ТИГРОВАЯ КОШКА

Несколько недель боёв не было. И вдруг мать пришла домой тревожная:

— Каратели рядом. Сняли с фронта целую дивизию, эсэсовскую.

— А кто это эсэсовцы? — спросил Серёга.

Мать ответила:

— Отборные солдаты, самые головорезы. И оружие у них получше. Хотят разбить весь наш край.

Занятия в школе прекратились. Иван Матвеевич торопился в штаб, велел всем идти по домам. Эта новость напугала даже братишку. В страхе он забрался на печь.

…Ночью началась метель. Мело так, что дом качался, как плот на речном перекате. К утру метель стихла, мы уснули. Очнулся я от резкого треска. Бросился к окну. По полю бежали лыжники с чёрными автоматами. Возле озера промчались аэросани. Я понял: пришли фашисты.

Бой откатился за холмы; мать растопила печь, приготовила завтрак. Вдруг в сенях громко затопали. Не стучась, вошла Матрёна Огурцова, вместе с ней были и её дети: Маша, моя ровесница, и трёхлетний Егор с кошкой на руках. Кошка была редкой тигровой масти. Егор гладил свою любимицу, но та недовольно вертела хвостом.

— Спрячьте, люди добрые! — Матрёна была сама не своя. — Ищут раненых партизан, — расстреливают тех, кто прячет. И партизанские семьи ищут…

— Оставайтесь у нас, — сказала мать. — Если что — ты моя сестра, живём вместе. Дом на замок закрыла?

— Закрыла. И окна забила тесинами.

— Вот и хорошо. Скажем, никто в доме не живёт, уехали бог весть куда.

— Что же теперь будет-то? Людей убивают, деревни жгут… Ироды.

— Идут! — вскрикнула мать.

По улице шумно двигались солдаты в длиннополых шинелях. На касках и петлицах солдат были белые молнии. Двое фашистов быстро поднялись на крыльцо, вошли в дом.

— Все одевайтс! Виходить на улица!

В сугробе вязли испуганные люди, мёрзли на ледяном ветру. Вскоре собрались все жители деревни. Женщины плакали. Дед Иван Фигурёнок ругался в бороду. Мы с матерью встали с краю, ближе к нашему дому. Серёга спрятался за мою спину. За нами схоронились Огурцовы.

Фашисты стояли на дороге. Ветер трепал длинные шинели, холодил лица карателей, и они отворачивались от ветра, наставив на людей оружие. Пришли офицер, переводчик и полицейский в русском полушубке, подошли к окоченевшим людям.

— Куда девались жители этого дома? — спросил полицейский, показав в сторону огурцовского дома.

— Ушли с партизанами, — отозвалась наша мать.

— Коварить правду! — заорал вдруг офицер, багровея от злобы и холода.

— Ушли и ушли. — У матери даже голос не дрогнул.

Переводчик что-то сказал офицеру, тот сердито кивнул, обвёл толпу медленным взглядом.

— Если вернутся, сообщите германским властям! — В голосе полицейского зазвенел металл.

— Фойер! Сжигать! — И офицер зашагал к брошенному дому.

Солдаты бегом бросились к соломенному омёту, притащили к крыльцу охапку соломы. Офицер достал из кармана шинели ракетницу, вскинул руку. Хлопнуло, морозный воздух прожгла огненная полоса, в соломе вспыхнул огненный шар. И тут же стеной поднялось пламя.

Тишину прорезал короткий вскрик. Из толпы выскочила тигровая кошка, бросилась к горящему дому, исчезла в дыму и пламени…

Не помня себя, к дому бросился маленький Егор. Я хотел, но не успел схватить его за рукав. Матрёна рванулась мне на помощь, но вдруг оступилась. Моей матери помешал Серёга, насмерть вцепившийся в её руку. Малыша догнала его сестра Маша. Схватила, повалила в снег…

Ничего не понимая, один из солдат дал очередь из ручного пулемёта. Пули прошли так низко, что люди в ужасе легли на снег.

Солдаты захохотали, затопали сапогами. Дом горел уже вовсю, лицо мне обдало жаром.

Когда дом Огурцовых догорел, каратели ушли. Люди молча обступили большое жаркое огнище. Сгорело всё, что может сгореть. Даже ограда из жердей. В стороне на снегу сидело что-то косматое, опалённое огнём. Это была тигровая кошка. С двумя спасёнными котятами. Егор бросился к своей любимице, к котятам.

Загрузка...