Грифоны и другие монстры

Шеннон МакГи

Грифоны и другие монстры

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Of Gryphons and Other Monsters

Автор: Shannon McGee / Шеннон МакГи

Серия: Taryn's Journey #1 / Приключения Тайрин #1

Перевод: maryiv1205, thelostnorth, Jhscmrf

Редактор: BNasty

Глава 1

Ветер снаружи завывал. Хотя солнце только-только зашло за горизонт, я уже могла сказать, что это будет холодная ночь. Мы ожидали, что поздняя летняя жара прекратится на днях, и, кажется, она наконец всерьез закончилась.

Позади меня выстроились в ряд результаты моей вечерней работы: три с половиной пары сапог. Они мерцают, темные и влажные, в тусклом свете камина. Смесь пчелиного воска и сала не очень хорошо пахла, когда ее нагревали, но сейчас я была довольна тем, что сделала. Если бы сейчас пошел дождь, то моей семье не пришлось бы беспокоиться о промокших ногах или гнилых сапогах.

Я покрывала оставшийся дюйм последнего сапога непромокаемой смесью, когда довольно свирепый порыв ударил в сторону дома. Я подняла взгляд, когда оконное стекло позади меня загремело и поразилась, какой темной стала комната, пока я была погружена в свою работу. Тени собрались в углах комнаты, а кухня слева была совсем черной.

Справа от меня вязальные спицы моей матери продолжали неуклонно щелкать, пока она работала. Звук успокаивал, а одежда, над которой она трудилась, была моей юбкой кремового цвета неокрашенной шерсти. Как и я, она была так поглощена своей работой, что не заметила, как огонь потух.

Со вздохом поставив законченный сапог, я поднялась, чтобы положить больше дров в огонь. Спицы позади меня замедлились. Мать передвинулась в своем кресле-качалке, заставив его скрипнуть.

— Когда стало так темно? — ее нежный голос сдерживал веселье от ее собственной забывчивости.

Я усмехнулась, оглядев поленья, приготовленные для растопки. Некоторые из них были еще влажными — результат того, что их оставили снаружи, когда накатил утренний туман.

— Пока ты работала над моей юбкой. Выглядит мило, между прочим.

— Не так уж и плохо, да?

— Нисколько. Сапоги закончены.

— Это чудесно, дорогая, — сказала она рассеяно. — Знаешь, Томас был сегодня в пекарне, когда я отправилась в город.

Я застыла, протянув руку к полену. Ее тон казался обычным, но мне лучше знать. Мои голые пальцы сжимались и тревожно перебирали теплые камни, окружавшие камин. Я присела, чтобы положить полено в огонь, прежде чем ответить.

— Был? — рассеянно спросила я. Если бы казалось, что меня это не волнует, она бы, возможно, поняла намек.

Она промурлыкала «да», но было едва слышно из-за вспыхнувшего огня. Подпитываемый потоком воздуха, разворошенного костра, он начал прожорливо расплываться и щелкать вокруг сухого полена. Дерево потрескалось и быстро почернело, я добавила еще одно, пока ждала следующих слов матери. Зная, что это не последнее ее слово.

— Он спрашивал о тебе.

Я не взглянула на нее.

— Это было мило с его стороны.

— Он хороший парень. Красивый к тому же.

— Так и есть, — согласилась я.

— Его мать пригласила нас на последний летний пикник, пока не стало слишком холодно.

Я заставила себя встать.

— Думаю, я пойду открою свой камин.

— Ты могла бы одеть свою новую юбку! — крикнула она мне вслед, когда я убегала по коридору в свою спальню. — Мы все можем пойти!

Я отмахнулась, но смогла сделать только уклончивый звук согласия в ответ. Это было благословение, что она не увидела недовольное выражения моего лица.

В конце коридора было три двери. Вместо того, чтобы открыть свою по правой стороне, я толкнула ту, что прямо впереди. Мгновенно мой взгляд поймал быстрое движение в конце комнаты. Там стоял мой брат Майкл. Он казался виноватым с высоко поднятым плечом, его движения были четкими. Он только что закрыл свое маленькое окно, и когда повернулся ко мне лицом, я поразилась его чертам, так сильно напоминавшим мне мои собственные.

Майкл мой близнец, и мы разделили много характерных черт: от круглых веснушчатых носов и серо-зеленых глаз, до заплетенных светлых волос. Самое большое наше отличие в комплекции. Я была достаточно сильна, чтобы делать любую необходимую работу на ферме, но он был выше меня на голову и чуть более громоздким. Его фигура едва не заслонила окно за ним. А глаза широко распахнулись, когда он посмотрел на меня.

— Давно у тебя было открыто? — спросила я, потирая руки. — Здесь холодно.

— Нет. Не так давно.

— Тогда почему так холодно?

— Я знаю, что просил тебя стучаться прежде чем ты вломишься. Итак, у тебя должна быть веская причина для этого, — мягко сказал Майкл. — Что случилось?

— Мама, — сказала я в пояснении.

Выражение его лица смягчилось, и он пригладил несколько выбившихся прядей волос, которые торчали под странными углами на голове.

— Кого она предложила теперь?

— Томаса, — ответила я, закатывая при этом глаза. — Она хочет, чтобы мы отправились на пикник.

Майкл хрюкнул. Скрестив руки на груди, он прислонился к стене позади себя.

— Най тоже думает, что ты должна с ним поговорить, да?

Най была моей лучшей подругой, помимо брата. Она намекала, что я нравлюсь Томасу, хотя еще не сказала об этом прямо. Все из этого Майкл знал, потому что я уже рассказала ему. Вместо того, чтобы ответить, я сердито на него взглянула.

Невпечатленный, Майкл повернулся обратно к окну, запирая его и одновременно с этим сказал.

— Значит, он тебе не понравился, так ведь? Как и другие, которых тебе предлагали? Так им и скажи.

Так он и сделал бы. Майкл без проблем рассказал матери и отцу, что думает об их сватовстве. И даже я делала свои редкие попытки. Я ненавидела разочаровывать наших родителей. Возможно, потому что Майкл был таким упрямым, и я хотела, чтобы они чувствовали, что их усилия не были недооценены. Не было ничего плохого в том, что они хотели, чтобы мы были счастливы, и я хотела угодить им. Это не их вина, что Майкл и я не смогли найти никого в городе, кто бы нас удовлетворил.

Ногой я осторожно оттолкнула в сторону кучку одежды и носок. Где-то под беспорядком, который являлся его полом, была оторванная доска. Майкл обычно держал там какое-нибудь лакомство — кленовая конфета поднимала мне настроение. Он прочистил горло, заставив меня остановиться.

— Там у меня сейчас ничего нет.

Я все равно присела, чтобы поискать.

— Ты уверен?

Сделав несколько широких шагов, он встал на нужной доске до того, как я смогла ее поднять. Он был так близко, что его тень полностью меня накрыла.

— Уверен. И я хотел бы, чтобы теперь ты спрашивала, если хочешь туда залезть.

— Почему? Раньше ты не беспокоился.

— Ну, а сейчас — да.

— Не заходи в мою комнату без стука, — проворчала я с издевкой. — Не бери из моей конфетной заначки без спроса. Из-за света лампы позади него он казался всего лишь темным силуэтом. Я плюхнулась на пятую точку, чтобы лучше разглядеть его лицо. Он не улыбался.

— Я серьезно, Тайрин.

— Ладно, — сказала я, понимая, что у меня нет опоры, чтобы встать. — Полагаю, что это твое. Я бы хотела, чтобы ты спросил, если захочешь залезть в любой из моих ящичков.

Его губы дрогнули в улыбке.

— Спасибо за понимание. Слушай, я с удовольствием дал бы тебе прибежище, но я буду присматривать за овцами утром. Я надеялся вернуться пораньше.

Я смотрела на него преувеличенно бесчувственно.

— Где же семейное сопереживание?

— В семейной комнате.

Я подняла вверх руки.

— Как хочешь! Я пойду в свою комнату, спрячусь там, и точно не буду молиться богам, чтобы мать нашла тебе новую перспективу, или чтобы обращалась с тобой так же, как только что получилось со мной.

Майкл схватил мои протянутые руки и поднял на ноги. Теперь брат широко ухмылялся.

— Я уверен, что это было не так уж плохо, и тебе не стоит беспокоить этим богов. Так будет, даже если ты будешь желать противоположного. Вот почему я ремонтирую свою комнату, когда могу.

— Я не против проводить с ней время, — сказала я. — Просто я хочу, чтобы она перестала навязывать мне парней, которые такие… — я пренебрежительно фыркнула.

Рука сочувственно похлопала меня по плечу.

— Она поймет это рано или поздно.

— Как скажешь, — пробормотала я.

— Так и есть, — согласился он, выведя меня за дверь.

— Ну я…

Не успела я выйти за порог, как дверь позади меня захлопнулась с характерным щелчком. Я поплелась вперед, потирая бедро, в которое врезалась дверная ручка. По-видимому он был серьезен в намерении лечь спать. Я думала, он оставит дверь открытой подольше, чтобы согреть комнату теплом остальной части дома. Как минимум, он мог подождать, пока я не выйду, прежде чем закрыть ее.

В отличии от Майкла, я не собиралась оставаться одна, но и в семейную комнату возвращаться не собиралась. Мама будет там еще час или около того. Отец тоже недолго пробудет в амбаре, а это значит двое на одного. С последним угрюмым ударом кулака об дверь позади меня, я удалилась в свою комнату.

Пол был ледяным, но по крайней мере мне не пришлось топить камин заново. Мой камин был тем же самым, который освещал комнату, где я работала над сапогами. Обе его стороны были оборудованы тяжелыми металлическими створками. Когда одна его сторона была свободна, эту створку можно было закрыть, чтобы направить тепло от огня в другую комнату. Сейчас я ее открыла, прежде чем поспешно нырнуть в постель.

В действительности я не возражала против материнского сватовства. По крайней мере, не как Майкл. Любую попытку найти ему пару он воспринимал, как личную обиду. Я была бы благодарна, если бы мама помогла мне определиться с выбором. Конечно, богам все ведомо, мне же, естественно, не понять, что это было. Это были высокие или низкие парни, блондины или брюнеты. Я гуляла с парнями, которые любят охоту и с одним, который любил готовить. Чувствовалось, что во всех них чего-то недоставало.

Честно говоря, я была бы счастлива провести остаток дней с Най и не беспокоиться о парнях вообще. Я упоминала об этом раньше, и она считала, что это хорошая шутка. Мне это глупым не показалось. Какой смысл воспитывать мальчиков и девочек такими разными, а затем ожидать, что они найдут себе супруга, который им подойдет? Это казалось жестоким. Было бы гораздо проще найти девушку, которая поняла бы меня лучше, чем парень. Тем не менее, после этого я больше не упоминала ей об этом. Последнее, что нужно моим родителям, это слухи, что меня вообще не интересуют молодые люди во всем городе. Уж лучше дать им надежду.

Было бы неплохо обсудить эти мысли с Майклом. Он слышал их от меня раньше. Озвучивать свои идеи близнецу, пока проблема была не решена, для меня было так же естественно, как и дышать. Когда я рассказывала ему о том, что меня тревожит, было похоже на разделение бремени между нами. Но он не был настроен сочувствовать мне сегодня вечером.

А мама для обсуждения партий, которые ей казались интересными, время не выбирала. Она предпочитала находить удобные моменты в разговоре, чтобы упомянуть про них. Все, что я должна была делать, — это не тратить на нее слишком много времени, пока она не придумает что-то новенькое и надеяться, что мне оно понравится. Это было достаточно просто.

Я не собиралась вставать рано, но колка дров входила в ежедневные задачи, и мне порядком она надоела. Я зарылась поглубже в матрац, пытаясь лечь удобнее. Сон это то, что мне было нужно. Есть ряд вещей, от которых нужно отдыхать.

Сверчки снаружи пели в унисон с ветром, а жар от камина успел пройти через всю комнату в приятный мне кокон. Несмотря на мое беспокойство, не потребовалось много времени, чтобы я ускользнула в мир сна, где царствовал Сларроу — бог снов и пророков.

***

Должно быть я вымоталась больше, чем мне казалось. Уже следующим утром я балансировала на грани пробуждения. Я знала, что почти не спала, потому что уже дважды просыпалась.

Первый раз из-за шума снаружи. Звучало, будто стая диких гусей приземлилась во дворе. Впрочем они быстро затихли, поэтому я без особого труда снова заснула.

Второй раз я проснулась, когда мать пыталась меня разбудить перед своим отъездом в город. Хорошая дочь во мне все еще могла и хотела прислушаться к крикам «Тайрин! Поднимайся! Я не буду больше повторять!», но только смутно, и это не помешало мне сделать все возможное, чтобы вернуться обратной в свой сон, едва услышав, как дверь за ней закрылась.

С тех пор прошел почти час, и я наконец-то вернулась в некое сумеречное состояние, хватаясь за остатки сна, качаясь, входя и выходя из него. Естественно, именно тогда бледный солнечный луч решил пробиться через мои веки. Я сильнее зажмурила глаза, пытаясь отгородиться, но казалось, что ни одно облачко не желало преградить его путь. Битва за сон была проиграна. Сон был чудесным, но вернулся ко мне неясным, как и большинство снов, когда я уже полностью проснулась.

Была необъятная тьма, такая густая и глубокая, что я не могла видеть собственные руки перед собой. Я сидела в ней, когда слабый луч света засветил вдалеке. Фигура в центре света позвала меня, ее голос звучал как жуткий стон гагары, эхом отражавшийся в пустой темноте. Свет становился ярче, а жар, идущий от фигуры в его центре, становился сильнее. Я знала, хоть и не видя его ясно во снах, это был феникс в период линьки. Сильное пламя распространялось вокруг него, пожирая тьму.

Снаружи с шумом хлопали птичьи крылья, и, когда сон ускользнул, я проснулась. Я знала, что было уже поздно, чтобы вставать и приводить себя в порядок на день, а воздух за пределами кровати был холодным. С другой стороны мое одеяло было плотным и уютным. Я сделала глубокий вздох и снова попыталась вернуться в свой сон. Я действительно видела феникса в огне? Фениксы звучат как гагары, или это был настоящий, зовущий свою подругу за моим окном.

