Гость

ГЛАВА 3 СМЕРТЬ

Холод и одиночество овладели душой Карла Стэнтона. Иногда он пытался успокаивать себя, что такое настроение — явление временное, однако тоска и уныние не проходили.

Теперь Карл бороздил Солнечную систему на «Рейнджере». Несмотря на специальный костюм, призванный сохранять тепло, бывший лейтенант мерз, как путник, сбившийся с пути в заснеженной пустыне. Он печально взирал на Солнце, сверкающее на фоне черного неба как обычная яркая звезда. К этому моменту Карл оставил за своей спиной пять световых часов и десять календарных месяцев, отделивших его от родной Земли. Несмотря на пройденное расстояние и время, инцидент со станцией по-прежнему больно отзывался в сердце Стэнтона, будто произошел только вчера.

Корабль барражировал в десяти километрах от поверхности Плутона, замерзшего шара, которому нужно добрых двести пятьдесят лет, чтобы совершить один полный оборот вокруг Солнца. В нескольких десятках тысяч километров от него висел Харон — испещренный кратерами естественный спутник Плутона. В красноватом мерцании главного экрана ледяная поверхность самой далекой от Солнца планеты отсвечивала желтыми, голубыми и белыми переливами.

— Вы готовы? — раздался тоненький голосок Вильяма Токкера, первого офицера «Рейнджера».

Вильям был человеком-исполином, но, услышав его голос, можно было подумать, что в микрофон говорит шестнадцатилетний мальчик.

Стэнтон очнулся от печальных грез и вновь вспомнил об исследовательской капсуле, плывшей в пятидесяти метрах от кормы «Рейнджера».

— Конечно, готов, — ответил Карл. — Приводим энергетические установки в полную готовность.

— Давайте.

Карл дотянулся до панели и открыл крышку. В свете сигнальных ламп он нашел большую красную кнопку. Тут же засветились два счетчика, которые начали отсчет от десяти до нуля; затем небольшая энергоустановка на судне прошла первое тестирование, связавшись воедино с внешними солнечными батареями. На таком чудовищном расстоянии от Солнца батареи были малоэффективны, однако дополнительная энергия никогда не помешает.

— Готово, — доложил Стэнтон.

— Прекрасно. Дальше.

Под контролем Вильяма Карл осуществил еще две операции, вдохнувшие жизнь в разведывательную капсулу. Через минуту-другую уже можно было приступать к развертыванию антенн.

— Если у вас все готово, то можно начинать, — подсказывал Вильям.

В маленьком экипаже «Рейнджера» Токкер был для Карла не только начальником, но и самым близким товарищем, даже другом. Остальные члены экипажа либо сторонились Стэнтона, считая его виновным в смерти трех человек на станции «Токиан», либо приставали к нему с бесконечными расспросами. Вильям Токкер же всегда старался поддержать Карла и ограждал его от подозрительных взглядов и недвусмысленных намеков. Карл мог постоять за себя и сам, однако поддержка первого офицера значила для него очень многое.

— Сейчас я попытаюсь раскрыть антенны,

— сказал Карл, орудуя на пульте управления.

Началась длинная цепочка операций под контролем бортового компьютера, когда любое вмешательство человека могло привести к нежелательным последствиям.

Карл никогда до этого не приближался к Плутону и его спутнику так близко, и все же его не прельщала перспектива остаться здесь на несколько недель для профилактического ремонта исследовательского зонда. В относительной близости от «Рейнджера» находились всего несколько кораблей, изучающих Облако Оорта или производящих измерения в плоскости эклиптики.

Вскоре завибрировала обшивка капсулы, и из ее цилиндрического тела медленно выползли две стойки. Затем, словно восточные веера, раскрылись две ажурные антенны. Одна из них, ориентированная на Землю, вдруг остановилась на полпути, но через несколько мгновений все же раскрылась полностью. Карл облегченно вздохнул: в случае неудачи ни он, ни Вильям ничего уже не смогли бы поправить. Теперь зонд, если его рассматривать с корабля, походил на огромное насекомое.

— Что ж, Карл, нам пора, — напомнил Вильям.

Стэнтон и Токкер должны были выйти в открытый космос, приблизиться к зонду, осмотреть его и при возможности устранить неполадки. Пришлось надеть специальные костюмы, усеянные большими, маленькими и вовсе микроскопическими двигателями.

Первым из шлюзовой камеры выполз Вильям Токкер. Как и было договорено, астронавты подплыли к капсуле с противоположных сторон. Обернувшись назад, Карл увидел прямоугольный силуэт «Рейнджера», заметный скорее из-за того, что своим корпусом он закрывал звезды.

