Господин штабс-капитан

Глава 18

Глава 18

8 июня 1941 года.

Как хорошо, что я не стал привязываться к 22 июня, как к некоторой непогрешимой константе. Всё же благодаря мне произошли многие события, которые повлияли не только на Россию и вот это как раз и сыграло. Меня разбудил порученец в два часа ночи 8 июня 1941 года.

— Товарищ командующий, донесения от ВНОС, они слышат многочисленные шумы моторов, которые приближаются к нам, ориентировочное время подлёта к границе около десяти минут.

С конца мая я все выходные ночевал в штабе округа, благо рядом с моим кабинетом была небольшая комната отдыха совмещённая с туалетом, а в ней большой диван, на котором я умещался с ногами. Вот там я ночевал в выходные в ожидании войны, ибо я не знал, как мои действия изменили историю и теперь Гитлер вполне мог начать войну раньше. Вот там меня и разбудил порученец, когда пришли сообщения от ВНОС, которых я ещё раньше так застращал, что они теперь следить за небом со всем усердием. А я поднявшись, надел китель, обул сапоги и зашёл в свой кабинет, там сняв трубку, набрал лично начальника авиации округа, он мне ответил спустя всего два гудка, видно и его тоже уже успели поднять.

— Приветствую, уже в курсе?

— Да товарищ командующий, только что доложили.

— Значит так, сейчас отдаёшь приказ своим гаврикам или соколам, тебе короче видней, но всех своих пернатых поднимаешь по тревоге, половину истребителей в воздух, направляешь к границе, всех встречных немцев на нашей территории сбивать к чертям собачьим, но самим границу пока не перелетать. Вторая половина находится в полной боевой готовности, как первая половина отстреляется, поднимаешь им на смену вторую. Бомбардировщики приготовить к вылету, загрузить бомбы и ждать приказа, всё ясно?

— Всё товарищ командующий.

— Тогда командуй своими и потом дуй в штаб.

Дав ЦУ начальнику авиации округа, я позвонил начальнику штаба генерал-лейтенанту Пуркаеву и его тоже вызвал в штаб. Затем дал задание связать меня с Павловым и начальником погранвойск округа. Первым дозвонились до пограничников, учитывая дефицит времени, а кроме того то обстоятельство, что пограничники относились к другому ведомству, я лишь посоветовал немедленно вывести личный состав из расположения застав. Следующий был Павлов, до него наконец дозвонились.

— Недоброго вам утра Дмитрий Григорьевич, это вас Разумовский беспокоит, уже знаете?

— Всё вам война мерещится Святослав Константинович.

— И рад бы ошибаться, но приближение воздушной армады к нашим границам на простую провокацию не смахивает. Короче смотрите сами, но потом не плачьтесь, что вас застали врасплох. Просто не забывайте, за разгром вы в самом лучшем случае отделаетесь разжалованием, но могут быть варианты и похуже.