Последующий звук, который донесся со двора, резко прорезал утренний покой, заставив меня подскочить. Это был вой, не похожий на гагар, фениксов из сна, или гусей. Сдавленный шум походил на что-то среднее между трескучим криком вороны и шипением кошки.

Сев на кровати, я потерла все еще затуманенные после сна глаза. Когда я смогла ясно видеть, то отодвинула грубую коричневую занавеску, чтобы выглянуть в окно. Улыбка расползлась по лицу.

— Самое время, — пробормотала я.

Снаружи во дворе небольшая стая малых грифонов устроилась на холодной земле. В течение прошлой недели их несколько раз видели в городе — возможно, разведчики из стаи, но это была первая полноценная стая малых грифонов, которую я видела в этом сезоне.

У большинства таких грифонов, когда они клевали или копошились в траве, крылья были сложены за их, подобные кошачьим, тела. Я наклонилась ближе к холодному стеклу, едва сдерживая громкий смех, когда один коренастый, с коричневой как у воробья окраской, расправил крылья и ринулся на своего соседа. Яростно щебеча, они, к конце концов, упали, сцепившись в бою.

Их выходки привлекли внимание более крупного члена стаи с черной головой, как у ворона. Он каркнул, подобный звук я уже слышала раньше. Когда и это их не остановило, он захлопал крыльями, а его черный хвост начал дергаться, как сумасшедший. Один из грифонов-воробьев без колебаний отбежал назад, а второй распушил свои перья и мех, зашипев в ответ.

До меня дошло, что это шум их прибытия разбудил меня в первый раз. Только бы мама сказала мне! Если бы я знала, что это грифоны, я бы даже не пыталась снова заснуть. Я любила, когда они мигрировали на юг с гор, это знаменовало истинное начало осени в моей родной стране — Сомерларс.

Обиженный ворон-грифон отстранено бродил в стороне от остальных своих сородичей. Он усердно прихорашивался, притворяясь, что игнорирует их, вытянув лапу в воздухе, пробегая острым клювом по мягкой белой шерсти своего подбрюшья.

Заскучавший без своего трусливо сбежавшего приятеля воробей-грифон, сделал несколько шагов, подпрыгнул, поднялся в воздух и скрылся из поля зрения. Бабочки порхали у меня в животе, пока я смотрела. Даже после многих лет наблюдения за ними, они все еще могли заставить меня задерживать дыхание, когда пролетали над головой.

Малые грифоны были волшебством для такого маленького городка. На севере, где я жила, надеяться увидеть такое существо, как феникс, можно было лишь во сне или на картинках. Они ненавидели холод. Что касается других видов магии, например, которыми обладали некоторые люди, они были не очень распространены. Большинство людей с каким-либо волшебным даром, о которых было известно, отправлялись на юг, в столицу. Там была школа магического ремесла. Когда обучение заканчивалось немногие делали выбор в пользу возвращения к суровой жизни на далеком севере.

Конечно, в некотором смысле я вряд ли могла их обвинить. Даже если бы они были из тех людей, которые наслаждаются морозными зимами, для жителей Карпатских гор, включая меня, миграция малых грифонов напоминала, что их двоюродные братья не так далеко отстали. Вот ими уж никто не наслаждался. Моя улыбка померкла.

Рассеянно я постучала пальцами по холодному стеклу окна. Все до единого грифоны снаружи настороженно застыли. Семь пар темных глаз оглядывали двор в поисках источника шума. Они были непостоянными существами, и их настороженность не длилась долго. После небольшой паузы они забыли об угрозе и продолжили искать пищу.

Трудно было вспомнить, что эти смешные вредители передо мной были предвестниками появления горных монстров. Тем не менее они были связаны, и предупреждение, которое они предоставляли, было благословением. Вскоре обычные грифоны, также будут спускаться с высоких скал в лесные земли, которые граничат с цивилизацией. Если есть какая-то вещь, которую мы не хотели бы, чтобы она застала нас врасплох, то это те звери.

Напоследок задумчиво взглянув на зрелище снаружи, я отвернулась. К этому времени Майкл уже несколько часов был с нашими овцами. Он приступил к дежурству с рассветом, но я должна была сменить его в полдень. Если я сейчас не поторолюсь, то опоздаю.

Я умыла лицо и руки в тазике с водой у своего комода, пританцовывая от свежести на коже, и быстро оделась. Покусывание от холодной воды напомнило мне, что скоро я перестану оставлять кувшин с водой на ночь.

Для меня было странно, что Майкл оставил открытым окно на всю ночь. Даже с маленьким камином в моей комнате, я должна была встать раньше, чтобы нагреть воду, если я хотела умыться без боли. Комната Майкла, которая обогревалась теплом, просачивающимся из моего очага и из спальни наших родителей, была еще холоднее.

Я оделась с умелой быстротой, затем плотно зачесала свои волосы с обеих сторон головы. Перекинув с макушки верхнюю прядь, я переплела все три в одну тяжелую косу, которая достигала в длину четверть моей спины. В моей комнате не было зеркала; единственное в доме висело в родительской спальне, но мне не нужно было смотреть. В это время дня мою прическу оценить могли бы только овцы.

Я потратила немного времени, чтобы привести постель в какое-то подобие порядка, после чего все, что осталось — это захватить рабочую ременную портупею, которая висела на внутренней стороне двери моей спальни. Это была прекрасная вещь, с узором в виде листьев плюща, вытисненных на коже. Там были петли для крепления снаряжения и несколько небольших поясных сумок, в которых я могла хранить все, что мне могло понадобиться в течение обычного дня наблюдения. Сегодня в них уже было собрано все, что мне нужно, кроме еды.

Идя по коридору к кухне, я поправила ремни, привычно скользящие через мою грудь.

Хотя мама уже была в городе, она оставила большой горшок, кипящий над низким огнем очага. Сочное тушеное мясо заставило мой рот наполниться слюной, когда я сняла крышку. Ужин прошлой ночи стал утренним завтраком.

Поев, я сразу обулась, надела свой плащ и сумку, и вышла из дома через дверь позади кухни. Моя одежда была данью переменчивости осенней погоды, которая встретила меня, как только я ступила за дверь. Мои ноги обтягивали толстые колготки, заправленные в шерстяные носки. Яркая зеленая юбка идеально скрывала пятна от сидения на траве и в грязи весь день, а вязанный свитер с высоким горлом, который когда-то был черным, теперь был скорее серым, поджарил бы меня, если бы я надолго осталась на солнце. Дома в одежде было бы невыносимо жарко, но сейчас когда я оказалась снаружи, я была благодарна за это.

При моем появлении стая малых грифонов, топтавшихся по эту сторону дома и что-то клевавшая там, рассеялась. Каркая и крича на разные голоса, они немного отбежали, прежде чем подпрыгнуть и взвиться в воздух, облепив затем высокие дубы и сосны, что росли почти у самого дома. Их приход распугал воробьев, которые решили там обосноваться. Эти птицы бежали на крышу дома, и оттуда громко бранились на меня.

— Я не сгоняла вас с вашего дерева! — я позвала их обратно, но это, похоже, не имело значения. Они продолжали упрекать меня своими крохотными темными глазами, серьезными, как у городского священника. Я пожала плечами. — Как хотите!

Сами грифоны не были четко видны, но я замечала, как ветви двигались, когда они переступали своими лапами. Я обошла эти деревья по широкой дуге. Было замечательно наблюдать за грифонами сквозь стекло, и по большей части они были слишком пугливыми, чтобы беспокоить человека. Несмотря на это, в случайной драке между двумя из них могло достаться и прохожим, и это было совсем не то, с чего бы я хотела начать свое утро. Со своей стороны они хрипло хохотали надо мной, но воздержались от приближения.

Сарай был в нескольких минутах ходьбы от дома, темное крашенное дерево едва виднелось за деревьями. Спереди находились большие двустворчатые двери, чтобы овцы заходили внутрь. Маленькая же служила для обычного входа. Внутри топталась стая гусей, галдя и шипя на меня.

Добираясь до стойла пони, я словно пробиралась через реку перьев. Один гусь потыкал в мое бедро своим плоским клювом, будто ожидал, что я поделюсь с ним своим упакованным обедом. Я отогнала его. Мать наверняка накормила их всех, прежде чем отправиться в город.

Когда моя пони Крепышка увидела, что я приближаюсь к ней, она взволнованно затопталась, резко встряхиваясь. Ее светло-серая грива мерцала в утреннем свете, а большие насыщенно карие глаза светились от нетерпения, ей явно надоело находиться в одном помещении с гусями. Я не могла удержаться от улыбки, которая то и дело появлялась на моих губах.

— Это рабочий день, — предупредила я ее. — Мы не собираемся нигде веселиться. Мы просто отправимся на поле.

Крепышка тихонько заржала и ткнулась носом в мою руку, когда я надела на неё уздечку, а затем покрыла спину попоной и оседлала. Она была ветераном в путешествиях по гористой местности, и повседневная жизнь была ей известна, и мне не приходилось говорить, чтобы она меня понимала. Иногда я думала, что так было, потому что она относилась ко мне по-особому. Любой другой должен был проявить адское терпение, седлая её. Она дергала головой взад и вперед, и делала весь процесс суровым испытанием, но только не для меня.

Я села верхом, похлопав пони по плечу, и направилась к полю. Поездка занимала около часа, если ехать вдоль ручья, который отделял нашу землю от соседской. В месте переправы поток, заполненный валунами, был мелким, но если вы следовали за ним по линии разграничения собственности, он делался все шире и глубже. Из-за ледяной воды купаться здесь нельзя, но рыбы наловить за утро можно полную корзину.

Стая малых грифонов разбрелась вдоль берега у моста. Некоторые из них охотились на мелководье. Когда мы подъехали поближе, трое начали игру в догонялки, прыгая по скалам и камням. Те, что были заняты охотой, попытались их отогнать, так как играющие распугали всю добычу, в результате началась свалка, и клубок из сцепившихся в драке грифонов покатился по отмели.

Крепышка посмотрела на противоположный берег, услышав их пронзительные крики, и мне пришлось крепко держаться за ее поводья. В прошлом году она была сильно поцарапана, когда я случайно спугнула одного, он спрыгнул со стропил сарая ей на спину. Грифон улетел, как только опомнился, но успел нанести рану. У Крепышки все еще был небольшой шрам на левой ляжке, и твердое мнение, что маленьким тварям нельзя доверять.

Но для таких воспоминаний было слишком приятное утро. Вскоре запах сосны и утренняя прохлада полностью их прогнали. Когда мы ушли из дома и за пределы города, малые грифоны тоже убрались оттуда. Обогнув, наконец, последний холм, за которым начинались наши земли, я увидела своего брата, сидящего под одним из немногих деревьев, которые росли на поле.

Рядом с ним в полной готовности лежала одна из наших собак. Брукс был мохнатым зверем — карпатской пастушьей. Широкие плечи, короткая морда, темно-серая шерсть на спине плавно светлела до белого цвета на лапах, груди, носу и вокруг глаз. Его спокойные карие глаза уже смотрели в мою сторону, мягкие подвижные уши настороженно подняты. Когда он увидел, что это была только я, он откинулся назад, и его хвост слегка шевельнулся в приветствии. Брукс ничего не пропускал. Ему было пять лет, и он хорошо разбирался в работе охранника овец. Его родители были такими же, пока они не стали слишком старыми, чтобы совершать ежедневную поездку в поле.

Они присматривали за тридцатью овцами, которые жеманно двигались среди камней, торчащих из травы, ковыряясь в пучках зеленой и коричневой травы. Их «беее» звучали, как вопли, когда они общались друг с другом.

Майкл явно не обращал внимания на их шум. Он уткнул свой нос в толстый том, раньше я не видела, чтобы он его читал, но брат всегда искал что-то новое, только бог знает что. Его брови нахмурились, и издалека я видела, как его губы двигались, когда он читал. К сожалению, быть тем, кто много читает, в маленьком горном городке может означать только одно. Я знала, что с многими из толстых книг, которые он находил, у него были проблемы.

Он поднял взгляд на звук копыт Крепышки.

— Тайрин!

Его восклик пронесся по холмам, все равно, как если бы он мог стоять возле меня.

— У тебя есть что-нибудь поесть?

Я потешно покачала головой, выезжая ему навстречу, пока он собирал свои вещи в рюкзачок и поднялся с помощью посоха. Когда я была уже в нескольких футах от него, я насмешливо подняла брови.

— Не говори мне, что ты съел все, что собрал на день?

Он развел руками.

— Холодает, мне бы не помешало немножко жирка, чтобы бороться с ветром.

— Если тебе не помешает «немножко», то мне тогда нужно намного больше, — возразила я, уворачиваясь от Крепышки. — У меня не найдется еды для того, кто так безрассудно распоряжается своим пайком.

— Жадина, — мы пересеклись взглядами, и он меня крепко обнял.

Обняв тоже, я его отпустила, когда моей свободной руки коснулась холодная мордочка Брукса. Я присела на корточки, чтобы погладить его от макушки до хвоста, пока Майкл обернулся, чтобы напоследок оглядеть поле. Из поясного мешочка я выдала немного вяленого мяса, чтобы пес мог его погрызть. Он охотился на мелкую дичь, если был голоден, но я не могла его не побаловать.

Приложив пальцы к губам, Майкл резко свистнул дважды, протянув последнюю ноту. Крепышка потопталась, и Майкл протянул руку вслепую взъерошив ей гриву.

— Не ты, Крепышка.

Из-за холма слева от нас донесся звон колокольчиков, которые Майкл пришил к седлу своего пони. Вскоре показалась Херувим, тяжело ступавшая, но явно знавшая, как передвигаться по каменистой местности. Она была единокровной сестрой Крепышки, с медово-коричневой шерстью вместо серой и скорее милым нравом, чем осиным. Но в остальном она ничем не отличалась от моей лошади. Овцы слегка отодвинулись, чтобы дать ей пройти, в своей обычной шумной манере, и Майкл мягко улыбнулся.

— Итак, — я указала на поле, — какие-нибудь проблемы сегодня?

— Овцы были спокойны, этим утром я не отметил ничего необычного на обходе. Однако Гленн зашел и сказал, что ему показалось, будто он видел что-то, это могли быть грифоны.

