Гости Голоадии

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мне предстояло отправиться в Голоадию. Я тупо поглядел на хорьков, которые терлись о мои ноги. Все это казалось каким-то нереальным, как если бы участвовал в карнавальном шествии в середине лета и вдруг, подняв глаза, увидел иней на деревьях! Мне оказана высокая честь. И потом, кто-то ведь должен туда пойти! Лучше во всем стараться найти хорошую сторону. Я же хотел увидеть город тысячи запретных наслаждений. Вот и увижу!

Снорфозио кашлянул и сказал:

– Мы, пожалуй, недостаточно обосновали наш выбор и пока не объяснили наш хитроумный план присутствующим, да и самому… герою. – Престарелый профессор небрежно указал на меня. – Вам не придется идти на подвиг одному и безоружным! Мы подберем вам одного-двух боевых товарищей из числа ваших спутников. В конце концов, любому герою нужны соратники, как очень верно сказано в «Руководстве по этикету и пользованию оружием», изданному специально для героев. Кажется, страница сорок три.

Симпликс порывался что-то сказать, но Снорфозио поспешно продолжил, не дав себя перебить:

– Вы будете вооружены лучшим волшебным оружием, какое только можно найти во всей… э-э… В общем, давайте посмотрим, что у нас есть в подвалах.

Если Снорфозио произнес свою речь, чтобы вселить в меня уверенность, то он не очень преуспел.

– Все это прекрасно, но… – начал Симпликс.

– И еще! – воскликнул теоретик, изо всех сил стараясь перекричать своего коллегу. – Мы, конечно же, снабдим вас соответствующими заклинаниями, с тем, чтобы, прибыв на место, вы могли выполнить свой долг и покончить с Голоадией навсегда. О характере ваших обязанностей вы будете информированы позднее, когда мы… э-э… когда мы сами поймем, в чем они состоят.

– Да уж, – заметил Эбенезум. – Думаю, нам всем надо хорошенько подготовиться к операции. Как вы смотрите на то, чтобы собраться в этом зале на закате?

Все согласились и постепенно потянулись из зала, предварительно получив от трех волшебников небольшие поручения, которые надлежало выполнить до захода солнца. Мне впервые стало страшно. Неужели я останусь здесь один? Именно сегодня, в мой последний день на поверхности? По крайней мере, я знал точно: если через два часа человеку суждено провалиться под землю, то негоже проводить их в четырех стенах, стоя столбом. Я поспешил на свежий воздух.

– Эй, Вунти! – Кликнула меня Эли. Здесь, снаружи, в лучах летнего солнца, ее волосы сверкали так, что было больно глазам. – Ну что? Значит, в Голоадию?

Ох, помолчала бы она! То, что я назначен на роль героя, плохо уже само по себе. Было бы просто невыносимо провести последние часы на поверхности среди людей, постоянно напоминающих мне о моем «героизме». Хьюберт помахал цилиндром:

– Это благородная миссия! Надо бы исполнить что-нибудь в твою честь.

Эли так и просияла:

– А ведь верно, Вунти! Надо устроить тебе настоящие проводы!

Меня передернуло.

– Надеюсь, вы не собираетесь разыграть представление? – процедил я.

– Вот именно, собираемся! – подтвердил Хьюберт. – Разве я не говорил тебе, Эли, что этот парень далеко пойдет?

– Да, Хьюберт! – Эли смотрела на меня тем самым странным взглядом – сквозь опущенные ресницы. – А как ласков с животными! – Она придвинулась поближе и взяла меня за руку. – Ах, Вунти! Мы хотим посвятить тебе песню.

– Прекрасная идея! – воодушевился дракон. – Можно назвать ее «Балладой о Вунтворе».

И Хьюберт вполголоса пропел:

Эли поморщилась:

– Нет. Не то! Мне кажется, нам стоит с самого начала раскрыть его характер, показать внутренний мир человека, который добровольно отправляется на такое безнадежное дело. Вот так, например… – И она запела своим чистым высоким сопрано: Храбрый Вунтвор сказал, пойду, мол! Он раньше делал, а после думал…

– Что ж, в этом есть пафос! – согласился Хьюберт. – Но ведь публике подавай кровавые подробности! – И он пропел:

Я решил, что настало время откланяться. Уверен, артисты хотели как лучше, но чествования в их исполнении напоминали панихиду, устроенную над человеком, который всего-навсего прилег вздремнуть. Пойду, пожалуй. Может, удастся найти какое-нибудь тихое солнечное место и поразмыслить немного…

– Вунтвор, можно с тобой поговорить? – Неподалеку, в тени деревьев, стояла Нори. Я опрометью побежал на зов. Неужели простила? Я схватил Нори за руку, но отважился лишь на невинный поцелуй в щеку.

