Грибификация: Легенды Ледовласого

Хрулеев: Гостеприимное селение

3 октября 1996

Балтикштадтская губерния

Воняло здесь отвратительно, тухлятиной.

Труп продавщицы валялся возле прилавка, были заметны ошметки когда-то синего фартука, но сам труп давно превратился в серое желе. Над трупом резвилась огромная стая мух, в мясном перегное копошились черви. Из шеи продавщицы торчал кухонный нож, нож был вогнан со смаком, по самую рукоять.

Хрулеев пытался вставить в тамагочи найденные на одной из полок батарейки, но руки дрожали, а батарейки были совсем маленькими, не больше таблетки от кашля.

Хирургу было легче провести операцию на мозге, чем Хрулееву сейчас вставить батарейки в проклятый тамагочи. А время не ждало. Хрулеев запомнил, что когда он вынул из тамагочи старые уже почти севшие батарейки на часах было 19:58. Если Хрулеев промедлит с заменой батареек, то не сможет правильно настроить часы, а неправильно настроенные часы это смерть.

Рядом с трупом продавщицы валялась огромная желтая буква Э, раньше она помещалась на фасаде магазина, но кто-то швырнул букву внутрь, разбив при этом витрину, так что над входом в магазин теперь была только надпись ЛЕКТРОТОВАРЫ.

Магазин был разгромлен, по полу были разбросаны этикетки от продукции, ненужные Хрулееву пальчиковые батарейки, ошметки проводов и битые лампочки.

Сквозь разбитую витрину Хрулеев видел нависший над Оредежем Гриб, а на стене за раскуроченным прилавком была намалевана черная надпись «ДЕТИ-ЗЛО.ГЕРМАН» с непременным портретом Достоевского под ней. Это была уже шестая подобная надпись, замеченная Хрулеевым в городе.

Первая встретила его сразу при входе в Оредеж на стене проржавевшего гаража. Вторая была изображена на асфальте прямо посреди улицы. Третья — на памятнике воину-освободителю. Четвертая помещалась на заколоченных дверях магазина компьютерной техники BolgenOS. Пятую Хрулеев обнаружил на фасаде сожженной пельменной «Dumpling and Vodka».

Никаких пельменей в давно разграбленном заведении, разумеется, не было. Даже стоявший раньше перед входом талисман сети пельменных пластмассовый Пельмешек Вотя пропал. От Воти осталась только одна нога в дутом ботинке, стилизованном под поварешку, как будто Пельмешек отгрыз собственную конечность и в ужасе бежал из охваченного смертью городка. Зато девиз на фасаде пельменной сохранился и извещал Хрулеева, что «ПЕЛЬМЕНИ БЕЗ ВОДКИ ЕДЯТ ТОЛЬКО СОБАКИ».

Эта старая якутская пословица когда-то ассоциировалась у большинства граждан с Президентом. Легенда гласила, что Президент изрек эту мудрость однажды в самолете, когда ему подали обед без соответствующих напитков.

Хрулеев не был собакой, но сейчас он бы с удовольствием съел пельмени даже без водки. Он бы съел хоть что-нибудь. Но в Оредеже не было ничего кроме проклятых художеств неизвестного Германа повсюду.

Хрулееву потребовалось всего полчаса, чтобы осмотреть центральную улицу. Перед входом в салон красоты Хрулеева встретил огромный вкопанный в асфальт транспарант с портретом Президента и предложением сделать прическу «Ледовласый» прямо как у Президента. «Зачешем назад волосы и покрасим белым. Теперь вы Ледовласы! Всего 10 долларов!» — гласила яркая надпись рядом с улыбающимся Президентом.

Хрулеев помнил, что после всем известных событий прическа потеряла популярность, но поскольку транспарант был душевно и сурово вкопан в асфальт, убирать его не стали, а просто закрыли драпировкой. Теперь драпировка была разорвана, и Президент снова предлагал стать Ледовласым всего за 10 баксов.

Брошенные автомобили встречались в Оредеже повсюду и в самых разных состояниях, некоторые были сожжены, у других отсутствовали стекла, двери или колеса, третьи были битком набиты трупами, как консервная банка шпротами.

Некоторые из автомобилей оказались открытыми и, судя по внешнему виду, были вполне на ходу. Вероятно в их бензобаках даже осталось топливо, но ключа зажигания в замке не оказалось нигде, а запускать мотор через рулевую колонку у Хрулеева не было ни сил, ни времени.

Из здания вокзала навстречу Хрулееву радостно выбежала стая одичавших собак размером не меньше сорока голов. Псины были настроены решительно и вели себя агрессивно, явно намереваясь сожрать Хрулеева.

