Грета и потерянная армия

— Ты искренне думаешь, что если мы будем бродить вокруг, то случайно обнаружим портал на Милену? Этого не случится. В этом мире нет магии, — напомнила она, — и, к сожалению, это означает, что вариантов нет. Ничто с этой стороны не откроет дверь, пока не придёт время. Мы вынуждены подождать.

Его глаза все ещё горели от недовольного нетерпения. Она прикоснулась к его руке.

— Мы делаем все, что можем. И даже, если ты проведёшь следующие несколько недель, ворча, как ребёнок, это ничего не изменит. Так почему бы нам не использовать шанс, чтобы приготовиться, посмотреть есть ли у нас хотя бы возможность победить Аграмона, когда придёт время.

Его челюсти напряглись, но он сдержанно кивнул.

И, возможно, им не нужно будет ждать целых четыре недели. Когда Аграмона был внутри неё, что-то произошло. Что-то большее, чем просто магия, и она только сейчас начала осознавать глубину связи между ними, но это ощущалось, как если бы он… нуждался в ней. Ей внезапно пришло в голову, что внезапный побег от Аграмона — королевы Минетты через портал было чем-то, что демон спланировал все это время. Когда он осознал, что не может поглотить ее душу и тело, то сделал следующий лучшую вещь: он отправил ее в мир людей, где от неё не будет проблем, но он обязательно найдёт ее, когда закончит с Миленой.

— Если мы лишь приблизительно знаем, когда откроется портал, то как мы определим, где именно он откроется? — спросила Сиона.

— Я не думаю, что нам нужно искать проход. Мы только должны найти место, которое даст нам преимущество и отдаленное от невинных очевидцев, так чтобы никто больше не пострадал, — сказала Грета, проглотив обиду, которая осталась. — Потому что, я думаю, портал найдёт нас, когда придёт время.

— Как ты можешь быть в этом уверена? — спросил Рэй, повысив голос.

Качели легко покачивались на ветру, цепи звенели и скрипели.

— Я не знаю точно; я просто знаю, — ответила она, пожимая плечами, хотя это было не совсем так. Она прекрасно понимала, откуда взялась эта уверенность. Это пришло с тех пор, как Аграмон был внутри нее, разделяя свои темные потребности и желания, заставляя ее принять их за свои собственные. — Когда произойдут небесные явления, я думаю, где бы мы ни были, портал тоже будет там… с Аграмоном, нетерпеливо ждущим нас.

И как мы собираемся остановить его, когда это произойдёт? Хватит ли им времени и магии, чтобы противостоять ему и собрать армию?

Грета также знала другие вещи о демоне, которые она никому не рассказывала. Ужасные вещи, которые не хотела знать, но никак не могла выкинуть из своей головы. Например, как это ощущается носить кожу королевы фейри, как дешевый костюм для Хэллоуина, и то сексуальное удовольствие, которое он испытывал, используя магию Минетты, чтобы сжечь Милену. Ее затошнило, стоило только подумать об этом.

— Разве этот парень не будет слишком занят уничтожением Милены, чтобы беспокоиться о портале на Землю?

— Такого рода события не случаются каждый день, иначе Аграмон не провел бы века взаперти в том замке до тех пор, пока у него не будет достаточно детей, чтобы разжечь его заклинание. Он не упустит ни одной возможности, чтобы попасть в этот мир, — уверенно ответила Грета.

— Кто сказал, что ему не наплевать на этот мир? Теперь, когда он получил свободный контроль на Милене и силу королевы фэйри, ты не думаешь, что он будет наслаждаться своим уничтожением, по крайней мере, одно затмение или два, прежде чем пытаться идти дальше?

Айзек зарычал в ответ на слова Рэя. Черт возьми, все сегодня вечером были на грани.

Она не знала, в чем проблема Рэя, но не думала, что дело в самом Аграмоне. Грета сделала мысленную пометку поговорить с ним позже, когда Айзека не будет рядом, чтобы не разжигать огонь.

— Поверь мне, — сказала она. — Я абсолютно не сомневаюсь, что на Милене ему ничего не будет достаточно. Недостаточно разрушений, недостаточно мощи, недостаточно… ничего, чтобы удержать этого демона под контролем.

— Как ты вообще можешь знать что-то подобное?

Внезапно, это чёрное маслянистое облако оказалось внутри неё, наполняя уверенностью и жадностью, и голодом. Поглощая ее душу, до тех пор она не смогла дышать из-за густого дыма, не могла увидеть ничего, кроме огня или чувствовать что-либо кроме обжигающего жара.

Грета ахнула, когда ладонь Айзека накрыла ее, и поняла, что ее ногти впились в его кожу. Образы исчезли, но запах горелой плоти, дыма и крови обжег ее ноздри.

Вайат ударил Рэя по затылку.

— Ты идиот, — прошипел он. — Она знает, потому что застревала с его больным, безумным умом внутри, пытающимся взять вверх над ее телом.

Грета вздрогнула и отступила назад от группы, прислонившись к перилам, которые окружали заднюю террасу ее родителей. Она обхватила себя руками и глубоко вздохнула. Чаще всего у неё получалось подавить эти чувства и воспоминания в последние несколько дней, по крайней мере, пока она бодрствовала. Девушка хотела верить, что то, что она только что видела, было только воспоминанием о пожарах, которые она устроила в лесу, пытаясь убежать от кровавых призраков, но это не то, что она чувствовала. Эти огни казались больше, горячее. Бесконечные. Уничтожающие мир.

Было ли это видение того, что сейчас происходит во всей Милене? Она не хотела признавать этого, но все ужасные вещи, которые она знала об Аграмоне, должны были прийти откуда-то. Часть ее задавилась вопросом, что если демон был все ещё внутри неё, показывая ей, что она уже опоздала.

Айзек наклонился к Рэю с выражением, которое было пугающим для короля гоблинов, и сказал:

— Радуйся, что завтра на рассвете ты возвращаешься в свою человеческую семью.

Рэй не отступил. Во всяком случае, он ощетинился и начал подниматься, как если бы жаждал борьбы.

— Слушайте, все вы, — прервала она, качая головой. Ее голос звучал тоньше. Она откашлялась и вернула в него немного силы. — Это не важно, что планирует Аграмон. Мы знаем, что от этого никому не будет ничего хорошего. — Она перевела взгляд с Рэя на Вайата. — Но вы, ребята, не должны больше беспокоиться об этом. С завтрашнего дня вы можете вернуться в свои семьи и начать новую жизнь. Вы заслуживаете новой жизни. Айзек, Сиона и я составим план, чтобы остановить демона. Я обещаю, что мы не позволим ему уничтожить Милену или этот мир.

Это было достаточно убедительно. Жаль, что никто из них не поверил.

Той ночью было ещё труднее оставить Айзека в подвале и подниматься по лестнице с Сионой, чтобы уснуть в одиночестве. Она чувствовала, как будто каждая минута, которую они проводили здесь, уже закладывала камни в стену между ними.

Четыре недели может быть большее, что их отношения смогут выдержать.

Она бы отдала все, чтобы он был в ее снах вновь. Может быть, тогда они могли бы поговорить наедине… и она могла бы отдохнуть от ночных кошмаров.

Как только свет погас, и в доме стало тихо, она выскользнула из кровати и натянула одежду.

— Что ты задумала, данем? — прошептала Сиона с противоположной стороны кровати.

— Тебе лучше перестать называть меня так, — мягко напомнила ей Грета, наклоняясь, чтобы поднять белые кеды, которые дала мама. Это было странно обнаружить, что они носили одинаковый размер, хотя, может быть, больше для неё, чем для Греты, которая постепенно догнала в росте мать за последние четыре года, вместо того, чтобы столкнуться со всем этим сразу.

— Я буду звать тебя Грета, если ты скажешь мне, что не собираешься улизнуть, чтобы быть с королем гоблинов.

— Хорошо, тогда, я полагаю, тебе придётся называть меня данем, — она скорчила гримасу, которую ни один человек не увидел бы в темноте, кроме Сионы.

— Думаешь, это правильно? Твои мать и отец наверняка не…

— Мои мама и папа уже спят, — храбро прервала она, — кроме того, уверена, они уже поняли, что я могу позаботиться о себе сама, и если бы я собиралась делать что-то с Айзеком, что они не одобрят… это было бы сделано сейчас.

Сиона села на кровать и подтянула свои колени к груди.

— Ты говоришь, что это ещё не сделано? — спросила она с любопытством.

— О, итак это время для девчачьих разговоров, не так ли? — возразила Грета, присаживаясь на край кровати и хлопая руками. — Хорошо, тогда почему бы нам не начать с того, что происходит между тобой и Вайатом, а?

Сиона ахнула.

— Я думаю, что это означает, что ты еще не готова к этой конкурентной дискуссии?

Не было ответа долгое время.

— Думаю так, — пробормотала она.

Но когда Грета хотела встать с кровати, Сиона схватила ее за руку.

— Как можно выключить это чувство? — прошептала гоблинша так тихо, что Грета едва услышала. Это было почти то же самое, что Вайат спросил ее ранее. — Он уезжает завтра ради жизни, частью которой я никогда не буду. Я, вероятно, его больше не увижу, и я не хотела бы вступать в бой за моего короля, с этой болью в моей груди, которая тянет меня вниз.

Грета откинулась назад и покачала головой.

— Я не знаю. Если бы знала, ты не думаешь, что я бы сама не сделала это, когда поняла к кому начала испытывать чувства?

— Но твои чувства, по крайней мере, взаимны.

Грета нахмурилась.

— Почему ты думаешь, что Вайат не думает о тебе?

Опять нет ответа. Что означало, что Сиона, должно быть, думала, а когда это осенило ее, щеки снова залило жаром.

— Ты думаешь, что он что-то чувствует ко мне?

— Я не слепая и не глухая, — ответила Сиона. — Я вижу, как он смотрит на тебя.

— Это не так. Ты заблуждаешься, — уверенно настаивала Грета. — Вайат и я друзья. И конечно он мог бы подумать об этом раз или два, потому что мы оба люди, и оба застряли на Милене. Но я не сомневаюсь, что этот момент прошёл. Кроме того, он знает — каждый знает — что я… что я уже…

Ладонь Сионы упала ей на руки.

— Потому что ты принадлежишь королю гоблинов.

Всего несколько недель назад она задрала бы свой нос при этом. Грета, охотница за головами, никому не принадлежит. Она была сильной и независимой сама по себе. Но правда в том, что она хотела принадлежать каким-то образом, где-то, кому-то. Не такой, какой вызывает жуткий страх, а принадлежность как олицетворение признания, которое она искала все это время. И с Айзеком это, наконец, чувствовалось возможным.

— Давай просто скажем, что я до сих пор не задерживаю мое дыхание для «долго и счастливо». Многое должно решиться нужным образом для того, чтобы у нас с Айзеком было будущее, и, учитывая обстоятельства шансы, не в нашу пользу.

— Если бы все было легко, мы бы никогда не знали, когда мы добьёмся величия.

Грета фыркнула и встала с кровати.

— Было время, когда дожить до следующего дня было достаточно трудно, не говоря уже о достижении чего-либо напоминающего величие.

— И все же, ты здесь, совершила невозможное.

Удивленная, она остановилась, обуваясь.

— И что это такое?

— Ты действительно не знаешь? — Сиона удивилась невежеством Греты. — Ты думаешь, что кто-нибудь из этих детей, которые ушли сегодня днём домой со своими любимыми, сделали бы это без тебя? Ты сделала это для них.

Грета покачала головой.

— Это была даже не я. Я не смогла бы открыть портал, если бы от этого зависела моя жизнь. Это был отчасти Аграмон, частично твоя мать и частично ты, закрутившая их магию в нечто, что не смогло убить нас, — напомнила она Сионе.

— Только потому, что ты сохранила мне жизнь, и только потому, что ты спасла их. Только потому, что спасла его, — подчеркнула Сиона, явно имея в виду Айзека. — Ты сделала то, что никто раньше никогда не делал в Милене. Ты вернула Потерянного.

Можно ли сделать это снова? Она много думала об этом. Спасение Потерянных, вместо того чтобы охотиться на них, может быть одним из способов собрать больше воинов, чтобы сражаться с Аграмоном.

Сиона все ещё смотрела на неё. Грета не привыкла принимать похвалу. Люк никогда не делал этого. Лучшее, что она получала от него после превосходных совместных тренировок, было бормотание и обещание, что следующий раз будет тяжелее. Она предполагала, что ее родители хвалили ее в детстве, но это время все еще чувствовалось таким далёким, больше похожим на полузабытый сон.

— Я не смогу заснуть в таком настроении, — нетерпеливо сказала она. — Мне нужно уйти отсюда на некоторое время.

Она выскользнула, пока Сиона не успела предупредить ее быть осторожной. В этом мире не было демонов, не было фей, не было десятифутовых барьеров. Что может случиться?

У подножия лестницы она инстинктивно двинулась к двери подвала, но остановилась, когда уловила движение краем глаза через кухонное окно. Кто-то был на заднем дворе.

Не издавая ни звука, она прокралась на кухню, чтобы лучше видеть. Темная фигура прислонилась плечом к перилам задней террасы.

Айзек.

Он повернулся, как только Грета открыла раздвижную дверь, чтобы присоединиться к нему, и улыбнулся, но его лице было напряжено.

— Что ты делаешь на улице?

Он пожал плечами.

— Я полагаю, я не привык быть в помещении большую часть дня. Я вышел исследовать небо.

Грета также не привыкла к этому, больше нет. Она могла только представить, как он чувствовал себя здесь. Даже с отталкивающим холодом, все на Милене было тесно связано с Великой Матерью. Это было странно осознавать, как долго человечество живет отдельно от естественного мира, который поддерживал их, и даже не чувствует разобщенности.

Она взглянула наверх. Это была красивая, ясная ночь. Луна была полной, и звёзды сверкали, как светящиеся пятнышки, проникающие через чёрную бархатную простынь, создавая формы и узоры, которые она знала, должны быть знакомы… но достаточно забавно, все в этом мире, казалось как будто чуждо сейчас. Единственное солнце, единственная луна, тёплые бризы и зелень, которая была повсюду. Это была часть мира, которая ей не принадлежала больше, мира, который, казалось, насмехался над ней.

