Гримниры

Эдна Уолтерс

Гримниры

Переведено специально для группы

«*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Grimnirs

Автор: Эдна Уолтерс / Ednah Walters

Серия: Руны #3 / Runes #3

Перевод: BitterWaffle, ksyu_ta, pikapee, anna_golantseva

Редактор: Евгения Волкова, L0VEly_Girl

Словарь

Асы — группа скандинавских богов.

Асгард — место жительства Асов.

Один — отец и правитель всех богов и людей. Он один из Асов. Половина погибших солдат, воинов и спортсменов отправляется жить в его зал Вальхаллу.

Ваны — другая группа скандинавских богов.

Ванахейм — место жительства Ванов.

Фрейя — любящая поэзию богиня любви и плодородия. Она — Ван. Другая половина погибших воинов, солдат и спортсменов отправляется в ее зал в Фолькванге.

Фригг — супруга Одина, покровительница брака и материнства.

Норны — богини определяющие судьбы людей и богов.

Вёльва — могущественная провидица.

Вёлур — группа провидиц.

Бессмертные — люди, которые перестают стареть и самоисцеляются из-за магических рун, начертанных на коже.

Валькирии — бессмертные, которые подбирают павших воинов, солдат, бойцов и спортсменов и относят их в Вальхаллу и Фолькванг.

Бифрост — радужный мост, который соединяет Асгард и Землю.

Рагнарёк — конец мира, война между богами и злобными гигантами.

Артавус — магический нож или клинок для нанесения рун.

Артаво — ритуал артавуса.

Стилло — вид артавуса.

Гримниры — жнецы Хель.

Хель — владычица царства мертвых.

Хельхейм — царство богини Хель, куда попадали те, кто умер от болезней и старости и мертвые преступники.

Настраад — остров для преступников в Хельхейме.

ПРОЛОГ

Эрик

Я не смог двигаться, если даже попытался бы. Я объелся и очень устал. Быть почётным гостем — это ужасно выматывает. Прошла неделя с тех пор, как я прибыл в Асгард, и боги всё ещё праздновали. Я был польщён, но, пожалуй, пора прекращать, достаточно. Они использовали все предлоги, чтобы продолжать вечеринку.

День и ночь, молодые боги пили и соревновались во всех мыслимых играх. Когда не играли, Бессмертные развлекали нас танцами, обеспечивали бесконечным запасом продовольствия и несли напитки. Поскольку мы были в доме моего деда или в зале, как они это называли, старшие боги и их слуги смотрели игры, а затем возвращались в свои залы каждую ночь, только чтобы вернуться на следующий день. Их дети, похоже, не уставали или не имели обязанностей. Они каждый день пропадали, исчезали с разными женщинами, спали, вставали и возвращались.

Кто-то сильно ударил меня по спине.

— Эй, дядя Эрик.

— Хватит, называть меня дядя, что за хрень, — пробормотал я и посмотрел на Вигго, сына Форсети Бога справедливости. Он был моей тенью, как только я прибыл в Асгард. Его отец и я были сводными братьями, и он получал удовольствие, называя меня дядей, хотя мы были примерно одного возраста.

Вигго засмеялся, сел и снова ударил меня по плечу. Это задело. Он был на несколько дюймов ниже, чем я, но был сложен как бульдог.

— Я просил называть меня Эриком, — добавил я.

— Эй, я просто выказываю тебе такое же уважение, как и другим моим дядям.

Кроме того, что они были старше и могущественнее. Вигго не шлёпал их по спинам и не приводил женщин к ним.

— Да, я заметил.

Он усмехнулся и провёл пальцами по волосам, находившимся в таком беспорядке, как будто только что проснулся. Вероятно, так оно и было. Прошлой ночью он исчез с Бессмертным, представив меня своей подруге.

— Итак, ты окрутил Лэй или как? — спросил он.

— Не-а.

— Почему нет? Она думала, что ты… красивый. Чёрт, почти все женщины хотят кусочек тебя. Может быть, тебе нравятся парни, — он не удосужился понизить голос, и несколько молодых богов обернулись, чтобы посмотреть на нас.

Краска залила моё лицо.

— Мне нравятся женщины, чувак. Мои комнаты рядом с Альфадиром, — сказал я, используя привилегированное имя Одина в Асгарде. Это означало «всему отец», поскольку он был самым старым и предводителем богов. — Мне не нравится целоваться с девушкой, живя так близко с ним.

Я взглянул на стол, где Один спокойно наблюдал за гостями в зале и артистами здоровым глазом. Жена, или бабушка Фригга, сидела справа, а богиня Фрейя сидела слева от него.

— Он не будет возражать, — сказал Вигго. — Он знает, что заниматься любовью — наше любимое времяпровождение.

— Мне понадобится больше времени, чтобы вернуться в игру. Я оставил Кайвилль, потерял моих друзей, даже моих родителей. Независимо от того, что говорили все, Земля всегда будет моим домом.

— Ты до сих пор сохнешь по Смертной, которая осталась в прошлом?

— Её зовут Кора, — медленно ответил я, стараясь не сорваться. Мне не нравилось, когда он унижал людей.

— Хочешь её увидеть?

— Конечно, но мне сказали, что я не могу использовать Бифрост без разрешения Хеймдалла, а он всегда занят.

— Я не имел в виду встречу, — глаза Вигго устремились туда, где двенадцать высших богов были заняты горячим обсуждением. — С высокого места Альфадира в тронном зале мы можем видеть все сферы, — сказал Вигго. — Так как он здесь, он не узнает.

Заманчивая идея.

— Всё нормально. Я увижу её, когда отправлюсь домой.

— Асгард теперь твой дом, мой друг. Следуй за мной, если хочешь увидеть её, — он встал, и я знал, что он направляется в тронный зал.

Я огляделся, потом вскочил и последовал за ним. Никто не подумал как странно, что мы уходим вместе. Вигго был моим гидом с тех пор, как я приехал сюда. Когда я взглянул на высокий стол, взгляд Одина остановился на мне. Он погладил свою длинную бороду и кивнул. Я понятия не имел, что это значит, поэтому я кивнул и выбежал из зала, где Вигго ждал с ухмылкой.

— Я знал, что ты не будешь против, — сказал он и пошёл по широкому коридору.

— Что, если вороны вернутся? — спросил я. Вороны Одина были умны и наблюдательны и никогда ничего не пропускали.

— Они заняты сбором информации для Альфадира и не вернутся до наступления темноты, — уверенно сказал Вигго.

Прихожая была бесконечной и изогнутой. Через дверной проём я заметил, как Валькирии обслуживают солдат. Мы пропустили залы маленьких богов, имена на дверях, написанные в рунической форме. У главных богов и богинь были большие залы в разных частях Асгарда. Наконец, мы подошли к массивному входу в тронный зал, и дерзость Вигго истощилась. Он замедлил ход.

— Что это? — спросил я.

Он кивнул на дверь.

— Ты первый. Она признает сущность и откроется.

— Я же сказал, что я не особенный.

Он положил руку мне на плечо и ухмыльнулся.

— Ты тот самый, Эрик, нравится тебе это или нет. Я слышал, как мои родители обсуждают тебя. Почему ты думаешь, что Альфадир держит тебя близко к себе и всегда смотрит на тебя?

— Потому что я здесь новенький, — и Локи был моим дедом по материнской линии, так что я мог легко становиться таким злым, как он. Кроме того, у меня были злые руны на теле, любезно предоставленные моей матерью. У всех богов была причина опасаться меня. Просто потому, что они меня приветствовали, это не значит, что они были счастливы, что я здесь.

Вигго хлопнул меня по спине. И ещё раз.

— Нет, мой друг. Ты тот, как сказала Вёльва, кто наследует престол Альфадира после Рагнарёка.

— Я не куплюсь на это, — сказал я.

— Тогда докажи это. Пройди к двери. Если она не признает твою сущность и не откроется, я расскажу всем своим друзьям, что старые девицы ошибались, и ты похож на всех нас, таких как я, несовершеннолетних богов.

Я не был похож на Вигго, он не воспитывался на Земле среди людей или Смертных, как они их называли. В течение семнадцати лет ему не солгали, кто он на самом деле, только чтобы потом сказать, что он даже не человек. Ему не пришлось иметь дело с тем, что его мать была богиней Хель, правителем Подземного мира, или что его дед был знаменитым Магистром Магии Локи. Но самое главное, он не знал, что значит быть влюблённым в одного человека. Не думать ни о ком, кроме неё. Чтобы мечтать о том, чтобы быть с ней. У Вигго, как и у большинства асгардовцев, было много женщин — Бессмертных, Валькирий и даже других богинь — соперничающих за его внимание. Каждый вечер он спал с разными женщинами, а я хотел только одну девушку.

Кора Джеймисон

Я не купился на этого будущего лидера божьего дерьма, над которым Вигго продолжал рыдать, просто хотел увидеть Кору.

— Хорошо, давай посмотрим, прав ли ты.

Я шагнул вперёд, и дверь в тронный зал распахнулась

— Я же говорил, — сказал Вигго.

— И что ты ему сказал? — раздался голос из-за наших спин.

Мы замерли, посмотрели друг на друга и повернулись. Один стоял позади нас, положив руку на свой жезл, его волки сидели у ног.

— Альфадир, — пробормотал Вигго, поджав подбородок к груди.

— Какие пакости ты задумал, молодой Вигго? — прорычал Один.

— Ничего дурного, Альфадир, — снова сказал Вигго, его голос был ниже шепота.

Один сосредоточился на мне, его глаза сверкали, как солнца. Из всех богов я нашёл его самым интересным. Он был самым старым и самым мудрым из богов, искателем знаний. Он охотно получал знания, чтобы обрести большую мудрость и висел в течение девяти дней на Мировом Древе, чтобы получить знание рун. Каждое его действие заключалось в изучении новых концепций и идей, которые он передал людям.

— Эрик? — спросил он, его голос смягчился.

— Мы собирались проверить трон, — сказал я.

— Почему?

Я взглянул на Вигго, но тот смотрел в пол. Большинство молодых асгардовцев были в полном восторге от Одина. Ещё один взгляд Одина сосредоточился на мне.

— Я хочу посмотреть, как мои друзья вернулись домой.

Он взглянул на золотой трон, затем вернулся ко мне и Вигго.

— Хорошо. У вас есть моё разрешение.

Вигго и я обменялись взглядом.

— Правда? — спросил я.

Морщинки собрались в уголках глаз, когда он скривился или улыбнулся, я не мог сказать точно.

— Твоя бабушка сказала, что ты захочешь проверить в порядке ли твои друзья и захочешь вернуться, прежде чем начать своё обучение.

Я нахмурился.

— Откуда она могла знать?

— Она получает предчувствия. Пойдёмте, — он шёл впереди нас, неуклюжая фигура в сине-зеленой одежде, крылатый шлем на голове, белые волосы, спадающие по его плечам, борода доходила до груди.

Я пнул Вигго. Он очнулся и последовал за нами. Тронная комната была длинной, серебряный потолок отражал безупречный мраморный пол с золотыми столбами вокруг комнаты.

— Знает ли она, когда я вернусь? — спросил я.

— Ты никогда не вернёшься, Эрик, — твердо сказал мой дедушка. — Если ты это сделаешь, то снова будешь потерян для нас, — он поднялся по ступенькам и сел на золотой трон. Рунические письма покрывали спинку и подлокотники кресла, а меховое одеяло смягчало сиденье. Один указал на место под ногами. — Сядьте.

Мы сидели и ждали. Ничего не произошло. Я взглянул на Вигго. Он пожал плечами. Быстро посмотрев наверх, мы поняли почему. Альфадир задремал. Он должен был нажать кнопку или махнуть своим жезлом, чтобы всё наладилось?

— Он заснул? — прошептал Вигго.

— Не знаю, — я изучал лицо деда. Его здоровый глаз был закрыт. Я встал и махнул рукой перед лицом. Он не двигался. Что теперь?

— Я знаю, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — прошептал Вигго. — Никто никогда не видел царств глазами воронов. Даже мой отец, который справедлив и честен.

— Меня не волнуют другие царства. Я просто хочу увидеть Землю, — я повернулся, чтобы сесть и застыл. Зал исчез, вместе с троном и Одином. Я, казалось, парил в воздухе, но мои ноги стояли на чём-то твёрдом.

— Вот чёрт, — прошептал Вигго.

Вот чёрт? Современная фраза из уст бога звучала странно. Вигго, казалось, висел в воздухе у моих ног. Я скользнул вниз и сел рядом с ним. Хорошо, ноги были там, просто невидимы. Круто. Я посмотрел вниз и усмехнулся. Я мог видеть Землю, как будто я был птицей, но мы были слишком высоко в воздухе, чтобы ясно видеть.

Где находится Кайвилль?

Земля устремилась к нам, как будто мы увеличили масштаб.

— Ого. Как ты это сделал? — спросил Вигго.

Мне было всё равно, как это случилось. Я видел знакомые достопримечательности. Моя средняя школа. Хаб. Зона прыжков.

