Гремлины

ГЛАВА 4

Было 8.54, оставалось шесть минут до открытия банка для клиентов, когда Билли ворвался в дверь с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН» и начал выполнять сложную задачу — казаться незаметным, придя с опозданием на четверть часа с мокрой собакой.

Вначале ему везло. Осторожно потягивая Барни за ошейник, он сумел дойти до окна, найти поводок, который он держал в ящике, и спрятать Барни, пока тот не разразился лаем. Вытащив табличку со своим именем, он поставил ее — вверх ногами — на столик, вытер бусинку пота с виска и устало вздохнул. Только тогда он увидел предмет, который обычно искал первым делом, когда приходил в банк.

Сегодня она была в голубом облегающем, но традиционном платье, оттенявшим ее яркие зеленые глаза и великолепные черные волосы. Билли, как и многие молодые люди — да и пожилые люди, кстати, тоже — безумно влюбился в Кейт Берринджер с первого взгляда. Ей было двадцать лет, возможно, она была слишком вызывающе женственна для своего возраста, находка для неудачника. В том, чтобы считать себя неудачником. Билли не видел ничего предосудительного, но пока что он считал Кейт приятной, но несколько недоступной. Возможно, она была слишком умна, никогда за словом в карман не лезла, и он боялся, что она его срежет, если он будет действовать слишком быстро. Поэтому он действовал почти незаметно. «К концу столетия», — сказал он себе однажды, анализируя способы достижения своей цели, — «я назначу ей свидание».

Начав разбираться со своим ящичком для денег, он заметил, что Кейт направляется к нему. Подойдя к его окошку, она протянула руку и перевернула табличку с его именем, слегка улыбнувшись при этом.

— Доброе утро, Кейт, — сказал Билли. Теперь, когда она была так близко, ои почувствовал ее свежесть, увидел тонкое запястье, волоски на руке.

— Билли, — сказала ежа голосом теплым, но не близким, — ты подпишешь петицию?

— Конечно, — сказал он.

Он потянулся за ручкой.

— Ты разве не хочешь узнать, о чем речь? — спросила она несколько обиженно.

— Вообще-то нет, — ответил ов. — Бели ты считаешь, что это хорошая идея, то я согласен.

Этого не нужно было говорить.

— Я хочу, чтобы ты согласился со мной в том, что это хорошая идея, — сказала она раздраженно, — а ты не можешь этого сделать, если не прочитаешь петицию.

Билли кивнул.

— О чем она?

— Мы пытаемся сделать так, чтобы кабачок Дорри был объявлен городской достопримечательностью.

— Зачем?

— Миссис Дигл пригрозила закрыть его, когда истечет срок аренды в конце этого месяца.

— Она все угрохает закрыть, когда истекает срок аренды, — пробормотал Билли. — Она сказала моему отцу то же самое. Конечно, он иногда забывает платить. А в чем проблема у Дорри?

— Это один из примеров личной мести, — ответила Кейт. — Она говорит, что Дорри содержит притон. Что он мозолит глаза. Плохо влияет на окружающих.

— Но мой отец сделал там предложение моей матери, — простодушно сказал Билли.

— Там все отцы делали предложения будущим матерям. Или наоборот, — сказала Кейт.

Билли улыбнулся, представив себе, как он делает предложение Кейт в том же месте. Это несколько прибавило ему мужества, и он сказал:

— Ты… э… Красивое платье. Ты сегодня прекрасно выглядишь… Ты, правда, хорошо выглядишь всегда…

Кейт улыбнулась, ей это польстило, но ей нужно было, чтобы Билли подписал петицию до того, как Джеральд Хопкинс подойдет к окну и начнет задавать вопросы. Она подставила петицию под ручку Билли и проследила за тем, как он подписался. Через секунду Джеральд Хопкинс стоял рядом.

— Что происходит? — спросил он.

В двадцать три года Хопкинс уже быстро обретал облик человека средних лет. Фактически образ мышления Хопкииса, видимо, уже достиг этой цели, и дело было за телом. Младший вице-президент банка бил высок ростом, строен и красив, во несколько раболепен. Может быть, оттого, что он улыбался слишком быстро, а глаза его бегали из стороны в сторону. Это выдавало его — он безумно стремился стать важной персоной как можно быстрее. Молодые люди — во всяком случае, большинство — не доверяли Джеральду, но это не беспокоило его, поскольку мистер Корбен и другие старшие коллега хвалили его за эффективность, целеустремленность и инициативу. В конце концов, решение принимали они.

Кейт, игнорируя вопрос Джеральда, пошла к окну. Казалось, что он последует за ней, но он резко повернулся к Билли.