— Я всегда удивлялась, как небо Милены могло отличаться от того, которое я знала. Не только созвездия, но и все остальное. Я имею в виду, разве небо не должно быть универсальным? Это не означает, что ты дойдёшь до конца и там бетонная стена. Это должно продолжаться, соединяя все миры друг с другом, в конечном счете, верно?

— Не важно, как звёзды расположены на небе, я верю, что все наши миры и все существа в них связаны, — пробормотал он.

— Остальные на Милене так не думают, — напомнила Грета.

Со вздохом Айзек наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Не важно, как бы мне хотелось, чтобы это было так, но я понимаю что Милена, возможно, никогда бы не приняла тебя так, как ты этого хотела, — сказал он. Его прикосновения оставались легкими, но когда она склонилась ближе к нему, то почувствовала каждый мускул в его теле. — Даже если мы сможем найти дорогу назад, я пойму, если ты решишь остаться здесь…

Она покачала головой.

— Я вернусь. Где бы мы ни были, если у меня есть ты, то у меня есть всё признание, какое мне только нужно.

Айзек прикоснулся лбом к ней со вздохом, похожим на сожаление.

— Ты не можешь говорить такие вещи. Мы были защищены последние несколько дней, почти между реальностями. Но когда мы прибыли сюда, мы вошли в реальность этого мира, — сказал он. — Ты не можешь знать, как изменятся твои чувства сейчас, когда ты воссоединилась со своей семьей и вернёшься в школу. У тебя есть возможность вести жизнь признания и возможности, которая не содержит постоянной опасности и угрозы испортить твою душу пролитой кровью. Как ты можешь отказываться от этого, даже не подумав?

— Это не важно, — твёрдо сказала она.

Айзек поцеловал ее снова, но Грета чувствовала его нерешительность. Девушка стояла на цыпочках, обняв его за шею и всецело посвятив себя ему.

Его руки обнимали ее. Каждый поцелуй был похож на взрыв, становилось все труднее и труднее, чтобы остановиться. Она сжала его футболку на талии и глубоко вздохнула, успокаивая своё скачущее сердце. Девушка чувствовала такую же крайнюю необходимость и в нем, в напряженности его мускулов, когда он прижимал ее к себе, колебание, прежде чем он прервал ее, и в том, как он всегда возвращался, чтобы еще раз почувствовать ее губы.

Когда Айзек вновь поднял голову, в его глазах было странное выражение. Удивление и что-то ещё.

— Что такое? — спросила она, протягивая руку, чтобы дотронуться до его щеки, все внутри ее еще трепетало.

— Это прошло, — сказал гоблин. Ее сердце дрогнуло, но он не выглядел обеспокоенным. Айзек выглядел так, как если бы груз был снят с его плеч. — Зверь исчез.

Та первобытная часть его, которая взяла вверх, когда он стал Потерянным, та, что вышла с затмением.

— Откуда ты знаешь?

Он тянул с ответом, будто не хотел говорить ей.

— Айзек, — предупредила она.

— Ночь, когда ты произнесла мое имя и позволила войти в твои сны, была той ночью, когда зверь впервые поднял голову. С тех пор, я борюсь за контроль с каждым вздохом… и это всегда становилось сложнее, когда ты близко, как сейчас.

Грета ахнула. Она знала, что его борьба была трудной после затмения, и что она толкнула его через край на Потерянную территорию, когда магия темного портала Аграмона вмешалась в их связь, но услышать, что все это началось из-за неё?

Как она должна это обработать? Как она должна жить с этим?

Она оттолкнула Айзека, но он обхватил её лицо ладонями так, чтобы она не смогла отвернуться.

— Ради тебя я буду сражаться в этой битве каждый день своей жизни, — в его голосе звучала такая сила, наполнившая Грету уверенностью.

Она покачала головой.

— Ты не должен этого делать. Я буду бороться до конца, чтобы спасти тебя от этого.

Даже если это значило отпустить его?

Она поймала упрямый взгляд, его губы сжались, когда Айзек снова пристально посмотрел на неё.

— Это не имеет значения сейчас, — сказал он, — по крайней мере, в этом мире мне не грозит когда-либо стать Потерянным.

Но что произойдёт, когда мы вернёмся на Милену? Если бы мы просто остались здесь, это было бы так плохо?

Не спрашивая, Грета только взглянула на него, зная ответ. Ему может понравиться идея не сражаться с лунами, но он не был предназначен для этого мира. Он предназначен быть королем гоблинов.

Прямо как ты, должна была стать нормальной девочкой?

— У тебя был трудный день, — прошептал он, деликатно сменив тему.

Она поджала губы.

— И ты отсутствовал в нем. Я едва видела тебя.

— Тебе нужно быть со своей семьей и попрощаться с друзьями, — сказал он. — Я был бы только препятствием, напоминанием о кошмаре, который они были вынуждены терпеть.

— Мальчики больше не видят тебя таким, — настаивала она.

Айзек не ответил, но они оба знали, что это была не вся правда. Вайат до сих пор сомневался насчёт Айзека, но с тех пор как парень начал проводить время с Сионой, сомнения исчезали. Слоану, казалось, было все равно, но с Рэем все было иначе. Его осуждение было самым сильным, и оно стало только темнее и более озлобленно, с тех пор как они приехали в дом родителей Греты, и он ожидал прибытия его семьи.

— Хочешь пройтись? — спросила она, беря Айзека за руку.

— Ты покажешь мне свои любимые места в этом мире?

У неё было любимое место? Она помнила дом и школу, но кроме этого, что было значимым для тринадцатилетней девочки, живущей обычной жизнью среднего класса.

Идея пришла к ней, и она ухмыльнулась.

— Давай. Это не мое любимое место, или что-то в этом роде, но я отведу тебя куда-то и гарантирую, что никто на Милене никогда не испытывал ничего подобного раньше.

Задняя калитка пронзительно заскрежетала, когда Грета толкнула ее. Они замерли, ожидая. Грета взглянула на окно родительской спальни, но когда свет не зажегся, она вздохнула, и они проскользнули.

Уличные фонари отбрасывали мягкие конусы света на тротуары по всей округе. Грета указывала на вещи, как она их помнила.

— Там раньше жила моя подруга Даниэль. Я догадываюсь, она, наверное, все ещё там живет.

— Ты хочешь увидеть её вновь?

Она кивнула.

— Если я правильно запомнила, она более энергична, чем неистова — только менее взрывная и яростная, и любящая обнимашки и просто болтушка.

Его веселый смешок заставил улыбнуться. Айзек сжал ее руку. Она подняла глаза и ее осенило.

— Ты знаешь, это похоже на свидание, — сказала Грета,

испытывая покалывание от осознания, танцующего вверх по позвоночнику.

Айзек криво улыбнулся, а его глаза вспыхнули, когда он положил руку ей на плечи, заставляя чувствовать, что он предпочёл бы быть здесь с ней прямо сейчас, чем где-либо еще. Вероятно, это было не так. Они оба слишком беспокоились о Милене так, что она всегда оставалась в их умах, но, возможно, однажды это станет правдой.

— Какова будет цель свидания?

На Милене была такая вещь как ухаживание, но она и Айзек в значительной степень обошли все схожее с нормальным… в обоих мирах.

Что если она ошиблась, и портал больше не откроется? Что если они останутся здесь? Может быть, больше таких ночей как эта, и, в конце концов, может быть, у них будет собственное жильё, и…

— Ты знаешь, чтобы пара могла узнать друг друга и решить нравятся ли они друг другу.

— Но мы уже знаем, что мы нравимся друг другу. — Когда они были одни как сейчас, и его голос смягчился, потому что он доверял ей достаточно, чтобы позволить опустить свою бдительность, это делало сумасшедшие вещи с ней. Как шипение леденцов, попадающих в ее кровь. — И что ещё важнее, мы знаем, что мы подходим друг другу. В совместной битве или планируя будущее Милены, даже во время споров… и, определенно, когда я целую тебя… никто не подходит мне так, как ты.

У него была манера говорить вещи, простые вещи, которые не должны иметь двойного и тройного значения. Но они так и сделали, когда он смотрел на неё таким способом и расплавил ее изнутри; теперь она не могла думать ни о чем, кроме всех других способов, которыми они могли бы «подходить» друг другу.

Она откашлялась, задаваясь вопросом, куда ушёл весь воздух, потому что внезапно стало тяжело дышать.

— Да, но если бы мы были обычной парой, мы бы не испытали ничего подобного. Мы бы ходили в кино, и, возможно, обедали и помогали друг другу с домашней работой, и мы бы говорили о наших надеждах, мечтах и страхах.

Она понятия не имела, так ли это работает для нормальных людей, но это звучало правильно.

— Но мы никогда не делали что-либо из этого, и я знаю тебя лучше, чем мою собственную «Потерянную» душу, — он нахмурился и притянул ее к себе. — Я жалею этот мир за то, что он поощряет такое пустое, призрачное существование. Милена может быть грубой и дикой, а иногда жестокой, но без всего этого, я не испытал бы всей полноты твоей свирепости духа, твоей упрямой решительности, отказ сдаваться или твоё ранимое сердце. И я бы не встретил бы будущую королеву Милены.

Это было так похоже на него быть лестным и в тоже время противоречащим. Грета покачала головой.

— Это не справедливо. Ты ещё даже не начал видеть, что это за мир. Здесь красиво. И любовь. И борьба. И боль. И чем хуже дела, тем больше людей склонны объединяться.

Его челюсть напрягалась, но Айзек кивком показал, что он слышит ее.

— Покажи мне что-нибудь ещё, что ты помнишь из прошлого, — спросил он, предлагая оливковую ветвь.

Она огляделась и со смехом указала на угол улицы:

— Там я упала, когда училась кататься на велосипеде, и получила свой первый шрам. Она посмотрела на верх и вытянула подбородок.

— Как раз здесь, видишь?

Айзек притянул ее, прерывая и приподнимая подбородок, а затем поцеловал прямо там, когда они стояли в мягком кругу света от одного из уличных фонарей.

— Первый из многих.

Она сердито посмотрела.

— Не смотри на меня так.

Он величественно спросил:

— Как я на тебя смотрю?

Она скрестила руки.

— С жалостью.

— Нет, не с жалостью, на этот раз он оглядел всю ее фигуру целиком, выражение его лица стало жёстким. — Тебе не жаль воина из-за ее шрамов, потому что шрамы являются подтверждением выживания и победы.

— Тогда что это был за взгляд?

Он промолчал и отпустил ее.

— Я полагаю, это было немного грустно. Я видел этот мир в твоих снах, но он всегда был пустым и безжизненным. Я эгоистично позволил себе верить, что лично это будет то же самое, что ты ничего не теряешь, если останешься на Милене со мной.

Ее сердце сжалось от сомнения и сожаления в его голосе.

— А теперь, когда ты сам увидел?

— Возможно, я не совсем понимаю это место, но я ошибался во многих вещах. И, возможно, ошибался, когда сказал, что люди здесь живут пустой жизнью. Спокойный мир, в этом что-то есть. Я бы хотел забрать назад всю ту боль, которую Милена причинила тебе, если бы мог.

— Айзек…

— Когда я смотрю на твою мать, я вижу женщину, которой ты могла стать, если бы осталась здесь. Она красива и учтива, и у твоего отца нет шрамов, но до сих пор он в состоянии обеспечивать процветающий образ жизни для своей семьи. Ты говоришь о том, чтобы иметь друзей и жить свободной жизнью. Ты могла бы иметь все это здесь. Нечто красивое и безопасное, с моторизованными повозками и красивой, красочной одеждой, и комфортабельным дворцом для жизни. У тебя может быть все, что ты никогда не найдёшь на Милене, как бы усердно я ни старался сделать ее такой.

Грета не собиралась говорить ему, что он был неправ, потому что был умнее этого, и он бы знал, что она лжёт.

— Ты прав. Я могу выбрать между трудной жизнью и лёгкой. Я должна решить принять ли опасность или остаться, где это будет безопасно. Это не такое простое решение, как я предполагала, — она постучала по его груди, — но это моё решение.

Нет, это было не простое решение, и нужно было обдумать гораздо больше, чем она думала. Спустя только короткое время она почувствовала, что связь с этим миром вернулась на место. Хорошо, может быть, нет, но это больше не казалось невозможным. Некоторые вещи все ещё сбивали ее с толку, вещи, к которым она могла привыкнуть, ещё… но она знала, что сможет со временем. Люди здесь примут ее без вопросов, и однажды она проснётся и вновь станет обычной девочкой.

Это могло произойти, и это всё, чего она хотела все эти четыре года.

Нормальность. Безопасность. Быть на своём месте.

Откуда-то позади них послышались шаги.

Она оглянулась, но тени за тротуаром были густыми, и Грета не смогла ничего увидеть.

— Пошли, — сказала она, увлекая его за собой.

Прошли годы, с тех пор как Грета ходила по этим улицам, и она на полпути сделала ошибочный поворот не туда.

— Куда ты меня ведёшь? — спросил Айзек, когда они повернули назад.

По стандартам Милены, Джонспорт был мегаполисом, но по человеческим меркам — это был довольно маленький городок. Она была почти уверена, что есть только одна больница и один полицейский участок, две средние школы — одна государственная и одна частная, и общественный колледж, который был ближе к следующему городу, чем к этому. Она помнила мечеть и католическую церковь, потому что они стояли по соседству. На противоположной стороне города находилась ещё церковь, но она не могла вспомнить какого вероисповедания.

Также было только одно место, куда можно пойти ночью молодым людям, если не считать Байи — открытое пространство, покрытое травой возле старого, осушенного карьера, где старшеклассники тусовались, выпивали и жгли костры.

Она и Айзек прошли через жилой район и приближались к тому, что считалось центром города.

Она рассмеялась.

— Должна признаться, я никогда, на самом деле, не была в этом месте, потому что была маленькой.

