Городок мой, Сиривада

ПРЕДИСЛОВИЕ

Наряду с общими тенденциями и закономерностями развития, свойственными всей многонациональной литературе народов Индии, каждая отдельная литература имеет свою, присущую лишь ей специфику и своеобразие.

Так, например, современные литературы, развивающиеся на языках хинди и урду, питает животворный источник легенд и преданий, стихов и песен, бытующих среди народов Центральной и Северо-Западной Индии, где свыше ста лет назад находился центр Великого национального восстания. Именно в этих литературах наиболее ярко отразились события 1857—1859 годов. В современной пенджабской литературе живы свободолюбивые, героические традиции народа Пенджаба, боровшегося в течение нескольких веков за независимость своей родины.

Мне не раз приходилось наблюдать в Индии наступление сезона дождей — барсата. В течение долгих месяцев все кругом изнывает от нестерпимого зноя. Жаждет влаги и обновления высохшая земля. Жизнь словно замирает и останавливается. Но вот наконец горизонт затягивается тучами, все слышнее раскаты грома, сливающиеся с грохотом барабанов и ликующими голосами людей, славящих пробуждение природы.

Но потоки дождя не могут сразу оживить иссохшую землю, не сразу просыпается природа. Хотя сезон дождей уже начался и пролились потоки живительной влаги, нужно еще затратить немало труда и усилий, чтобы взрыхлить поля, разбить засохшие комья, провести арыки и каналы, и только тогда начнет созревать на индийской земле обильный урожай новой жизни.

Пробуждение природы в сезон дождей в какой-то степени напоминает то, что происходит сейчас в общественно-политической и культурной жизни индийского народа. Прошло уже три десятилетия с того памятного дня, когда над Красным Фортом в Дели — бывшей цитаделью британской колониальной власти в Индии — взвился трехцветный флаг, возвестив миру о рождении нового, независимого государства. Рухнуло одно из главных звеньев мировой колониальной системы. Миллионы индийцев мечтали о том времени, когда над их многострадальной родиной взойдет наконец долгожданное солнце свободы. Эту мечту выразил Рабиндранат Тагор в одном из своих последних стихотворений «Люди трудятся», написанном за несколько лет до освобождения страны:

Нелегко построить новое здание на развалинах прошлого, где нашлось бы место для всех тех, чьим уделом был подневольный, изнуряющий труд, нищета и голод, темнота и невежество. Сложен путь индийского народа к новой жизни. Завоевание национальной независимости, явившееся мощным стимулом возрождения духовной энергии народов Индии, вызвало к жизни новые явления во всех индийских литературах, ускорило темпы их развития, способствовало идейно-эстетическому обновлению. Вместо с тем в литературе усиливается поляризация сил, обостряется идеологическая борьба. Сосуществование противоборствующих тенденций в индийской литературе определяется сложностью и противоречивостью общественно-политической обстановки в стране, где современность уживается с прошлым, где феодальные отношения сосуществуют с капиталистическими, что создает благоприятную почву для появления различного рода идеалистических учений и утопий, где религиозная форма мышления еще продолжает господствовать над умами большей части населения страны.

Создание независимой Республики Индии, единого централизованного государства, проводящего политику экономической, общественно-политической и культурной интеграции многонациональной страны, безусловно, способствовало сближению литератур. Сходные условия общественной жизни вызывают сходные явления в литературах. Поэтому теперь уже можно говорить не о влиянии одной литературы на другую, что было свойственно литературному развитию в колониальной Индии, а о детерминизме литературных процессов, ведущем к усилению стилевой и жанрово-тематической общности.

В Индии, как и во многих других развивающихся странах Азии и Африки, со всей остротой и актуальностью встает вопрос о роли литератур в общественном прогрессе, о месте писателя в строительстве новой жизни. Известный индийский литератор, генеральный секретарь Национальной федерации прогрессивных писателей Индии Бхишам Сахни отмечает, что «…за последние годы во взглядах писателей произошли заметные перемены — исчезло цинично-скептическое отношение к жизни, некогда популярное в писательской среде, которое влекло за собой игнорирование острых социальных проблем. Теперь все обстоит по-иному. Наблюдается беспокойство духа и напряженное внимание к действительности, к актуальным проблемам, стремление к общению и творческим дискуссиям, на которых можно было бы выработать общее понимание и оценку современности»[2].