– Не при всех, Вунтвор, – нахмурилась Нори. – Я всего лишь хотела поговорить с тобой.

Её чудесные глаза цвета молодой листвы глядели холодно, прелестные губы были плотно сжаты. О, как я мог довести ее до такого! По сравнению с Нори Эли была всего лишь бледным видением. Чем больше я смотрел на Нори, тем тусклее становился образ Эли.

– Нори… – с трудом выговорил я.

– Мне не нужны извинения, Вунтвор, – непреклонно заявила она. – Мне нужна правда.

– Правда? – «О чем это она?» – Но я всегда говорю тебе правду, Нори!

– Да-да, я знаю, – скривила губы Нори. Неужели это была улыбка? Или, по крайней мере, тень улыбки, намек на улыбку? – Конечно, ты говоришь правду, разве что приукрасишь иногда! Уж таков ты по натуре, с этим ничего не поделаешь. Я верю, ты это не со зла…

Я шагнул к ней, но она тут же отступила.

– Хочу разобраться! – упрямо напомнила она. – После всего того, что ты мне говорил, твои… твои недавние действия… ну, с этой… светловолосой особой… Это просто непорядочно! – Нори говорила все громче и громче, постепенно распаляясь и уже с трудом сдерживая гнев. Потом она смолкла. Только губы кусала, пристально глядя мне в глаза. И, наконец, быстро пробормотала:

– Очень возможно, что мы больше не увидимся, поэтому хочу дать тебе шанс объясниться.

Сердце мое бешено колотилось. Значит, она может простить меня! Быстро, но вполне вразумительно я рассказал о том, как наткнулся сначала на плакат, а потом на волшебную шляпу; как сотворил букет цветов; как Эли случайно проходила мимо; как у меня возник к ней порыв добрых чувств, но я не сумел толком объяснить своей бывшей подруге, каких именно; как Эли зачем-то вошла в комнату вместо того, чтобы принять у меня букет через окно; как повела себя шляпа; как я, будучи джентльменом, не мог оттолкнуть от себя Эли, искавшую защиты в моих объятиях; как она едва не задушила меня, и непременно задушила бы, не появись Нори вовремя! Наконец я закончил, перевел дух и с опаской посмотрел в глаза своей возлюбленной.

– Я понимаю, – наконец проговорила Нори. – То есть я не понимаю, конечно… Но все это так сложно и запутанно, что я предпочитаю ошибиться в твою пользу. – Она посмотрела на здание Колледжа. – Тебе не кажется, что здесь слишком людно? Пойдем прогуляемся, вон там, под деревьями.

Я не заставил себя долго упрашивать, В конце концов, считаться героем в процессе подготовки к подвигу – не так уж и плохо: приобретаешь некоторые преимущества.

– Вунтвор!

Это был голос учителя. Я глубоко вздохнул и прошептал:

– Эбенезум зовет.

– Вунтвор! – Голос звучал уже намного ближе.

– Иди, – прошептала Нори.

– Вунтвор! – Он был уже совсем рядом, под деревьями.

– Иду, – прошептал я.

Мы, как могли поспешно, оторвались друг от друга. Это оказалось не так-то легко: каким-то непостижимым образом моя рубашка пристегнулась к платью Нори.

– Этот момент я запомню навсегда, – прошептал я, лихорадочно отстегиваясь.

– Если так дальше пойдет, он никогда не кончится, – заметила Нори. – Дай-ка я! – И ее проворные тонкие пальцы быстро освободили меня.

Я уже приготовился бежать на зов учителя, но Нори обняла меня за шею, и я задержался, чтобы поцеловать ее на прощание.

– Счастливо, Вунтвор! – прошептала моя возлюбленная.

Продравшись сквозь кустарник, я наконец предстал перед Эбенезумом. Тот внимательно посмотрел на меня и сочувственно спросил:

– Как ты себя чувствуешь, ученик? Вид у тебя слегка… ошалевший.

