Границы сред

Глава 15, В которой проводятся аналогии между человеческим и полисистемным социальным анатомическим устройством, а также предлагается оставить разных людей в покое

Вдумчивый и подозрительный читатель (а никакой другой читатель досюда не доберется, ха-ха) уже наверняка задался вопросом, что в описываемом космосе представляет из себя исследовательская группа Флоренсана Камю, если функция «пойди разузнай и разнюхай» (черт, пора переставать прямо цитировать Киплинга, это становится неприлично) плотно и обоснованно занята профессией безопасника.

Проблема в том, что безопасник, по самому устройству этой профессии с древнейших дополетных времен, призван не столько к любопытству, сколько к любопытству по поводу чего-то, что идет не так, а следовательно, волей-неволей постепенно в любой централизованной системе забирает себе в том числе и функцию определения того, с какого момента начинается «не так», а забрав себе эту, совершенно по идее не присущую ей функцию, розыскная структура взрывается лейкемией ведьмовских процессов, терроров 1937 или 2057 годов... Ну, читатель в школу ходил, ему есть что, содрогаясь, вспомнить.

И в случаях, когда сбой, причем, к сожалению, вероятный сбой какой-то системы предсказуемо захватывает ее всю,тоединственный рабочий метод это децентрализация и рассредоточение ракурсов. В организме человека множество разных типов лейцоцитов, и не про всех них мы сейчас четко можем сказать, в чем именно их функция. А ведь помимо прямого иммунитета, еще существует и проходящая через кору — то есть через сознание — болевая и проприоцептивная чувствительность, и когда ополоумевший иммунитет валит вас в тяжелую аллергию или цитокиновый шторм, сознание имеет право вмешаться и окоротить зарвавшихся безопасников таблеткойантигистаминного.Таким образом, независимые, демонстративно неинтегрированные в структуру подчинения исследовательские группы самого разного толка для большого смешанного по типу субъектности социума выполняли роль уже не рядовых лейкоцитов и моноцитов, а рецепторов чувствительности, ну, или конкретно в случае группы Камю — рольB-лимфоцитов. Тех самых, кто вправе выставить палец вперед и заорать «ведьма!», ну то есть выработать соответствующие ситуации антитела, которые уже проинформируют весь остальной иммунитет, кого именно мы сегодня ловим в нашем крово- и лимфообращении, а порой и вламываемся даже в частные клеточные барьеры.Поскольку функция эта в биологических структурах все равно является очень ответственной, а главное, несущей большие последствия для реализовавшего ее организма, в том числе, в случае ошибки, последствия самые печальные (посмотрите вероятность летального исхода при отеке Квинке), то разумные социальные системы предпочитают слегка замедлить реакцию, но подвергнуть ее дополнительной проверке и снова силами независимых структур. Группа Камю (как и многие другие группы с похожими функциями) разведывала, сопоставляла, делала выводы и докладывала — а решения принимали уже совсем другие силы.

Работали они, в основном, в предыдущие годы, с динамикой интерференции кода, производимого разными акторами (в основном не биологическими), изучали агрессию кода, перехваты приоритетности одними программами над другими, использование одним кодом древних предустановок другого кода — понятно же, что с одной стороны никто уже давно не мог написать действующую программу, которую можно было бы с толком применить где-то, помимо школьного эксперимента — но старые программные блоки несли старые уязвимости, и не все они были обнаружены, сложные и тонкие манипуляции с предустановками целей кода, в общем, это была, хотя и реально опасная и приключенческая, но в основном математика. В результате чего абсолютно очевидная майина идея «а посмотрите как они со своим биопотенциалом обращаются» была для группы Камю отличной шуткой — ужасно глупо, ужасно смешно, отлично работает, и кто теперь дурак?И разумеется, этот метод не срабатывал на всех возможных раскладах, но позволял значительно сократить количество ситуаций, в которых вдумчивое изучение было вообще необходимо. Этот код небезопасен для ваших людей -зачемещеизучать, безопасен ли этот код для вашего кода?