В творчестве писателей-реалистов поднимается вопрос о том, что национальная независимость сама по себе еще не является избавлением от всех зол. Эстетический идеал в их произведениях утверждается путем все более контрастного противопоставления мира имущих и неимущих, что отражает объективную обстановку в Индии, характеризующуюся дальнейшей поляризацией бедности и богатства, резким обострением социальных противоречий.

Выступающие с реалистических позиций писатели стремятся к широкому охвату действительности, к более тесным связям литературы с жизнью, к использованию многообразных художественных форм и приемов для отражения актуальных проблем современности, к углублению психологической характеристики типических персонажей.

Для произведений писателей-реалистов характерна ярко выраженная идейная позиция авторов, определяемая прежде всего их заинтересованностью в судьбе трудового народа, стремлением доказать, что наступило время перемен. Вместе с тем следует отметить, что реалистическое направление развивается в сложном взаимодействии с романтизмом.

Все эти тенденции, свойственные общеиндийскому литературному процессу, находят свое отражение и в литературе телугу.

Народ телугу, населяющий страну Андхра, расположенную на северо-востоке Декана, является создателем и носителем древних культурных традиций.

В городах и селениях Андхры до сего времени сохранилось множество памятников старины, свидетельствующих о былом величии и славе этой страны, о мудрости, искусстве и трудолюбии ее народа. Впервые — в памятнике ведической литературы «Айтарея — Брахмане», а затем в древнеиндийском эпосе «Махабхарата» и «Рамаяна», в эпических сказаниях двухтысячелетней давности — пуранах упоминается о народе Андхры. Около двух с половиной тысяч лет назад в Андхре был составлен свод законов «Апастамбы», подобный всемирно известным североиндийским «Законам Ману». Храмовые скульптуры Амаравати (II в. до н. э.), Нагарджунаконды (III в. н. э.), знаменитый храм Кайласа в Эллоре (VIII в.) и многие другие замечательные памятники древности находятся на территории этого штата. Географическое расположение Андхры на стыке между Северной (арийской) и Южной (дравидийской) Индией способствовало интенсивному взаимодействию арийской и дравидийской культур.

Первые надписи на языке телугу, на котором в настоящее время говорит около 50 миллионов человек, датируются 575 г. н. э. Литература на нем зарождается во второй половине IX в. До нас дошли имена Наннаи Бхатты (XI в.), автора первой части «Андхра Махабхараты», Тикканы Сомаяджи (XIII в.), продолжившего его труд, замечательных поэтов Шринатхи (XIV в.), Баммеры Потаны (XV в.), Аласанни Педданы (XVI в.) и, конечно, поэта Веманы (XVIII в.), который по праву считается глашатаем новой эры в истории литературы телугу. Многие его поэтические строки стали народными пословицами. Фундамент современной литературы телугу заложил первый просветитель Андхры Кандукури Вирешалингам (1848—1919) — автор романа, многочисленных комедий, фарсов и эссе. «Адвокатом угнетенной женщины» называют писателя-демократа Гурузаду Аппарао (1861—1915). Это он пророчески возвестил о том, что придет время, когда «…литература на языке телугу постучится в дверь простого крестьянина».

Важной вехой в развитии современной прогрессивной литературы телугу явился роман 20-х годов «Деревня неприкасаемых» выдающегося писателя Андхры Уннавы Лакшминараяны. В этом романе, изданном в 1922 году, впервые в литературе телугу появляется сообщение об Октябрьской революции и образ Ленина, которого писатель называет «махасаюду» — человек, великий, как океан.

В настоящий сборник включены произведения писателей телугу двух последних десятилетий. Он открывается повестью из жизни индийской провинции «Городок мой, Сиривада» писателя Мадхурантакама Раджарама. М. Раджарам родился в 1930 г., является автором сборников рассказов «Облако, проливающееся дождем», «Даритель жизни», «Пережиток» и других.

Повесть «Городок мой, Сиривада» опубликована в 1971 году. Писатель рассматривает как бы через увеличительное стекло то, что кажется ему смешным, уродливым, отжившим. Сюжет повести Мадхурантакама Раджарама похож на затейливо сплетенное кружево или пестрый, разноцветный узор. Этот узор складывается из живых картинок провинциальной городской и деревенской жизни и из множества персонажей — реалистических и все-таки условных типов. Писатель рассматривает и показывает нам все эти персонажи-фигурки с веселым любопытством и профессиональным умением. Он как бы дергает их за веревочки. Разглядывает их нехитрое устройство. Взяточник, подхалим, спесивый «хозяин города», городская красотка, «святой», городской хулиган, ревнивый любовник. Яркие, живые, красочные фигурки… Живой, танцующий ритм повествования… Забавные, а иногда злые и едкие характеристики и сравнения.