Я раздражённо повесил трубку, но вот как помочь человеку, если он сам этого не хочет. Вроде бы какое мне до этого дело, ну получит Павлов по сопатке от немцев за свою лень и дурость, а мне что с того, ан нет, он мой правый фланг держит. Если Белорусский фронт откатится, то и мне не сладко придётся, тут либо тоже отходить, либо своими силами немцев выбивать, а это ещё тот геморрой, сил на это уже не будет. Вскоре в штаб приехал начальник авиации и начальник штаба, вот вместе с ними я и засел в комнате для совещаний за большой картой округа. Спустя примерно минут тридцать стали поступать первые сведения от постов ВНОС и наших истребителей. Пока поднятые по тревоге истребители взлетели и выдвинулись на Запад, нашу границу пересекли армады немецких самолётов, все они были или бомбардировщиками, либо штурмовиками. Получившие чёткий приказ, наши пилоты сходу атаковали самолёты противника без всяких расшаркиваний со стрельбой поперёк их курса. Заранее набрав высоту, они прошли над самолётами противника, а затем развернувшись, обрушились на замыкающие машины. Если били по двигателю, то самолёт противника начинал со снижением сходить с боевого курса и затем стараться развернуться, что бы улететь назад. Если очередь попадала по кабине, то тогда немецкий самолёт просто сваливался в штопор и через небольшое время внизу расцветал огненный цветок. Тройки наших истребителей одна за другой заходили на цели и строй немецких самолётов быстро таял. Разумеется, что долго такое безнаказанное избиение продолжится не могло, а потому буквально через несколько минут, поняв, что их просто убивают, командиры немецких штафелей отдали приказ избавится от бомб и построившись в круг отходить назад, к своим аэродромам. Одновременно с этими немцы заголосили на весь эфир, крича, что их убивают, и немедленно требуя поддержки истребителями. Бой длился недолго, всё же многим нашим пилотам ещё не хватало опыта, а потому они тратили слишком много снарядов и патронов на одного немца. Достаточно быстро расстреляв весь боезапас, наши истребители потянулись назад, а немцы воспользовавшись этим, изо всех своих сил рванули назад. В это время взлетала вторая часть наших истребителей, так как перекрыть все направления не получилось, но вот не допустить самолёты противника к основным городам, а особенно к Киеву получилось.

Получив основательную оплеуху от нас, которой они совершенно не ожидали, так как по всем их планам в это время вся наша авиация должна была мирно стоять на своих аэродромах, немцы предприняли вторую попытку, в этот раз их бомбардировщики шли под прикрытием истребителей. Второй воздушный бой произошел уже в районе 6 часов утра, и вот тут мы начали нести основательные потери. Если в первом столкновении были только бомбардировщики противника, то теперь их прикрывали истребители, и в воздухе началась настоящая бойня. Вот где И-18 показали себя во всей красе, на них сажали самых опытных лётчиков, практически ни в чём не уступая немецким мессершмитам, они имели гораздо более мощное вооружение, а потому при попадании в самолёт противника, вполне хватало и одной короткой очереди из всего бортового вооружения, к тому же на их крылья ещё подвесили контейнеры с крупнокалиберными пулемётами.

В основном Эмили имели по 4 пулемёта винтовочного калибра МГ-17, калибра 7,92 миллиметра, а следующая модификация Ме-109 Фридрих имела два таких пулемёта и или один пулемёт МГ-151 калибра 15 миллиметров, либо пушку калибра 20 миллиметров МГ-151/20. Понятно, что две пушки калибра 20 миллиметров и два крупнокалиберных пулемёта с калибром в 12,7 миллиметра значительно мощней, особенно если к ним дополнительно подвесили 2 или 4 подвесных контейнера с пулемётами.

Немцы в основном выезжали только за счёт мастерства, но их преимущество в счёте сбитых самолётов было минимальным. В этот раз половина наших истребителей сцепилась с немецким прикрытием, а вторая половина снова атаковала бомбардировщики. Страшные воздушные бои шли весь день, но свою основную задачу наши лётчики выполнили, не позволили немцам безнаказанно бомбить наши города и части.

У погранцов тоже всё складывалось достаточно хорошо, получив приказ, причём в большинстве случаев он пришёл по радио, так как многие линии передач оказались перерезаны диверсантами, они своевременно покинули казармы, прихватив с собой всё вооружение и запасы продовольствия, а потому, когда спустя полтора — два часа немцы нанесли массированный артиллерийский удар по нашим заставам, то весь их удар ушёл в пустоту. А пограничники заняли оборону, причём приказ был простым, не стоять насмерть, а задержать противника насколько это возможно без больших потерь, после чего отойти и немного переждав, начать наносить удары по вражеским колоннам, причём приоритет в ударах несли тяжёлая артиллерия, автозаправщики и машины снабжения. Части прикрытия должны были не выдвигаться к самой границе, а занять уже готовые полевые укрепления в удобных для обороны местах, а также у перекрёстков дорог и у мостов и бродов. В основном все войска выдвигались к линии Молотова, как её прозвали в честь пакта Молотова — Риббентропа, где и занимали места в полевых укреплениях готовых на все 100 процентов.