— Мы с мистером Корбеном хотим поговорить с Вами.

Билли пожал плечами и медленно побрел вслед за Джеральдом в просторный, но очень официальный кабинет Роланда Корбена. На стенах, отделанных дубовыми панелями, были портреты всех президентов Соединенных Штатов, генералов Джорджа Паттона, Омара Брэдли, Уильяма Текамсеха Шермана, Джона Першинга, а также портрет Юлия Цезаря, который в своей тоге казался голым и несколько смущенным. Под этой панорамой величия стояли книжные шкафы, закрытые на ключ и заставлеияые навевающими дрему книгами по юриспруденции в одинаковых переплетах, за исключением одной нижней полки, где было полное собрание сочинений Хоратио Алджера Младшего. Каждый раз, когда его вызывали в «склеп» мистера Корбена (как его называла Кейт), взгляд Билли останавливался на последнем томе Алджера, озаглавленном «Удача и отвага». Он думал о том, не читал ли его мистер Корбен в детстве. Джеральд Хопкинс, возможно, читал его всего несколько недель назад.

За огромным столом с золотой табличкой, разъяснявшей, кто он такой, сидел Роланд Корбен в прекрасно сшитом костюме-тройке. Ему было немного за пятьдесят, и он олицетворял слово «значительный», его аккуратно подстриженные волосы обрамляли лицо слегка загорелое и лишь немного морщинистое. Если бы он улыбался, его даже можно было бы назвать симпатичным. Но обычно он хмурился, и напряжение сжимало и искажало его черты, как будто кто-то тянул за завязки кожаного мешочка. Привычка складывать пальцы словно для молитвы стала отличительной чертой и его самого, и его протеже Джеральда.

— Семнадцать минут тридцать три секунды, — сказал Корбен голосом проповедника. — На столько Вы опоздали, Уильям.

— Извините, — пробормотал Билли.

— Точность — вежливость королей, — сказал торжественно Корбен. — Вы знаете кто это сказал?

Билли задумался. На какое-то мгновение ему захотелось сказать, что этот скучный афоризм создал Джеральд Хопкинс, но потом он передумал. Не стоит еще ухудшать положение. Вместо этого он покачал головой.

— Бенджамин Франклин, — вмешался Джеральд.

— Людовик Восемнадцатый, — поправил Корбен, остановив Джеральда строгим взглядом. Повернувшись снова к Билли, он добавил: — Если король Людовик Восемнадцатый мог не опаздывать, значит, и Вы можете.

— Да, сэр, — сказал Билли. — Но у короля Людовика не было темпераментного фольксвагена.

Джеральд неодобрительно хмыкнул.

— Мы вызвали Вас не для того, чтобы выслушивать объяснения, Пельтцер, — сказал Джеральд. — Ваша работа предполагает большую ответственность. Одна из Ваших обязанностей — приходить на работу вовремя.

— Хорошо сказано, Джеральд, — кивнул Корбен, на которого дидактический тон молодого Хопкинса произвел приятное впечатление.

— Спасибо, мистер Корбен, — улыбнулся Джеральд.

— Поправьте галстук, — ответил Корбен.

— Да, сэр.

Он поправил галстук. Корбен посмотрел на него, прежде чем снова повернуться к Билли.

— Смотрите, чтобы этого больше не было, — сказал он. — Если у Вас темпераментная машина, купите новую. Или выходите раньше, чтобы быть готовым к Вашим проблемам.

Билли с энтузиазмом кивнул, как если бы мистер Корбен нашел чудесное решение его проблем. Потом, уже когда он повернулся, чтобы уйти, он услышал, как Корбен хмыкнул.

— Да, сэр? — спросил он.

— Ваши ботинки, Уильям, — прорычал мистер Корбен. — Они коричневые.

Билли вглянул вниз и снова кивнул. Без сомнения, у него были коричневые ботинки.

— Коричневые ботинки не носят с синими брюками, — провозгласил Корбен.

— О, спасибо. Я буду знать в следующий раз, — ответил Билли как можно более уважительно. После этого ему позволили удалиться, но его несчастья только начинались. Поскольку двери банка открылись для посетителей, пока его судили и воспитывали, набралось с десяток клиентов, которые производили различные операции, в основном снимали деньги для рождественских подарков. Одной из них была миссис Дигл, которая, пробиваясь к началу очереди, вдруг оказалась рядом с миссис Харрис. Было известно, что для Харрис, приятной женщины средних лет, это был плохой год, поскольку они с мужем оба потеряли работу и у них возникли проблемы со здоровьем. Но она была почти весела сегодня, когда потянула миссис Дигл за рукав.

— Миссис Дигл, — сказала она так громко, что Билли услышал ее. — Мой муж снова нашел работу.

