Грабитель

Глава 16

В популярной литературе широко распространено заблуждение, которое связывает склонных к романтике официантов с влюбленными парочками, не отрывающими друг от друга мечтательных взглядов. К тому же это заблуждение пользуется значительным доверием у читателей. Легко представить, как официант кружит вокруг стола, предлагая невиданные блюда («Может быть, фазан под орнаментированным стеклом для дамы?»), целует себе пальцы, заламывает руки, а его сердце разрывается от умиления.

Еще мальчиком и уже мужчиной Берт Клинг побывал во многих ресторанах города со многими молодыми дамами, красивыми и не очень. И довольно давно пришел к заключению, что большинство официантов в большинстве ресторанов не имеют в мыслях ничего более романтичного, чем омлет с копченой лососиной.

В данный момент он не считал, что они с Клер выглядят как влюбленные голубки, но, безусловно, когда молодые люди зашли в фешенебельный ресторан с видом на реку Херб, поднявшись на самый верх одного из известнейших отелей в городе, они представляли собой довольно приятную на вид пару. И, даже не принимая в расчет отсутствие в их глазах романтической влюбленности (что, как Клинг давно понял, было лишь выдумкой Джона Уиткомба),[12] любой официант, у которого не камень вместо сердца, должен был бы распознать неловкий и примитивный ритуал двух стремившихся узнать друг друга людей и попытаться им помочь.

По всем признакам этот день Клинг не мог считать вполне успешным.

Он запланировал пикник за рекой, в Беттауне, с переправой на пароме. Но дождь не дал осуществиться этой дурацкой идее.

Весь промокший, он зашел за Клер ровно в двенадцать. Дождь принес ей «жуткую головную боль». Он не будет возражать, если они недолго посидят у нее, подождут, пока подействует аспирин?

Клинг не возражал.

Клер ставила на проигрыватель пластинки одну за другой, впав в тяжелое молчание, которое он приписал беспокоившей ее головной боли. Город за окнами казался полосатым от струившегося по стеклам дождя. Из проигрывателя лилась музыка: Бранденбургский концерт № 5 ре-мажор Баха, «Дон Кихот» Штрауса, «Психея» Франка.

Клинг едва не заснул.

В два часа они вышли из квартиры. Дождь почти прекратился, оставив в воздухе какую-то неопределенность, и они брели рядом в угрюмом, замкнутом молчании, испытывая к дождю общую ненависть, но почему-то позволив ему вбить между собой прочный клин. Когда Клинг предложил пойти в кино, Клер горячо его поддержала.

Фильмы оказались ужасными.

Основная картина называлась «Гибель апача» или как-то столь же непривлекательно. В нем участвовали орды разрисованных голливудских статистов, которые с визгом и улюлюканьем нападали на небольшой отряд солдат в синей форме. Горстка солдат отбивала атаки коварных апачей почти до самого конца фильма. К этому моменту орды, атаковавшие маленький измученный отряд, должны были исчисляться десятками тысяч. За пять минут до конца появилась еще одна горстка солдат, оставив у Клинга четкое впечатление, что война будет продолжаться еще два часа и фильм следовало бы назвать «Гибель сына апача».

Второй фильм программы был о маленькой девочке, у которой разводились родители. Девочка едет с родителями в Рино — мама должна там поселиться, а у папы там как раз дела, — и, пользуясь неизменной последовательностью жеманных поз и неестественными для девочки выражениями лица, она убеждает маму и папу никогда не расставаться и жить в семейном счастье вместе с их жеманной, ясноглазой, глупо улыбающейся и хитрой маленькой дочуркой.

Из кинотеатра они вышли отупевшие. Было шесть часов вечера.

Следующим номером Клинг предложил выпить и пообедать. Клер согласилась с ним, сказав, что как раз сейчас выпить и поесть было бы здорово.

Так они оказались в ресторане, на верхнем этаже одного из самых известных в городе отелей, сели за столик и принялись смотреть через огромные окна на реку и рекламный щит на другом берегу.

