Границы сред

Глава 10, В которой происходит примерно то, с чего уважающие себя книги обычно начинаются.

Камю не вернулся, а прислал Нъеди распоряжение скидывать весь табор на колеса и перемещаться в новую, более актуальную зону локации. Тот объект...Нет, надо уточнить, тотрядобъектов, обладающих некоторой типичностью, на которыеих группу собирались спустить встревоженныесингулярности, был признан проблемой сравнительно — относительно текущих дел — второстепенной проблемой.Эта дрянь, действительно, пилила себев разных направленияхпо световому космосу посреди ничего, и еще лет тридцать не должна была приблизиться ни к одному реально населенномуместу. То есть в отсутствие более спешных задач разобраться схолоднымхранилищем непонятно чего, издающим радиосигналы, насыщенные действующим кодом, былобытаки желательно. А так на те промежутки, откуда эти верещалки было слышно, наложилиобщийзапрет на приближение без особой на то надобности.Из варпа там тоже былотеперьне велено выныривать, ну алюбой из тех, кто таки должен был бы зачем-нибудь тампо световому космосупроскакать, будет теперьзаранееи многократнопредупрежден,накаких конкретно частотах надлежит поступить, как Одиссею, проезжающемумимо гостеприимного острова сирен. Ну, а если руки не дойдутвернуться к этой холереза тридцать лет — по всей видимости, это не будет самой большой проблемой общего множества био и небио человечества.

Нъеди в течение суток подняла всех на крыло и впихнула в ближайший транспорт до большого пересадочного узла, где им предстоялоперегрузиться уже в экспресс и глубоким варпом махнуть через полгалактики туда, куда сочлинужнымв изменившихся обстоятельствахфинансирующие экспедицию силы.

Транспорт местного значения был экономный, неглубокий и тащился полторы сотни световых лет целых два месяца, так что пассажиров там вырубали без всяких разговоров еще в подготовительных зонах причала и раскладывали в биохранилище уже чуть тепленькими, в удобных и компактных ящиках,ну и включали уже обратно снова на вокзале.

Для Майи такие перелеты были знакомы с детства.Мама Ама получила новое назначение, мама Рина с матом и хохотом оформляет внутрисемейную перелокацию, у Дитто опять высокая температура, сложи игрушки. Сложи свою одежду в ту сумку. Пожалуйста, сложи игрушки малыша тоже, какая ты у нас взрослая и умная, что бы мы без тебя делали, в твоей новой комнате будет в окно лезть баньян,вот, погляди по ссылке,и там по всей станции летают зеленые колибри, мы сразу повесим поилку.Легла, встала, отплеваласьзастрявшими меж дальних зубов остатками геля, идешьс родителямиполучать багаж, приехали.А тут,благодаря Нъеди,даже за багажом бегать не придется, весь их контейнер перегонят из одного транспорта к другому, не распаковывая.В экспрессе же уже начинались нюансы — граждане сингулярностей, практически по умолчанию, запрашивали отключку и места для них формировались исходя из того; а жители несингуляторных зон вообще не понимали, чем варп от неварпа отличается так уж сильно, ну позвонить никуда нельзя, ну новинки три дня не появляются, и что теперь,из-за этогоклей жрать?

Вся группа — работать все равно нельзя, техника в багаже, развертки заморожены на жестких дисках (активную операционку возить через варп дураков нет) — все четыре десятка человек набились в туристическую зону невдалеке от помещений заморозки, писалина носители сувенирныепамятки, хохотали, ели напоследок местную еду и в общем расслаблялись как могли. Майя потусила со всеми, взяла какое-то сложное высокоуглеводное питье с ягодками и листиками, села напротив проектора с окрестностями станции и уставилась в него. Где-то рядом, в считанных десятках метров от нее, прицепился к станции боком длинный хлыст варп-состава. Пассажирский вход недалеко — на всякий случай — от жилой зоны,разлапистой восьмигранной карусели, надетой на ось состава, как хулахуп. Если бы Майя была достаточно богата и достаточно экстравагантна, чтобы отказаться от отключки на время полета, ей пришлось бы жить в одной из этих — (не таких уж и тесных, если посмотреть изнутри, подсказала сингулярность) — кабинок, в крошечной каюте в общем кислороде с группой варперов, в свободное время тусоваться лицом к лицу без всякой цифровой поддержки в комнатке, где едва встает пара столов и пяток кресел, и все вещи — просто вещи, без привязанных к ним пакетов информации, и... Впрочем, ей и не нужно и незачем даже предполагать, что когда-нибудь придется причаститься к этой сраной романтике первых веков космического присутствия, а может даже и докосмического — ей припомнился фильм о истории изучения Старой Земли, деревянный корабль на ветровоми паровомходу, комнатки размером с носовой платок, люди, кутающиеся в неудобную одежду без подогрева, сон практически друг на друге ради сохранения тепла, и единственно, чего там у них было с избытком — это кислорода.

