Горячая штучка

ЭПИЛОГ

Я справлюсь.

Женщины делают это постоянно, все просто. Не хочу никого оскорбить, но те, кто не справляется с этим делом, скорее всего, просто идиотки.

Но, быть может, — просто, чтобы убедиться, — стоит прочитать инструкцию еще раз.

На это уйдет всего пять секунд.

Все дело в том, что я загуглила «как сделать тест на беременность» и получила несколько советов. Но теперь не уверена, что купила правильный тест, поскольку в блоге было написано, что первым делом нужно выбрать подходящий HPT. Что это, черт возьми, такое? В «Уайтроуз» была целая полка с тестами, но я не видела на ней ничего подобного и просто схватила первый, который обещал быстрый результат и точность в девяносто девять процентов. Я положила его в корзину рядом с шоколадными пуговками и большой пачкой «Джаффа Кейкс». А что, я беременная, могу себе позволить.

В общем, советом номер один было выбрать подходящий HPT. Потом нужно дождаться результатов. Ежу понятно. На самом деле, в посте предложили сделать перерыв и выпить чашечку кофе или чая. Такая глупость.

— Малыш, не мог бы ты принести мне чая?

— Вайолет, просто пописай на палочку. В инструкции все ясно сказано. Не понимаю, почему ты перечитываешь ее, милая, — он бросает пустую коробку, и она с глухим стуком падает в раковину.

Совет номер три: проверить срок годности теста. Конечно, я сделала это, но то, что в Британии дату пишут перед месяцем, немного меня смущает.

— Этот тест годен до седьмого октября или до десятого июля?

— До седьмого октября, — спокойно отвечает Дженнингс. Из него выйдет отличный отец. — И срок его годности истекает через два года, — язвительно добавляет он.

— Знаешь, а ведь у нас могут быть близнецы, — отвечаю я, просто чтобы поиздеваться над ним. Теперь его уверенность померкла. Дженнингс протягивает руку и хватает тест. — В домашних условиях этого не определить. Нам придется подождать до первого ультразвука. Моя мама была на шестом месяце, когда они обнаружили второе сердцебиение. Черт, а ведь правда, вполне могут быть близнецы.

— Хорошо, — откашливаясь, произносит он. — Два по цене одного было бы замечательно.

— Два по цене одного? Я что, по-твоему, вынашиваю двойную упаковку шоколадного бисквита?

— А как еще мне это назвать? — Дженнингс пожимает плечами, не обращая внимания на мою реакцию. — Мне почти сорок, милая, и я буду рад иметь сразу двоих детей.

Черт возьми.

Уверена, он специально употребляет английские словечка, когда я злюсь на него. Знает, что это моя слабость. Достаточно сказать «без задних ног» и «выпотрошенный», и ему все сходит с рук.

Неожиданно до меня доходит, что ребенок будет британцем.

Знаете, что в этом хорошо?

Все.

Нет, я в курсе, что американские малыши ничем не отличаются, но у британских крутейшие имена. Поппи и Пиппа. Амелия и Исла. Оскар и Джордж. Ну, не считая Джорджа. И они говорят с британским акцентом… Ребенок с британским акцентом, у которого случится истерика в «Уайтроз» будет раздражать в сотню раз меньше, чем американское дитя в «Уолмарте». Это факт. Минуточку…

Боже.

Мой.

— Они будут называть меня мамочкой, — говорю я и, спустив трусики, сажусь на унитаз. Мне даже наплевать, что Дженнингс стоит в ванной. Мы уже достаточно женаты, чтобы не стесняться ходить друг перед другом в туалет. Я протягиваю руку, и Дженнингс подает мне палочку.

— Э-э, да. Полагаю, что да. Но мы можем научить его называть тебя мамой.

— Нет! — качаю я головой. — С ума сошел? Я должна быть мамочкой! — пописав на тест, я надеваю на него колпачок и кладу на тумбу. — Не смотри на него без меня! — предупреждаю я и смываю за собой. Потом натягиваю трусики и мою руки. Дженнингс не двигается с места и продолжает стоять, прислонившись к стене. — Шестьдесят секунд уже прошло?

— Нет, только четырнадцать.

— О.

Я пристально смотрю ему в глаза три секунды, а потом теряю терпение и подхожу к тумбе. Ставлю на нее локти и кладу подбородок на кисти рук. Дженнингс пристраивается за моей спиной, опускает руки по обе стороны от моих и наклоняется.

— Не отвлекай меня, — говорю я. Когда он находится так близко, все всегда заканчивается сексом.