— Это Кайвилль, мой родной город, — сказал я, усмехаясь.

— Это деревня, — сказал Вигго.

— Заткнись.

Я толкнул его локтем. Где же ферма Коры?

Мы увеличили масштаб до фермы Коры. Её Элантра была припаркована снаружи, а в её комнате было пусто.

— Это её дом?

— Да. Она живёт на ферме вместе со своими родителями.

— Похоже, у них есть посетители, — сказал Вигго.

Знаменитый внедорожник подъехал к Елантре, это означало, что Рейн приехала к Коре. Рейн была моим другом детства, и девушкой, которую, как я считал, люблю, до Коры. Мне потребовалось много времени, чтобы увидеть, что она просто друг, почти сестра. Машина остановилась, и темноволосый парень вышел. Торин. Он был парнем Рейн.

— Я знаю его, — сказал Вигго. — Он Валькирия.

Торин обошёл джип и открыл дверь Рейн. Он поднял её, обнял за талию и сказал что-то. Они оба засмеялись. Чёрт возьми! Мне нужен был звук. Как будто мои мысли включили его, смех Рейн, смешанный с глубоким хихиканьем Торина, донёсся до меня.

Вигго наклонился вперед.

— Кто она?

— Мой лучший друг, и кто-то, на кого ты не должен так смотреть, — Торин и Рейн направились к входной двери Коры.

— Она прекрасна для Смертной, — сказал Вигго. — Когда ты используешь Бифрост для посещения, я пойду с тобой. Может быть, она и я…

— Она и Торин вместе, и она не Смертная.

— Валькирия? Я никогда раньше её не видел.

— Она намного больше, — рассеянно ответил я, сосредоточившись на двери. Давай, Кора. Открой дверь. Я хотел убедиться, что с ней всё в порядке. Вот и всё. Я видел движение в её окне.

— Я бог, — хвастался Вигго. — Нет никого более желанного, чем бог.

Я рассмеялся.

— Она более сильная, чувак. Она Вёльва.

— Не выдумывай. Вёльвы вымерли. Оставшиеся — старые и бесполезные.

— Она последняя в своём роде. Бабушка сказала мне, — дверь открылась, но вместо Коры её отец стоял в дверях. Разговор между ним и Рейн был кратким. Коры не было дома. Она поехала в магазин вместе со своей матерью, но кто-то был в её комнате.

Игнорируя Вигго, который всё ещё говорил о Вёлур, я сосредоточился на окне спальни Коры. Мне нужно было видеть внутри. В следующую секунду её крыша стала прозрачной.

Коры не было в её комнате. Но был человек. Он был одет в чёрный плащ с капюшоном, поэтому я не мог видеть его лица.

— Это…

— Гримнир, — сказал Вигго. — Знаешь, что это значит?

Кора была на грани смерти. Я не позволю этому случиться и не позволю её душе быть принятой жнецом матери.

ГЛАВА 1.

ДУШИ

Женщина потянулась, чтобы погладить волосы кассира. Её рука прошла через его голову и скользнула вниз, а слёзы наполнили глаза. Другой призрак. Я опустила глаза, прежде чем она заметила меня.

Голливуд показывал всё неправильно. Призраки не были белыми капельками, плавающими бесцельно и помогающими людям. Они также не мерцали как голограммы в поезде с наркотиками. Никаких зияющих ранений или полукопчёных конечностей. Они даже не были прозрачными. Они выглядели настоящими, прочными, как вы и я.

Я сосредоточилась на том, чтобы помочь маме с продуктами, по одному предмету за раз. Похоже, сегодня вечером у нас будет тако. Я любила тако. Может быть, я помогу ей приготовить.

Мысли о еде не помогли. Я всё ещё могла видеть кричащий призрак краем глаза. Я не хотела её жалеть, но я это сделала. Почему они не могут просто двигаться дальше? Что заставило их задержаться? Незаконченное дело? Я снова взглянула и поймала её взгляд на себе.

Пожалуйста, не подходите ко мне, не прикасайтесь ко мне или не следуйте за мной.

Призраки были настойчивыми, но я должна быть осторожной, признавая их или предлагая им оставить меня в покое. Разговор всегда был односторонним, и люди это заметили. Месяца, который я провела в психушке, было достаточно. Я никогда не вернусь туда. У психиатрической палаты были самые раздражающие призраки. Люди могли быть сумасшедшими, когда они были живы, но они были более сумасшедшими, когда были мертвы.

Моё сердце колотилось, я держала голову прямо, когда достала предметы из тележки и положила их на конвейер. Эта способность видеть призраков была проклятием. Большое, жирное, уродливое проклятие, с которым я изо всех сил пыталась справиться и терпела неудачу. Я всё ещё не знала, как и почему я могла видеть мёртвых людей. Это началось три месяца назад, ночная молния ударила по бассейну во время тренировки в местном университете и убила моих коллег-пловцов средней школы. Некоторые из нас выжили, но что-то случилось со мной в ту ночь. Я на самом деле видела призраков моих друзей и ангельских светящихся существ, которые уводили их.

Моя ошибка в том, что я сказала моим родителям. Они связались с доктором Венделлом, их убедили, чтобы я поступила в психиатрическое учреждение. Это не помогло.

Я снова вздрогнула и потерла руки.

— Холодно? — спросила мама.

Я подарила ей крошечную улыбку.

— Немного. Я должна сходить за курткой.

Мама начала снимать пальто. Мы с ней были одинакового роста, хотя она была немного полнее, поэтому я знала, что её пальто мне подойдет.

— Нет, мама. Не нужно, — стоял ноябрь, и температура в Кайвилле была прохладной. Я должна была надеть что-то теплее, чем рубашку с короткими рукавами без куртки. — Я в порядке. В самом деле, — добавила я, когда она бросила на меня скептический взгляд.

— Хорошо. Мы сегодня вечером приготовим тако? — спросила она.

Мне было всё равно. Я просто хотела поехать домой. Не то, чтобы призраки оставляли меня одну там. Но, по крайней мере, у меня были средства избавиться от них в моей спальне.

— Или, может быть, отбивные из ягненка и печёный картофель, — добавила мама, её голос звучал громче.

Я тоже любила отбивные из ягненка, и она это знала. Она пыталась отвлечь меня, прежде чем преподнести плохие новости. Я услышала её и папу, они обсуждали меня сегодня утром. Они хотели, чтобы я училась на дому. Какой подросток получает домашнее образование, учась в старшей школе? Они могли бы также вытатуировать «урод» на моём лбу.

Я имею в виду, что призраки уже сделали меня уродом. Не нужно было позволять всему миру знать, что меня перевели на домашее обучение после того, как я уже провела полтора года в старшей школе. Когда я была маленькой, я не возражала. Мне даже не казалось странным, что у моих родителей были проблемы со мной, единственным ребенком, с посещением начальной школы Кайвилла, когда они учили там.

Нет. Я планировала закончить старшую школу, как нормальный человек. Привинтите призраков. Они не остановят меня. Я не позволю им победить. Из-за них я уже пропустила шесть недель в школе, месяц в Институте Психиатрии Провиденса. Если бы кто-нибудь в школе знал о ИПП, моя социальная жизнь была бы вчерашней новостью.

Мои глаза вернулись к призраку. Она всё ещё смотрела на меня. На этот раз я посмотрела назад. Как бы я ни старалась их игнорировать, они всегда знали, что я могу их видеть. Я не знала, как.

Она улыбнулась, и я насторожилась.

— Может, приготовим сегодня лазанью, мам? — спросила я, надеясь, что она пошлёт меня, чтобы купить сыр или шпинат и даст мне шанс избавиться от призрака.

Удивление мелькнуло в её медово-карих глазах. Мы обе знали, что мне не нравится лазанья. Она использовала слишком много шпината, я ненавидела шпинат.

— Конечно, дорогая, — её глаза изучили содержимое корзины. — Нам понадобится сыр рикотта…

— Я возьму его, — я сорвалась с места.

— Не забудь про шпинат, — добавила она, посмеиваясь.

В быстром темпе я поспешила к молочной секции. Когда я оглянулась, призрак последовал за мной, выражение её лица отражало надежду. Оно превратилось в разочарование, или гнев, когда она поняла, что я не могу ей помочь.

Я повернула за угол и застонала.

Призрак среднего возраста с жирными чёрными волосами и смуглым цветом лица шёл спиной назад перед молодой парой, толкавшей телегу. Он жестикулировал, открывая и закрывая рот. В один момент он щёлкнул подбородок кончиками пальцев, затем сжал руки, как бы молясь. Призрак определённо был отцом, не слишком довольным выбором супруга своим ребенком.

Это был паршивый день для меня, но опять же, с тех пор, как я начала видеть призраков, моя жизнь была спущена в унитаз. Парень, которого я любила ещё с начальной школы, в основном относился ко мне, как к раздражающей младшей сестре, забыл про меня. Я простила его за выбор моей лучшей подруги, потому что любимых не выбирают. Но бросить меня только потому, что я попала в психушку? Это было непростительно.

Чтобы добавить соль на рану, у меня есть эти долбанные призраки. Они не только в больницах и на кладбищах. Они прикреплены к людям, зданиям и объектам. И в последнее время, казалось, что они присоединены ко мне. Или их тянет ко мне.

Я взяла пинту сыра рикотта, повернулась и сдержала визг. Женский призрак был настолько близок, что я почти прошла через неё. Я сделала шаг назад. Я прошла через одного из них, поставив опыт, который никогда не повторится. Пройти сквозь них, словно окунуться в мутный, ледяной пруд. Полностью погрузившись.

Её рот раскрылся и закрылся.

— Я не слышу тебя, так что уходи, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

Она продолжала говорить, буйно жестикулируя. Я попыталась обойти её, но она заблокировала мой путь.

— Оставь. Меня. Одну, — прорычала я, затем оглянулась, чтобы узнать, слышал ли кто-нибудь меня. Несколько покупателей не заметили моего странного поведения. — Кыш.

Я повернулась, чтобы уйти, но сердитый отец наблюдал за нами. Его глаза сузились, как будто у него только что щёлкнул его радар-люди-кто-может-видеть-призраков. Он направился к нам.

Я искала ближайший металлический предмет. Спасибо, Дин и Сэм Винчестер. Вымышленные братья использовали железо для рассеивания призраков в сериале «Сверхъестественное». На самом деле дерьмо работало. Я использовала кочергу на том, который несколько дней назад забрел в мою комнату, и это заставило его исчезнуть.

Я схватила то, что выглядело, как сырная тёрка с полки, и подняла её. Предмет был тяжёлым, а это означало, что в нём больше железа, чем всякого другого дерьма, которое они использовали для этого. Я махала сырной тёркой, как ниндзя с кинжалом, и надеялась, что никто не увидит меня и не позвонит маме.

Я вздрогнула. Больше никакой психушки. Больше никаких лекарств. Насколько я ненавидела призраков, лекарства были хуже. Они заставили меня сходить с ума.

Женский призрак осторожно наблюдал за мной. По крайней мере, она перестала открывать рот, как рыба. Да, я уверена, она знала, что такое железо для неё. Теперь сердитый чувак был ближе, и он был не один. К нему присоединилось ещё двое призраков, желающих поболтать.

Черт побери! Я ненавидела, когда они наваливались на меня. Волна холода исходила от них, и я вздрогнула. Да, ладно. Бестелесные, ледяные ублюдки, попробуйте железо.

— Эй, — раздался пронзительный голос. — Вы, ребята, со мной, а не с ней.

Различные выражения промелькнули на лицах призраков: раздражение, ужас, неповиновение. Глаза сердитого итальянца метнулись влево и вправо.

— Даже не думай об этом, Морелло, — голос сорвался. — Если ты заставишь меня снова выслеживать тебя, я сделаю остаток твоего существования настолько убогим, что ты будешь умолять о второй смерти. Усёк?

Я повернулась, чтобы посмотреть на говорящего, но единственным человеком, там была старая женщина, которая, казалось, окаменела. Я не виню её. Этот голос был ужасен и раздражал. Я ненавидела тех, кто командует людьми.

— Салли, у тебя было двадцать четыре часа. Время уходить, — продолжал голос, а затем он шагнул из-за стойки.

Ого. Кожа, кожа, и даже больше кожи, слишком много, чтобы быть модным. Если это не стало трендом, пока меня не было. Его голос говорил о том, что он не прогибается и не приклоняется ни перед кем или чем, поэтому я сомневалась, что он заботится о тенденциях моды.

Чёрный кожаный плащ с капюшоном доходил до лодыжек и был подогнан под его высокий рост и широкие плечи. Он обтягивал верхнюю часть туловища, прежде чем спадать на пол. Татуированные пальцы выглядывали из перчаток, но, когда я смотрела, тату исчезали, как будто впитывались в его кожу. Странно. Кожаные штаны и сапоги заканчивали его наряд.