Свору возглавляла особенно крупная и злобная сука, как будто сошедшая с городского герба Оредежа. Тотошка храбро бросилась вперед, предлагая собачьей атаманше сразиться один на один, но Хрулеев просто пристрелил главную суку, после чего стая трусливо разбежалась.

Стрелять конечно же было неразумно, выстрел демаскировал Хрулеева и выдавал его местоположение. Но другого выхода не было.

Труп суки сейчас лежал у входа в магазин электротоваров, Хрулеев принес его сюда с собой и уже истекал слюной, думая о жареной собачатине. Именно о жареной, сырую псину, несмотря на голод, Хрулеев жрать не хотел. Добытое мясо нужно было вынести из города, приготовить и съесть где-нибудь в лесу. Именно поэтому у Хрулеева дрожали руки, он хотел жрать скорее, но сперва нужно было разобраться с проклятыми батарейками и закончить осмотр города.

Хрулеев уже побывал в продовольственных и хозяйственных магазинах, но внутри были только следы разгрома, запахи тухлятины, мусор и трупы, трупы.

Лавка гробовщика выглядела гораздо лучше, парадоксально, но именно в ней никаких трупов не было. С выставленных в витрине надгробий смотрели фотографии счастливых и умиротворенных людей.

Алкомаркет «Услады Бориса» оказался сожжен, отломанный логотип в виде чугунного Президента со стаканом в руке валялся на асфальте.

Но в мусорном баке рядом с алкомаркетом Хрулеев обнаружил закрытую пачку печенья. Он сгрыз ее на ходу и дал несколько печенек Тотошке. Печенье придало Хрулееву сил, но оживленный печеньем желудок начал требовать еды еще агрессивнее.

Еще Хрулеев нашел вторую Грибную площадку. Она располагалась рядом с супермаркетом «Припасы Президента», на вывеске которого был помещен радостный оранжевый Президент, несущий большие кульки разнообразной снеди.

Хрулеев знал, что Грибные площадки часто ставили именно рядом с супермаркетами, чтобы занятые покупками мамы могли оставить там детей под присмотром Гриба.

Хрулеев не стал подходить к Грибной площадке, вместо этого он залез на бывший овощной ларек в сотне метров от супермаркета и несколько минут наблюдал, как дети пожирают Гриб.

В отличие от своего собрата этот Гриб был относительно небольшим, всего около трех метров высотой. Он не пускал отростков, но его нижняя часть покрылась шарообразными буграми, образовавшими нечто вроде сплошной раковой опухоли.

Недалеко от площадки стояла будка Грибного стража, представителя специального подразделения Президентских штурмовиков, занимавшегося охраной Грибных площадок. Будка была цела, и Хрулеев разглядел, что страж все еще там, он лежал в дверях будки, раскинув руки.

Оружие и броня стража, конечно же, были давно украдены, а возможно ими завладели дети. Но помятый шлем Стража в форме маски Дарта Вейдера все еще валялся рядом с трупом. Подгнившая голова Грибного Стража с остатками мяса на черепе тоже напоминала маску маньяка из какого-нибудь американского фильма ужасов. Вокруг Стража вился рой мух, но на шевроне черной униформы все еще можно было рассмотреть эмблему Президентских штурмовиков — вздыбленную рысь, держащую в лапах меч и граненый стакан.

Но Хрулеева все это не интересовало, он жадно всматривался в лица пожиравших Гриб детей, пытаясь разглядеть среди них дочку.

Хрулеев знал, что когда дети кормятся Грибом, они все еще опасны, но далеко от Гриба во время кормежки они не уходят никогда.

Дети двигались исключительно слаженно, как будто организованные некоей высшей силой, они напоминали муравьев покорных матке, не было ни давки, ни споров, ни спешки. Оборванные, грязные и заросшие они по очереди подходили к Грибу на площадке, отрывали куски от опухоли, охватившей нижнюю часть Гриба, запихивали куски в рот и жевали. Глаза детей блестели, на покрытых грязью и застарелой кровью лицах у всех застыло одно и то же выражение — абсолютного счастья, найденного смысла жизни.

Не было произнесено ни звука, дети жрали Гриб в почти абсолютной тишине, только было слышно, как хлюпает тело Гриба, когда дети отрывали от него очередной кусок.

Хрулеев не ошибся в своей оценке количества детей в городе — их здесь было около сотни. Еще сотня детей, как знал Хрулеев, прямо сейчас кормилась на другой Грибной площадке — той самой, Гриб на которой разросся и нависал сейчас над Оредежем и окружающими лесами.

