Крессида долго смотрела ему вслед, получая от этого огромное удовольствие, затем поспешила в другую сторону, дрожа от возбуждения. Такое безрассудство пускаться в это новое приключение, после него вся ее жизнь будет представляться еще более скучной, но она не могла от этого отказаться.
На самом деле, подумала она, повернув на Отли-стрит, в глубине души она была грешницей. Если бы не ответственность за родителей, если бы она была одна в этом мире, она могла бы открыто стать любовницей Сент-Рейвена, и к черту разум и благопристойность!
Но как объяснить все матери? Ложь была ей противна. Нужно подумать.
А сейчас самое главное – забрать статуэтку! Трису нужно научиться открывать ее, и у них может быть возможность подменить одну статуэтку другой. Крессида зашла в кабинет отца, чтобы забрать хранившуюся там фигурку, и в этот момент туда вошла мать.
– О, дорогая, я думала, что ты еще не пришла. Я хочу почитать отцу что-нибудь. Какая книга будет интересна для него, как ты думаешь?
– Хорошая мысль, мама. – Крессида сняла с полки книгу об Аравии; ей казалось, что чувство вины написано у нее на лице. – Попробуй эту.
Мать взяла книгу и вздохнула:
– Даже если он выздоровеет, его сломит груз несчастий.
Крессида облизнула губы.
– Кстати, мама… Может быть, есть выход…
– Что?
– Есть другая статуэтка, очень похожая на эту, мама, и в ней спрятаны драгоценности.
Мать смотрела, недоумевая.
– Но… все остальные вещи в Стокли! Как жаль, что и это достанется Крофтону!
– Я узнала, что драгоценностей у него нет. – Крессида поняла, что обращается с матерью, как с ребенком. – Лорд Крофтон отдал статуэтку с драгоценностями другому человеку, а у того ее украл разбойник Ле Корбо. Один мой знакомый готов взять меня с собой, чтобы попытаться вернуть ее. Я должна сделать это, мама.
Мать уставилась на нее.
– Откуда ты все это знаешь?
Крессида почувствовала, как ее лицо вспыхнуло.
– Я не могу тебе сказать.
– Ты была у Сесилии эти несколько дней? Крессида вздохнула:
– Нет.
– Крессида!
– Мама, пожалуйста, не думай обо мне плохо. Я пыталась вернуть наши драгоценности. Мы должны вернуть их, если хотим жить нормальной жизнью. Только так мы сможем уехать в Мэтлок…
Она почувствовала, что будущее всей ее семьи зависит сейчас от нее.
– Боже мой! А я и не знала обо всем этом. И ты думаешь, что сможешь найти эти драгоценности?
Крессида заставила свой голос звучать уверенно.
– Да.
– Кто он, этот твой друг? Это… мужчина?
Девушка хотела солгать, но совесть воспротивилась этому.
– Да, но между нами не будет ничего недостойного.
Говоря об этом в будущем времени, она могла сказать правду, хотя вряд ли было пристойно обниматься с мужчиной на людной улице или целовать его.
– Молодой мужчина?
– Да, мама.
– Дорогая, ты уверена, что можешь доверять ему? Мужчины так легко забывают о хороших манерах, если леди не ведет себя безупречно.
Крессида почувствовала, что сейчас задохнется от смеха.
– Я буду благоразумной за нас обоих, мама. Пожалуйста! Ты доверишь мне это?
Мать закусила губу, затем подошла к Крессиде и взяла ее за руки.
– Ты так похожа на отца, милая. Признайся, ведь ты хочешь быть с ним рядом, да?
– Да.
– Но когда все будет кончено, ты вернешься в Мэтлок?
Крессида вздохнула, глядя на ряды книг на полках.
– Сомневаюсь, что у меня будут другие варианты.
Мать коснулась ее щеки.
– Я обычная женщина, но ты – нет, я подозревала это. Я отпустила твоего отца на волю. Он мог вернуться с нами в Англию, однако я знала, что эта страна не для него. Он любил меня, но приключения он любил больше. Поэтому я отпустила его. Отправляйся на поиски приключений, Крессида, и знай, что у тебя есть дом, куда ты можешь вернуться, – завтра или через двадцать лет.