Я подняла глаза. Даже рубашка была сделана из кожи. Я посмотрела на его лицо и моргнула. Или, может быть, я должна сказать, что достигла того места, где должно было быть его лицо. Под капюшоном не было ничего, кроме темноты, но магазин был хорошо освещен. Я посмотрела на него, но ничего не увидела. Его шею покрывал какой-то шарф. Наверняка, было слишком рано одеваться, как эскимос. Кроме того, это был Кайвилль, штат Орегон. Мы не видели снега до поздней зимы.

Затем начались странные вещи. Что-то засветилось под его капюшоном. Я ожидала увидеть череп или большую зияющую дыру. Вместо этого я заметила кожу. Свечение не продержалось достаточно долго, чтобы я увидела всё его лицо.

Были ли татуировки? Трудно было сказать. Они продолжали появляться и исчезать, когда он отдавал приказы призракам. Я заметила проблеск чувственных губ и сильную линию челюсти. Я была близка к тому, чтобы сдаться, когда больше тату осветило всё его лицо.

У меня отвисла челюсть.

Добрый Господь, он был великолепен. Вырезанные скулы с тенью, арочные брови и эти полностью сжатые губы. Но самыми необычными чертами были его глаза: золотые с зелёными прожилками. Как у знаменитой афганской девушки на обложке «Нэшнл Джиографик».

Светящиеся тату добавились к его поразительным чертам вместо того, чтобы отвлекать от них. Мне показалось, что я видела на лбу завитки тёмных волос, прежде чем тату потускнели, но я могла ошибаться.

Кто он? Призрачный охотник? Те, кто забрал моих мёртвых друзей во время встречи, тоже светились, как лампочки, но свечение покрыло их тела. И они не одевались, как он.

— Пойдём, прежде чем ты меня разозлишь, — приказал он. -

Джонас, тебя даже не должно быть здесь. Нет, большой парень, она не может тебе помочь. Время пришло.

Покупатели в секции свежих продуктов не смотрели на него, когда он говорил, а это означало, что они не могли его услышать. Он посмотрел на меня, затем на тёрку в руке и усмехнулся.

Звук вызвал тёплое покалывание по моему позвоночнику, и моё дыхание замерло. Так нечестно. Мало того, что он был горяч, у него была захватывающая улыбка. Я хотела усмехнуться, но стояла, как идиот, и пялилась на него.

— Выбрось эту штуку, пока ты не навредила себе, сладкие щечки, сказал он снисходительным тоном. — Никто, даже ты, не справится с моей работой. На самом деле, если я поймаю тебя снова, я сам доставлю твою симпатичную задницу в чертоги Хель.

В течение нескольких секунд мой ум тупил, но затем меня охватил гнев. Сладкие щечки? Как же мне не нравились высокомерные, умные мутные парни. Они должны держать рот закрытым и просто… просто выглядеть красиво. Этот держался, как будто он командовал армией.

Да, армией призраков.

Я дёрнула подбородком так, как это сделал призрак Морелло. Я знала, что жест был неуважительным, и была вознаграждена, когда глаза Призрачного Охотника сузились, жёлтые прожилки увеличились, как у волка. Думаю, я его разозлила. Хорошо. Я рассмеялась.

Из моих лёгких вырвался смешок. Женщина, выбиравшая фрукты из стойки, бросила на меня насмешливый взгляд и покачала головой. Да, я могла только представить, как я выглядела стоящей там с теркой для сыра, размахивая руками и смеясь, как сумасшедшая идиотка. Вероятно, она думала, что я под наркотиками или чем-то ещё. Настало время уходить.

Я развернулась.

— Что это было? — спросил Призрачный Охотник. — Надеюсь, это была благодарность за то, что не рассказал всем, где ты, Кора Джеймисон. Назад к родителями так скоро? Ты не станешь лучше делать свою работу, если будешь сидеть дома.

Я замерла. Работу? Какую работу? Откуда он узнал мое имя? И почему он вел себя так, как если бы он меня знал? Нахмурившись, я продолжила идти.

— Итак, ты снова ледяная принцесса? Отлично. Посмотрим, как долго ты продержишься на этот раз.

Я оглянулась, собираясь что-нибудь сказать. Он ухмыльнулся, как будто ожидая, когда я заговорю. Я не была настолько глупа, чтобы попробовать.

— Не знаешь, как призвать руны и стать невидимой? Ну, продолжай работать над ними, кукольное личико, — он подмигнул. — Если тебе нужны подсказки, постарайся быть приятной со мной. Действительно приятной и милой.

Его голос был манящим и сексуальным. На этот раз я почти сдалась.

— О, и перестань причинять боль моим душам, — продолжил он этим раздражающим голосом. — Я не шутил о том, что затащу твою симпатичную задницу в чертоги Хель. И это о многом говорит, потому что я люблю твою задницу, сладкие щечки. Если ты захочешь привлечь моё внимание, ты знаешь, где меня найти.

Любит мою задницу? Хорошей и милой для него? Было очевидно, что он спутал меня с кем-то другим. С кем? Грязным жнецом? Ангелом смерти? Или охотником за призраками?

Он потянулся под балахоном, и моя рука сильнее сжалась на терке, мои глаза не отрывались от него. Я приготовилась к худшему, но все, что он вытащил, было палкой. Нет, не палка. Коса. Это было так жалко, что я хотела засмеяться.

Затем тату на пальцах вернулись, а коса вытянулась, на его костяшках появились одинаковые отметки.

Хорошо, он определенно был мрачным жнецом.

Призрак Морелло взглянул на косу и побежал. Жнец указал лезвием на него.

— Стой!

Бежавший призрак застыл, ужас отразился в его глазах.

— Разве я не говорил, хватит бегать, ты кусок грязи? Хочешь, чтобы я использовал это на тебе? — жнец двинулся к нему, схватил его за воротник, и полоснул воздух косой.

Из воздуха вышла серая масса. Это было похоже на густой дым или темное облако. Оно начало двигаться по кругу, взбираясь все быстрее и быстрее, пока не сформировался туннель. Я не могла видеть, что было на другом конце туннеля, но было темно, и холодный сквозняк, который я чувствовала раньше, снова прокатился по магазину.

Я вздрогнула.

Он бросил Морелло в туннель. Один за другим, другие призраки — нет, он назвал их душами — следовали, исчезая внутри тёмного туннеля. Последней была женщина, Салли. Она что-то сказала жнецу, но тот покачал головой. Она указала на меня, её рот открывался и закрывался.

— Я ничего не обещаю, — сказал он, его голос потерял свою назойливую спесь. Он посмотрел в мою сторону и добавил: — Позже, красавица.

Туннель закрылся за ним, и я выдохнула. Рука опустилась мне на плечо, и я подскочила.

— Мам, ты меня напугала.

Она улыбнулась. В её руке было два мешка с замороженным шпинатом.

— Я знала, что ты забудешь это. Что ты с этим делаешь? — она указала на сырную тёрку.

Мое лицо горело.

— Я подумала, что нам может понадобиться новая.

— Нет, та, что дома всё ещё работает, — твердо сказала моя вечно бережливая мать.

Я положила тёрку на полку с ящиками кукурузы и последовала за ней. Что она скажет, если я расскажу, что только что видела? Вероятно, она снова позвонит доктору Венделлу. Моя мать была практичной женщиной. В отличие от моего отца, который был писателем, она не верит ни во что, что не может увидеть. Когда она использовала самообслуживание, чтобы заплатить за сыр и шпинат, я следила за большим количеством призраков. Души. Мне пришлось привыкнуть относиться к ним как к душам.

Она разместила новые покупки поверх других и вытолкнула тележку из магазина. Я медленно пошла за ней, оставаясь бдительной, в случае если появятся души.

***

Я видела несколько душ здесь и там по дороге домой. Все остановились и уставились на нашу машину. Я опустилась на сиденье и задалась вопросом, соберет ли их высокомерный жнец. Может быть, он был здесь, чтобы убираться в нашем городе. Я так надеялась. Я устала быть мишенью.

— Ты молчишь с тех пор, как мы покинули магазин, — сказала мама, когда мы были ближе к дому. Мы ехали по Орчард-Роуд, улице, что разделяла два самых крупных виноградника в Кайвилле. — Ты в порядке?

Я пожала плечами.

— Да.

— Ты знаешь, что можешь поговорить со мной, если что-то тебя беспокоит.

О разговоре с ней не могло быть и речи. Доктор Венделл может назначить ещё больше медикаментов или настаивать на том, чтобы меня снова приняли.

— Я слышала, как вы с папой говорили обо мне сегодня утром. Мам, я не хочу учиться на дому. Я возвращаюсь в школу в понедельник.

— Милая…

— Нет, мам. Мне лучше, и я хочу вернуться.

Её губы сжались от досады, она свернула на дорогу, ведущую к нашей ферме.

— Давайте обсудим это после ужина.

Её твердый тон сказал, что обсуждение закрыто. Я откинулась на спинку кресла и уставилась в окно. Мои родители произвели меня на свет в позднем возрасте и имели тенденцию быть чрезмерно заботливыми. Большую часть времени я слушала их. Не в этот раз. Это может стать началом тренда. Во-первых, на дому. Затем, не уезжая в колледж. Единственный колледж в городе был частным, а я планировала уехать как можно дальше от Кайвилля. Здесь было слишком много плохих воспоминаний.

Мама остановила машину рядом с моей Элантрой, и я выскочила. Я, молча, помогала вытащить продукты. Папа поднял взгляд от компьютера, его длинные седые волосы взъерошились, как будто он проводил пальцами по ним.

Он поправил на переносице очки с оборванной цепочкой. Отец был дальнозорким и носил круглые очки, которые давно вышли из моды. Папа не заботился о стиле. Если бы он не был писателем, его можно было бы принять за профессора. Он писал научно-фантастические книги для среднего класса и имел очень преданных поклонников. К сожалению, мне они не нравились. Я считала его книги тяжелыми для восприятия. Тем не менее, я гордилась им.

— Это было быстро, — сказал он, вставая.

Я пожала плечами и пошла на кухню.

Когда я проходила по гостиной, мама стояла у стола папы, они говорили шепотом, вероятно, обсуждая меня. Мама выглядела низенькой рядом с папой. Он был высоким с седеющими волосами и бородой, а мерцающие серые глаза я унаследовала от него. В остальном я пошла в маму, включая большую грудь и светлые волосы. Однако, у нее они были более светлыми.

Я не обратила на них внимания и вернулась на улицу. Взяв больше пакетов с продуктами, чуть не столкнулась с папой.

Он чесал бороду и изучал меня.

— Ты в порядке, кексик?

— Да.

Отец схватил большую часть оставшихся сумок. Папа был вынослив для своего возраста и пронес сумки вокруг фермы. Обычно он рано посыпался, чтобы писать, а затем помогал маме. Он также, как правило, писал поздно вечером и дремал во второй половине дня. Папа был одним из тех отцов, которых было вокруг много, но на самом деле это не так. Как он это сказал? Его персонажи всё время разговаривали с ним.

— Твоя мама сказала, что ты хочешь вернуться в школу в понедельник, — сказал он, когда мы отправились в дом.

Я кивнула. Он часто позволял маме принимать большинство решений о моей жизни, и он соглашался с ними. На этот раз я хотела, чтобы он принял мою сторону.

— Ты можешь поговорить с ней, пожалуйста? Мне не кажется, что я поправлюсь, если не буду делать нормальные вещи, как обычные дети. Будучи на домашнем обучении, я буду вспоминать ИПП. Пожалуйста, пап. Пожалуйста.

Он вздохнул и кивнул.

Мама подняла глаза, изучая нас, когда мы вошли на кухню.

— Я думаю, что сегодня сделаю лазанью из индейки без шпината.

Я положила сумки на прилавок и посмотрела на неё.

— Ты балуешь меня, мам.

Она улыбнулась. Мама всегда выглядела моложе и не такой усталой, когда улыбалась.

— Нет. У нас будет шпинат в качестве гарнира и зелёные бобы. Ужин будет готов через час.

— Насчёт школы…

— Не сейчас, Кора, — сказала она.

— Позволь ей пойти в школу, Пенни, — сказал папа. — Теперь ей лучше. Это означает делать нормальные вещи со своими друзьями.

Мама нахмурилась. Она была готова поспорить.

— Вспомни, что сказал Венделл, дорогая, — продолжал папа. — Она должна вернуться к нормальным вещам.

Мама вздохнула.

— Ладно, она может пойти, но при одном условии.

— Да! Спасибо, папочка. Ты лучший.

Я обняла его и побежала, чтобы обнять маму тоже.

Мама усмехнулась и обменялась взглядом с папой, который клал продукты в холодильник.

— Ты ещё не слышала, что это за условие, — упрекнула она.

— Эй, ты всегда говоришь, что мне нужно учиться идти на компромисс. Я добиваюсь, чтобы пойти в школу, так что…?

— Если кого-то смутит твоё пребывание в ИПП, мы хотим знать об этом. Студенты могут быть жестокими, — твердо сказала мама.

Как рассказать им то, что случилось в школе. Это было бы так больно. Они прекратили заступаться за меня, когда я начала ходить в общеобразовательную школу в младшем возрасте. В общеобразовательной школе вы либо плавали, либо тонули, и я бы поднялась на вершину с помощью… Я не собиралась об этом думать. Я не собиралась думать о Рейн или Эрике.