Сначала на щите появилось слово: «СПРАЙ».

Затем вместо него: «СПРАЙ ЖАРИТ».

Затем возникло: «СПРАЙ ПЕЧЕТ».

А потом снова: «СПРАЙ».

— Что будешь пить? — спросил Клинг.

— Пожалуй, виски с лимонным соком, — ответила Клер.

— Не коньяк?

— Может быть, позднее.

К столику подошел официант. Он выглядел так же романтично, как Адольф Гитлер.

— Что-нибудь выпить, сэр? — спросил он.

— Виски с лимонным соком и мартини.

— С лимонной цедрой, сэр?

— С оливками, — сказал Клинг.

— Благодарю вас, сэр. Не желаете посмотреть меню?

— Спасибо, сначала мы выпьем. Ты не против, Клер?

— Да, чудесно, — отозвалась она.

Они посидели молча. Клинг посмотрел в окно.

«СПРАЙ ЖАРИТ».

— Клер?

— Да?

«СПРАЙ ПЕЧЕТ».

— Это еще не провал, правда?

— Пожалуйста, Берт.

— Дождь… и отвратительные фильмы. Жаль, что так получилось. Я хотел…

— А я знала, что так и будет. Я пыталась тебе сказать, помнишь? Разве я не говорила, что я самая большая зануда? Зачем ты настоял, Берт? Теперь я себя чувствую, как… как…

— Но я не хочу, чтобы тебе было плохо, — возразил он. — Я как раз собирался предложить, чтобы мы… начали все заново. С этого момента. Забыв все, что… что случилось.

— Ох, ну какой от этого прок? — вздохнула Клер.

Подошел официант с напитками.

— Виски с лимонным соком для дамы? — спросил он.

— Да.

Он поставил бокалы на стол. Клинг поднял бокал.

— За новое начало, — предложил он.

— Давай, но это все впустую, — ответила она и выпила.

— Что касается вчерашнего вечера… — начал он.

— А я-то думала, что будет новое начало.

— Мне нужно объяснить. Меня забрали два копа из отдела по расследованию убийств и привезли к своему лейтенанту, который предупредил, чтобы я держался подальше от дела Джинни Пейдж.

— Ты так и поступишь?

— Да, конечно. — Берт помолчал. — Признаюсь, мне любопытно, но…

— Понимаю.

— Клер, — спокойно произнес он, — что с тобой происходит?

— Ничего.

— Куда ты уходишь, когда замыкаешься в себе?

— Что?

— Куда ты…

— Не думала, что это заметно. Прости.

— Это заметно, — сказал Клинг. — Расскажи мне о нем.

Клер резко подняла взгляд:

— Не думала, что ты такой хороший детектив.

— Для этого не требуется долгое расследование, — возразил он. В его голосе послышалось уныние, словно он, получив подтверждение своих подозрений, сразу же потерял боевой дух. — Что я могу поделать, если ты влюблена. Многие девушки…

— Не то, — перебила его Клер.

— Многие девушки безнадежно влюблены, — продолжал он. — Парни бросают их, романы заканчиваются неудачей.

— Да не то же! — резко оборвала его Клер, и, когда Берт посмотрел на нее через столик, ее глаза были полны слез.

— Эй, послушай, я…

— Пожалуйста, Берт, я не хочу…

— Но ты сказала, что был парень. Ты сказала…

— Хорошо, — ответила она. — Хорошо, Берт. — Клер прикусила губу. — Хорошо, был парень. И я была безумно в него влюблена. Мне было семнадцать лет — как Джинни Пейдж, — а ему девятнадцать.

Клинг ждал. Она подняла бокал и осушила его. Сделав большой глоток, вздохнула, а Клинг наблюдал за ней и ждал.

— Я его встретила в клубе «Темп». Мы сразу сблизились — знаешь, как это бывает, Берт? Вот и с нами это случилось. Мы строили множество планов. Мы были молоды, сильны и любили.

