Господин штабс-капитан

Глава 17

Глава 17

Вот так неумолимо приближался час Х, но по крайней мере принятые мной меры позволяли совсем по другому начать неотвратимо приближающуюся войну. Теперь осталось сделать только последний шаг, подготовить свои войска к предстоящей войне, чем я собственно говоря и собирался заняться. Брать с собой семью в Киев я не стал, хотя скажу честно, мне без них было плохо, но рисковать их жизнями я не хотел. Хотя того катастрофического разгрома, что был в моём мире не будет, но всё же, бережёного бог бережёт, вот я и оставил их в Москве. Кстати, командующим Белорусским военным округом также, как и прежде, был назначен Павлов, так что по крайней мере в этом история не поменялась, я правда надеялся, что в этот раз Павлов не проспит нападение и я постараюсь ему помочь, хотя тут не всё зависит от меня.

Как у нас говорили, два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Что можно сказать, вполне правдоподобно, у меня правда было не два солдата, а гораздо, гораздо больше, но вот в остальном всё было, как в этой поговорке, так что таких ЭКСКАВАТОРОВ у меня было много, нет, очень много. И дело тут не в моём желании поизгалятся над беззащитными бойцами, а в стремлении побыстрей построить укрепрайон, пускай и временный, полевой, но и он при правильной постройке и использовании способен надолго задержать противника. Всё строительство я держал под своим неусыпным контролем, так что уже к осени и основной укрепрайон на старой границе и новый полевой были готовы, причём я активно использовал мощности металлургических заводов, так что полевые укрепления были значительно усилены бронеколпаками и бронекапонирами. Это было то, что касалось строительства укреплений, но кроме этого были и другие дела. Сразу же, после моего прибытия в Киев, я первым делом явился в штаб округа, где и принял дела, а уже следующим утром, прямо спозаранку отправился в республиканский отдел НКВД и не только представится его руководителю, что в принципе было совсем не обязательно, но и обсудить с ним варианты нашего сотрудничества. В конце концов мы делали одно дело, и подсиживать или из чувства ложной гордости игнорировать его, я не собирался. Вот поэтому утром следующего дня, как я прибыл в Киев, я входил в республиканское управление НКВД для встречи с комиссаром государственной безопасности 3-го ранга Иваном Александровичем Серовым. Серов оказался на месте и принял меня сразу, как только ему доложили о моём приходе.

— Здравствуйте Святослав Константинович, каким судьбами пришли ко мне, надеюсь ни кто из моих сотрудников не пытался вас снова арестовать?

— Здравствуйте Иван Александрович, нет, можете не беспокоится.

— Я так понял, что вы пришли ко мне самому первому, даже к Леониду Романовичу ещё не представлялись?

Леонид Романович Корниец, с 28 июля 1938 года по 6 февраля 1944 года Председатель Совета народных комиссаров Украинской ССР.

— Ещё успею, а пришёл я к вам по очень важному поводу. Вот скажите мне, Иван Александрович, представим, что вы руководитель немецкой разведки, как бы вы в таком случае засылали к нам диверсантов, это что бы их деятельность была наиболее эффективна, под кого бы вы их замаскировали, кем бы выдали?

Серов ненадолго задумался, каюсь, я специально решил так повести разговор, что бы он сам пришёл к нужным мне выводам. Наконец он мне ответил.

— Задали вы мне задачку, но думаю лучше всего выдать их за сотрудников моего ведомства.

— А почему?

— Мало кто захочет с нами спорить, да и проверять их ни кто не будет, но к чему такой вопрос?

— Всё верно, а вопрос потому, что я более чем уверен, что скоро Гитлер разберётся с французами и прочими европейцами, после чего в следующем году полезет к нам. И да, такое мнение я не говорю кому попало, вы всего второй человек, кому я это сказал и то, только потому, что возникла такая необходимость.

— А кто первый?

— Товарищ Сталин.

— И что?

— Внимательно выслушал и принял к сведению, думаю, пока Гитлер не разгромит Францию, он мне полностью не поверит.

— Ладно, с этим понятно, но что вы хотели мне предложить, вы ведь не просто так начали этот разговор?

— Не просто так, есть у меня одна задумка, как поломать немцам всю игру. Я предлагаю вам не пускать патрули из одних ваших сотрудников, что бы противник не смог сработать под них.

— Так что по вашему, мне совсем не проверять людей, как тогда нам работать?