— Договорились, — соврала я.

— Мы имеем в виду, Кора, — добавил папа, — что я без проблем позвоню Рейн и учиню допрос о том, что происходит в школе, если ты что-то утаишь от нас.

Повисло тяжёлое молчание.

Рейн была единственной, чьё имя мы избегали упоминать, с тех пор как я вернулась домой. Рейн Купер была… нет, Рейн, и я были неразлучны, с тех пор, как она нашла меня, рыдавшую, в младших классах, пока не решила, что я стою её времени. Я не слышала ни слова от неё, пока была в психушке. Она никогда не посещала и не звонила, чтобы узнать, как у меня дела, пока я не вернулась домой через неделю. Потом она появилась. К счастью, мама знала, что я не хочу видеть её и сказала ей, чтобы она уходила. Рэйн не пыталась увидеть меня снова.

Я думала, что мы были близки, что ничто никогда не встанет между нами. Очевидно, я была неправа. Она не хотела быть связана с психически ненормальной. Как я уже сказала, я простила её отношения с Эриком, но это…

Мысли о ней причиняли мне боль и бесили одновременно. Я пошла к лестнице.

— Я буду в своей комнате.

— Милая, постой! — позвала мама.

Вздохнув, я повернулась.

— Дай Рейн шанс всё объяснить, когда увидишь её. Я была немного строга с ней, когда прогнала её.

Я не хотела этого слышать.

— И она заезжала в то время, когда вы были сегодня в магазине, -

добавил папа.

Я хотела спросить его, что она сказала, но промолчала. Не было никакого оправдания за то, как она вела себя. Друзья должны быть рядом друг с другом в хреновые времена и хорошие. Рэйн вышвырнула меня на улицу с легкой душой.

— Теперь я могу идти? — спросила я.

Они переглянулись, а потом мама кивнула.

— А можно вернуть мою электронику тоже? — когда они обменялись ещё одним взглядом, я застонала. — Я просто следую указаниям врача. Вы знаете — делать нормальные вещи. Прошла неделя. Я хочу блог и написать сообщение Рэйн, — я опять наврала. У меня не было намерений когда-либо говорить с этой стервой.

— Ладно, — сказала мама, улыбаясь. — Ужин будет готов через час.

Отец подошел к своему столу, открыл ящик и отдал ноутбук и мой телефон.

— Вернись к нормальной жизни, кексик.

— Я планирую, — я поцеловала его в щеку, помахала маме, и понеслась наверх. Попыталась включить свой сотовый телефон, но аккумулятор был мертв, поставив его на зарядку, я загрузила ноутбук и села за стол.

Первым делом меня интересовало, что говорили обо мне мои друзья, пока меня не было. Люди в школе могут быть жестоки, особенно девочки. Изо дня в день, я сталкивалась лицом к лицу с любой из них и выигрывала. У меня не было тайн. Сейчас все по-другому. У меня был ужасный секрет. Секрет, который мог бы разрушить мою жизнь. Я была в ИПП и могла видеть души.

Я посетила социальные сети и проверила обновления своих друзей. Никто не упомянул мое отсутствие. Никто не скучал по мне. Фуу. Но я была отмечена на фотографии Рейн и… ее нового парня? Что случилось с Эриком? Она бросила его из-за нового парня?

Бедный Эрик.

Чем дальше я читала, тем больше понимала, что моя подруга… моя бывшая подруга изменилась. Она встречалась с кватербеком. Она даже не любит футбол. Он был горяч. Я имею в виду типаж, от которого текут слюни. Судя по фото и комментариям, я не единственная, кто так думал. Все бредили им — тело, волосы, глаза, акцент. Еще более интересными были изменения, которые я увидела в ней.

Рейн была естественной, красивой, с великолепной кожей, густыми роскошными волосами, которые ей не нужно было часто укладывать, и идеальным телом. Она не была такой непропорциональной, как я. У меня была большая грудь. Добавьте цвет волос, и все думали, что я была тупой блондинкой. Самое смешное, что Рейн даже не считала себя красивой. Я никогда не думала, что веснушки милые, пока не встретила ее.

Перед трагической встречей и моей поездкой в ​​ИПП ее макияж состоял в нанесении блеска и иногда туши. На фотографиях она завила волосы и накрасила губы. Рейн выглядела сияющей.

Их совместные фотографии были почти на всех социальных сайтах, которые я просмотрела, а также его фото с командой. По слухам кайвилльской школы, он был залогом того, что футбольная команда может претендовать на победу в этом году.

Снова я завидовала своей лучшей подруге. И, может быть, она даже немного раздражала меня. Она быстро бросила Эрика. Он был убит горем? Возможно, теперь у меня был шанс. Нет, я больше не хотела его. У него был шанс быть со мной, но он упустил его.

Паршиво, я нажала на мой видеоблог. Я пропустила видеообращения с…

Нет, этого не может быть. Я снова проверила дату на видео. Последний блог был опубликован чуть больше недели назад. Я нажала на него, и мое лицо заполнило экран.

— Хорошо, ребята, Красавчик недели должен быть известен всем вам. Шесть футов, три дюйма, двигается, как танцор, и тело, как хорошо смазанная машина, — я надула губы на камеру. — Я знаю, что вы думаете. Откуда мне знать? У него великолепные черные волосы, которые доходят до плеч и невероятно голубые глаза, в которых любая девушка могла бы утонуть. Если вы все еще не догадались, кто он, он ездит на Харлее и имеет самый удивительный акцент. Если вы не видели его фотографии в интернете, вам не повезло. Дайте мне знать, что вы думаете. До следующего раза.

Какая-то бессмыслица. Когда я опубликовала видео? Как я могла это сделать? Дата на углу утверждала, что оно было опубликовано десять дней назад. Я была еще в сумасшедшем доме десять дней назад.

Я нажала на следующую запись блога, затем следующую, мой живот свело. Они размещались каждую неделю, когда я была в отъезде. Я что, пробиралась в кабинет врача и использовала его компьютер в наркотическом тумане?

Я просмотрела первое видео, изучая язык моего тела и одежду. Я не наркоманка, и розовая шелковая рубашка была моей. Я не помню, чтобы брала ее с собой в больницу. Я вскочила и проверила свой шкаф. Рубашка была рядом с платьями и куртками, которые я носила на других видео. Еще одна вещь привлекла мое внимание. Фон в каждом видео был одинаковым. Я записала их все здесь, в моей спальне.

— Ты редактируешь другое видео или просто смотришь на себя? — издевательски произнес знакомый голос.

Мое сердце совершило резкий скачок, а затем падение. Жнец из магазина был у меня дома. В моей спальне. Что он здесь делал?

ГЛАВА

2. ЭХО

Не успела я обернуться, как чья-то рука смахнула волосы с моей руки, и тёплые губы поцеловали шею. Меня прошибло от чувств, и перехватило дыхание. Я замерла, но моё тело всё равно отреагировало и задрожало. Руки спустились на мою грудь и сжали её с такой бесцеремонностью, словно он не в первый раз это проделывал.

Я схватила его за руки и оторвала их от своей груди.

— Убрал свои грязные лапы…

Одно движение, и он закрыл мой рот, не давая мне закончить фразу, его язык скользнул между губ в поцелуе, который стер из моей головы все мысли.

Мой мир взорвался, и ослепляющие ощущения словно пронзили и поглотили меня. Я замычала, протестуя, по крайней мере, мне так показалось, но он наклонил голову и углубил поцелуй, смело лаская мой язык своим.

Охренеть! Это был поцелуй смерти? Он что таким образом вырывает души людей из их тел? Я попыталась сопротивляться, но моё тело больше мне не подчинялось. Он завладел всеми моими чувствами, и я была полностью в его власти. На меня накатило головокружение, и унесло в место, где ничто больше не имело значение, кроме его губ и того, какие чувства он во мне пробуждал.

«Не самый плохой способ умереть», — решила я. По крайней мере, я уйду счастливой. Словно услышав мои мысли, он поднял голову. Я с любопытством приоткрыла глаза и посмотрела на него.

Его лицо медленно вошло в мой фокус. Капюшон спал, открывая лицо и волосы. Его кожа была загорелой и гладкой, щетина на подбородке делала его ещё более сексуальным. Его золотисто-зелёные глаза светились игривым сиянием, словно он был безумно доволен собой. Вихрастые тёмно-коричневые волосы были неровно подстрижены, по бокам короче, а на макушке длиннее. Слишком банальная прическа для жнеца, любящего носить кожу, пусть даже он сменил свою кожаную рубашку на чёрную футболку. Я ожидала, что у него будут длинные растрепанные кудри. Вблизи его лицо было ещё красивее, и от него так хорошо пахло.

— Мне нравится, когда ты так жаждешь меня, — сказал он хриплым голосом. — Я тоже по тебе скучал, сладкая.

Ко мне вернулся рассудок.

— Что… что ты имеешь в виду? — удалось мне прошептать, губы всё ещё покалывало после поцелуя.

— Меня поражает, как ты можешь быть такой коварной и порочной, и в то же время выглядеть так мило и невинно, — он снова поцеловал меня, в его груди поднялся смех, вибрациями отдаваясь в моём теле.

Я еще не была готова умирать, чёрт возьми. Неважно, какими опьяняющими были его поцелуи. И я не порочная. Все его слова не имели смысла.

Я крепко укусила его за нижнюю губу. Он ещё больше рассмеялся. Затем он отстранился и слизал каплю крови, показывая следы, которые остались от моего укуса.

Я распахнула глаза, когда увидела, как рана медленно исчезает. Он самоисцелился? Ну ещё бы. Он ведь ангел смерти. Я было открыла рот, чтобы спросить, как долго меня не было, но он меня опередил.

— Любишь грязные игры? — спросил он. — Хорошо. Прямо как мне нравится.

— Нет. Не…

Он подхватил меня и двигался так быстро, что комната потеряла очертания. В одну секунду я сидела на кресле, в следующую — лежала спиной на кровати. Меня охватила паника.

— Что ты делаешь, больной ублюдок? — выдавила я.

— Играю по твоим правилам, — уголки его губ изогнулись в порочной улыбке.

Я перекатилась на другую сторону кровати, но он уже был здесь, перекрывая мне путь.

— Куда ты идешь, когда я специально пришел сюда ради тебя, Кора? — спросил он.

Сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

— Прямо сейчас?

— Да. Прямо сейчас. Я хочу тебя, Кора, — он двигался на суперскорости. А когда остановился, на нем уже не было плаща и футболки, и он сидел на мне, переместив весь вес на свои колени.

Голова закружилась, и я была так ошарашена, что просто уставилась на него, как идиотка. Я не понимала, зачем ему нужно снимать футболку, чтобы забрать мою душу, но, полагаю, если мне суждено умереть, я не против, чтобы меня забрал красавчик без футболки.

У него была широкая мускулистая грудь, покрытая чёрными татуировками. Они светились и тускнели, спускались вниз по его каменному прессу и исчезали под поясом штанов. Кожаные брюки обтягивали бедра и его…

— Будешь так на меня смотреть, и игра закончится прямо сейчас, — хрипло произнес он.

Я отвела взгляд. Ради всего святого, что я делаю, пялюсь на существо, которое собирается вырвать у меня из груди душу. Я должна была кричать. Молить о пощаде. Нет, я не собиралась упрашивать его, и, если бы я закричала, мои родители поднялись бы наверх. Я не хотела, чтобы они нашли в комнате мое бездыханное тело.

Может, я могу договориться со жнецом. Выторговать больше времени.

— Можно я еще немного побуду со своими родителями, прежде… — мой голос задрожал и оборвался. Я прочистила горло и продолжила, — чем ты заберешь меня?

Он поднял брови.

— Пожалуйста, — добавила я.

Он усмехнулся и провел пальцем вниз по моей шее к верхней пуговице рубашки, оставляя горячие следы на моей коже.

— Просишь, Кора? Это что-то новое. У тебя будет время сегодня и завтра, — он расстегнул пуговицу. — Я не заберу тебя. Ты пойдешь со мной. У нас у всех есть работа.

Я схватила его за запястья.

— Значит, у меня есть время до завтрашнего вечера?

— Конечно, — он изучал меня прищуренным взглядом и довольно ухмыльнулся, затем завел руку за спину и достал какой-то странный нож. Он не выглядел как мини-коса. Он совершенно отличался. Более тонкое лезвие и рельефная рукоятка, словно специально сделанная под его длинные пальцы. Я сглотнула, уставившись на лезвие, и затем перевела взгляд на его лицо.

— Закончим с играми, милая, — сказал он. — Я хочу тебя сейчас, — он опустил лезвие к моему сердцу. Я перестала дышать.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Ты сказал, что у меня есть….

— Ты очень трогательно умоляешь, но немного переигрываешь, — с издевкой сказал он, скользнув лезвием под мою рубашку. — Ты же не хочешь наскучить мне, Кора?

