Горечь

21. Любовь бывает кусачей

Жгучая боль от вонзающихся в мою плоть зубов Доминика прошла так же внезапно, как и появилась, уступая место умиротворяющей эйфории. Все докучающие мысли, горе, страх и тягости будто просто распались на мелкие крупицы и унеслись прочь.

В глубине души я понимала, что эти ощущения неправильны. Я знала, что должна бороться усерднее против этого мысленного захвата, но презрение к себе быстро улетучилось туда же, куда и все остальные плохие мысли.

Его яд разливался по венам как целебный бальзам, излечивая всё, чего касался. Он стал моим лекарством, новообретенным снадобьем, потому я и цеплялась за это чувство всё сильнее. Мне было не важно, что мысли крутятся в голове так же быстро, как и комната, или, что я вот-вот упаду на колени. Я хотела большего. Не потому, что в этом нуждался Доминик, охваченный моим жаром, а потому что в этом нуждалась я. Мне было необходимо оставаться в его объятиях столько, сколько выдержу.

Он сильнее впился зубами в мою шею, всё глубже погружая клыки, и выпивая столько крови, сколько просто может быть невосполнимо, но ни первое, ни второе меня не волновало. Я могла лишь молить, чтобы то, чего я хотела, не прекращалось.

— Достаточно, — я услышала голос Трейса, словно издалека, но лишь сильнее прижалась к Доминику.

Я знала, что он не собирался останавливаться, просто не мог, и в этот раз, мне только это и было нужно.

Перед глазами заплясали черные точки, и я приветствовала тьму с распростертыми объятиями. Я была готова на все, чтобы застыть в этой блаженной неге, в его объятиях.

— Я сказал, достаточно! — рявкнул Трейс, отрывая Доминика от меня и отбрасывая его на несколько шагов назад.

Тот налетел на кофейный столик.

— Подожди! — По щекам текли слезы, пока я пыталась дотянуться до него рукой, но ноги тут же меня подвели, и я упала в руки Трейса.

Доминик испустил вздох и упал на диван, распластавшись на нем, а на его губах виднелась моя кровь.

— Ты — воплощение рая, ангел.

Я почти чувствовала солоноватый, металлический привкус крови в воздухе — моей крови — и от этого у меня закружилась голова.

Трейс крепче прижал меня к себе.

— Ты в порядке? — спросил он, пока его синие глаза метались по моему лицу, изучая его.

Я моргнула, но не могла сфокусировать взгляд.

— Тебе нужно прилечь, — сказал Трейс, подхватывая меня на руки и перенося к дивану с развалившимся на нем Домиником. — Исчезни, — приказал он вампиру.

Доминик неуклюже поднялся и поковылял на другой конец комнаты, где плюхнулся на кресло, в котором сидел раньше.

— Поговори со мной, Джемма. Ты в порядке? — снова спросил Трейс, но я не ответила. Я была не в состоянии говорить. Все мои мысли были заняты пустотой, в которую я погрузилась без Доминика.

— Ты выпил слишком много! — взорвался Трейс, сощурив глаза от злости.

В мгновение ока он оказался вне моего поля зрения, быстро исчезнув и снова появившись перед Домиником с деревянным колом в руке и четким планом действий в голове.

Схватившись за кушетку, я старалась взять себя в руки и сфокусировать взгляд, чтобы остановить его. Но я была слишком слаба. За ту долю секунды, которая потребовалась мне чтобы упасть обратно на диван, рука Трейса рассекла воздух, как летучая мышь, вырвавшаяся из ада, и он ударил кулаком Доминика в грудь.

Всё прекратилось так же быстро, как и случилось. Пока я пыталась увидеть, что же случилось, каждая секунда шла невыносимо медленно.

— Не может быть, — охнул Трейс, отступая на два шага назад и в ужасе глядя на Доминика.

Я резко перевела взгляд на вампира. Он сидел с довольным выражением лица и улыбался Трейсу, пока деревянный кол торчал из его груди как жуткий модный аксессуар.

— Как, черт возьми, это возможно? — спросил Трейс. Он не сводил с Доминика пристального изучающего взгляда. Было понятно, что Трейс прежде подобного не видел.

— Оказывается, наша маленькая искусительница особенная, — сказал Доминик, вынимая из груди кол и бросая его на кофейный столик. Он так улыбался мне, будто я была божьим дарованием миру. Точнее миру Воскрешенных.