С помощью коротких импульсов Стэнтон подобрался к самой капсуле. Обследуя метр за метром корпус далеко не маленького летательного аппарата, он заметил, что с первым офицером происходит что-то неладное. Незадолго до этого цилиндрический зонд неожиданно начал вращаться вокруг своей оси. Вместе с капсулой пришли в движение и все выступающие на ней части: кронштейны, щупы, стойки с телеметрической аппаратурой и многое другое.

— Отойдите, Вильям! Находиться рядом с капсулой очень опасно!

На скафандре первого офицера сработал нагрудный двигатель. Но вместо того, чтобы просто отлететь от капсулы, Вильям неожиданно стал быстро вращаться самым беспорядочным образом. Даже если испортился компьютер, которым оснащен скафандр, то все равно нагрудный двигатель находился так близко от центра тяжести астронавта, что по всем законам физики тело Вильяма не могло получить вращательного импульса.

Карл почувствовал, как на лбу выступил пот.

— Вильям! Вильям! Ответьте мне! С вами все в порядке?!

Молчание.

Через несколько секунд в шлеме Стэнтона раздался взволнованный голос. Но это был голос не Вильяма.

— Что там у вас? — встревоженно спросил Энрико Фернандес, капитан «Рейнджера», в свои сорок лет сварливый, как восьмидесятилетний старик.

— Еще не знаю. Но с Вильямом что-то случилось. Нельзя ли как-то остановить эту «птичку»? А я пока проверю, что с Вильямом.

— Черт… Держите меня постоянно в курсе. К вам скоро присоединится Люси. Я уже послал на капсулу приказ стабилизирующим двигателям.

— Хорошо, — ответил Карл, оторвавшись от корпуса капсулы.

Через несколько секунд капсула прекратила вращение и застыла в одном положении. Хуже было с первым офицером: он вертелся как волчок.

— Я направляюсь к Вильяму, — комментировал Карл. — Он кувыркается с сумасшедшей скоростью. Думаю, что его сильно ударила какая-нибудь выступающая часть капсулы.

— Да, должно быть… — задумчиво ответил Фернандес. — Этого-то я больше всего и боюсь.

Карл пытался пересилить страх. Бросив взгляд назад, он увидел, что «Рейнджер» медленно дрейфует на фоне Плутона. Диск планеты был почти невидим, и лишь загороженные звезды указывали на его присутствие.

— Я уже в двадцати метрах от Вильяма, — докладывал Карл.

Открылся люк «Рейнджера», и на фоне освещенного отверстия шлюзовой камеры показался силуэт выплывающей оттуда Люси. Она была помощником капитана по научной работе и часто раздражала Карла какой-то косностью и неверием, так свойственным молодым женщинам-ученым. Люси не нравилось, что этот новичок Стэнтон всегда был полон свежих идей. Однако, несмотря на свою самоуверенность, она, тем не менее, крайне редко попрекала Карла инцидентом на станции «Токиан».

Входной люк в шлюзовую камеру закрылся, и Стэнтон увидел мигающую на фоне корабля лампочку — опознавательный знак на шлеме Люси.

— Я примерно в десяти метрах от него, — продолжал Карл. — Вильям не подает никаких признаков жизни. Боюсь, дело не закончилось лишь обрывом связи.

— Роберт, — обратился к кому-то капитан, стараясь сохранять самообладание, что случалось с ним крайне редко. Все чувства и эмоции Фернандеса находились в узком спектре между полной нетерпимостью к людям и неприятием правил их традиций. Иногда он хвалил, но как-то холодно и сдержанно, словно делая одолжение.

Карл, между тем, медленно продвигался вдоль борта капсулы. Ему даже казалось, что это Вильям подплывает к нему, а не он к Вильяму. Первый офицер, быстро вращаясь, так и не изменил позы. Он походил на манекена с распростертыми в стороны руками.

— Я почти рядом с ним.

Чем ближе подплывал Карл к своему другу, тем сильнее билось его сердце. Когда до Вильяма оставалось метра два, Стэнтон резко затормозил нагрудным двигателем. Пролетев по инерции оставшееся расстояние, он дождался удобного момента и крепко схватил первого офицера за ноги, притормозив его вращение.

— Я уже с ним.

Обхватив Вильяма за талию, Карл дал устную команду компьютеру стабилизировать в пространстве общую массу. Через мгновение на его скафандре вспыхнули несколько двигателей, и вскоре цель была достигнута: совместное вращение прекратилось. Скафандр Вильяма казался подозрительно обмякшим. Скорее всего, из-за ка- кой-то неисправности произошла разгерметизация и в скафандре не осталось кислорода.

Приблизилась Люси.

— Давайте назад, к кораблю, — распорядилась она.

Схватив Вильяма за руки, Люси и Карл медленно поплыли в сторону «Рейнджера». Карл включил свою сигнальную лампу на шлеме и стал осматривать скафандр первого офицера, пытаясь найти следы разрушения. Через несколько секунд он обнаружил в затылочной части шеи Вильяма окровавленный кусок металла. В груди Карла похолодело. Свободной рукой выразительно замахала и Люси.

