Горящий тур

Глава 27

Четыре недели спустя и сорока пятью градусами южнее.

Береговая линия окончательно потерялась в лабиринте шхер, как, собственно, и стена барьерного рифа. Здесь, в холодных водах, подводная преграда теряла целостность, распадаясь на отдельные мели – а теперь и вовсе пропала, уступив место каменному хаосу. Отчаянно зеленеющему и цветущему хаосу, надо сказать – местные растения пытались использовать приполярное лето с максимальной пользой. Над самыми высокими скалами-островками бесконечным галдящим хороводом кружили чайки и другие морские птицы. Эти тоже старались успеть оставить потомство, и побольше. А внизу их уже ждали морские котики…

– По объективной оценке припасов осталось на два месяца, – выползла на квартердек Шона, плавно неся свой немаленький животик. Пришлось чуть ли не руками голову поворачивать, чтобы оторваться от этого залипательно гипнотического зрелища. А у меня штурвал в руках! – Если продолжить поиски, надо провести заготовку мяса под длительное хранение. И, желательно, ягод и злаков.

Бронированный нос «Рыбы моей мечты» с недовольным металлическим звуком оттолкнул совершенно прозрачную льдину метра три в поперечнике. Далеко не первую за сегодня.

– Пресный лёд, – прокомментировал я. – Где-то тут в море впадает река.

– Или несколько ручьёв, которые наполняют мелководный залив, как мы уже трижды встречали, – напомнила Широхэби.

– Или так, – кивнул я.

Безжизненная пустыня осталась на севере, сменившись сухой степью и только пару дней назад мы достигли тундровой зоны. Здесь берег регулярно получал достаточно воды – и жизнь просто била ключом! Припасы мы тут точно сможем набрать. Вопрос – сколько это времени займёт? Что-то, как мне видится, в районе месяца. То есть мы снимемся с якоря в аккурат под конец короткого приполярного лета.

Сунуться в первую же найденную большую реку – так можно и на зимовку застрять. С постройкой заимки и всеми другими прелестями, про которые я читал в детстве, заболев полярной романтикой. Надо сказать, эти же книжки меня от «болезни» и вылечили. А ещё мне придётся принимать роды у супруг. В тайге и глуши. Супер, блин. С другой стороны, вернуться сейчас – оставить Сунан там, где она застряла, ещё как минимум месяца на четыре… И Хо, мягко говоря, обидится.

Я, наверное, ещё долго взвешивал бы все «за» и «против», но тут «Рыба» наконец-то пробралась между двумя высокими скалами и вышла на относительный простор.

– Стакселя долой! – скомандовал я, во все глаза разглядывая акваторию, но не забывая доворачивать штурвал. До половины – ничего необычного, волны и волны, а потом – край ледового поля, даже не думающего трескаться и таять! – Приплыли. Блин.

– …Это поле пакового льда тут хрен знает когда застряло между шхерами! Ещё и течение холодное под ним – вот и не тает неизвестно сколько лет. То есть тает, но очень медленно. В подземных озерах в каждом третьем так. Дальше опять должна быть чистая вода.

– Сравнила, тоже мне, кое-что с пальцем! Ничего себе «поле» – Кирби край льда с южной стороны не увидела.

– Сложно что-то увидеть, когда тебя пытаются заклевать бакланы…

– Птицы с ближайшего базара приняли её за летающего хищника, а у них тут гнёзда и яйца! И вообще, не уходи от темы!

– Спокойно, спокойно, всё хорошо, – мне пришлось вклиниться между Шоной и Ланой, внезапно устроивших абсолютно глупую перепалку на пустом месте. Каждую обнял рукой, с усилием прижал, чтобы головы спорщиц коснулись моих плеч. Фу-ух, расслабились! Ну здравствуйте, перепады настроения при беременности. Началось. – Я придумаю, как устроить доразведку льда безопасно. А вы пока отдохните…

– Отдохнёшь тут, – фыркнула мне в ухо Безродная.

– Спать ложишься и не знаешь, как корабль вахту спустя найдёшь: на мели, под водой или вовсе по облакам плывущим, – поддакнула ей Широхэби. Вроде и правда успокоились.

– Сольпуга говорил, в ближайшее время надо снять рулевое перо и поменять рулевые валы, если мы не хотим внезапно лишиться управления в самый неподходящий момент, – максимально серьёзным тоном напомнил я. На самом деле гарпия говорил «в течении двух месяцев», но ради терапевтического эффекта можно и приврать. – Процедура небыстрая, но в шхерах мы всё равно в бухте. Надо только встать так, чтобы поле, если двинется, не затёрло «Рыбу».

– Уговорил, речистый, – решила паучиха и вдруг зевнула. – Потом расскажешь, что там надумал…

М-да. Если там действительно лёд до полюса стоит, можно и буер сделать – благо у изначально нашей, а не трофейной шлюпки есть полный комплект из мачты и парусов. Но так запариться, чтобы узнать, что льда всего километров десять? Не. И ведь не послать никого «метнись кабанчиком и проверь». Нет у нас такой собаки, которой дюжина вёрст не крюк… хотя, стоп.