Лицо Трейса перекосило от осознания. Я даже представить не могла, о чем он думал, что чувствовал. Будет ли он по-прежнему смотреть на меня после произошедшего, или будет видеть во мне мерзость, которая должна быть уничтожена?

Трейс поднял со столика кол и осмотрел его. После недолгой паузы он покачал головой.

— Это не дерево. Должно быть просто подделка, — заключил он, хотя сам его сюда принес. Он пытался ухватиться за соломинку — найти смысл в этом бреду. Да и кто мог его винить?

— Это точно дерево, — с уверенностью заявил Доминик, вставая. — Сходи, поищи другой кол, если хочешь, но уверяю тебя, результат будет тем же, — добавил он, стряхивая пыль со штанов, а затем начал изучать небольшой разрез на рубашке в том месте, куда вошел кол. Он перевел взгляд на меня. — Я бы этого не делал, ангел.

Глаза Трейса метнулись ко мне, пока я пыталась выпрямиться, сидя на диване.

— Джемма, тебе нужно прилечь, — сказал он, торопясь ко мне. Он попытался помочь принять мне полулежащее положение, но я оттолкнула его.

— Я в порядке, — возразила я, садясь. Ладно, не то чтобы в порядке, но отличное самочувствие было роскошью, которую я не могла сейчас позволить. Мне нужно было прийти в себя и начать собирать информацию.

— Ты побледнела, любимая. Не желаешь выпить чуток моей крови? — предложил Доминик, игриво улыбаясь. — Мне говорили, это отличный энергетик.

— Ага, уверена, что она вкуса персиков со сливками. Но я — пас, — ответила я, потирая пальцами виски, пытаясь так отогнать тревожные картинки в голове. Я и свою кровь не могу переварить, не говоря уже о чужой.

— Ну и зря.

Трейс ему что-то ответил, но я не обращала на них внимания.

Осязание постепенно стало возвращаться ко мне, как и все остальные чувства, которые до этого просто ускользнули. Голова пока еще пульсировала как удары племенных барабанов, но мне нельзя раскисать. Нужно оставаться сосредоточенной. Я втянула в себя воздух и отогнала чувство дискомфорта.

— Двигаемся к следующему пункту плана.

— И в чем он состоит? — спросил Трейс, не отрывая взгляда от моих глаз. Он странно глядел на меня, сведя от любопытства брови, будто я была диковинным жителем далекого королевства.

— Нужно выяснить сколько будет действовать моя кровь и что именно дало такой эффект на него. Ты больше знаешь о том, что может нанести вред Воскрешенному — солнце, огонь, святая вода, серебро? Нужно протестировать всё, что попадется под руки, — объяснила я, заправляя волосы за уши. — Будем тестировать снова и снова пока этот эффект не уйдет.

Мне нужно было понять, с какими временными рамками мы имеем дело, особенно теперь, когда я собиралась противостоять Энгелю, который в свое время выпил больше моей крови, чем сейчас Доминик.

Оба уставились на меня, потеряв дар речи.

— Ну? Чего вы ждете? — спросила я, в ожидании глядя на них обоих. — У нас нет всей ночи.

Как по сигналу, они посмотрели друг на друга и начали делать то, что я просила, отправившись кто куда в поисках нужных предметов.

Поднимаясь с дивана, я оглядела комнату и задумалась. Во что превратилась моя жизнь? Вампиры, деревянные колья, кровь, резня, смерть. Не о таком я мечтала, будучи маленькой девочкой и не такой судьбы я себе желала.

Но у меня была только одна жизнь. Мои ожидания, что кто-то другой примчится и спасет меня, остались в прошлом. Людям нельзя доверять. Они лгут. Они изменяют. А затем, когда вся твоя жизнь и надежды превращаются в прах, они просто уходят.

Но не в этот раз. В этот раз, я спасу себя, а возможно, и мир заодно.

Остаток ночи мы проводили бесчисленные эксперименты над Домиником, в основном состоявшие в ударах кольями ему в сердце, поливании его тела различными жидкостями и клеймении кожи всякими металлами. Все это приносило несказанное удовольствие Трейсу.

Понадобилось несколько часов повторения одних и тех же тестов, прежде чем Доминика, наконец, удалось обездвижить.

— Как думаешь, может так его и оставим? — предложил Трейс. На его губах расплылась ехидная ухмылка.