Сквозь забрало шлема Карл не мог рассмотреть лица Вильяма. «Это и лучше», — подумал он, добавляя импульс спинному двигателю.

В том, что Вильям мертв, сомнений не было. Люси поднесла руку к металлическому куску и замерла в нерешительности; вытащить огромную занозу из шеи еще до прибытия на корабль или не предпринимать ничего? В каждом решении были свои ужасные стороны.

— Ну? — раздался нетерпеливый голос капитана Энрико Фернандеса, голос, в котором слышались нотки испуга и участия. Эту эмоциональную окраску в голосе капитана Карл слышал впервые.

Люси пребывала в нерешительности, но, как показалось Стэнтону, вовсе не из-за того, что не имела собственного мнения. Скорее всего, ей не хотелось сообщать ужасную новость капитану первой.

Тогда решился Карл.

— Боюсь, что Вильям уже мертв. Хорошо бы подготовить к работе Роберта и всех остальных медиков. Только не знаю… Большой острый кусок металла пробил скафандр Вильяма и впился в затылок. Вероятно, это случилось, когда Вильям неосторожно приблизился к вращающейся капсуле. Давление в его скафандре вот уже несколько минут нулевое. Мы могли бы и сами вытащить кусок металла, но боимся рисковать. С другой стороны, при входе в шлюзовую камеру Вильям может удариться о стены, которые вгонят металл еще глубже. Если он до сих пор жив, то должны быть какие-то признаки этого, хоть испарина с внутренней стороны забрала… Но ничего нет…

— Да-а… — протянул капитан устало, но вовсе не печально. — Роберт уже готов к работе.

Роберт Васкес был главным медиком на борту «Рейнджера».

Своим характером, чувствами и эмоциями он заметно отличался от капитана Фернандеса. Роберт быстро впадал в депрессию или, наоборот, не стеснялся показывать все свои эмоции.

Из-за язвительности, он считался в экипаже своим парнем. Карл, несмотря на некоторые трения с Робертом, искренне считал его компетентным, знающим врачом и был уверен, что если у Вильяма остался хоть один шанс выжить, то Васкес обязательно за него ухватится.

До «Рейнджера» оставалось совсем немного, и его огромное тело, ощетинившееся антеннами, фалами, солнечными батареями и еще бог знает чем, казалось, закрыло собой полнеба. Перед самым входом в шлюзовую камеру Карл и Люси включили тормозные двигатели. Люси открыла люк, куда осторожно вполз Карл, держа за руку Вильяма. Люси подталкивала Вильяма сзади.

После того, как все трое оказались на борту корабля, люк был плотно задраен. В шлюзовую камеру стад поступать воздух, и Карл почувствовал, что скафандр все сильнее сжимает его тело. Когда давление в шлюзовой камере сравнялось с давлением в остальной части корабля, открылась дверь в карантинный отсек, где печальную миссию уже ожидали Роберт Васкес и его помощница Гвен Сондерсон.

В отличие от темпераментного доктора Роберта, Сондерсон совершенно проигнорировала присутствие Карла Стэнтона. Сам же Васкес бросал на Карла, осуждающие взгляды, словно считал его виновником трагедии.

Заработали гравитационные батареи, и Стэнтон почувствовал, как постепенно тяжелеет его тело. Кроме гравитационных батарей, вызывающих силу тяжести в определенном месте «Рейнджера», общая гравитация вызывалась и вращением корабля. Силу тяжести при необходимости можно было регулировать.

Осматривать Вильяма было решено тут же, в карантинном отсеке: транспортировать пострадавшего в операционную не было времени. Чтобы снять с первого офицера скафандр, понадобилась помощь еще одного человека — Белинды Пенсон, самого занятого члена экипажа, эрудита и умницы.

Освободив шею, плечи и грудь Вильяма, Белинда стала отсасывать неспекшуюся кровь с пораженного участка его тела. Затем она наложила на грудь пострадавшего два дискообразных датчика, и взоры присутствующих обратились на монитор, подвешенный прямо под потолком помещения. По монитору побежали почти ровные линии, и лишь некоторая рябь указывала на потенциал, возникающий между самими датчиками и кожей Вильяма.

Белинда наложила на тело пострадавшего электроды и несколько раз подала электрические разряды напряжением в шесть тысяч вольт. При каждом разряде тело Вильяма извивалось и дергалось. Не выдержав, Роберт и Гвен отвернулись.

— Нет, мы ничего уже не сделаем, — развел руками Васкес. — Вильям мертв. Он задохнулся, потому что слишком долго пробыл без кислорода. Но даже если бы мы затащили его сюда раньше, неизвестно, как его организм справился бы с такой кровопотерей.