— Да? — резко ответила миссис Дигл. — Ну и что это означает для меня?

— Это означает, что мы сможем рассчитаться с несколькими долгами — сразу после Рождества.

— Какое отношение к этому имеет Рождество?

— Ну, Вы же знаете, надо покупать подарки…

— А я тем временем подожду. Так?

— Нет, не совсем. Я просто подумала, что поскольку у нас дела идут на лад. Вы сможете подождать немножко подольше.

— Миссис Харрис, — сказала старуха. — У меня и у банка одинаковая цель в жизни — делать деньги. Почему мы должны ждать, пока вы решите выплатить то, что должны по закону?

Миссис Харрис нахмурилась.

— Но у нас сейчас нет лишних денег. Сейчас Рождество.

— Значит, вы знаете, о чем попросить Деда Мороза, — ответила миссис Дигл, отмахнувшись от нее.

Она подошла к окошку Билли, и люди расступались перед ней, как Красное море по мановению жезла Моисея. Под мышкой у нее была отбитая голова керамического снеговика, которая вблизи оказалась липкой и уродливой. Пожелтевшая и в пятнах от дождя и снега, с раскрытым скорее как у идиота, нежели в счастливой улыбке, ртом.

— Здравствуйте, миссис Дигл, — Билли запнулся. — Чем могу Вам помочь сегодня?

— Ты хочешь сказать — в дополнение к тому, что ты уже сделал, — величественно заявила она.

— Извините, — сказал Билли. — Я не понимаю.

— Это то, что осталось от моего импортного керамического снеговика, — она почти кричала. — Твоя собака разбила его сегодня утром.

Билли совершенно не помнил этого, но возражать было бы слишком неразумно.

— Да, я действительно виноват, — сказал он. — Скажите, сколько я должен…

К его удивлению она ответила:

— Мне не нужны деньги.

— Вот это новость, — прошептал тихий голос справа от Билли. Это была Кейт, которая смотрела прямо на своего клиента, но была полностью погружена в проблему Билли.

— Я Вас слышала, девушка, — прорычала миссис Дигл, злобно посмотрев на Кейт. — Смотрите, я знаю, что вы плетете интриги у меня за спиной.

Внезапно она начала обвинять всех, кто мог ее слышать.

— Я знаю, что делается, что вы думаете, чего бы вам хотелось. Но не выйдет, я все обдумываю на ход дальше, чем вы.

Кейт, посмотрев в ответ на миссис Дигл, терпеливо дождалась, пока старуха снова не повернулась к Билли.

— Ну вот, — сказала она. — Поскольку ты признал свою вину в том, что разбил это, и при полном банке свидетелей, что ты предполагаешь делать?

— Не знаю, миссис Дигл, — пробормотал Билли. — То есть, если Вам не нужны деньги, что я могу сделать? Вы хотите, чтобы я почистил Вам двор или?..

Она оборвала его сердитым жестом.

— Мне нужна твоя собака, — сказала она.

— Барни?

— Какое дурацкое имя. Да. Противная дворняжка, которая бегает за тобой. Мне она нужна.

— Но зачем? — спросил Билли.

— Он угрожает городу, и я сделаю так, чтобы он был наказан. — На лице миссис Дигл появилась злобная улыбка, открывшая удивительно отталкивающие зубы. Слишком жирная помада прилипла к ее зубам, и у нее был такой вид, как будто она только что закончила кровавую трапезу.

— Да, я хочу наказать ее, — сказала она. — Ты знаешь, что в старину злых животных судили и наказывали? Однажды слона повесили за шею, и он висел, пока не умер.

— Догадайся, кто был главным свидетелем обвинения, — прошептала Кейт, на этот раз сильно понизив голос, так чтобы ее услышал только Билли.

Подавив смешок, он прямо посмотрел на миссис Дигл.

— Удивительно, что Вам кажется, будто он представляет угрозу, — сказал он. — Не понимаю, как Вы можете такое говорить.

— Он хотел укусить сына Хейгенов. И моего племянника Дугласа.

— Они хотели поджечь ему хвост пропановой горелкой, — сказал Билли, и это вызвало взрыв хохота у клиентов, которые стояли рядом с полем боя.

Миссис Дигл отмахнулась от объяснений Билли.

— Он всегда лает и рычит на моих кошек и пугает их до смерти.

— Ну, кошки и собаки просто не… ладят, — ответил Билли. — Вы видели рисунки…

— Я ненавижу рисунки, — прорычала миссис Дигл.

