Горничная для Медведя

Глава 21

Юля медленно, с трудом передвигая ноги, доплелась до дивана в гостиной. Легла, закрыла глаза и заплакала. Как ей с этим жить? Ольгины откровения о Диминых связях её напугали и шокировали, неужели всё правда? Тогда их с Димой отношения быстро закончатся, в отличии от Ольги, Юля не сможет спокойно смотреть со стороны, как Дима развлекается с другими женщинами.

Ольга ждёт второго ребёнка… Врёт она, что Дима не хотел детей. Зачем врёт? Юле ли не знать, как мечтает Дима о детях, о братьях и сёстрах для Катеньки.

Сейчас она должна сделать выбор: уйти, освободить Диму от своего присутствия, или остаться и разрушить его семью. Конечно, он её не отпустит, и не только потому, что не знает о беременности Ольги. Впрочем, Ольга говорила, что Дима часто изменяет жене, не будет Юли, будет другая, какая Ольге разница?

Большая. В этот раз всё серьёзно, очень серьёзно. Пусть она знает Диму не так хорошо, как его жена, но в одном Юля не сомневается — их отношения не лёгкая интрижка, не развлечение избалованного вниманием богатого бизнесмена. У них с Димой любовь, и Юля чувствовала её каждой клеточкой кожи, каждым волоском, каждой интонацией его голоса. По малейшим оттенкам звука она понимала, какое у него настроение. Дима любил запускать пальцы в Юлины волосы и говорил, что таким образом он читает её мысли. Мол, волосы, как антенны, передают ему информацию. Юля смеялась и пугалась одновременно: перебирая её локоны, Дима часто угадывал то, о чём она думала.

От резкого звука телефона она вздрогнула. Схватила трубку, шумно выдохнула: с работы.

Юлю немедленно, прямо сейчас вызывали в центр. С самыми необходимыми вещами и небольшим запасом еды. Через три часа медицинский вертолёт вылетает в другую область помогать пострадавшим.

Диме она написала смску. Потом, когда доберётся до места, позвонит, а сейчас нельзя терять ни минуты. Это был первый Юлин вылет, она волновалась и боялась, что не справится. Фельдшер по телефону сказал, что вообще-то её не собирались привлекать, она ещё слишком мало работала, но, как всегда в жизни, планы нарушила случайность. Сразу две медсестры сегодня заболели.

Юли не было дома четыре дня. Каждый из этих дней она запомнила по минутам. Наверное, тот разрушенный дом ещё долго будет стоять у неё перед глазами. Взрыв бытового газа разнёс три подъезда из пяти. Парни из полиции говорили, что для такого происшествия разрушения огромные, и что теперь только следствие установит настоящую причину. Может быть, дом был в аварийном состоянии, а может взрыв оказался спланированной акцией.

Это было ужасно. Все, кто не был занят в наскоро поставленном госпитале, вручную разбирали завалы. Технику использовали по минимуму, боялись повредить пострадавших. В первый день, к вечеру, когда стемнело, выяснилось, что от усталости и стресса Юля не может говорить. Бывалые коллеги посадили её в сторонку, дали в руки большую кружку с обжигающим горячим сладким чаем. После нескольких глотков Юля судорожно всхлипнула и зарыдала навзрыд.

Больше она не позволяла себе слабости. Когда на второй день им прилетела смена, вся бригада решила остаться — под завалами ещё были люди и каждая минута, каждое мгновение стоило чьей-то жизни.

Юля запомнила всех, кому помогала и с кем работала, но особенно запечатлелась в памяти невысокая, с растрёпанными каштановыми волосами, даже в горе красивая женщина. Под полуразрушенной бетонной плитой был её муж, и женщина, разгребая руками куски цемента, битого стекла, остатков мебели, плакала и с ним разговаривала. Он был в сознании. Наверное, полученные травмы ужасно болели, говорить мужчине было очень тяжело, но тем не менее время от времени из глубины строительного мусора они слышали его голос.

— Дорогая, всё хорошо. Я жив. Ты жива. Всё теперь наладится, — тихо хрипел он.

Юля мысленно подсчитала вес бетонной плиты и содрогнулась. Учитывая, что мужчина до сих пор жив только благодаря чуду, всё хорошо уже быть не может.

— Счастье, что вас не было дома, — заметил один из МЧСовцев, помогая женщине откинуть в сторону тяжёлую арматуру.