— Я ничего не делаю, — отвечает он. Его дыхание щекочет мне шею, и у меня в животе порхают бабочки, которых становится больше, когда на его губах расплывается улыбка, и он прижимается к шее губами. Потому что результаты готовы. Две полоски. Две очень четкие полоски, тут уж никаких сомнений.

Я разворачиваюсь и обхватываю его талию ногами. Мы оба улыбаемся и смеемся. Дженнингс несет меня из ванной в спальню.

— Ты больше не сможешь этого делать, — ворчу я.

— Делать чего? Заниматься с тобой любовью посреди дня? Уверен, ребенок в это время будет спать.

— Нет, глупый. Ты больше не сможешь носить меня вот так, — мои руки лежат у него на плечах, а пальцы переплетены за шеей. Я смотрю на расстояние между нашими телами, а потом снова на него. — Я не помещусь.

— Хм, скорее всего, нет, — Дженнингс с порочной ухмылкой бросает меня на кровать, и я подскакиваю на пружинистом матрасе. — Буду носить тебя боком. Что скажешь?

— Ты сейчас должен меня успокаивать, — я морщу нос и прищуриваюсь. — И врать. Говорить, что я наберу не больше стоуна,⁹ и незнакомые люди будут восхищаться моей стройной беременной фигурой.

Женщины на работе говорят о весе в стоунах. Не знаю, сколько это в фунтах, но мне нравится мысль о том, что нужно скинуть всего один стоун.

Я работаю не на Дженнингса. На этом настояла я. У меня ушли месяцы, чтобы найти работу, когда я переехала в Лондон. Мне очень хотелось спрятаться в норку и признать поражение, но я продолжала идти вперед. И наконец устроилась в дизайнерскую фирму. Я узнала очень много нового, и мне все нравится. Пока это идеальный вариант.

Конечно, Дженнингс продолжает настаивать, чтобы я работала на семейную корпорацию. Говорит, что я великолепна, и компания многое теряет без моего таланта. Завлекает меня рассказами о том, как мы будем вместе ходить на работу и устраивать тайные свидания в его кабинете во время обеда.

Однажды я соглашусь. Но сначала реализую себя как профессионала сама. Всему свое время.

— Скорее, два-три стоуна, — отвечает Дженнингс. — Мне кажется, что ты наберешь два-три стоуна.

Вау. Звучит многовато.

— Но из них целый стоун будет весить ребенок?

— Надеюсь, что нет. Ради твоего же блага.

— Не очень ободряюще, — все-таки мне стоит посмотреть, сколько это в фунтах.

— Ты будешь самой восхитительной и роскошной беременной женщиной, которую когда-либо видел Лондон. Все остальные женщины будут тебе завидовать, а каждый мужчина не старше восьмидесяти лет станет мечтать оказаться на моем месте.

— Так-то лучше.

Я ложусь на кровать, а Дженнингс устраивается рядом. Он кладет руку мне на живот, и я накрываю ее своей ладонью. Мы пристально смотрим друг на друга. Он собственнически и в тоже время нежно поглаживает мой живот.

— Ты будешь восхитительной. Мне постоянно будет хотеться коснуться тебя.

— Правда?

— Обещаю. Я уже с нетерпением жду, чтобы увидеть, как изменится твое тело.

— Да? — вот это новости. Нет, Дженнингс говорил о детях, но без давления. Он уважает мое желание сделать карьеру в новой стране и терпеливо ждал, когда я будут готова. В общем, мы говорили об этом теоретически, но такого я не слышала.

— К лету ты станешь огромной, и я накуплю тебе кучу сарафанов для беременных.

— Как мило. А я буду любить тебя, даже когда ты облысеешь, — у него отличные волосы, но это единственное, что пришло мне на ум.

Дженнингс смеется.

— Ты поправишься, потому что носишь моего ребенка, а у меня, глядя на это, будет стояк.

Черт. Он говорит как пещерный человек. Но, честно говоря, меня это немного возбуждает.

— Гордишься собой? — как можно невиннее спрашиваю я, пытаясь сдержать ухмылку.

— Потому что заделал тебе ребенка?

— Да.

— Очень.

Я начинаю хихикать, но внезапно меня осеняет.

— Подожди, — я сажусь и пристально смотрю на Дженнингса. — У меня будет ребенок в Англии.

— Да. Именно так.

— А у вас это происходит так же?

— Что именно?

— Роды.

— Полагаю, это везде происходит одинаково, милая.

— Но в этой стране даже не знают, что такое соус ранч. Все совсем по-другому.

— Не знаю, какое отношение это имеет к делу, но я закажу тебе ящик салатной заправки, и ты получишь ее до родов.