На новой локации, куда воткнули команду Камю — это была какая-то тихая полусанаторного типа станция на хвосте молодой, еще прерывистой сингулярности — им выделили места достаточно для полноценного мозгового штурма, все технические возможности, которые могла сингулярность туда вбросить для обеспечения групповой работы не хуже, чем на любой планетарной базе, и всю информацию, которую сингулярность могла подвезти от своей более массивной родни или заказать у дальних соседей. Местное население абсолютно не удивлялось (к ним подвозили каких-нибудь экзотических изобретателей всяких вундервафель на полгодика-год, сколько они тут себя помнили)

Тарас несколько раз топнул ногой, стоя прямо перед Майей. Она застонала и подняла голову.Отец говорит что ты заколебала, — покровительственно подумалТарас, — ты создаешь в команде недолжное напряжение, показывая пример стахановской переработки. Или ты идешь купаться, или я тебя из ведра оболью.

— Я мысль потеряю, —вслухпробормотала Майя, — отъебись.Юноша вздохнул и сел по-турецки прямо перед ней. Сквозьегодлинные кудрявые волосы падал свет.

Я буду сидетьздесьи смотретьна твой поток по МРТ.И я увижу, когда ты ее зафиксируешь. И если ты промедлишь хоть еще секунду после этого — то ведро вот оно, и оно не пустое.Майя мстительно вообразила Тараса кончающим. Он тихо ахнул и отполз сантиметров на десять.

Так, что там... Динамика внутрикодовых дискуссий по проблеме неоптимизируемого бионаселения... Да что ж ты будешь делать, какая хреновина получается...

Она подумала в адрес Стефании и Бильдтштейн, которые вдвоем считались окончательными арбитрами по геометрическим проекциям

Не пойму что за фигура выходит. Это вообще не фигура, если ее на географию космоса накладывать. А варп бы вообще плотности не задавал,а плотность видна, и она мембранная.

Детка, отставить об этом думать, — мрачно сообщил голос Камю, — с этим уже все понятно. Наложи на свою карту динамикуволн поверхности варпаи не забудь учесть что там квазар снаружи недалеко.

И что?

А теперь пусть тебе построит точку пересечения объектов,неускореннодвижущихся в световом космосе. Я тебе готовуюсхемунарочно неотдавал, ждал, пока ты сама прокусишь. Вообще я позавчера ждал.Тупишь, дорогая.

На Майю пролилось ведро холодной воды.

Ты перестала размышлять, — обвиняющим голосом сказал Тарас.

О да, — тихо сказала она, — перестала, — и начала вставать на ноги.

Он бросил ведро и пустился наутек.

Майя не побежала следом — еще чего, а медленно, спотыкаясь,побрела в сторону озера. С наложенными поправками в видемедленных — длиной по солнечному месяцу —варп-волн, медленно, но неумолимо меняющихкурс неускоренного объекта, источник чего-то, что вызывало у сингулярностей метания и растерянность, выражавшиеся в отвлеченных рассуждениях, а у несингуляторных ИИ выплески немотивированной неосторожности, в общем центр этого чего-то лежал где-то в пределах ее родной семьи. Точнее, лежал там пару сотен лет назад.

Она непроизвольно подняла руку и погладила графитово-серую бусину микростасиса. По бусине вились плетеные узоры. Пальцы сами перешли на вторую. Между бусинками на струне — тоненькая демпфирующая пружинка, такая же серая, увитая мелкими листиками. Струна — самая крепкая, на которую согласился производитель стасис-контейнеров.

А вдруг ты зацепишься ею и тебе оторвет голову?

Ситуация, что их сорвет с меня, морально сопоставима, — ответила тогда Майя.

Ну имплантируй, зачем так рисковать?

Я должна иметь возможность всегда к ним осознанно прикасаться.

В разговор тогда вмешалась сингулярность и сообщила, что значимость объекта неиллюзорна.

Майя остановилась.