Крессида смотрела на мать сквозь слезы, понимая многое и не понимая ничего. Теперь ей хотелось рассказать матери больше.
– Мама, это герцог Сент-Рейвен. Мой друг. Мы познакомились… случайно. Для него это забава. Приключение…
– Ты влюбилась в него? Неудивительно. – Мать вздохнула. – Бедная Кресси! Кажется, ты унаследовала самые опасные черты своих родителей. Мое доброе сердце и отважный дух твоего отца. А герцог очень красив.
– Я люблю его не за это.
– Нет, конечно. Если он попросит, ты станешь его любовницей?
Прямой вопрос заставил Крессиду задуматься.
– Нет. Это будет неправильно, и раны останутся на всю жизнь. И кроме того, он должен жениться. – Она глубоко вздохнула. – Если я еду, то сейчас. Спасибо!
– Помни, я всегда буду здесь, буду ждать, когда вернется путешественница. Думаю, что смогу вылечить твои раны. Немного масла базилика, немного горячего молока…
Крессида крепко обняла мать, а затем побежала наверх, чтобы взять смену белья и туалетные принадлежности. Как нести их? Будет странно, если она пойдет по улице с саквояжем. Девушка вытащила коробку из-под высокой шляпы и положила вещи и статуэтку в нее.
Она надела шляпку, которую носила в Мэтлоке. Узнают ли ее в ней? Если кто-нибудь увидит, что она едет из города с герцогом Сент-Рейвеном, слухи полетят быстрее ветра.
Может быть, ей не следует ехать?
Но она не может упустить такую возможность! Трис ждет ее!
Крессида взглянула на часы, затем схватила тонкий синий шелк, который служил ей чадрой на маскараде, обвязала его вокруг шляпки и опустила на лицо. Иногда леди надевают вуаль, когда должны ехать в открытом экипаже.
Все окрасилось в синий цвет, и ей было плохо видно, словно ей опять завязали глаза, как при похищении. Она подняла вуаль, затем схватила свои очки. Крессида никогда не носила их на людях, значит, они еще больше изменят ее облик.
В последний раз обежав взглядом комнату, девушка взяла коробку, бросилась вниз по лестнице и вышла из дома. Она знала, что ее жизнь никогда уже не будет прежней.
Крессида заставила себя не спеша идти к месту встречи, молясь о том, чтобы не встретить знакомых.
Она повернула на Хейз-стрит и увидела Триса. Вернее, увидела его спину и великолепный экипаж. Девушка заколебалась на мгновение, но затем поспешила к нему.
Ее мягкие подошвы не издали ни звука, и он вздрогнул, когда она сказала:
– Я здесь.
Наверное, он тронул поводья, так как лошади дернулись, и ему пришлось успокаивать их. Затем он протянул девушке руку в перчатке и втащил ее на сиденье.
Она не могла понять, удивился он, обрадовался или заволновался.
– Шляпная коробка? – спросил он.
– Я подумала, что должна взять с собой немного вещей. В том числе статуэтку. Может, нам удастся подменить ее.
– А! Это хорошая мысль. Готова?
«Я не знаю!» Крессида опустила на лицо вуаль, радуясь, что может скрыть выражение лица.
– Готова, – сказала она.
Трис хлестнул лошадей длинным кнутом, и они отправились в путь.
Вскоре они догнали телегу, груженную огромными тюками. Телега ехала медленно и занимала почти всю дорогу. Экипажи, ехавшие навстречу, мешали обогнать телегу, и Крессида была в отчаянии. Эта задержка была для нее невыносима.
Вдруг Трис сказал:
– Держись.
Крессида слишком поздно поняла, что он имел в виду, и попыталась схватиться за поручень, в то время как экипаж рванулся вперед и пронесся мимо телеги, использовав небольшой зазор между каретами. Вскоре дорога перед ними была свободной, и они с ужасающей скоростью понеслись мимо людей и домов.
– Все в порядке?
Крессида оторвала взгляд от зданий, мелькавших за окнами кареты.
– Мы можем ехать помедленнее? – Ее голос звучал испуганно.
Они только что объехали яму на дороге с пугающей беспечностью.
– Разве это моя бесстрашная Рокселана?
– Нет, это твоя напуганная мисс Мэндевилл из Мэтлока, которая не хочет умереть!
