Гори, бабочка, гори

ДЖУД

Тейт, Бек и я сидим в гостиной, когда входная дверь с громким стуком распахивается, заставляя всех троих вскочить на ноги. Эш врывается с яростным выражением лица, таща за руку сестру Сави.

Он толкает ее к нам и яростно кричит:

— Ваша девчонка — чертова лгунья! Она лгала нам все это время!

Я закатываю глаза от его драматизма, ухмылка тянется к моим губам, я уже знаю, о чем идет речь. Каким-то образом он наконец-то понял, что Сави его бабочка, и сейчас у него будет приступ нервного срыва уровня Чарли Шина.

— Жалкий маленький книжный червь на самом деле гребаная Бабочка! Она обманывала меня два долбаных года! — Он с яростью набрасывается на нас.

Пожимаю плечами и расплываюсь в ухмылке, отчего Эш ревет и бросается на меня.

— Ты… ты, блядь, знал?

Смеюсь, пока Тейт и Бек оттаскивают его от меня.

— Я, блядь, говорил тебе, чтобы ты смотрел внимательнее, слепой тупица!

— Подожди, Сави? Сави — Бабочка? — недоверчиво спрашивает Тейт.

— Я этого не ожидал, — мямлит Бек с шокированным видом.

Эш качает головой из стороны в сторону, отрицая, все происходящее. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на пизду, которую он притащил в наш дом, и вижу расчетливый взгляд, который скачет между нами.

— Какого хуя она здесь делает? — выплевываю я.

Эш сдерживает горький смех.

— О, все становится намного хуже! То, что она Бабочка только верхушка айсберга, когда дело доходит до ее лжи. — Он протягивает руку и тащит Ванессу вперед. — Скажи им! Блядь, скажи им, кто она на самом деле!

Она отбрасывает волосы назад, и на ее лице появляется самодовольная улыбка.

— Настоящее имя моей сестры Саванна Севан, как на… стадионе Севан. У неё есть миллиарды! Она может купить и продать каждого из вас. Ее имя буквально написано на стадионе, на котором вы играете в футбол! Все это время она делала из вас дураков!

Вау… это… вау, просто вау. Моя куколка богата? Это… многовато для восприятия. Мне немного обидно, что она не поделилась этим со мной, но, должно быть, у нее была веская причина держать это при себе.

Движение позади назойливой блондинки заставляет меня наклонить голову в сторону, чтобы заглянуть за визжащую гарпию, и я вижу стоящую там Сави с белым лицом. Она выглядит сногсшибательно в красных туфлях на шпильках, черной мини юбке, красном облегающем топе, из-под которого виден черный бюстгальтер, и с темными, накрашенными глазами, с разметавшимися вокруг нее волосами. Длинный жакет, который она, должно быть, накинула поверх своего наряда бабочки, распахнут, показывая мне все. Она выглядит чертовски бомбезно, и я хотел бы видеть ее в таком наряде каждый день. Сестра ловит мой взгляд и оборачивается.

— Вот ты где, сестренка! Я как раз посвящала твоих мальчико-трахарей в твою маленькую аферу. Подумала, будет справедливо рассказать, что ты наследница миллиардов и что ты играла с ними все это время.

Сави дергает головой, ее рот открывается, чтобы заговорить, но ее сестра поворачивается к нам и злобно набрасывается, прежде чем она успевает произнести хоть слово.

— Она не та, за кого себя выдает! Для нее это все игра. Сави притворяется одинокой ботаничкой, чтобы завлечь парней и поиграть с ними в свои больные и извращенные игры. Она уже делала это раньше с другими парнями. Ей даже удалось убедить Хантера, что она девственница! Она развратная шлюха, которая трахнет кого угодно, лишь бы удовлетворить свой больной разум.

— Нет! Я никогда… — Сави пытается сказать.

— Она позор для нашей семьи. У нее проблемы с психикой. Поэтому мы заставляем ее использовать девичью фамилию матери. Ходили даже слухи, что она как-то причастна к несчастному случаю с ее отцом!

Сави бледнеет, шокировано втягивает воздух от таких жестоких слов сестры. Я уже почти покончил с этим дерьмом. Я вижу, как сильно эти мерзкие слова ранят мою куколку, и я уже в шаге от того, чтобы оттащить эту суку за волосы, когда Сави говорит прерывающимся шепотом.

