Горец IV

21

Но на сей раз не удовольствовался Мастер тем, что сказал «нет». Знал он, что на него — последняя надежда. Не утаили это от него.

Именно поэтому первый и единственный из всех Мастеров Тартана — именно оттого первый, что был он последним по счету, — дал им совет.

Сказал он:

— Ведомо мне: есть еще один Мастер Тартана. Говорил мой отец — нет ему равных…

(Произнеся это — зубами скрипнул. Нелегко говорить «нет ему равных» про другого…

Впрочем, про себя такое — и вовсе нельзя говорить. Пусть люди скажут!).

— Кто это, о Тидир? — воскликнул Дункан, ибо Тидир было имя Мастера.

И надежда зажглась в глазах Дункана. А зрачки Конана полыхнули совсем иным огнем…

Помедлил Тидир, глядя в пол, едва ли не сокрушаясь о сказанном. Но раз уж сделал один шаг — надо и второй сделать.

— Имя его — Этерскел. Из клана Фуадов он родом…

— Где найти нам его, о Тидир? — голос Дункана дрогнул, когда задавал он этот вопрос.

Кажется, Тидир усмехнулся, но не разобрать — углы его рта были прикрыты седыми усами.

— Его — уже нигде, наверное…

— Почему? — и вновь дрогнул голос Дункана.

На сей раз уже не было сомнения: усмехался Тидир. Торжество и горечь были в его усмешке одновременно.

— Плохо слушаешь, юноша. Очень плохо. Я сказал — отец мне это говорил. Во время отца моего, Глуинделла, это было. А мои волосы уже густо присыпаны серебром. И нет в живых Глуинделла больше лет, чем ты и твой спутник на свете живете, юноша!

— Ты еще не знаешь срока моей жизни, старик… — пробормотал Конан.

(Впрочем, он все-таки не сказал этого — по крайней мере, вслух не сказал).

Тишина надолго повисла под крышей дома, зацепившись за потолочную балку, растекаясь по стенам.

— Значит…

— Вот именно. Это значит как раз то самое!

И снова торжество и горечь проявились на лице старого Тидира.

Не была эта горечь тенью зависти. Как раз наоборот.

Далеким отпрыском зависти было именно торжество. Ясно ведь: коль скоро так, то давно оставил этот мир Этерскел Мак-Фуад.

А стало быть — нет сейчас под солнцем человека, который бы разбирался в Тартане много лучше, чем Тидир ап Глуинделл!

(Прочие Мастера — не в счет… Все они примерно одинаковы по силам и все сознают это. Кто-то лучше знает одно, кто-то другое лучше знает…

Но ни про кого нельзя сказать — «нет ему равных!»).

Отчего же горечь?

А вот именно оттого, что такое высокое мастерство кануло в Лету…

Но снова заговорил Тидир, сын Глуинделла:

— Да, сам Этерскел уже не жив, конечно. Но ведь и я — не с рождения науку тартана знал…

— Ты хочешь сказать… — и вновь надежда колыхнулась в глубине глаз Дункана. А глаза Конана — вновь сверкнули предостерегающе.

— Не знаю… Я не знаю, был ли у Этерскела сын. А теперь, возможно, уже и внук. Не ведомо мне и то, оказался ли наследник этого Мастера — а тем более наследник его наследника — способным усвоить науку чтения по ткани. Но если оказался…

И исчезло с лица Тидира торжество. Но зато и горечь — тоже исчезла.

Вот что сказал Тидир ап Глуинделл, Мастер Тартана. Сделал главное — возродил надежду.

А еще, кроме этого, было сказано многое и о многом.

Например, сказано было, что вскоре после рождения Тидира клан Мак-Фуадов был начисто вырезан в одной из межродовых войн. И будто бы лишь двоих пощадили: самого Этерскела, как признанного Мастера, и еще одного, имя которого не сохранила память.

Мастером Меча был тот, второй из уцелевших…

(Редкое это богатство — два Мастера в одном клане! И не менее редкое дело, — чтобы имя одного из них не осталось в памяти!).

Будто бы, не найдя себе места в Хайленде, в Лоуленд удалились они оба, в равнинную Шотландию. К королевскому двору. В Эдинбург.

Об этом следовало бы сказать с ненавистью — но сказано было со слегка напряженным безразличием. Все-таки не совсем в «Сассэнах» подался — к королю скоттов ушел…

Или к королеве? Кто знает…

Не разобрать, спустя десятилетия, дед ли нынешнего короля сидел на троне, или царствовала королева Мария, мать короля нынешнего.

Впрочем, важно ли это? Нет, не важно.

Важно другое…

Да, важно было другое. И угрюмо молчал Конан, слушая рассказ Тидира.

Он и сам кое-что слышал о гибели рода Мак-Фуадов. И об исходе двух Мастеров — тоже слышал он.

Двух? Или все-таки одного?

Говорили в старину: до Истины можно дойти, но не раньше, чем износишь три дюжины пар железных башмаков.