Господин штабс-капитан

Глава 19

Глава 19

Благополучно вернувшись из Москвы в Киев, я развил бурную деятельность по реализации своего плана. Благо обстановка вполне этому благоприятствовала, немцев остановили на линии Молотова и пока наша оборона вполне сдерживала все их попытки прорваться. На южном фланге моего округа, в Молдавии, обстановка складывалась ещё лучше, там не только достаточно легко отбили все попытки румын и поддерживавших их немцев прорвать нашу оборону, но и сами перейдя в контрнаступление, вклинились на румынскую территорию на расстояние от 50 до 100 километров.

Кстати так было и в Реальной Истории, наши войска захватили плацдармы на территории Румынии и только из-за того, что фронт стал откатываться на Восток, были вынуждены отойти назад.

В условиях строжайшей секретности, я начал переброску двух мехкорпусов, двигались они исключительно ночью, а все окрестности усилено патрулировали, выявляя вражеских диверсантов. На всё про всё у меня ушло пять дней, в течение которых немцы так и продолжали биться лбом о наши полевые укрепления. Наконец 15 июня, перед Луцком в ходе упорных и ожесточённых боёв мы позволили немцам наконец прорвать нашу оборону, причём для полной достоверности, гарнизоны дотов не отошли и не сдались, а продолжили сражаться в окружении, оттянув при этом на себя некоторое количество сил противника. За эти гарнизоны я особо не волновался, доты имели круговой сектор обстрела и вполне могли продержаться в полном окружении 2–3 недели, но столько и не понадобится. Оставив небольшие подразделения для блокировки дотов, основная масса немецких войск рванула вперёд, рассчитывая, что теперь они смогут сначала разгромить наши тылы, а затем, когда наши войска на линии обороны останутся без боеприпасов, затем легко их разгромить. До вечера немцы расширили прорыв до 20 километров по фронту и продвинулись на 50 километров вглубь нашей территории. На следующий день, 16 июня, войска группы армий «Юг», продолжили своё наступление, одновременно с этим наращивая свои силы в месте прорыва, и таким образом уже к вечеру они вышли в окрестности Луцка, где и были остановлены частями 5-го мехкорпуса, который и занял тут оборону. Командующий группой армий «Юг» генерал-полковник Герд фон Рундштедт, когда ему доложили об прорыве русской обороны, бросил туда для развития успеха первую танковую группу генерал-полковника Клейста, а также всю 6 полевую армию генерал-полковника Рейхенау. На переброску сил немцам понадобилось два дня, они также расширили пробитый коридор до 50 километров. Тянуть слишком долго я не хотел, так как и так, уже одно то, что мы до сих пор смогли скрыть от немцев 1 и 2 мехкорпуса, можно было расценивать, как чудо, а потому я и приказал утром 18 июня начинать. В 6 часов утра, 1 и 2 мехкорпуса, нанесли сходящий удар по пробитому немцам коридору и к 10 часам утра захлопнули его. В принципе ничего сложного в этом не было, немецких сил для защиты коридора от двух наших мехкорпусов было явно недостаточно, как впрочем и укреплений, которые ни кто не строил, так как по всем немецким планам дальше наступать будут именно они, а значит и оборона не нужна. Для отражения ударов разрозненных частей РККА этих сил было вполне достаточно, однако когда на них накатила лавина танков, то эта оборона не выдержала и десяти минут. После того, как оба мехкорпуса соединились, первый занял оборону, а второй двинулся на Луцк, попутно уничтожая все попадавшиеся ему по пути немецкие части. Кстати все доты, которые всё это время сражались в полном окружении, уцелели, и их гарнизоны были очень рады снова видеть наши части, но честно говоря и немцы в основном просто блокировали их, не стараясь любой ценой захватить или уничтожить досадную помеху. Видимо и так уже понеся большие потери, немецкое командование не захотело их ещё больше усугублять и решило взять гарнизоны дотов измором.