Грета повела их за поворот и увидела, что они были в нужном месте. На улицах находилось молодые люди, большинство из которых моложе двадцати пяти лет.

Она всё ещё была там. Единственная дискотека в городе.

Все девушки были одеты в обтягивающие одежды, покрытые блестками, обнажая участки тела, в то время как мужчины одеты обычно: джинсы с застёгнутыми на пуговицы рубашками. Они все толпились перед зданием, из открытых дверей которого, лилась громкая музыка.

Она вспомнила, как проводила бесчисленные часы со своими друзьями, пока они были в младших классах, пытаясь понять, как попасть в это место, но у них никогда не хватало смелости попробовать.

Технически, она все ещё была несовершеннолетней, но чувствовала, что никто больше не будет спрашивать ее об этом, особенно с Айзеком рядом с ней. Грета тщательно осмотрела его. Он был одет в специальный костюм «Волмарт» — клетчатую рубашку с закатанными рукавами до предплечья и в потёртые джинсы. Но один взгляд на его лицо, и вышибала позволит ему пройти.

Музыка на Милене не была чем-то особенным. Несколько инструментов, которые у них использовались исключительно из практических соображений, например, рог, который звучал в замке гоблинов, чтобы предупредить людей о надвигающейся опасности или говорящий им, что король запланировал собрание. Айзек был очарован ее голосом, но она уверена, что это было только потому, что он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь пел, пока не встретил ее.

Это заведение сведёт Айзека с ума.

Глава 5

Они прошли в клуб без каких-либо проблем. Вышибала посмотрел секунду на неё и Айзека, но затем махнул им обоим проходить, пожимая плечами, даже если он думал, что они были несовершеннолетними.

Как только они продолжили движение в недра этого грохочущего сумасшедшего дома и спустились на три ступени к танцполу, первая вещь, которая ударила ее, был грохот. После четырёх лет в Милене, это стало чуждо. Музыка поднималась сквозь пол и от динамиков установленных вокруг по периметру, как землетрясение. Это так сильно потрясло ее душу, что Грета была уверена — все сдвинулось с места. На несколько секунд это было как проходящий сквозь неё магический портал Аграмона.

Танцпол заполнили полуобнажённые извивающиеся тела. Она подняла взгляд на Айзека, который смотрел с интересом.

— Хочешь потанцевать? — спросила она, ухмыляясь.

— Это и есть танцы? — просил он, стараясь перекричать грохот.

Она пожала плечами.

— Существуют разные виды танцев, но да. Это танцы, которые танцует молодёжь.

Грета взяла Айзека за руку и потащила сквозь толпу, пока их не окружили люди со всех сторон. Немного сбивало с толку то, что она была в центре, и наступил момент, когда ее инстинкты охотника взбунтовались, но девушка напомнила себе, что она снова в человеческом мире, и это все полностью безопасно.

Началась другая мелодия, менее электронная, с более медленным ритмом. Когда она начала двигаться к нему, взгляд Айзека вспыхнул. Он не двигался с ней, только стоял там, как ее собственный личный телохранитель, но он с интересом наблюдал за ее бёдрами. Внезапно, Грета почувствовала себя сексуальной и женственной, она чувствовала так только тогда, когда они были одни.

С его взглядом, сфокусированным на ней, не замечая все остальное, Грета стала смелее, ее движения становились более искусными. Она так увлеклась музыкой и им, и тем, как реагировало ее тело, что она не заметила, когда кто-то подошёл сзади и схватил ее за бёдра.

Она обернулась, ее руки поднялись вверх к груди парня, который пытался ее обнять. Он был потный, как будто некоторое время был на танцполе, а его глаза остекленели и налились кровью. Возможно, она и была в Милене четыре года, но она знала, что это значит.

— Мне это не интересно, — крикнула она так, чтобы он услышал.

Парень только рассмеялся.

— Не похоже, что твоего парня это волнует. Он не танцует с тобой и поэтому должен позволить кому-то ещё потанцевать с тобой.

Его рука вновь скользнула вокруг ее талии.

Грета оттолкнула его решительно прочь.

— Мой парень знает, что я могу позаботиться о себе сама, и если он не танцует со мной, так это только потому, что ему нравится смотреть, как я выбиваю дерьмо из маленьких гавнюков вроде тебя, которые, похоже не понимаю значение слова «нет».

Что касается пустых угроз, то это не было очень эффективно и только заставило парня снова рассмеяться, когда он оглядел ее с головы до ног и, вероятно, нашёл ее беспомощной. Все это время его руки были все ещё заняты. Одна ладонь приземлилась на ее задницу с треском, который она могла только представить слышимым за звуками музыки.

Моментально Грета развернула парня, вывернув его запястье за спину, но визг оскорбленного негодования заставил многих обернуться, поэтому она быстро отпустила его. Он резко развернулся и попытался схватить ее, но споткнулся, пока тянулся.

Айзек взял ее за руку и начал уводить из круга людей, которые перестали танцевать, чтобы посмотреть, но парень не сдавался так просто. Он схватил ее за другую руку и потянул назад.

Она оглянулась через плечо и застонала.

— Чувак, я не хочу танцевать с тобой, — повторила она очень четко, так чтобы он понял. — Не заставляй меня повторять это снова.

Он презрительно усмехнулся на неё.

— Ты настоящая сука, ты знаешь это?

Она засмеялась.

— Ты думаешь, это заставит меня чувствовать себя плохо? Меня называли и похуже, чем так, и пострашнее, чем ты.

Она снова повернулась к Айзеку.

— Я полагаю, пора идти, — сказала она с кривой улыбкой, игнорируя всех остальных.

Он кивнул.

— Хотя я, вероятно, мог бы смотреть, как ты двигаешься под эту музыку всю ночь, я бы не хотел, чтобы твои родители обнаружили, что тебя нет в постели.

Ее грудь дернулась.

— Ты прав. Не честно заставлять их проходить через это, учитывая, что я недавно вернулась.

Они ушли прочь, оставляя пьяного парня подкатывать к другой несчастной девушке, но как только они снова оказались на улице, Айзек остановился и взял ее за руку.

— Ты понимаешь, что скоро должна будешь рассказать им, что не останешься, не так ли?

Она сжала губы, но он был прав.

— Я знаю, но не сейчас. В любом случае, сейчас им нечего рассказывать, не когда мы не знаем наверняка, сможем ли вернуться назад.

Айзек нахмурился. Он явно не соглашался.

— Когда всё успокоится, я расскажу им, — сказала она. — Я обещаю.

Это будет самым сложным, сообщить им что-то подобное, Мысль снова заставить родителей страдать, причиняла физическую боль.

— Каждый день, который мы проводим здесь стоит Милене несколько жизней, — мрачно произнес Айзек.

— Тебе не нужно напоминать мне. Я знаю, что поставлено на карту, так же хорошо, как и ты! — Она отшатнулась от него. — Но это мои родители, единственная семья, которая у меня есть. Они прошли через ад из-за меня в течение этих четырех лет. Ты же не думаешь, что я просто свалилась с неба, неся весь этот багаж, и затем расскажу им, что я снова исчезну без каких-либо объяснений. Я обязана побыть с ними.

Его губы сжались, а глаза потемнели. Он не сказал этого, но она причинила ему боль.

— Черт побери, — проворчала она и отвернулась, ее щеки горели от стыда, — твои люди умирают, а я веду тебя в клуб и жалуюсь, как избалованная маленькая девочка.

Гоблин встал позади неё. Он положил руки ей на плечи, всегда такие сильные и поддерживающие, даже когда она не заслуживала этого.

— Давай, пойдём домой.

Дом. Как если бы это было настоящее место для них обоих.

— Завтра мы придумаем четкий план, — пообещала она, крепко сжимая его руку. — Пока мы живы, Аграмон не заберёт Милену или любой другой мир.

Айзек не успокоил ее. Он ничего не сказал.

Они пошли назад таким же путём, как и пришли, но когда проходили тёмную улицу недалеко от центра, что-то вылетело из тени прямо на Айзека.

Она вспомнила прошлый день затмения, когда всё на Милене перешло в фазу луны, и безумные звери выпрыгивали на них из каждого куста и выступа скалы. Грета до сих пор видела тело маленького Джека, летящего воздухе, и зубы существа, впивающегося в него в ее кошмарах.

Но это была не Милена и, вероятно, за ними последовал недовольный идиот с танцпола.

Айзек легко отбросил своего потенциального противника и отправил его кувыркаться через тротуар, но Грета замерла, когда она увидела, что это был вовсе не парень из клуба.

— Рэй? — Она протолкнулась между ними и ахнула, как только увидела зажатый мертвой хваткой нож в руке парня. Это был долбанный мясницкий нож ее родителей. — Что, черт возьми, по-твоему, ты делаешь?

Он зарычал, как дикое животное, его взгляд застыл над ее плечом.

— Отойди в сторону и дай мне закончить.

— Я не позволю тебе делать подобные вещи. Ты сумасшедший?

Айзек обошёл ее и приблизился к Рэю. Она пыталась удержать его, но гоблин положил руку ей на грудь, его внимание было сосредоточено на дрожащем человеке.

— Думаю, я понял, — сказал он абсолютно спокойно, как если бы он контролировал ситуацию, а не маниакальный мальчишка, направивший на него нож.

— Ты не понимаешь ничего. Как ты можешь? Ты только монстр, который думает, что он может убить моего брата, потому что он король одного отсталого мира, — усмехнулся Рэй. — Хорошо, теперь это мой мир, и ты не обладаешь никакой магией или причудливыми лунными проклятиями, дающими тебе преимущество. Есть только ты и я, и пришло время все уладить.

Она снова попробовала встать между ними, но Айзек отодвинул ее.

— Рэй, остановись, — умоляла она. — Айзек, не убивал твоего брата.

Он даже не взглянул на неё.

— Жестокая, ненавистная Милена — вот что убило моего брата, и он ответственен за это, как и любой из них.

— Это не так, и ты это знаешь.

Тогда он зарычал на неё, так много злости и боли исходило от него, Грета чувствовала это в воздухе, словно густую горькую волну.

— Справедливо? Разве справедливо то, что случилось с нами? — Его рука дрожала, когда он направил нож на Айзека. — Это справедливо, что я потерял больше года своей жизни в этой дыре? Это справедливо, что он будет жить, когда мой брат мёртв? Или что я должен объяснять своей семье причину, по которой их самый нелюбимый сын, единственный, кто вернулся назад?

Айзек поднял руку.

— Я приношу извинения за все твои мучения, — начал он.

— Если ты действительно сожалеешь, ты будешь бороться со мной. И тогда я смогу встретиться с моими родителями, зная, что я отомстил за смерть моего брата.

Айзек поднял бровь.

— А что если ты проиграешь? Ваша семья останется без обоих детей, из-за того, что ты позволил своей боли и гневу превратить тебя в того самого монстра, в котором ты обвиняешь меня.

— Я воспользуюсь этим шансом.

Если он проиграет, то ему не придётся встречаться с ними. И она видела, как Рэй мог подумать, что это было бы самым лучшим решением.

Он взмахнул ножом и сделал выпад на Айзека.

Айзек отступил в сторону и дал Рэю подзатыльник. Грета поморщилась. Такая насмешка только усугубит ситуацию. Но она знала, что Айзек не собирается причинять вред Рэю, поэтому она держалась на расстоянии. Девушка понимала страх Рэя и сомнение лучше, чем кто-либо другой, и она также знала, что единственный человек, кто имел возможность достучатся до него прямо сейчас, был именно тот человек, на которого он направил свой гнев. Каким бы безумием это не казалось, они должны были разобраться с этим сами.

Парни кружили вокруг друг друга. Айзек был без оружия и, очевидно, что он не сделает никаких действий против Рэя, но это ставило его в невыгодное положение. Острый клинок кухонного ножа ее родителей, сверкнул в лунном свете, когда Рэй снова сердито взмахнул им в воздухе. Айзек переместился, но Рэй изменил направление руки быстрее, чем ожидалось. Кончик ножа поцарапал руку Айзека, и Грета зашипела.

Вот и все. Она сделала шаг вперед, но Айзек бросил на нее суровый взгляд.

— Черт побери, — пробормотала она, скрестив руки на груди и не двигаясь с места.

Айзек поймал руку Рэя на середине следующего удара и выдернул нож из руки подростка.

В этот момент, когда рука Айзека потянулась, чтобы выбросить нож в кусты, раздался звук сирены, и свет ударил в них, когда остановилась полицейская машина.

— Вот дерьмо, — выругалась она. Сосредоточившись на Рэе и Айзеке, она даже не заметила их приближения. — Айзек, поторопись, избавься от чертового ножа.

— Не двигайтесь. Касается вас троих, — голос эхом отозвался с микрофона полицейской машины, прежде чем Айзек успел его швырнуть. Дверь открылась, и кто-то вышел из машины со стороны водителя. Грета прикрыла глаза ладонью, пытаясь разглядеть что-нибудь за потоком света. Когда офицер обошёл и приблизился, направив пистолет прямо на них, она выругалась снова.

— Добрый вечер, офицер Филдинг, — сказала Грета с тяжелым стоном. — Странно видеть вас в такое время ночи.

Глава 6

Офицер Филдинг конфисковала кухонный нож у Айзека и затолкала всех троих на заднее сидение патрульной машины. Втиснувшись в середину, Грета скрестила руки на груди и сердито посмотрела сначала на Айзека, а потом на Рэя, — в основном на Рэя — поскольку офицер полиции осталась снаружи машины, разговаривая по телефону. Наверное, она звонила в участок, чтобы сказать, приготовить пару камер.

— Взгляни, во что втянуло нас твоё чувство вины, — огрызнулась Грета. — Клянусь Богом, я прожила четыре года в Милене не для того, чтобы попасть в тюрьму человеческом мире из-за тебя. И если мои родители попытаются наказать меня за это, тогда я сама тебя убью.

Было несправедливо вымещать на парне досаду, хотя… очень-таки даже справедливо.

Заведя руки за спину, Рэй пристально смотрел в окно, отказываясь замечать ее вообще.