Карлу стало не по себе от рассуждений Роберта. Без сомнений, доктор подыгрывал капитану.

— Понимаю, — ответил Фернандес и после долгой паузы добавил: — Я предприму полное расследование этого случая, а сейчас расскажите, что вы думаете о происшедшем.

Роберт назвал полное имя Вильяма, текущие дату и время и высказал свое мнение:

— Причиной смерти оказалась большая потеря крови и обширное ранение спинного мозга металлическим предметом длиной примерно десять сантиметров. Предмет закруглен на одном конце и острый, как шило, на другом. Такое проникающее ранение вызывает смерть в каждом третьем случае.

— Понятно. Люси, я хочу, чтобы вы и Белинда осмотрели капсулу. Выясните, что случилось. Если надо, возьмите с собой Дарена.

— Хорошо, — ответили женщины и направились к выходу.

Затянувшуюся паузу прервал Роберт Васкес.

— Карл, я думаю, вы тоже можете идти. Вы здесь больше не нужны.

Выражение лица Роберта и его тон не оставляли сомнений, что виновником смерти Вильяма он считает именно Карла Стэнтона.

Карл на подвох доктора решил дать сдачи:

— Вам бы следовало сделать для Вильяма столько, сколько сделал я.

Не дожидаясь реакции Роберта, Карл отвернулся и вышел из карантинного отсека. Придя в свою каюту, он запер дверь на ключ и включил расположенную со стороны коридора табличку «не беспокоить». В огромном иллюминаторе подмигивала одинокая яркая звезда.

Элис Нассэм всматривалась в бездонные просторы космоса на навигационном мониторе, установленном на мостике «Потемкина». Из-за орбиты Плутона Солнце казалось яркой, но довольно неинтересной желтой звездой с едва различимым диском. Недалеко сверкала еще одна яркая звездочка — планета Венера. На мониторах компьютеров, как божьи коровки, ползли точки, обозначающие корабли, которые в данный момент бороздили Солнечную систему. Один из них одиноко завис над Плутоном, другие же работали много ближе к Солнцу. Целый рой исследовательских кораблей копошился на другой стороне Солнечной системы.

Большинство друзей Элис ублажало своим вниманием родную Землю, но сама она пока еще не соскучилась по шумным и веселым компаниям однокашников. После инцидента Элис и не хотелось вращаться в кругу друзей: она боялась расспросов и участия, пусть даже самого искреннего. Особенно неловко Элис себя чувствовала, когда на нее смотрели, как на полуробота, человека наполовину искусственного. Иные даже побаивались ее, сами не зная почему.

Конечно, доктора сотворили чудо, быстро поставив Элис на ноги. Но много, очень много признаков указывало еще на то, что она недавно побывала в серьезной переделке. Ее новые ноги были куда крепче и сильнее прежних, но их выдавала нетвердая боязливая походка. Свои глаза Элис считала порождением животного мира, хотя многие вокруг находили их прекрасными и очаровательными. Все это: необходимость моргать и напрягать глазные мышцы, чтобы изменить режим зрения, и несколько нетрезвая походка — доставляло Элис самые настоящие страдания.

Ее некогда пышные черные волосы посеребрились сединой. Врачи объяснили, что из-за травм в волосах стало меньше пигмента, но Элис от этого легче не было.

Некоторые части ее тела ничего не чувствовали, и Элис понимала, что это навсегда, что поврежденные нервы никогда уже не будут проводить сигналы и команды, отданные мозгом. Хуже всего, как считала Элис, это отражалось на лице. После пластической операции ее некогда очаровательная улыбка превратилась в безобразную кривую ухмылку, и Элис стоило большого труда не зареветь, смотрясь в зеркало.

Открылись двери лифта, и на мостик устало ввалилась капитан Цилковски. Капитан и Элис сразу же обменялись быстрыми взглядами.

— Долгое дежурство нам предстоит, — произнесла Цилковски и, утонув в своем кресле, пристегнула ремень безопасности. Это значило, что корабль готовится к ускорению.

Цилковски была одним из старейших и опытнейших капитанов Международной Научной Ассоциации. К сожалению, она совершенно не заботилась о своей внешности, что многих шокировало. Цилковски словно забыла, что она женщина.

— Да я в порядке. Что ж, пусть будет долгое дежурство, — пожав плечами, заметила Элис.

— Вы готовы к изменению курса?

— Без проблем.

Цилковски расстегнула молнию на униформе и достала из внутреннего кармана упаковку с жевательной резинкой. Одну пластинку она протянула Элис. При этом капитан настолько пристально посмотрела на подчиненную, что та смутилась.

Наконец Цилковски отвела взгляд и сказала:

— Я разговаривала с «Рейнджером». Он сейчас возле Плутона. У них сразу же после запуска зонда произошло несчастье. Погиб их первый офицер.