О появившихся проблемах, генерал-полковники Клейст и Рейхенау, узнали в полдень, когда воздушная разведка подтвердила, что пробитый коридор ликвидирован русскими, а кроме того, им в тыл наступает мощная группировка русской бронетехники. Отдав приказ о прекращении штурма Луцка, вернее позиций перед ним, оба генерала срочно связались по рации с командующим группой армий «Юг». Фон Рунштедт тоже уже был в курсе происходящего, вот только он сразу, как только его войска пробили коридор и рванули вперёд, доложился начальству. И вот как теперь, когда по его докладам немецкие войска успешно продвигаются вперёд, доложить, что все его прорвавшиеся в русский тыл войска оказались в большой ловушке. Ведь это будет означать крах всей его карьеры, а значит нужно что бы Клейст и Рейхенау держались, а ему необходимо срочно деблокировать попавшую в мешок группировку его войск. Отдав приказ Клейсту и Рейхенау держаться любой ценой, фон Рунштедт приказал срочно перебросить сюда все наличные силы. В то же время, Клейст и Рейхенау получив от командующего приказ держаться, после небольшого совещания приняли решение отойти километров на двадцать от линии русской обороны и там самим срочно отрыть окопы и оборудовать полевые укрепления. Это место они выбрали неспроста, тут располагался лесной массив, через который шла дорога, однако для обороны он подходил можно сказать идеально, было где спрятать войска, да и материалов для строительства полевых укреплений искать не надо, всё под рукой.

За оставшиеся несколько часов до наступления ночи, немцы успели выкопать полноценную линию полевой обороны, правда всего в две нитки окопов, но делать её пришлось с двух сторон, а между линиями обороны было около трёх десятков километров. Уже ночью закончили строительство блиндажей, пришлось ждать, пока нарубят и привезут брёвна для перекрытий. Также отрыли и капониры для танков и артиллерии и основательно вымотанные, немцы легли спать. Утро наступило быстро, но было оно спокойным, однако это не обманывало Клейста и Рейхенау, если русские под Луцком пока оставались на месте, то вот со стороны фронта русские двигались не останавливаясь, с лёгкостью сбивая на своём пути все заслоны. Наступил полдень, со стороны запада послышалась стрельба, а тут зашевелились и русские на востоке. Вскоре послышался шум многочисленных моторов и через полчаса Клейст, который оборудовал себе НП на западной линии обороны, а Рейхенау на восточной. Клейст устроился примерно в километре от окопов, в установленную стереотрубу, он глядел, как вперёд вылетел с десяток лёгких русских колёсных танков. Их подпустили поближе и открыли огонь, русские КТ-25 вспыхивали один за другим и обратно смогли убежать только три танка, а восемь остались ярко гореть перед его позициями. Время тянулось очень медленно, но не прошло и получаса, как снова показались русские танки, только теперь совсем другие, которых он до этого времени даже и не видел. До этого времени он сталкивался только всё с теми же КТ-25 и старыми Т-20, вот только к удивлению и большому недовольству немцев, русские Т-20 оказались гораздо опасней швейцарских. Как оказалось, они имели более толстую броню и более длинное орудие, что давало им дополнительное преимущество. Если оригинальный Т-20 был наравне с немецкой тройкой, несмотря на чуть больший калибр орудия, то вот русские Т-20 получалось превосходили их. Они с лёгкостью жгли немецкие и чешские танки на дистанции от 2000 метров, и в то же время сами вполне держали выстрелы своих противников. Тяжёлую четвёрку русский танк гарантировано подбивал со средней дистанции, а то и с дальней, в то же время, как сама четвёрка из-за короткого ствола не всегда могла достать своего обидчика не смотря на более крупный калибр.

