Горячая штучка

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Пообщавшись с Дейзи, я принимаю душ. Если уж иду на свидание, то стоит привести себя в порядок. Вытирая голову полотенцем, вспоминаю слова Дейзи. В чем-то она права. Я постоянно занималась планированием жизни, и куда это меня привело? К разбитому сердцу и безработице, вот куда.

Дейзи же все делает методом тыка, но тем не менее умудряется крепко стоять на ногах. Вот и сейчас сбагрила на меня свою работу, чтобы потрахаться с заклятым другом.

Сегодняшний разговор с агентом по трудоустройству оказался совершенно бесполезным: я надеялась, что у нее есть для меня предложение, а оказалось, что ей нужно было проверить у меня наличие сертификата для работы с «Revit»⁴. Нет. Я специализируюсь в «AutoCAD», а «Revit» для идиотов, которые только и могут, что кричать на людей, если они используют неправильный штамп на чертеже.

Конечно, я расстроилась. Мне удалось перезвонить агенту где-то через час, и все это время во мне теплилась надежда, что свершится то, чего я так долго ждала. Я даже представила себе, что мне придется ездить в командировки в Лондон по работе, и Дженнингс пригласит меня к себе домой, мы возьмем еды на вынос и будем заниматься сексом. Это была подробная и, прямо скажем, нереальная фантазия, но фантазии по определению маловероятны.

Я достаю из чемодана темно-синее платье. Дейзи и тут оказалась права. Оно фантастически выглядит на ней, а значит, будет так же смотреться и на мне. Это одно из самых больших преимуществ наличия близнеца — возможность увидеть себя со стороны.

Признаться, я удивлена, что сестренка одолжила мне свое любимое платье. Вообще, Дейзи упаковала для меня отличные наряды. Нет, у меня, конечно, есть и своя одежда, но она больше в деловом стиле.

Это было очень мило, потому что в отношениях между сестрами ничто не свидетельствует о любви так, как желание дать поносить свое любимое платье.

Высушив волосы, делаю с помощью утюжка несколько небрежных локонов. Это как раз та небрежность, на которую уходит куча времени и усилий. Периодически поглядываю на часы, потому что с минуту на минуту за мной должен зайти Дженнингс. Я предложила встретиться в холле, но он сказал, что у нас настоящее первое свидание, поэтому все будет как положено.

Я ответила, что никогда не позволила бы ему зайти за мной на первом настоящем свидании, потому что он мог бы оказаться серийным убийцей. Или полным идиотом, которому незачем знать мой адрес. Или свидание могло оказаться настолько ужасным, что я тайно отправила бы сообщение подруге и попросила ее вызвать меня домой по срочному делу, а потом свалила бы с этого свидания на своей машине.

Склонив голову набок, Дженнингс молча смотрел на меня несколько секунд, водя пальцем по линии челюсти. В итоге мы решили, что на этот раз я проигнорирую свои принципы. И это правильно, поскольку я и сексом не занимаюсь на первом свидании, но сегодня точно не собираюсь придерживаться этого правила.

Я надеваю любимые сандалии и приступаю к сережкам, как раздается стук в дверь. На лице расплывается улыбка, и внезапно я чувствую себя глупой и взволнованной, а в животе порхают бабочки. Прошла уже целая вечность, с тех пор как я ходила с кем-то на свидание. Я открываю дверь. Дженнингс тоже принял душ, его волосы все еще немного влажные. На нем белая рубашка с закатанными рукавами. Я сразу замечаю это, потому что в одной руке он держит цветы, а другой упирается в дверной косяк.

— Розы, — произносит он и поднимает букет. — Я собирался купить маргаритки, но потом решил, что каждый парень тебе и так их дарит⁵. А вот сколько из них преподносили розы Роуз⁶? — Дженнингс подмигивает, явно уверенный, что Роуз — это только между нами и что я не представляюсь мужчинам фальшивыми именами. И он прав.

