Горькое лекарство

Глава 35 Последний заплыв летом

Предосеннее солнце сияло вовсю, согревая песок и танцуя бликами на воде. Дети галдели, прощаясь с последним днем летних каникул. Супружеские пары расправлялись с содержимым корзинок, набитых едой для прощального пикника на пляже. Кто-то из отдыхающих настраивал транзисторные приемники на бейсбольный матч, кто-то – на рок-музыку. Казалось, что спортивный комментатор состязался в эфире с диск-жокеем. Я тупо смотрела на окружавшую меня мешанину.

– В чем дело, куколка? Отчего бы тебе не пойти в воду? Лови последний шанс, пока погода не изменилась...

Мистер Контрерас возлежал в пластиковом шезлонге под огромным зонтом. Я взяла его с собой в Пентуотер, прибрежный городок на озере Мичиган, поставив нерушимое условие: все время быть только в тени. И надеялась, что он будет спать, как сурок. Увы, с выздоровлением машинист стал куда более несносным, чем в прошлые времена.

– Ну что, так-таки не можешь выкинуть этого доктора из своего сердечка, моя куколка? Но поверь мне, он твоего мизинца не стоил. Это я тебе говорю.

Я повернулась к нему, сделав бессильный жест правой рукой, но ничего не сказала. Мои чувства не складывались в обычные слова. Не так уж и хорошо знала я Питера, чтобы тот занозой сидел в моей душе. Последняя сцена еще жила в моей памяти. Это было ужасно. Но это не было тяжким бременем.

Я с полным основанием могла бы считать себя героиней, мировой чемпионкой, если хотите. Хамфриса и Серджио надежно упрятали за решетку, отказав в просьбе внести залог, да к тому же Серджио угодил в тюремный госпиталь, где ему подлечивали плечо. Субботний номер «Геральд стар» стал грандиозной сенсацией; в ней весьма рельефно отобразилась помпезная напыщенность Дика... Он позвонил мне после того, как в течение суток мы во второй раз арестовали Хамфриса, и пообещал откусить мне голову. Я веселилась, как дитя. По крайней мере, Лотти так определила мою реакцию на угрозы Дика. Бедняга, его слишком занесло от ярости! Убежденность в том, что он несравненный знаток уголовного права, совсем вскружила ему голову, и он не хотел признать, что в этой области я не меньший знаток, чем он...

Субботним вечером, перед моим отъездом за город, мне нанесла визит Тесса. В ней смешались разнородные чувства. Благодарность за то, что я таки загнала в угол убийц Малькольма, а также неловкость из-за неверия в меня. Она приехала в одно время с Роулингсом; тот хотел не только проведать меня, но также поработать над нашими показаниями в суде. Я была и рада и не рада тому, что он пригласил меня поужинать. Правда, Тесса утащила его на обед, и это тоже не очень тронуло меня. Конечно, Роулингс был занятным компаньоном, но частному детективу не годится поддерживать чересчур тесные отношения с полицией... Вот я и чувствовала себя так, словно меня спеленали, завернули в кокон беспамятства... Что это? Летаргия, которую почти невозможно стряхнуть с себя?

Мистер Контрерас наблюдал за мной с возрастающей озабоченностью.

– Жизнь продолжается, крошка, – изрек он наконец. – Когда Клара умерла, я было подумал: ну, парень, это – конец. Ведь мы же пятьдесят один год были женаты! Ей-богу, мы ведь еще в школе женихались. Ну, ясное дело, я учиться бросил, но она-то – нет. И вот мы ждали, когда она закончит учиться. Чтобы свадьба была как надо. А потом?.. И дрались же мы с ней, моя радость. Ух, как дрались! Да тебе такое даже присниться не может... Зато, я подчеркиваю, мы всегда с ней жили очень счастливо...

Вот это-то тебе и нужно, куколка моя. Тебе необходим твердый парень, с которым можно подраться всласть, но добрый. Милые дерутся – только тешатся. Конечно, он должен быть таким добрым, чтобы тебе всегда жилось с ним счастливо. И уж, конечно, не таким, как этот твой, бывший. Вот уж чего в толк никак не возьму, как тебя угораздило выйти за него замуж... Э, да что там говорить, и этот твой доктор... Сказал же я тебе, что он – слабак. Сразу сказал. Стоило мне на него лишь раз посмотреть...

Я окаменела. Знал бы Контрерас, что душу мою грызли отнюдь не мысли о докторе... Возможно, душа просто опустошена, выгорела. Слишком много было огромного города, слишком долго возилась я с таким дерьмом, как Серджио и Алан Хамфрис. Кто знает, вероятно, мне следовало бы бросить сыскное дело, продать квартиру и удалиться на покой куда-нибудь в Пентуотер. Я постаралась нарисовать такую картину: вотя в этом захудалом городишке, где жителей раз-два и обчелся, и все друг друга знают, всю подноготную. Что ж, добрая бутылка виски каждодневно скрашивала бы жизнь... Сама идея вызвала у меня короткий смешок.

– Вот это правильно, куколка. Слава Богу, в конце концов ты над собой подсмеиваться стала. Если бы я, например, залег пластом, не вставая, и только бы и делал, что слезы лил по всем своим жизненным ошибкам, да я ведь в своих же слезах и утоп бы. Не-ет, ты взгляни на жизнь с другой стороны. Собака у нас теперь есть. Ну, хорошо, хорошо, у тебя есть собака. Не спорю. Но, скажи, кто будет ее кормить и выгуливать, когда ты будешь часами где-нибудь шляться? А? Вот мне и компаньон, если не будет писать на мои помидоры, конечно! Что ты скажешь, девочка? Ну?

Пеппи поняла, что эти слова были обращены непосредственно к ней. Она оставила палку, которую пыталась разгрызть, и лизнула руку Контрераса. Затем вернулась, схватила палку и положила рядом со мной, описывая хвостом круги. Пересилив себя, я встала. Пеппи тоже вскочила и стала прыгать и бегать, не помня себя от восторга. Я подобрала палку и швырнула прямо в заходящее солнце.