— Я предлагаю вам следующее, все патрули будут только военные и при этом с бронетехникой, пара закрытых бронетранспортёров обязательна, причём обязательно с рацией и не меньше полнокровного отделения бойцов при них. Если переодеть диверсантов в форму и выдать им оружие ещё возможно, то вот с бронетехникой так не выйдет, а если даже они смогут где уничтожить настоящий патруль, то это очень скоро станет известно, в любом случае так мы не позволим им резвится так, как хотят они. Что по вашей работе, в каждом патруле будет один или два ваших человека, которые и будут проверять документы и остальное, а мои люди в основном будут представлять собой исключительно силовую поддержку для ваших. Так я думаю будет лучше всего, и работу будем делать и противнику жизнь осложним максимально.

— А в этом что-то есть, получается и волки сыты и овцы целы, и кроме того отработаем взаимодействие.

— А я про что, к тому же если моему патрулю сунут ваши документы, то в большинстве случаев таких людей сразу отпустят и багаж или груз проверять не станут, а у вас тоже людей не так много, что бы охватить патрулями большие территории, да к тому же и патруль получится всего из нескольких человек. И вот что ещё, если так делать везде, то противник скоро про это узнает и придумает что-то другое, а потому я предлагаю усложнить ему жизнь. Вы всё же будете делать свои патрули, НО, во-первых, их всегда будут страховать мои бойцы, находящиеся рядом и замаскированные, а во-вторых, такие патрули всегда будут действовать в тесном взаимодействии с местными военными. Командование близлежащих частей должно знать, когда и где будут патрули НКВД, это и для выделения им силовой поддержки и для знания того, где и когда будут настоящие патрули и посты, все остальные априори будут считаться противником и действовать против них будут соответствующе.

— Я рад Святослав Константинович, что вы не держите зла на моё ведомство из-за того досадного недоразумения.

— Идиоты встречаются везде, а контролировать каждого своего подчиненного не может ни один начальник, да и какие могут быть обиды, когда от этого будет страдать общее дело.

— Отлично, значит договорились, я пришлю к вам в штаб своего человека, который будет отвечать за совместное патрулирование, вот с ним вы и согласуете все детали.

Я остался рад прошедшим разговором, а так же тем, что нашёл общий язык с Серовым, мне ещё только не хватало накануне войны конфликтовать с НКВД. Вот теперь и посмотрим, как Канарис будет засылать к нам своих диверсантов. Любой патруль без бронетехники априори будет считаться вражескими диверсантами, а пока надо будет хорошо прошерстить все леса, особенно на возвращённых территориях, там сейчас столько всякой швали прячется, что работы будет море. Пока ещё нет войны, надо основательно почистить территорию, тут и разведчикам с обычными бойцами хорошая тренировка, да и потом нам самим воевать легче будет, когда не будут бить нам в спину, а кроме того узнают местность и потом не будут работать вслепую. Выйдя из управления НКВД, я велел ехать в обком, надо было представиться и партийным руководителям, а то ещё чего доброго обидятся, что не оказал им должного уважения. Вот так и началась моя служба в Киеве, и дел предстояло сделать очень много. Контроль за строительством укреплений на старой и новой границе, посещение заводов для производства бронеколпаков и бронекапониров, вооружение укреплений, учения моих бойцов, дел было невпроворот. Короче я крутился как белка в колесе, но постепенно всё налаживалось, к осени закончили с укреплениями, всеми, а на новой линии теперь только строили бетонные доты и огневые точки у мостов, бродов и на перекрёстках. Хоть их было и не много, но строили их в критических точках и к весне должны были закончить, так что даже первая линия обороны в основном из полевых укреплений лишь немного усиленная бронекапонирами могла достаточно хорошо помочь войскам держать оборону. В строительных работах участвовала исключительно пехота, ну и сапёры разумеется, а остальные рода войск усилено тренировалась, да и пехота не сидела безвылазно на строительстве. Знаю, что использовать бойцов на строительстве не очень хорошо, но ведь и строят они не генеральские дачи, а кроме того я не задействовал всех и сразу. Бойцы менялись каждые две недели, а потом учились, у меня даже на этой почве вышел конфликт с политуправлением. Тут было сразу несколько факторов, и то, что я основательно срезал время на политподготовку, а то эти звездуны всё время переливали из пустого в порожнее. Нет, значение политической грамотности бойцов я не отрицаю, но ведь для всего должна быть мера, а политруки хотели для себя слишком много времени. Потом вышли споры из-за укреплений, ага, я заставлял на учениях и при строительстве отрывать полноценные окопы, полного профиля, а эти звездуны настаивали на индивидуальных ячейках, под предлогом излишней усталости бойцов. Но апофеозом наше противостояния стала весна следующего года, когда я приказал под благовидными предлогами вывести из приграничной зоны все семьи комсостава, а также отменить отпуска и выходные для командиров. Только прямое вмешательство Сталина поставило политработников на место, но зуб на меня они наточили, причём даже не зуб, а клык, от саблезуба. А так всё шло как положено, и для меня сейчас было главным пережить этот год.