— А ты… — она повернулась к Айзеку и толкнула его под ребро. Офицер Филдинг не надевала на неё наручников, только на Айзека и Рэя за драку. — Умерь своё высокомерие. Никому здесь нет дела до того, что ты король гоблинов, и демонстрация этого, только навлечёт на нас еще больше неприятностей.

На самом деле, он никому об этом не говорил… пока. Но когда офицер сказала ему бросить нож и завести руки за спину, Грета почувствовала, что это едва не сорвалось с его губ. Он выпрямился во весь рост, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Боясь того, что офицер может сделать с этим пистолетом, Грета прыгнула между ними, лицом к Айзеку, и молча молила его отступить и сделать то, что полицейский сказала.

Офицер Филдинг села в машину и положила свой телефон в держатель, прикрепленный к приборной панели. Она повернулась и посмотрела на них сквозь чёрную металлическую клетку между передним и задним сиденьями.

— Ребята, не хотите рассказать мне, что здесь произошло сегодня вечером?

Рэй даже не поднял взгляда. Айзек же лишь вопросительно посмотрел на Грету. Она застонала и принялась ломать голову в поисках какого-нибудь объяснения.

— Это было просто недоразумение, и нам очень жаль, если мы кого-то чем-то побеспокоили, — быстро начала она. — Рэй иногда ходит во сне, и когда Айзек заметил, что он ушёл из дома, он сообщил об этом мне, и мы пошли искать его.

Офицер Филдинг посмотрела на Рэя, но он все ещё не реагировал.

— Что на счёт ножа? — скептически спросила она.

Грета какое-то мгновение колебалась, но все же решилась.

— Это было неправильно, и это полностью моя вина.

Ношение оружия — самая большая проблема, и офицер не могла этого не заметить. Грета не могла поставить под угрозу завтрашнее воссоединение Рэя с родителями и не могла позволить Айзеку попасть в тюремную камеру.

— Я взяла нож перед тем, как мы вышли из дома, никому не сказав об этом, но когда Айзек заметил, что у меня нож, то забрал его у меня. И в тот момент появились вы, клянусь.

Офицер прищурилась. Она посмотрела Грете в глаза, как будто пыталась отыскать там правду. И, возможно, не нашла ничего об этой конкретной ситуации, но, тем не менее, казалось, что она нашла что-то другое.

— Как часто ты была вынуждена защищаться, прежде чем нашла дорогу домой?

Хороший вопрос. Будучи офицером, она, вероятно, видела больше темных мест этого города — пусть даже такого маленького, но в и нём должна была быть тьма — в его порядочных, красивых, хороших местах. Это не совсем то же самое, что быть охотницей за головами в Милене и охотиться на Потерянных, но, возможно, офицер Филдинг лучше, чем другие взрослые, поймет, что сделало Грету той, кем она стала сегодня.

Грета сглотнула. Возможно, ей и сошло бы с рук пожимание плечами, но в офицере Филдинг было нечто большее, чем униформа и значок. Похоже, она без слов понимала, что Грета была вынуждена защищаться… достаточно часто, чтобы это вошло в привычку.

— Несколько раз, — призналась девушка шепотом.

Рэй напрягся рядом с ней, но теперь она была той, кто отказывался смотреть на него. Айзек наклонился ближе, убедившись, что Грета почувствовала его присутствие, хотя он не мог взять ее за руку.

Офицер Филдинг окинула всех взглядом, прежде чем, наконец, вздохнула.

— Я не повезу вас в участок, — сказала она.

Спасибо Великой Матери.

Затем голос офицера стал твёрже.

— Но считайте это вашим единственным предостережением, которое я выдаю только из-за смягчающих обстоятельств. Вам больше не дадут никаких поблажек, так что лучше вам больше не попадаться мне на глаза на улице в такое время ночи.

Грета вздохнула с облегчением.

— Спасибо.

Офицер Филдинг повернулась лицом вперёд и включила зажигание.

— Пока что не благодари меня. Нам всё равно предстоит объяснить твоим родителям, что произошло, а они, возможно, не будут так же милосердны, как я, когда проснутся в час ночи и обнаружат полицию у входной двери.

Грета застонала и снова толкнула Рэя под рёбра, когда машина отъехала от тротуара.

Как и было предсказано, встреча с её родителями, вытащенными из постели с тем, чтобы они узнали, что их недавно вернувшаяся дочь снова ушла и была подобрана полицией на улице посреди ночи… прошла не очень хорошо.

Отец держался за край открытой входной двери, одетый лишь в полосатые пижамные штаны и серую футболку, в то время как ее мать так плотно стягивала концы своего шелкового халата, что тот практически дважды обвился вокруг нее. От пораженного выражения на их лицах у Греты пересохло во рту, и она начала извиняться еще до того, как офицер Филдинг смогла объяснить, где нашла подростков.

Лица ее родителей лишь стали ещё бледнее, если это было возможно. Грета ненавидела тот факт, что вернувшись домой, она, казалось, причиняла им больше страданий и неприятностей, чем когда считалась пропавшей без вести.

— Им повезло, что именно я их нашла. На этот раз я отпущу их, потому что они и так уже многое пережили, — сказала офицер, — но если я снова поймаю кого-то из них там, где их больше не должно быть, тогда этот разговор будет уже в участке, и нам придется обсудить последствия.

Ее отец откашлялся и отвел взгляд от Греты.

— Мне очень жаль, что это произошло, офицер Филдинг. Будьте уверены, второго раза не повторится.

Офицер положила теплую руку на плечо Греты.

— Я думаю, что они просто пытались присматривать друг за другом, и что все еще приспосабливаются после своих приключений, — сказала она голосом, полным понимания. — Но я попрошу мисс Дэвидсон зайти к вам утром, если вы не против.

Снова придёт социальный работник? Что ж, она полагала, что всё могло закончиться хуже.

Затем офицер Филдинг протянула ему кухонный нож.

Ее мать ахнула, а отец выругался — и Грета, наконец, поняла, откуда у нее эта дурная привычка.

— Что, черт возьми, ты делала с этим? — спросил ее отец.

Офицер Филдинг осторожно передала его матери Греты.

— К счастью, никто не пострадал.

Грета была очень рада, что никто из них, похоже, не заметил тонкого разреза на рукаве Айзека.

— Спасибо, что привезли Грету домой до того, как мы начали беспокоиться, — тихо сказала ее мать, осторожно держа рукоять лезвия между двумя пальцами, как будто оно было грязным.

На этом офицер кивнула. Когда она подошла сзади к Рэю, а потом и к Айзеку, чтобы снять с них наручники, челюсть ее отца сжалась, но он отошел в сторону и позволил всем войти в дом. Грета бросила Айзеку и Рэю предупредительный взгляд, чтобы они не создавали больше неприятностей. Рэй быстро направился в подвал. Айзек помедлил, как будто хотел остаться с ней, но она помахала ему, чтобы он тоже шёл вниз.

Она сложила руки перед собой и посмотрела на родителей.

— Папа, я…

Что же ей сказать? Что она не хотела уходить без их ведома, хотя именно это и планировала? Может быть, ей следует извиниться за то, что она превратилась в дочь, которая может выскользнуть без их ведома и вернуться домой на заднем сиденье полицейской машины.

Грета сказала:

— Я знаю, что это кажется ужасным, но это не то, на что похоже.

Он покачал головой, выглядя уставшим и разочарованным.

— Сейчас не время. Просто иди к себе… спать… а мы обсудим это утром.

Она открыла было рот, но одного взгляда на напряженное и несчастное лицо матери хватило, чтобы девушка передумала.

— Хорошо, простите, — повторила она. — Спокойной ночи.

Подниматься верх по лестнице в свою спальню было похоже на марш проклятых. Она чувствовала, как ужас матери и неодобрение отца следуют за ней, давят на нее.

Когда Грета открыла дверь, Сиона села на кровати и включила прикроватную лампу.

— Ты всегда заставляешь меня говорить тебе: «Я же говорила», — пробормотала она, вовсе не сонным голосом, как будто все это время ждала её.

Это только добавляло ей чувства вины и раздражало.

— Я с тобой не разговариваю, — отрезала Грета.

— А меня-то за что винить? Я предупреждала тебя, что тайный побег — это плохая затея.

— Есть за что. Ты знала, но не остановила меня.

Она фыркнула.

— А ты когда-нибудь пыталась удержаться от неразумных поступков?

— Я всё время сдерживаюсь. Как иначе, по-твоему, я выжила в Милене?

— Ты никогда ни от чего не отступала, — запротестовала Сиона. — Когда ты захотела стать охотницей за головами, ты ею стала. Когда ты захотела отправиться в самые пустынные и опасные места в Милене, ты это тоже сделала. Ты слишком привыкла делать все, что хочешь и когда хочешь, потому что думаешь, что справишься с любым препятствием, брошенным в тебя.

— Что ж, если посмотреть на это с такой стороны…

Возможно, Сиона была немного права. Всегда были смягчающие обстоятельства, но это звучало очень похоже на нее.

— Но даже я поняла, что этот мир не потерпит такого безрассудства, которое так хорошо послужило тебе в Милене, — продолжила ее подруга. — Мир без хаоса двух лун — это мир, в котором правит порядок и предсказуемость.

— У Милены столько же границ, сколько и у этого мира. Как ты думаешь, если бы я объявила на все провинции, что я человек и что собираюсь тренироваться, чтобы стать охотницей за головами, то они бы похлопали в ладоши и расстелили бы передо мной красную дорожку? Нет, конечно же, нет. Я должна была бороться, чтобы быть и тем и тем в Милене, так же, как мне, возможно, придется делать это и здесь.

— И где в этом мире людям нужна охотница за головами? Мне кажется, что ты так долго и упорно боролась, чтобы вернуться сюда, потому что пыталась избежать суровости моего мира, а теперь ищешь его снова.

— События сегодняшней ночи произошли не из-за этого. Я ничего не ищу, — заворчала она.

Но было ли это вообще правдой? Она могла отвести Айзека, куда угодно, но посреди ночи решила пойти в танцевальный клуб для взрослых и окружить себя пьяными идиотами — практично гарантируя, что они попадут в какую-нибудь неприятность.

Грета сняла кеды и джинсы. Она бросила их через подножку кровати и откинула одеяло. Девушки лежали на боку лицом друг к другу в темноте. Грета закрыла глаза, потому что ничего не видела, но сказала:

— Знаю, что когда вступила на переднюю ступеньку, я уже не была той девочкой, на возвращение которой мои родители так долго надеялись, но я не могу снова стать слепой, невинной и беспомощной.

— Твоя сила — восхитительная черта, и я уверена, что твои мать и отец гордятся тобой за то, что ты живучая. Так чего же ты на самом деле боишься?

Грета оставила этот вопрос без ответа. Она не собиралась пытаться объяснить Сионе, то, чего она боялась, что ее родители не смогут принять, это был не акт выживания… это была тьма, которую она впустила в свою душу, то, кем она стала, чтобы выжить. И все же, избежать этого было невозможно. Эта тьма была теперь частью её. Той частью, которую она даже не была уверена, что хочет отпустить. По крайней мере, она была знакома и честна.

По мере того, как тишина углублялась, она начала засыпать. Сон тут же появился, но в нём не было Айзека. Он не появился у Маидры, чтобы подразнить ее, не подошел к ней в большом зале, заполненным народом, чтобы объявить им всем, что она станет королевой гоблинов. События сна даже не происходили в Милене; она была прямо здесь, стояла перед родительским домом… в одиночестве.

Когда дверь открылась, и ее мать с отцом увидели, кто вернулся к ним, они не стали плакать от радости и облегчения, увидев ее в целости и сохранности. Они смотрели на нее точно так же, как Дрю, когда он увидел ее у двери — со страхом и беспредельным ужасом.

Дрю, который тоже там был, начал плакать и просить родителей спрятаться, втягивая их обратно в дом, чтобы увести их от Греты.

«Подождите! Я всё ещё ваша дочь! — выкрикнула она и бросилась вперед, вытянув руки. — Я вернулась! Я так долго пыталась и, наконец, вернулась домой.»

Она добралась до них как раз вовремя, но когда Грета вытянула руку, чтобы дверь не захлопнулась прямо перед её носом, то слишком поздно поняла, что в этой руке у неё был меч.

Её мама начала кричать, а Дрю заорал:

«Убийца! Убийца! Убирайся отсюда! Возвращайся туда, где тебе место!»

Но где это? Где мое место? Кому я принадлежу?

Грета отшатнулась назад и споткнулась о передние ступени. Она обернулась, густая красная кровь капала с ее лезвия на бетонные камни внутреннего дворика и в траву. Девушка не помнила, откуда это взялось.

Весь город теперь толпился у тротуара перед домом ее родителей, наблюдая и указывая пальцами. Большинство из них выглядело испуганным, но некоторые смеялись. Офицер Филдинг держала свой пистолет, направленный на Грету, с настороженным выражением лица.

Вайат и Рэй стояли вместе с толпой. Все остальные мальчики тоже и даже Сиона.

«Пожалуйста, я не монстр», — кричала она.

«Никто из этих людей никогда не поймет, каково это было. Они никогда не смирятся с тем, кто ты есть, кем ты должна была быть. Они никогда не полюбят тебя так, как я могу любить тебя.»

Это был голос Айзека. Она развернулась, и вот он. Он встал между ней и ее родителями, и она побежала к нему. Он приветствовал ее с распростертыми объятиями и уткнулся лицом в шею, чередуя шепчущие слова любви и поцелуи. Но внезапно он застыл и отступил.

«Что? Что случилось?»

Они оба посмотрели вниз…

Ее меч был погружен в его живот, насквозь через него, ее рука все еще держалась за рукоять. Агония исказила его черты лица, когда он упал на одно колено.

«Нет!» — закричала она, но крик оборвался из-за силы удара пули в плечо. Она почувствовала импульс еще до того, как в воздухе образовалась трещина. Еще одна пуля в грудь отбросила ее назад, прежде чем она смогла объяснить всем, что не хотела этого, что она на самом деле не опасна.