— Я здесь не живу, — выдохнула она.

Вытерла грязным рукавом мокрый лоб, небрежно собрала волосы в узел, кое-как затянула найденным здесь же, под ногами, куском серого шнура.

— Мы развелись зимой, квартиру разделили. Я уехала в свою, а ему, — она кивнула на плиту, под которой лежал и ждал спасения её бывший, — здесь однушка досталась.

— Потом опять сошлись? — спросил молодой парень из волонтёров.

— Нет! Жили, как два идиота, раздельно, каждый сам по себе! — сердито сказала женщина. — Я — типа самодостаточная вся, он — тоже вроде состоявшийся. Работа у обоих хорошая, на доходы не жаловались. Сын умничка, в прошлом году в столице в университет поступил. Чего нам не хватало, вот чего?

— Мне не хватало тебя, — раздалось из-под плиты.

Юля вздрогнула. Что же за человек лежит там, придавленный, как прессом? Наверняка с несколькими переломами и может с чем и похуже? Лежит и участвует в разговоре с бывшей женой!

Женщина наклонилась, прижалась лицом к щели между разбитыми панелями:

— Ума нам обоим не хватало! — закричала она. — Ума, понимаешь!

Она встала, схватила за ножки то, что когда-то было креслом, поволокла к краю завала:

— Привычка нас, видите ли, засосала! Захотелось чего-то нового, незнакомого, чего ещё не испытали. Ты налево пошёл. Это же обычное дело, когда мужик после сорока на сторону смотрит. Молодость хочет за хвост поймать, доказать себе и другим, что он ещё ого-го. Я психанула. Как не психануть? У тебя любовница? Ну и пожалуйста, ну и целуйся с ней, я гордая, уйду и дверью хлопну. Не хочешь меня любить — не надо, переживу и без тебя, очень ты мне нужен. Ушла, хлопнула. Даже кавалера себе нашла, думаю, отомщу тебе. Ты разводиться не хотел, только какое мне дело было до твоих хотелок, я же свободная стала!

— То есть, что, не надо было разводиться? — осторожно спросил парень волонтёр.

— Надо было по голове ему настучать, лахудре его волосы выдрать и забрать своего мужа, — уверенно сообщила женщина. — Если любишь, то мужика отпускать нельзя ни за что, особенно когда дети есть

— У вас сын скоро своих детей заведёт, — заметил волонтёр.

— Неважно, всё равно дети. Нельзя рушить семью, потому что потом всем плохо будет, и детям тоже. Ты как там? — она встала на колени, опять прижалась лицом к щели. — Я люблю тебя, ты слышишь?

— Слышу, — глухо отозвалось из-под плиты.

Уже стемнело, когда мужчину, наконец, удалось освободить. Спасатели работали при включенных прожекторах. Их света вполне хватило, чтобы Юля смогла понять: ноги мужчины в ужасном состоянии. Столько травм и до сих пор в сознании, поразительно.

Женщина шла рядом с носилками, держала его за руку.

— Ты вылечишься. Всё заживёт, всё будет хорошо, — повторяла она. — Самое главное, то ты жив, значит всё страшное уже позади, теперь только полечиться осталось.

— И пожениться, — сипло прошелестел он.

— И это тоже, — улыбнулась она, растирая по лицу слёзы и серую цементную пыль.

Прогнозы у мужчины были плохие. Ноги врачи сохранить не обещали, на медицинском вертолёте пострадавшего отправили в областной центр. Женщина полетела с ним.

В последний, четвёртый день никто уже не надеялся найти живых, тем острее было всеобщее счастье и ликование: нашли женщину. Без сознания, но живую.

Юля возвращалась домой вместе со своей бригадой. Все устало молчали, погружённые в свои мысли. Юля прижалась лицом к иллюминатору и думала, что командировка перевернула её жизнь. Хорошо это или плохо? Для Юли, конечно, сейчас точно будет плохо. Но ей придётся это пережить. Как любила говорить тётя Люда: сама кашу заварила, сама и расхлёбывай.

Только не сейчас, не сегодня. Есть же у неё право ещё хоть немного, хоть несколько дней побыть счастливой? Любимой, беззаботной, избалованной. Они, эти дни, нужны ей как воздух, как вода в пустыне для измученного путника. Она их выстрадала всей своей жизнью, заслужила и ни за что от них не откажется. Здесь, в вертолёте, она оставит все свои печали и сомнения. И пусть ненадолго, но вернётся к Диме той, прежней его любимой Юланей.