— Жаль это слышать, — механически, довольно вяло посочувствовала Элис. Она считала, что иногда лучше умереть, чем на всю жизнь остаться калекой.

— Мы должны забрать с корабля тело и отвезти его домой, — объяснила Цилковски. — По плану они должны были возиться с Плутоном еще пару месяцев.

— Им нужна замена? — вдруг осознав смысл разговора, спросила Элис.

— Не помешала бы, но их капитан сказал, что они, может быть, обойдутся.

— Пошлите к ним меня, — неожиданно предложила Элис.

Она готова была отправиться хоть к черту на кулички, лишь бы не возвращаться ни на станцию «Токиан», ни на Землю. Только здесь, в самых удаленных, самых холодных уголках Солнечной системы она могла обрести душевное равновесие, а не на Земле, где бурлила жизнь, и не на станции — замкнутом, тесном мирке, где всем до всего есть дело. Нет… лучше уж на чужой корабль, затеряться среди незнакомых людей.

— Почему-то я подозревала, что вы обязательно попроситесь.

— Так они заинтересованы во мне?

— Да. Они бы взяли вас, если бы вы действительно этого пожелали.

У Элис загорелись глаза.

— Я готова хоть сейчас.

— Что ж, прекрасно.

Элис приготовилась к ускорению и с энтузиазмом в голосе объявила всему экипажу о начале маневра. Даст Бог, что-то в ее жизни изменится к лучшему.

Карл Стэнтон переминался с ноги на ногу в углу конференц-зала. Остальные члены экипажа, расположившись в самых разных местах, рассеянно слушали прощальную речь капитана Фернандеса, посвященную памяти Вильяма Токкера.

Посреди зала на возвышении покоился серебристый, цилиндрической формы гроб, покрытый капельками конденсата. Завтра гроб временно поместят в космический холод, и будут ждать другого корабля, на котором цилиндр с телом Вильяма отправится в свой последний путь.

Карлу с трудом удавалось игнорировать колючие, недружелюбные взгляды, обращенные в его сторону. С каким удовольствием он мысленно простился бы с Вильямом в своей каюте. Но тогда враждебность окружающих только усилится. Иногда Карл даже жалел, что не он, а несчастный Вильям оказался в этом зловещем цилиндре. По крайней мере, тогда никто не бросал бы в его сторону косых взглядов и никто не шептался бы, стоя у гроба.

Временами Карлу казалось, что он приносит людям одни несчастья. Больше всего его возмущало, что многие окружающие считали его неспособным и нерадивым офицером. После смерти Вильяма Карл особенно остро почувствовал стену изоляции и отчуждения, которой его окружили. Лучше бы прокололи шилом его скафандр во время выхода в космос, считал Стэнтон, но мысль о том, что у него не осталось друзей, была невыносимой. Его единственный друг, превратившись в безжизненную ледышку, лежал сейчас в цилиндрическом гробу.

Карл Стэнтон надеялся, что следующий первый офицер будет таким же достойным и нескорым на осуждение, каким был Вильям Токкер.

На главном экране появилась мерцающая точка — исследовательское судно «Рейнджер». Мигающий зеленый индикатор указывал на то, что и «Потемкин» оказался в поле зрения сенсоров «Рейнджера».

На мостике появилась капитан Цилковски.

— Ну, даю последний шанс изменить решение. Если вы передумали, то…

— Нет, и уже не передумаю, — покачала головой Элис.

— Хорошо, — кивнула Цилковски. — Это ваш выбор.

— На моем месте вы, думаю, поступили бы точно так же.

— Возможно.

Элис пристально посмотрела на капитана и почувствовала, что Цилковски так же хотелось спрятаться в какой-нибудь экспедиции и вообще сменить обстановку. Так же, как и Элис, капитану не хотелось возвращаться на Землю.

— Что ж, пора, — вздохнула Цилковски и отдала необходимые распоряжения.

Вскоре «Потемкин» связался с «Рейнджером». На экране появилось изображение Энрико Фернандеса,

— Мы готовы, — объявила Цилковски.

Элис направилась к лифту, даже не попрощавшись с капитаном. Будто не было долгой шестимесячной вахты, будто она не делила трудности плечом к плечу с Цилковски и экипажем из двух десятков человек.

— Элис!

Элис оглянулась.

— Да.

— Берегите себя. Стоит вам только раз прогнать уныние, как вы оживете вновь.

— Спасибо, — недоверчиво поблагодарила Элис.

Элис нажала на кнопку и сразу ощутила сильное ускорение. Внизу проплывал темный ледяной панцирь Плутона. Впереди мигали красные габаритные огни «Рейнджера». В замкнутом пространстве гермошлема собственное дыхание казалось Элис особенно громким.