10 мая 1940 года, Москва, Кремль.

Сталин был в своём кабинете, когда пришло сообщение, что Германия внезапно вторглась на территорию Бельгии, Голландии и Люксембурга. Когда он услышал об этом, то сразу вспомнил свой долгий и непростой разговор с Разумовским. Уже в который раз Разумовский оказался прав, и ведь скорее всего он и в остальных своих прогнозах окажется прав. Решив ещё раз поговорить с ним, он сняв трубку, велел Поскрёбышеву немедленно вызвать к нему из Киева Разумовского, а днём следующего дня Разумовский уже входил в его кабинет.

— Здравствуйте товарищ Разумовский, проходите, садитесь.

Сам Сталин в это время стоял у приоткрытого окна и курил, но не свою знаменитую трубку, а обычную папиросу Герцеговина Флор.

Получив внезапный вызов в Москву, к самому, я не особо удивился, значит немцы начали свою игру в открытую. Разумеется, что во-первых, я не знал точной даты нападения Гитлера на Францию, только год и всё, а когда именно нет, толи весной, толи летом. А во-вторых, всё же моё вмешательство не прошло даром и вполне могло повлиять на сроки событий, а другой причины такого поспешного вызова в стиле — хватай мешки, вокзал отходит, я попросту не видел. Если бы я понадобился вождю по обычной причине, то ни какой спешки бы не произошло, а тут категоричное — немедленно прибыть в Москву к товарищу Сталину. Снова захожу в уже знакомый кабинет, Сталин курит у приоткрытого окна, причём не трубку, а папиросу. Здоровается со мной и предлагает сесть, а я что, я ничего, здороваюсь со Сталиным и сажусь на стул.

— Товарищ Разумовский, вчера Германия напала на Бельгию, Голландию и Люксембург и что по вашему будет дальше?

— Немцы мгновенно их разгромят и затем двинутся во Францию, но и французы им не соперники, их тоже очень быстро разгромят.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно товарищ Сталин, не пройдёт и месяца, как война в Европе закончится победой Гитлера. Я уже говорил вам, немцы противник очень серьёзный и опасный, воевать они умеют. Вспомните империалистическую, ведь за исключением её начала, когда наши войска вошли в Восточную Пруссию, других случаев оккупации немецких территорий, пусть и краткосрочных, не было.

— Вы и в остальном уверены?

— Уверен товарищ Сталин, в этом году Гитлер будет осваивать захваченное, да и начинать сразу после этого войну с нами просто глупо, сроки начала уже пройдут.

— Что за сроки начала?

— Начинать с нами войну можно только или весной или ранним летом, тогда и дороги сухие и сил на войну нужно меньше. Для войны в зимнее время требуется как минимум зимнее обмундирование, причём хорошее. Европейские зимы намного теплей наших, там даже реки льдом практически не покрываются, да и снег значительно снижает мобильность техники. Вот и получается, что начинать войну осенью или зимой невыгодно.

— А как же Польша? Ведь с ней Гитлер начал войну в сентябре.

— А что Польша, по площади чуть больше плевка, дороги хорошие и их много, а потому и воевать с ними долго не надо, не больше месяца, что и произошло. Мы другое дело, территории огромные, а дорог мало, а хороших дорог ещё меньше, тут время нужно. Вот именно поэтому, начинать войну с нами надо или весной, после того, как просохнут после весенней распутицы дороги, либо в начале лета, что бы до осени успеть разгромить наши войска и зимовать уже в наших городах, в удобстве и тепле, да на наши припасы. По крайней мере именно так рассчитывают немцы, но ведь мы будем против, так что получится у них как в том анекдоте.

— Что за анекдот товарищ Разумовский?