Флоренсан, — подумала она — а те штуки, с которых нас сняли?

Оттуда же, — ответила Бильдштейн, —если принять во внимание возмущение сто двенадцать лет назад, которое их ускорило до ноль семь солнечной и расшвыряло. Вот, смотри где был перелом движения.

Вот теперь ты правильно чувствуешь себя, детка, — злобно сказал голос Камю.

Мы тоже трясемся все, — добавила Стефания, — что делать, это наша работа.

Майя вдруг сообразила, что не только Камю и Стефания привезли на эту точку детей или кого-то из близких. На шезлонге у берега, под зонтиком, лежала очень пожилая мама Фу И.Она снова провела рукой по бусинкам. Да. Мы боимся.

—Так, — сказала Эрманита Оса, — отъебались от парня, бегом.Товарищ Пак насторожился и мысленно сунулся в кубрик. От кого отъебаться, там не было вовсе, стояли пятеро уходящих в увольнительную, все пятеро в напряженных позах, и Равуни хмурился на Эрманиту.

— Ну ты за него-то не решай, — пробормотал Жозеф.

— А я ему вообще ни слова не сказала, локалка свидетель, — отперлась Эрманита Оса, — сам чо решил то и решил. Мненужно вмешиваться? Итак еще одного качегара где-то искать, ты видел, чтоза трухатут на свободных вакансиях сидит? А следующая стоянка последняя, никого не найду, мне Товарищ Пак жопу оторвет.

— Оторву, — сказаллокалкой вкубрик Товарищ Пак. Честная компания непроизвольно посмотрела вверх.

— Да я ж за него и волнуюсь, скиснет же,—продолжил гнуть свое Жозеф.

— Вот честно, за две пропущенные стоянки никто еще не умирал. Чувак что-то там думает, хрен ли мешать?

— Да дайте человеку спокойно подрочить, — в кубрике прибавилось народу, вошел, вытирая руки от проводящего геля, Коппер.

— Вали отсюда, специалист блин по сексуальным девиациям! — почти в полный голос рявкнула Медведица. Товарищ Пакподпрыгнул иневольно сморщился.

Коппер демонстративно положил грязную тряпку на стол, выпил стакан воды, поставил стакан тоже на стол, взял тряпку и ушел. Равуни проводил его взглядом, быстро взял стакан и сунул в переработку.

— Так, кто через три минуты будет еще на борту, пойдут помогать Копперу, — резюмировал Товарищ Пак.Поскольку такими предложениями Товарищ Пак никогда не разбрасывался, через полторы минуты локалка сообщила ему, что пятеро из шести числящихся в увольнительной работников покинули борт.Он удовлетворенно хрюкнул, выкинул вопрос стиля, в котором приличествует проводить увольнительные, из головы, и вернулся к новым материалам, которых ему наприсылали из конечной точки, и на которые до старта следовало дать какой-никакой ответ.Ну, кое-что они там порешали, хорошо. Ага.А вот научники еще подогнали... Находится на тестировании, к следующей вашей стоянке определится, на что именно рассчитывать. Ну и ладно, лучше так, чем уже с полным составом танцевать там вокруг, не зная, как оно реагирует.У Товарища Пака сильно болела голова, варп на этом перегоне шел неспокойный, ну не шторм, конечно, но волнение имелось, их сбило с направления, пришлось проворачиваться, составы в варпе поворотов не любят, Олаф потянул правую руку и шею сейчас отсыпался.Сам Товарищ Пак провел в рубке девятнадцать часов подряд, потом причаливал, потом шесть часов продрых, и вот извольте видеть, почта трескается. Вакансии еще закрывать надо кем-то, а реально же некем.Так пойдет, надо будет радоваться, что Димка бухать перестал, хотя, конечно, черт его знает, куда кинет от внезапной смены жанра.Как не хватает Петровича, как не хватает Петровича. Эрманита баба адекватная, но не пойдет же она к дураку этому в каюту рассказать, что из-за девчонки так убиваться не дело.