Я заверил учителя, что просто немного перегрелся на солнце. Он с серьезным видом кивнул:

– Понимаю твое желание побыть на солнце перед тем, как опуститься под землю. Тебя ждет благородная и опасная миссия, Вунтвор. Я рад, что выбрали именно тебя. – Эбенезум замолчал ненадолго, поглаживая свою бороду. – Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было здесь, и готов поручиться, что сделан правильный выбор. Мы с тобой многое пережили вместе, Вунтвор, и в какие переделки ни попадали, всегда выходили победителями. У тебя есть одна странная особенность, ученик: ты сначала притягиваешь несчастья, а потом, в последний момент, ускользаешь от них. Кто-то скажет, что ты невезучий, но я считаю, что так проявляется твой особый магический дар! – Эбенезум негромко засмеялся. – У всякого другого из волшебной шляпы появлялись бы кролики, а у тебя – хорьки! На такое способен только ты, Вунтвор!

Я тоже улыбнулся. Право, мне как-то и в голову не приходило посмотреть на появление хорьков с этой стороны. А вдруг у меня и правда дар? Спущусь в Голоадию и верну Вушту на место. Всего и делов-то! Разве я могу подвести Эбенезума, когда он так в меня верит?

– Я переговорил с коллегами, – продолжал учитель, – и мы выработали весьма позитивную линию поведения. Они сейчас уточняют разные мелочи, а я держусь подальше. – Он деликатно пошмыгал носом. – Пока не было случая подробно обсудить с этими достойными и учеными людьми мою болезнь. Но я так понял, что надежда есть – хотя бы на временное исцеление. Итак, пока мое заболевание не позволяет мне отправиться в Голоадию лично, я смогу руководить твоими действиями отсюда, из нашей временной резиденции в Колледже Волшебства.

Еще одна хорошая новость! Теперь со мной точно ничего не случится.

– Господа ученые! Ваши волшебные светлости! Я принес вам новые одеяния! – Это был Клотус. Он стоял в дверях и махал нам рукой.

– А-а! Прекрасно, прекрасно! – Эбенезум погладил усы. – В последнее время как-то не чувствую себя волшебником. Вдруг одежда поможет?

Учитель направился к главному королевскому портному, и я последовал за ним. Как величественно будет выглядеть Эбенезум в новехонькой, с иголочки, голубой мантии с серебристой подкладкой! Но когда учитель увидел изделие Клотуса, улыбка мгновенно исчезла с его лица, а руки задрожали. Он схватился за край одеяния.

– Что это значит? – грозно пророкотал лучший волшебник Западных Королевств.

– Как что? – испугался Клотус. – Я принес то, что вам нужно: модель четыре-девятнадцать!

Я пригляделся к ткани, которую держал в руках Эбенезум. Ткань действительно была голубая, но расшитая не звездами и полумесяцами, а… утятами и кроликами.

– Здесь утята и кролики! – в ярости закричал учитель.

– Ну да! А что же еще? – в свою очередь рассердился Клотус. Он прищурился и внимательно посмотрел на старую мантию волшебника. – Вот беда-то! Так значит, это были звезды и полумесяцы? – Портной смущенно кашлянул, но быстро оправился от смущения. – По правде говоря, не удивительно, что я ошибся!

– Не удивительно? – загрохотал Эбенезум, подобно, землетрясению в девять баллов.

– А что, я виноват, что вы не следите за целостностью своей одежды? К тому же у меня в последнее время было столько волнений: исчезновение Вушты и все такое…

Эбенезум весь затрясся и побелел.

– И вы… вы… – никак не мог выговорить волшебник.

– Да-да, я понимаю… – быстро-быстро залопотал портной, напуганный выражением лица клиента. – Уверяю вас, это очень модная расцветка…

– …вы называете себя… – Эбенезум завывал, как зимний ветер.

– А в магазинах у нас, сами понимаете, не такой богатый выбор, как в центре… Ну, там, где до вчерашнего дня был центр… – Клотус потихоньку пятился назад.

– …портным? – Голос Эбенезума достиг мощи урагана.

– Не волнуйтесь! – крикнул Клотус уже на бегу. – Я что-нибудь придумаю!

Учитель как-то странно передернул плечами и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Да уж! – произнес он медленно и внушительно. – Придумайте! Будьте так любезны!

Но Клотус был уже далеко и вряд ли его услышал. Эбенезум повернулся ко мне:

– Иногда именно повседневные мелочи донимают больше всего. Ну ничего. Когда ты вернешься, все это будет уже в прошлом. Если я до сих пор еще не нашел лекарства, то оно непременно отыщется, когда Вушта вернется на прежнее место. А как только я смогу в полной мере пользоваться магией, начнем с тобой заниматься по-настоящему. – Эбенезум посмотрел на небо. – До захода солнца осталось несколько минут. Я должен вернуться в Колледж, к волшебникам. Скоро увидимся. – Маг величественно повернулся на сто восемьдесят градусов и удалился, оставив меня в одиночестве наблюдать закат. Вскоре ветер принес голоса Хьюберта и Эли.