— Рада, что это не маргаритки, — я забираю у него букет, мысленно хихикая над тем, что каждый парень якобы дарит мне цветы. В старшей школе бойфренд купил мне одну розу, когда в школе проходили акции по сбору средств. Студенческий совет разносил их по классным комнатам на втором уроке, и девочки до конца дня таскали их с собой. Если я открою старый ежегодник, то точно найду в нем засушенную розу. А однажды бывший заказал мне букет, и его доставили на работу. В тот день у меня был день рождения. Уверена, он забыл о нем, и ему пришлось заказывать с утра цветы у местного флориста, но все равно это было мило. Но что касается цветочного парада… Точно нет.

Хотя он прав по поводу маргариток. Дейзи получала их бесчисленное количество раз, и они ей нравятся. Но это ее цветы, не мои. Конечно, Дженнингс не может этого знать, но я рада, что он решил преподнести мне именно розы. Меньше всего мне бы хотелось глазеть на букет маргариток, который напоминал бы о том, какая же я бессовестная обманщица.

— Они идеальные, спасибо, — схватив ведерко для льда, я наполняю его на несколько сантиметров водой из раковины в ванной. После чего водружаю рядом с телевизором и ставлю в него цветы. Это, конечно, не ваза, да и цветы валятся набок, но все равно смотрится идеально. Идеально в своей неидеальности.

— Готова? — спрашивает Дженнингс, проводя пальцем по моей обнаженной шее. Оказывается, он стоит прямо за мной. Я вздрагиваю и поворачиваюсь к нему.

— Я готова.

— Выглядишь потрясающе, милая, — нежно говорит Дженнингс. Он стоит так близко, что я чувствую жар его тела. Кажется, мне сейчас достанется поцелуй. Но вместо этого мужчина просто берет меня за руку и ведет к двери. Так мы и идем до самого лифта. Мое сердце колотится как сумасшедшее. Не знаю, почему. Мы уже знакомы, и на самом деле это не первое наше свидание. А третье… или четвёртое? Господи, сколько же дней прошло с первой ночи? Почему у меня такое ощущение, будто я знаю его целую вечность? Чувствую себя глупым щенком, который спотыкается о собственные лапы.

Или идиоткой, которая влюбилась, прекрасно зная, что срок годности у этих отношений меньше, чем у пакета молока.

Неужели это правда? Или просто иллюзия, созданная тесным общением и взрывоопасной химией? Нам вместе хорошо и просто. Но, может, это потому, что все временно. Поездка в парк развлечений тоже будоражит тебя пару дней, но если каждый день ходить в него в течение года, то он станет твоим кошмаром. Я прикусываю нижнюю губу и смотрю на Дженнингса из-под опущенных ресниц. Двери лифта открывается, мы расцепляем руки, заходим, и Дженнингс нажимает на кнопку нужного этажа.

— О чем думаешь, милая? — спрашивает он, склонив голову набок и вопросительно подняв бровь. Интересно, он догадался об этом по тому, что я всего лишь молча прошла по коридору?

— Просто гадала, нравятся ли тебе парки развлечений, — а что, довольно близко.

— Это типа проверки? Слабо ли парню, с которым ты идешь на свидание, прокатиться на «бешеной» карусели? — весело поинтересовался Дженнингс, но я заметила, как в его глазах промелькнуло недоверие.

— Я их обожаю, но через пару подходов меня начинает укачивать, — признаюсь я, пожав плечами. Просто метафора моей любовной жизни. Покатайся и сойди, прежде чем кому-нибудь не поплохело. — Зато меня никогда не тошнит от игровых автоматов и сладкой ваты.

— Если это никак не повлияет на наши отношения, то признаюсь, что парки аттракционов — это не мое. Хотя я и тур по историческим местам Америки никогда бы не выбрал, а он оказался куда более… — он делает паузу и медленно скользит взглядом по моему телу, — интереснее и веселее, чем я ожидал.

На щеках вспыхивает румянец. У него получается даже самый простую фразу сделать непристойной.

— А что бы ты предпочел? — откашлявшись, интересуюсь я.

— В свободное время? Катание на лыжах.

— Я никогда не каталась на лыжах.