Линия Молотова, система укрепрайонов начатая СССР в 1940 году по новой границе, проходила от Балтийского моря до Карпат, состояла из 13 укрепрайонов в который в общей сложности должно было быть 5807 долговременных оборонительных сооружений. К началу войны было готово лишь 880 из них, что составляло в среднем 15 — 20 процентов от запланированного. Часть из этих сооружений сохранилась до сих пор, и их можно посмотреть, некоторые из них находятся на территории Литвы и современной Польши. Некоторые доты с гарнизонами сражались по 2 — 3 недели в условиях полного окружения. Лишь неготовность всей линии оборонительных сооружений и отсутствия части гарнизонов и войск прикрытия позволило немцам летом 41 го года достаточно легко преодолеть её. Как пример, летом 43 го на Курской дуге немцы увязли в полевой обороне Красной Армии, поскольку хотя укрепления и были полевыми, но у Красной Армии было достаточно войск и тяжёлого вооружения для обороны.

Поднятые по тревоге в 3 часа ночи войска уже в 4 начали выдвижение к линии обороны и уже с 6 часов утра начали её занимать. Если в дотах гарнизоны были изначально, то полевые укрепления занимали сейчас. К вечеру 8 июня вся линия укрепрайонов была полностью готова к бою, пехота заняла окопы, артиллеристы противотанковой артиллерии занимали прикрытые металлическими бронированными конструкциями капониры, пулемётчики занимали бронекупола, а тяжёлая артиллерия разворачивалась позади. Также занимали места в отрытых для них капонирах миномётчики и расчёты зенитных орудий, а бронетехника частично также размещалась в прикрытых маскировочными сетями капонирах, а частично была замаскирована позади укреплений. Пограничники после двух — трёх часов боя отходили от границы, забирая с собой убитых и раненых, после чего устроившись в заранее устроенных временных лагерях с продуктами и боеприпасами, начинали вести разведывательно-диверсионную деятельность. Части прикрытия границы тоже сдерживали противника сутки, после чего стали отходить к линии укреплений, так что немцы смогли приблизится к линии Молотова лишь вечером следующего дня. Передовые немецкие части, которые вырвались вперёд и слишком близко приблизились к линии укреплений, встретили коротким, но сильным артударом, после которого выжили единицы. А в воздухе всё время шли страшные бои, потери с обеих сторон были огромными, но и разница, по крайней мере для меня была огромной. Немцы не могли творить в воздухе, что хотели, а наши бомбардировщики под прикрытием истребителей наносили сокрушительные удары по прущим вперёд немецким войскам. Так в первую же ночь войны дальняя авиация округа нанесла массированный удар по железнодорожному узлу Варшавы, а остальная наносила удары по известным нам аэродромам противника на территории Польши. На следующий день, посланный в разведку И-18, с дополнительными подвесными баками, привёз фотографии сильного разрушения Варшавского железнодорожного узла.

А днём 8 июня, сразу после речи Молотова по радио, по всем уличным репродукторам Киева раздался марш Прощание Славянки, и через весь Киев парадным маршем двинулись части 5 мехкорпуса. В течение 4 часов через город нескончаемым потоком шла техника, на которую с восторгом смотрели киевляне, так как они воочию видели мощь своей армии. Если легкие танки Т-20 и колесные КТ-25 видели почти все, то вот новые средние Т-34 и тяжёлые КВ не видел почти никто, как и тяжёлые самоходки, а также САУ. Всё это снимали кинооператоры, причём плёнка была со звуковой дорожкой.

Киноплёнка разделялась на обычную, когда снимают без звука и со звуковой дорожкой сбоку, как на магнитофоне, тогда изображение идёт вместе со звуком.

У меня ещё вышел очередной конфликт с политотделом, кстати и член военного совета корпусной комиссар Вашугин и начальник политотдела прибыли в штаб лишь около 9 часов утра, когда уже во всю шла война. Вот они в очередной раз и устроили мне скандал, когда услышали по радио марш Прощания Славянки.