– Ты не умрешь. Поверь мне!
«Поверь. Поверь». Она с трудом оторвала пальцы от поручня.
Затем он добавил:
– Я не переворачивался на дороге по меньшей мере шесть лет.
– Ты раньше переворачивался? – пискнула она, снова хватаясь за поручень.
– Когда я был молод, глуп и катался наперегонки с Аффемом.
– Аффемом? – Разговор отвлекал ее. Она молила о том, чтобы беседа не отвлекала его.
– Наследник герцога Аррана. Он мой молочный брат.
– Ах да! – Она вспомнила, что среди невест светского общества суматоха по поводу Аффема была почти такой же, как и по поводу Сент-Рейвена. – Ты знаешь кого-нибудь, кто не принадлежит к герцогскому роду?
– Не будь смешной. Тебе лучше?
Крессида поняла, что ей немного лучше, но по-прежнему держалась за поручень.
– Это безрассудный способ путешествовать.
– Это лучший способ, пока стоит хорошая погода. Это и самый быстрый способ.
– Я говорю именно об этом.
– Нам нужна скорость. Мы хотим опередить Миранду. Ну а почему ты закутана, как плакальщица?
– Для того чтобы меня не узнали. Не увидели меня с тобой.
– Ты уже можешь поднять вуаль. Мы проезжаем через сады, и поблизости не видно ни одного экипажа. Я не думаю, чтобы здесь гулял хоть кто-нибудь из светского общества.
Крессида одной рукой подняла вуаль. Вторую она не была готова снять с поручня. Нормальный обзор дороги успокоил ее, а уверенность Триса успокоила ее еще больше.
Крессида заставила себя отпустить поручень и сразу стала слегка раскачиваться вместе с экипажем. Дорога была довольно гладкой – за счет дорожных сборов ее поддерживали в хорошем состоянии. Хотя они и проносились стремительно мимо пешеходов и людей, едущих верхом на ослах и коренастых лошадках, ее все-таки не подбрасывало в воздух в этом легком экипаже. Вдруг Трис сказал:
– Впереди карета. Почтовая или пассажирская, едет навстречу.
Крессида опустила вуаль, и через несколько секунд карета проехала и в вихре пыли покатила дальше в Лондон.
– Лучше ехать так, чем снаружи кареты, – сказал он.
– Не сомневаюсь.
Она всегда думала, что путешествовать снаружи должно быть неудобно и опасно. Мисс Мэндевилл из Мэтлока никогда не должна была задумываться об этом, ей не пристало ездить снаружи. Однако если она не добудет драгоценности, ей, возможно, придется возвращаться таким образом.
Ей хотелось закричать от ужаса и отчаяния. Но она считала, что лучше действовать. Они добудут драгоценности, и это решит большую часть ее проблем. Ее родители смогут жить достойной жизнью.
Вероятно, ей не придется путешествовать больше с Трисом Трегеллоусом – но это уже старая рана.
– Какой у нас план? Куда мы едем?
– В Хэтфилд, где жил некий Жан-Мари Бурро, прежде чем он был арестован как Ле Корбо.
– Но неужели он все еще будет там?
– Раз его невиновность была доказана, то, я надеюсь, он останется там. Там у него жилье, и он много работает.
– Работает?
– Он пишет портреты пастелью, и неплохо.
Это показалось Крессиде необычным.
– Художник? Ты уверен, что он и есть Ле Корбо?
– Мастерство художника еще не гарантия добродетели.
Впереди дорогу преградила застава, и Трис притормозил, чтобы бросить монету сборщику подати. Вскоре им уже открывали широкие ворота. Через пару секунд скорость снова прижала Крессиду к спинке сиденья, а все внимание Триса было обращено на дорогу.
– Значит, он в Хэтфилде. – Она решила думать об этом, а не о скорости. – И статуэтка у него. Ты ведь говорил, что там у него жилье?
– Но теперь он знает, что его убежище обнаружено. Я приказал проверить это место еще до того, как мы уехали из «Ночной охоты». Он забрал все ценные вещи.
– Если статуэтка все еще у него, то, возможно, она с ним в Хэтфилде.
– Надеюсь. Если у него появился новый тайник, то я заставлю его открыть, где он.