— Нет, нет, нет, ничего подобного…

— Она чертова фальшивка! Все, что связано с моей сестрой фальшивка, а вы все дураки, что повелись на это! — кричит Ванесса на слова Сави.

Это нарушает контроль Эша, и он делает угрожающий шаг к ней и ревет:

— Да, это так! Ты гребаная фальшивка. Два долбаных года ты меня обманывала! Все, что выходит из твоих уст — ложь.

Сави яростно трясет головой, ее глаза обращены к Тейту, но он только качает головой с выражением отвращения. Бек смотрит на нее мертвыми, стеклянными глазами, не осмеливаясь опровергнуть слова сестры. Маленькая струйка сомнения проникает и в меня. Мне плевать на ее танцы, и ее фамилию, но остальное — траханье с другими парнями и извращенные игры, заставляет меня чувствовать себя неуверенно. Поэтому, когда ее обиженные, полные паники глаза останавливаются на мне, я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно услышать, как она это отрицает.

— Ты играла со мной, куколка?

Как только я спрашиваю об этом, я понимаю, что облажался. Я должен был верить в нее, верить в нас, потому что я вижу, как моя куколка рассыпается от моего недоверия. Как будто внутри нее срабатывает выключатель, все, что делало ее моей куклой, исчезает, пока перед нами не остается лишь пустая оболочка. Ее руки безвольно опускаются по бокам, все тело замирает, глаза, черт меня побери… ее прекрасные голубые глаза становятся стеклянными, пустыми и безжизненными. Ее взгляд вяло перемещается на каждого из нас, а затем она медленно отворачивается и начинает идти к входной двери. Одним глупым вопросом я уничтожил все, что она чувствовала ко мне, ко всем нам.

Ванесса громко смеется и делает последний прощальный выстрел в ее спину.

— О, Саванна, чуть не забыла… С Днем Рождения, мать твою!

Мои глаза выпучиваются от того, насколько все на самом деле хуже, когда я слышу это. Это ее день рождения, ее гребаный день рождения, и я помню, как Бек рассказывал нам, что ее отец погиб в аварии в день ее рождения. Она спотыкается на каблуках и прижимает руку к стене, чтобы удержаться в вертикальном положении, и скользит по ней остаток пути до двери, как будто она едва может удержаться на ногах от боли, которую мы ей причинили, и вот тогда мое вечное дерьмо оставляет меня, и я кричу ее имя. Я пытаюсь протиснуться мимо Эша и Тейта, чтобы пойти к ней, поймать и исправить то, что мы сломали, но они хватают меня и удерживают.

— Просто отпустите ее, мать вашу! Она запудрила мозги своей ложью, — выплевывает Эш. Мой локоть поднимается и ударяет его по лицу, отчего он отпускает меня и с ворчанием падает назад. После этого Тейта легко стряхнуть, и я бегу к входной двери, чтобы попытаться исправить эту катастрофу. Моя грудь вздымается, когда я выкрикиваю ее имя в падающий снег, вижу, как мигают красные задние фонари, когда машина поворачивает за угол нашей улицы, и знаю, что она в ней.

— Блядь!

Слезы собираются в уголках глаз, и я пытаюсь обвинить в этом холодный ветер и снег, кружащийся вокруг, но знаю, что это из-за боли, которую мы причинили ей.

Разворачиваюсь, обнажая зубы, когда ярость берет верх, желая вырваться и заставить кого-то заплатить за то, что мы с ней сделали, и мчусь обратно в дом. Они втроем спорят друг с другом о том, что только что узнали, а объект моей ярости стоит там с самодовольной улыбкой на лице. Направляюсь прямо к ней, и мне нравится, как ее глаза становятся большими и испуганными, когда она замечает выражение моего лица. Она пытается отступить, но ей некуда бежать, так как я приближаюсь к ней. Мои татуированные пальцы скручиваются и хватают ее светлые волосы, я откидываю ее голову вниз, тащу ее к кухонному острову и прижимаю ее лицо к нему.

— Джуд! Какого хрена ты делаешь?

— Отпусти ее, чувак. Не делай этого!

Даже для моих ушей мой смех звучит маниакально.

— О, но я действительно, действительно хочу! — восклицаю я, перекрывая крики девушки. Я тянусь через стойку к блоку ножей, достаю филейный нож и подношу его к ее шее. При этом движении все замолкают.