В связи с тем, что этот марш активно исполнялся во время Гражданской войны в белых войсках, многие партийные работники считали его антиреволюционным, и хотя официального запрета на него не было, но его не исполняли, реабилитация марша произошла позднее.

Уже привычно отбрехавшись, к тому же официального запрета на него не было, я продолжил заниматься своими делами, а вечером вылетел в Москву. Если первоначально я хотел лишь держать оборону, перемалывая немецкие части, то сейчас, глядя на успешную оборону и наличие достаточного количества довольно неплохо обученных войск решил устроить немцам Сталинград, причём сразу в его завершающей стадии. С этим я хотел вылететь на один день в Москву к Сталину, так как такую масштабную операцию без предварительного согласования не провести, доброхотов хватает, сразу всё извратят и окажежся без вины виноватым. С собой я вёз уже готовые к просмотру копии записи парада и они мне пригодились. К Сталину я попал сразу, прямо с аэродрома машина доставила меня в Кремль, где меня и провели прямо к нему.

— Добрый вечер товарищ Разумовский.

— Здравствуйте товарищ Сталин.

— С чем пожаловали, тут на вас из политотдела снова жалуются, по всему городу царские марши исполняете.

— Товарищ Сталин, можете сами посмотреть, я киноплёнку привёз, там проход войск Киевского военного округа под этот марш.

— Вы лично прилетели только, что бы предать мне эту плёнку?

— Нет товарищ Сталин, это просто прихватил с собой попутно, а прилетел я потому, что задумал одну операцию, но она фронтового уровня, так что без одобрения свыше проводить её не могу.

— И что за операция?

— Хочу все передовые немецкие части поймать в ловушку, дать им возможность прорваться, немного поднакопиться, а затем сначала двумя мехкорпусами перерубить проход, тем самым поймав их в мешок, а затем просто раздавить. Сил на это хватит, у нас достаточно техники, причём превосходящей технику противника, и в воздухе считай паритет, хотя уже по первому дню боёв потери просто страшные, но и у немцев тоже.

— Где именно вы хотите это сделать?

— У Луцка, мне нужно будет примерно неделю на подготовку, а пока наши части вполне смогут удерживать свои позиции. За это время я незаметно переброшу в полном составе первый и второй мехкорпуса по обе стороны планируемого прорыва, а пятый мехкорпус займёт оборону перед Луцком. Затем даём немцам возможность прорвать нашу оборону и ждём два — три дня, пока они не поднакопятся, после чего мехкорпуса встречным ударом перерубают коридор. Первый мехкорпус восстанавливает фронт, и держит оборону, а второй двигается к Луцку, уничтожая все подразделения противника на своём пути. В то же время пятый мехкорпус сам переходит в контрнаступление и противник окажется зажат между двумя нашими мехкорпусами без подвоза топлива и боеприпасов.

— А почему вы, товарищ Разумовский, думаете, что немцы прорвав нашу оборону сразу двинутся на Луцк, а не начнут расширять прорыв?

— Всё дело в их тактике, это их коронное действие, прорвать оборону противника, а затем провести глубокий рейд по его тылам неся с собой панику и разрушения. Вот мы их на этом и поймаем, да и потом, в дальнейшем, пусть думают, каждый их прорыв, это действительно прорыв или наша ловушка. Только решать надо быстро, товарищ Сталин, время не терпит.

Немного подумав, Сталин наконец одобрил мой план, а затем мы вместе пошли смотреть привезённую мной плёнку. Разумеется из всего был быстро скомпонован часовой фильм, но и он впечатлил Сталина, а позже его вовсю показывали в кинотеатрах страны и на фронте. А я уже утром, даже не повидавшись с семьёй вылетел назад, в этот раз меня на последнем участке полёта сопровождали две тройки истребителей.