Билли повернулся, внезапно осознав, что теперь он был перед лицом двойной опасности. Услышав свое имя, Барни проснулся и теперь пытался прыгнуть Билли на колени. Поводок, который был не очень прочно обвязан вокруг его шеи, постепенно растягивался. От резкого звука его когтей по натертому деревянному полу Билли прошиб холодный пот. Почему старуха не может оставить его в покое? Почему послушный обычно пес выбрал именно это время для игры? Попытка потихоньку оттолкнуть Барни не только ничего не дала, но из-за этого миссис Дигл подумала, будто он занят чем-то у себя на коленях, и это вызвало у нее новый взрыв гнева.

— Слушай, — закричала она. — Я тебе говорю, мне нужна эта собака. Я отведу ее в питомник, и ее там усыпят. Это будет быстро и безболезненн о… по сравнению с тем, что мне хотелось бы сделать.

Скорее для того, чтобы отвлечь ее от продолжавшейся возни Барни у него под стулом, чем из интереса. Билли спросил:

— Ну… а что бы Вы хотели сделать, миссис Дигл?

Она ответила немедленно.

— Я хотела бы сказать: «Ну, Барни… — начала она. — Иди сюда, милый Барни, и я задушу тебя собственными голыми руками…»

Все было кончено в долю секунды. Освободив шею из ошейника, Барни, услышав свое имя, вскочил на край стула Билли. Задержавшись лишь на мгновение на краю прилавка, он прыгнул дальше и встал пушистыми и еще немного мокрыми передними лапами на плечи миссис Дигл. Оказавшись лицом к лицу с врагом, миссис Дигл взвизгнула и уронила керамическую голову, которая тут же разлетелась на тысячу осколков. Барни воспользовался случаем полизать ее в лицо; начав с подбородка, он двигался дальше, пока его язык не запутался в гуще ее рыжего парика. Тогда он стал давиться, и его содрогания сбросили обоих на пол, где перепутались руки, ноги и лапы.

— Помогите! Помогите! — кричала миссис Дигл.

Тут же появились одинаковые фигуры Джеральда Хопкинса и мистера Корбена, которые натолкнулись друг на друга в стремлении помочь встать самому крупному вкладчику их банка.

— Уильям! — закричал гневно мистер Корбен. — Что здесь делает эта собака?

— Он пришел за мной, мистер Корбен, — слабо ответил Билли. — Я ничего не мог поделать, и уже не было времени отводить его домой, потому что я и так опаздывал…

— Пельтцер, это банк, а не зоомагазин, — высказался Джеральд.

Мистер Корбен кивнул в знак согласия, потом обернулся к растрепаной миссис Дигл, которая пыталась сохранить достойный вид, приводя в порядок парик.

— Дорогая мадам, — проговорил он заботливо, — с Вами все в порядке?

Ухватившись за это, миссис Дигл положила дрожащую руку на грудь.

— Сердце, — простонала она. — Я не выдержу такого потрясения… Мне нельзя волноваться…

Билли посмотрел на Кейт. На лице у нее было явно написано: «Ну если тебе нельзя волноваться, зачем ходить мутить воду?»

— Барни бы Вас не поранил, миссис Дигл, — начал он.

— Ложь и отговорки, — ответила она. — Ты — совсем как твой отец. Я слушаю его отговорки месяцами. Как он «забыл заплатить». Он неудачник, ненормальный и неудачник — слышишь?

Билли покачал головой и попытался возразить, но вмешался мистер Корбен.

— Пожалуйста, миссис Дигл, — успокаивал он ее. — Вк сами сказали, что Вам нельзя волноваться.

— Я могу сказать, что я думаю о его никчемном отце и никчемной собаке, — прокричала она. — Это не волнение. Это общественный долг!

Джеральд одобрительно засмеялся.

— Я доберусь до мерзкого животного, — продолжила миссис Дигл и на фоне белизны ее запудренной шеи резко выступили синие вены. — Когда-нибудь, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, я расквитаюсь.

Барни, совершенно не понимая угрозы, в ответ помахал хвостом.

Бросив последний, полный ненависти взгляд на всех вокруг, миссис Дигл удалилась из банка.

— Если я еще раз увижу эту собаку в банке, Вы будете уволены, — сказал мистер Корбен, повернулся и пошел к себе в кабинет.

— Да, сэр, — кивнул Билли.

Джеральд Хопкинс пожал плечами и укоризненно улыбнулся.

— Надеюсь, он будет слушаться, — сказал он. — Иначе все может произойти скорее, чем Вы думаете.

Повернувшись опять к своему окошку. Билли стал мрачно размышлять о сегодняшних происшествиях. Если кривая будет ползти вниз и дальше с той же скоростью, к вечеру ему придется пережить такие неприятности, которые выпадали на долю немногих смертных.