Это не авторское преувеличение, в книге на Т-20 стоят длинноствольные 57 миллиметровые орудия подобные реальной ЗИС-2, которая имела бронепробиваемость вертикальной броневой пластины на дистанции в 2000 метров от 44 до 85 миллиметров, в зависимости от марки снаряда, причём это были обычные, калиберные снаряды. А противостояли нам танки Т-4 первых модификаций, которые имели лобовую броню толщиной от 30 до 60 миллиметров, так что в принципе с дистанции в 1500 метров наш танк гарантировано пробьёт лобовую броню четвёрки, в то же время короткие орудия немца пробивали 33 миллиметровую броню с расстояния в 1500 метров, так что наклонная броня наших лёгких танков вполне могла противостоять на таком расстоянии немецким орудиям.

Вот так неожиданно выяснилось, что русские танки более грозный противник, чем рассчитывало немецкое командование. Однако в стереотрубу Клейст увидел, что в накатывавшейся на его позиции лавине русских танков были совсем другие машины. Хотя внешне они были похожи на Т-20 своим силуэтом, но были больше их и имели немного другую башню, а их орудия определённо были более мощными. Определив линию немецкой обороны, русские танки из походной колонны ещё вдалеке перестраивались в линию и неторопливо приближались к немецким позициям. Памятуя, что их орудия плохо берут русские танки, Клейст приказал ждать, подпустить русские танки поближе и только потом открывать огонь. Когда расстояние сократилось до километра, он приказал открыть огонь. По всей линии обороны раздались выстрелы и Клейст увидел, как на лобовой броне и башнях русских танков засверкали отсверки попаданий, вот только ни одного пробития брони не произошло, а русские, увидев противника, открыли ответный огонь. То один, то другой его танк стал вспыхивать, не помогало даже то, что его танки стояли по башню в отрытых для них капонирах. А русские тем временем медленно стали приближаться, за всё время не загорелся ни один их танк, лишь несколько из них встали, получив попадания в гусеницы. Не смотря на то, что он заранее вызвал себе в помощь авиацию, сразу, как только появились первые русские танки, толку от неё было мало. Сверху русских прикрывали собственные истребители, а с земли к пытавшимся их штурмовать самолётам тянулись огненные ниточки трассеров зенитных пулемётов и автоматических пушек. Тем временем, выбив основные силы противника, иным словом подавив противотанковую оборону немцев, вперёд рванули шедшие вторым эшелоном многочисленные бронетранспортёры с пехотой, теперь, когда основная угроза для них миновала, можно было и приблизится. Они очень быстро соединились со своими танками, но лезть вперёд не стали, всё также прикрываясь их гораздо более толстой бронёй, так как ещё не все противотанковые средства были подавлены.

Понимая, что другого варианта у него не остаётся, Клейст связавшись с начальником артиллерии, приказал открыть заградительный огонь из тяжёлых орудий. С этим он тянул до последнего, так как из-за того, что поставки боеприпасов прекратились, в среднем на одно орудие осталось по 20 — 30 снарядов и теперь он приказал использовать их, отлично понимая, что если его солдаты не удержат русских, то от всей его тяжёлой артиллерии уже не будет ни какого прока. Артиллерийские наводчики были в окопах, они сразу навели орудия на противника, но и русские не спали, как только среди их порядков начали рваться тяжёлые снаряды, они рванули вперёд, быстро сближаясь с противником. Меньше чем за несколько минут лавина русской бронетехники уже достигла линии окопов и тут из русских бронетранспортёров полезла их пехота. Самым паршивым было то, что русские фатально подавляли его солдат своей огневой мощью, все они были вооружены или автоматическим, или самозарядным оружием, а ведь кроме этого были ещё даже не десятки, а сотни пулемётов их танков и бронетранспортёров. Первая линия обороны не продержалась и пяти минут, а тут ещё и остатки снарядов для гаубиц стали заканчиваться и его тяжёлая артиллерия окончательно замолчала. Поняв, что и вторая линия обороны долго не продержится, Клейст со своей охраной покинул НП и двинулся в тыл, хотя того тыла считай и не было. Он укрылся в лесу, туда же стягивались и остатки их войск. У Рейхенау дела шли не лучше, оборонявшие до этого Луцк русские войска сами перешли в наступление и также достаточно легко смели немецкие укрепления. В результате остатки немецких войск укрылись в относительно небольшом лесном массиве, который со всех сторон окружили русские войска. О том, что бы прорваться из этого окружения, не было и мысли, это было нереально. Основная часть техники была уничтожена, а пешком от русских танков и бронетранспортёров не уйти, тут даже леса не помогут, так как они не сплошные, а через открытое пространство им не уйти. Так и закончился этот день, связь с командованием также не принесла ни чего хорошего, им приказали держатся, а ночью транспортные самолёты стали сбрасывать им припасы, вот только много так было не доставить, к тому же и русские открыли на эти транспортники охоту. Мало того, они и сами стали привозить немцам свои «подарки», места для приёмов грузов были достаточно редки, а кроме того их нужно было обозначить для своей авиации, иначе от сброшенной помощи не будет ни какого толка, ведь её попросту не найдут. Вот и обозначали кострами места для сброса груза, ибо найти в лесу площадку для приёма транспортников не получилось, не было таких больших полян в этом лесу. Русские лётчики мгновенно сориентировались и стали бомбить эти площадки, причём используя для этого бомбы ФАБ-50, это что бы взять с собой большее количество бомб, да и не нужны там были особо более мощные бомбы.