Часть меня хотела закрыть глаза и позволить ему покончить со мной, но другая не собиралась прятаться. Пусть смотрит мне в глаза, когда будет убивать меня, придурок. Как он может обещать мне дать время и затем передумать? Так он делает? Дает ложную надежду умирающему? Надеюсь, мое лицо будет преследовать его вечность.

Я посмотрела на него, наши взгляды пересеклись, и я приготовилась к боли, которая, разумеется, последует за этим. Но вместо этого, пуговицы на моей рубашке разлетелись по всей комнате, когда он избавился от них одним простым движением. По коже прошелся холодный воздух. Я инстинктивно потянула за края ткани, пытаясь прикрыть себя.

— Ты ведь не будешь это тоже делать, куколка, — предостерег он.

Я снова задержала дыхание, когда кожи коснулось холодное острие ножа. В любой момент я ожидала, что он заберет мою душу этим лезвием. Разве он не указал своей косой на душу Морелло, когда тот замер?

— Сначала я хочу поговорить со своими родителями, — потребовала я. Точнее, это должно было так выглядеть. Мой голос дрожал. Как жалко.

— Сейчас? — лезвие придвинулось к сердцу.

— Да. Попро…попрощ… — на глаза набежали слезы, и я не могла закончить слово. Я не хотела, чтобы он их видел, и закрыла глаза, приготовившись. И снова боль не последовала. Я открыла один глаз, потом второй.

Он, нахмурившись, смотрел на меня.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я начала кивать, но потом отрицательно затрясла головой.

— Нет.

— Ты плачешь. Что не так?

А чего он ожидал? Что я засмеюсь в лицо смерти?

— Я не хочу… — я не могла взять себя в руки и сказать «умирать».

Он переместился, и теперь стоял на коленях, хотя все еще зажав меня между ног.

— Почему ты просто не сказала? Я бы остановился.

Я заморгала. Голос дрожал, пока я бормотала:

— Правда?

— Конечно, — он спрятал нож куда-то за спину. — Какой смысл в прелюдии, если она тебе не нравится?

Нравится? Какой же он больной ублюдок, раз играет с людьми, прежде чем их убить? Стараясь не сорваться, я, прищурившись, посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что я должна показать, что боюсь тебя, прежде чем ты убьешь меня?

Он посмотрел на меня, словно я была деревенским идиотом.

— Убью тебя? Что ты несешь?

— Только что. Ты собирался убить меня и забрать мою душу.

Он засмеялся и грациозно поднялся с кровати.

— Забавная шутка, сладкая, — он нагнулся и поднял футболку.

— Я Гримнир, а не убийца. Существуют правила. Я могу нарушить и обойти парочку, но я не пересекаю черту. Я не убиваю своих людей. Где ты была на прошлой неделе?

Теперь уже я была удивлена. Его людей?

— На прошлой неделе?

— Мы должны были встретиться, но ты просто исчезла. Что случилось? — он надел футболку, одним грациозным движением, натянув ее на широкую грудь. Она плотно облегала его грудь и мускулистые руки. К тому времени как она закрыла его рельефный пресс, я сидела и пыталась, должна добавить безуспешно, не пялиться на него, пока натягивала края своей рубашки, которая теперь была без пуговиц.

— Встретиться с тобой? — спросила я. Мыслительный процесс замедлился до скорости улитки. — Я впервые увидела тебя только сегодня в магазине. Наверное, эм, ты с кем-то меня перепутал.

— Ох, милая, — он потянулся и накрутил на указательный палец прядь моих волос. — Я никогда не спутаю тебя с кем-то другим. Я знаю тебя, как и должен. Тесно. Разговоры для тех, у кого отсутствует воображение, а наши маленькие игры всего лишь, эм, прелюдия, — он нежно коснулся моей нижней губы. — Добавить остроты.

— Неправда, — я хлопнула его по руке, к щекам подбежал жар. Нуждаясь в пространстве, я встала с противоположной стороны кровати. — Ты ошибаешься. Я никогда…

— Никогда, что?

Я не могла просто так взять и сказать, что я девственница. Что я ждала, что Эрик, парень которого любила, однажды откроет глаза и заметит меня.

— Неважно. Ты хочешь сказать, что все это время, когда я думала, что ты собираешься убить меня, ты просто играл со мной?

— Прелюдия, куколка, — он заиграл бровями. — Как тебе и нравится.

— Ты свихнулся? Ты до смерти меня напугал, и из-за чего? Воображаемых отношений между нами?

— Воображаемых? — он мигом оказался около меня. Я отступила, но он последовал за мной. Его простой запах и тепло смешались с моими чувствами и не давали нормально думать. — Ты хочешь, чтобы я детально тебе описал, что у нас было последние несколько недель? Как тебе все нравилось? Как часто ты…

— Нет, — оборвала я, мои щеки горели. — Перестань! Я не хочу быть частью твоих извращенных игр, жнец. Что? Стало скучно провожать души, и ты решил поиздеваться над людьми?

Его глаза сузились.

— Ты это серьезно?

Мне хотелось выцарапать ему глаза. Прямо сейчас мне было плевать, что они были безумно красивыми, и у него были самые невероятные ресницы, которые я когда-либо видела у мужчины. Мне хотелось кастрировать его.

— Похоже, что я шучу?

— Тогда скажи, откуда я знаю такие личные подробности о тебе, Кора Джеймисон, — сказал он, наклоняясь. — Родилась 16 декабря в Портленде, волосы — натуральный блонд, внизу тоже, — он ухмыльнулся, кода мое лицо запылало. — Размер лифчика — 30 D, ненавидишь шпинат, но любишь гавайскую пиццу. Лучшая подруга — Рейн Купер, и, пока не появился я, — он сделал паузу и довольно улыбнулся, — думала, что влюбилась в Эрика Севилля. Мальчик-бог не заслуживает тебя.

— Это не влюбленность. Я люблю Эрика.

— Нет, не любишь. Я мог бы рассказать тебе пару фактов о нем, после которых тебе захочется сбежать…

— Не интересует. Он идеален. И Рейн больше не моя лучшая подруга, — хватаясь за свою разорванную рубашку, я отодвинулась насколько возможно подальше от него. — Ты мог узнать об этом от моих друзей или из блога.

Его брови взлетели.

— Ладно, перейдем к более интимным подробностям. Тебе нравится, когда я целую твою шею. Начинаешь мурчать, как котенок. У тебя две заметные родинки: одна под левой грудью, а другая на внутренней стороне бедра, что может знать только твой любовник. Ты хочешь скрыть их татуировками, но боишься, что татуировщик подберется слишком близко к тебе.

Откуда он мог узнать? Я никому не говорила, что хочу как-нибудь скрыть свои родинки, даже Рейн. Нет, неправда. Тема нанесения увечий на тело, поднималась в психушке во время групповых сеансов с доктором Венделлом, тогда я упомянула, что хочу сделать себе татуировки.

— Черт! Ты больной, придурок-извращенец! Ты послал свои души шпионить за мной. Ясно, почему, когда я просыпаюсь, они стоят у моей кровати.

— Послушай, куколка. Мне нравится играть с тобой в игры, потому что секс становится потрясным, но это уже смешно, — он отошел и взял свой плащ. — Хватит притворяться, что не знаешь меня. Если хочешь порвать со мной, просто так и скажи. Очевидно, что ты лучше останешься Смертной, чем… — он выглядел, словно был готов схватить меня и вбить немного здравого смысла. — Забудь.

— Чем кто? Быть с тобой, кем-то, настолько очевидно сумасшедшим? — я стянула с вешалки на стене кофту. — Что за жнец следит и придумывает истории о людях? Целует их, будто… будто…

— Будто что? — спросил он, и на его лицо вернулась эта раздражающая ухмылка. — Будто я знаю тебя? Что тебе нравится, и насколько ты это любишь?

— Будто ты хочешь высосать их душу, мудак, — выпалила я и попыталась застегнуть кофту, но руки слишком тряслись. — Хочешь мою душу — забирай, но не пытайся убедить меня, что мы любовники, когда я впервые вижу твою самодовольную, высокомерную рожу, из какой бы адской дыры ты ни выполз. Если это какая-то шутка жнецов за то, что я разогнала парочку душ, то она совсем не смешная. Подколол, а теперь выметайся из моей комнаты.

Он смотрел на меня, словно я выжила из ума, а после усмехнулся.

— Придурок, — я схватила подушку и запустила в него.

Он поймал ее и отбросил на кровать. Затем развел в сторону руки.

— Иди сюда. Я должен был утешить тебя, а не усложнять все. Наверное, Норны стерли тебе память. Поэтому ты не можешь меня вспомнить.

— Норны? Я не знаю, кто это, и мне все равно. Просто. Убирайся. Отсюда, — я взяла ближайший от меня предмет, кочергу, которой разгоняла призраков, и запустила в него. Он даже не пытался увернуться. Она отскочила от его груди и с глухим ударом упала на пол.

— Не волнуйся, милая. Я узнаю почему и помогу тебе вспомнить все, — его взгляд переметнулся на кровать, затем его губы медленно растянулись в улыбке, подтекст очевиден.

— Мечтай, жнец, — отрезала я, пытаясь звучать, как что-то, что выползло из канализации. — Уходи.

Он перестал улыбаться, на коже появились татуировки и засветились.

— Кто-то идет, — он склонил голову и прислушался. — Шаги тяжелые, значит твой отец. Я Гримнир, не грим и не жнец. Гримнир, — он двигался быстро и оказался передо мной, не успела я моргнуть, его руки держали мою голову, а губы находились в дюйме от моих. — И мы с тобой любовники.

— Неправда, — я попыталась оттолкнуть его, но он был словно стена. Теплая стена с бьющимся сердцем и запахом, проникающим в головы девушкам. Его глаза спустились на мои губы. — Не смей, — сказала я сквозь сжатые зубы.

— Ох, ещё как, — и он поцеловал меня.

Я ожидала нашествия чувств, но вместо этого получила нежность и ещё что-то, чего не предвидела. Руки перестали отталкивать его. Пальцы сжали его футболку. Я не знала, что хотела сделать с ним. Притянуть ближе, наверное. Я знала только, что больше не хочу бороться с ним.

Он поднял голову, спасая меня от самоунижения, и заговорил.

— Ты хочешь меня, Кора Джеймисон. Может, твой разум меня не помнит, но не тело.

Мне хотелось ударить его, чтобы он упал на колени, но он уже уходил.

— Если Норны, действительно, все стерли, и ты не помнишь, как меня зовут. Я Эхо. Не забудь, потому что у нас с тобой много хорошего здесь происходит, Кора. Я вернусь за тобой.

Звучало зловеще.

— Не стоит.

— Когда дело касается тебя, стоит, — он встал рядом с большим зеркалом, висящим на двери шкафа, и со своей привычной ухмылкой на лице не отводил от меня взгляда. Поверхность зеркала изменилась, стала пористой, затем мутной, как то облако, которое он создал в магазине. Оно закрутилось и открыло туннель в неизвестность. Вероятно, в ад.

Эхо подмигнул, как раз когда дверь открылась, и в проёме появился мой обеспокоенный папа.

— Увидимся, куколка, — сказал Эхо.

Папа, казалось, не слышал его и не видел портал в зеркале.

— Что здесь такое, Кора? Мы слышали крик, — он осмотрел комнату, словно проверял на наличие взломщика.

— Все в порядке, папуль, — я осмотрелась в поисках оправдания и вспомнила свой лаптоп. — Я сидела в интернете и, эм, слишком остро отреагировала на то, что прочитала. Я буду потише.

Он нахмурился, опустив взгляд на лаптоп.

— Что было там написано? Что-то про тебя?

— Нее-ет, — засмеялась я, но голос всё равно дрожал. — Это дурацкий модный тренд. Понятия не имею, кто придумывает, что сейчас модно, а что нет, — я закатила глаза и наигранно вздрогнула, краем глаз следя за его лицом. Он по-прежнему хмурился, видно, не купился на мою ложь. — Этой осенью в моде кожа, а я совершенно ненавижу ощущения от кожи на теле, но ботинки — исключение, и это напомнило мне, что надо сходить по магазинам. Мне нужна новая куртка и свитера и, ох, штаны. Несколько пар, — папа поморщился. Мода была не по его части. — Ты или мама можете отвезти меня в город, раз не разрешаете мне садиться за руль.

— Я, эм, твоя мама может отвезти тебя, — он начал закрывать дверь. — Ужин будет готов через пятнадцать минут. Спускайся и помоги маме накрыть на стол.

— Буду через минуту, — дверь закрылась, и я медленно выдохнула.

Я села на кровать и уставилась на свое отражение. Что происходит? Я подскочила и разделась. Родинки, о которых упоминал Эхо, были на месте. Либо кто-то играет со мной жестокую шутку, либо я нахожусь в альтернативной реальности, где у меня интрижка с надоедливым, высокомерным мрачным жнецом.

Я бы выбрала жестокую шутку.

ГЛАВА

3. ДВА МЕСТА ИЛИ ДВА ЧЕЛОВЕКА

Чем ближе я подходила к школе, тем больше нервничала. Последние два дня были кошмаром: переживания о школе, появление Эхо с ещё более невероятными историями, пересматривание видео с моего блога и попытки найти хоть какой-нибудь смысл.