Сели в Киеве нормально, а там потянулись уже военные будни. В целом ситуация кардинально отличалась от эталона в виде истории моего мира. Хотя немцы и заняли часть территории Украины и Белоруссии, но дальше новой линии обороны продвинуться не смогли. Наибольшего успеха они достигли в Прибалтике и то, это произошло исключительно из-за предательства прибалтов, когда значительная их часть перешла на сторону немцев. Я так и не смог добиться, что бы жителей Прибалтики служивших в армии рассредоточили по всем частям нашей армии, так что большая их часть так и осталась служить дома, зачастую просто поменяв форму со старой, на новую, советскую. Там, где стояли исключительно прибалтийские части, зачастую немцы просто проходили, как на параде, а местные открыто присоединялись к ним.Другое дело Молдавия, там у меня хватало сил, да и противостояли нам в основном не немцы, а румыны. Так что в итоге в Молдавии с началом войны наши силы не только отбили все попытки противника захватить нашу территорию, но и сами на следующий день перешли в наступление и значительном участке потеснили объединенные немецко-румынские силы, углубившись на территорию Румынии от 50 до 100 километров. Радовало меня и то, что Павлов всё же прислушался к моим словам и тоже после нашего разговора поднял Белорусский военный округ по тревоге. Не смотря на то, что вражеские диверсанты повредили множество телефонных линий, но благодаря строительству двух новых радиозаводов американцами в рамках ране заключённых договоров, все войска оказались радиофицированы, также хватало раций и для техники, по крайней мере все самолёты и танки, начиная от средних и тяжёлых, были радиофицированы. Старая техника была охвачена этим меньше, но и там все лёгкие танки получили как минимум приёмник, а командирские танки, начиная от командира взвода и передающие. Таким образом, командиры могли в полной мере командовать своими людьми, а начиная с 1940 года, и все новые лёгкие танки и самоходки шли уже полностью радиофицированными. Радистов тоже подготовили достаточно, правда в основном знания у них были достаточно поверхностными, но в режиме телефона все они могли нормально общаться. Азбуке Морзе учили в основном штабных радистов, просто в бою ни кто использовать её не будет, слишком долго, вот и вышло, что несмотря на то, что большая часть телефонных линий была выведена из строя, но практически каждая часть своевременно получила приказ командования об объявлении тревоги. Радисты там дежурили круглосуточно, вот и сообщили своим командирам сразу, как приняли сообщение о тревоге. А неделю спустя начали и финны, они также предоставили свои аэродромы немцам, а когда наши нанесли бомбовые удары по ним, объявили нам войну. Хотя построить линию укреплений в Карелии мы не успели, за исключением отдельных узлов в стратегических местах, но и так полезших к нам финнов встретили как положено. Тут служило много бойцов, что участвовали в прошлой войне и тёплых чувств к финнам они не испытывали, вот и принялись с огромным энтузиазмом сокращать финское поголовье. Пользуясь своим абсолютным преимуществом в бронетехнике, войска Ленинградского фронта пусть и медленно, но двинулись вперёд и тут очень хорошо себя показали танки Т-28. Достаточно хорошо бронированные, с орудием и тремя пулемётами в трёх башнях, они стали настоящим кошмаром финских пехотинцев. Не имея достаточных средств ПТО, способных бороться не с лёгкой бронетехникой, а с техникой посерьёзней, финны ничего не могли им противопоставить. Не спеша, действуя в связке с пехотой, а также с бронетранспортёрами, которые шли позади, второй волной, танкисты методично вычищали дорогу перед собой от финнов. Отличился и флот, проведя разминирование фарватера, в ночь на 15 июня силами Балтийского флота были высажены две дивизии морской пехоты в Хельсинки, также вместе с ними высадили полк лёгкой бронетехники. Высадка произошла уже под утро, и побудка жителей Хельсинки в это недоброе для них утро прошло под аккомпанемент выстрелов и взрывов. В первую очередь прошёл захват правительственных зданий и хотя ночью разумеется там ни кого не было, кроме сторожей или охраны, но сам факт их захвата был для финнов крайне негативен. Следующей ночью в Хельсинки перебросили ещё три пехотные дивизии, а также пару артиллерийских полков и три миномётных, а также значительные припасы. Уже к 18 июня весь Хельсинки был под нашим контролем и хотя ни кого из правительства Финляндии захватить не удалось, но сам факт захвата столицы государства уже через несколько дней после начала войны негативно отражался на боевом духе финнов. Оставив небольшой, но сильный заслон у Нарвы, так, на всякий случай, все свои остальные силы Ленинградский фронт сосредоточил на Финляндии. Не жалея снарядов и бомб, войска медленно двигались вперёд, перемалывая все встречные финские подразделения. Ни о какой блокаде Ленинграда теперь не могло быть и речи, тут вопрос стоял только когда именно, к началу осени или к её концу мы задавим финнов. Я ни сколько не сомневался, что теперь Финляндия точно снова вернётся в состав России, Сталин отдавать захваченное не станет, а я постараюсь настроить его на непримиримую борьбу с любыми националистами. А то пожалел в своё время бандеровцев и вместо петли и пули они получили лагеря, а затем вернулись домой и стали настраивать молодежь против СССР. Я не хотел снова наступать на те же грабли, по крайней мере у себя издал приказ, согласно которому всех националистов немедленно расстреливали. Плавали, знаем, жалеть эту мразь и погань я не собирался, вот и в Финляндии надо физически уничтожить эту заразу, что бы она потом не отравляла организм страны. К концу июня, мобилизовав большое количество мужчин, в первую очередь недавно отслуживших и ещё не успевших забыть службу, войска получили большое пополнение, в том числе и Ленинградский фронт, так что в конце октября Финляндия капитулировала. Финское правительство и наиболее непримиримые сбежали в Швецию, а Финляндия официально вошла в состав СССР, став финской советской социалистической республикой. Но на этом война на севре не закончилась, так как Финляндия граничила с Норвегией, которую захватили немцы, то закончив тут, наши войска двинулись дальше и тут вовсю всполошились англичане. Они ещё раньше забили тревогу, когда увидели, что мы уверенно давим финнов и вовсю начали зондировать почву о союзе с СССР.

