного литаса, щедро отданной Гартвигом, и вскоре задремала на его плече.

Ночь, переваливаясь из-за хребтов Раппара тушкой ленивого хлусба, пришла столь же незаметно, сколь то способен был сделать тишайший в мире зверь. Поднялся ветер, а немного погодя к нему присоединился и дождь, быстро перешедший в ливень.

Общие трудности и неизбежность гор порой сплачивают – это знают многие. Но только неопределённость будущего и явно ощущаемая близость смерти по-настоящему объединяют вместе столь разных по духу спутников. Поэтому когда к скромному привалу, организованному у стены-валуна, отсекающей поднявшуюся метель и холодные ветра от засыпающих углей костра, чадящих хвойным орешником, пришла темнота ночи, то никто из них в молчании не сомкнул глаз. Им было на что посмотреть.

Три бритвенно острые зеркала-грани, каждая не меньше пятидесяти дактов в длину, вращались там, в высоте, как замедленный волчок бадминтона. Тень огромного Мьюраи, окружённого кучками обломков от башенных ангаров и олицетворявшего для вольных саму сияющую Нагвал, нависла над ними, а низкий диск бесстрастной луны и правда, подобно крыльям подсветил его края, отразившие белый свет полярным сиянием.

Они созерцали. Мысли их, прикасавшиеся к предметам воображаемых образов по-разному, всё же сводились к одним и тем же вещам, прошедшим событиям и местам. Но смотревшие на Мьюраи, впервые за несколько дней обогретые живым огнём, не могли этого знать. В последнее время, характерное неудержимым круговоротом катастроф, каждый из сидящих у валуна, отсекающего злую метель да холодный ливень, видел так много боли и насилия, что почти позабыл о необычайном, невероятном мире, в скорости открывшем им столько, сколько иные не увидят за весь отмеренный жизнью век. Они, вжавшись в едва согревающую одежду да друг друга, конечно подумали и об этом, продолжая молча наблюдать миражи причудливой фантасмагории.

Мьюраи, порождая вращения звёздного вальса тремя тысячемильными линиями разделённого корпуса, одномоментно сверкнул кабиной главной рубки и внутренней сложносоставной опорой-креплением, ранее вмещавшей камеру терраформинга с биологическим модулем. На фоне чёрного полотна корпуса с грохотом ударила преломлённая молния, за ней другая, но то полотно так и не подсветилось яркой вспышкой света. Мьюраи был слишком далеко, хоть и казалось, будто чтобы достать до него, нужно всего-то того пожелать, встать и протянуть руку.

– Мьюраи. – сквозь ливень проредила сталь, скрывавшаяся за синими полосками-бегунками керамического визора, что чуть подмёрз от перепада температур. – "Гонец".

Мьюраи, гонец к неизведанным мирам. Внеземная красота, достойная лишь истинного творца, но, вопреки своей ценности, даруемая всем без исключения, что решились обратиться к небесам. Внеземная красота, но и та была давным-давно мертвой. Как и всё, что попадалось им на пути.

Ветер, чем больше власти загребала себе ночь, становился напористей. Дождь лил сильней там, где проходила тень Мьюраи. Как мала была вероятность именно им, не понаслышке знавшим настоящую цену утрат, собраться у этого костра и сколько шансов каждому не единожды выпадало окончить странствие до следующих лучей светила? Как неосязаема, но и как с тем же прочна связь, соединившая их сплетения нитей, что ведут по отмеренному пути, позволяя падать, но не давая разбиться? Как долог будет сам путь и что ещё непременно случиться, стоит им приблизиться к пониманию происходящего? Грядущее было неопределённо, но этим и манило, заставляя их идти по взятому следу.

Тогда же зародились в них не уверенность или знание, нет, скорее предчувствие, некое неясное ощущение близости. Возможно именно в этот момент, стараясь выжить, согреться в исполинской тени уничтоженного корабля да осознать ответы на эти непростые вопросы, лежащие на поверхности, они, вопреки всем своим внутренним сложностям, и стали друг для друга чем-то большим, чем просто случайностью.