Майе вообще не очень нравилось ощущать варп-состав как самостоятельное явление, как событие, узел профессиональных траекторий, финансовых интересов, личных историй и и... Она никогда не задумывалась о той жизни, которая горела там, в этом большом рукотворном объекте, и рада была бы дальше не задумываться.Но там внутри, в угольно-черной, встопорщенной острыми плавниками голове состава, где-то чуть впереди (не так уж и чуть, метрах в полуста — показала сингулярность) относительно плетеного узла генератора пузыря, в самом-самом мозговом центре этой каменной мурены стоял, чем-то похожий на древнюю Железную деву — если сменить ей банальные иглы на присоски — пост качегара.На самом деле два. Рабочий и контрольный. Почти шарообразные снаружи. Только-только вмещающие раскинувшего руки человека — внутри.

Когда Майя уже будет давно и крепко спать в своей колыбельке, а состав отойдет от станции, а главное, от гравитационного объекта, вокруг которого станция крутится, на достаточное расстояние, качегар встанет на рабочее место, и все его тело, каждую поперечно-полосатую мышцу зафиксируют регистраторы поста. А в тот момент, когда командир состава уронит его сквозь парадокс перехода в варп, большая часть электроники состава уже будет выключена и дополнительно закрыта щитом фарадеевой клетки, и поэтому все движения — как частей состава относительно друг друга, так и движения всего состава по варпу — будет вести качегар. Варп, он качает. Математика перебросов магнето-пузыря с одного точечного слоя на другой нехорошо дается и сингулярностям, так что для человеческого восприятия там просто — качает. Способность состава удержаться единым объектом внутри пузыря определяется только способностью качегара держать баланс нескольких тысяч подвижных относительно друг друга объектов всеми мощностями вестибулярного аппарата и обслуживающих его зон коры.На обычный, человеческий язык это проще всего сравнить с проездом по арене цирка на неоседланной лошади, жонглируя при этом в две петли — отдельно кинжалами, отдельно горящими факелами, причем на каждом круге лошадке нужно давать понять, что надо подняться в рысь или в галоп, привставать на одно колено, помахивать передней ногой, постукивать по борту арены в тех местах, где привязаны колокольчики и кланяться оркестру.Не так долго, два часа, на исходе второго часа в контрольный пост встает дублер качегара, аккуратно перехватывает кинжалы и факелы, в то время как всадникбыстро соскакивает с лошади, давая место сменщику, и уже сменщик,пустив лошадку дальше рысью,аккуратно перетягивает на себя все потоки из рук дублера, пока отработавшего сменукачегара на мягких, подламывающихся ногах кто-то из команды ведет спать. И так повторяется каждые два часа, пока состав идет варпом, а иногда и меньше, во время варп-шторма, потому что и человеческий мозг, и человеческие мышцы таки имеют свои пределы, а варп — насколько известно людям — на пределы плевал.

По результатам у качегаров потрясающе рельефная мускулатура. Она знала об этом — раньше, но не представляла,насколько. И какбезошибочноте умеют двигаться. И какова ихчувствительностькмалейшим изменениям обстановкии ээ, ритма.

Она залпом выхлебала весь стакан и снова мысленно покосилась в сторону состава.

Майя всю жизнь, сколько себя помнила, прожила на космических станциях, в считанных метрах от вакуума. С точки зрения планетников даже станционеры — это люди с совершенно отшибленными механизмами самосохранения. Ну, примерно как с точки зрения кочевого скотовода из прерий — житель мегаполиса: спустился в ящике на веревках с пятидесятого этажа, перебежал дорогу перед строем рычщих железных повозок... у всех нас свои риски и свои привычки.

Но варперы, знаете ли, это совсем специфические люди.И то, что они живут почти постоянно вне информационных потоков человечества — даже не самое в них странное. Куда удивительнее их привычка - способность - модус - не возвращаться. И даже, видимо, не оглядываться.Она проверила четвертый раз, отправила ли она ежедневное письмо Сусьяхе Герр-Загенхофу, маминомунейрофизиологу — отправила, и отправила —отправила? Да точно, точно отправила —отдельный длиннющий блок записей про все на свете, которые хитрый жук Сусьяха обещал уже сам нарезать на коротенькие ежедневные письма, пока она не доберется до новой постоянной локации. Концепцией перемещения в долгом варпе они совместно решили маму пока не грузить.Шевельнулось... Майя почувствовала, как сингулярность у нее в голове быстро протянула что-то и выставила заслон.