На встречном пути, вцепившись в ручки цилиндрического гроба, проплыли двое членов экипажа «Рейнджера». «Даже смерть не меняет правил космического движения», — подумала Элис. Ей показалось забавным, что гроб оборудован сигнальными лампами.

«Рейнджер» медленно увеличивался в размерах, и Элис смогла определить, что это корабль класса «3.1» — машина куда более ранней модели, чем «Потемкин». Возле маршевых двигателей можно было разглядеть большой характерный выступ — место, где устанавливались танки для самых разных жидкостей. «Потемкин», корабль класса «3.3», был на метр или два длиннее, и большинство характеристик, присущих более ранним моделям, были значительно улучшены. Элис слышала, что есть корабли даже класса «4.0», но сама их никогда не видела. Видимо, их держат пока в тайне или используют в испытательных целях.

Доктор со станции «Токиан» в шутку назвал Элис человеком класса «1.1», на что она заметила, что чувствует себя гуманоидом класса «0.1».

А «Рейнджер» все приближался. «Нет, все- таки это машина класса «3.15» не иначе», — решила Элис, разглядев характерные выступы вдоль кормы. На какое-то время она осталась в абсолютном одиночестве: маленький экипаж «Потемкина» уже в прошлом, а нового коллектива еще нет.

Элис плыла в чудовищной пустоте между двумя холодными, мрачноватыми кораблями, так далеко от дома, что весть о ее смерти достигла бы Земли только через шесть часов. Она пыталась оттолкнуть печальные мысли, но ничего не вышло. Ей представилась рыдающая мать, склонившаяся над телом дочери, и черная пустота показалась еще более зловещей.

До «Рейнджера» было уже рукой подать. Еще один импульс — и Элис оказалась прямо перед люком шлюзовой камеры. Зажглась яркая табличка «Код не требуется. Добро пожаловать». Элис в последний раз обернулась и увидела далекий печальный силуэт «Потемкина». Глубоко вздохнув, она нашла нужную кнопку, и люк тут же открылся. Шлюзовая камера была залита светом, но за какую-то секунду глаза Элис адаптировались к новым условиям. Для этого ей пришлось всего лишь несколько раз моргнуть. Чудеса!

— Добро пожаловать на борт нашего корабля, мисс Нассэм, — поприветствовал Элис капитан Фернандес.

— Рада видеть вас, капитан, — без особого энтузиазма ответила Элис, отметив про себя, что капитан выглядит гораздо моложе, чем она себе представляла. Вероятно, Фернандесу было чуть за сорок. Правда, голос и манеры резко контрастировали с внешностью: капитан, как потом выяснилось, оказался довольно сварливым субъектом.

Фернандес развалился в своем кресле на мостике и не сделал ни малейшего усилия приподняться с места при виде вошедшей женщины. Он лишь поинтересовался, устраивает ли мисс Нассэм гравитация. Вопрос удивил Элис. На мостике, в каютах, некоторых рабочих зонах поддерживалась искусственная гравитация в половину «же», что давно уже было заведено на кораблях такого класса и являлось компромиссом между комфортом и заботой о здоровье экипажа.

— Сила тяжести вполне нормальная, — ответила Элис.

Капитан на некоторое время замолчал, словно подыскивал слова.

— Я… ценю ваше согласие присоединиться к нашему коллективу. Мы все еще потрясены…

— Да, сэр. Я очень переживала, когда услышала о вашем первом офицере.

— Никто из нас не застрахован от несчастья.

— Да, сэр, — сухо поддержала Элис.

— Вы уже осмотрели свою каюту?

— Да, сэр. Меня проводил Дарен Шредер, и я уже оставила там свои вещи.

— Хорошо. Дарен — это наши связь и компьютеры, а заодно и запасной пилот-навигатор. Он один из трех, кто будет подчиняться непосредственно вам. Хороший человек. У нас вообще хорошая команда. Сейчас придут еще двое старших офицеров — главный медик и старший офицер по научной работе. И, пожалуйста, будьте полегче с мистером Стэнтоном. Он был очевидцем смерти Вильяма Токкера, и мне кажется, многие из команды несправедливы к нему.

Услышав фамилию Стэнтона, Элис почувствовала невыносимую духоту. Она отвела глаза от капитана и окинула взглядом тесное, замкнутое пространство.

— Ах… мистер Стэнтон?

— Да. Стэнтон. Он офицер по научной работе, биолог, но его интересы намного шире.

При переходе из невесомости в нормальную гравитацию Элис ощутила тошноту. Неожиданно то же самое произошло и сейчас. Элис постаралась не замечать дискомфорта, но дурнота не отпускала. Есть ли еще время, чтобы пойти на попятную?

— Сэр, я…

Разъехались в стороны двери турболифта, и на мостике появился человек лет на десять старше Элис.