Внезапно она оказалась на спине с привкусом крови во рту. Грета не могла двигаться, не могла дышать и не могла говорить.

Но она могла видеть. И высокая фигура, отбрасывающая тень на ее окровавленное тело, была не ее матерью. Это был не ее отец. И не Айзек.

Это был Аграмон.

Вздрогнув, Грета проснулась, изо всех сил пытаясь вылезти из скрученных покрывал, которые только плотнее сжимались вокруг нее, как одна из тех китайских ловушек для пальцев.

Наконец она освободилась. Девушка села и застонала. Холодный пот на спине пропитал всю рубашку. Даже не глядя, она знала, что ее волосы представляли собой сейчас корону из спутанных узлов и клубков на голове. Она оперлась локтями в колени и закрыла лицо руками, сосредоточившись на том, чтобы урегулировать свое неровное дыхание и замедлить свое быстро бьющееся сердце.

По крайней мере, она была одна, и Сиона не стала свидетельницей ее приступа паники.

Постойте-ка, почему это она была одна?

Она подняла голову, на этот раз увидев комнату вместо оскалившегося лица демона, который все еще продолжал жить внутри нее… хоть и в качестве продолжительной угрозы в ее снах.

Что если в этом есть что-то большее? Как она могла быть уверена, что полностью освободилась от Аграмона, или что раны, которые он оставил в ее душе, когда-нибудь полностью заживут?

Она вздрогнула и обхватила себя. Солнечный свет проникал сквозь прозрачные белые занавески над окном. По человеческим меркам это было еще ранее утро, но позднее из всех, когда Грета просыпалась последние годы.

Ей приходилось вставать в более ранний час, когда жила с Люком, но она всегда была вымотанной и всегда страстно желала того дня, когда сможет вдоволь поспать. Опять же, если бы Грета знала, что дополнительный сон принесет только ужасные ночные кошмары, то она бы никогда не стала искать такой возможности.

Тихо постучали в дверь.

— Да, я проснулась, — отозвалась она.

Вошел ее отец со строгим выражением лица и подошел ближе, чтобы присесть рядом с ней на кровать.

— Мне действительно очень жаль, — поспешила она сказать. — Все, что произошло прошлой ночью, было полностью моей виной, моей затеей. Я потащила Айзека и Рэя со мной, и я не должна была уходить, ничего не сказав. И я определенно не должна была брать нож. Я знаю, это было глупо, и…

— Все в порядке, — прервал он. — Если ты можешь пообещать, что больше не будешь делать что-то подобное, то я спишу это на часть извилистого пути к взрослению, для нас обоих, и начать все сначала.

— Ничего не в порядке. Это было безответственно и неосмотрительно по отношению к другим. Я не хотела вас тревожить.

Он хмуро взглянул на дочь, вздохнул. Ее чувство вины ещё больше возросло. По истечении бесконечно долгой минуты сказал:

— Ты, наверное, этого не помнишь, но когда тебе было три года, ты играла на заднем дворе. Это было до того, как мы купили этот дом, это маленькое бунгало в городе. Ты помнишь?

Она кивнула. Не потому что помнила, а чтобы он продолжил.

— Ты любила играть с соседскими детьми. В трех домах от нас жила маленькая девочка и маленький мальчик, чья семья жила в двух шагах от нас.

Теперь она вспомнила.

— Его звали Фарид, не так ли?

Он кивнул.

— Однажды утром ты всё продолжала спрашивать о том, можешь ли ты пойти навестить своих друзей, и когда твоя мать зашла в дом, чтобы ответить на телефонный звонок, ты, очевидно, решила, что тебе надоело ждать, чтобы она отвела тебя, поэтому ты выскользнула через задние ворота — замок был сломан — и ты ушла.

Она вздрогнула.

— Сначала твоя мать не слишком много думала об этом. Она просто пошла к соседу, чтобы забрать тебя домой. — Он сделал паузу. — Но тебя там не было, и когда тебя не оказалось и в доме Фарида… началась паника.

— Мне жаль, — прошептала она, хотя и это было так давно, что она этого уже не помнила.

— Потребовалось несколько часов, чтобы найти тебя. Ты свернула не на ту улицу, и когда не смогла найти своих друзей, ты увидела качели в чужом дворе и решила опробовать их, хотя никого не было дома. Самое страшное, было то, что у людей, которые жили там, была большая, злая собака, которая начала рычать и царапать дверь внутреннего дворика изнутри дома, когда она увидела тебя во дворе.

— Вот почему ты купил качели, когда мы переехали сюда, не так ли? Чтобы мы с Дрю не убегали?

Он улыбнулся, но в этой улыбке было так много боли. Он носил её как привычный шарф на шее, и, если шарф становился все крепче и плотнее, он привыкал и к этому тоже.

— После этого мы стали очень бдительны. Мы однажды испугались и не хотели позволить этому случиться снова, — сказал он с нервным смешком. — Ты и твой брат были самыми охраняемыми детьми в квартале… но мы все равно потеряли вас обоих.

— Пап…

— Слава Богу, мы нашли твоего брата. Но шли годы, а с ними уменьшались и шансы на то, что ты вернешься назад. Все изменилось. Мы изменились. — Он отвел взгляд к окну, на лбу пролегла глубокая складка. — Такая потеря приносит свои плоды. Иногда, когда приходил домой с работы, я долго стоял на улице, боясь обнаружить пустующий дом. — Его голос стал тише, и послышались нотки уязвимости. — А твоя мать с тех пор принимала лекарства от тревожности. Она не могла долго оставаться наедине с Дрю, потому что не доверяла самой себе.

Грета так сильно прикусила губу, что почувствовала привкус крови.

— Ты должен поверить, что я никогда не хотела, чтобы такое произошло.

Он оглянулся на нее, тени в его глазах, казалось, стали глубже.

— Тогда зачем ты это сделала? Зачем ты подвергла нас этому?

Боль пронзила ее сердце, и глаза загорели от слёз.

— Я… я не… — Она так сильно хотела рассказать правду. Это было похоже на крик, готовый вырваться из горла.

Он резко покачал головой и встал с кровати, подошел к двери, крепко сжав плечи.

— Нам не нужно сейчас с этим разбираться. Я действительно просто хотел сказать тебе, что мисс Дэвидсон нашла приемную семью, которая заберёт Сиону и Айзека. Они уедут сегодня вечером.

У неё отвисла челюсть. Так скоро?

— Папа, это действительно необходимо? Разве они не могут остаться еще на пару…

— Так будет лучше, Грета. — Выражение его лица снова стало суровым и не принимающим аргументы.

— Наша семья пережила достаточно потрясений. Нам нужно время, чтобы снова узнать друг друга, чтобы снова стать семьей. Но это не значит, что они покидают страну прямо сейчас. Они будут рядом, и ты сможете увидеть их, когда захочешь. Здесь не тюрьма.

Последнее было сказано с ноткой обиды. Возможно ли, что он думал, будто именно поэтому она ушла четыре года назад, потому что думала, что они были неразумными и не давали ей достаточно свободы?

— Хорошо, — прошептала она, прикусив язык, чтобы не казалось, будто она просит.

Вина была подавляющей. Она должна сказать родителям, почему Айзек и Сиона должны были остаться. Она должна сказать им, что может снова уйти. Она обещала Айзеку, что сделает это. Но что, если портал никогда не откроется? Что если она сможет восстановить свою жизнь здесь? Снова иметь семью?

А что насчет Айзека? Как он впишется в этот план? Она поморщилась. Он этого не сделает. Не сможет. Айзек не останется в приемной семье надолго, и он никогда не сдастся в поисках пути назад в Милену.

— Мама готовит завтрак.

— Я сейчас спущусь.

Когда через десять минут она спустилась вниз по лестнице, Джейкоб вылетел из кухни, как ракета, стремящаяся к жаре, и подбежал к ней.

Она поймала его в медвежьи объятия.

— Доброе утро, болтунишка.

— Хорошо ли ты спала? Я так рано проснулся, что было почти темно. Твоя мама приготовила мне тост на завтрак, и я положил на него арахисовое масло. Я забыл все об арахисовом масле, Грета. А тебе нравится арахисовое масло? Тебе нравится тост? Ты помнишь, что мои мама и папа придут сегодня? Ты хочешь…

— Оу, помедленнее. Ты ещё что-нибудь сломаешь, если будешь столько говорить, — сказала она со смехом.

Она подняла голову и увидела Дрю, отходящего назад, сжимающегося за кухонным входом и осторожно наблюдающего за ней.

— Эй, малыш, — позвала она. Она широко улыбнулась ему, но он повернулся и ушел в противоположном направлении.

— Он просто всё ещё не узнаёт тебя, — сказала её мать позади неё.

Она сомневалась, что причина была в этом. Он боялся ее. На каком-то подсознательном уровне, возможно, он вспомнил ту ужасающую сцену из круга темной магии Аграмона и знал, что она была частью этого.

Грета опустила Джейкоба и обернулась. Ее мать выглядела такой же красивой и собранной, как всегда, так, как никогда не выглядела Грета. Она вспомнила ночь банкета Айзека, когда он представил ее своему королевству и пообещал, что она станет следующей королевой гоблинов. Она пыталась передать спокойный, королевский характер своей матери. Конечно, мать никогда не пошла бы на банкет с кинжалом, привязанным к лодыжке. Грета с треском провалилась в ту ночь, но если ей как-то суждено было прожить эту жизнь, возможно, однажды она добьется того, что её мать будет гордиться ею.

«Если ты вернешься в Милену, она никогда не будет гордиться тобой. Все, что она почувствует, думая о тебе, — это отчаяние.»

Мама положила руку на плечо Греты.

— Он остынет, и вы двое восстановите дружеские отношения, которые у вас были раньше. — Она посмотрела на Джейкоба, все еще сжимавшего руку Греты. — Такие, как ты построила с этим мальчиком.

Если у них оставалось всего четыре недели, то на это не было времени, прежде чем Грета снова исчезнет. Может быть, так было лучше. Чем больше она находилась поблизости, тем больше Дрю мог начать вспоминать все, через что он прошел.

А если это случиться? На вопросы будет все сложнее и сложнее ответить. Может ли она рассказать своей семье всю правду? Или ей придётся придумать большую ложь?

Глава 7

Она и Айзек сидели на ступеньках заднего крыльца. Она рассказала ему о приемной семье, и он покачал головой.

— Сиона и я отправимся в лес и будем ждать оттуда нашего возвращения в Милену, — упрямо сказал он.

— Вам не нужно этого делать. Я уверена, что это хорошая семья, и у нас есть четыре недели до планетарного события. Вы не можете оставаться там. Вам нужны будут жилье и еда.

Он бросил на нее упрямый взгляд.

— Ты не единственная, кто может постоять за себя в чужой стране.

— Дело не в этом, — настаивала она. — Они пойдут за вами.

— Я уверен, что мы сможем уклониться от любого, кто будет нас искать.

— Дело не только в этом.

— Тогда, пожалуйста, доберись до него, — отрезал он, его мрачное разочарование просачивалось через фасад спокойствия короля гоблинов.

Грета зашипела и оглянулась через плечо, опасаясь, что кто-то их услышит.

— Ты, правда, думаешь, что мои родители позволят мне видеться с тобой, если ты будешь ломать систему и вот так уходить? — Она сделал паузу. — Они только что пообещали, что ты сможешь прийти в любое время, когда захочешь, но если убежишь, они подумают, что я тоже могу убежать или, что ты оказываешь на меня плохое влияние.

— Если ты скажешь им правду…

После вчерашнего инцидента и разговора с отцом сегодня утром?

— Я не могу этого сделать, Айзек. Слишком рано. Они все еще обижены, и я не хочу добавлять к этому. Они бы просто ещё больше запутались.

Айзек посмотрел поверх её плеча, сжимая губы, и, казалось, задумался над тем, что она сказала.

Грета стиснула его руку.

— Пожалуйста. Это будет не так уж и плохо, — пообещала она, не подозревая, правда это или нет.

Как раз тогда мать позвала ее из кухни.

Девушка посмотрела на Айзека.

— Ты хотя бы попробуешь выдержать несколько дней?

Он с трудом кивнул и наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Для тебя я бы сделал почти все, но ты слишком часто используешь это в своих интересах, — пробормотал он ей в губы.

Грета улыбнулась через плечо, когда входила в дом.

Прежде чем она была готова, раздался звонок в дверь, и ее сердце упало.

Пришло время очередного прощания.

Джейкоба было труднее всего отпустить, но, по крайней мере, он не колебался, уходя со своей семьей. Старший брат Джейкоба Марк был с ними, и ребенок взял его под руку и начал говорить тысячу слов в минуту, не оставляя сомнений в том, что оба мальчика были роднёй. Он перечислил все забавные вещи, которые они собирались делать вместе, когда Джейкоб вернётся домой.

Грета подавила слезы. Они забили ей горло, но она отказалась позволять кому-либо видеть их, потому что, если бы Джейкоб думал, что она грустит, он тоже только расстроился бы.

Вайат подошел и встал на колени перед маленьким мальчиком, шепча что-то тихим голосом, который должен был услышать только Джейкоб. Мальчик кивнул и обнял Вайата за шею. Тот взъерошил лохматые волосы малыша и попрощался. Казалось, что глаза Вайата покрылись влагой, но он улыбался.

Рэй был тихим и замкнутым с прошлой ночи, но даже он открылся на достаточно долгое время, чтобы обнять мальчика и от души попрощаться с ним.

Слоан не скрывал своих слез. Он и Джейкоб стали очень близки, и на этот раз именно Слоан был тем, кто взял у родителей Джейкоба их контактную информацию, вместо Греты. Он даже спросил, сможет ли он посетить их — через некоторое время, после того, как все уладится.

Джейкоб крепко обнял всех на прощанье, потом помахал и вышел за дверь. Грета не сомневалась, что в конечном итоге он будет в порядке.

Пока они все ждали следующего стука в дверь, Вайат и Сиона ушли на задний двор. Грета хотела присоединяться к ним, чтобы немного подышать воздухом, но остановилась, заметив, как близко они стоят друг к другу. Затем Вайат нежно погладил Сиону по щеке.