Ситуации в этой марионеточной комедии забавно неправдоподобны — и в то же время правдоподобны, условны — и одновременно реальны. Отвергнутый любовник поджидает во тьме ночи коварную возлюбленную и сматывает с нее сари (как нитку с катушки). Бедняк учитель Рамаджоги отдает раздетой красавице сари своей дочери. Наутро слухи множатся, как в сказке Андерсена о курице, потерявшей перышко: в городе бандиты! грабят женщин! воры! обокрали дом Рамаджоги! Комические недоразумения множатся… переплетаются… «маленький мир» играет всеми красками, сверкает и звенит.

Появляются на сцене новые, не менее яркие и причудливые фигурки: водоноска Чиннамми, которая выполняла роль любовных гонцов из классических поэм прошлого — лебедей, попугаев, голубей, «…хотя и не обладала плавными движениями лебедя, красноречием попугая, воркующей нежностью голубя»; молодая жена ревнивого старика; «святой» Маннару Дасу, для которого жизнь — огромное «блюдо, полное всяких яств, такое большое, что он посреди этого блюда сидит и до края дотянуться не может».

Простодушный бедняк Рамаджоги, индийский Акакий Акакиевич, и молодой писатель Чирандживи — два живых, реальных, лишенных условности героя повести. Это они разоблачают ложь, срывают с «хозяев города» покровы лицемерия, обнажают ханжество и узкомыслие, царящие во внешне таком праздничном, ярком «маленьком мирке». Это они раскрывают «закулисные дола» веселого «театра марионеток».

Автор выпускает из рук нити, с помощью которых он управлял движениями своих героев-марионеток; они дергаются, надвигаются на живых людей, их тупые своевластные лица искажают злые гримасы. Кажется, что их противники неизбежно должны быть раздавлены, но смелый и независимый поэт Чирандживи неподвластен «хозяевам» Сиривады, он остается победителем, казнит их смехом. Невольной жертвой становится простодушный Рамаджоги, и город лишается своего «единственного праведника».

Конец как будто бы минорен — положительного героя изгоняют, справедливость не торжествует. Тем не менее можно сказать, что побеждает смех — действенное оружие индийских писателей-реалистов в борьбе с пережитками прошлого и недостатками новой жизни. Именно оружием смеха, веселыми язвительными стихами вершит свой суд над «городничим» Сиривады и шайкой его прихлебателей писатель Чирандживи.

Характерно, что героем, воплощающим положительный идеал автора, является писатель. Неумирающей — или с новой силой возрождающейся в последние десятилетия — верой в высокую миссию литературы, искусства проникнуты произведения прозаиков Андхры 60—70-х годов.

Чирандживи — противник всего старого, отжившего. Он сочувствует простым людям Сиривады, сочувствует крестьянам, которым лишь на полгода хватает их урожая, как сочувствовал своим собратьям — нищим шотландским фермерам — «поэт-пахарь» Бернс, и недаром ироническое замечание Чирандживи (или Раджарама?) относительно участи индийцев: «Иметь одни блага и не иметь других» — вызывает в памяти знаменитые строки Бернса:

В признании необходимости бороться со злом — просветительский пафос легкого, веселого, занимательного произведения талантливого юмориста Андхры Мадхурантакама Раджарама. Казалось бы, Рамаджоги подвергается изгнанию из Сиривады в результате чистой случайности. Но авторскую мысль можно проследить четко: простодушного, правдивого, честного труженика Рамаджоги, который смотрит на мир ясным взглядом ребенка, не потерпит алчный, жестокий, лицемерный мир Сиривады.

Но остается в Сириваде Чирандживи, есть молодое поколение — студенты, которые разыгрывают пьесу Чирандживи, злую и веселую сатиру на «хозяев города». Пассивное добро в лице Рамаджоги не восторжествовало, но новое поколение защищает добро активно, и старым порядкам должен прийти конец.

Повесть «Лаласа» принадлежит перу известного писателя Чалама (род. в 1894 г.) — классика прозы телугу, представителя романтического направления. Его лучшие романы — «Амина» (1928), «Богоданная жена», «Луг на берегу реки» (30-е годы), сборники рассказов — «Печаль», «Радость», «Лунные сады» и многие другие. Последние двадцать лет Чалам живет в ашраме[4] и сравнительно мало пишет.