– А как ты собираешься сделать это? Он ведь может заподозрить, что это для тебя важно?
Он быстро взглянул на нее.
– Я найду способ. Неужели ты думаешь, что я забуду об осторожности?
– Нет, конечно, нет! У тебя холодная голова. Я просто беспокоюсь.
– Поверь мне, Крессида. Это последний акт пьесы. Скоро мы добудем твои драгоценности.
Последний акт. Она не могла сказать, что он приукрашивает истину, это точно.
– Как мы сможем забрать у него статуэтку, чтобы он не узнал о ее истинной ценности? – Через секунду она ответила сама: – Возможно, этим должна заняться я. Не думаю, что он захочет угодить тебе.
– Я готов выбить из него эту вещицу, но чем меньше шума, тем лучше.
Они притормозили, проезжая через местечко под названием Финчли. Губы Триса дрогнули.
– У тебя, как я помню, есть более мирный план? – Он вспомнил о ее намерении выкрасть статуэтку. – Меня все еще привлекает грабеж.
– Если только нас не поймают.
– Я – герцог.
– Это не защитит тебя от ответственности за уголовное дело.
– Но мой титул уменьшает вероятность ареста. Несправедливо, я знаю, но должны же быть хоть какие-то преимущества. Кстати, Ле Корбо живет в гостинице «Раковина моллюска». Мы можем снять там комнаты и заняться делом.
Она отметила одно слово – «комнаты».
– Комнаты?
– Комнаты. – Он притормозил лошадей и посмотрел на нее. – Мы не можем сделать вид, что женаты, Крессида, даже если скроем имена. Слишком большой риск, что мы встретим кого-то, кто знает меня. В любом случае твой костюм и шляпка свидетельствуют о небольшом достатке. Хороший же я муж, если сам одет в дорогую одежду и имею такой экипаж, а моя жена носит одежду служанки.
– Я думала, что эта одежда зато не вызовет подозрений, – проворчала Крессида и не сказала ему, что это ее повседневная одежда. Она могла даже возразить, что эти вещи сделаны из прочной ткани, они практичны и хорошо сшиты, но какой смысл в этом разговоре?
– О чем думаешь?
Крессида вернулась к реальности.
– Я все время думаю об одном, что вылечу из этого нелепого экипажа.
– Я замедлил ход.
– Мы все еще едем слишком быстро.
– Будь смелой. Ты беспокоишься о сегодняшней ночи? Ты можешь довериться мне.
– Возможно, – сказала она. – Но нам нужно прибыть на место поодиночке.
– Почему?
– Потому что так никто не заподозрит связи между нами, и это даст нам свободу действий. – Пока он не успел возразить, она добавила: – На следующей станции я могу сесть в карету, которая направляется в Хэтфилд. Кажется, они ходят довольно часто.
– Это невозможно! Тебе, может быть, придется ехать снаружи.
– Если я не добьюсь успеха в этом деле, то мне придется ездить снаружи всю оставшуюся жизнь!
Он остановил лошадей и посмотрел на нее.
– Мы добьемся успеха.
– Даже ты не можешь изменить судьбу по своему желанию.
– По крайней мере я могу справиться с этим. Мы имеем дело с мелким преступником-иностранцем, который не знает, чем он завладел. Тебе незачем подвергать себя риску.
– Однако пока что нам не очень везло, не так ли? – Когда он все-таки не выразил согласия, она добавила: – Ты не можешь диктовать мне. Мой план наиболее разумен.
– В самом деле? Тогда в чем он заключается, кроме того, что тебе придется терпеть неудобства?
– Ты считаешь эту тряску более удобной?
Его челюсти сжались еще крепче, но он только коротко потребовал:
– План, Крессида. Как ты предлагаешь действовать?
– Ты приедешь и устроишь встречу с Бурро. Я доберусь самостоятельно и обыщу его комнату, пока он будет занят с тобой.
– Об этом не может быть и речи. Как только ты войдешь в его комнату, ты станешь преступницей.
– Но, милорд, вы, конечно, сможете вызволить меня из тюрьмы, даже если такое случится.
– Я могу оставить тебя там, если ты еще раз назовешь меня милордом.
От отчаяния в его словах у Крессиды перехватило дыхание. Она подняла вуаль, чтобы лучше видеть его.