— Не понимаю, — сказал он.

— Его убили в Корее.

На щите за рекой вспыхнула надпись: «СПРАЙ ЖАРИТ».

За столиком наступила тишина. Клер разглядывала скатерть. Клинг нервно скрестил руки на груди.

— Поэтому не спрашивай, зачем я хожу в «Темп» и дурачусь с юнцами вроде Хада и Томми. Я все время ищу его, Берт, можешь ты это понять? Ищу его лицо, его молодость, его…

Клинг безжалостно оборвал ее:

— Ты его не найдешь.

— Я…

— Не найдешь. И глупо пытаться. Он умер и похоронен в земле. Он…

— Не желаю тебя слушать! — отрезала Клер. — Пожалуйста, отвези меня домой.

— Нет, — возразил он. — Он похоронен мертвым, а ты себя хоронишь заживо, делаешь из себя мученицу, надев в двадцать лет вдовий траур! Что с тобой творится? Ты знаешь, что люди умирают каждый день? Знаешь?

— Заткнись! — крикнула Клер.

— Ты знаешь, что убиваешь себя? Из-за детской любви, из-за…

— Заткнись! — повторила она, и на этот раз ее голос повысился до грани истерики, заставив некоторых посетителей повернуть головы.

— Хорошо! — резко сказал Клинг. — Хорошо, похорони себя! Похорони свою красоту и попытайся скрыть, что ты жива! Носи каждый день траур! Но я думаю, это ложь! Подделка на сорок каратов! — Он помолчал и гневно выпалил: — Уйдем отсюда к чертовой матери — сидим, словно золотые рыбки в аквариуме.

Берт начал подниматься, одновременно подавая знаки официанту. Клер неподвижно сидела напротив. А затем абсолютно внезапно заплакала. Сначала слезы текли медленно, пробиваясь через сжатые ресницы, беззвучно стекая по щекам. Затем ее плечи начали трястись, и она сидела, крепко сжав руки на коленях, тихо всхлипывая, а слезы струились по ее лицу. Клинг никогда раньше не видел такого искреннего страдания. Не желая за этим наблюдать, он отвернулся.

— Готовы сделать заказ, сэр? — спросил официант, бочком подойдя к столику.

— Повторите то же самое, — сказал Берт. Официант начал отходить, но он поймал его за локоть. — Нет. Замените виски с лимонным соком на двойную порцию «Канадиан клаб».

— Да, сэр, — кивнул официант, делая запись в блокноте.

— Я больше не хочу пить, — пробормотала Клер.

— Еще один выпьешь.

— Не хочу ни одного.

У нее снова обильно потекли слезы, и на этот раз Клинг стал за ней наблюдать. Некоторое время она монотонно всхлипывала, а затем слезы остановились так же неожиданно, как начались, оставив ее лицо таким свежим, какими бывают городские улицы после внезапной летней грозы.

— Извини, — сказала она.

— Не нужно извиняться.

— Мне давно нужно было выплакаться.

— Это точно.

Официант принес напитки. Клинг поднял бокал.

— За новое начало, — сказал он.

Клер внимательно на него посмотрела. Прошло довольно много времени, прежде чем она потянулась к своему бокалу, взяла его, подняла и чокнулась с Клингом.

— За новое начало, — повторила она и быстро выпила. — Как крепко, — объявила она.

— Тебе станет лучше.

— Наверное. Прости, Берт. Я не должна была обременять тебя моими горестями.

— А сможешь сразу вспомнить кого-то, кто бы принял их так охотно?

— Нет, — мгновенно ответила она и устало улыбнулась.

— Так-то лучше.

Она смотрела на него, будто видела в первый раз. Слезы придали блеск ее глазам.

— Мне может потребоваться время, Берт, — произнесла она. Ее голос доносился издалека.