Товарищ Пак поморщился. Поубиваться он бы и сам был не прочь, но на стоянке капитану вообще не разогнуться, а в варпе, извините, варп. Впрочем, будет тихо — можно будет и поубиваться.Ама.Ама.Нет, блин, надо работать.

Часа через четыреего вытряхнул из очередного чертежа осторожный мяв локалки о том, что кто-то со станции желает с Товарищем Паком лично побеседовать. Пак вытащил обе руки из объемного изображения узла, поинтересовался, кто звонит, досадливо сбросил голограмму и встал. Разговор будет серьезный, на пол-внимания не уместится.Звонили контрабандисты.Разумеется, Товарищ Пак не был таким идиотом, чтобы таскать в сингуляторные зоны запрещенку. Но — нюанс — в старых несингуляторных зонах иногда запрещенкой или подакцизом бывали настолько невинные вещи, что диву даешься. Во всей сфере влияния Сол-три, например, а это таки полторы сотни световых лет, до сих пор строгой запрещенкой шел выд. Местами его нельзя было продать-купить, а кое-где и при себе на борту иметь.Пространство большое, публика разнообразная законы в разных регионах еще разнообразнее, и варперу иногда не вредит задержаться где-нибудь посередине нигде, подождать, пока принырнет встречное судно, перекинуть туда что-нибудь или что-нибудь принять и двинуть со скромным видом дальше. Ручки вот они — ни в чье пространство ни с чем порицаемым мы не входим.

Контрабандисты были парни адекватные, вопрос цена-риск решали здраво, совсем говна, по крайней мере Товарищу Паку, не предлагали. Пару раз он, правда, извинялся и отказывался — именно в те разы, когда ему приходилось шпарить куда-то глубоким варпом с вытаращенными от натуги глазами, и выныривать поближе к поверхности означало терять охренительное количество капсул. Некоторое их количество, так же как и магнето, всегда можно списать на аберрации варпа, но надо же и берега знать!Понятно, что все эти чудеса зиждились на том обстоятельстве, что в варпе локалка спит, а тащат за нее очень короткий список функций пассивные схемы, которым голову задурить за отстутствием оной вроде как даже и не сложно. Но нет. Уважать надо правила, их не ради забавы писали.И сейчас ТоварищПак вообще не хотел брать никакой контрабанды от слова абсолютно. Шел он от этой, несингуляторной, но на диво здоровой на общую атмосферу, локации, в сингуляторную зону, догружался там стройматериалами и там должен был нырять почти вертикально вниз — куда я вам тут подоткну прогулки за угол? А брать такое, что надо будет держать в составе в глубоком варпе, на военной станции, а потом куда-то закидывать — это вообще ни в какие ворота, ему вояки откусят ноги по самую шею. При чем мелкими кусками и будут правы.

— Схе, Кахтлан, — сказал знакомый голос.

— Схе, Кейден, — ответил Товарищ Пак и нахмурился сильнее. Кейден был парень не дипломатического толка, и обычно договариваться его не посылали.

— Вообще не коммерческий разговор. Прям очень сильно надо кое-что вывезти, не отсюда.

— Почему я?

— У тебя маршрут объявлен же! Тут по дороге вообще, вильнуть на сорок лет, делов.

— А скинуть где?

— Да вот с этим-то как раз... С этим проблема, — признался Кейден, — по-хорошему, вообще бы это из космоса убрать нахрен. На подольше.

— А суть сюжета?Кейден помолчал, помялся, явно не очень понимая, как объяснить, наконец разродился:

—Эвакуация.Одинперсонажхочет лечь на дно, пока тут сам знаешь что.

— Сам знаю что?

— А не ты, чтоль, ноги тут унес без хвоста?

— Ну я.

— Ну вот один тут... Считает что лучше отлучиться. Точнее, старшие его считают.