Майкл встретил мой недоверчивый взгляд, едва сдерживая веселье.

Кроме малых грифонов, обычные грифоны были магией, без которой я могла жить. Они были хитрее любой дикой кошки, такие же большие, если не больше, и, по общему мнению, гораздо смертоноснее. Их головы формой напоминали местных хищных птиц, орлов или ястребов, а в окрестностях города Нофгрин их тела почти всегда были как у горных львов. Обычные грифоны — дело серьезное, но, к счастью, Гленн такого не видел.

— О, да, потому что действительно придет грифон и утащит одну из его тощих коров, — фыркнула я.

— Гленн — одинокий человек, который любит, чтобы в нем было что-то особенное, — Майкл пожал плечами.

— Гленн рассказывает сказки, потому что ему скучно с тех пор, как жена бросила его, он больше хвастун, чем мясник, — огрызнулась я.

Гленн также любил приходить и беспокоить меня, когда я дежурила по утрам. Он всегда держался слишком близко и слишком долго говорил ни о чем. Мне не нравилось, когда мужчины в городе слишком долго обращали на меня внимание, и меньше всего он. Я была рада, что на этот раз он поймал Майкла.

— Это правда. Тем не менее, сейчас сезон, я видел несколько малых грифонов по пути сюда. Хуже, чем если бы Гленн был прав насчет грифона, было бы то, если бы Гленн был прав, а мы бы ему не поверили…

— И из-за этого теряют скот. Да, я знаю, но ты ничего не видел? — я обхватила себя руками, когда сильный порыв ветра подул на нас.

Майкл посмотрел на поле, и перед его ответом лениво повисло молчание.

— Нет, я ничего не видел.

Если его не остановить, обычный грифон может убить пастуха или фермера. А вот их трудно убить, и они известны тем, что крались на пастбища и убегали с ценной овцой или коровой, если пастух не был внимателен. В отличие от своих младших братьев, они не боялись людей, а просто имели большое уважение к нам.

— С овцами, кажется, все в порядке? — настаивала я, сняла одеяло с седла Крепышки и накинула его на плечи при следующем порыве ветра. Херувим подошла к нам и остановилась, чтобы я погладила ее, затем ткнулась носом в Крепышку в знак приветствия, легко обойдя вокруг Брукса, она привыкла к собаке под ногами.

— С овцами все кажется в порядке, — он снова повернулся ко мне. — Я свободен от обязанностей?

Я отвесила преувеличенный поклон.

— Вы вольны скитаться по земле за этими полями, сир, насколько позволит ваш пони.

— Итак, домой или в город, — пошутил он. Херувим знала только два маршрута.

Что-то было в его голосе, но я решила не обращать на это внимания.

— Если ты выберешь последнее, то сможешь помочь маме со стиркой.

— Домой, — твердо сказал он, почесал Брукса за ухом и вскочил на спину Херувим.

— Счастливого пути. Увидимся сегодня вечером, — я похлопала его по сапогу, и пони тронулась с места.

Когда он двинуля в обратный путь, я вытащила из рюкзака самый длинный поводок и привязала один конец к упряжи Крепышки, а другой — к маленькому корявому кусту. Кустарник был голым, но вокруг росло достаточно травы, чтобы она чувствовала себя счастливой.

Поле было почти полностью огорожено, и обычно я позволяла ей бродить, как Херувим, но после того, как она вела себя сегодня утром с малыми грифонами, я решила этого не делать. Мне не хотелось, чтобы она испугалась и сбежала.

Разобравшись с ней, я заняла место у дерева и со вздохом опустилась на холодную землю. Почва на этом поле была твердой, каменистой и глинистой, не пригодной для земледелия, но овцам она нравилась. Хотя местность была холмистой, не было такого места, которое я не могла бы увидеть, взобравшись на вершину дерева, к которому прислонилась. Я провела всю свою жизнь, исследуя бугристые валуны и искривленные деревья этого поля. Иногда мне казалось, что я живу здесь, а не в теплом доме, который покинула сегодня утром.

Брукс поднялся на холм и лег рядом со мной. Его пушистое тело приятно согревало мою левую ногу, и я положила руку ему на спину. Его уши на мгновение повернулись ко мне, но миндалевидные глаза не отрывались от своих подопечных.

Глава 2

Через несколько часов после того, как Майкл ушёл, странное чувство зашевелилось внутри меня. На мгновение это была острая боль, а затем смутное чувство беспокойства. Я знала, что это такое, не задумываясь об этом. Это не было обычным явлением, но мы оба иногда могли сказать, когда другой был в беде. В эти дни Майкл попадал в неприятности чаще, чем избегал их.

С моих губ сорвался вздох. Я всегда была тем, кто должен сглаживать ситуацию. Но пока я была в поле, ничего не могла с этим поделать. С легкостью, выработанной долгой практикой, я заставила себя не думать о том, что произошло.

Отец все еще был в сарае, когда я вернулась домой тем вечером, а мать была на кухне. Она солила рыбное филе — отцовский улов. Ее волосы, более темные, чем у моего брата и меня, испещренные серо-стальными прядями, неряшливо вылезали ото всюду. Они обрамляли лицо и спускались по шее.

— Где мой дорогой брат? — Лениво спросила я, когда снимала верхнюю одежду. Было трудно пропустить беспорядок на столе, когда я подошла к ней и кухонному очагу. — Разве он не должен быть здесь и помогать тебе?

Мама вытерла покрытую чешуей руку о фартук и погладила меня по щеке. Я сморщила нос, но позволила.

— Со мной все в порядке. Он заперся в своей комнате с новой книгой. Когда я спросила, не голоден ли он, он хмыкнул. Посмотрим, сможешь ли ты выманить его?

Я поджала губы, готовая дать ему больше, чем просто разговор. У его двери я подняла руку, чтобы постучать, но остановилась. Тихий храп раздался еще до того, как я открыла ее.

Войдя, я обнаружила его на кровати, распростертым на спине. Его дыхание с открытым ртом подтвердило мои подозрения. Майкл заснул. Я закатила глаза, но, по крайней мере, это означало, что он не прятался от матери, когда она нуждалась в помощи.

Книга, которую он читал в поле, лежала открытой на его груди, и пальцы все еще крепко сжимали ее. Она была переплетена в темную кожу. Если на обложке и был какой-то заголовок, я его не видела. Хотя, зная вкусы Майкла, я все равно не стала бы ее одалживать.

Лампа на прикроватной тумбочке все еще горела. Я покачала головой. С такой скоростью он израсходует все свое масло. На цыпочках я подкралась к нему, чтобы выключить. Мои пальцы едва коснулись стекла, окружавшего крошечное пламя, когда Майкл снова захрапел. Я повернулась, чтобы улыбнуться ему, и мой желудок сжался.

Майкл то ли читал, то ли спал, засучив рукава. На предплечье, отчетливо видном даже в тусклом свете, виднелись четыре фиолетовые тени… отпечатки пальцев там, где кто-то грубо схватил его.

***

На следующий день я рано проснулась. Лежа в кровати, я слушала, как отец собирается на очередную рыбалку, а затем к слабому топоту копыт снаружи — Майкл выводил овец на поле. Когда мама зашла, чтобы разбудить меня, я была уже одета.

— Вот так сюрприз! — Она просто сияла, глядя на меня. И хотя пучок, в который были собраны ее волосы, был аккуратно уложен, мама растерянно пыталась поправить его. — Обычно мне приходится вытаскивать тебя из под одеяла.

Я ухмыльнулась, перегнувшись через дверной косяк, чтобы схватить ремень с крючка. Я пробурчала под нос, затягивая пояс вокруг талии.

— Сегодня утром я собиралась в город. Ты идешь?

— Нет, дорогая, — по пути на кухню она бросила через плечо. — Один гусь вчера ушел, и я хочу выяснить, как ему это удалось. Я надеялась на твою помощь. — Ее тон подразумевал, что она ожидала моей помощи.

Я последовала за ней и взяла тарелку с яйцами, когда она взяла ее с кухонного стола и протянула мне.

— Я ненадолго. Обещаю.

Ее рот скривился, когда она подумала об этом, и на мгновение я испугалась, что она попросит меня остаться, но потом она улыбнулась.

— Все хорошо. Передай Най привет от меня, ладно?

Мама считала, что я направляюсь к ней. Когда я удовлетворила ее просьбу, мама оставила меня в покое и занялась своими делами. Я подождала, пока она скроется из виду, и отправила яйца в рот так, как она, конечно, не одобрила бы, все еще стоя и едва жуя. Затем я помчалась в сарай, чтобы оседлать Крепышку.

Поездка в город была короче, чем в поле, и вскоре показалась кирпичная и оштукатуренная стена, окружавшая его. Она была в два раза выше меня и около трех футов толщиной, с двумя входами — по одному с каждой стороны города. Можно было обойти город и выйти на большую дорогу с другой стороны, но это означало, что придется идти через лес, поросший старой травой, а это значило оставить позади лошадей или караваны. Как правило, это было слишком неудобно для тех, у кого были добрые намерения.

— Мисс Тайрин, какой сюрприз! — С караульного поста меня приветствовал мужской голос. Лицо, высунувшееся из окна, сияло от уха до уха. — Как ты сегодня?

Оба входа (Северный и Южный) охранялись. Эти мужчины и женщины были предоставлены нам королем Лайонелом и его супругой, королевой Аманой. Их обучали в столице и отправляли в дальние уголки королевства, чтобы поддерживать хоть какое-то подобие порядка и собирать налоги. Некоторые охранники приходили и уходили быстро, а другие решали, что им достаточно нравится их положение, чтобы обосноваться там. Уильям, или Вилли, занимал свой пост последние двадцать лет. Он был хорошим человеком и часто чувствовался скорее дядей, чем гвардейцем.

— Я в порядке, — ответила я на его вопрос. — А ты?

— Не могу жаловаться. Где твоя мама?

Я спешилась, привязав Крепышку к столбу.

— Она занимается кое-какими делами дома. Уверена, она заглянет на этой неделе. Я останусь совсем ненадолго.

— Что ж, отметься тут, мисс. — Он предложил мне журнал, маленькую доску, сделанную для того, чтобы следить за людьми, входящими и выходящими из города.

Я сделала, как мне было сказано, обменявшись еще несколькими любезностями со старым гвардейцем, прежде чем продолжить путь. Крепышка тихонько заржала, когда я уходила, но я не обратила на это внимания. Я верила, что Вилли позаботится о ней, как никто другой.

Нофгрин был невелик, как ни напрягай воображение. Здесь не было ни экстравагантных парфюмерных лавок, ни магазинов инструментов, и если бежать, то можно было перебежать с одной стороны на другую меньше чем за десять минут… я знала это, потому что в юности бегать взад и вперед было обычным занятием.

Для меня размер города был частью очарования. Если тебе нужно что-то, чего нет в Нофгрине, можно делать то же, что и купцы. Они писали письма дальним родственникам в столицу и ждали, когда кто-нибудь из стражников или кто-то еще окажутся там. Летом раз в несколько месяцев приезжал торговец с большими фургонами, полными посылок. Но по большей части мы справлялись сами.

Единственное, что я сейчас искала, это свою лучшую подругу. Она должна знать, что случилось с Майклом, и, по правде говоря, может быть, даже лучше, чем он. Иногда мне удавалось застать ее у колодца, но я была готова поспорить, что она еще дома, помогает матери и отцу печь.

Я была в нескольких кварталах от места назначения, когда кто-то позвал меня.

— Тайрин, это ты! — Из окна верхнего этажа справа от меня высунулась голова с мягкой прической. Это была Бет, девушка всего на несколько лет младше меня, которая недавно присоединилась к Най, и мне в придачу. — Подожди минутку, пожалуйста. — Не дожидаясь моего ответа, Бет исчезла, и через несколько мгновений входная дверь дома распахнулась.

— Доброе утро, Бет. — Я осторожно замаскировала смех в голосе, когда Бет потянула юбку, которую зажала дверью. — Как поживаешь?

— У меня все хорошо. Собираешься навестить Най? — Я прикрыла улыбку рукой. Бет была милой, немного растрепанной. У нее были румяные щеки и большие карие глаза, которые делали ее похожей на лань. Две тонкие косички, искусно заколотые сзади, не давали остальным локонам упасть ей на лицо. Кроме этого, в ней, казалось, не было ничего особенного. Я была уверена, что Най позволяла ей болтаться рядом, потому что ей нравилось, когда ее боготворили, а Бет боготворила мою подругу.

— Да, — ответила я. — Хотела спросить, видела ли она вчера Майкла.

Бет прикусила губу, изображая чувство вины.

— Хм, об этом… то есть, думаю, мне следует поговорить с тобой об этом.

Я прищурилась.

— Ты его видела?

Теперь она заламывала руки, и ее слова прозвучали скороговоркой.

— Да, и клянусь, что сказала Кори остановиться, но только он не стал меня слушать… знаешь, какой он. Ты ведь не сердишься на меня? После этого я сказала ему, что нет причин ревновать, и что он не может так поступать. Он извинился. Пожалуйста, не говори Най! — Когда она закончила, ее голос стал таким высоким и быстрым, что я едва мог разобрать, что она говорит.

На мгновение во мне вспыхнуло раздражение. Было слишком рано для продолжения. Глубоко вздохнув, я медленно выдохнула, сдерживая свое терпение.

— Ладно, Бет, я не сержусь. Мне просто нужно, чтобы ты рассказала мне, что именно произошло. Медленно.

К сожалению, именно в этот момент появился другой человек, по-видимому, вовлеченный во вчерашнюю встречу. Кори, высокий молодой человек, которого в лучшем случае можно было назвать угрюмым, вышел из-за угла и остановился, увидев меня. Он сверкнул глазами.

— Я хотел узнать, не хочешь ли ты прогуляться утром по городу, — сказал он Бет, даже не поздоровавшись со мной.

Это значительно сократило дискуссию. Бет была откровенна, хотя и немного легкомысленна в своем первом рассказе. С появлением Кори она стала уклончивой и менее критичной в отношении роли своего кавалера во вчерашних событиях. Она либо горела желанием пойти с ним на прогулку, либо не хотела расстраивать Кори, рассказывая о случившемся.