— Да про медведя в берлоге товарищ Сталин. Это когда один охотник кричит другому — я медведя поймал, а тот отвечает — так тащи его сюда, а первый охотник и говорит, не могу, медведь не отпускает. Напав на нас, Гитлер подпишет себе смертный приговор, победить нас он не сможет, тут вопрос только в одном, какую цену нам придётся заплатить за победу, хотелось бы конечно минимальную, но это зависит целиком и полностью от нас самих, как мы за оставшийся год подготовимся к предстоящей войне.

— А как же пакт о ненападении?

— А когда товарищ Сталин, какие то договора останавливали сильных? Любой договор в Европе соблюдается только до тех пор, пока он выгоден всем сторонам заключившим его. Как только кто-то становится достаточно сильным, он с лёгкостью разрывает такой договор, поскольку он становится для него уже не выгодным. Верить обещаниям и договорам европейцам вообще и англосаксам особенно, это простите, себя не уважать. Пока ты достаточно силён, они его соблюдают, но стоит тебе только ослабнуть, или они решат, что ты ослаб, как сразу при любом удобном для них случае такой договор будет сразу расторгнут. Сейчас этот договор выгоден Гитлеру, так как гарантирует ему, что пока он будет разбираться с другими европейскими странами, мы не ударим ему в спину. Вот когда он с ними разберётся, тогда этот договор станет ему не выгоден, но ведь и соблюдать его вовсе необязательно, раз ситуация поменялась.

— Так может тогда нам не стоит тянуть и самим сейчас ударить по Германии?

— Не думаю, что это хорошая идея товарищ Сталин. Во-первых, мы сами ещё не готовы, во-вторых, мы всё равно опоздаем, Гитлер успеет закончить войнё раньше и наконец в-третьих, зачем метать бисер перед свиньями. Сколько раз Россия помогала другим странам, а сколько крови её солдат при этом пролили и что, хоть кто-то остался нам благодарен? Австрия, Германия, Болгария, Румыния, всем в своё время Россия помогала в тех или иных случаях и что, в ответ получала только чёрную неблагодарность. Из всех Европейских стран только Сербия ни разу не предала Россию, так что нечего снова просто так лить кровь наших людей за чужие интересы. Да, кажется, что напади мы сейчас на Германию, и потерь будет меньше, но по моему мнению это не так. Хотя я и гоняю свои войска на учениях, и техники у нас значительно прибавилось, но опыта войны мало, а опыт Гражданской уже не идёт, тогда и авиации и бронетехники в таких количествах не было, да и выглядеть в глазах всего мира нарушителем договора тоже не хочется, это потом может выйти нам боком.

— Что же, возможно товарищ Разумовский вы и правы, спасибо вам, можете возвращаться к себе в Киев.

Наконец разговор со Сталиным закончился и меня отпустили, главное, похоже Сталин всё же полностью поверил моим выкладкам и теперь будет ждать начало войны в следующем году. А сам Сталин после ухода Разумовского, не спеша прогуливался по своему кабинету из одного угла в другой и ещё раз прокручивал в своей голове прошедший разговор. Нет, то что война в Европе неизбежна он знал, но надеялся максимально её оттянуть. Именно поэтому он во всём шёл навстречу Германии, стараясь максимально отсрочить начало войны, но похоже эта тактика в этом случае не сработает. Начать первым, так и тут Разумовский прав, не готовы мы еще по большому счёту и выглядеть нарушителем договора тоже не хочется. Итак отношение в мире к СССР очень натянутое, врагов у первого в мире государства рабочих и крестьян хватает, и терять не то что авторитет, а репутацию государства держащего своё слово очень не хочется. Значит, как это не прискорбно, но придётся ждать, пока Германия сама не нападёт на СССР, тогда и руки у нас окажутся развязаны. И с мехкорпусами Разумовский опять оказался прав, сейчас их восемь, полностью укомплектованных людьми и техникой, и ещё четыре на стадии формирования. Прав он, какой толк от двух десятков мехкорпусов, если все они будут некомплектными, в разной стадии готовности, как им давать задания. Сейчас по крайней мере давая задание мехкорпусу точно знаешь, что он полной штатной численности и уже более или менее обучен, а потому и планировать можно точно, а то дашь задание мехкорпусу, а там хорошо если полнокровная дивизия в итоге набегает.