Соотечественники характеризуют Чалама как «бескомпромиссного критика традиционных табу». «Писателем, с наслаждением эпатирующим обывателя, переворачивающим ходячие представления и понятия, осыпающим тучей стрел ханжескую мораль» назван он советскими литературоведами[5].

Вместо пассивной страдающей женщины, героини просветительской литературы, в произведениях Чалама появляется героиня активная, стремящаяся к самоутверждению и независимости, отстаивающая свободу своих чувств, вступающая в конфликт с обществом. Жизнерадостная, искрящаяся весельем и энергией, сильная духом Лаласа принимает участие в соляной сатьяграхе[6] и попадает в тюрьму, но по выходе из заключения разочаровывается в политической деятельности. Это не столько разочарование в гандизме и методах ненасильственной борьбы, сколько возмущение «мародерами от политики», примазавшимися к борьбе за свободу и независимость Индии. Такие настроения были свойственны многим интеллигентам в Индии 30-х годов.

Брак Лаласы и Синга, союз слабого безвольного человека и полной ликующей жизненной силы женщины, очевидно, распался бы сам по себе по причине духовной несовместимости и без вмешательства внешних факторов. «Внешним фактором» становится вторжение в семейную жизнь Лаласы и Синга музыканта Мальванкара. Увлечение Лаласы в какой-то степени напоминает мотив «Крейцеровой сонаты» Л. Толстого: Лаласа подпадает под власть музыки, которая «заставляет забывать себя» и воспринимается Чаламом (вслед за Толстым) как «страшное средство в руках кого попало»[7]. Гордую и независимую Лаласу музыка бросает в объятия ничтожного и грубого человека.

Встреча Лаласы и Дешикачари — точка отсчета, с которой начинается новая жизнь героини. Активная, стремительная, порывистая Лаласа обретает «мир и покой», душевную гармонию. Изменяется ее духовный и даже физический облик — поэтому Синг так долго не может узнать свою бывшую жену. Вместо искрящейся, яркой, как пламя, трепетной красоты юной Лаласы — женщина, в чертах которой запечатлено ясное спокойствие и удовлетворенность. Этой Лаласе чужды порывы, в ней нет смятения духа, но нет и удивительного очарования прежней Лаласы. О том, что выше, борьба или покой, ведется спор между Сингом и Дешикачари, но то и дело маски спадают — становится ясно, что это Чалам спорит с Чаламом. Чалам 60-х годов, затворник ашрама, высмеивает молодого мятежного, беспокойного Чалама, борца за свободу против всех и всяческих препон. Сегодняшний Чалам берет себе в союзники великого Тагора. Идеи Красоты как высшей цели, высшего содержания жизни, идеи гармонии человека и природы принадлежат Тагору, но не чужды и Чаламу. В споре, разумеется, побеждает сегодняшний Чалам, живущий в стороне от бурь социальной жизни Андхры 60-х годов. Но не себя ли имеет он в виду, говоря о маленькой лужице, оставшейся на берегу моря после бурного прилива: «А вода в этих лужицах словно бы и никогда не была частью вечно движущегося моря, словно бы все время так и заключена в тесных пределах и не имеет ничего общего с бескрайней могучей стихией… И если прилив не зальет эту лужицу, не вовлечет вновь в вечную жизнь моря, то вода в ней загниет, а потом и вовсе высохнет».

Не раздумье ли это писателя о самом себе, оказавшемся вдали от могучего моря — народной жизни родной страны?..

В жанре рассказа представлены как видные прозаики — Девараконда Балагангадхара Тилак, Педдибхотла Суббарамая, Боммиреддипалли Сурья Рао, С. Рамачандра Редди, так и молодые — Содум Джаярам и Кешав Гопал.

Рассказ Педдибхотлы Суббарамаи «Горькая пилюля», в сущности, небольшая повесть. История жизни излюбленного героя современной индийской литературы — клерка. Прозаики Андхры 60-х годов — а Педдибхотла Суббарамая является одним из наиболее талантливых представителей этого поколения — успешно развивают традицию остросоциального психологизма прозы Трипуранени Гопичанда (1910—1962). В противовес некоторым тенденциям литературы телугу 50-х годов они опровергают мысль, что человек жалок и бессилен, раскрывают потенциальные возможности самых на первый взгляд бесперспективных персонажей, казалось бы настолько «заезженных», что и писать-то о них больше невозможно. Они утверждают, что люди достойны лучшей жизни, за которую следует бороться. Действие рассказа «Горькая пилюля» сосредоточено вокруг важнейшего события в жизни героя, «экзамена на чин»; наплывом воспоминаний воссоздается история его жизни. Герой рассказа не способен на дерзание, живет по присказке: «Где ты там, сверчок? — Знаю свой шесток!» Но явственно ощутимо новое отношение автора к своему герою — не жалостливо-умиленная интонация, характерная для «сочувствующего» гуманизма литературы предыдущих десятилетий, а осуждение робости, безволия и пассивности. Главному герою в рассказе «Горькая пилюля», пассивному и слабому, противопоставляется герой активный — юноша, работающий слугой в ресторане, который благодаря своей энергии и способностям может добиться многого.