– Прошу прощения, но не дави так на меня. Я не была воспитана в покорности мужчине. Твое слово – не закон для меня.
– Такое искушение – жениться на тебе, чтобы услышать под венцом обещание повиноваться мне.
– Отличный аргумент против вступления в брак для женщины!
– Ты лучше постарайся отвлечь Бурро, – сказал он, – а я обыщу комнаты.
– И как я, одетая служанкой, должна буду сделать это? Между прочим, это моя повседневная одежда, сэр, и она мне нравится!
– Не обижайся на мои слова… – сказал он, смягчаясь. – Ты всегда для меня привлекательна.
– Я… Ужасный человек, не сбивай меня с толку! Я не могу поручиться, что мне удастся надолго задержать Бурро. А ты можешь. Я обыщу комнаты. Я придумала, кем себя представить.
– Что?
Она услышала недоверчивый вздох.
– Я – обманутая любовница, пришла умолять его вернуться ко мне. Это отличный повод пробраться в его комнаты, и из-за этого я вряд ли окажусь в тюрьме.
– Только если тебя не поймают на месте преступления.
– Как это может случиться? У меня в картонке похожая статуэтка. Мне нужна только минута, чтобы поменять безделушки, или немногим больше, чтобы забрать драгоценности из его статуэтки.
– Черт побери, Крессида, мне это не нравится!
Крессида дотронулась до его руки.
– Трис, это не такой уж опасный план – проехать несколько миль в пассажирской карете, а затем забраться в комнату этого человека. По крайней мере не такой безумный для нас, простых смертных, милорд.
Трис взял ее за руку.
– Крессида, я должен позаботиться о твоей безопасности.
– На самом деле риск не так уж велик, а успех обеспечен. Подумай! Мы не будем зависеть друг от друга. Даже если мы встретим кого-то, кто знает тебя или меня, не будет никакого скандала.
– В твоем плане есть здравое зерно. Но Бурро мог спрятать статуэтку вместе с остальной добычей.
– Тогда ты должен дать мне время для обыска комнат. У него есть слуги?
– Сомневаюсь, но у него есть сообщники. Это слишком опасно…
– Если они меня застанут, я им расскажу свою грустную историю.
– А что, если он скажет, что никогда не видел тебя?
Она подняла брови:
– Ну, он ведь так и скажет, а как иначе?
– Крессида…
– Трис, ты не можешь мне запретить. Это единственный разумный план. Ради Бога, я была готова продаться Крофтону, чтобы добыть эти драгоценности. Попасть в тюрьму – для меня меньшее зло.
Он нахмурился.
– Мы остановимся в Барнете и посмотрим, когда нужный экипаж отправляется на север. Мы не можем ждать слишком долго, нельзя допустить, чтобы нас обогнала Миранда.
– Ты можешь отправиться вперед и проследить за этим.
– И оставить тебя одну?
У нее вырвался смешок.
– Ты собираешься ехать на своем экипаже бок о бок с каретой, чтобы я была в безопасности?
– Крессида Мэндевилл, я отвечаю за твою безопасность. Как я могу посадить тебя в обычную почтовую карету и оставить без защиты?
Она взяла его за руку.
– Ты когда-нибудь путешествовал в почтовой карете, Трис? Думаю, нет, а я путешествовала в карете с моей матерью. Это не представляет большой опасности, в конце концов, нужно проехать всего несколько миль. Это разумный план, Трис, соглашайся!
– Разумный! О, во что бы то ни стало будем разумными.
Он наклонился и прижался губами к ее губам. Поля их шляп столкнулись, и они отстранились, смеясь. Нежные, страстные желания нахлынули на Крессиду, так что она не могла говорить и с трудом сдерживала слезы.
Трис достал из-под сиденья длинный плоский металлический предмет.
– Возможно, тебе придется открывать запертые ящики. Это поможет. Используй как рычаг. Вот так!
Трис ожидал, что Крессида отступит. Но она открыла свою коробку и засунула туда отмычку.
– Хорошо, будь по-твоему, – уступил Трис. Он щелкнул кнутом над головами лошадей. Они понеслись, подняв облако пыли.
Крессида снова схватилась за поручень – она ни за что не отступит и не струсит.