Следующий день прошёл в тревожном ожидании, а затем русские двинулись вперёд. Первыми шли их танки, а за ними бронетранспортёры и пехота, и хотя лес значительно снижал возможности бронетехники, но всё равно русские неудержимо продвигались вперёд. Глядя на то, как катастрофически быстро исчезают боеприпасы, Клейст и Рейхенау гадали, как долго они смогут ещё тут продержаться. За тот день русские прошли вперёд километров пять, таким образом максимум за неделю они их уничтожат. Следующий день также не принёс ни чего хорошего, русские неумолимо продвигались вперёд и в конце следующего дня, когда остался круг диаметром километров в десять, Клейст и Рейхенау приняли решение сдаться. Сопротивление приводило их только к одному — к полному уничтожению.

Фон Рунштедт всё это время также не сидел без дела, он в кратчайшие сроки стянул к месту прорыва все доступные ему силы и попытался нанеся мощный удар, прорвать оборону русских и снова организовать коридор, но у него ни чего не вышло. Русские всего за несколько часов восстановили укрепления, а затем его войска встретил мощный артиллерийский огонь. Подтянув свою тяжёлую артиллерию, фон Рунштедт добился небольшого успеха, ведя контрбатарейную борьбу, его артиллеристы заставили русских переключится с его частей на такую же контрбатарейную борьбу. Ободрившись, он приказал любой ценой взломать русские укрепления, вот только выполнить этот приказ его войска не смогли. Хотя поддержки тяжёлой артиллерии русские лишились, однако у них осталась полевая артиллерия, а кроме того бронетехника, которая всё и решила. Укрытая в капонирах и хорошо замаскированная, она оставаясь практически неуязвимой для полевых орудий и миномётов, русские танки практически безнаказанно расстреливали немецкие танки, бронетранспортёры и пехоту. Потери в войсках были просто чудовищными, а что либо сделать немцы были не в состоянии. Фон Рунштедт все эти дни был на нервах, ведь ему ежедневно звонили из ставки фюрера, а доложить, что коридор пробит и Клейст с Рейхенау вышли он не мог. Когда пришло сообщение, что Клейст с Рейхенау сдались, фон Рунштедт заперся в своём кабинете и напился. Никто не осмелился его беспокоить, тем более, что это произошло уже ближе к вечеру. Утром, кроме сильной головной боли, начались и очень неприятные звонки из Берлина. Скрыть свой окончательный провал фон Рунштедт не мог, ведь по существу он за эту неделю потерял в общей сложности более половины личного состава и почти всё бронетехнику. То, что не было в составе группы Клейста, русские сожгли при попытке пробить коридор к окружённым немецким войскам. По большому счёту группа армий «Юг» теперь могла только обороняться, но ни в коем случае не вести наступательные бои. Когда ему лично позвонил фюрер, фон Рунштедт даже был вынужден отвести телефонную трубку от своего уха, так сильно орал на него Гитлер, поймав припадок от неудач на фронте. В итоге его с треском сняли, и хорошо ещё, если он просто отделается отставкой, в чём фон Рунштедт уже сильно сомневался. Карьере конец, это уже даже не обсуждалось, главное теперь отделаться наименьшими потерями, но это станет известно завтра, когда он прилетит в Берлин. Уже сегодня к нему вылетит новый командующий группой армий «Юг», им станет Эрих фон Манштейн, командир 56-го моторизованного корпуса, который достаточно успешно воевал в Прибалтике, в составе группы армий «Север». Кроме своего таланта полководца, ему сильно помогло предательство прибалтов. Когда Прибалтика входила в состав СССР, то некоторые воинские части в полном составе перешли в РККА, и сейчас некоторая их часть перешла на сторону противника. Кроме того, немцам активно помогало и местное население, видимо даже более чем двухсотлетнее нахождение Прибалтики в составе Российской империи, так и не смогло искоренить в них верности своим бывшим хозяевам. И это не смотря на то, что когда в Средние Века крестоносцы захватили Прибалтику, местное население они рассматривали в качестве рабов, вот видимо и не смогли прибалты выжечь в своих душах рабское поклонение