Ах, вот оно что.Кто-то из субъектов решил прятать свежую модель. С одной стороны, не пофиг ли, любой код в варпе либо лежит тихо и дисциплинированно, либо опять лежит тихо. С другой — приволочь даже совсем пассивную упаковку неведомого кода на военную базу... Ну так себе идея.

— Я так слыхал, тебя вояки наняли, — продолжил Кейден, — так вот, эти старшие вообще не возражают, если упаковку изучат, проверят, просветят чем хотят... Но главное, не заикайся нигде в космосе о ней ну и не запускай, разумеется. Если вояки ее у себя поднимут в глухой зоне позырить не дрянь ли какая — это можно. Но и то...лучше вполголоса.

— А что ты щас мне по публичному каналу звонишь?

— А я все равно конкретики не знаю. Будет принципиально согласие — тебя с конкретикой догонят.

—Ситуацию воякам сдам мгновенно, — предупредил Товарищ Пак.

— Вообще без вопросов, любой анализ, любая просветка, — с облегчением согласился Кейден и вышел из контакта.

Хренассе, — оторопел Товарищ Пак, — это что, он решил, что я подписался? Это как?Кейден, и все его товарищи, и большие и малые, в жизни так не делали, любая договоренность обжевывалась до полной убежденности в отсутствии любых возможных нежданчиков, и вот пожалуйста.Совершенно смурной, он бросил работу, заложил выдру за ухо и пошел в кубрик закинуться чем-нибудь высокоуглеводистым.За столом, освещенным маленькой угловой лампой, неподвижно сидел Димка. Перед ним стояла кружка с чаем, в чае плавал лимон и торчала ложка. Димкины кулаки лежали справа и слева от кружки.

— Я жрать буду, тебе чего-нибудь сообразить за компанию?

— А? Спасибо, капитан, — совершенно нормальным (фух) голосом отозвался Димка, — да чего сам будешь, того и мне, просто порцию подними и все.

Товарищ Пак велел мультижорке сварить полста пельменей, натащил на стол каких-то недоеденных соусов в чеплашках, налил себе чаю (без лимона, конечно), положил пару вилок, вывалил пельмени в большую миску и сел напротив качегара.

Они медленно, со вкусом, отоварили всю миску и по здравому размышлению запустили еще два десятка на добавочку. Едва мультижорка пискнула, что дело сделано, по нижнему коридору от причального выхода кто-то затопал.

Эрманита.

— Мать, пельмени будешь? — подумал Товарищ Пак в локалку.

— Давай, — отозвалась бригадира.

Товарищ Пак высыпал добавку в ту же миску, запустил еще три десятка, достал третью вилку.

— Слышь, капитан, а у тебя дети есть? — вдруг спросил качегар, прожевав очередной пельмень.

Товарищ Пак секунду помедлил с занесенной вилкой.

Ама.

Нет. Не сейчас. Не здесь.

— Нету, а что?

— Да вот, грею голову.

— Голову греть — полезно, — сообщила Эрманита Оса,входя в кубрик. Раздула ноздри, глянула в миску, — ну вы чо, худеете что ли? Что это за поскребышки?

— Вторая порция,добавочку делали, — отверг претензию Товарищ Пак, — щас третья сварится, садись и ешь.

— У меня, ты понимаешь, отец был такой... — Димка скривился, — в общем самое лучшее что я от него видел, это когда он в рейс уходил, сразу веселый такой, застегнется, не орет, чуть ли не приплясывает. А ну вот так подумать, а нахрена вообще так, когда все только и радуются что ты свалил.

— Бухал, поди, — плоским голосом спросила Сестрица Медведица.

— Ну разумеется бухал, — удивился Димка.

Товарищ Пак вдруг осознал, и удивился, что никогда не обращал внимания. Вилку Димка держал в кулаке.

—А мать у тебя?

— А чо мать. Я ж... Я ж не могу ребенка выносить. Мне смысл на мать-то смотреть.

— Ваще не о том спрашивала, — очень сдержанно ответила Эрманита Оса,—а о том, бухала ли матушка твоя, но то что ты вот щас сказал это тоже важно. Бухала, нет?