После всего, через что они прошли, ее голова гудела от счастья, когда Вайат наклонилась к Сионе и поцеловал ее. Эти двое заслуживали чего-то хорошего, даже если это был всего лишь на один момент.

Вскоре Слоан уехал со своей семьей. Он пожелал Грете удачи и даже пожал руку Айзеку, из-за чего король гоблинов с любопытством долго смотрел ему вслед.

Когда настала очередь Рэя, Айзек и Сиона мудро покинули дом для этого особого воссоединения, хотя Грета не была уверена, куда они исчезли, и панически думала об этом.

Родители Рэя уже знали, что их второй сын не вернется домой. Объяснить причину было сложно. Брат Рэя умер, пытаясь избежать захвата в Милене, но тела не было, и Рэй не мог сказать своим родителям, где его искать. Они рассказали ту же историю, которую рассказали полицейской, — что он поскользнулся и упал со скалы в стремительную реку, и впоследствии они так и не смогли найти его тело.

Были слезы, и безнадежное чувство вины на лице Рэя заставило Грету сжать кулаки. Если бы она нашла этих мальчиков раньше, возможно, она могла бы защитить брата Рэя. Может быть, тогда этот момент был бы для него счастливым.

Когда он собирался уходить, Грета отвела его в сторону и обняла.

— Пожалуйста, постарайся простить себя. — По своему опыту она знала, насколько калечащим и разрушительным может стать чувство вины, и она хотела для него лучшего. — Воспользуйся этим вторым шансом, чтобы почтить память твоего брата, живя в такой безопасной, продуктивной и счастливой жизни, которую он хотел бы для вас обоих.

Он не сказал, что попытается… но также и не сказал, что не будет пытаться.

Когда Рэй ушел, они знали, что Вайат будет следующим. Последним. Последним, кто вернётся домой. Когда день перешел в вечер, и все они ждали, Грета заметила, что он начал нервничал. Она знала, что он жаждет увидеть свою семью, но, возможно, он чувствовал и вину, за то, что уходит.

Сиона не раз пыталась поговорить с ним, но между ними больше не было шепотов и поцелуев. Он отмахивался от нее. Гордость взяла верх, и она, в конце концов, отступила. Всем остальным могло показаться, что ей все равно, но Грета довольно хорошо знала гоблиншу-охотницу. Той было больно.

Через час, когда приехала семья Вайата, он глубоко вздохнул, и сам открыл им дверь. Сначала парень казался сдержанным и стойким, но когда его мать разрыдалась, увидев его, парень спустился по ступенькам навстречу и позволил ей покрыть себя поцелуями.

Грета улыбнулась, когда он повернулся, чтобы попрощаться. Они так много пережили вместе, и Вайат всегда был таким сильным и ответственным. Он заботился о тех мальчиках в Милене, как будто они все были его братьями… и, в лучшем случае, мальчики действительно ими стали.

— Ты свободен, — прошептала Грета. — Теперь свободен, чтобы жить только для себя. Так иди и сделай это, ладно?

Он тяжело сглотнул и кивнул. Его взгляд переместился на Сиону не более чем на полсекунды, но этого было достаточно.

— Попрощайся с ней, — прошептала она.

— Нет, мы… мы попрощались. Будет лучше, если я просто уйду. Легче, — он сделал паузу. — Позвони мне, если понадоблюсь, хорошо? Я могу…

— У нас все будет хорошо, — сказала она безо всякой уверенности. Но это звучало хорошо, и только это имело значение.

Как только он ушел, она и Сиона упали на мягкие кожаные диваны её родителей в гостиной. Айзек остался на месте, и она почувствовала его дискомфорт. Грета послала ему легкую улыбку ободрения, и он кивнул, чтобы дать ей понять, что в порядке.

Грета никогда не чувствовала себя настолько эмоционально истощенной прежде, и ей не нужно было спрашивать, чтобы знать, что все остальные чувствовали то же самое. Когда-то она считала каждого из этих мальчиков нежелательным бременем, ответственность, за которое не была готова нести. Но теперь они просто друзья, и видеть, как они все уходят, было и облегчением, потому что знала, что они наконец-то будут в безопасности, и в то же время, будто от неё отрывали по кусочку.

Было еще хуже, когда мисс Дэвидсон появилась через час и забрала Айзека и Сиону.

Грета знала, что это было лишь на время, но после мальчиков и Вайата, это было похоже на потерю другой части себя. Сколько ещё кусков себя она могла потерять, прежде чем ничего не останется?

Глава 8

Старшая школа. Она на самом деле была в старшей школе.

Мама предложила отвезти Грету и помочь устроиться, но девушка решила пройтись пешком. Ей нужно было время, чтобы подготовиться, они уже посетили директора и в пятницу сделали все по регистрации.

Она не торопилась, чтобы добраться до школьной территории. По-своему, столкнуться с другими подростками было страшнее, чем вступить в бой.

Человеческая девочка-подросток. Это должно быть в порядке вещей. Ничего страшного, правда?

Может быть, было бы не так плохо, если бы она не стояла на обочине через дорогу от здания с королем гоблинов по одну сторону от нее и охотницей за головами по другую.

— Ты проведешь здесь целый день? — спросила Сиона.

Их любопытство к школе росло всю неделю. Грета не была удивлена, что они пришли утром, чтобы пойти с ней, хотя это могло быть просто поводом выбраться из приемной семьи. Какой бы милой ни казалась семья, им было не комфортно, хотя они старались не жаловаться.

Она застонала. Весь день?

— Да, я думаю, что весь день.

— А внутри здания у всех есть одна и та же возможность учиться всему, что они хотят, и люди так собираются ради веселья? — Сиона закончила предложение, глядя на парней, играющих в футбол.

— Ну, конечно.

Как бы она ни ожидала, что, по крайней мере, половина ее занятий окажутся скорее разочарованием, чем возможностью, она помнила, откуда была Сиона. В Милене, когда молодые парни и девушки заканчивали обучение, то на этом всё и заканчивалось. Потом не было никакой возможности переключиться на что-то другое, и не было места, куда можно было бы пойти и пообщаться со сверстниками. Была работа, были лёд и снег, а также были луны и Потерянные… — ничто не способствовало продвинутому обучению или общественной жизни.

Подростки размещались на всех уровнях стола для пикника. Один парень в кепке со аббревиатурой школы обнимал девушку, пока смеялся с двумя своими приятелями, а та что-то шептала своей подруге рядом.

Сиона была очарована всем этим, особенно их одеждой.

— Они не заботятся ни о своей профессии, ни о погоде, — удивилась она, указывая на пару мини-юбок. — Что если вдруг похолодает? Они все замерзнут.

— Это вряд ли произойдет, и это просто дети. У них еще нет профессии. Кроме того, если я правильно помню, твоя одежда в Милене была не намного лучше, — сказала Грета с усмешкой.

Раздался громкий звонок, и все медленно начали собираться.

— Хорошо, давайте покончим с этим, — пробормотала она.

С Айзеком и Сионой всё будет в порядке, и они тоже не беспокоились о ней… так почему же она так нервничала?

Вокруг было слишком много людей, поэтому Грета не позволила Айзеку поцеловать себя, хотя и хотела. Она даже не оглянулась на него. Если девушка хотела справиться с этим, то должна была сосредоточиться.

Она чувствовала себя так же, как всегда, когда шла на одного из Потерянных, и зашла в школу. Поиск шкафчика не составил труда. Даже в посещении ее первого урока — алгебры — не было ничего особенного… пока она не попала туда.

Грета проскользнула внутрь сразу за всеми и заняла пустой стол позади, опустив голову и чувствуя себя так, как и тогда в Милене, когда не хотела, чтобы ее заметили. Это разрушилось, как только вошла учительница и заставила ее встать и представиться.

Если Грета и думала, что никто не помнил о ней, ведь не было же постоянных телефонных звонков… она ошибалась. Тут же началось перешёптывание.

Когда начался урок, ей стало еще хуже. Голова кружилась, слушая, как учитель просматривает домашнее задание предыдущего дня. Она понятия не имела, что эти цифры, буквы и скобки должны были означать для кого-либо, и попытка следовать учебнику заставила ее глаза покраснеть. Грета могла бы бороться с армией гномов хоть каждый день, если бы это означало, что ей больше никогда не придется смотреть ни на что из этого.

К тому времени, когда урок подошел к концу, она так сильно соскучилась по Айзеку и Сионе, что разрывалась между тем, чтобы уйти и найти их, но отговаривала себя от этого. Это был всего лишь первый день.

«Ты была в ситуациях и похуже. Ты справишься.»

На уроке английской литературы Грета сидела, уставившись стеклянным взглядом на «Илиаду». После этого у нее, наконец, было свободное время, но когда по громкой связи ее позвали, призывая пойти в офис завуча, она направилась туда.

Через десять минут Грета, сделав всего один неверный поворот, постучала в приоткрытую дверь.

— Вы хотели меня видеть? — спросила Грета молодого человека, сидящего за столом.

Мужчина казался слишком молодым для своей профессии, но, возможно, это из-за его рыжих волос и бледно-белого цвета лица. Он был одет в ярко-синюю рубашку для гольфа и посмотрел на папку с файлами на своем столе в маленьком офисе без окон.

— Ты, должно быть, Грета Скотт. Мои извинения за то, что я не был здесь, когда ты приходила в пятницу, чтобы зарегистрироваться. Как проходит первый день?

Он улыбнулся и жестом пригласил ее войти и присесть. Грета вошла и остановилась. В помещении было слишком тесно и душно.

— Все хорошо, спасибо, — сказала она. — Я хотела пойти в компьютерную лабораторию в свободное время.

Она хотела попробовать провести онлайн-исследование.

Мужчина закрыл папку и встал. Она задавалась вопросом, сколько он слышал от полиции, социального работника и родителей. По выражению на его лице Грета догадалась, что это было больше, чем ей хотелось бы.

— Я просто хотел познакомиться с тобой и посмотреть, есть ли что-нибудь, что тебе нужно, чтобы сделать возвращение к учебе успешным.

Грета застонала про себя. Она надеялась, что этот парень не решил, что ей нужен кто-то, с кем можно обсудить ее проблемы, и что он не собирается стать этим кем-то.

— Спасибо, но всё в порядке.

— Поскольку ты присоединилась к классу в конце года, ты немного отстаешь.

Она отставала намного больше, чем просто «немного». На самом деле, у нее не было возможности нагнать остальных.

— Другие студенты начнут заполнять заявки на поступление в колледж на следующей неделе, и мы хотим сделать все от нас зависящее, чтобы ты смогла последовать за ними; чтобы ты смогла сдать вступительные экзамены и не провалиться. Тебе понадобится наставник, кто-то, кто проведет с тобой время и поможет тебе догнать остальных. Я был бы счастлив стать таким человеком для тебя.

— Я не особо волнуюсь из-за этого, — ответила она, пожимая плечами. — Я наверняка что-нибудь придумаю.

Он сделал паузу, как будто разговор шел не так, как он планировал, и ему пришлось отступить назад и найти зацепку, чтобы начать снова.

— Ну, у тебя есть идеи, что ты хотела бы изучать? Ты интересуешься медициной или техникой, или, может быть, преподаванием? У меня есть некоторый опыт, в помощи молодым людям, подобным тебе, чтобы они смогли сделать карьеру, для которой они лучше всего подходят.

Она скрестила руки.

— Я вам еще нужна или могу идти?

Мужчина поджал губы. Что? Неужели он действительно ожидал, что Грета упадет в уютное кресло и расплачется на его плече, сетуя о том, как тяжело было последние четыре года? Он хотел, чтобы она признала, что чувствует себя одинокой и не на своем месте, чтобы он мог быть тем, кто заставил ее чувствовать себя в безопасности? Ну, конечно!

Может быть, она с ним жестока, но ее терпение было на исходе. Если бы этот парень был гномом, она бы уже надрала ему задницу.

— Конечно. Можешь идти, если это нужно, — напряженно сказал он, — но я буду рядом, если тебе понадобится помощь в течение ближайших несколько дней. Моя дверь всегда открыта, если захочешь поговорить или просто провести с кем-нибудь время.

Она не удосужилась поблагодарить психолога из-за странного ощущения, что его любезное предложение не было сделано из простой профессиональной мотивации. Было ли это болезненным любопытством по поводу недавнего разжигания скандала, которое отражалось в его глазах, или чем-то еще менее привлекательным, она не знала… и ей было все равно.

Когда она ушла, чтобы найти компьютерную лабораторию, то покачала головой. Может быть, никто не носил меч в этом мире, но было бы ошибкой вести себя неосмотрительно только потому, что все выглядело безопасно. Она не могла сказать наверняка, что с тем парнем было что-то не так, и в этом была проблема. По крайней мере, в Милене, опасности, с которыми она сталкивалась, были очевидны и открыты.

В лаборатории было не людно, но семь из восьми других студентов повернулись, чтобы посмотреть на нее, когда она вошла в комнату.

Грета нашла свободное место перед компьютером рядом с одним парнем, который не посмотрел на нее. Она набрала свой студенческий номер в поле пароля на экране компьютера и нажала клавишу ввода.

— Будь осторожна с тем, что ищешь на этих штуках, — сказал кто-то.

Она подняла взгляд. Это был парень, сидящий рядом с ней. Он откинул свои густые, неестественно черные волосы со лба и кивнул в сторону ее экрана.

— Они отслеживают историю поиска каждого, чтобы убедиться, что ты не пытаешься понять, как собрать бомбу, или скачать порно на школьных компьютерах.

Как на это ответить? Будет ли исследование демонов, которые могут потенциально разрушить мир, рассматриваться как злоупотребление школьными технологиями?

— Хм, спасибо, — наконец сказала она.

Он усмехнулся.

— Значит, ты, та самая чика, которая исчезла, когда была маленькой, и вновь появилась спустя десять лет после того, как все решили, что ты пропала навсегда.

— Всего четыре года, — поправила она его.