Кори, казалось, было все равно. Он ждал, пока Бет закончит, прислонившись к стене дома. Его руки были скрещены на груди, и он сердито смотрел, в основном на меня. Это только что выяснилось. Каждый раз, когда Майкл ввязывался в драку, люди вели себя так, будто я тоже была в гуще событий… будто не я всегда сглаживала ситуацию.

Как только Бет рассказала мне все, что хотела, я поехала прямо на поле. Моя кровь кипела от бессильного отчаяния. Если бы я была там, я остановила бы это прежде, чем все началось. Бет следовало бы знать лучше. Откровенно говоря, им всем следовало бы знать, что такое драка на улице. Больше всего я винила Кори и Бет. Она была кокеткой, а Кори всегда был готов помахать кулаками. Однако, я не могла даже сказать этого без того, чтобы они не подумали, что я поддерживаю участие Майкла во всем этом. А я — не поддерживаю. Он тоже ошибался.

На поле я оказалась в рекордно короткое время, притормозила Крепышку рядом с Майклом и спешилась, все еще кипя от злости. Брукс встал, как бы приветствуя меня, но я жестом велела ему сесть, и он сел, хотя его уши печально опустились.

— Ты рано. — Майкл приветствовал меня, не отрываясь от книги.

— Не хочешь прокатиться верхом по полю?

Он покосился на страницу, которую читал, и несколько раз перелистнул ее, прежде чем ответить.

— Прямо сейчас?

— Мы можем поговорить об этом здесь, так же как и в седле, — сказала я, стараясь говорить непринужденно и дружелюбно.

— Поговорить о чем?

Я сделала все возможное, чтобы мой голос не стал обвиняющим.

— Вчера, покинув поле, ты отправился в город.

Он поднял глаза и отметил место в книге черной лентой, которая была прикреплена к переплету.

— Мне нужно было купить кое-что на день рождения матери.

— Ты столкнулся с Бет.

— Да.

— И Кори.

Его лицо помрачнело.

— Да.

— Не хочешь рассказать мне об этом?

Майкл осторожно положил книгу в сумку.

— Как я уже сказал, я искал подарок для мамы. Там была Бет, и я спросил ее о лентах, которые продаются. Появился Кори. Кори — идиот, — коротко сказал он, будто это все объясняло.

— Бет говорит, он думал, что ему есть к чему ревновать?

Майкл пожал плечом.

— Так я и сказал.

— Она расказала, что ты сказал ей при Кори, что она может найти лучшую цель в жизни, чем выйти замуж за сына свиновода?

— Это правда, и я скажу тебе, мне всегда приятно, что тебя не интересуют мужчины в городе. Они будут жить и умирать здесь, не делая ничего, кроме того, что делали их отцы до них. Это печально.

— Майкл, ты не можешь говорить такие вещи людям! — раздраженно воскликнула я, намеренно проигнорировав его попытку перевести разговор на мои чувства к мужчинам в городе. — И знаешь, когда ты это делаешь, они злятся и на меня. Они болтают обо мне, будто думают, что быть близнецами значит быть одним чертовым человеком! Видел бы ты, как Кори на меня смотрел!

Майкл действительно выглядел раскаявшимся.

— Мне очень жаль. Я даже не хотел с ним ссориться. Просто так получилось. Этот парень — скотина. Никакого изящества. Никакого самоконтроля. — Он почесал затылок. Движение его руки напомнило мне, зачем я поехала в город.

— Значит, он ударил тебя? — На этот раз мой тон был мягче.

Он моргнул, а потом отвернулся.

— Да. Он схватил меня прежде, чем я успел убраться с дороги.

— Он не тронул твое лицо, — заметила я. — Куда он тебе двинул? — После секундного колебания Майкл приподнял тунику, обнажив синяк размером с гусиное яйцо на животе. Я сочувственно ахнула. — О, Майкл…

Он позволил тунике опуститься обратно.

— Все в порядке. Пройдет немного времени, и такие люди, как он, не смогут даже приблизиться ко мне.

После этого мы немного поговорили. В основном Майкл говорил… ему было что сказать о том, чтобы отправиться на юг и стать чьим-то учеником, а я слушала. Майкл намекал на эти мысли уже несколько месяцев, пытаясь узнать мое мнение, но в последнее время он стал более раздражительным.

Когда он в первый раз спросил, что я думаю о нашем отъезде, я в самых простых выражениях ответила Майклу, что не могу этого понять. Я надеялась, что он это переживет, но постепенно поняла, что все не так просто.

— Майкл, — сказала я, когда он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Большой город не будет добрее к тебе, чем Нофгрин. Никто в больших городах не знает своих соседей достаточно, чтобы даже пожелать им счастливого дня рождения. Города грязные и тесные, — я подсчитала на пальцах. — Не говоря уже о том, что земли вокруг столицы, например, четко очерчены и уродливы. Я видела эскизы в некоторых из книг, которые у тебя есть. Нет леса, чтобы спрятаться или прокормиться.

Майкл слушал в каменном молчании. Когда он ответил, голос его звучал так же серьезно, как и прежде.

— Но там для нас больше возможностей. Тех, о которых мы даже не мечтали здесь, в горах.

Я нахмурилась. Он снова сказал «мы».

— О каких, например?

— Например, библиотеки, полные знаний. В столице находится университет магов, и у него самая большая библиотека во всем Сомерларте.

— Да, но ты не маг, — заметила я.

Его глаза опасно сверкнули.

— Поверь, мне разрешат посмотреть.

— Как скажешь, — с сомнением произнесла я, не впечатленная его вспышкой гнева.

Его лицо просветлело, когда он отмахнулся от меня.

— В любом случае, не имеет значения, будут ли люди в городе более или менее добрыми. Суть в том, что есть способы, с помощью которых кто-то, кто был умен, мог подняться по служебной лестнице в больших городах и стать кем-то, у кого есть власть.

Я усмехнулась.

— Какая еще «власть» может нам понадобиться?

— Я имею в виду власть иметь все, что захотим и когда захотим. Власть, чтобы, если кто-то раздражает нас, мы могли удалить его, чтобы никогда больше не видеть. Кто не захочет такой силы?

— Все, чего я хочу, это чтобы мы четверо были счастливы и в безопасности, — твердо сказала я. В основном это было правдой, и я не давала ему ни малейшего намека на то, что пойму, если он бросит нас.

Конечно, на этом разговор не закончился. Возможно, он думал, что сможет заставить меня понять, но сколько бы он ни говорил, ничто из того не привлекало меня так. Его голова была полна мыслей об архитектуре, пище и источниках знаний, которые были вне досягаемости здесь, в горах. К тому времени, как он выдохся, его смена в поле закончилась, моя началась, и мы не приблизились к соглашению.

Я испытала постыдное облегчение, когда он поднялся, чтобы уйти. Я решила захватить с собой упряжь, к которой была прикреплена фляга, а у Майкла еще оставалось немного вяленого мяса, которое он мне дал, чтобы ему не пришлось ничего нести домой. Оставалось только надеяться, что мама не расстроится из-за того, что я не помогла ей с гусями. Перед отъездом Майкл пообещал извиниться за меня и помочь ей, если окажется, что она не смогла разгадать загадку самостоятельно.

Я взглянула на небо, такое синее, что на него было больно смотреть, и лишь несколько тонких облачков быстро плыли по ветру. Деревья в конце поля уже вовсю готовились к осени. Между рядами зеленых сосен проглядывали яркие красные, оранжевые и желтые вспышки. Мышцы, о существовании которых я и не подозревала, напрягались и расслаблялись, я стянула попону с плеча на ноги. Шерсть была некрашеная и немного грязная от использования, но толстая и удобная. Я вытащила из сумки кедровый брусок и достала из-за пояса нож. Мои мысли блуждали, а я строгала дерево.

Майкл не ошибся, в столице есть кое-что, чего нет у нас, и это хорошо. Ради этого не стоило покидать дом. У меня были свои проблемы с жизнью маленького городка, как знал брат. Но у нас был долг перед родителями и перед фермой, которой они посвятили свою жизнь. Одно дело, если бы он нашел любовь и уехал ради нее. Это я могла понять. Но просто так?

Дело в том, что в Нофгрине нас знали и заботились о нас. В городе его хозяин будет беспокоиться только о том, что он не сможет выполнить свою работу. Здесь, в Нофгрине, он имел статус единственного сына одного из самых успешных пастухов по эту сторону горы. Это было все, на что он мог надеяться, несмотря на то, что это приносило ему пользу. Как только он покинет горы, эта сила исчезнет. В городе люди покупали себе еду и одежду, даже не видя существа, от которого она происходила. Даже если они и заботились о том, кто производил их покупки, наш отец никогда не продавал их за пределами гор. Им все равно, кто он такой.

Кедровая стружка громоздилась у моей правой ноги, когда я придавала форму дереву. Хотя в голове у меня все перемешалось, пальцы медленно двигали нож, вспоминая, как больно было, когда лезвие соскользнуло. Овцы переговаривались между собой, и двигались с легкостью существ, которым нечего бояться. Двое из них были обременены новой жизнью и выглядели комично круглыми и капризными. Я помогу им, когда придет время, и через много лет сделаю то же самое для их детей. И Майкл тоже.

Я вздохнула и потерла лоб. Нет лучшей жизни для нас. Он умен и рано или поздно поймет это. Когда одна из девушек в городе, наконец, притянет его взгляд, он прекратит драться, прекратит разговоры об отъезде, и на этом все закончится.

Глава 3

Моя смена прошла без происшествий. Овцы бродили, Крепышка щипала траву вокруг, и Брукс прилежно смотрел на них в течение следующих шести часов. Когда пришло время уходить, кедровый брусок принял грубую форму маленького воробьиного грифона, которого я планировала посыпать песком, окрасить и подарить матери на день ее рождения в следующем месяце. Я аккуратно завернула его в кусок ткани и убрала в сумку вместе с инструментами.

На мое «Пора домой!», когда я отвязывала Крепышку и готовила ее к поездке, Брукс принялся за дело. У Брукса было толстое тело, но длинные ноги, и с мастерством, которое ему давал пятилетний опыт, он собрал овец в плотную группу резким лаем, щелкая челюстями… все ради шоу. Его обучение гарантировало, что он никогда не причинит вреда ни одной овце. К тому времени, как он приготовил их для меня, я уже сидела на Крепышке и с его помощью гнала их через поле к дороге, ведущей домой.

Овцы недовольно кричали на меня и Брукса, который, улыбаясь, высунув язык, радовался, что наконец-то взялся за настоящую работу. Верный своему племени, Брукс был верен и бесстрашен. Некоторые карпатские пастушьи, как известно, нападали на медведей и других гигантских зверей, которые могли напасть на стадо, что делало их идеальными в стране грифонов. Бруксу еще предстояло сразиться с большим грифоном, но дома он получал огромное удовольствие от стаи мелких грифонов. Он мог часами сидеть у подножия дерева, если знал, что тот высоко сидит. И все же я была уверена, что большую часть рабочего дня Брукс проводит в скуке. Иногда он хотел бы получить шанс попреследовать маленьких грифонов, но было редкостью, чтобы малые грифоны выходили на поле. Укрыться им было негде, а охотиться и подавно.

Мы были на полпути к ферме, когда раздался стук копыт, и появился Гленн, мчавшийся на полной скорости в моем направлении.

— Стоять! — прокричала я Бруксу, и он подошел ближе к стаду, чтобы овцы не двигались, а я отошла в сторону, чтобы не мешать Гленну. К моему удивлению, он остановился рядом со мной. Лицо его было бледно, глаза широко раскрыты. Он провел рукой по редеющим светлым волосам, явно пытаясь взять себя в руки.

— Я надеялся застать тебя до того, как ты ляжешь спать, — его гнусавый голос хрипел, когда он говорил. — Твой брат говорил о моем визите на этой неделе?

— Он сказал мне, что тебе показалось, будто ты видел грифона, — осторожно сказала я. Брукс рявкнул на овцу, пытавшуюся прорваться к деревьям в нескольких футах от дороги.

— Я был прав! Я отправил своего мальчика за растопкой, и теперь у меня есть отметки… на северо-восточной стороне моей территории!

Я поморщилась. Эта сторона граничила с нашей собственностью.

— У тебя ведь не было потерь, верно?

— Пока нет, но думаю, это случится со дня на день, — чуть ли не прорыдал он. — А я, при моей нехватке рабочих рук, буду работать в две смены до конца сезона, если не заплачу за помощь. Где я возьму деньги на что-то подобное?

— Я ценю предупреждение и дам знать отцу. Брат не сказал, что видел какие-либо знаки, когда я приехала, но мы проверим еще раз утром. — Я пожала ему руку в знак вежливой благодарности. Я вздрогнула: его хватка была слишком крепкой. — Когда Грифон увидит, что наши животные хорошо охраняются, он может двинуться к побережью.

— Я бы попросил твоего отца сходить сегодня вечером и проверить, — настаивал Гленн. — Если ты выйдешь утром и увидишь грифона, дремлющего на твоем дереве, это будет больше, чем катастрофа, — добавил он.

Еще одна овца попыталась двинуться вперед, и я торопливо помахала Гленну.

— Конечно. Я скажу ему, что ты передал. Я должна отвести стадо домой и уверена, что ты хочешь вернуться к своему стаду. Увидимся в храме.

— Конечно, Тайрин. Ты будешь в безопасности, увидимся в храме, — его улыбка выглядела натянутой, когда он повернулся, чтобы уехать в том направлении, откуда пришел, и мне стало жаль его лошадь.

Скорее всего, он снова придет в храм с визитом, как бы неприятна ни была эта мысль. И все же я не солгала. Он, вероятно, предупредил нас, и в следующем месяце спасет овцу, за это я была ему благодарна. Есть способы отпугнуть грифона, и лучше сделать это как можно скорее. Если грифон пометил нашу территорию как свою, мы сделаем все возможное, чтобы быстро доказать, что он ошибся. Я задержалась на мгновение, чтобы посмотреть на высокие сосны, окружающие нас. Мой желудок скрутило, и я встряхнулась.