— И здесь никто не хранит яйца в холодильнике.

— Это тоже не имеет никого отношения к родам, но мы можем еще раз обсудить эту тему.

— В этой стране не празднуют День благодарения, и никто не ест тыквенный пирог, — я спрыгиваю с кровати и начинаю ходить из угла в угол.

— Вайолет, ты не любишь тыквенный пирог.

— Дельное замечание, — соглашаюсь я.

— В Англии устраивают послеобеденное чаепитие. Тебе ведь нравятся мини-сэндвичи и разные пирожные.

— Тоже верно, но какое отношение это имеет к родам?

— Никакого, — Дженнингс качает головой. — Я думал, что мы просто говорим о различиях между нашими странами.

— Нет, малыш. Я говорю по существу.

— Конечно, — он кивает и даже не смеется надо мной — это очень важная черта в моем муже.

— А если что-то пойдет не так? Если у меня начнутся роды, а они скажут: «Прости, Вайолет, но тебе нужно было заранее зарезервировать палату, поэтому рожай-ка ты сама».

— Навряд ли такое может произойти в Англии. Да и вообще где-либо.

— Никогда нельзя быть уверенным.

— Вот что я тебе скажу, — Дженнингс садится на кровати и серьезно смотрит на меня. Он всегда так делает, когда пытается мне что-то логически объяснить, например, отсутствие в этой стране сливок для кофе с различными вкусами.

— Что?

— Мы воспользуемся услугами той же больницы, что и Уилл с Кейт. Так пойдет?

— Да ладно! — я останавливаюсь и смотрю на него. — А это возможно? Правда? Обычные люди тоже могут рожать там детей? — если они помогли появиться на свет будущему королю Англии, то и с этим малышом справятся.

— Да, возможно. Были бы деньги. Теперь ты перестанешь переживать?

— Да, но я оставляю за собой право поменять мнение в любое время.

— Конечно.

— Хорошо, что мы только что закончили ремонт гостевого дома, — так они называют садовые домики. Первоначально это были сараи для карет. Безумие, правда. Не могу поверить, что живу в доме настолько старом, что в нем есть конюшня.

Вернее, гостевой домик. Дженнингс постоянно повторяет мне, что говорить конюшня неправильно.

В общем, он сейчас отремонтирован. На первом этаже располагается гараж на две машины, над ним кухня и гостиная, а на третьем этаже две гостевые спальни. Идеально для посещения родственников. И это только жилье для гостей. В основном доме у нас еще куча комнат, но я не хочу даже начинать говорить об этом. Правда не хочу. Нам понадобилось два года, чтобы все отремонтировать.

Конечно же, я наслаждалась этим процессом.

Вы когда-нибудь искали в интернете дом своей мечты, а потом мечтали, каково это жить в нем? Вот и у меня так. Только лучше, потому что он находится в Лондоне и настоящий. Представьте себе исторический таунхаус на одной из лучших улиц Мейфэра и неограниченный бюджет на ремонт. Моего дома.

— Почему хорошо? Ребенок точно будет жить в основном доме, — Дженнингс ухмыляется, поэтому я знаю, что он подшучивает надо мной.

Ребенок будет жить в детской рядом с нашей спальней. Может, на тот момент я и не была готова заводить малыша, но перепланировку сделала. Любой хороший дизайнер планирует наперед.

— Мои родители захотят приехать в гости, когда родится ребенок. И сестра со своей бандой.

— О да. С нетерпением буду ждать.

Единственное, что мне не нравится в британцах, — это моя неуверенность в том, когда они шутят, а когда говорят серьезно. Я искоса смотрю на Дженнингса, пытаясь определить, искренен ли он был. Моя сестра… ну, Дейзи любить упомянуть при каждом удобном случае, что Дженнингс ее уволил. Но она шутит. Она все равно не смогла бы вернуться обратно.

— Ты прикалываешься надо мной? — это английский аналог слова «шутить». Прикалываться. Не самое из моих любимых выражений, но я все равно использую его при любой возможности.

— Конечно нет, милая. Я просто пытаюсь залезть к тебе в трусики.

— О, ну в таком случае продолжай.

КОНЕЦ ИСТОРИИ

В серии «Горячая штучка» на данный момент планируется вторая книга. Она будет посвящена сестре главной героини, Дейзи, которая тоже будет переводиться нашей группой.

Пройдите по ссылке https://vk.com/loveinbooks, вступите в нашу группу, и вы сможете наслаждаться переводами интереснейших книг и дружелюбной атмосферой, а также быть в курсе самых последних событий в мире литературы.