Таких уже немало в Индии! — говорит автор об этом новом герое, которому, по мысли писателя, предназначена главная роль в будущем страны.

Крепнущая вера в человека-творца звучит в произведениях Девараконды Балагангадхары Тилака (1921—1966). Тилак — не только новеллист, но и выдающийся поэт Андхры 60-х годов. Для его поэзии характерна светлая, оптимистическая интонация. И хотя герой известного стихотворения Тилака «Жизнь клерка» так же слаб и пассивен, как герой рассказа «Горькая пилюля» П. Суббарамаи, в его душе тоже созревает недовольство, стремление к лучшей жизни.

Безысходную жизнь «маленького человека» Тилак называет «черным клеймом позора». В новом обществе Индии, которое видится писателю, будет снято клеймо нищеты, и духовной, и материальной. Пером сатирика рисует писатель «респектабельных людей» в рассказе «Человек, который увидел бога». Бессердечию и ханжеству «почтенных» представителей общества Тилак противопоставляет непреходящие моральные ценности — доброту и сострадание. Самим названием рассказа («Проиграл») осуждает Тилак пассивного, безвольного героя, который «проигрывает» свою жизнь. Писатель показывает трагическую сторону жизни, но не считает, что человек обречен на поражение.

Герой П. Суббарамаи, завидующий талантливому юноше-самоучке, начинает осознавать необходимость преодоления пассивности, герой Тилака задумывается о своем праве на счастье, праве «маленького человека» быть Человеком с большой буквы; так рождается новый аспект «темы клерка» в литературе телугу.

Поиски активного героя столь же характерны для новеллистики телугу 60-х годов, как и критическое отношение к слабому, безвольному герою. И если машинистку Вишалу («Проблема замужества»), соглашающуюся на брак с нелюбимым человеком, Содум Джаярам осуждает, но сочувствует ей, то в рассказе Б. Г. Тилака «Мечты Суббарао» явственно звучит сатирическая интонация.

Прямое изображение социальных контрастов, то, что критики Андхры 60-х годов называют «прямота и ярость», свойственно молодым прозаикам Содуму Джаяраму и Кешаву Гопалу. «На что мы способны — только на то, чтобы плакать!» — прямо и гневно заканчивает С. Джаярам повествование о гибели талантливой девушки, задавленной бедностью («Попугайчик в клетке»). Суббулю могла бы стать писательницей, но умирает от недоедания. Она верит, что «жизнь переменится, когда будет социализм, тогда все заживут хорошо!».

И еще один «новый герой» появляется на страницах рассказа «Ослушник». Сдержанный стиль С. Джаярама не допускает патетики, герои его «заземлены». Твердо стоит на земле крестьянский парень Нагабхушан, на первый взгляд медлительный и простоватый. Постепенно он осознает, что за счастье надо бороться, и даже начинает понимать, что хозяин тот, кто трудится («И моего труда в эту землю вложено немало», — говорит он в споре с отцом).

Гуманистический и демократический настрой новеллистики телугу 60—70-х годов находит в творчестве молодых писателей новое выражение. Писатели Андхры сегодня серьезно озабочены судьбой простых людей, индийских тружеников. Они осознают как главную задачу, поставленную историей перед человечеством, создание общественных отношений, построенных на принципах социальной справедливости.

Для литературы телугу последних десятилетий характерно правдивое изображение жизни, пристальное внимание к проблемам своего народа, напряженность творческого поиска.

Известный писатель и критик телугу Д. Анджанеюлю констатирует: «Каждый, кто оглянется на путь, пройденный литературой телугу за последние четверть века ее развития в условиях независимой Индии, не может не заметить небывалого подъема литературной жизни во всех ее проявлениях. Новое чувство гордости за свой язык и литературу… рождает уверенность в своих силах и оптимизм, которые так необходимы для постоянных успешных творческих поисков».

Е. Челышев