– Нет, нет! – горячилась барышня. – Мы должны упирать на его личные качества! – И она запела:

– Нет, ты не права! – запальчиво отвечал Хьюберт. – Если мы хотим заинтересовать публику, следует упирать на опасность его миссии! – И дракон прогудел:

– Очень даже неплохо, – снисходительно признала Эли. – Это мы точно берем!

«В зубах ковыряли его же костями»? Это моими, что ли? Я поймал себя на том, что не могу проглотить слюну – во рту пересохло. Спрятаться бы куда-нибудь от ветра и голосов, которые он приносит! Попытавшись затеряться среди деревьев, я сразу же наткнулся на Снаркса и Хендрика.

– Вунтвор, ты какой-то зеленый, – заметил Снаркс. – Но если ты хочешь имитировать цвет лица демонов, надо быть еще зеленее.

Я рассеянно улыбнулся на это дельное замечание. Мысли мои были далеко: с моими костями, которыми зеленолицые демоны ковыряли в зубах!

– Проклятие, – поддержал разговор Хендрик. Нет, никогда, ни за что! Я сделал глубокий вдох.

Эбенезум всегда говорил, что разница между хорошим магом и плохим – в установке, которую себе задаешь. И я решил задать себе позитивную установку:

– А в самом деле: не попробовать ли мне имитировать демонский цвет лица?

– Какой смысл? – пожал плечами Снаркс. – Голоадия уже не та, что была прежде. Это больше не дикая провинция.

– Вот как? – удивился я. Здравые суждения Снаркса о своей родине очень успокаивали. Надо бы у него, кое-что разузнать! – Значит, человеку там находиться безопасно?

– О, без сомнения! – хихикнул Снаркс. – Если, конечно, у него есть убедительная «легенда». Когда я там был в последний раз, они как раз прокладывали торговые пути – так сказать, «из людей в демоны». А сейчас, думаю, торговля уже процветает.

– Так, значит, демоны не едят людей? – с тайной надеждой спросил я.

Снаркс засмеялся моей наивности:

– Напротив! Демоны только и делают, что едят людей! Но не волнуйся: тебе ничто не грозит, если убедишь демонов, что у них нет оснований тебя есть!

– А-а! – ответил я. Снаркс не слишком меня утешил. И все-таки я решился еще на один вопрос:

– Значит, они действительно раздирают людей на куски и пьют их кровь?

Снаркс печально покачал головой:

– Вот еще один пример негативных стереотипов! Да, в прошлом все это имело место: и на куски раздирали, и кровь пили. Но сейчас… – Снаркс махнул рукой. – В общем, я думаю, такие вещи случаются не чаще, чем один раз на каждые пять контактов между демонами и людьми.

– То есть каждый пятый человек… Снаркс кивнул:

– Летом и в праздники процент, конечно, повыше. В конце концов, одним человеком больше – одним меньше… Так что ходи себе спокойно сколько хочешь!

– Ну, если так… – я решил не спрашивать Снаркса, что именно заменяет демонам зубные щетки, и тихо присел на траву рядом с ним и Хендриком.

Снаркс посмотрел на меня сочувственно.

– С людьми всегда так! – сказал он. – Ничего толком не могут спланировать. Как жаль, что я не могу пойти с тобой и помочь тебе сориентироваться на местности. Мне туда путь заказан. Если я появлюсь в Голоадии… – Демон содрогнулся. – Они со мной такое сделают, что и не снилось здешним волшебникам!

– Проклятие! – поддержал его Хендрик. – Вот и у меня та же беда! Стоит мне появиться в Голоадии, меня обступят демоны и начнут требовать плату за дубинку. И рта раскрыть не успеешь, как тебя накроют.

Я мрачно кивнул. У меня-то не было выхода. Значит, в Голоадию придется идти в одиночку.

– Проклятие, – заметил Хендрик. – Закат – кроваво-красный!

Я посмотрел туда, куда указывал рыцарь своей заколдованной дубинкой. Он был прав. Край неба стал ярко-алым, с оранжевыми прожилками. Выглядело очень красиво. И тут я осознал, что это, возможно, последний закат в моей жизни.