— Брукс, пошли. — Брукс, который шел впереди стада, вернулся ко мне по часовой стрелке. Его движение заставило овец, мимо которых он проходил, принять более упорядоченную форму. Когда он подошел к правой стороне стада, я легонько подтолкнула Крепышку. — Брукс, вперед. — По этой команде мы пошли.

Грифоны не охотятся по ночам. Это было единственное благословение, дарованное их птичьими глазами, но сумерки и рассвет были для них легкой добычей. Настоящая тьма еще не опустилась на землю. Красный свет заходящего солнца просачивался сквозь сосны, бросая кровавый отблеск на белую шерсть овец, и Крепышка, должно быть, почувствовала мое настроение, когда ускорила шаг. Время от времени я поглядывала на Брукса, оценивая его настроение, надеясь, что его обостренные чувства ощутят хищника. Он казался внимательным к своей работе, но не нервничал.

Когда через полчаса показались амбар и загон, я пришпорила Крепышку, так как дорога расширилась, и я могла добраться до ворот первой. Используя посох, я зацепила защелку и проехала внутрь, в то время как Брукс гнал овец за мной. Выйдя за ворота, я заперла их на щеколду.

— Достаточно, Брукс. — Брукс, который был в положении надзирателя за овцами, взглянул на меня, а потом отключился от них, чтобы попить водички из миски.

К тому времени, как животных загнали и привели в порядок, уже сгустились сумерки, и самый яркий свет исходил из окна кухни. Было слишком темно для грифонов, больших или малых, но я знала, что это не значит, что в лесу не было других хищников. Я крепко сжала посох и поспешила из амбара к дому, дрожа без одеяла, которое защищало меня от вечернего холода.

Кухонная дверь скрипнула, когда я открыла ее, и мама подняла взгляд от котла на огне.

— Тайрин. — Она тепло улыбнулась и положила деревянную ложку, которой помешивала, чтобы подойти и обнять меня. Она была теплой и пахла щелоком и хлебом. Ее обычный пучок из волос ослаб за день. Она отодвинулась от меня, положив руки мне на плечи, ее добрые, серо-зеленые глаза, на которых мы с братом выросли, изучали мое лицо.

— Как вахта? Нет, подожди. Что-то случилось? — Ее брови мягко сошлись на переносице, когда она прижала теплую грубую руку к моей щеке.

Я печально улыбнулась.

— Я только вошла!

— Твоя мать умеет вынюхивать неприятности. Вот почему я женился на ней. — Мой отец говорил из-за нашего маленького круглого стола, где он сидел рядом с Майклом. Оба сидели с кружкой эля и миской тушеного мяса, но, похоже, еще не приступили к еде.

Мать отпустила меня и вернулась к очагу.

— Ну, что бы я была за мать, если бы с первого взгляда не поняла, что что-то не так? — Она положила мне в деревянную миску порцию тушеного мяса. Я держалась за нее даже после того, как заняла свое место слева от Майкла, позволяя теплу чаши просочиться в мои обветренные пальцы.

— Ну, думаю, с тобой было бы намного легче жить, — пошутил Майкл, и я улыбнулась ему.

Она пропустила это мимо ушей и прервала свои вопросы, чтобы закончить ужин. Принесла еду, тарелку хлеба, кусок масла и нож. Мы втроем жадно схватили по куску и намазали их маслом. Затем она принесла со стола кувшин эля и кружку для нас с ней. Я налила ей, пока она оглядывалась, словно желая убедиться, что ничего не забыла. Наконец, явно решив, что за столом все в порядке, она заняла свое место справа от отца и снова посмотрела на меня.

— Ну и что?

— Майкл сказал тебе, что Гленн был на поле на этой неделе? — спросила я.

Отец оторвал взгляд от ложки, которая была на полпути ко рту; его глаза встретились с моими. Он был высоким худощавым мужчиной с темно-серыми глазами, которые почти ничего не упускали. Там, где моя мать была мягкой, он был угловатым, со светлыми волосами, которые стриг слишком коротко для обычных кос, которые носили в нашей части гор. Прошлой зимой он отрастил волосы, но летом брился наголо, и они еще не успели отрасти.

— Да, он упоминал, что Гленн болтает без умолку.

— Гленн встретил меня сегодня по дороге домой. Он мчался во весь опор по главной дороге. Он сказал, что шел в поле предупредить меня… у него есть отметины, по его словам, на западной границе.

Майкл прикусил губу, и я посмотрела на него. Он исподтишка поглядывал на отца, и я готова была поспорить на приличную монету, он надеялся, что отец не думает, будто он проглядел что-то столь важное, как метка грифона.

— Отлично, — только и сказал тот и отправил в рот еще один кусок моркови с картошкой. Я сделала то же самое, жуя жирный кусок говядины, пока отец обдумывал эту новость.

— Утром нам нужно будет тщательно осмотреть нашу землю. Это значит, что ты встаешь на рассвете со мной и Майклом.

Я подавила стон при мысли о пробуждении на рассвете два дня подряд. Это только разозлит его. И было важно, не раздражать отца.

— Гленн не сказал, он ничего не потерял? — спросила мама, хватая второй кусок хлеба и намазывая его маслом.

Я обмакнула свой хлеб в тушеное мясо и помолчала, прежде чем откусить.

— Я спросила, и он пока ничего не сказал, но ты знаешь, Гленн в абсолютной панике.

Мать кивнула. Она закончила жевать и проглотила еще ложку, прежде чем обратиться к отцу.

— Ты должен спросить, позволит ли он тебе проверить отметки… — Майкл фыркнул, и она бросила на него кислый взгляд. — Не потому, что я ему не верю. Просто у Гленна есть привычка…

— У него привычка слетать с катушек из-за пустяков. Помнишь, два года назад, Винни? — Я наклонила голову, чтобы скрыть веселье, направленное как на прозвище моего отца для матери, так и на его удар по Гленну.

— Рейнард. — Мама умела делать такие вещи, когда поджимала губы и поднимала брови так высоко, что они почти касались линии волос.

— Ты видела следы, Винни, — настаивал он, откусывая кусок тушеного мяса. — Скорее всего, их сделал малый грифон или бродячая кошка.

Губы матери растянулись в кривой улыбке.

— Слышал бы ты Глэдис у колодца в наши дни.

— Она все еще сплетничает? — спросила я.

— Напротив! Она так счастлива теперь, когда она с Робертом, что ей не о ком говорить. Я потеряла свой самый надежный источник информации, когда она снова вышла замуж!

— Если это можно назвать источником, — пробормотал Майкл.

— Эй, мне нравится Глэдис. — Я легонько пнула его под столом. — Может, она и сплетница, но, по крайней мере, у нее хватило ума оставить Гленна.

— Да, после того, как она родила ему двух сыновей и дочь, — возразил Майкл. — Если она была так несчастна, ей следовало уйти, вместо того чтобы тратить свое и его время.

— Они все уже выросли больше чем наполовину, — заметила я. — Она подождала, пока они закончат учебу.

— Именно. — Отец сказал это сурово, полез в карман сбруи и достал банку табака и богато украшенную трубку с длинным чубуком. Чашечка трубки была украшена резьбой в виде пяти лепестков и вьющихся лиан, очень похожих на мою сбрую. — Заботиться о своей семье. Ты берешь на себя обязательства и выполняешь их, как можешь. — С этими словами он набил трубку.

Мать положила руку ему на колено. Он удивленно оторвался от своего занятия, но, увидев ее взгляд, улыбнулся в ответ. Смутившись, я залпом выпила эль, используя кружку, чтобы не видеть, как они строят друг другу глазки. Я заметила, что Майкл делает то же самое, и когда он увидел меня, то скосил глаза и перестал пить, чтобы высунуть язык.

Когда обед закончился, отец отнес часть объедков Бруксу и остальным собакам. Мы с Майклом вынесли посуду к насосу с парой тряпок и мылом, а мама занялась уборкой дома перед тем, как лечь спать. Мы с Майклом разговаривали, пока мыли, пытаясь отвлечься от холодной воды, льющейся из насоса.

— Ты же знаешь, разговоры о том, что семья должна держаться друг друга — чушь собачья. Глэдис не осталась, — сказал он мне. В его голосе звучало разочарование.

— Ну, нет, но она оставалась столько, сколько ей было нужно, чтобы убедиться, что с семьей все будет в порядке. К тому же, она все еще заботится о своих детях, и, как сказала мама, она счастлива теперь, когда они с Гленном разошлись. Так, наверное, лучше для них.

Майкл фыркнул.

— Ты можешь оправдать что угодно, если подумаешь об этом правильно.

— Терпеть не могу, когда спускаются грифоны, — сказала я ему, пытаясь сменить тему разговора и усердно скребя хлебную доску. — Дорога так густо обсажена деревьями, что куда бы я ни пошла днем, можно подкрасться ко мне, и я этого не замечу.

— Брукс должен знать. И Крепышка тоже, — напомнил он, не поднимая глаз.

Я закатила глаза.

— Хорошо, они предупреждают меня. А что потом? Я должна драться с грифоном?

Это его рассмешило.

— Хотел бы я посмотреть. Ты бьешь одного из этих огромных зверей своим посохом… или пытаешься попасть ему в глаз своей маленькой рогаткой!

— Эй! Ты не намного лучше. Это еще одна вещь, о которой я беспокоюсь. Ты, отец, мать и я… мы все живем сами по себе, спасаем животных. Если бы что-то случилось с тобой сегодня утром, пока я была в городе, я бы не узнала об этом раньше, чем через несколько часов. — У меня перехватило горло, и от этой мысли я перестала мыть посуду.

— Если только у тебя нет двойственного чувства, — сказал Майкл, надеясь на моё понимание того, что он имел в виду. Он толкнул меня коленом. — Я хочу поскорее лечь спать, так что не прекращай работать. — Я передала ему тарелку, чтобы он вытер ее и стала мыть следующую. — Как бы то ни было, ни один грифон в мире не сможет подкрасться к отцу незаметно, да и не быстрее его пальца на спусковом крючке.

Это правда, отец был потрясающим стрелком из арбалета. Иногда приходится стрелять, но не так часто. Хотя я никогда бы не попросила такой дорогой подарок, мне так хотелось надеяться, что арбалет будет моим подарком на день рождения в следующем году.

— А как же мама? — упрямо спросила я.

— Мама… — теперь настала его очередь прервать мытье.

Я ткнула его пальцем.

— Продолжай.

Он одарил меня саркастичной улыбкой и продолжил.

— Мама, я никогда не думал, что когда-нибудь буду волноваться. Глэдис, ее дочь и младший сын ходили с ней в город.

— Но Глэдис теперь живет в городе.

— Верно. Думаю, мама знает достаточно, чтобы оставаться в безопасности. Она прожила здесь чуть дольше, чем мы. И все же, если хочешь, мы можем спросить ее, хочет ли она, чтобы ты или я ходили с ней в город по утрам до конца сезона.

Часть меня противилась этой идее. Это означало вставать на рассвете, независимо от того, дежурила я первой или нет, а когда шел снег, дорога в город становилась просто невыносимой. Слова отца, сказанные за ужином, словно наказание, пронеслись у меня в голове. Заботиться о своей семье.

Я медленно кивнула.

— Я сделаю это. Она стареет, и я никогда не видела, чтобы она носила хотя бы нож. Может быть, ей никогда не приходилось думать об этом, или, может быть, она не хочет просить нас об этом, но мы должны предложить.

Глава 4

Мы внесли посуду в дом, неся корзину между собой. Мама была в главной комнате. Это была ближайшая к парадной двери комната, где мы проводили вечера, штопая и отдыхая. Отец все еще был в сарае. Он имел обыкновение слоняться там, проводя время с животными, прежде чем лечь спать.

Мы с Майклом вместе убрали посуду, а потом, когда он пошел за брюками, которые нужно было зашить, я присоединилась к маме. Она сидела в кресле-качалке, свет ламп и камина бросал на нее тёплые отблески, пока она напевала и вязала. Я нервно помедлила, стоя на краю гостиной.

— Мама?

— А? — Она уже наполовину расправилась с моей юбкой, и шерсть упала ей на колени, почти доставая до пола. Ожидая, пока я заговорю, она поправила пряжу.

— Я хотела спросить, не хочешь ли ты, чтобы я провожала тебя в город по утрам, когда у тебя работа? Знаю, ты ходила с Глэдис, и подумала, что сейчас тебе будет одиноко. Было бы неплохо иметь компанию.

Ее улыбка стала шире.

— Тайрин, ты боишься, что твою старую мать съест грифон? — Увидев мою слабую улыбку, она усмехнулась. — Уверяю тебя, я никогда не чувствовала себя в опасности, идя по главной дороге, даже в сезон грифонов… большие не имеют обыкновения приближаться к городу. И все же я знаю, что твоего отца это тоже беспокоит. — Ее взгляд упал на колени, где одна рука поглаживала мягкую шерсть. Она только на мгновение задумалась, прежде чем снова посмотреть на меня. — Думаю, это было бы неплохо.

— Ты уверена? — Майкл заговорил у меня за спиной, и я подпрыгнула. — Не знаю, встречалась ли ты с Тайрин по утрам в последнее время, мама, но она сама какое-то чудовище.

Я нахмурилась.

— Я не хуже тебя! Только овцы — твои единственные свидетели.

— Думаю, мы прекрасно поладим. Садитесь, вы двое, у меня болит шея. — Мы подчинились и заняли свои места на длинной кушетке, стоявшей у задней стены комнаты. — Тайрин, это может быть хорошо. Мы так далеко отсюда, что я чувствую, у тебя не так много шансов провести достаточно времени с мальчиками твоего возраста.

— Какая потеря, — пробормотал Майкл себе под нос, и я ткнула его локтем.

— Может быть немного одиноко, когда есть только Майкл и другие животные, с которыми можно поговорить, — сладко сказала я. — Но я провожу с ними достаточно времени, мама.

— Когда я была в твоем возрасте, у меня было много поклонников, — сказала мать, ничуть не смутившись. — Важно знать, чего ты хочешь от своего партнера, и ты не сможешь этому научиться, если не поговоришь с ним.

Майкл хмуро посмотрел на иглу, в которую вдел нитку.

— Вряд ли у тебя получится разговор лучше, чем у Крепышки с кем бы то ни было в городе.