Надоедливый жнец не возвращался, и ничего полезного в блоге я не нашла. На этих видео была я, не кто-то, притворяющийся мной и не какой-нибудь двойник. Манеры, выражение лица, даже смех на них говорили, что это я.

Но как я выбралась из палаты в лечебнице? Создала портал через зеркало, как это сделал Эхо, но из-за того, что была напичкана психотропами, все забыла? Проблема в том, что я не звучала накаченной и не выглядела тронутой на видео. Меня сводило с ума то, что я не понимала, как сняла те видео.

На протяжении двух дней я исследовала паранормальные явления. Среди возможных объяснений была астральная проекция. Я могу видеть души, в это несложно поверить. У Эхо светились татуировки, и он становился невидимым, поэтому мой астральный образ мог привязаться к нему.

Точно. Это звучало, как что-то вырванное из фантастики. Я бы запомнила Эхо. Что переспала с ним. Меня просто бесила мысль, что у меня был с ним секс. Как я могла забыть свой первый раз?

Папа остановился у знака «стоп», и я подъехала к нему. Я настояла на том, чтобы взять свою Элантру, несмотря на то, какой шум они с мамой подняли. Как, черт возьми, я вернусь к нормальной жизни, если даже не могу сама в школу приехать? После того как вчера я покупала одежду с мамой, и за нами повсюду следовали, словно зомби, души, я поняла, что не могу позволить ей быть моим личным водителем. Она чуть не поймала меня, когда я глазела на душу.

Внезапно в машине стало холодно, и я надавила на газ. Я сдержала крик и нажала на тормоз, когда в зеркале заднего вида встретилась взглядом с Эхо.

— Откуда ты взялся? — проскрежетала я.

Эхо улыбался мне с заднего сиденья машины.

— И тебе доброе утро, куколка.

— Как ты…? Неважно. Наверное, ты и через металл проходить можешь, — его татуировки снова светились.

— Да, могу, — похвастался он.

— Что ты здесь делаешь? Разве я не говорила тебе оставить меня в покое?

— А я не говорил тебе, что не могу? Я скучаю по тебе, — он обхватил руками подголовник моего сиденья и приблизился.

К лицу подкатил жар. От мысли, что он был моим любовником, живот заполнили бабочки. Меня злило, что это была не тошнота. Он был тёмным жнецом, чёрт возьми. Существом, которое я должна бояться или оскорблять, а не… Я не знала наверняка, что чувствовала, когда он был рядом. Первым пунктом в списке было раздражение.

— Я говорила тебе, я не знаю тебя, и мы не…

— Любовники? Знаю. Это что-то новое?

— Что?

— Румянец. Ты никогда не краснеешь, даже когда я делаю самые порочные…

— Ох, заткнись, извращенец. У тебя все мысли только об одном.

— Это не моя вина. Ты не была настроена на разговоры. Не то чтобы я возражал. Мне нравилось, когда ты срывала с меня одежду.

— Не волнуйся; это не повторится, — съязвила я, когда моё тело наполнилось жаром от образов, которые пробудили его слова.

— Хочешь, поспорим?

Другая машина просигналила, и я поняла, что стояла на месте с тех пор, как он появился в моей машине. За мной образовалась большая очередь машин.

— Видишь, что я из-за тебя натворила? — я ослабила тормоза. Папин грузовик находился вне видимости.

— Прости, — сказал Эхо, но, судя по его голосу и виду, жаль ему не было. Он потянулся и убрал с моего правого плеча волосы.

Я хлопнула его по руке.

— Прекрати.

— Не могу удержаться, — он поцеловал меня в шею. Машина вильнула, как только я потеряла контроль.

— Я серьезно. Хватит играть со мной, Эхо.

— Ты замечательно пахнешь, — он проложил дорожку из поцелуев к моему уху и глубоко вдохнул.

Чувства, что появились в моём теле, откровенно пугали. Даже Эрик не пробуждал во мне такого. Если бы я забыла, что Эхо сумасшедший, и я сама схожу с ума, я бы насладилась этими ощущениями.

Я попыталась отстранить рукой его голову, но это было, как двигать булыжник. Хуже того, моя рука запуталась в его волосах. Они были шелковистыми, и на короткий момент, мне захотелось пустить их сквозь свои пальцы и, возможно, не отталкивать его, а насладиться моментом.

Он укусил меня за ухо. Я взвизгнула и, в очередной раз, потеряла управление.

— Черт, Эхо. Мы могли врезаться.

— Но мы можем исцеляться.

Я тоже умею самоисцеляться? Мило. Нет, совсем не мило. Я не куплюсь на его безумные слова.

— Я могла поранить кого-нибудь.

— Они всего лишь Смертные. Если им пришло время уйти, значит, их время пришло. Никакие силы природы не могут этому помешать. Нет, лгу. Норны могут. Ты выглядишь сегодня завораживающе. Мне нравится этот оттенок красного на тебе. Очень соблазнительно. Как ты мне однажды сказала? Красный дает тебе дополнительную энергию, когда у тебя паршивый день.

Единственным человеком, кто знал это, была Рейн.

— Кто тебе это сказал?

— Ты, куколка. Почему у тебя паршивый день?

Я оглянулась.

— Потому что ты лезешь в мою голову. Почему ты, вообще, продолжаешь говорить вещи, о которых я не помню?

— Я говорил тебе. Норны сглазили тебя.

— Норны?

— Божества судьбы. Злобные, мерзкие ведьмы. Они контролируют судьбы всех существ: Смертных, Бессмертных, даже богов. Что интересно, я недавно узнал, почему они сделали тебя своей жертвой и стерли воспоминания.

— Зачем? — не то чтобы я верила в этот бред.

— Скажи «пожалуйста».

Мне хотелось проигнорировать его, нечто странное произошло со мной, и мне были нужны ответы. Я припарковала машину на парковке перед школой, выключила двигатель и повернулась лицом к Эхо. Сегодня он снова был одет в кожу. Я заметила, что кожаная рубашка, как я раньше думала, на самом деле была чем-то вроде жилета. В этот раз на нем также были перчатки без пальцев и серебряные готические кольца со странными знаками.

— Пожалуйста, — сказала я сквозь сжатые зубы.

Он дотронулся до своих губ.

— Ещё я хочу поцелуй.

Я сузила глаза.

— Почему ты всегда такой мудак? Думаешь, мне смешно? Из-за того, что я ничего не помню? Что однажды проснулась и начала видеть души? Что все закончилось психпалатой, где меня накачали лекарствами, а потом я возвращаюсь домой, чтобы встретить здесь тебя, жнец?

— Гримнир, — поправил он и нахмурился. — Это фальшивые воспоминания, которые тебе дали Норны? Психпалата? Это странно.

— Я была в психушке, — процедила я.

Он поднял руки.

— Хорошо. Не надо быть такой грубой.

— Я не…

Он закрыл мне рот и ухмыльнулся, когда я укусила его за руку. И не отпускала, пока не почувствовала кровь. Он даже не поморщился. Только шире ухмыльнулся.

— Выпей моей крови, куколка. Свяжи себя со мной на вечность.

Это меня испугало. Я оттолкнула его руку и вытерла губы.

— Иу, твоя кровь так может?

Он засмеялся.

— Ты можешь быть серьезным хоть на секунду? — спросила я.

— Разве ты не хочешь стать моей навсегда?

— Иу, нет, — скорчила я лицо. — Ты мне даже не нравишься.

— Причем здесь нравишься? Мне достаточно, что ты хочешь меня.

— Я не хочу тебя.

Его губы медленно растянулись в игривой улыбке.

— Хочешь, чтобы я тебе доказал?

Последовало молчание, я чувствовала, как к лицу поднимается жар. Он потянулся, чтобы коснуться моего лица, но я увернулась от его руки.

— Ладно, я пошутил насчет крови, — сказал он. — Но ты можешь кусать меня, когда угодно, — он с гордостью показал след от укуса, который я оставила на его руке. Руны засияли ярче, и рана закрылась, кровь тоже исчезла. — Мои руны все залечат. Чтобы мы были связаны, сладкая, мне придется нанести на тебя руны.

— Нанести руны?

— Вытравить их, — он указал на свои татуировки, — на тебе с помощью моего клинка. Ничего не говори. Твой отец здесь. Я расскажу про Норн позже. А сейчас мне надо идти. Души не будут ждать вечно, знаешь ли. Они убегают, а счастливчики идут за таким горячими Гримнирами, как ты.

Я обернулась и увидела у дверцы папу.

— Я не грим, — сказала я через сжатые зубы.

— Гримнир, куколка. Перестань называть нас гримами. Это оскорбительно. Я получу поцелуй, прежде чем уйду?

— Нет.

— Ох, да ладно.

Игнорируя его, я открыла дверь и забрала свой рюкзак. Эхо уже был снаружи, в своей черной одежде и в плаще он выглядел как ангел смерти, выделялась только его золотистая кожа со светящимися татуировками. Нет, не татуировками. Рунами.

Я уставилась на него. Он только ухмыльнулся, оперся спиной о машину и внимательно рассматривал меня тяжелым взглядом. Я вздрогнула. Ему обязательно это делать? Он, наверное, тренировал эту позу перед зеркалом, но он выглядел так сексуально. Было сложно не обращать на него внимания, но у меня получилось отвести взгляд. Парковка была практически пустая, за исключением нескольких машин, но вскоре ее заполнили машины и велосипеды. Орегон был зеленым штатом, и, пока не выпал снег, многие школьники ездили в школу и домой на велосипедах.

— Я понесу твой рюкзак, — сказал папа.

— Всё нормально, пап. Я справлюсь, — я закрыла машину. Эхо всё ещё ждал.

Папа приподнял мой рюкзак.

— Что ты там носишь? Он кажется тяжелым.

Я закатила глаза.

— Всего лишь книги, пап. И, пожалуйста, перестать относиться ко мне, как к больной. Если я сама могу ездить в школу, то и рюкзак могу носить сама.

— А если задействуешь руны, то можешь носить его даже не вспотев, — добавил Эхо.

Я не смотрела в его сторону, но отложила эту информацию на потом. Это не значит, что у меня есть руны или намерение их задействовать. Что бы это не значило. Папа по-прежнему смотрел на меня, нахмурившись.

— Ты слишком похудела, — сказал он.

— Согласен, — сказал Эхо. — Я почувствовал это вчера, когда поднял тебя. Думаю, ты скучала по мне и отказывалась есть.

Игнорировать его становилось всё труднее.

— В психбольнице порции не очень-то большие, — ответила я.

Папа поморщился, и я пожалела, что упомянула клинику. Ему было не по себе каждый раз, когда они навещали меня в ИПП. Наверное, ему было сложно принять, что его единственный ребенок оказался в психиатрической больнице.

— Я же говорил тебе, что это фальшивые воспоминания Норн, — вмешался Эхо.

Мне так хотелось сказать ему, чтобы заткнулся. Я потянулась и поцеловала папу в щеку.

— Люблю тебя, пап.

— Почему его поцеловали, а меня нет? — спросил Эхо.

— За что это? — спросил вместе с ним папа.

— За то, что ты самый лучший папа, — я переходила улицу, а он шел на шаг позади. Эхо пристроился сбоку от меня. Он что-то говорил, но я абстрагировалась от него. Он слишком много говорил. С визгом все больше машин останавливались за нами. Я посмотрела назад, узнавая некоторых. Скоро главный вход заполнят студенты, интересуясь, где я была. Будут глазеть на меня. Указывать пальцем. Мой самый худший кошмар.

— Школа, — сказал Эхо и вздрогнул. — Почему Валькирии общаются со Смертными в этой выгребной яме, уму непостижимо. Ты поклялась, что не вернешься сюда, но, так как Норны стерли тебе память, полагаю, ты этого не помнишь.

Я позволила волосам скрыть лицо, чтобы папа его не увидел, и посмотрела на Эхо.

— Просто уйди, — сказала я губами. — Пожалуйста?

Он сощурился. Затем вздохнул.

— Ладно, но ты будешь мне должна.

«За что?» — хотелось мне спросить, но не хотелось услышать ответ. Его бредовые истории становились сюжетами моих кошмаров. Я не повернулась проверить, исчез ли он, но знала точный момент, когда он ушел. Воздух был не таким заряженным. От него словно исходили импульсы, и я была настроена на них, что было безумием, так как каждый раз когда он появлялся, воздух становился холодным.

Мы прошли через двойные двери, ведущие в кабинет администрации. Секретарша указала нам рукой на кабинет директора. Мне не очень хотелось видеть мистера Эллиота. Телефонного звонка, объясняющего мое возвращение, было бы достаточно, но папа настоял на личном разговоре с ним.

— Мистер Джеймисон, — сказал директор, поднимаясь. Он пожал папину руку, кивнул мне и указал на кресла напротив него.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он, присаживаясь.