перед своими бывшими хозяевами. Сдав командование своего корпуса своему заместителю, так как командование хотело, что бы он не терял ни минуты, Манштейн немедленно вылетел в штаб группы армий «Юг». Прибыв туда, Манштейн встретился с бывшим командующим, фон Рунштедт выглядел неважно и Манштейн его хорошо понимал. Понести такие потери, а ведь ему сейчас придётся восстанавливать армию, потери составили больше половины личного состава и почти всё бронетехнику, да и в артиллерии потери были достаточно большими, а ведь и над ним дамокловым мечом висел план «Барбаросса» все сроки которого летели к дьяволу.

После того, как попавшая в окружение немецкая группировка сдалась, я приказал немедленно доставить ко мне её командующих. Не то что, в этом была какая необходимость, просто мне было интересно посмотреть и поговорить с ними лично. Благо, что в подарок от прежднего владельца этого тела мне досталось хорошее знание немецкого языка, так что проблем с общением без переводчика у меня не было. Конечно за коренного немца я наврядли сойду, хотя и понимал практически всё, но вот акцент, хотя с другой стороны в германии тоже хватает диалектов и порой даже коренным немцам тяжёло понять друг друга из-за этого. Уже вечером того же дня оба немецких генерала были в моём штабе, разумеется, что настроение у них было ни какое, так как они вовсе не так предполагали себе прибытие в Киев. Я проговорил с ними около часа, после чего их увели. В принципе уже сегодня ночью их можно было бы отправить на самолёте в Москву, но у меня в их отношении был ещё один план. Их войска скорым маршем гнали к Киеву и через два дня они до него добрались, а на следующий день по Киеву, под охраной наших бойцов, которые шли с СВТ с примкнутыми штыками, провели всю попавшую в плен немецкую группировку, а возглавляли её Клейст и Рейхенау. Всё это снимали кинооператоры, такие кадры не только поднимут дух у бойцов и гражданского населения, но и помогут Сталину в переговорах с союзниками, и если бы они действительно были бы нам сейчас не нужны, то я был бы только рад. После прохождения по городу, солдат направили на станцию, где стали грузить в эшелоны и отправлять в глубь страны, рабочие руки нам будут нужны, а Клейста и Рейхенау вместе с плёнкой, отправили на самолёте в Москву под охраной шестёрки истребителей. Хотя вылетали они в ночь, и линия фронта была далеко, но я просто не захотел рисковать и через несколько часов самолёт благополучно приземлился в Москве. Немцев забрали в разведуправление, а плёнку отправили ГЛАВПУР, а кроме того, копию в Кремль к Сталину. Ну а я принялся подсчитывать свои потери, ведь к сожалению воевать без потерь ещё не научился ни кто. В общей сложности я потерял 23 процента своей бронетехники, причём практически вся она оказалась лёгкой. Потери в Т-34 и КВ были очень низкими, и в них практически не было безвозвратных потерь. Около недели я приводил свои войска в порядок, по возможности пополняя их, и хотя полностью закрыть штат не получилось, но тем не менее частично я потери закрыл. Глядя на развитие событий, я кардинально перекроил свои планы. Первоначально я планировал всё лето и осень тупо сидеть в обороне, лишь по обстановке нанося контрудары, но успех моей задумки открывал передо мной новые перспективы. Группа армий «Юг» по большому счёту уже не в боеспособном состоянии, после понесённых её потерь, мои войска неплохо обучены и вооружены, а потому можно и рискнуть. Будь это армия из моей истории, не обученная и вооружённая старой техникой, я бы точно сидел только в обороне, выбивая немцев, но сейчас был совершенно другой коленкор. Учитывая успехи на Румынском фронте, я решил нанести сразу два удара, благо, что сил хватало, и Павлов крепко держал свой участок фронта. Я направил 5-ый мехкорпус на юг, он вполне мог сходу проломить оборону румын и двинутся вперёд, выводя из игры одного из союзников Гитлера, а что бы немцы не особо помогали румынам 1 и 2 мехкорпуса перешли в наступление, благо, что противостоящие им немцы были очень сильно потрёпаны.