— Знаешь, Майкл, тебе бы тоже не помешало почаще приезжать в город. — Мать беспечно проигнорировала наш выбор. Со стороны кухни я услышала, как открылась и захлопнулась кухонная дверь. — Бет спрашивала о тебе последние два раза, когда я видела ее у колодца.

— Мне нравится Бет, — сказал отец, присоединяясь к нам, снимая пальто и вешая его на один из крючков у камина. — Она тоже умная. Думаю, она могла бы дать тебе шанс, Майкл.

Я сжала губы, чтобы не захихикать. Однако взгляд на Майкла убил это веселье. Он не отрывал взгляда от шитья, но уголки его рта опустились.

— Я сейчас вернусь. — Я встала, пока говорила, и прошла в мою комнату.

Было новолуние, и хотя звезды сияли ярко, моя комната была окутана тенями. Я зажгла маленькую лампу, стоявшую на ночном столике у кровати; она зашипела, а затем засияла ровным светом, освещая маленькое пространство. Я огляделась, пытаясь найти, с чем бы повозиться.

Поскольку меня не было весь день, моя сторона камина была закрыта, и в комнате было холодно. Семеня на цыпочках, я подошла к створкам камина и приоткрыла их, чтобы тепло проникло в комнату. Сквозь треск дров, пожирающих поленья, я слышала взволнованный голос Майкла, отвечающего на уговоры матери.

Вздохнув, я подавила желание подслушать… я знала, о чем они спорили. Это был тот же самый спор, который у нас с Майклом был почти день назад, и тот же самый спор, который, казалось, вспыхивал раз в неделю.

Правда, я не очень-то старалась найти себе подходящую пару, но и не возражала против того, чтобы родители подыскивали мне подходящего партнера. Майкл, с другой стороны… даже если он еще не высказал родителям своего желания уехать из города, его манеры и отношение к людям за пределами нашей семьи говорили об этом. Было время, когда он ладил с мальчиками своего возраста. Его использовали, чтобы получить немного давления на девушек в городе. Однако, по мере того, как его интересы менялись, я вместе с родителями наблюдала, как он отдалялся от тех дружеских отношений, которые он теперь определил…

— Неинтересно! — Голос Майкла зазвенел в камине, и я вздрогнула от гулкого ответа отца.

Решив не обращать на них внимания, я отошла от камина. Я сняла сбрую, устроив ее на кровати, когда подошла к нижнему ящику комода, чтобы вытащить пакет, где лежали мои масла и ветошь. Вместо того чтобы сесть на кровать, я устроилась на полу и занялась ею. В первый год, когда у меня была упряжь, я чистила ее на кровати, но, конечно, однажды вечером я пролила масло на одеяло. Я на собственном горьком опыте убедилась, что эту дрянь невероятно трудно вывести с постельного белья.

Смазка заняла всего десять минут, даже при тщательном осмотре и чистке. Когда все было сделано, я убрала сумку и повесила ее на крючок с обратной стороны двери.

Я задумчиво поджала губы, пальцы нащупали основание косы. Что еще оставалось делать? Было еще немного рано, но не было причин не готовиться ко сну. Я переоделась в ночную рубашку и схватила расческу с комода. Я осторожно расплела косы и расчесала волосы, пока они не стали гладкими.

Я расчесывала последнюю косичку, когда тяжелые шаги пронеслись мимо моей комнаты, а затем хлопнула дверь в направлении комнаты моего брата. Через несколько мгновений открылась и захлопнулась задняя дверь.

Поскольку подслушивать было больше нечего, я полностью открыла заслонку, и меня обдало теплом. На мгновение я застыла, обхватив себя руками, закрыв глаза, позволяя жару обнять меня. Затем я прокралась обратно в гостиную. Мама все еще сидела в кресле-качалке и вязала, но ее плечи поникли, а глаза смотрели устало, когда она сосредоточилась на спицах. Когда я вошла, она подняла глаза и слабо улыбнулась мне.

— Я хочу, чтобы он был счастлив. — Она заговорила, только когда я была достаточно близко, чтобы ей не пришлось повышать голос.

Я села на ближайший к ней диван и подстроилась под ее спокойный тон, стараясь подумать о близости Майкла, не желая раздражать его еще больше, давая понять, что мы говорим о нем.

— Он думает, что будет счастлив в большом городе, — призналась я. — Он сказал мне об этом вчера.

Она покачала головой.

— Мы с твоим отцом однажды были в столице, когда были молоды и только что поженились. Мы остановились у его сестры. При всем своем волнении, это очень холодное место. Тайрин, ты не можешь поговорить с ним? Он не станет слушать нас, но вполне может выслушать тебя.

— Майкл любит вас обоих, — неуверенно произнесла я. — Ради тебя он готов пойти на край света, да и ради меня тоже, но не думаю, что смогу изменить его решение.

— Майкл любит нас, но для него мы — старики, привыкшие жить по-своему. Он думает, мы просто не понимаем. — Она вздохнула. — Может, он и прав.

— Значит, я тоже старуха, — решительно сказала я. — Потому что, видит Бог, не понимаю.

Майкл был умен, но не так, как отец или хозяин постоялого двора. Когда люди приезжали в город и разговаривали с ним, их глаза расширялись. Горожане думали, что мы не можем понять, когда они говорят с нами свысока, но мы могли, и как бы меня это ни раздражало, это жгло Майкла.

Но еще больше его злило то, что ему приходилось сдерживать себя, чтобы не говорить точно так же с людьми, с которыми он вырос. Он чувствовал себя не в своей тарелке и странно общался. Я хотела бы исправить это, но не достаточно хорошо ладила с людьми, чтобы преодолеть это расстояние между ним и остальными. Даже мы двое отдалились друг от друга. Я не могла даже попытаться сравниться с ним в обучении, и, честно говоря, мне никогда не хотелось, и он это знал.

— Пожалуйста, зайди и поговори с ним. Я поговорю с твоим отцом и постараюсь успокоить его, чтобы он извинился за свой крик, но ты же знаешь, он сделает это, только если подумает, что Майкл тоже сожалеет. Клянусь, они так достают друг друга, что мне хочется начать выдергивать волосы. — Она нахмурилась, отчего морщинки в уголках ее губ стали глубже, ии отложила вязание.

— Я пойду, поговорю с ним. — Я встала прежде, чем она закончила укладывать вещи, и зашагала обратно по коридору. Я тихонько постучала по внушительному дереву, стоявшему между ним и мной. — Майкл? — громко прошептала я.

— Я не в настроении, Тайрин, — последовал неприветливый ответ.

— Я не спрашивала, в настроении ли ты, Майкл, и ты не бросай на меня это настроение? — прорычала я ему в ответ.

Майкл расхохотался, а потом сказал.

— Заходи. — Я приоткрыла дверь и проскользнула внутрь. — Но я не хочу говорить об этом, — закончил он.

Он сел на кровать, прислонившись спиной к стене. Его колени были прижаты к груди, руки скрещены. Он был похож на маленького мальчика.

— Под половицей? — с надеждой спросила я.

— Там ничего нет, — пробормотал он.

— О.

Немного разочарованная, я присела на край кровати рядом с ним. Несколько минут я ждала, что он что-нибудь скажет, но теперь он уткнулся лбом в руки. Казалось, он не собирался двигаться.

— Отец так злится только потому, что думает, будто ты думаешь, что его поступки ничего не значат. Это место — вся его жизнь. Ну, это место и мы трое. — Я положила руку ему на колено. — Знаю, ты это понимаешь.

— Не думаю, что это место пустая трата времени. — Голос Майкла был напряжен. — Я просто знаю, что это не для меня.

Я отодвинулась, и мы сели рядом, слегка соприкасаясь плечами. Я уставилась на противоположную стену, на мгновение.

— Что такого замечательного в большом городе? Ты будешь беден и будешь во власти того, кто решит взять тебя.

— Я не буду беден. Я скопил приличную сумму и смогу выбрать себе хозяина. Вообще-то… — он заколебался, — У меня есть кое-кто на примете.

Мои брови взлетели вверх.

— Кто?

— Это человек, который приехал в город в начале весны. Я не уверен, что ты помнишь его… мастер Ноланд?

Я покачала головой. Имя показалось мне знакомым, но я плохо запоминала имена дворян. Слишком многие из них звучали одинаково. Разве я не слышала о мастере Нероне? Или это был мастер Николас?

— Я с ним встречалась? — спросил я.

— Может, и нет. Я отправился в город после полудня, потому что услышал от Гленна, что из далекого города приехал человек, желающий узнать о грифонах в обмен на деньги или свои собственные знания. К тому времени, когда я добрался до него, у него уже была вся необходимая информация, но я предложил купить ему еду в гостинице и все равно заставил его поговорить со мной. — Пока Майкл говорил, его волнение заставляло слова слетать с губ. — В итоге мы проговорили почти три часа, и к концу разговора он заплатил за нас обоих…

— Майкл! — сказала я, потрясенно.

— Нет, но все было в порядке, потому что, как оказалось, он был герцогом, Тайрин. Герцог Освелл — это на юго-западе, по направлению к столице. Он не какой-то академик. Он был хорош и действительно богат. Он мог бы попросить, кого угодно прийти и собрать информацию, но ему не нравилось посылать других, чтобы они занимались его исследованиями.

— Должно быть, это здорово, — пробормотала я. — И все же, какое это имеет отношение к тебе?

— Он сказал, что имеет привычку во время своих путешествий вырывать из памяти яркие умы и брать их под свое крыло, в своем поместье. Он сказал, что ему нравится держать свой круг наполненным умными мужчинами и женщинами, которые ему полезны. — В голосе Майкла послышался благоговейный трепет при воспоминании об одобрении этого великого человека. — Он сказал, что, если не ошибается, я попал в эту кучу. Он сказал, что я могу навестить его в середине зимы, когда его путешествие закончится. Я сказал ему, что пошлю весточку, когда узнаю ответ.

— Ты никогда не говорил…

Он пожал плечами.

— Я пытался кое-что выяснить.

Я задумалась, покусывая нижнюю губу. Было странное чувство — знать, что мой близнец что-то скрывал от меня. Мы говорили каждый день, обо всем. Он был первым человеком, к которому я пришла, когда начала бояться, что ни один из молодых людей в городе не вырастет в того, за кого я хотела бы выйти замуж. Это стоило мне немалых слов, потому что быть дочерью доброго пастуха — значит найти мужа и иметь детей, которым можно передать ферму. Я все равно сказала ему. Я не стала ждать и размышлять обо всем этом про себя.

Мы говорили о его желании покинуть Нофгрин. Почему он скрыл от меня эту деталь? Что-то не так с этим человеком? Предложение, которое он получил, казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Нервный голос в моей голове прошептал, что это очень похоже на содержание людей в качестве домашних животных. И все же я знала, что в мире есть люди, у которых есть столько свободных денег, что они могут позволить себе проявить такую щедрость.

— Ты уже разобрался с этим герцогом и его землями? Ты спрашивал других путешественников, слышали ли они о нем, и что они слышали?

— Я не идиот. Герцог Ноланд из Освелла очень высокого ранга. Говорят, он умный правитель. Он не является исключительно публичным человеком и, похоже, придерживается своего внутреннего круга. Тем не менее, его земли процветали с тех пор, как король подарил ему их… после того, как предыдущий герцог Эррасвелл заболел и скончался десять лет назад. Никто из его народа или тех, кто путешествовал по его земле, не сказал о нем ничего плохого, — уверенно произнес Майкл. Я видела, как его пальцы крепко сжали колени, так что костяшки побелели.

Я была ошеломлена, и мой голос опровергал это.

— Ты поедешь весной? — Естественно, середина зимы не была вариантом, что было немного облегчением. Человек должен был бы летать, чтобы пройти через горные перевалы после того, как начались снегопады. И все же весна не ощущалась так, что можно потратить время на то, чтобы убедить его передумать.

Он удивленно посмотрел на меня и снова опустил подбородок на руки.

— Понятия не имею. Я хочу, но без их поддержки — без твоей поддержки — это кажется невозможным.

— Я поддержу тебя, что бы ты ни решил, но я беспокоюсь. — Я потянула прядь волос вперед, запустив в нее пальцы.

— О чем тебе беспокоиться? — спросил он. — Я тот, кто рискует всем, путешествуя по чужим землям.

— Да, будешь, — огрызнулась я. — И если мой близнец когда-нибудь вернется домой, он будет смотреть на меня, как на свою глупую сестру, и даже не будет знать, что сказать.

Он еще крепче прижался ко мне. Я хотела, чтобы он сказал: «Это неправда», но вместо этого он сказал:

— Ты могла бы пойти со мной, Тайрин. Добраться туда будет нелегко, а ты умна и сильна. Уверен, мастер Ноланд найдет для тебя занятие. Ты напрасно тратишь талант, как и я.

— Я не могу. — Теперь мои глаза защипало, и я закрыла их, проглотив комок, который внезапно болезненно застрял в горле. — Я не могу оставить Нофгрин, Майкл. Это мой дом. Особенно, если ты уйдешь, маме и папе понадобится кто-то, кто поможет им присмотреть за всем. В противном случае им придется кого-то нанять, и отец скорее убьет нового помощника, чем будет ждать, пока они научатся его методам.

Майкл засмеялся.

— Да, понимаю.

Некоторое время мы прислушивались к завыванию ветра. Мы сидели вместе, как это часто бывало, когда мы были детьми. Мы вдвоем подтаскивали мою кровать поближе к огню и ели конфеты из его тайного хранилища под расшатанной половицей. Мы заключали пари, сколько пройдет времени, прежде чем Гленн заявит, что видел грифона. Мы в шутку гадали, сколько времени пройдет, прежде чем отец одолеет Гленна, но он никогда этого не делал.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — яростно сказала я.

— Понимаю. — На этот раз слова прозвучали печально, и он снова опустил голову.

Я положила руку ему на плечо, и он напрягся.

— Но знаю, ты должен, по крайней мере, пойти и посмотреть. — Его плечи слегка расслабились. — Обещай, что будешь писать и навещать меня, хорошо? И если что-то не так, не чувствуй, что тебе нужно это терпеть… возвращайся домой.

Он крепко обнял меня.

— Тайрин, может, мне здесь и не место, но ты — часть меня. Всегда.