— Моя дочь, — папа посмотрел на меня и улыбнулся, — много пропустила, и мне бы хотелось, чтобы она нагнала остальных. Мне бы не хотелось, чтобы она оставалась на еще один год, или чтобы ее оценки пострадали.

Мистер Эллиот улыбнулся и наклонился вперед.

— Это замечательно, мистер Джеймисон. Но как я вам и написал по почте, Кора превосходный студент, и у нее не возникнет проблем с отставанием.

Да, конечно. У меня не будет никакой общественной жизни до конца года.

Папа нахмурился.

— Вам не кажется, что ей нужна помощь? Ее долго не было.

Мистер Эллиот улыбнулся.

— Учителя дадут ей пропущенные задания, и она может сдать любые опросы и тесты, которые пропустила. Но не думаю, что она так много пропустила, чтобы об этом беспокоиться. У нее хорошие оценки. Я проверял. Если она чего-то не понимает, учителя поработают с ней.

Я отстранилась от них и сгорбилась в кресле. Большинство учеников, которые пропустили недели учебы, часто пытались нагнать остальных. Рейн могла бы помочь мне. Нет, я не побегу к ней за помощью. Я одна потащу на себе все задания. Когда папа и директор поднялись, я поняла, что они закончили разговор.

Снаружи кабинета, студенты пробегали мимо, но ни один не глазел и не показывал пальцем. Папа посмотрел по сторонам, потом повернулся и посмотрел на меня. Он казался обеспокоенным.

— Иди, — сказала я. — Я в порядке.

Он медлил.

— Ты уверена?

— КОРА!

Я обернулась и чуть ли не была сбита темноволосой девочкой из команды по плаванию. Ханна Дженкинс, кличка — Кикер. Мы не были друзьями и даже близко знакомы не были, поэтому этот избыток чувств удивил меня.

— Где ты была? — спросила она. Затем посмотрела на папу и улыбнулась. — Здравствуйте, мистер Джеймисон.

Папа выглядел озадаченным. Несмотря на то, что он ходил на наши соревнования, сомневаюсь, что он помнил Кикер. Мы не тусовались вне команды.

— Увидимся дома, кексик, — сказал папа.

— Хорошо, пап. Пока.

Я быстро помахала ему. Я была рада быть снова в школе и в то же время волновалась.

Кикер толкнула меня плечом.

— Серьезно, что случилось с тобой? Ты не отвечала на мои сообщения и звонки. Словно ты исчезла после игры.

— Игры? — последнее мероприятие, которые я посещала вместе с ней, были трагические соревнования по плаванию.

— Ты знаешь, домашняя игра. Ты целовалась с Дрю, — она начала обмахивать свое лицо. — Горячая штучка. Торину с Рейн, определенно, стоит посоревноваться с вами. Я в шоке, что ты ему не позвонила. Он беспокоился за тебя. Он выглядел ужасно, когда я видела его на похоронах Кейта. То есть они с Кейтом были близки, поэтому, конечно, он был расстроен его смертью, но я думаю, он также волновался из-за твоего внезапного исчезновения.

— Кейт Полсон умер?

Кикер кивнула.

— Дейдра Фуллер и Кейси Риверсайд тоже. Это была безумная ночка.

Я вспомнила Дейдру, черлидершу, которая вела себя, словно она была выше остальных. Кейси была ее противоположностью. Милая и добрая. Она ненавидела Блейна Чепмена, прошлого кватербека.

— Это ужасно, — сказала я.

— Будто наши спортивные команды преследует смерть или что-то в этом роде. Дрю говорил, что вы целовались, а потом ты просто исчезла.

Я бы ни за что не стала целоваться с Дрю Кавано. Он был красивым, популярным и при деньгах, но не в моем вкусе. Я не встречаюсь с такими прилизанными парнями.

— Кора?

Я подняла голову и поняла, что мы дошли до наших шкафчиков. К счастью, Рейн здесь не было. Ее шкафчик находился рядом с моим.

— Прости. Меня ранило тем вечером тоже, и мне на какое-то время пришлось уйти.

— Ох, почему ты мне не сказала? — она уставилась на меня, ее голос звучал смешно. — Никто не знал, где ты, кроме Рейн.

Я нахмурилась.

— Рейн?

— Я спрашивала ее в понедельник, слышала ли она что от тебя, но она странно себя вела. Потом вчера она сказала, что ты уехала и скоро вернешься. Когда я хотела узнать больше, она отшила меня.

Рейн соврала. Почему?

— Мои родители решили, что мне лучше остаться на время с тетей в Портленде, — солгала я, откладывая книги и выбирая те, что понадобятся для утренних занятий. Кикер продолжала смотреть на меня. — Я довольно сильно ударилась головой, и у меня было сотрясение, поэтому воспоминания немного стерлись.

Она закрыла свой ящик и подошла ко мне. Другие студенты проходили мимо, но не обращали на нас внимания. Тем не менее, Кикер понизила голос.

— Хочешь сказать, что ты не помнишь?

Я кивнула.

— Что, например?

— Кажется, я не помню прошлый месяц, включая домашнюю игру и поцелуи с Дрю.

Кикер широко раскрыла глаза.

— Оу.

— Врачи говорят, память восстановится, но должно пройти время.

— Черт возьми! Это хреново.

— Поэтому я не звонила тебе или Дрю, — мы пошли в сторону крыла английского языка. Навстречу нам шли Рейн и ее бойфренд. Я увидела их первой. Они были погружены в свой собственный мир. Позади них шли блондинка и парень с серебристыми волосами, с этими ребятами она приходила ко мне домой.

Рейн подняла голову и увидела меня. Она улыбнулась и помахала рукой. Я проигнорировала ее, свернула за Кикер в проход и не замедлила шаг, когда Рейн выкрикнула мое имя. Между нами все давно кончено.

— Когда была игра? — спросила я.

— Эм, в пятницу, две недели назад, — сказала Кикер.

— Значит, я все время была в школе, за исключением прошлой недели? — спросила я.

Кикер засмеялась.

— Ты, правда, это серьезно? То есть ты не вешаешь мне лапшу на уши, чтобы пощадить мои чувства или что-то вроде того?

— Я серьезно. Я, эм, не помню многого.

— Ужины у меня дома?

Я покачала головой.

— Выступление на Хэллоуин, где мы с унижением проиграли «Пантерам», а потом ели холодную пиццу и смотрели «Психо» у Сондры?

Я ела холодную пиццу? Иу. Моя астральная проекция или другая я была полной неудачницей и, если верить Эхо, нимфоманкой.

— Нет, я ничего такого не помню.

Кикер вздохнула.

— Ты была в школе все это время, только после игры пропала. Мы давно начали зависать вместе. Ты, я, Ная и Сондра.

— А Рейн?

— Она больше не плавает, и все время со своим парнем. Я думала, вы двое поссорились или что-то в этом роде. Ты как-то перестала общаться с ней и не хотела, чтобы мы приглашали ее к нам.

Может, я просто не хотела быть третьим колесом, или Рейн поняла, что я другая. Но это не объясняет, как я была в двух местах одновременно, потому что ИПП не плод моего воображения. Я не была уверена насчет теории об астральной проекции, но интуиция говорила мне не доверять всему, что говорит Эхо. Богини судеб стерли мои воспоминания — как удобно для него.

— Ты часто флиртовала с Дрю и с Эриком тоже, — добавила Кикер. — Теперь его нет.

Внутри все упало.

— Эрика?

Кикер кивнула.

— Конечно, ты же не помнишь. Они с семьей переехали.

На самом деле, я почувствовала облегчение, когда услышала это. Я думала, она хотела сказать, что он умер.

— Куда?

Кикер пожала плечами.

— Не знаю. Док просто сказал команде, что он уехал. Может, Рейн знает.

Я не знала, что было более болезненным: то, что Эрик не навещал меня, или то, что он уехал, не попрощавшись. Наверное, все эти годы я для него ничего не значила.

***

— Нам не хватало вас на прошлой неделе, мисс Джеймисон, — сказал мистер Пепперидж, мой учитель английского, передавая бумаги. — Вы хорошо написали эссе. Задержитесь после урока.

Я посмотрела на лист. Высшая отметка. Текст был печатный, сверху указано мое имя, дата сдачи — две недели назад. Еще одно доказательство, что я была в двух местах одновременно. Может лечебница пошла мне на пользу, потому что высшую отметку по английскому я не получала за все время старшей школы.

Мы заканчивали проходить «Алую букву», итак, я все пропустила, и мне было скучно. Я подождала, пока все выйдут из кабинета, и подошла к учителю. Сердце бешено колотилось, я была уверена, что он собирается обвинить меня в мошенничестве. Он дал мне копию книги.

— Прочтите и выберите двух героев или два события в истории и покажите, как Готорн описывает их с различных точек зрения, и как это влияет на ваши впечатления о них. Ничего сложного, просто короткое эссе.

— Спасибо, мистер П., - я положила книгу поверх папки.

Он улыбнулся.

— Я думаю, вам следует серьезно подумать над тем, чтобы взять в следующем году английскую литературу и сочинение. За последний месяц ваш навык письма невероятно улучшился.

— Хорошо, я подумаю, — солгала я и поспешила выйти из класса.

Каждый следующий урок был похож на предыдущий. Я стала образцовым учеником. Гением. Даже в математике, которую всей душой ненавидела. Я получила высшие баллы по всем опросам, тестам и домашним заданиям. Почерк на письменных тестах был моим, даже то, как я писала заглавную «Л», которая у меня всегда криво выходила.

Либо Эхо был все это время прав, и я была в школе, исключая прошлую неделю, либо моя астральная проекция посещала уроки, в то время как я была заперта в палате ИПП. Я предпочитала второй вариант, так как, в таком случае этот приставучий жнец не мог бы стать моим любовником.

После того, что рассказала Кикер, я стала более милосердна к Рейн, но еще не была готова снова стать с ней друзьями. Я видела ее дважды во время перерывов, и каждый раз она улыбалась. Я игнорировала ее или пыталась игнорировать. Мы были друзьями с младшей школы, и у нас было много общего.

Я складывала книги, перед тем как уйти на ланч, когда она со своим парнем подошли ко мне. Вблизи он был еще более красивым, чем на фотографиях, у него были удивительные голубые глаза, и все же что-то в нем напоминало мне Эхо. Может, настороженность или обеспокоенность, исходящая от него.

— Привет, — сказала Рейн.

Мне хотелось промолчать, и я даже попыталась уйти, но ее парень преградил мне дорогу. Я окинула его взглядом. Вздохнув, повернулась лицом к Рейн. Нет смысла показывать ей, как она ранила меня, и ее взгляд побитого щенка начал раздражать. У нее никогда не получалось скрывать свои эмоции.

— Привет, — сказала я. — Мне нравится твоя прическа.

Она заморгала, словно удивилась.

— Спасибо. Я знаю, что ты думаешь об этом. Я пользуюсь плойкой.

Я не была готова становиться настолько дружелюбной с ней. Если она хочет испортить себе волосы, ее дело.

— Эм, это Торин Сент-Джеймс, — сказала она, когда поняла, что я не собираюсь продолжать разговор. — Торин, Кора Джеймисон, моя лучшая подруга.

Ну да, конечно. Уже лучшая подруга.

Торин улыбнулся и кивнул, но продолжал смотреть на меня, словно ожидал чего-то, не знаю, что я скажу Рейн что-нибудь неприятное. Что он тогда сделает?

Я с вызовом посмотрела на него и сказала.

— Я видела твои фото в сети.

— Смешно, что он все время появляется на странице какой-нибудь девушки, — сказала Рейн. — Один. Без рубашки.

— Вообще-то, на тех, что я видела, были вы вдвоем, — поправила я.

— Ох, — она посмотрела на него и пихнула локтем, когда тот ухмыльнулся. Она оперлась о него спиной и перевела взгляд на меня. — Эм, я рада, что ты вернулась, Кора.

Я пожала плечами.

— Странно.

Она обменялась взглядом с Торином и нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Все так, словно я никуда не пропадала, — я ожидала, что она что-нибудь скажет о моем пребывании в психбольнице, или даст подсказку о том, что она знает. Я не знала, что она сказала моей маме неделю назад, или что та ей ответила. Тогда меня это не волновало.

Последовало неловкое молчание.

— Мы приезжали к тебе домой в пятницу после школы, — сказала Рейн. — Не знаю, говорил ли тебе твой папа.

— Говорил. Я хотела позвонить тебе, — я не стала объяснять, почему этого не сделала.

— Хочешь пообедать с нами? — неуверенно спросила она.

Я пожала плечами.

— Я обещала Кикер, что сяду рядом с ней и остальными.

Рейн состроила мину, не скрывая своего разочарования.

— Вообще-то, мы думали поехать в город, — она посмотрела на Торина, и между ними словно состоялся немой диалог. — Но я присоединюсь к вам. Торин ненавидит школьную еду.

— Я не против потерпеть ее иногда, — сказал он с британским акцентом, у него был глубокий и бархатный голос. Ясно, почему в комментариях так восторженно отзывались о его акценте. Он был едва различимым, красивым.