В это же самое время генерал Павлов сидел в своём кабинете в штабе округа и думал. С одной стороны он завидовал Разумовскому, который провернул такую операцию и добился в ней успеха, а с другой стороны он был благодарен ему за пинок, который Разумовский ему дал в день начала войны. Когда считай ночью Разумовский до него дозвонился, то он не поверил ему сначала в начало войны, но всё же немного подумав, решил перестраховаться и поднял войска своего округа по тревоге и как оказалось вовсе не зря. Только благодаря этому нападение противника не застало его со спущенными штанами, и теперь его войска прочно удерживали линию обороны, временами контратакуя, но каждый раз возвращаясь на свои позиции. Единственное беспокойство вызывал только его правый фланг, там немцы сумели в итоге значительно продвинуться в Прибалтике, и тем самым создавая угрозу флангового удара вдоль линии его обороны. Однако если подумать, а чем он сам хуже Разумовского, конечно такую же операцию, как тот провернул он не осилит, но ведь можно и по-другому поступить. Сил у него достаточно, ведь кроме мехкорпусов есть и другие войска, которые в основном и находятся на линии обороны, а мехкорпуса по большому счёту его резерв и ударная сила, вот и следует их использовать по прямому назначению. Можно попробовать сразу одним выстрелом убить двух зайцев, это если ударить в сторону Балтийского моря и тем самым поймать прорвавшегося в Прибалтику противника в мешок. Оставить 3-ий мехкорпус в качестве резерва, а 4-ым и 6-ым ударить, что бы затем, когда они пробьют коридор к Балтийскому морю, 4-ый мехкорпус занял оборону вдоль границы, а 6-ой развернувшись, двинулся навстречу войскам Северо-Западного фронта. Поскольку отступать, что бы заманить немцев в ловушку было не надо, то Павлов не стал заранее сообщать об этом командованию. Учитывая относительно небольшие расстояния, на переброску сил двух мехкорпусов ему понадобилось всего два дня и в ночь с 21 на 22 июня 4 и 6 мехкорпуса нанесли немцам мощный удар в районе Сувалок, который противник так и не смог за это время взять. После короткого, но сильного артудара вперёд двинулись КВ, которые просто проломили свей бронёй немецкую оборону. Не в силах что либо противопоставить этим крепостям на гусеницах, немцы были вынуждены в панике отходить. Следом за тяжёлыми танками шли средние вместе с бронетранспортёрами, которые вычищали огнём своих пулемётов всё на своём пути, а пехота проводила окончательную зачистку. Кстати двигаясь напрямик, войска Павлова захватили и часть территории Восточной Пруссии, надо было видеть страх и удивление немцев, живших на тех территориях, когда неожиданно в их уютные деревеньки и городки вторгались страшные русские варвары, как говорила про них немецкая пропаганда. Меньше чем за двое суток, не смотря на всё возрастающее сопротивление, 4 и 6 мехкорпуса всё же вышли к побережью Балтийского моря, тем самым поймав в мешок практически всё группу армий «Север» и попутно захватив кусок Восточной Пруссии, который просто оказался по пути.