Глава 5

Рассвет наступил слишком рано, когда хриплый голос отца прогремел в коридоре, говоря нам с Майклом, что мы должны быть готовы. Пока я медленно выполняла эти приказы, в моем затуманенном сознании всплыло воспоминание о том, что отец и Майкл не помирились прошлой ночью. Я застонала и потерла глаза.

После того как мы с Майклом закончили наш разговор, мы вернулись в гостиную, но мама и папа еще не вернулись. Хотя мы ждали, их разглвор, скорее всего, затянулся далеко за полночь. Я думала, мы оба уснули на диване, но когда мама вошла и разбудила меня, подушки рядом со мной были пусты. Майкл, должно быть, решил отказаться от еще одной беседы на вечер и отправился в свою постель.

Мне не очень-то хотелось быть в поле с ними обоими. Одно дело, когда Майкл злился, и совсем другое — когда Майкл и отец злились друг на друга. Они походили на огромные грозовые тучи, грохотавшие и трещавшие друг на друга. Я вздохнула. Если повезет, они слишком устанут, чтобы набрасываться друг на друга.

Отец ждал нас на кухне, когда мы, наконец, спустились. Мать суетилась позади него, готовя провизию на долгий день. Оба они до отвращения рано проснулись. Мама что-то оживленно напевала за работой, а отец выглядел бодрым, будто успел погладить кремовую тунику, вышитый жилет и бриджи, хотя я знала, что это невозможно.

— Я поеду впереди тебя, Майкл, чтобы взглянуть на наше поле и отметины Гленна, — коротко сказал он. — Тесс быстрая, но постарайся гнать овец медленно, чтобы у меня было время убедиться, что все в порядке. Тайрин, мне сказали, что ты поедешь с матерью в город. Когда закончишь, можешь приехать на поле, и я дам тебе знать, если ты нам понадобишься.

Мы с ворчанием начали подъем, и он коротко кивнул. После он обнял жену, и поцеловал ее в щеку, приняв котомку, что она дала ему, а потом вышел за дверь, без лишних слов. Я широко зевнула, мои челюсти напряглись от движения.

— Завтрак есть? — спросила я.

— Я приготовила овсянку, и у нас осталось немного меда и молока, которое я принесла сегодня утром. — Мама поставила на стол горшочек с медом и кувшин с молоком, а я взяла миски. Я протянула одну Майклу, а другую оставила себе.

— Ты уже поела?

Мать покачала головой.

— Пока нет, не принесешь мне миску?

Я передала ей миску; Майкл принес нам кружки. Каждый из нас обслужил себя и занял свое обычное место за столом. Мы с Майклом положили в овсянку мед и молоко, а мама была чуть консервативнее. Я выпила полный стакан молока и налила себе еще, прежде чем приступить к еде. Несколько минут мы ели молча. Я только начала привыкать к бодрствованию, но подумала, что двое других просто не знают, что сказать.

— Хорошая каша, — пробормотала я, съедая ложку.

Майкл откашлялся.

— Да, это здорово. Спасибо за завтрак.

Мать съела пару ложек, прежде чем ответить. Она смотрела на Майкла, но он сосредоточенно выковыривал последние кусочки из миски.

— Вчера вечером я разговаривала с твоим отцом. Он собирается извиниться перед тобой сегодня. Постарайся не усложнять ему жизнь. — Майкл хмыкнул, все еще не поднимая глаз. — Тайрин говорит, ты хочешь поехать в большой город.

Майкл бросил на меня неприязненный взгляд, и мое сердце екнуло, когда я одновременно посмотрела широко раскрытыми глазами на маму.

— Большое спасибо, Тайрин, — выплюнул он мне и отодвинул стул. Когда он встал, мать остановила его.

— Сядь, Майкл. — Мама не часто чувствовала необходимость говорить твердо, но сейчас она это сделала, и Майкл откинулся на спинку сиденья, будто кости исчезли из его ног. Я чувствовала себя очень маленькой и сгорбилась, потягивая молоко и стараясь быть невидимой. — Как я уже говорила, — мама отложила ложку, — Тайрин сказала мне, что ты хочешь увидеть мир за пределами Нофгрина, и я говорила с твоим отцом прошлой ночью. Мы готовы помочь тебе поехать на год в столицу.

Челюсть Майкла отвисла одновременно с моей.

— Мы немного сэкономили, поэтому, если нам нужна дополнительная помощь, мы сможем ее получить. Очевидно, это произойдет не раньше весны, но ты знаешь, что сестра твоего отца вышла замуж и переехала на юг. Она сможет приютить тебя, хотя у нее есть свои дети. Он также построил рабочие отношения через нее, с несколькими людьми, которые живут на окраине самого города. Если все пойдет так, как мы надеемся, один из них позволит тебе остаться в обмен на некоторую работу. Ты можешь работать в течение дня и осматривать достопримечательности города вечером, и будут выходные.

— Как тебе удалось убедить отца? — воскликнула я, когда Майкл сидел в ошеломленном молчании. Я оперлась локтями о стол и слегка приподнялась со стула.

— Мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь как в ловушке. Это нехорошо ни для тебя, ни для семьи… ни даже для овец. Мы работаем усердно, потому что хотим лучшей жизни для вас. Для нас это ферма, но у вас должна быть возможность для большего, если вы этого хотите. Дороги отсюда в столицу весной оживленные, так что мне не придется слишком беспокоиться о тебе, и если повезет, один из знакомых твоего отца будет здесь весной, и ты сможешь вернуться с ними.

Я ожидала, что Майкл упомянет мастера Ноланда, но вместо этого он рухнул на спинку стула.

— Спасибо, мама. Это больше, чем я мог когда-либо мечтать.

Сегодня утром он был бледен, темные круги под глазами ясно говорили о том, как мало он спал. Когда он зубасто ухмыльнулся, все расплылось. Было приятно видеть, что он так улыбается, поэтому я придержала язык и о его потенциальном благодетеле. Я спрошу его об этом позже.

Возможно, мама, как и я, понимала, как тяжело быть паршивой овцой в таком маленьком городке. Во всяком случае, суровость исчезла с ее лица. Она встала и наклонилась, чтобы крепко обнять его, и он обнял ее в ответ.

— Через пару месяцев все будет готово, так что не благодари меня. Ты знаешь, что твой отец будет гнать тебя изо всех сил, пока ты не уйдешь. — Она начала собирать наши тарелки.

— При этой мысли я бы сказал, что мне пора двигаться дальше, иначе меня могут обвинить в безделье. — Теперь он тоже встал. Я не могла не заметить, что он избегает смотреть на меня. — Хочешь, я отнесу посуду к насосу?

— Нет, ты иди вперед. Мы с Тайрин займемся этим. — Она махнула ему свободной рукой, и он, крепко обняв меня, вылетел через заднюю дверь.

Я повернулась, чтобы посмотреть ему вслед, и на мгновение застыла в этой позе, задумчиво глядя на дверь. Мне не нравилось, что Майкл, очевидно, скрывал от меня мастера Ноланда, и теперь он делал то же самое с нашими родителями. Если этот человек действительно так хорош, как утверждал Майкл, почему бы ему не быть откровенным в своем приглашении? Звуки, которые издавала мама, убирая со стола пролитое молоко и липкий мед, вернули меня к действительности.

На мгновение показалось странным наблюдать, как мама суетится на кухне. Она была частью этого дома и этой фермы; она была такой же неотъемлемой частью мира, который я знала, как и сам дом. У меня закружилась голова, когда я представила неизбежный день, когда моя собственная дочь посмотрит на меня и подумает о том же. Я всегда думала, что будущее Майкла будет таким же, но теперь это была огромная зияющая пустота. Узнают ли его мои дети? Или это будет похоже на нашу тетю Терезу, которая посылала письма, но ни разу не была у нас?

— Как тебе удалось уговорить отца? Что, если он не вернется? — спросила я, пытаясь подавить эти зловещие чувства.

Мамина рука чуть не опрокинула кувшин с молоком, и из него выплеснулось еще больше капель, когда она провела тряпкой по столу. Она сердито выругалась. Я поставила кувшин на стойку и прислонилась к столешнице, пока она заканчивала свою работу.

Наконец она ответила.

— Это самый безопасный вариант. Если мы не сделаем этого, он найдет свой собственный путь, и есть люди, которые будут использовать молодого человека без связей.

— Майкл умен, — уклончиво ответила я.

— Эти люди умнее. — Она перестала убирать, чтобы потереть лоб. Она отвернулась от меня, но голос ее звучал устало. — Брать людей — вот что они делают. Здесь так безопасно… можно сказать, изолировано. Особенно с тех пор, как Его Величество взял на себя задачу охранять северные границы. Ты никогда не видела Нофгрин без гвардейца. Мне никогда не приходилось учить вас двоих таким вещам. Все приезжие должны зарегистрироваться у ворот; мы так далеко от фермы, что видим только четверть тех, кто приезжает в город. Майкл читал об этом, но вы оба молоды и думаете, что непобедимы.

— Это говорит женщина, которая идет в город одна на рассвете во времена грифонов! — Я показала ей язык и получила в награду слабый смешок.

— Да, хорошо, на этой ноте… давай продолжим наш путь.

Мы приготовились к отъезду в город. Из стенного шкафа, ближайшего к входной двери, мама вытащила большой пакет, в котором лежали ее швейный набор, щетки, тряпки и еще кое-что. Я редко видела ее перед отъездом, или когда она возвращалась домой, и была удивлена тем, как эта штука выпирала у нее на спине. Это делало ее похожей на непропорционально большую и комковатую раковину. Я предложила нести мешок, но она отказалась.

— Вы трое каждый день работаете в поле, чтобы оставаться в форме. — Она перекинула ремень повыше на плечо. — Пойдем.

Я размышляла о том, чтобы Крепышка шла позади нас, но, в конце концов, отбросила эту мысль. В последнее время Крепышка так нервничала, и, честно говоря, мне не хотелось иметь с ней дело, пока я не окажусь у нее на спине. Когда мы тронулись в путь, я почувствовала себя немного виноватой. Как ее владелец, я должна была найти время, необходимое, чтобы справиться с тем, что волновало ее.

Я посмотрела назад в сторону сарая на секунду, и в тоже время мать взяла быстрый темп. Быстрое движение ее коротких ног заставило простое коричневое платье зашуршать и взметнуть немного пыли. Я поспешила за ней. Она была старомодна в седле. Слегка наклонившись вперед, она обеими руками вцепилась в ремни, удерживающие рюкзак. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но безоблачное небо предвещало солнечный день. Вещи и толстая одежда замедляли меня.

Когда мы с Майклом только начали работать в поле, мама ликовала, что у нас больше нет детей. Однако через несколько недель она начала жаловаться на то, что ей приходится гоняться за гусями, и кое-что из домашней работы свалилось на нее без помощи ее подопечных. Ничего не поделаешь. Мы с Майклом должны были научиться присматривать за овцами, и мама не возражала. К тому времени, как она привыкла работать без двух лишних пар рук, мы с Майклом были достаточно натренированы, чтобы нести вахту по отдельности. С нашей помощью, ее день внезапно показался полным времени, и вскоре она заявила, что собирается использовать его. Она хотела поехать с Глэдис в город и посмотреть, какую работу там можно найти.

До сих пор поездки в город случались гораздо реже. На нашей земле был небольшой огород, рядом с ним — наш собственный колодец, а так же с животными, не было никакой реальной необходимости совершать прогулку большинство дней. Однако, она хотела видеть людей, которые не были ее детьми или мужем, и никто из нас не мог винить ее.

Ее родители тогда были еще живы, и именно они нашли ей работу в городе. Большая часть работы была случайной для двух богатейших семей, живущих в Нофгрине. Купцы, избравшие наш город местом, где они могли бы вырастить свои семьи и состояние, ни в коем случае не были противными, но деньги мешали им. Кое-кто в городе насмехался над тем, как мало они участвуют в городских событиях. Мать, впрочем, не возражала: за работу ей платили солидную сумму. За последний год эти деньги пошли на необходимые нужды, такие как починка крыши и покупка лекарств. Она также завела много друзей, стирая, а также получала дополнительную работу у стирального колодца в городе.

С точки зрения постороннего, колодец был достаточно прост. Все, что там было — это большая каменная чаша, наполненная водой из горячего источника. Женщины в городе приходили к колодцу не только для того, чтобы постирать, но и для того, чтобы починить белье, и посплетничать, купаясь в горячем пару, поднимавшемся от воды. Для тех, кто не знал, это могло показаться смешным, но на самом деле, многие социальные круги делили бассейн. В каждый из них было так же трудно войти, как и в королевский склеп.

Хотя она выросла в городских стенах, и хотя они покупали у нас овечью шерсть, сыр и молоко, многие люди, жившие в городе, думали, что мама бросила их, чтобы жить в лесу с моим отцом, который вырос не в городе. Однажды мать вернулась домой, совершенно убитая горем, потому что была отрезана от всех разговоров, в которых пыталась участвовать. Даже Глэдис сидела на противоположной от нее стороне бассейна, чтобы не оказаться в одной группе с изгнанницей.

Мы с Майклом, хоть и были молоды, делали все возможное, чтобы утешить ее. К тому времени, как мы все легли спать, она притворилась, что чувствует себя лучше, но отец знал, что это не так. На следующий день он уехал в город, что делал редко, разве что по делу.

В детстве я была уверена, что он разобьет несколько черепов, как всегда угрожал. Он ничего подобного не сделал. Скорее, он приводил мужей тех женщин, которые причинили матери боль, в «Черный Грифон» — местную гостиницу и паб. Там он покупал кружку эля и договаривался с ними отправиться на охоту в земли вокруг нашего поля.

Словно по волшебству, мать снова была желанной гостьей среди старых друзей. Соответственно, как и мы с Майклом. Те же самые женщины, которые презирали ее, а также их семьи, иногда приходили к нам обедать. Иногда мы красиво одевались, чтобы навестить их в городе или устроить пикник в поле.

Это было тяжело для Майкла, который возмущался этим новым социальным обязанностям. Хотя он и старался изо всех сил, но так и не научился этому. Я тоже не слишком все это обожала, но именно так я встретилась с Най. Она взяла меня под свое крыло и очень помогла в социальном плане.