Уля с подозрительным энтузиазмом согласилась изобразить антарктическую тяговую силу. Поразмыслив, я понял, что не отпущу оборотня провести рейд по льду в одиночку: мало ли, провалится – и вытащить некому. Ну и да: хочешь сделать хорошо – делай сам. Вторым пассажиром импровизированных нарт стала Кирби: я сообразил, что вне открытой воды птиц будет куда меньше. Заодно воздушная разведка поможет найти опасные трещины по ходу движения… во всяком случае, я читал, раньше на Земле для этого на ледоколах всегда вертолёт таскали, а ещё раньше самолётами разведывали и пакеты с картами обстановки полярникам скидывали. К кромке ледяного поля добрались лодкой, выгрузили нехитрые снасти и запас продовольствия на троих – и с головой окунулись в очередную авантюру.

Оборотень Экспресс – рекомендую! Скорость я мог посчитать очень примерно, но километров сорок пять в час в пике Танцующая-с-листьями делала легко. Улетев как из катапульты из импровизированных саней на полном ходу, когда нас подбросило на торосе, я только чудом ничего себе не разбил в кровь. Дальше ехали потише. Но всё равно за три часа сделали километров девяносто – и выбрались за пределы каменного лабиринта прибрежных скал. Выбрались только для того, чтобы гарпия взлетела и убедилась: лёд лежал дальше сколько хватало обзора с высоты.

– И эти бескрайние снега – тоже наши? – перед возвращением решили перекусить. Масляная лампа вместо примуса давала мало тепла, но яркое солнце в безоблачном небе не давало кутаться в куртку даже легко замерзающей гарпии.

– В смысле, по праву первооткрывателей? – я только через несколько секунд понял, что именно Уля у меня захотела узнать, вспомнив свою речь месячной давности. – Видишь, лёд тут лежит многие годы. Получается, катамаран экспедиции здесь пройти не мог. Или какой пиратский корабль. Значит – мы тут первые, да…

Что-то ещё я сказать не смог: рот закрыли долгим, кружащим голову поцелуем. Правда, совсем уж в экстрим Танцующая не ударилась – поцелуями всё и закончилось. Когда мы оторвались друг от друга, я заглянул жене в глаза… и едва не вздрогнул. Не помню, чтобы на меня кто-то с такой любовью смотрел. Ни Шона, ни Лана, ни… Может, показалось, конечно.

Перо руля лежало на палубе – вместо него сразу установили запасное. Обыденная, в принципе ситуация: плановый осмотр выявил глубокую неисправность, ещё не успевшую нагадить при эксплуатации транспортного средства, но уже готовую к этому. Однако деталь не распилили на дрова, а оставили дожидаться меня. А это значит…

– Проклятье, – поморщился как от зубной боли я. Верхний слой древесины крошился под моими пальцами на глубину до трёх-четырёх сантиметров. Глубже материал держал нагрузку, вот только с его структурой было явно что-то не то.

– Медузы, – это был не вопрос. – И ниже ватерлинии везде так.

Кровавый прилив всё-таки повредил корабль. Только не сразу – мы ведь осмотрели Рыбу, лежащую на мели, прежде чем спихнуть на глубокую воду.

– Я не совсем уверена, но процесс деградации материала, ещё сильнее замедлившись, продолжается, – помявшись, добавила в копилку общего негатива свою долю Сопрано.

Доски, которыми пираты обшили днище своего рейдера, на Земле однозначно обозвали бы «прямоугольным брусом» – то есть запасы по толщине и прочности ещё наличествовали. Пока. Но гидродинамическое сопротивление повреждённых желудочным соком планктона определенно возросло. Писец. Полный. Впрочем, повезло, что заметили сейчас. Пираты Полумесяцев наверняка первые разы получали неожиданный сюрприз, когда обшивка корабля внезапно начинает разламываться и пропускать воду. Нас то же самое ждало, только позже. Ну или нет, если деструктивный агент в досках закончится раньше.

– Сворачиваем поиски и возвращаемся, – хмуро приказал я. – Судоходную реку мы так и не встретили и не нашли следов высадки. Это означает, что многокорпусник одна из бурь разметала в щепки, или что команда оттащила своё судно поглубже на берег и зарыла в песок для сохранности, сняв мачты. Ни так, ни так нам его не найти. Да и по правде сказать – даже если б нашли: кто гарантирует, что мы точно по их следам пройдём, если в пустыне не остаётся следов? Вот-вот. Далее продолжать то, что мы делали – просто бессмысленно.

– Ну что ж, – после общей долгой паузы нарушил молчание Данте. – Грустно, что экспедиция заканчивается… вот так. Но, во всяком случае, мы старались…

– Кто тебе сказал, что экспедиция заканчивается? – мой голос заставил всех вздрогнуть.

– Но ты сам сказал… – сделала большие глаза Лана.

– …«Продолжать дальше делать то, что делали – бессмысленно» – вот что я сказал, – похоже, это прозвучало как-то зло, судя по чужой реакции. – Бесполезно дальше плавать вдоль берега «Края света» на паруснике. Пешком или верхами непосильно методично обшарить миллионы квадратных километров пустыни в поисках пропавших учёных и Сунан. Но это всего лишь только и значит, что нам надо сделать задачу поиска посильной. И у нас для этого есть всё, что нужно.

Почему-то никто не переспросил и не стал спорить. Только Безродная деловито уточнила:

– Возвращаемся через Золотистые гавани, Электру, или пиратский, то есть теперь орденский остров в дельте Великой?

– Возвращаемся на Щедрую Чашу, – на моих губах против воли заиграла недобрая усмешка. Сколько крови нам это местечко попортило… вот теперь – всё отработает. – Она станет нашей базой и ступенькой к неминуемому успеху!