Хрулееву было известно, что в городах дети, кормясь Грибом, всегда разбиваются на абсолютно равные группы, значит на другой Грибной площадке их должно быть столько же. Но эта вторая площадка была на севере города, далеко отсюда, Хрулеев предполагал, что там располагалась детская больница, поскольку самые первые Грибы обычно сажали именно возле больниц.

Сейчас Хрулеев уже не успевал туда до окончания кормежки, но он решил, что обязательно сходит к огромному Грибу завтра.

Всматриваться в лица детей было страшно, и дело тут было не в грязи, крови или неухоженности. Дети стали другими, их жесты, мимика и движения больше не походили на человеческие.

Тем более, все оказалось тщетно. Дочери Хрулеева среди детей на этой Грибной площадке возле супермаркета не было.

Хрулеев наконец смог вставить батарейки, он все еще дрожавшими руками захлопнул крышечку батареечного отсека и нажал на кнопку включения тамагочи.

Вступительная заставка шла невыносимо долго, Хрулееву продемонстрировали, как оживший в очередной раз монохромный зверек радостно вылезает из яйца.

Родившись, зверек немедленно потребовал жрать и играть, но Хрулеев, выматерившись, бросился скорее настраивать часы. Ему казалось, что он потратил на смену батареек пару минут, поэтому Хрулеев решил установить время 20:00.

— Потом пожрем и поиграем, окей? — спросил Хрулеев электронную зверушку и тут же, пока тварь не успела ответить, выключил тамагочи.

Кормежка детей уже заканчивалась, пора было убираться из города. Но Хрулееву хотелось закончить осмотр улицы, завтра он планировал сходить к северной Грибной площадке и сюда больше не возвращаться, а в этой части города неосмотренным остался самый конец улицы, где располагались центральная площадь и здание госадминистрации.

Хрулеев прикинул, что они находятся довольно далеко от Грибной площадки, а дети после кормежки обычно некоторое время торчали возле Гриба, хотя как ведут себя и что делают оредежские дети, когда не кормятся, Хрулеев наверняка не знал. В некоторых городах дети, покормившись, начинали патрулировать окрестности, убивая всех встреченных взрослых, в других находились возле Гриба круглые сутки и никуда не ходили. Хрулеев решил рискнуть.

— Тото, за мной! Сгоняем быстро к зданию администрации, потом захватим песий труп и свалим в лес жрать. Пошли. За пять минут управимся, обещаю.

На центральную площадь Хрулеев и Тотошка пришли уже в сумерках.

На площади было тихо, ветер гонял по асфальту газеты и мусор. Трупы здесь были, но кто-то аккуратно сложил их в самом дальнем от здания Оредежской администрации углу площади.

Располагавшийся здесь же Офис Президентских штурмовиков был сожжен.

В центре площади возвышался типовой чугунный памятник, такие памятники в 1994-1995 годах поставили во всех городах Республики. Чугунный Президент в костюме стоял на гранитном постаменте, в одной руке он держал свой непременный граненый стакан, а другой рукой даровал детям мира Гриб.

Памятник воспроизводил Президента в реалистической манере во всех подробностях, Хрулеев даже заметил, что на сжимавшей стакан руке не хватает одного пальца. В газетах когда-то писали, что Президент в юности пытался разобрать гранату, и палец ему оторвало взрывом.

На постаменте был выбит оредежский герб — борзая с перекрещенными речкой и железной дорогой в зубах, ниже герба размещалась чугунная табличка с надписью:

«ОРЕДЕЖ

Основан в 1897 году

Грибифицирован в 1994 году»

Здесь что-то было не так. Хрулеев внимательно осмотрелся и тогда осознал причину своей тревоги, ни на площади, ни на огромном бетонном фасаде здания администрации не было ни одного послания от Германа. Неизвестный Герман почему-то избегал этого места, и от этого Хрулееву стало не по себе.

Над зданием администрации все еще развевались два флага, и это тоже было странным. Республиканский серо-черно-стальной триколор на высоком флагштоке соседствовал с Оредежской сукой на флагштоке пониже.

Здание администрации мрачно смотрело на Хрулеева черными окнами с выбитыми стеклами. Взгляд Хрулеева скользнул ниже флагштоков, и он вдруг увидел, что одно из окон на третьем этаже задрапировано тканью. Уже почти стемнело, пора было убираться из города, времени колебаться и решать не было.

— Мы только быстро посмотрим, что там внутри, и сразу уходим, обещаю, — сказал Хрулеев Тотошке. Он опустил на землю вещмешок и нашарил в нем портативный фонарик.