— Правда? — Дженнингс удивленно на меня смотрит, а потом открывает рот и тут же закрывает. Наверное, не хочет ляпнуть что-нибудь глупое по поводу будущего. Например: «Надо выбрать время и поехать вместе».

Мы выходим из отеля. Я думала, что Дженнингс возьмет такси, но он ведет меня к черному внедорожнику. Наверное, воспользовался вызовом машины с водителем.

«Значит, мы идем не в блинную через дорогу», — думаю я и хихикаю.

Усевшись на заднем сиденье следом за мной, он берет меня за руку и целует тыльную сторону ладони.

— Что-то смешное?

Я стучу пальцем по окну, показывая в сторону блинной.

— Международный блинный дом. Сетевой ресторан. Когда мы были детьми, сестра называла его лепешечной, пока нам не исполнилось… — я замолкаю. Нельзя говорить ему, что мы одного возраста. — Пока ей не исполнилось семь. Дурацкая история. Не знаю, почему я ее рассказала.

— И совсем не дурацкая. Мне она понравилась. Вы близки с сестрой?

Можно сказать и так, учитывая, что мы близнецы, я ношу ее одежду и живу в ее квартире.

— Она моя вторая половинка. А у тебя есть братья и сестры?

— Две сводные сестры, но я их практически не знаю. Мы выросли вдали друг от друга, и они гораздо младше меня. Их дом в Шотландии. Мы и встречались всего пару раз.

— Мне жаль.

— Почему? Шотландия восхитительная страна. Чего тут жалеть?

— Нет же, — смеюсь я. — Мне жаль, что ты не близок с сестрами. Не могу представить жизнь без своей сестры.

— А, понятно. Ну, уж как есть… — он проводит ладонью по подбородку, не комментируя, беспокоит ли его это. — Я близок с кузеном. Он мне как брат. Мне кажется, что он бы тебе понравился. У него такое же американское чувство юмора.

— Твой кузен американец? — я поворачиваюсь к нему лицом. — Как так получилось?

Машина выезжает на Ричмонд-стрит и пытается проскочить на зеленый свет.

— Мне что, нужно объяснять тебе самые элементарные вещи, милая? — со смехом отвечает Дженнингс. — Ты кажешься умной девушкой.

— Нет, — я тычу пальцем ему в грудь. — Просто вся моя семья живет в Иллинойсе. Родители. Сестра. Тети, дяди, бабушки с дедушками. Одна кузина переехала в Питтсбург, другая в Орландо, но все остальные живут рядом.

— Ничего себе. Сначала ты позволяешь мне зайти за тобой, а теперь говоришь, в каком штате живешь. Я вне себя от счастья.

— Не стоит быть таким самоуверенным. У меня остается звонок другу, а в отель я могу вернуться и на такси.

— Тогда я постараюсь развлечь тебя наилучшим образом, чтобы у вас, леди, и мысли не возникло о побеге.

— Нейпервилл, штат Иллинойс, — ну а что, вреда не будет. — Я из городка Нейпервилл. Это пригород Чикаго, и он такой… провинциальный, — другого подходящего слова у меня не нашлось. Я пытаюсь представить себе, что сталкиваюсь в Нейпервилле с парнем, похожим на Дженнингса, но у меня не получается. Если бы в Нейпервилле такой и обитал, то был бы женатым и с двумя детьми. Для ребеночка постарше у них была бы детская прогулочная коляска, а младшенький бы сидел в сумке-кенгуру на груди у папочки. У них был бы милый дом недалеко от реки, а я бы их немного ненавидела.

— Моя тетя Поппи вышла замуж за американца. Их дети родились и выросли в США, — объяснил Дженнингс. — А вообще, у меня есть родственники практически в любой части света. Это вполне нормально для моей семьи.

— Но ты же сказал, что близок со своим кузеном? Как, если вы росли так далеко друг от друга?

— Мы вместе проводили летние каникулы. То в Британии, то в США.

— Понятно.

Машина поворачивает еще раз. Интересно, куда мы едем. Я смотрю в окно, пытаясь определить местонахождение. Кажется, мы проезжали здесь недавно на автобусе.