В реальной истории Англо-Советский союзный договор сроком на 20 лет был подписан 26 мая 1942 года в Лондоне между министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом и наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым. Этот договор действовал до 7 мая 1955 года, когда был аннулирован СССР, как утративший актуальность. Причиной этого послужило вступление Великобритании в военный союз с ФРГ в рамках НАТО.

В результате в начале августа 1941 года в Москву прилетел министр иностранных дел Англии Энтони Иден, где он и заключил с Вячеславом Молотовым союзный договор. По этому договору Англия и СССР заключали военный, экономический и политический союз против Германии и её союзников, а также исключали возможность заключения с кем либо из них сепаратного мира. Поэтому, когда мы вышли к границам Норвегии и вступили в прямые бои с располагавшимися там немецкими войсками, англичане провели десантную операцию и высадились на севере Норвегии, в Берлевоге. Одной из причин выбора этого места, была близость нашей территории. Под Мурманск перелетело несколько эскадрилий английских тяжёлых бомбардировщиков, которые предполагалось использовать в этой операции. Кроме них и пару истребительных полков, но кроме них и наши истребители должны были оказывать союзникам помощь. Наши И-18 с подвесными топливными баками могли долго находится в воздухе, а если ещё им под крылья подвесить дополнительные пулемёты в контейнерах, то и бой вести можно было очень долго, относительно стандартного истребителя.