— А вот и мистер Васкес, — представил его капитан. Следом за Васкесом с несчастным выражением лица на мостик ступил еще один член экипажа «Рейнджера».

— А это мистер Карл Стэнтон.

Элис впилась в вошедшего взглядом. Без сомнения, это был тот самый Стэнтон.

Сколько Стэнтонов могло сейчас находиться в космосе? Пусть даже десять, но это тот самый. Уверенная фигура, короткие рыжеватые волосы, серо-зеленые глаза, широкий, с ямочкой подбородок — все мгновенно всплыло в памяти Элис.

Карл, увидев стоящую рядом с капитаном женщину, побледнел.

— Похоже, вы уже встречались, — заметил Фернандес.

Элис закачало. Еле устояв на ногах, она нашла силы ответить:

— Да, мы уже прежде встречались, — и озабоченно произнесла: — капитан, мне лучше вернуться на «Потемкин».

— Но вы нужны мне здесь. Я думаю…

— Сэр, если она нужна здесь, — перебил Стэнтон, — то на «Потемкин» могу перебраться я.

Фернандес почесал сморщенный лоб.

— Постойте, постойте, друзья. «Потемкин» встал на плановый курс, мне нужен первый офицер. Так что никто не покинет этот корабль. А в чем, собственно, дело?

Первым отозвался Карл.

— Мне кажется, будет лучше всего, если мы с мисс Нассэм не будем участвовать в одной и той же работе, сэр. Мисс Нассэм считает меня виновником прошлой трагедии, где она получила массу увечий.

— Считает?! — вскипела Элис. — Вы управляли тем «челноком»?! Да или нет?!

— Но мы это уже проходили. Зачем опять ворошить? Все, что можно было доказать, уже доказано.

— Так вы та самая? — неожиданно вмешался Роберт Васкес. — Вы та женщина, которую прооперировали с ног до головы после маленького баловства Карла у станции «Токиан»?

Доктор даже улыбнулся.

— Хватит! — оборвал Фернандес и встал с места. Все уставились на капитана в ожидании его решения.

— Ладно. Давайте по делу. Элис Нассэм, перед вами Роберт Васкес, медицинский офицер, подчиняющийся лично вам. А это Карл Стэнтон, офицер по научной части, который также обо всем будет докладывать вам. Все вы профессионалы, и будете работать плечом к плечу по уставам и законам Международной Космической Ассоциации. Я жду от вас вдохновенной работы и верю, что вы покажете все, на что способны. По окончании этой миссии, а вернее, в случае ее успешного выполнения вас ждут не только премии и повышения, но и возможность перевестись туда, куда вам захочется, — капитан взглянул на часы. — Элис, я ожидаю вашего первого рапорта через двадцать четыре часа. Карл введет вас в курс дела. Все, закончили.

Никто даже не шелохнулся.

— Все свободны, — повторил капитан.

— Есть, сэр, — одновременно ответили Элис, Карл и Роберт.

Они направились к лифту. Элис проскочила за порог первой. К ее и без того неважному состоянию добавилось еще и раздражение, вызванное беспричинной улыбкой на лице Васкеса.

Повернувшись к мужчинам, но не глядя им в глаза, Элис заявила:

— Мистер Стэнтон, я-то думала, что не увижу вас целых шестнадцать тысяч часов. Кстати, ровно в шестнадцать часов я назначаю вам встречу.

— Да, мисс, — тем же деловым тоном отозвался Карл. — Где вы хотите встретиться?

— Я сама вас найду.

— Когда вы соберете всю команду? — осведомился Роберт.

Его улыбка превратилась в самодовольную ухмылку, которая вывела бы Элис из себя даже без лицезрения Карла Стэнтона.

— Я дам знать.

— Не попрощавшись, Элис завернула за первый угол и удалилась прочь.

Запершись в своей каюте, Элис беспрестанно ходила взад-вперед, хотя это было довольно сложно делать в помещении, замкнутом и тесном, как собачья конура. У нее появилось непреодолимое желание стукнуть обо что-нибудь кулаком. Успокоение пришло где-то лишь через час.

Элис перебрала все возможные альтернативы и варианты дальнейших действий и решила, что будет считать этого Стэнтона всего лишь обыкновенным подчиненным, мысли о котором никогда не зайдут дальше черты, проложенной будничной совместной работой.

Успокоившись окончательно, Элис внесла в память наручных часов все, что будет касаться ее деятельности на «Рейнджере» в качестве первого офицера.

Как только часы напомнили об обязанностях, она включила интерком.

— Стэнтон слушает, — отозвались на другом конце линии.

— Это Элис Нассэм. На шестнадцать часов у нас с вами назначена встреча. Ждите меня в пресс-центре.

— Есть.

Элис отключила интерком и еще раз окинула взглядом каюту. Тюремная камера да и только! И здесь предстоит торчать, по крайней мере, еще четыре месяца!