— Можно спросить, о чем думаешь? — насмешливо спрашивает Дженнингс. Я поворачиваюсь к нему.

— Просто представляла себе твои визиты в подростковом возрасте… — я замолкаю и кладу ладонь ему на колено.

— И?

— И думаю о всех тех американских девушках, которые не знали, что с ним делать, — Приходиться говорить тихо и безразлично, раз уж мы в машине не одни. А моя ладонь тем временем скользит выше.

Наверное, было бы куда эффектнее, если бы я двинулась дальше и не остановилась на середине бедра, потому как Дженнингс вместо того, чтобы возбудиться, рассмеялся.

— Ты до сих пор думаешь об этом? — он накрывает мою руку своей и нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони. Ему удалось возбудить меня с помощью этого простого и неосознанного движения сильнее, чем мне его намеренным поглаживанием бедра.

— Нет… — я вывожу слово на его бедре. Может быть. Немного. Да. Ответ «да».

— Ревнуешь, милая?

— Нет, — фыркаю я и качаю головой. — Конечно нет. Но сколько их было? Женщин, которые не знали, что с ним делать? Думаю, тех, кто знал, было гораздо больше. Таким образом, число женщин, которые не знали, не может быть слишком большим. Простая статистика.

— Ого, — несколько мгновений он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. — Ревнуешь, — произносит наконец Дженнингс и снова смеется.

— Так где живет твой кузен? — интересуюсь я, чтобы отвлечь его от моего странного собственнического инстинкта. И заодно узнать, как часто он навещает двоюродного брата. Может, ему захочется увидеть и меня. Ну а что? О’Хара — крупный транспортный узел. Я могла бы встретить его в аэропорту, и мы бы быстренько перепихнулись в «Хилтоне».

— Он вырос в Коннектикуте, — начинает Дженнингс. Я чуть не застонала вслух. Какое невезенье. Из Лондона в Коннектикут нет ни одного перелета через О’Хара. Даже самого дешевого с дерьмовыми пересадками. — Но сейчас живет и работает в Лас-Вегасе.

Слава богу.

— Ты часто с ним видишься? — как можно более небрежно интересуюсь я. Дженнингс ухмыляется и поднимает бровь. Явно раскусил мой блеф.

— Ты фанатка Вегаса? Любишь играть в автоматы? Блэкджек? Покер? Или, быть может, рулетка?

— Вообще-то, я ни разу там не была, — я убираю руку из-под его ладони и начинаю теребить ниточку на платье. — Но я бы точно была звездой на слот-машинах.

— О да, у тебя очень хорошо получается давить на нужные кнопки.

Я бросаю взгляд на Дженнингса и снова опускаю ладонь на бедро. В этот раз повыше. И легонько глажу своей голенью его. Скольжу рукой немного выше и с улыбкой смотрю на него три секунды. Если это сработало в баре, то на заднем сиденье автомобиля и подавно. Хотя не уверена, к чему все это. Я и так могу поспорить на настоящие вегасовские деньги, что сегодня пойду спать не одна. А для того чтобы заниматься этим на заднем сиденье, да еще в присутствии водителя, возраст уже не тот. Да, на этой неделе я притворяюсь другим человеком, но у любой девушки есть свой предел.

Дженнингс наклоняет голову и, положив ладонь мне на шею, нежно целует в губы. А второй рукой двигает мою ладонь к своей промежности и вдавливает ее, чтобы я могла почувствовать его через ткань джинсов.

Я издаю тихий стон, Дженнингс улыбается сквозь поцелуй и, отстранившись от меня, прижимается своим лбом к моему.

— Позже, — обещает он с непристойной ухмылкой и открывает дверь машины. Оказывается, мы уже приехали и стоим. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он умудрился завести меня за миллисекунду, пока я изо всех сил пыталась его соблазнить. Так сказать, ткнул меня в это лицом.

Дверь с моей стороны открывается, и Дженнингс протягивает мне руку. Такой джентльмен. Джентльмен с грязными и похабными мыслями.