Ты подумаешь об этом, обещаю.

Моя работоспособность не изменится, если...

Изменится. Не напрямую.Но все то, что ты потратишь на урегулирование неминуемого кортизольного удараи его психосоматических последствий, ты не потратишь на работу, а нам всем остро необходимо, чтобы ты работала как адская гончая.

Майя сходила за вторым стаканчиком местного аналога капучино (кислые ягодки были особенно хороши), посмеялась какой-то шутке в группе, ущипнула за попу Артема, обнимавшего сразу двух провожающих девушек, вернулась и сложила ноги на журнальный столик. Она чувствовала себя расслоившимся коктейлем, и совершенно неясно было, сколько тут виновато вмешательство сингулярности.

Самый чистый слой — прозрачная ярость.Гончая? Адская гончая? Я буду, блядь, собака баскервиля, только скажи мне, большая сестра, кого съесть. Дай мне только взять след.

Тихо, — сказала сингулярность, — тихо. Тихо, тихо, ты идешь по следу, уже. Выйди отсюда, выйди.

Ты меня так пошагово всю заблокируешь.

Ну, что ты. Когда настанет момент, этот слой у нас будет самый активный, наша маленькая зубастая девочка. Не трать его в дороге, он не бесконечный, хоть тебе и кажется, что иначе.

Ок. Ок.

Тот слой, о которомвообщенельзя было думать, лежал на дне, и между ним и сознанием стояла, как ладонь, преграда сингулярности.

Вот сяду в экспрессе в бодрое купе и все три дня буду думать

И на приезде ты будешь нетрудоспособная медуза, отлично придумала, да.

И что мне остается?Снова дрочить на качегарский пост?Как будто ничего не случилось?

А ты считаешь, чтодолжна остановить себе поступление ресурсов? Отличная идея, с точки зрения поддержки работоспособности. Зеро секса, зеро радостей, вкусную еду тоже отложи, голодай, и дыши еще через раз.

Ну правда, это же невыносимо.

О тех, кто точно спасся, я тебе сказала. Погибших еще никто не считал и сводить ближайшие пару месяцев не будут, там живые люди на времянках, пока всех не вывезут, упорядочивать безвозвратные потери никто не будет. Появятся хорошие новости — тебе сообщит любая сингулярность этого чертова мира, клянусь.

Не любая, — острой льдинкой скользнула между ними майина мысль.Сингулярность отозвалась не словами.Это был сырой, совершенно человеческий эмоциональный пакет.

О, детка, как мы все надеемся что в этом ты ошибаешься.

— Так, — сказал Товарищ Пак локалкой, — имеется объявление.

По всему составу — в дальнем негерметичном карго, под обшивками пузырного генератора, в каютах, на столе массажной комнаты, в кубрике, в сортирах, с недонесенной ложкойили возбужденным членом,илис маркером переноса таблиц в руках,илив перчатках недоигранной стрелялки, с пальцемво рту, только что обожженнымжелезнойкружкой, в которую какая-то зараза налила слишком горячее матэ,с бутербродами, инструментами, полунадетым таби и ногой на весу— вся команда остановилась, нахмурилась ивыказала готовность усвоить капитанскую информацию.

— Нас нанимают на стройку варп-базы. Примерно втрое дороже обычного. С зачетом стажа по экстремалке. Идти далеко, разумные люди могут откатиться на следующих трех пересадках. Особо цинично будет протянуть до третьей, потому что надбавки пойдут после ближайшей стоянки.— Петрович нас поубивает, когда его выпустят, — пробурчал Жозеф из-под контрольного качегарского поста, пробурчал не в смысле ртом — во рту у него была запасная цешка — а просто потому что он вообще так думал.— Не поубивает, ему страховки да еще премиальных за всех тех гражданских уже хватит чтобы вообще не работать, — отозвался с обшивки Коппер.

— Ойвсе, — хором подумали человек пять.Завидовать оставшемуся без руки и почти без дыхалки Петровичу — это мог только Коппер. Нет, понятно, что через полгода бригадир будет целенький, но в качегары ему обратно ходу не будет, куда с нарощенной конечностью-то.

— Отставить полоскать Петровича, — постановил Товарищ Пак, — у всех есть варианты для размышления, капитан объявление закончил.