— В моем распоряжении все время в мире, — сказал он. И затем, почти испугавшись, что она станет смеяться над ним, добавил: — Я занимаюсь только тем, что убиваю время, Клер, и жду тебя.

Судя по ее виду, она снова была готова расплакаться. Он потянулся через столик и накрыл ее руку своей.

— Ты… ты очень хороший, Берт, — проговорила она, и тон ее голоса повысился, предвещая близкие слезы. — Ты хороший, добрый, мягкий. И довольно красив, известно тебе это? Я считаю, что ты очень красив.

— Видела бы ты меня, когда я причешусь, — улыбнулся он, пожимая ее руку.

— Я не шучу, ты все время думаешь, что я шучу, и совершенно напрасно. Я серьезная девушка.

— Знаю.

— Поэтому…

Вдруг он изменил положение, скорчив гримасу.

— Что-то не так? — беспокойно спросила она.

— Нет. Это все проклятый пистолет. — Он снова подвинулся.

— Пистолет?

— Ну да. Он лежит у меня в заднем кармане. Мы должны носить их с собой. Даже вне службы.

— Не может быть. Пистолет? У тебя в кармане пистолет?

— Разумеется.

Она наклонилась к нему ближе. Ее глаза были ясными, будто никогда не знали слез и уныния. В них заблестел интерес.

— Можно мне посмотреть.

— Конечно. — Он опустил руку, расстегнул пиджак, вытащил из кармана пистолет вместе с кожаной кобурой и положил на стол. — Не трогай, а то он выпалит тебе в лицо.

— Грозно выглядит.

— Это действительно грозная вещь. Я самый меткий стрелок в 87-м участке.

— Ты серьезно?

— Меня там зовут Король Клинг.

Клер внезапно засмеялась.

— Я могу застрелить любого слона с трех футов, — пояснил Клинг.

Клер засмеялась громче. Он смотрел, как она смеется. Казалось, она не подозревала о своем превращении.

— Знаешь, что мне хотелось бы сделать?

— Что?

— Мне хотелось бы взять этот пистолет и расстрелять чертову рекламу «Спрая» за рекой.

— Берт, — сказал Клер. — Берт. — И положила вторую руку поверх его руки, так что на столе образовалась пирамида. Ее лицо стало заметно серьезнее. — Спасибо, Берт. Спасибо тебе огромное.

Клинг не знал, что сказать. Он смутился, чувствовал себя глупо и понимал, что здорово вырос. Его рост достиг футов восьмидесяти.

— Что… что ты делаешь завтра? — спросил он.

— Ничего. А ты что делаешь завтра?

— Я звоню Молли Белл, чтобы объяснить, почему не могу продолжать расследование. Потом еду к тебе, и мы отправляемся на пикник. Если будет солнце.

— Солнце будет светить вовсю, Берт.

— Знаю.

Неожиданно наклонясь вперед, она его поцеловала. Это был быстрый, мимолетный поцелуй. Через мгновение Клер снова сидела прямо и выглядела очень неуверенно, как испуганная маленькая девочка на первом в ее жизни званом вечере.

— Ты должен быть терпелив, — сказала она.

— Хорошо, — пообещал он.

Внезапно появился официант. Он улыбался. Сдержанно покашливал. Клинг в изумлении уставился на него.

— Я подумал, — мягко произнес официант, — может быть, поставить на столик маленькую свечку, сэр? При свече дама будет выглядеть еще очаровательнее.

— Дама и так выглядит очаровательно, — возразил Клинг.

Официант казался огорченным.

— Но… — начал он.

— Но свечу, конечно, принесите, — сказал Клинг. — Обязательно принесите.

Официант радостно улыбнулся:

— О да, сэр. Да, сэр. И затем мы сделаем заказ, верно? Как только вы приготовитесь, у меня будет несколько предложений. — Он помедлил, святясь улыбкой. — Прекрасный вечер, сэр, не правда ли?

— Замечательный вечер, — ответила Клер.