Тогда, выйдя от Сталина, я рванул к себе домой, к семье, провёл с ними время до вечера, а в начале ночи уже летел назад в Киев. Да и с остальной семьёй тоже начались если и не проблемы, то подобие их. Для ускорения и упрощения общения, пользуясь тем, что отец как бы наш официальный компаньон, то есть его завод работает в тесной связке с СССР, разрабатывая для него бронетехнику, использую для связи с ним дипломатическую почту. Вот и написл ему, что бы в этом году и тем более следующем они к нам не приезжали, ибо это становится опасно. Ехать им теперь исключительно через территорию Германии, а учитывая мою должность в СССР, вполне возможны провокации или попытки вербовки родителей со стороны гестапо или абвера. Мне такие подарки совершенно не нужны, одно дело если немцы попробуют подкатить к родителям в Швейцарии, там родня уже имеет определённый вес и просто так на них не наедешь. Всегда если что можно обратится за помощью к властям, а немцы наглеть там не станут, а вот если они подкатят к ним уже на своей территории, тут дело уже совсем другое. Тут все козыри будут у немцев, вот и не надо им их давать. Что поделать, придётся потерпеть, зато в отличие от Гражданской войны, не будет неопределённости и незнания, я знаю про них, они про меня с женой и внуками, да и почта пока работает.

Незаметно проходит лето, войска в основном в поле, учатся стрелять, маневрировать, отрывать окопы, а политработники за это смотрят на меня волком. На политподготовку и строевую времени почти нет, в мирное время не спорю, нужные вещи, но на носу война, а там шагистикой и политинформацией противника не уничтожить. А так на Украине практически спокойно, в отличии от вновь присоединенных территорий, там бандитизм просто зашкаливает, и поляки и националисты и просто бандиты, и как с ними бороться. Днём основная их масса вроде, как мирные селяне, а ночью бандиты, да и днём, мало ли куда поехали селяне в лес, дел хватает, и за дровами, и на лесные делянки и на охоту и на покос, как всех проверить. Но нет худа без добра, на этом фоне мою значительное увеличение разведки проходит без проблем. Своим приказом всех охотников переводят в разведчики или снайпера, про снайперов я тоже не забываю, уделяя им важную роль. Минимум в каждом взводе есть снайпер, и хотя снайперских винтовок на всех не хватает, слишком много их понадобилось, но итак опытный охотник из трёхлинейки или СВТ на дистанции в три четыре сотни метров бьёт почти без промаха. Скажете слишком маленькое расстояние, а взводным снайперам большего и не надо, их главная задача в бою отстреливать командный состав и пулемётчиков, а дальше этих сотен метров бой не идёт. Вот классические снайпера со снайперскими винтовками уже и работают на дальней дистанции, но их и меньше, пока минимум снайперская пара на батальон, но к следующей весне надеюсь такая пара будет уже в каждой роте, а в полку дополнительно по снайперскому взводу в распоряжении командира полка в дополнение к штатным ротным и батальонным снайперам. Ещё снайпера в разведке, в каждой группе от шести человек обязательно есть снайпер, зачастую он же и следопыт, так как в основном это охотники, и не только из коренных национальностей Сибири, хватает и русаков. Ещё, используя ещё не известный здесь способ американцев, готовлю связистов из узбеков, приходится нелегко, так как хорошо знающих русский язык не так много. Пусть с трудом, со скрипом, но к весне если не в каждом батальоне, то по крайней мере в полку будет связист узбек хорошо говорящий по-русски и умеющий работать на рации. Зачем шифровать переговоры, да и сколько времени это займёт в бою, когда проще переговариватся на узбекском языке. Пускай немцы из функабвера поломают себе голову на каком языке говорят русские, и если определят, вернее когда определят, хотел бы я на них посмотреть, где они столько переводчиков с узбекского найдут.

Больше всего доставалось разведчикам, они почти не вылезали из лесов, лишь изредка возвращаясь на несколько дней для отдыха, зато и опыт у них нарабатывался семимильными шагами, и будущий театр военных действий вскоре будут знать, как расположение своей части, и заодно наметят места для временных складов и где сможет пройти техника, а где нет. В основном они лишь выслеживали большие банды, но если им попадались мелкие, то они сами их ликвидировали. Каждая группа была из десяти бойцов, пулемётчик с ДП, снайпер со снайперской СВТ, ещё двое бойцов с СВТ и семеро автоматчиков, для леса самое то, да и в случае если придётся вести бой в населённом пункте или доме пистолет-пулемёт намного предпочтительней не только трёхлинейки, но и СВТ. Даже не смотря на то, что в отличии от мосинки СВТ самозарядная и в магазине 10 патронов, но вот использовать её на маленьких расстояниях неудобно, больно она длинная в отличии от чуть ли не в двое более короткого ППД.