Он пожал плечами.

— Ты никогда не думала о том, чтобы не возвращаться?

Грета съязвила:

— А ты когда-нибудь думал о том, чтобы не высказывать вслух каждую мысль, которая приходит тебе в голову?

Он лишь рассмеялся.

— Иногда, но тогда это не было бы так забавно.

Она улыбнулась.

— Ну, по крайней мере, ты честен в своем любопытстве. Это больше, чем я могу сказать по поводу большинства людей.

Она снова повернулась к экрану компьютера и решила начать с ведьм. Она напечатала «Ламия».

Это вызвало кучу фан-страниц для симпатичной индийской певицы, но это было не то, что она искала. Она попробовала «Ламия», и поисковик выплюнул еще тысячу результатов.

— Что это за фигня?

Парень даже больше не пытался скрыть свои попытки подглядеть, поскольку на экране у нее появлялись различные изображения какого-то змеиного монстра.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Какая тебе разница? Я тут пытаюсь искать информацию.

— Совершенно никакой, — ответил он с ухмылкой. — Тебе нужна помощь?

— Почему ты хочешь помочь?

Грета не помнила, чтобы в школе было так много любопытных людей. Она думала, что сможет быть здесь невидимой, точно так же, как в Милене.

Парень пожал плечами.

— Это выглядит как-то странно, а я люблю странные вещи.

Она покачала головой.

— Успокойся. Я пытаюсь найти информацию о ведьме по имени Ламия, но не думаю, что змееподобное чудище — это то, что ищу. Как отфильтровать это и получить то, что мне нужно?

Она чувствовала себя идиоткой. Лучше дайте ей меч, хоть в любой день недели, вместо клавиатуры и мыши.

Он встал и подтащил свой стул ближе.

— Ну, во-первых, если ты пытаешься найти настоящую информацию, тогда тебе следует держаться подальше от сайтов RPG. Они специально сделаны для видеоигр. Разработчики получают вдохновение для персонажей из древней мифологии и старых страшных историй и тому подобного, но затем они изменяют детали в соответствии со своей игрой, и эти сайты — просто куча гиков, сравнивающих соотношения мощности и статистику, поэтому там ты ничего не найдешь. Ты должна пойти прямо к источнику.

— Ты вообще понимаешь по-английски? — простонала она. — Где же тогда источник? Как я пойму, что он настоящий?

Парень сделал паузу и посмотрел на нее с любопытством.

— Ты ведь жила под скалой, не так ли?

Грета прищурилась. Он засмеялся, затем наклонился и щелкнул пару ссылок, прежде чем открыть новую вкладку и вставить что-то, затем щелкнуть что-то еще раз.

Затем сел обратно.

— Вот статья из отдела мифологических исследований в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Похоже, что версии об этой Ламии можно найти в древней мифологии со всего мира. Баски — кем бы ни были эти чуваки — описывают ее, как своего рода русалку, которая поет людям, и когда она расчесывает свои волосы, радуга открывается, чтобы поглотить их.

Это уже было довольно близко, учитывая, что Ламия, которую она искала, завлекала к себе детей, а затем проталкивала их через портал, сделанный из огня.

— Мне нужны истории, в которых рассказывается о краже детей и возможности открыть двери в другие миры, — сказала она.

Он снова посмотрел на нее с любопытством, прежде чем вернуться к компьютеру и немного поманеврировать. Затем нажал на другую ссылку.

— Это похоже на то, что ты ищешь. Речь идет о древней королеве Греции, чьи дети были украдены. Она сошла с ума от горя и превратилась в монстра, который охотился на чужих детей.

Он остановился и поморщился.

— О, черт. Видимо, она действительно ела детей.

Вот оно!

— Да, но где же часть про портал?

Еще несколько щелчков мышью.

— Очевидно, после того, как королева наделала достаточно неприятностей, ее, наконец, изгнали боги, но до этого ей удалось завести других детей. Ее предков тоже звали Ламия. Само слово стало означать своего рода ведьму, которая использует кровь детей в своих темных чарах. — Он прочитал немного дальше. — О, и тут про этот твой портал. Кое-что о Ламии, появляющейся только под правильной луной с правильной человеческой жертвой, чтобы открыть врата на все мыслимые миры. Жутко, да?

— Черт, правда? Там сказано что-нибудь о том, где их найти, или, может быть, как найти врата?

Он наклонил голову.

— Ты имеешь в виду гипотетически, верно? Потому что это всего лишь истории и мифология, да?

Она совладала со своим выражением лица.

— А, да, конечно.

Он прищурился еще больше.

— Хм, верно.

Парень повернулся к экрану, пожав плечами, и щелкнул еще по нескольким ссылкам.

— Здесь говорится, что на протяжении веков ведьмы искали во вселенной то единственное измерение, в которое боги изгнали их предка, и что, в конце концов, они нашли его, и все они покинули царство людей, чтобы присоединиться к ней. Так что, думаю, если бы ты надеялась, что они настоящие, именно там ты их и найдешь, в этом другом измерении.

У нее дрогнуло сердце, и она встала из-за стола.

— Спасибо за помощь.

— Ты бы сама нашла то, что искала. Я просто был слишком любопытен, чтобы позволить тебе сделать это самостоятельно. Кстати, для чего вся эта информация?

Парень тоже встал. Он сунул руки в карманы, схватил рюкзак и последовал за ней за дверь.

Грета закусила губу.

— О, ничего особенного. Просто школьный проект.

— Это не очень похоже на геометрию или физику, и я не помню ни одного упоминания о проекте по древней истории сегодня утром. — Он улыбнулся. — Опять же, я первый, кто признает, что не обращаю особого внимания на мисс Леннон.

Она остановилась в зале и посмотрела вверх и вниз. Девушка не знала, как добраться до своего шкафчика из этой части школы.

— Это на самом деле для виду, — сказала она рассеянно, — поскольку я пропустила кучу времени за последние несколько лет.

— Ах, верно.

Надо отдать ему должное, он не воспринял это, как разрешение задать более навязчивые вопросы. Раздался звонок, и народ начал выливаться из всех классов и заполнять холл вокруг них. Он натянул свой рюкзак через плечо.

— Ну, я думаю, ещё увидимся.

— Конечно.

— Ты выглядишь немного смущенной. Ты забыла, где твой шкафчик?

Этот парень был добр к ней абсолютно без причины. Он даже не подозревал, что она может отравить его воздух самим своим существованием.

Ее плечи поникли, и она засмеялась.

— Да. Он, вероятно, в другом конце школы.

— Хочешь, чтобы я тебя проводил?

Грета покачала головой.

— Я даже не буду заморачиваться, — призналась она, скривив губы. Единственное, что там было, это учебник по алгебре, на который она вообще не собиралась смотреть.

— Думаю, я просто притворюсь, что завтра мой первый день, и начну все сначала. Я предполагаю, что гора книг все еще будет там же, ожидая меня.

Он усмехнулся и сунул руки в карманы брюк.

— Кстати, я Тед.

— Приятно познакомиться. Я…

— Грета? Привет, Грета, Боже мой, это действительно ты?

Женский голос, зовущий ее по имени, становился все выше и резче с каждым слогом.

Она обернулась, всплыли воспоминания. Девушка, бегущая по коридору к ней с розовой сумкой на плече, была низенькой, с длинными каштановыми волосами и круглыми щеками, которым позавидовал бы бурундук. Грета сразу узнала ее.

Она улыбнулась Теду, когда он попрощался, и отвернулась как раз тогда, когда девушка остановилась перед ними.

— Привет, я весь день надеялась увидеть тебя, — сказала она, глядя на Грету с широкой улыбкой. — Когда я услышала, что ты дома, я сразу же позвонила тебе. Твои родители сказали мне, что я должна попытаться дать тебе время на то, чтобы устроиться, но ты будешь сегодня в школе. С тех пор я чуть ли с ума не сходила.

Грета не была уверена, что нужно было ответить.

— Хм, почему? — наконец спросила она.

Девушка хлопнула ее по плечу и засмеялась.

— Мы были лучшими подругами со второго класса, и ты меня ещё об этом спрашиваешь?

— О, верно…

Их толкали к выходу толпа учеников, которые стремились быть свободными на весь оставшийся день.

— Прости, я не хотела…

— Ты ведь меня помнишь, так? — Девушка выглядела испуганной, как будто забыть об их дружбе было худшим, что могло случиться.

— Конечно, помню.

Это была Даниэлла Вилсон.

Она вспомнила, как на заднем дворе проходили испытания на качелях, каждая из них осмеливалась посмотреть, кто из них сможет достичь самой большой высоты, прежде чем спрыгнуть. Грета каждый раз побеждала. Но она также помнила, как обманывала Даниэллу во время их финального теста по математике, и помнила ночевку в субботние выходные. Они никогда не могли договориться о том, какой фильм смотреть. Когда были у нее дома, то всё всегда заканчивалось тем, что они смотрели экшн или научно-фантастический фильм, а когда у Даниэллы, они смотрели исключительно романтические комедии.

Грета глубоко вздохнула и вышла на свежий воздух. Часть ее не осознавала, что весь этот полдень она провела будто том клиническом, душном здании, но теперь она наконец-то смогла расслабиться.

Она осмотрела тротуар на другой стороне улицы, где раньше оставила Айзека…

— Эм… было очень приятно увидеть тебя, Даниэлла.

Хотя это действительно было так, но она не могла справиться со своей растерянностью.

— Прости, но мне, вероятно, следует вернуться сейчас же домой, чтобы никто не волновался.

— О, верно, потому что ты пропадала четыре года, — понимающе ответила она. — Ну, я так рада, что ты, наконец, вернулась. Ты знаешь, как без тебя было ужасно? Нам действительно нужно встретиться и сделать что-нибудь вместе. Почему бы нам не провести в субботу пижамную вечеринку? Как в старые времена?

— Это звучит замечательно.

Она оглянулась, надеясь увидеть Айзека. Не то, чтобы она ожидала, что он просто будет стоять там, ожидая ее, будто ему нечего делать, но…

Ее сердце подпрыгнуло. Вот он, стоит, прислонившись к фонарному столбу со скрещенными руками, и наблюдает за ней! Улыбка коснулась его губ, когда он понял, что Грета его заметила. Для нее внезапно никого больше не осталось во всем мире.

Пока кто-то не позвал ее по имени. Это был парень из компьютерной лаборатории, Тед. Он прошел мимо нее вниз по ступенькам и помахал рукой.

— Эй, с тобой было приятно искать странности в интернете. Увидимся завтра?

Даниэлла подпрыгнула и наклонилась ближе.

— Этот чувак проводит большую часть своего времени в одиночестве, но все-таки умудряется успевать по всем предметам. Либо он чертовский умный, либо взламывает компьютеры, чтобы изменить свои оценки. Тем не менее, это даже не имеет значения, потому что он такой горячий, — прошептала она. Затем девушка подтолкнула Грету за руку и усмехнулась.

— Как ты привлекла внимание самого крутого парня в школе в первый же день?

Грета пожала плечами. Девушки спустились по лестнице и обошли вокруг желтого школьного автобуса, поджидавшего детей со школы, которые жили по всему городу. Тип, сидевший на сиденье водителя, был изможденным, шестидесяти с чем-то лет, человеком с массивными наушниками на ушах, которые выглядели, как выпуклые инопланетные глазные яблоки. Казалось, он имитирует довольно тяжелый рок, в комплекте с невидимыми палочками.

Она уловила это, потому что было трудно этого не сделать, но слушать остальное, что говорила Даниэлла, оказалось невозможно.

Девушки приближались к Айзеку. Грета могла чувствовать его притяжение с каждым шагом все больше и больше.

Внезапно Даниэлла тоже увидела его. И она заметила направление его непоколебимого взгляда с низким присвистом.

— Черт, Грета. Этот парень такой впечатляющий. Он твой парень или что-то в этом роде? — прошептала она, дергая ее за руку.

— Да, — протянула она, ее улыбка расширилась, — или что-то в этом роде.

— Этот страшно выглядящий чувак. Наверное, он старше? — ее голос дрогнул.

Взгляд Греты сузился, когда она попыталась увидеть Айзека таким, каким его видят другие люди в этом мире. Да, он был большим и крепким. Он выглядел по-другому, даже если было бы трудно точно определить, почему. Парень был пугающим, и это королевское чувство цели и права истекало из каждой его клетки. Она была благодарна своим родителям, что они дали ему шанс. Ее улыбка дрогнула. Она сомневалась, что многие другие сделают то же самое.

Грета снова повернулась к Даниэлле.

— Спасибо, что нашла меня сегодня, — сказала она.

— Я приду к тебе домой завтра утром, и мы сможем пойти погулять вместе.

Даниэлла говорила с таким энтузиазмом по поводу этой идеи, что Грета не хотела отказывать ей.

— Конечно, это было бы здорово. Мне нужно идти, так что увидимся завтра.

Айзек был терпелив и оставался на месте, но она почувствовала, как он ощетинился.

Даниэлла улыбнулась.

— Хотя бы, сначала представь меня своему парню.

Грета сжала ее руку.

— С радостью.

Глава 9

Несмотря на то, что у нее появилось несколько новых друзей — казалось, что Даниэлла познакомила ее с большим количеством людей, чем Грета повстречала за все четыре года, которые провела в Милене, — её уроки не улучшились на второй неделе.

Она, казалось, боролась со всем этим. С содержанием, концепцей и бездействием в результате долгого сидения за партой. Она просто не могла понять смысл сферической тригонометрии, а поэзия вызывала головную боль.

Вдобавок ко всему, ученики стали смелее. Однажды группа из шести старшеклассников пришла «представиться» во время обеда, когда Грета сидела в столовой с Даниэллой.

— Значит это ты, та уродка, которая сбежала из дому, — сказал один парень, явно главарь группы. Он осмотрел ее с головы до ног, как будто она была интересным насекомым.

Грета приподняла бровь и встала к нему лицом. Она была выше парня и хотела, чтобы он это оценил, прежде чем ещё что-нибудь скажет.

Он не понял намека.