— Да когда ж ей? — удивился Димка. — Так-то она конечно это дело уважала, чего, но у ней была ее заветная бутылочка, она там, в пятницу или на праздники губы намочит... Ну, на Рождество рюмочку. Бутылки ей на два года хватало. Раз брат у ней остатки выпил, ох ору было. Она пошла, продала его какую-то приблуду, взяла другую бутылку себе и поставила. А сдачу ему отдала.Медведица и Товарищ Пак переглянулись.

— А мне нравится такой подход, — признала бригадира, — мать у тебя таки не дура.

— Я и не говорил, что дура, — огрызнулся Димка.

Бригадира подперла подбородок кулаком и тяжело задумалась.

— Вот, блин, я и думаю, — тоскливо продолжил качегар, — что лучше — когда отец мудила или когда его и в расписании нету?

— Слышь, знаю чо делать, — Эрманита опустила руку и уже во весь рот улыбалась, — вообще реально не трудно.

Товарищ Пак уставился на нее вместе с качегаром, с одинаковым недоумением. Так-то что-то придумать — это она может, но что тут вообще придумаешь? Из сериалов папку косплеить? Да ладно?

— Слушай, у вас там на Киллашандре женские семьи-то есть? Чтоб одна баба и вторая баба?

— Лесбиянки? Ну, немного но есть, — отозвался Димка, — ну я вроде знаю нескольких, у меня тетка старшая жила с ремонтницей, тож постарше еще, я ее баб Тиной звал, нормальная вообще. Погибла, оборвались они там всей бригадой.

— Нормальная, говоришь... Дети были?

— Конечно. Двое баб Тины, один теть Бессин, да они не считали их кто чей. Потом теть Бесса их всех троих подняла ну они уже считай взрослые были.

— Во, смотри. Вот этот твой брат двоюродный — двоюродный же, да? Который теткин родной. Ему твоя тетка мать, а вторая кто?

— Тоже мать, — недоуменно сказал Димка.

— Так не рожала ж.

— Да поровну.

— А тем пацанам,которые той, другой тетки, твоя родная кто?

— Ну мать же.

— Так не рожала же?

— Ну похрену же.

— А почему?Тут Товарищ Пак понял. Он посмотрел на бригадиру с большим интересом.

— Ну как. Мать заботится. С работы пришла... И крутится. Тетка моя бывало на трое суток уходила, у них там... в общем, они так с рук на руки и кидали всех их, ну иногда нам, матери то есть, их всех троих перекидывали, а бывало и наоборот, как мать однажды ногу сломала, так мы там месяц прожили.

— Ну и всё, — пожала плечами Сестрица Медведица.

— Что всё?

— Пизда нужна, чтоб родить, а дальше поровну, что там в трусах. Просто планируй быть матерью.

— А если у детей мать и так есть?

— Ну, второй матерью. Сам говоришь, норм выходит.

Димка захохотал. Попытался вытереть глаза рукой и чуть не ткнул себе вилкой в глаз.

— Это, ты осторожнее, — предупредил его Товарищ Пак.

— Да ладно! Ох, бригадира, ох. Ведь правда! Не берет крестовая — попробуй плоскую. Реально же, должно сработать!

— Обращайся, — резюмировала Эрманита и покосилась на Товарища Пака. — Капитан, ты вроде обещал еще пельменей?

Качегар что-то пробормотал.

Товарищ Пак, с миской в руке, обернулся.

— Чего?

— Да я только щас понял, как у меня друг один... Вот он же тоже просто мамка.Старший брат просто. Мы сначала, дураки, смеялись, придешь к ним он то игрушки собирает, то задницу кому-то моет. А мать говорила все, как жаль, что у вас сестры ребята нет, я б ее за Бату отдала вашего.

— Ойвсе, — нервно сказал Товарищ Пак, — ты извини, навеяло. Я ж тоже старший брат.

Эрманита заухала.

— Кто бы сомневался-то!