Пока эти мысли крутились в моей голове, мы шли в гомоне пробуждающегося леса. Птицы сонно перекликались друг с другом, а мелкие грифоны прыгали над нашими головами с дерева на дерево. Впереди из кустов выскочил кролик. Он застыл на дороге, не сводя с нас глаз. Деревья справа качнулись, и мама предостерегающе протянула руку, останавливая меня.

— Не смотри! — предупредила она меня, но было слишком поздно.

Справа из кустов выскочил здоровенный малый грифон. Какое-то время животные катались по земле, но, в конце концов, грифон отнес кролика на другую сторону дороги. Стая присоединилась к какофонии визгов. Кусты, в которых они пировали, сотрясались от их стремительных движений.

Мы обогнули лужу крови на дороге и поспешили от места происшествия.

— Это было ужасно. Они такие милые, пока не увидишь, как они охотятся на что-то живое.

Мать торжественно кивнула.

— Однажды я видела, как большой грифон забрал корову. Это было много лет назад. Они охотятся почти так же. Не боятся, что люди их увидят. Они прыгают на спину и… — она хлопнула в ладоши так громко, что звук отозвался эхом, и стая скворцов слетела с ближайшей сосны.

Я подпрыгнула на фут в воздух, когда она хлопнула в ладоши, и уставилась на нее, хотя не могла сдержать улыбки.

— Спасибо за это. Знаешь, я не буду хорошей компаньонкой, если ты заставишь мое сердце остановиться.

— Я просто пытаюсь держать тебя в тонусе, моя дорогая девочка, — поддразнила она.

Я подняла руку, чтобы остановить ее, прежде чем она снова двинется вперед.

— Подожди минутку. Кажется, у меня камень в сапоге.

Она подождала, пока я присяду, чтобы снять и вытряхнуть левый сапог. Когда ничего не выпало, я запустила руку внутрь. Я держала глаза открытыми, слепо нащупывая камень, который впился в мой большой палец. Похоже, стая, наслаждающаяся своей добычей, была единственной бандой грифонов в этом районе. Любое другое наземное существо, которое мы могли бы увидеть, убежало во время кровопролития. И все же, несмотря на то, что я согнулась, моя шея чувствовалась незащищенной и уязвимой.

— Ну вот, — сказала я с наигранной бодростью. Я бросила камень за спину, натянула сапог и выпрямилась. — Уже недалеко, верно?

Мы прошли еще двадцать минут, прежде чем показался город. Когда это произошло, мы также заметили Вилли. Он вышел из-за своей будки, наполняя поилку для лошадей, его живот трясся, когда он смеялся над чем-то. Увидев нас, он помахал рукой, и мы помахали в ответ.

Этим утром лицо Вилли было веселым и радостным, морщинки маленькими полумесяцами расходились от глаз. У меня были смутные воспоминания о Вилли, немного больше похожие на то, что можно было бы ожидать от охранника — худой и крепкий, но это было тогда, когда я была маленькой девочкой. Можно было бы подумать, что соседство с грифонами сделает Нофгрин опасным местом, полным действий, но это просто было не так. Не помогало и то, что Вилли женился на дочери булочника, а его свекровь проявляла свою любовь в виде пирогов.

— Доброе утро, леди, как поживаете в это прекрасное утро?

— У нас все хорошо, Уильям, — сказала мама. — Как дела в этой части города?

— Не жалуюсь. Не жалуюсь. — Он покачал головой. — Мисс Тайрин, рад видеть тебя второй раз за неделю. Как поживаешь?

— Чудесно, Вилли, спасибо, что спросил. Как Сара?

— О, она просто чудо. Плачет всю проклятую ночь, но она идеальна. — Его голос звучал серьезно, и мне пришлось рассмеяться.

— Ты ведь помогаешь своей жене, верно? — надавила я на него.

— Когда она и свекровь позволяют мне. Говорю тебе, они думают, что я уроню ее, если буду держать. — Он посмотрел на свои большие руки, с притворным недоверием. — Я сказал им, что я хорошо держу добычу, но это, кажется, не успокоило их. Отмечайтесь. — Он предложил нам доску и мел. Мы послушно подписали наши имена, дату и продолжительность пребывания. Он бегло просмотрел наши ответы и поманил через ворота. — Увидимся днем, мэм, а через некоторое время и с вами, мисс.

Когда мы приехали, бассейн был уже переполнен женщинами, молодыми и старыми. Одна группа пела во время работы, их голоса гармонировали от долгой практики, и несколько групп разговаривали, некоторые громко, некоторые тихо.

Глэдис уже была там, среди шумной парочки женщин, хотя говорила она мало. Она была ровесницей матери, высокая и худая, с седеющими светло-каштановыми волосами, заплетенными в длинную косу. В уголках ее глаз и на лбу появились морщинки. Мама говорила, что когда-то она была одной из самых красивых девушек в городе. Она улыбнулась и кивнула в ответ на рассказ, вытирая бриджи о стиральную доску. Увидев нас, она слегка помахала нам с мамой, отчего мыльные пузыри взмыли в воздух.

— Как дела сегодня утром? О, Тайрин? Редко можно увидеть тебя под утренним солнцем. — Сплетни на мгновение утихли, когда другие женщины поздоровались и спросили об отце и Майкле.

Сначала я ответила на вопросы о своей семье, а затем повернулась к Глэдис.

— Я провожала мать в город. Ты слышала, Гленну показалось, он видел грифона?

— Ну, сейчас осень, поэтому предположу, что это так. — Глэдис закатила глаза и стала тереть сильнее.

— Рейнард пошел проведать с Майклом, мы решили, лучше перестраховаться. Я уже не такая бойкая, как раньше. — Мать со стоном опустила рюкзак на край бассейна.

— Одно хорошо в жизни в городе. — Глэдис одной рукой сняла с шеи толстую косу, а другой потерла ноющие мышцы. — Как бы мне ни нравились наши совместные прогулки, приятнее всего несколько минут идти в любом направлении, чтобы попасть туда, куда нужно. Мои колени начинают болеть.

Малый грифон с головой и крыльями скворца приземлился на крышу слева от нас. Я резко повернула голову в сторону шума. Мгновение он смотрел на меня сверху вниз, а затем начал прихорашиваться.

— Клянусь, эти твари с каждым годом становятся все наглее, — пробормотала я, садясь рядом с Глэдис. Тепло пара приятно обдувало мои потрескавшиеся щеки.

Бет, которая была одной из девушек, спрашивавших о Майкле, сочувственно покачала головой, ее короткая стрижка закачалась в такт движению.

— Только на этой неделе у меня были открыты окна, и одна из этих проклятых тварей попыталась проникнуть внутрь, чтобы посмотреть, что я готовлю! Я вытащила метлу, и она продолжала глядеть на меня, пока я не замахнулась.

Справа от нее засмеялась рыжеволосая веснушчатая девушка лет на пять старше меня.

— Ты могла бы дать ему попробовать то, что готовила. Тогда все прошло бы без шума!

— Клэр, ты хочешь поговорить о суете? Тебе лучше надеяться, что Бет не скажет твоей матери, с кем она видела тебя, когда ты должна была быть в храме в прошлую среду. Это было бы суматохой. — Донеслось от Най, последней девушки в круге.

Наид была высокой, даже сидя. У нее были вьющиеся волосы, слегка крючковатый нос и ореховые миндалевидные глаза. Верная себе, она заговорила быстро, прежде чем младшая успела ответить. Хотя она дружила почти со всеми, она была остра, как нож, и мало кто был в безопасности от ее колкостей. Бет посмотрела на нее так, словно Най положила звезды на небо.

Не то, чтобы я могла винить Бет. Я организовала несколько ужинов, на которых пыталась заставить ее и Майкла общаться, возможно, влюбиться. Это была случайная попытка, которая не сработала.

Лицо Клэр побледнело вокруг веснушек, а затем покраснело.

— Най, кто тебе сказал? — Она прижала длинные пальцы к щеке, пытаясь успокоиться.

Пока они продолжали этот разговор, я наклонилась туда, где сидела мама.

— С тобой все в порядке? Я должна вернуться к отцу и Майклу. — В ответ на вопрос Клэр, мать только хихикнула и кивнула мне, раскрыв объятия, чтобы я обняла ее в ответ. — Я ухожу! — сказала я остальным членам круга.

— Если придешь завтра, постарайся задержаться подольше, чтобы мы с тобой могли кое-что наверстать, — сказала Най со злой усмешкой в сторону Клэр.

— Кто тебе сказал? — Клэр снова завыла, бросив тряпку в воду рядом с Най, и все снова расхохотались. Бет вытерла слезы радости, а Глэдис обняла себя за плечи.

— Я постараюсь, скучаю по тебе, Най. Как и по всем вам, леди, — быстро поправилась я. Они добродушно подшучивали над моими словами. Я печально взъерошила волосы и отошла от группы.

Как бы сильно я ни скучала по Най, я не могла оставаться сегодня дольше. Если я это сделаю, отца можно будет связать. Впрочем, это было к лучшему. Меня не интересовало, кто с кем целуется. Особенно когда я была уверена, что они устраивают шоу только друг для друга. Никто по-настоящему не заботился о мальчиках, с которыми они встречались. Бабочки в животе и тоска были лишь некоторыми из тех вещей, о которых девушки преувеличивали. Хоть я и старалась изо всех сил, но так и не научилась этому и всегда чувствовала себя глупо, подыгрывая.

Глава 6

В нескольких футах от влажного воздуха колодца осенний холод впивался зубами в любой кусок кожи, который я оставила открытым. Я поймала себя на том, что выдыхаю в воздух частички собственного пара, и поспешила обратно к посту охраны. Там собралась группа людей. Звук диссонанса достиг моих ушей прежде, чем ноги достигли кабинки. Я проскользнула мимо большого скопления тел, пока не оказалась рядом с Вилли. Сейчас он оживленно беседовал с крупным мужчиной, в котором я узнала одного из своих соседей. Фермера по имени Дэниел.

— И что ты собираешься делать? — Дэниел ткнул толстым пальцем в Вилли.

Не слушая ответа, я оглядела группу. Может быть, найдется кто-нибудь, кто не будет сейчас спорить и объяснит мне, что происходит. Справа я увидела Гленна, окруженного группой слушателей, его лицо было искажено страданием.

— Мертвы! — говорил он. — Пять моих лучших коров забиты и даже не съедены. Их разодрали и оставили гнить.

Я повернулась к Вилли, теперь мне гораздо больше хотелось услышать, что он собирается делать. Вилли поймал мой взгляд. Его рот был плотно сжат, и он слегка кивнул мне. Я протолкалась к его кабинке и обогнула кричащего мужчину, который остановился в моем присутствии.

— Вилли, что происходит?

— Ах, мисс, — кустистые брови Вилли поползли вверх; в его глазах, которые еще час назад были полны радости, теперь не было этого света. — Сегодня утром Гленн пошел проверить стадо. Амбар был открыт, и он нашел пятерых мертвыми. Остальные сгрудились в сарае, готовые умереть от страха.

Испуганно, моя рука взлетела к шее.

— Пятеро? Но грифоны никогда не убивают больше, чем могут съесть. Это была бы стая больших грифонов!

— Да, была бы, если кто-нибудь был бы съеден, но, по словам Гленна, их разорвали и оставили. Я должен взять напарника и сам пойти посмотреть, как обстоят дела, а это значит, что проход в город и из него будет закрыт до вечера.

— Ну, я ухожу. Мне тоже надо туда… там должны быть Майкл и мой отец.

Я взволнованно пробежала пальцами по всей длинне косички, пока говорила, рассеянно смотря на дорогу, которая вела к ферме, и еще дальше на поле.

Вилли, казалось, почувствовал мою настойчивость.

— Лора будет здесь через несколько минут, мисс. Я послал гонца за ней пятнадцать минут назад, и все, что ей нужно сделать, это закрыть ворота и запрыгнуть на лошадь. Ты можешь поехать с одним из нас, и мы доставим тебя туда.

— Правда? — серьезно спросила я. — Это было бы здорово!

Он поднял руку, останавливая мой энтузиазм.

— Мне будет лучше, если ты пойдешь по этой дороге одна.

— Никто не должен ходить в одиночку, если на охоту вышла чертова стая грифонов, — это снова был Дэниел.

— Следи за своим тоном, Дэниел. — Вилли взревел так громко, что шум на мгновение затих. — Мы посмотрим то, что нужно увидеть, и когда определимся, мы сделаем то, что нужно сделать. Ругань и брань ничем не помогут, так что тебе лучше вернуться к тому, чем ты занимался в такой прекрасный день, как этот.

Толпа зашевелилась, заворчала и медленно рассеялась. Несколько человек хлопали Гленна по плечу или бросали недоверчивые взгляды в сторону деревьев. К тому времени, как приехала Лора, группа сократилась до Гленна, его старшего сына Мартина, Вилли и меня.

Лора была коренастой женщиной с большими мышцами, я ни у кого таких не видела, и она держала свои темные волосы заплетенными в тугие косы подальше от лица. Она была моложе Вилли, чуть меньше чем на двадцать лет, она только недавно завершила свой круг по королевству, который был обязательным, прежде чем стража занимала постоянный пост. Она кивком поприветствовала собравшихся и подъехала на своем мерине к Вилли, который заканчивал работу по закрытию ворот и подготовке своего коня.

— Гонец говорит, что у нас может быть стая грифонов, вызывающих проблемы в пастушьем квадранте? — она говорила напряженно, но поводья были ослаблены.

Я видела, как Вилли проглотил страдальческий взгляд, и мне стало интересно, может ли он сказать, кто его партнер.

— Да, на земле Гленна, недалеко от Рейнарда. Это дочь Рейнарда, Тайрин. — Вилли говорил слишком терпеливо, и, когда он указал на меня, я улыбнулась ей. Она снова отрывисто кивнула. — Ты помнишь Гленна, а это его старший сын — Мартин.

— Прошу прощения, но разве гражданские не должны оставаться в стороне?

— Это были мои коровы, а Мартину нужно знать о таких вещах! — взорвался Гленн.

В то же время я выразила свои собственные протесты.

— Мой брат и отец ждут, что я присоединюсь к ним!

Вилли улыбнулся и беспомощно поднял руки.