Даже без штыка длина винтовки Мосина составляет почти 1,29 метра, карабин 1,02 метра, а длинна самозарядной винтовки СВТ 1,22 метра, в то время, как длинна пистолета-пулемёта ППД всего 79 сантиметров, чуть ли не вдвое короче.

Разумеется, что один из разведчиков был следопыт, хотя опытных на все группы не хватало, но потомственные охотники усиленно учили отобранных в разведку бойцов читать следы и выживать в лесу. До наступления зимы общими усилиями мы значительно проредили бандитско-националистическое поголовье. Когда выпал снег, все стали усилено учится ходить на лыжах, ещё весной я дал задание своим интендантам подготовить к зиме достаточное количество лыж, а кроме того и белые накидки на всех, что бы к зиме все пехотинцы были экипированы. Ну и что, что в мехкорпусах пехота передвигается на бронетранспортёрах, а в обычных частях на грузовиках, спасибо американским заводам, которые к этому времени смогли обеспечить большинство войск техникой. В бою пехота в основном будет идти на своих двоих и тут лишня маскировка им не помешает, а лыжи, так не всегда и не везде сможет пройти техника и что, утереться и остановится, ну уж дудки, где не проедут на технике, там пройдут на своих двоих и тут лыжи будут в самый раз. За зиму всех смогли научить, пускай большей части в соревнованиях не участвовать, но главное. в случае необходимости они уверенно смогут пройти по снегу любой глубины из пункта А в пункт Б, причём в срок.

С началом весны вывел снова все войска в летние лагеря, благо, что палаток хватало, как и печек, так как по ночам ещё было холодновато. С началом мая стал под видом отправки семей комсостава на курорты, убирать их с Западной Украины и тут же на дыбы встал политотдел, дескать я развожу панику, вот когда пришлось за меня вступится Сталину. Но я особо не переживал по этому поводу, всё равно оставалось продержатся всего пару месяцев, а там как говорится — война всё спишет. Не упустил из своего внимания я и авиацию, правда прогрессорствовать там у меня не получилось, и не по профилю и было бы слишком подозрительно, если я стал бы и там предлагать усовершенствования. Хотя две вещи всё же улучшились, одна скажем так пассивно, это когда заработали американские заводы, то наши конструктора получили целую линейку различных достаточно мощных двигателей и достаточное количество алюминия. Именно это позволило Поликарпову всё же раньше времени запустить в производство И-185, пошедший дальше как — И-18, а кроме того избежать гибели Чкалова. В итоге с американским мотором, правда модернизированным, самолёт смог достичь скорости на высоте в 673 километра в час, и подняться на высоту 12300 метров. Но тут я непосредственно приложил руку к его модернизации, в конце 1939 года, на одном из совещаний в генштабе, когда осуждали и самолёты и там был Поликарпов, зашёл разговор о потери мощности на высоте из-за разреженности воздуха. Вот я как бы между делом и предложил им поставить турбину на мотор, которая будет нагнетать в цилиндры воздух, они это сделали, в итоге мощность мотора повысилась и это не только прибавило самолёту скорости, но и потолок подъёма. Так же улучшили и вооружение, на И-18 поставили две пушки в капот, они стреляли сквозь винт с помощью синхронизатора и два крупнокалиберных пулемёта в крылья. Кроме того сделали шесть точек крепления для подвесных контейнеров, и при необходимости могли подвесить туда четыре подвесных пушки или пулемёта и два дополнительных бака с топливом. Всё это позволило комбинировать подвесные модули для различных вариантов боевой конфигурации, а кроме того значительно увеличить, как боевую мощь самолёта, так и его дальность. Даже у Яковлева его ЯК-1 получил немного более мощное вооружение, одну пушку и два крупнокалиберных пулемёта. Кроме того, изменить построение в бою с тройки, на пару я не мог, но вот приказать начальнику авиации округа начать отрабатывать бои между тройкой и парой без проблем, так что потом лётчики без проблем перейдёт с тройки, на пару. Вот так я и ждал судьбоносного дня, когда начнётся война и надеялся, что теперь, после всех моих усилий она не будет такой трагичной и мы понесём гораздо меньшие потери в ней. А вскоре наступил и пресловутый час Х.