Высадка англичан прошла удачно, в этом им активно помогла авиация, которая буквально завалила немцев бомбами. В этом англичанам помогали и наши лётчики. Если бомбардировщики перелетели в Мурманск своим ходом, пользуясь дальним радиусом полёта, то вот английские истребители пришлось вести морем, и они просто не успевали к началу операции. Вместо них бомбардировщики прикрывали наши И-18, да и наши ИЛ-4 тоже активно приняли в этом участие, а при высадке англичанам помогали и корабли Северного флота, хотя он и был достаточно слабым, не располагая кораблями большого класса. Благодаря нам, союзники имели мощное воздушное прикрытие, а когда плацдарм был достаточно расширен, то на полевые аэродромы перелетели наконец прибывшие в Мурманск на кораблях английские истребители. Основную трудность представлял собой рельеф местности, крайне затрудняя использование любой техники, и основная нагрузка в боевых действиях ложилась на пехоту и миномётчиков. Мы и тут помогли англичанам, направив к ним два полка тяжёлых миномётов ПМ-38 калибра 120 миллиметров и три полка горно-вьючных миномётов калибра 107 миллиметров вместе с расчётами. Компактные и лёгкие, по сравнению с аналогичными по калибру орудиями, они очень хорошо помогли союзникам в боевых действиях. Кроме того, союзникам передали сотню старых танков Т-20, экспортных, сделанных аналогично СЕМАГ-Арес, а также три сотни бронетранспортёров, что позволило им получить некоторое преимущество перед немцами, у которых на вооружении стояли в основном Т-3, вполне сопоставимые по характеристикам с Т-20. И нас, и англичан и немцев сильно сдерживал ландшафт Норвегии, в основной своей массе скалистый, что очень резко ограничивало передвижение техники. Если пехота могла на своих двоих пройти если и не везде, то очень близко к этому, то вот техника была сильно ограничена в передвижении. По этой причине бои в Норвегии вела в основном пехота, но благодаря нашей помощи с миномётами, англичане имели достаточную артиллерийскую, а в данном случае миномётную поддержку. У немцев тоже были миномёты, но не так много и максимальный калибр их миномётов был 50 и 81 миллиметр, были правда ещё и тяжёлые переносные миномёты NbW 35 калибра 105 миллиметров, но было их в Норвегии не так много.

Миномёты NbW 35 получили малое распространение, а 1940 года их производство было прекращено из-за небольшой дальности стрельбы, всего на три километра, так к примеру практически аналогичный по калибру наш миномёт имел вдвое большую дальность стрельбы в 6300 метров, а тяжёлый 120 миллиметровый ПМ-38 в 5900 метров. Ещё один интересный, но малоизвестный факт, мины от немецких миномётов калибра 50 и 81 миллиметр подходили и к нашим миномётам, так что их можно было использовать, а вот мины наших батальонных 82 миллиметровых миномётов немецким не подходили, так как просто были на миллиметр больше трубы немецкого миномёта.

Бои за Норвегию длились весь этот год и следующий, 1942 год, англичанам было довольно затруднительно снабжать свой экспедиционный корпус, немцы просто свирепствовали в Норвежском и Баренцовом море, кроме их подлодок, там действовали и линкор Тирпиц с линейным крейсером Шарнхорст. Под Мурманск англичане перебросили ещё два полка торпедоносцев, и совместно с нашими самолётами началась охота на Тирпиц и Шарнхорст. Поздней осенью 1941 года при совместной атаке английских и советских самолётов в Норвежском море при попытке атаки английского конвоя, был потоплен линейный крейсер Шарнхорст, а весной 1942 года досталось и Тирпицу. Из-за отсутствия на данный момент современных самолётов торпедоносцев, и Англия и СССР по программе лэндлиза закупили в Америке самые новые на тот момент самолёты торпедоносцы TBD-1 Девастейтор. Вот они и налетели в марте 1942 года на Тирпиц, и хотя потопить его не смогли, но линкор поймал три торпеды и еле-еле доковылял до своей стоянки в Вестфьёрде, где и стал на длительный ремонт. Из тяжёлых кораблей у немцев остались только Адмирал Шеер и Адмирал Хиппер, но и их совместными усилиями потопли к концу лета 1942 года. К осени 1942 года совместными усилиями была полностью захвачена северная Норвегия, после чего положение английского экспедиционного корпуса значительно улучшилось, как со снабжением, так и с боевой мощью, так как теперь вместе с ними сражались и советские войска. Появилась и тяжёлая бронетехника и хотя её применение было ограничено, но и так она значительно помогала в боях и пусть и медленно, но верно союзники вытесняли немцев из Норвегии.