Город поэта

Смерть Малиновского

В те дни, когда «юные пловцы» пустились в большое плавание, произошло событие, надолго нарушившее размеренное течение лицейской жизни. В конце марта 1814 года, сорока восьми лет от роду, от «нервной горячки» неожиданно скончался Василий Фёдорович Малиновский.

Воспитанники давно заметили, что был он задумчив, грустен. Но им было невдомёк, какие невзгоды одолевали его.

Невзгод было много. Василия Фёдоровича буквально потрясла внезапная опала и отставка Сперанского. Он не мог привыкнуть к мысли, что столь почитаемый им Сперанский, на реформы которого возлагал он великие надежды, отстранён от дел и выслан из Петербурга.

Значит, преобразования и реформы, воспитание в Лицее государственных деятелей для обновлённой России — всё пустые мечты. А его собственные проекты, что вынашивал он годы, — уничтожение в России крепостнического рабства, всеобщий мир, создание «общего совета» всех стран для решения спорных международных вопросов — всё осталось на бумаге.

Его труды — «Рассуждение о мире и войне», «Записка об освобождении рабов» — пылятся на полках и никому не нужны.

Он был очень одинок — умерла жена. Всю свою душу он вкладывал в Лицей. А какова награда? Окрики, вечные мелочные придирки самодура Разумовского.

Болел Малиновский недолго. Захворал шестнадцатого марта, а двадцать третьего его не стало.

На другой день весь Лицей собрался возле умершего директора. Он лежал спокойный, бледный, в своём лицейском мундире. Сослуживцы вынесли гроб, поставили на дроги. Дроги двинулись к заставе. Хоронить везли в Петербург на Большеохтинское кладбище.

Медленно выступал за гробом отряд драгун на одномастных лошадях — всё, что сделало начальство, чтобы придать хоть некоторую торжественность похоронам.

Провожали Малиновского в последний путь профессора, все служащие Лицея, и в сопровождении гувернёров и дядек шли за гробом воспитанники.

На кладбище из воспитанников взяли только пятерых, в том числе и Александра Пушкина.

Похоронили Василия Фёдоровича рядом с его женой, в их семейном склепе. Когда гроб опускали в свежевырытую яму, а Иван Малиновский безутешно плакал над телом своего отца, Пушкин подошёл к нему и взял его за руку.

И перед незасыпанной могилой Василия Фёдоровича они поклялись в вечной дружбе.

Много лет спустя смертельно раненный на дуэли Пушкин, чувствуя приближение конца, сказал: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать…»

Лицеисты горевали.

Даже Горчаков, не отличавшийся излишней чувствительностью, написал дяде: «Я не говорю вам о большой потере, которую мы понесли, она вам, без сомнения, известна. Вы можете себе представить, сколь мы были опечалены. Но оставим это, не надо будить скорбных чувств, я чувствую, что слёзы навертываются у меня на глазах помимо моей воли».