— Я видел, как ты шла в школу с тем другим уродом сегодня утром, — продолжил он с усмешкой. — Где ты его вообще откопала, в цирке? — Он повернулся и засмеялся со своими приятелями.

— Я, может, и отсутствовала некоторое время, но думаешь я тебя не помню? — сказала и щелкнула пальцами. — Разве ты не тот ребенок, который напился персикового шнапса своих родителей в средней школе и начал целоваться с деревом?

Его лицо покраснело, и он с громким шипением подошел к ней на шаг, но друзья удержали его. Грета чуть было не сказала им, чтобы они не беспокоились, но ей не нужно было, чтобы школа звонила родителям, потому что она надрала кому-то задницу. Она стояла на своем, но больше его не провоцировала.

Наконец, он бросил на нее недовольную ухмылку и отвернулся, пробормотав очередное «уродка».

Даниэлла выглядела так, будто у нее сейчас будет сердечный приступ.

— Это было безумие, — прошептала она, когда Грета снова села за стол. — Крейг задирает всех. Я думаю, в основном потому, что его родители развелись в прошлом году, и вместо того, чтобы быть баловнем в двух домах, они оба, кажется, забыли о его существовании. — Она наклонилась ближе. — Мы некоторое время встречались в начале семестра. Это было отчайнейшее время в моей жизни, — с гримасой призналась она.

Грета засмеялась.

— Не волнуйся. За последние несколько лет я совершала такие ошибки, которые могли бы посрамить и плохого парня.

Выражение лица подруги стало серьезным.

— Ты расскажешь мне о них? Я хочу знать, что с тобой случилось.

Грета замолчала. Как бы ей ни нравилась Даниэлла, одно дело — желать, чтобы ее родители знали правду, и совсем другое — думать о том, чтобы рассказать об этом кому-нибудь еще. Не говоря уже о том, что говорить о Милене так, как будто все это в прошлом, было похоже на предательство Айзека и всех тех, кого она оставила там страдать от гнева Аграмона.

Она пожала плечами.

— Возможно, в другой раз, хорошо?

Даниэлла быстро кивнула и посмотрела вниз на свой почти доеденный йогурт.

— Да, конечно. Конечно.

Затем прозвенел первый звонок, и они обе взяли свои подносы. Грета собралась с силами, чтобы пережить послеобеденное время, и к тому времени, когда подошло окончание последнего урока, она отчаянно сбежала.

Прежде чем взошло солнце, Грета проснулась с неистовой головной болью, в ее сознании ярко проявились образы горящих лесов, кричащих гоблинов и хохочущего демона.

Она встала, оделась и спустилась вниз. Мать еще не приготовила завтрак, поэтому она достала яйца и начала разбивать их в миску.

Через несколько минут позади нее раздались шаги.

— О, позволь мне это сделать, — сказала мать.

Грета помахала ей лопаткой и жестом пригласила сесть.

— Я сделаю, — сказала она, вытаскивая тосты из пакета и помещая их в тостер.

Тут же на кухню вошел отец.

— Тебе ведь нравится перчённые яйца, не так ли? — спросила она через плечо.

— Да, спасибо.

Он сел за кухонный стол. Когда Грета обернулась, они держались за руки и улыбались. Ее сердце согрелось при виде этого. С тех пор, как она вернулась, родители выглядели напряженными и встревоженными.

Спустя несколько минут она поставила еду на стол. Ее мать довольно деликатно подхватила кусочек вилкой, как будто боялась, что вкус будет отвратительным. Ее отец же с энтузиазмом принялся уплетать еду, затем показал ей большой палец вверх.

— Где ты научилась готовить? — спросил он.

В Милене было не так много еды, но она научилась максимально использовать то, что было доступно. Взбивать яйца и ставить тосты в тостер было чуть ли не изысканностью.

— Я вообще-то не готовлю, — сказала она, пожав плечами. — Но справляюсь, когда это необходимо.

— Это очень дипломатичный ответ. — Он усмехнулся с набитым ртом. — В одном предложении ты признала, что не лишена навыков, но предупредила нас, что не стоит просить тебя перенять эту задачу на постоянной основе.

Она рассмеялась, усаживаясь вместе с ними перед своей тарелкой.

— О, значит, так это прозвучало?

Светлое мгновение задержалось, пока они ели.

— Ну и как дела в школе? — спросила ее мать.

Она простонала.

— Хорошо, думаю.

Даже сейчас, в конце третьей недели, ей все еще не нравился школьный распорядок, но не только из-за утомительных занятий. По правде говоря, все, что касается человеческого мира: родители, школа, друзья, безопасность, стало теперь именно тем, от чего она отказалась бы — на этот раз намеренно — чтобы вернуться в суровую реальность Милены.

После завтрака мама предложила отвезти ее в школу, по дороге к стоматологу Дрю, но Грета отказалась от поездки. Она пошла в одиночестве, надеясь, что Айзек найдет способ прийти и встретиться с ней, но когда она добралась до места и не увидела его, то вошла внутрь разочарованная.

Сегодня была пятница, поэтому ее первым уроком была биология. Она села с Тедом, который выглядел немного зеленоватым, когда смотрел на мертвую лягушку с развёрнутой кожей, обнажившей внутренности.

— Тебя не противно? — спросил он.

Она пожала плечами.

— Я видела вещи и похуже.

Он усмехнулся.

— Думаю, все говорят правду. Ты действительно хулиганка.

Она поморщилась.

— Люди все еще говорят обо мне?

Она надеялась, что все утихнет гораздо раньше, чем казалось, но других пикантных скандалов, которые могли бы отвлечь внимание от сбежавшей из дома девушки, еще не было.

— Только если под «разговором» ты имеешь в виду, что ты и твои странно выглядящие иностранные друзья были темой каждого перешёптывания в каждом помещении школы с тех пор, как вы сюда приехали.

Девушка простонала. Она так привыкла к возможности исчезать в толпе, и от этого всеобщего внимания у нее рука так и чесалась от желания ощутить знакомый вес меча. Наверное, хорошо, что она оставила его спрятанным в пещере в лесу.

И все же в том, что не нужно было прятаться, были свои преимущества. Несмотря на свою сварливость и резкость, она завела друзей. Даниэлла не сдавалась, пока Грета не согласилась приехать на прошлые выходные, чтобы «потусоваться», и у нее также были постоянные встречи в компьютерной лаборатории с Тедом, где он помогал ей проводить исследования межпространственных порталов — и, похоже, он знал, что это не было для какого-то проекта, который ей поручили наверстать по упущенной работе, но пока об этом не говорил.

— То, что ты на прошлой неделе поставила Крейга Андерсона на место, не помогло, и с тех пор он постоянно ругает тебя, прям как плакса, — сказал он, — если бы я только был там, чтобы посмотреть на это.

— Я должна была проигнорировать его, — призналась она, вздрогнув. Но он напомнил ей угрюмого гнома. Отступление показало бы слабость, и они охотились на слабых, потому что это было легче, чем сражаться с кем-то наравне.

— Ты мне не кажешься человеком, который терпит всякое дерьмо от кого-либо, — сказал он. Наклонившись ближе, он переместился и позволил своей руке коснуться ее руки на столе. — Я должен признать, что это делает тебя довольно неотразимой.

Ее подбородок вздернулся, а рот приоткрылся от шока. Он усмехнулся ей, но руку не убрал. В этот момент дверь открылась, и вошел директор… с Айзеком прямо за ним.

Она отдернула руку, но взгляд Айзека сразу же нашел ее, и он заметил. Его лицо напряглось.

— Все, поприветствуйте еще одного нового студента. Его зовут Айзек Кинг.

Тед наклонил к ней голову и прошептал:

— Говоря о дьяволе…

Мистер Осмунд, учитель биологии, указал на свободное место рядом с хорошенькой рыженькой девушкой в передней части класса.

— Присаживайтесь, мистер Кинг, — сказал он, вынужденный смотреть снизу вверх, чтобы поприветствовать Айзека, который был на хороший фут выше учителя.

Айзек властно кивнул, склонив подбородок. Он не сводил глаз с Греты, пока подходил к пустому столу в двух рядах перед ней. Она улыбнулась, но он только повернулся и сел. Ее сердце упало.

Последние тридцать минут урока были пыткой, и, когда прозвенел звонок, она захлопнула книгу и вскочила со своего места. Грета схватила Айзека под руку у выхода из класса и вытащила его из потока студентов, устремившихся к своим шкафчикам.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Сиона тоже пришла?

Он кивнул.

— Та шумная женщина, которая задает вопросы о чувствах, предложила семье, с которой мы сейчас должны остаться, что посещение старшей школы — даже на короткое время, пока кто-то не «найдет» нас — будет полезным.

Зная, каким умным и пытливым был Айзек, она сказала:

— Замечательно! Тебе действительно понравится школа… и мы будем гораздо чаще видеться.

Он приподнял бровь.

— Я бы не хотел, чтобы тот другой парень трогал тебя.

Она сжала его руку.

— Ничего не было. Он просто друг.

Айзек кивнул.

— Я знаю это, потому что знаю, что ты моя. Однако, возможно, он этого не знает.

Она отступила и скрестила руки.

— Не дразни меня, иначе я тебе не помогу, когда нужно будет сделать домашнее задание по географии.

Он обнял ее за талию и притянул к себе. Рука, которой она держала свои книги, оказалась зажата между их телами. Он наклонил голову и поцеловал ее прямо в коридоре, когда прозвенел звонок, и продолжал целовать ее, пока мистер Осмунд не вышел из класса, чтобы закрыть свою дверь, и толкнул ее в плечо.

Они отлепились друг от друга, задыхаясь, и она наклонила голову, чтобы скрыть горящие щеки.

— Мисс Скотт, я рад, что вы серьезно относитесь к просьбе директора Джонсона, чтобы наш новый ученик почувствовал себя желанным гостем, но я почти уверен, что она имела в виду только то, что кто-то должен предложить провести его к следующему классу, — сухо сказал он.

Она так крепко сжала книги, что суставы ее пальцев побелели.

— Да сэр. Пошли, — пробормотала она и потащила Айзека по коридору.

Осталась всего неделя до открытия портала.

Если он вообще откроется.

Грета со стоном проснулась. Она смотрела в потолок, стараясь не слышать крики из своего кошмара. Еще один кошмар. Миссис Дэвидсон сказала, что они были способом ее разума обработать все изменения, через которые она прошла, и они также помогали ей справиться с чувством вины, которое она испытывала из-за побега из дома.

Грета продолжала видеться с ней раз в неделю. Хотя ее признания всегда были довольно расплывчатыми, было приятно с кем-то поговорить. Вчера вечером она призналась, что все время чувствовала себя виноватой.

— Когда я вернулась сюда, то думала, что уже всё для себя решила, — сказала она в конце их сеанса. — Но я начала чувствовать так много вещей, о которых не думала, что буду чувствовать, и теперь это как будто меня тянет в противоположные стороны. Независимо от того, какую сторону я выберу, я потеряю то, без чего не смогу жить.

— Жизнь полна перемен, — сказала мисс Дэвидсон. — Иногда меняются другие, а иногда меняемся мы сами. Но когда дело доходит до этого, каждое решение, которое мы принимаем, может быть правильным только на тот момент. Не бойся поменять свои цели и ожидания, когда получаешь новую информацию или когда проходишь через что-то, что меняет тебя и то, что ты хочешь от своего будущего.

Что она хотела для себя в будущем?

Всё.

Она хотела всё. Чтобы Айзек был счастлив, чтоб ее родителей были счастливы. Она хотела чувствовать себя в безопасности и хотела, чтобы ее любили. Она хотела, чтобы ее принимали за ее навыки и вклад, а не избегали за то, что она отличается. Ей хотелось уютных ночей, свернувшись калачиком на диване, но еще она хотела сделать что-нибудь достойное.

Она хотела уничтожить Аграмона раз и навсегда.

Теперь, когда до парада планет осталось всего пара ночей, она все еще не нашла способа получить все, что хотела.

Грета не рассказывала Айзеку о своих снах, своих разговорах с психологом или своей неуверенности — хотя в этом отношении ей не пришлось сказать ни слова, он и так уже думал, что она передумала возвращаться в Милену. Его настроение становилось все мрачнее с каждым днем, поскольку она не рассказывала родителям правду. С каждым днем его ощущение того, что он в ловушке этого мира, тоже становилось сильнее. Она знала это, потому что чувствовала то же самое, когда впервые застряла в Милене.

Казалось, школа была единственным местом, где он на несколько часов забывал о том, что он король гоблинов, и расслаблялся. Его удовольствие от занятий — в частности, науки и техники — делало ее счастливой, но затем он рассказывал о том, как адаптировать то, что он узнал, в Милене, когда он вернется, и все, что она могла вообразить, это леса, стертые с лица земли, обугленные поля и пустые деревни. Что, если не к чему было возвращаться? Что, если они уже опоздали?

Они искали в интернете и в самых разных книгах — по истории, по мифологии и даже в учебниках по астрономии — но так и не приблизились к поиску другого способа открыть портал, кроме своего нынешнего выжидательного подхода. Она даже каждый день проверяла новости о пропавших без вести детях, но пока ничто не выделялось, как возможное похищение Ламией.

Она убрала волосы с лица и посмотрела на будильник у кровати. Восемь пятнадцать. Она нахмурилась и только задалась вопросом, почему будильник не сработал, чтобы разбудить в школу, как вспомнила, что выключила его, потому что сегодня суббота!

Грета быстро вылезла из постели и надела штаны для йоги, футболку и пуловер. В первую субботу, когда они вернулись, она, Айзек и Сиона отправились на разведку и нашли место в лесу на окраине города, где они могли сражаться друг с другом, чтобы сохранять свои боевые навыки. Она с нетерпением ждала возвращения к тому месту сегодня. Сиона уклончиво отказалась, возможно, чувствуя, что Грете и Айзеку нужно побыть наедине. Судя по всему, девушка познакомилась с чудесами Skype и была рада провести онлайн-«свидание» с Вайатом, прежде чем он уйдёт на свою подработку во второй половине дня.