На лето 1941 года группа армий «Север» включала в себя 793 тысячи человек в 23 пехотных дивизиях, 3 танковых и 3 моторизованных, а также 646 танков, 830 самолётов и 1200 орудий.

Командующей группой армий «Север», генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб, когда узнал о том, что русские внезапно ударили из Белоруссии в сторону Балтийского моря, приказал всем своим резервам немедленно выдвинуться к месту русского удара. Он сразу увидел угрозу своей армии со стороны русских, вот только предотвратить её не смог. В отличие от остальных командующих, его армия вполне успешно наступала, захватив за это время почти всю Литву. Правда причиной такого успеха по большей части стала поддержка его войск местными жителями, более того, многие из них, кто после присоединения Литвы к СССР остался служить в войсках, сейчас переходили на сторону немецкой армии. Тем неожиданней был удар из Белоруссии, ведь до этого русские там просто оборонялись и не без успеха, раз войска группы армий «Центр» так и не смогли за всё это время пробиться сквозь полевую оборону русских, лишь местами усиленную бетонными огневыми точками. В основном это были деревоземляные укрепления и бронеколпаки, которых правда оказалось достаточно много. И вот теперь почти вся его армия оказалась пойманной в мешок в Литве. Немедленно прекратив атаки на Северо-Западный фронт русских, он утром 25 июня нанёс всеми своими силами удар по прорвавшимся русским, но потерпел сокрушительную неудачу. Как оказалось, все немецкие танки, даже тяжёлые четвёрки с лёгкостью подбивались русскими танками, в то время, как их самих подбить было очень трудно. Свои лёгкие танки русские использовали только из засад, а в прямых боях пользовались средними и тяжёлыми, которые были практически неуязвимы для немецкой противотанковой артиллерии и танкам. Одновременно с этим в контрнаступление двинулся и русский Северо-Западный фронт, он сбив оставленные им заслоны стал отбивать потерянные им ранее территории. Фон Лееб ещё надеялся в городских боях сильно потрепать русских, однако те, озлобленные прямым предательством литовцев особо не церемонились в городских боях, не стремясь сохранять дома, а с лёгкостью разносили их из тяжёлых штурмовых самоходок, когда немцы организовывали там опорные пункты. В итоге, спустя неделю, фон Лееб для спасения остатков своих солдат, был вынужден капитулировать, потеряв за это время более половины своей армии и почти всю технику и артиллерию, а для остатков просто уже не хватало боеприпасов.

Для меня операция Павлова стала полной неожиданностью, но вполне приятной, теперь немцам надо было латать Тришкин кафтан, ещё бы. За неполный месяц потерять убитыми, ранеными и попавшими в плен около полутора миллионов человек, не говоря уже о минимум половине всей их бронетехники и большого количества самолётов. Как это сильно отличалось в лучшую сторону от того, что было в моём мире, но я опасался последствий таких успехов и не столько головокружения от успехов, сколько реакции на это в Англии и Америке. Ведь в моём ире они стали нашими союзниками потому что Гитлер слишком успешно воевал и им понадобился противовес ему, а сейчас неизвестно, как они поведут себя в новых условиях. Больше всего я боялся, что эти чёртовы торгаши решат, что дядюшка Джо для них страшнее Адика.