— Очень смешно, — сказала я, подойдя к бездвижному телу Доминика. Снежно-белый оттенок его кожи отступил, оставляя вместо себя пепельно-серый, такой безжизненный и мрачный, как небо Холлоу Хиллс. Я наклонилась и вынула кол.

Через несколько секунд болезненная серость пропала с его лица, возвращая ему гладкую и нежную текстуру кожи. Я затаила дыхание и ждала, расслабившись лишь когда его глаза распахнулись.

— С возвращением, — сказала я иронично.

— Благодарю, ангел, — ответил он, пересаживаясь в мягкое кресло. Он поднял руку и потер место прокола. — Что там со временем?

Оглянувшись на часы на стене, я прикинула, сколько времени понадобилось, чтобы его обездвижить.

— Чуть больше двух часов.

К нам присоединился Трейс.

— Что теперь? — спросил он, скрестив руки на груди. — На этом все?

— Мы должны повторить тест, — ответил Доминик.

— Зачем? — грубо спросил Трейс. На его лице читалось неодобрение.

— Нам нужно определить, влияет ли количество выпитой крови на продолжительность неуязвимости, — сказал он, протягивая руку за напитком.

Я с трудом сглотнула, когда подумала о продолжении. Не потому, что боялась, что не выдержу (вероятность чего была достаточно высока), а потому что меня пугало усиление нашей кровной связи. Я еще при первом разе почувствовала стесненную тягу к нему. Его радовало, что мое сердце начало смягчаться. Я не хотела подобное чувствовать, но, кажется, это не в моей власти. А если позволить Доминику снова выпить моей крови, то те крохи моего самообладания просто улетучатся.

Я сделала вдох, приходя в себя, и напомнила себе, что дело не в том чего я хочу и чего опасаюсь. Мне нужно было выяснить, является ли количество потребляемой крови нужным фактором или нет, даже если это против моих интересов. И был лишь один путь всё выяснить.

— Он прав, — сказала я, кивая в знак согласия с Домиником, одновременно закапывая все свои сомнения и колебания куда-то поглубже. — Нужно продолжить эксперимент.

— Этому не бывать, — твердо заявил Трейс. Его взгляд был тяжелым и непоколебимым, как бы говоря: «попробуйте только возразить». — Для одной ночи достаточно. Я забираю тебя домой, — продолжил он, беря меня за руку, как будто я принадлежала ему.

— Мы не можем сейчас все бросить, Трейс. Мы слишком близки к…

— Нет. Закончили на этом, — быстро перебил он меня. — Мы сделали всё, как ты хотела, Джемма. А теперь пора уходить. — Заметив мой злой взгляд, он смягчил тон и попытался убедить меня. — Послушай, ты уже потеряла много крови. Тебе нужен отдых. Никому лучше не стает о того, что ты умрешь. Мы можем продолжить в другой день.

Кажется, он говорил по делу, весь такой рассудительный.

— Наверное, ты прав, — сказала я, пожав плечами, а затем повернулась к Доминику. Меня охватило странное разочарование. — Закончим завтра, хорошо?

Его темные глаза были прикованы к моим, словно обнажая каждую мою мысль и мою новообретенную тягу к нему.

— Как пожелаешь, ангел, — сказал он, склонив голову.

Его голос всегда был таким мягким?

— За машиной я вернусь позже, — объявил Трейс, а Доминик всё не сводил с меня своих глаз, как и я с его. — Пойдем, — сказал Трейс, его голос — попытки борьбы против нашей связи. Он сжал мою руку и стал притягивать к себе, медленно и сбивчиво, словно тащит бетонный блок.

Я взглянула на Трейса и вздрогнула от того, что увидела в его глазах. Боль и беспокойство покрыли черты его лица как вторая кожа, пока он вопросительно смотрел на меня. Он чувствовал сомнения, он сделал какой-то вывод, и только одному богу известно, что он увидел и услышал за сегодняшний вечер.

Мое сердце сжалось от чувства вины.

На его губах промелькнула вынужденная улыбка, и он тихо покачал головой, как бы говоря, что я не виновата.

Но я то знала, что это не так.

— О, и Джемма, — сказал Доминик, когда Трейс обхватил руками мою талию.

— Что? — ответила я, мои глаза с легкостью его нашли.

— Сладких снов, — промурлыкал он.

Затем мы с Трейсом ушли.