— Больные и извращенные игры. Это то, во что, по твоим словам, она играет, верно? Что ж, давайте сыграем в нашу собственную игру. Начнем с извращенного факта, чтобы ты знала, насколько я сейчас серьезен. Готова? Слушай внимательно… свиньям требуется всего восемь минут, чтобы разорвать и съесть человеческое тело, не оставив никаких следов. Тело никогда не будет найдено… понятно?

Она издает скулеж, полный страха, но пытается кивнуть головой, которую я прижимаю к стойке.

— Ебаный в рот, Джуд!

— Он, блядь, потерял ее!

А потом Эш:

— Она того не стоит, брат. Сави не стоит того, чтобы разрушать свою жизнь из-за нее.

Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с его глазами, и рычу:

— Неправильный… блядь… ответ.

Возвращаемся к игре.

— Ты должна говорить «да» или «нет». Вот и все, и если я подумаю, что ты лжешь, то я буду резать. Каждый раз, когда ты врешь, я воткну нож глубже, поняла?

Она выдыхает «Да», и ее слезы льются на стол.

— Вопрос первый: была ли она девственницей, когда спала с Хантером?

Сучка скулит, словно не хочет отвечать, поэтому я нажимаю на лезвие чуть сильнее. Еще не настолько, чтобы порезать, но достаточно, чтобы дать ей понять, что она получит, если не будет играть по моим правилам.

Наконец она кричит: «Да!», я киваю и иду дальше.

— Второй вопрос, играет ли Сави в больные и извращенные игры с мужчинами, как ты утверждала?

На этот раз она говорит быстрее, как будто знает, что дело сделано.

— Аргг, нет, нет!

Сильнее вжимаю ее голову в стойку.

— Ты уверена? Можешь рассказать об этом подробнее.

— Нет! Она неудачница. Ни один мужчина даже не разговаривал с ней и не смотрел на нее до вас, ребята! Хантер трахнул ее только потому, что в его братстве был конкурс секс-бинго, и он выбрал ее, чтобы заполнить свою строчку «трахни девственницу».

— Ох… блядь. — Слышу, как Тейт тихо ругается, когда до него наконец-то доходит, как сильно мы облажались, не поверив в нее.

— Вопрос третий, почему Сави использует девичью фамилию матери, а не отца?

Этот вопрос заставил ее сплюнуть в раздражении.

— Потому что она хочет быть… нормальной! Она не хочет, чтобы кто-то относился к ней как к наследнице.

— Следующий вопрос, ты положила клубнику в ее напиток той ночью, чтобы ей стало плохо?

Ответ быстрый и непреклонный.

— НЕТ! Нет, я этого не делала. Я не знаю, как это произошло!

Я так хочу порезать эту сучку и увидеть, как ее кровь омывает мои пальцы, но я действительно верю ей, поэтому поднимаю нож настолько, чтобы поднять ее в вертикальное положение, а затем снова приставляю его к ее горлу.

— Последний вопрос, почему ты так ее ненавидишь?

Я бы похвалил эту дрянь за злость и дерзость, которые наполнили ее лицо, даже когда я приставил нож к ее горлу, она извергает:

— Потому что у нее есть ВСЕ! У нее есть деньги, у нее есть гребаное имя, которого у меня никогда не было, и у нее есть власть, которая к этому прилагается. А она ничего с этим не делает! Это должно быть, блядь, моим! Все это должно быть моим.

Бросаю нож на стойку и киваю на эту жалкую отговорку для женщины.

— Думаю, у меня есть еще один вопрос. Хм, может быть, еще несколько. Кто платит за все, что у вас есть? — Она делает лицо, говорящее мне, что Сави, но отказывается отвечать, поэтому я продолжаю.

— Сегодня ее двадцать первый день рождения, так? Значит ли это, что сегодня она вступает в наследство?

На ее молчание я лишь недовольно пожимаю плечами и мрачно усмехаюсь, потому что она просто не понимает, в какой жопе она находится. Итак, я объясняю.

— Последний, последний вопрос. После того, что ты только что сделала с Сави, как ты думаешь, что она собирается сделать с тобой теперь, когда у нее есть полный контроль над кошельком?

Ей требуется некоторое время, но, когда она осознает последствия того, что она сделала не с тем гребаным человеком, она так краснеет, что почти становится бордовой. Ее глаза расширены и полны ярости, они метаются по комнате, словно она ищет способ захлопнуть джинна обратно в бутылку, и это снова вызывает у меня мрачный смех.

Поворачиваюсь к ней спиной и машу рукой Беку:

— Убери эту дрянь из нашего дома.