Войдя в пресс-центр, Элис нашла там Карла Стэнтона. Средних размеров зал располагался в том же месте, что и «Зеленая комната» на борту «Потемкина». Очевидно, Фернандес был сухим и прагматичным человеком. Судя по тому, что пресс-центр оказался обставлен более чем скромно, можно было сделать вывод, что капитан не желал тратить скудный бюджет корабля на ничего не значащую, по его мнению, мебель и различные украшения. В пресс-центре не было даже компьютера. Спартанскую обстановку скрашивал лишь висящий под потолком большой экран.

При виде первого офицера Карл Стэнтон быстро поднялся с места. «Значит, нервничает,

— подумала Элис. — Это хорошо».

— Послушайте, — вместо приветствия начал Стэнтон. — Я знаю, что вы думаете, будто бы…

— Нас ждет много работы, — перебила Элис.

— Как насчет того, чтобы начать?

Карл замер, словно робот, не переваривший необычную команду. Спустя некоторое время он ожил и ответил:

— Как скажете.

— И с чего начнем?

Карл сел на место, и вскоре его лицо приняло деловое и даже озабоченное выражение. Элис помнила лишь два выражения его лица: одно жалобное, почти плачущее, и другое — некую комбинацию злости и удовлетворения. Усевшись напротив Стэнтона, она нашла, что ни одно из этих наблюдений не было точным. В другое время и в другом месте она вполне почувствовала бы его интерес к своей персоне. Впрочем, ощутила Элис это и сейчас, но тут же отбросила ненужные мысли: кому интересно скопление человеческих и механических органов и частей?

— Начнем с главного, — Стэнтон в упор взглянул на собеседницу, но Элис тотчас отвела глаза. — Целью миссии «Рейнджера» является запуск серии долговременных зондов. Большинство из них должно аккумулировать информацию, собранную за целое десятилетие…

Элис удивило, что Стэнтон сказал «целью миссии «Рейнджера» вместо «целью нашей миссии». Уж не изгой ли он здесь? Прогнав все нахлынувшие чувства, она сконцентрировалась на словах своего подчиненного. Работа есть работа.

Поужинав, Элис аккуратно запечатала пустой продуктовый контейнер, который надлежало отправить назад на камбуз. За две недели, что она провела на борту «Рейнджера», местная пища ей порядком поднадоела.

Надоела Элис и ежевечерняя скука, и однообразные стены каюты. Многое не радовало ее сердца. Но куда утомительнее было иметь дело с командой.

О чем бы Элис ни начинала говорить с Карлом Стэнтоном, между ними всегда вставала стена из обид и упреков, связанных с давней уже трагедией. Общение с Робертом Васкесом тоже имело свои трудности и кое в чем давалось даже сложнее, чем с Карлом. Роберт, похоже, смотрел на Элис с профессиональной точки зрения как на шедевр хирургического искусства, и потому любая их беседа неизменно переходила на узкоспециальные медицинские темы, что очень тяготило Элис.

Кроме всего этого появились и проблемы, связанные с последствиями трагедии на станции: почти в двенадцать часов по Гринвичу у Элис вдруг стали отказывать ноги. Во время сеанса связи со станцией «Токиан» тамошние врачи сказали ей, что это из-за ошибки в программном обеспечении микрокомпьютера, ответственного за работу искусственных мышц, и заверили, что при первом же удобном случае перепрограммируют микрокомпьютер. Однако это служило малым утешением.

Элис редко встречалась с двадцатилетним Дарен Шредер, еще реже ее пути пересекались с капитаном. Хоть она каждое утро представляла Фернандесу свой доклад, их встречи длились не более пяти минут. Со времени инцидента Элис стала более сдержанной и скрытной, а поведение капитана никак не располагало к откровенности.

Откинувшись на кровати и расслабившись, Элис четко слышала биение в груди метронома — ее идеального, чуткого, хоть и искусственного сердца. Механизм работал так ровно и был настолько совершенен, что эксперты с трудом могли различить разницу между систолическим и диастолическим давлением крови. Элис усмехнулась при мысли, что, наверное, именно такие насосы монтируют на самых передовых предприятиях. Она закрыла глаза и лежала так до того момента, пока ее наручные чудо-часы не подали пронзительный сигнал.

— Мисс Нассэм? — раздался голос капитана Фернандеса.

— Да.

— Поднимитесь, пожалуйста, на мостик. Я хочу видеть вас и мистера Стэнтона. У нас небольшие проблемы. Сканеры зафиксировали нечто такое, чему мы не можем найти объяснения.

Пока Элис шла на мостик, в ее памяти всплыли разговоры врачей, которые она слышала в медицинском отсеке станции «Токиан». Интересно, что могла значить фраза, брошенная одним из докторов: «У меня здесь небольшие трудности»?