Юля увидела Диму сразу, едва шагнула в широкий проход. Он стоял возле ограждения и выискивал Юлю взглядом. Заметил! Лицо осветилось счастливой улыбкой, Дима легко перемахнул через ограждение и оказался рядом.

— Юланя! — выдохнул он. — Вернулась!

— Дима!

Юля обхватила его за шею, прижалась и замерла. Он рядом, здесь, с ней. Она чувствует его запах, непередаваемый запах любимого единственного мужчины. Слышит, как громко бьётся его сердце под тонким трикотажем рубашки. Ощущает немного влажную от жары, тёплую кожу его шеи. Короткие, наверное, после недавней стрижки, колючие волоски на затылке.

Он рядом, её Дима, здесь, его можно обнять, можно вжиматься в его крепкую грудь так сильно, что, кажется, сейчас затрещат рёбра. Пусть! Она его видит, чувствует, обнимает. Какое счастье. Почему мы не понимаем простых вещей? Вот же он, настоящее, самое нужное в жизни счастье. Когда рядом любимый человек, когда его дыхание обдаёт теплом твою щёку.

— Димочка, как же я соскучилась, — выдохнула она.

— Поехали домой. Я на два дня всё брошу, телефон отключу, и если кто-то попробует меня побеспокоить — уволю, утоплю и расчленю.

— Поехали. Только через два дня я улечу домой, хорошо?

Она решила не говорить всего сразу. Потом. Ей самой надо привыкнуть к этой мысли.

— Зачем? Что ты там забыла?

— Дима, я хочу увидеть бабулей. И Сашу. Не смотри так, от того, что я тебе люблю, они не стали мне чужими людьми. Я только в госпитале поняла, как нам необходимо с ними поговорить и помириться. Это же неправильно, когда родные люди постоянно ругаются. Теперь я смогу им объяснить, что я изменилась, но не перестала их любить.

— Юленька, ты, может, и не перестала, а они?

— Они меня любят, Дима. По-своему, эгоистично, но любят. Как умеют, понимаешь? поэтому я хочу поскорее с ними встретиться.

— Только вернулась и собираешься меня оставить? Нет. В следующем месяце, если получится, вместе полетим.

— Знаю я твои обещания, — засмеялась Юля. — Ты мне что-то говорил про новый проект, разве всё уже налажено?

— Поехали домой, по дороге расскажу.

Как Юля и подозревала, до окончания проекта было ещё очень и очень далеко. Димина фирма заключила очень выгодный договор на поставку сырья, но пока не начались поставки, надо было разработать и лично проверить весь путь сырья от места погрузки до места выгрузки. Важна была каждая деталь: транспорт, трассы, склады для хранения и перегрузки. Огромное значение имели и сроки доставки: сырьё должно прибывать на перерабатывающие заводы строго по графику, чтобы не было задержки и заадресовки, когда несколько больших партий простаивают в ожидании выгрузки.

— Короче, фирма вышла на новый уровень, — довольно сообщил Дима. — Если в следующем месяце не получится, то к Новому году обязательно полетим в твой городок.

— Дима, нет, — мягко ответила Юля. — Я полечу в конце недели, как и планировала. Одна, потому что понимаю твою занятость. И, прошу тебя, не надо меня отговаривать. Я же объяснила тебе, что для меня это очень важно.

Дима взял в ладони Юлино лицо, посмотрел ей в глаза:

— Юланя, ты изменилась.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо. Ты стала увереннее и решительное. Главное люби меня всегда, и можешь меняться как хочешь. Хочешь — заделайся деловой женщиной, или светской львицей. Хочешь — займись поисками себя, сейчас это модно.

— Где мне себя искать? — с улыбкой уточнила Юля.

— Во мне, конечно, где же ещё? Могла бы и не спрашивать! Потом, когда будет время, я тебе целую философию придумаю, о том, как ты и я одно целое.

— Не будет у тебя времени, — грустно улыбнулась Юля.

Как она сможет жить без него? Просыпаться утром и знать, что они больше никогда не увидятся. Ложиться спать вечером и понимать, что их счастливые дни вместе закончились навсегда. Наверное, она и спать не сможет, будет лежать и думать о Диме.