— Нет, езжай в город, — прошептала она ему.

— Пытаешься избавиться от меня, Веснушка? — подразнил он ее, гладя по щеке.

— Да. Поэтому веди себя хорошо и иди.

— Я не веду себя хорошо, дорогуша, — он посмотрел на меня и улыбнулся. — Увидимся, Кора. А ты, — он коснулся носа Рейн, — не думай, что можешь так легко от меня отделаться, — он медленно ее поцеловал и прогулочным шагом направился к выходу. Подруга смотрела ему в спину. Словно зная, что она следит, он обернулся и подмигнул.

— Позер, — пробормотала Рейн.

— Вау, сложно поверить, что ты встречаешься с кватербеком, — сказала я с сарказмом, когда мы пошли в кафетерий. — Ты же ненавидишь футбол.

Рейн улыбнулась.

— Знаю.

— Ты ходишь на его тренировки?

— Да, — ее щеки покраснели. — Ему нравится.

Я засмеялась.

— Что ты сделала с Рейн, которую я знаю? Ну, той, которая смеялась над девушками, которые все делают для своих парней, и которая никогда в жизни не стала бы наряжаться в школу.

— Не начинай. Как проходит твой первый день?

Я пожала плечами.

— Нормально, я думаю.

— Ты помнишь соревнования, которые были месяц назад? Тогда еще молния ударила в бассейн и нескольких пловцов убило?

Да, день когда начались мои кошмары. Он отпечатался у меня в голове. Она просила людей уйти из бассейна. Затем начался хаос, когда заряды молнии дождем посыпались на бассейн. Тот, кто сказал, что молния не бьет дважды в одно место, солгал. Я не помню, что тогда случилось с Рейн, но я видела светящихся существ, которые провожали души умерших в туннель, сияющий разными цветами. Трое таких существ пытались приманить к себе Рейн.

Я не знала, зачем она спрашивает, поэтому решила действовать осторожно.

— Смутно.

Она нахмурилась.

— Это как?

— Я помню только, как ты просила людей покинуть бассейн как раз перед тем, как ударила молния.

Рейн нахмурилась.

— Ты не помнишь следующие шесть недель?

Я покачала головой, хотя мне до смерти хотелось спросить ее, как я вела себя все это время.

— Все пусто. Словно меня никогда здесь не было. Откуда ты узнала, что что-то случится? Что было потом?

Она побледнела.

— Я не могу объяснить, откуда узнала. Просто знала. После этого я уехала на две недели, а когда вернулась, было сложно привыкнуть. Все меня сторонились, словно у меня завелись вши.

— Это ужасно. Почему?

— В школе все только и говорили о тех сборах. Меня обозвали ведьмой. Если бы не Торин с Эриком, не знаю, как бы я прожила эти недели.

Поэтому она не навещала меня? Нет, она не приходила ко мне, потому что я была здесь. Все ужасно запутано.

— Сейчас, кажется, всем все равно, — пробормотала я.

— Я начала встречаться с Торином, и сплетни прекратились.

Как же Эрик? Они начали встречаться как раз перед кошмарными сборами. Она променяла его на Торина? Он ушел до или после того, как она начала встречаться с Торином?

Не успела я спросить ее об Эрике, как мы завернули за угол, и я еле сдержала стон. У входа в кафетерий стояли Дрю и пара футболистов вместе с черлидершами. Он был последним, кого я хотела видеть.

— Что такое? — спросила Рейн, когда я притормозила.

— Эм, ничего, — первым нас заметил Джейден Грейнджер. Я терпеть его не могла.

— Смотрите, кто вернулся, — сказал он. — Мисс Неженка Джеймисон. Ты должна мне свидание, Кора.

Мечтай. На лице Дрю появилась злость, но он быстро ее скрыл улыбкой. Он выглядел мило со своими русыми волосами и топазовыми глазами, и я не переставала спрашивать себя, что он такого сделал, что я поцеловала его. Он был не в моем вкусе.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — я не знала, как вести себя, поэтому просто легко обняла его. С гипсом на ноге и костылем это было меганеловко. — Как твоя нога?

— Чешется. Можешь подписать ее?

Я усмехнулась.

— Конечно, но у меня нет с собой маркера.

— Тогда потом. Что с тобой случилось? — спросил он.

Рейн в это время перебрасывалась словами с другими игроками по поводу прошлой игры, поэтому никто не слышал нашего разговора с Дрю.

— Мне надо было уехать. Сожалею о Кейте. Я не знала, иначе бы позвонила.

— Да, отстой, — сказал он. — Он был хорошим парнем.

— Ты, наверное, жила в пещере, раз не слышала, — сказал Джейден, встревая в наш разговор. — Его сделали героем. Бред. Он был идиотом, раз прыгнул в середину дурацкой драки ради какой-то телки, которая даже была не его.

— Ты мудак, Грейнджер, — сказал один из игроков.

— Как угодно, чувак, — ответил Джейден. — Просто говорю. Мне пора.

— Нам надо идти, Дрю, — сказала я, делая знак Рейн. — Увидимся.

— Напиши мне, — сказал он.

Как только они скрылись из виду, я с облегчением вздохнула.

— Джейден настоящий придурок.

Рейн засмеялась.

— И любит лапать девушек.

— Не может быть.

— Еще как может. Ты, эм, одна знакомая ходила с ним на свидание, и он пытался полапать ее под столом. Она сбежала от этого жалкого ублюдка.

— Только идиотка пойдет с ним на свидание, — Кикер, Ная и Сондра увидели нас и помахали руками; неожиданно я поняла, что не хочу сидеть с ними. Они только и говорили, что о книжках и влюбленных героях. У каждой был блог, и они делали обзоры. — Лучше бы мы пошли с Торином.

— Я могу написать ему, — Рейн достала свой телефон.

— Нет, все нормально, — мне не хотелось быть третьей лишней.

Мы встали в очередь за едой. И уже направлялись к Кикер и остальным, когда я увидела отца Рейн. Что он делает в кафетерии? Он выглядел тонким и бледным. Последний раз, когда я его видела, он вернулся из мертвых. Все думали, что он умер в авиакатастрофе, но капитан какого-то судна выловил его из моря и отвез в безопасное место. Я никогда не слышала целую историю его спасения, но он вернулся домой в тот же день, когда молния убила членов нашей сборной.

Я следила, как он оглядывается по сторонам, и ждала, когда Рейн скажет что-нибудь. Она смотрела прямо на него. Он прошел сквозь стол, и тогда я все поняла. Это был не мистер Купер. Это была его душа. Мне никто не говорил, что он умер. Он всегда был добр ко мне и относился, как к своей дочери.

Он остановился прямо передо мной. Как и большинство душ, он пытался говорить со мной, но я ничего не слышала. Я покачала головой. Он продолжал говорить. Все стало расплываться перед глазами, когда у меня потекли слезы. Когда я сморгнула их, его уже не было.

ГЛАВА 4. ПЕЧАЛЬНЫЕ НОВОСТИ

— Ты в порядке? — спросила Рейн.

— Да, — мне хотелось обнять ее и попросить прощения за то, что отказалась с ней разговаривать, когда она приезжала ко мне домой. Рейн была очень близка со своим отцом. Ее мама замечательная, но она словно не отсюда, из времен Вудстока и хиппи. Ее отец, напротив, был приземленным парнем, и Рейн обожала его. Сейчас он был мертв.

Я не знала, как затронуть тему ее отца, не открывая при этом то, что я могу видеть души, я сосредоточилась на еде, даже не пытаясь участвовать в беседе за столом. Кикер и остальные обсуждали какую-то популярную книгу. Рейн очень много читала, но она не была так озабочена героями, как они.

Я не могла есть. Мыслями я все время возвращалась к мистеру Куперу. Я ожидала, что в любую секунду кто-то из администрации подойдет к ней, или голос по громкой связи вызовет ее в офис.

Ни то, ни другое не произошло

— Придешь сегодня на тренировку? — спросила Сондра. Она была со-капитаном команды по плаванию.

Я покачала головой.

— Не знаю. Я, на самом деле, еще не думала об этом.

— У нас соревнования на следующей неделе, и Док хотел тебя на них увидеть, — продолжила она.

Я нахмурилась.

— Я уже давно не плавала.

Они уставились на меня, словно чушь сморозила. Но потом я поняла, что только что сказала.

— Эм, я пропустила какие-нибудь сборы? — быстро спросила я, надеясь отвлечь их.

— Нет, но мы будем соревноваться с «Пантерами», и мы четверо, — Кикер указала на себя, меня, Сондру и Наю, — в одной эстафете. Как и во время выступления на Хэллоуин. Надеюсь, в этот раз они будут глотать пузыри за нами. Она повредилась головой во время домашней игры и получила сотрясение, поэтому не помнит кое-что, — объяснила Кикер остальным, которые продолжали таращиться на меня.

Я посмотрела на Рейн. Ее взгляд метался между мной и Кикер, но она ничего не сказала. Было очевидно, что ее что-то беспокоит. Она была самой быстрой из нас, однако, Кикер не назвала ее имени. Наверное, подруга не собирается возвращаться в команду.

Я не могла спросить ее, не скрывая свой интерес. От того, что я не знала, что можно говорить, а что нет, начинала болеть голова. Скорее бы ланч закончился.

— Как твоя мама? — спросила я Рейн, когда мы возвращались к нашим шкафчикам.

— Хорошо, волнуется, — у нее был грустный голос.

— О чем?

Она остановилась и посмотрела на меня блестящими глазами.

— Мой папа болен, Кора. У него эта, эм, прогрессирующая опухоль мозга. Его пытались лечить, но… — ее голос задрожал и оборвался. — Он может умереть в любую минуту.

Горло сдавило, и на глаза набежали слезы. Он уже умер. И я не могла сказать Рейн правду, не открыв при этом мою способность видеть души.

— Когда ты узнала?

— Несколько недель назад, но они знали ещё до катастрофы и не говорили мне. Поэтому папа летал на Гавайи. Он должен был увидеться с одним специалистом, — её глаза были в слезах. — Я была так зла, и мне было так больно, когда я узнала. Я смотрела на них, и мне хотелось… кричать и наорать на них, — по щеке сползла слеза, и она смахнула её.

— Мне так жаль, — я обняла её, жалея, что не могу рассказать правду об её отце. Я пыталась бороться со слезами, но проиграла. Я не была плаксой, но куча дерьма, свалившаяся сегодня на меня, продолжала расти.

Люди проходили мимо нас и глазели. Я смотрела на них, и несколько, у которых хватило чувство приличия, отворачивались. Остальные придурки продолжали глазеть на нас и шептались.

Я почувствовала спиной странное тепло, и затем услышала голос Торина.

— Как ты?

Я оглянулась через плечо и увидела, что он изучает нас обеспокоенным взглядом.

Рейн освободилась из моих рук и обняла его. Злость, которую я к ней чувствовала, испарилась. Должно быть, последние несколько месяцев были тяжелыми для неё. Во-первых, она чуть не умерла из-за странного несчастного случая, теперь умер её отец. Хуже всего было то, что я не могла ей это сказать.

Чувствуя беспомощность и злость на себя, я достала учебники для следующих занятий и закрыла свой шкафчик. Когда я посмотрела туда, где стояли Рейн с Торином, их уже не было. Я искала их среди студентов и шкафчиков, но в коридоре их не было. Словно они испарились в воздухе. Странно.

Качая головой, я пошла на следующий урок.

Я была на пути к кабинету по математике, когда кто-то схватил меня за руку и коридор потерял свои очертания. В следующую секунду я стояла в совершенной темноте. Только один человек мог двигаться настолько быстро.

Эхо.

Серьезно, я буду убивать его медленно и болезненно. Проблема в том, что, скорее всего, он самоисцелится или будет преследовать меня, так как я могу видеть души.

Я пыталась нащупать переключатель, и моя рука накрыла его. Свет залил крошечную комнатку. Мы находились в кайвилльском школьном чулане для зажиманий. Эхо сердито смотрел на меня. Я привыкла видеть его ухмыляющимся, поэтому это свирепое выражение казалось странным. Всё же…

Я толкнула его в грудь.

— Что не так с тобой? Ты не можешь просто так взять и перехватить меня по середине коридора. Нас могли заметить.

Он резко ответил.

— Будто меня волнует, что они подумают.

— Меня волнует.

— С каких это пор? Ты ведь ненавидишь это место.

— Всегда волновало, и иногда мне здесь нравится.

— Чертовы Норны. Ты бы здесь не была, если бы они не вмешались в твою память, — он наклонился и пригвоздил меня взглядом своих волчьих глаз, которые теперь были практически полностью золотыми. У него, на самом деле, были великолепные глаза: золотистые с зеленым по краям, они менялись в зависимости от его настроения.

— Вернемся к более важному, — сказал он. — Кто заставил тебя плакать?

— Никто, — я повернулась, чтобы уйти.

Он надавил рукой на дверь, не давая мне открыть её.

— Какой-то Смертный, который воздух лишь зря тратит, заставил тебя плакать, Кора, и я хочу знать, кто это, чтобы снять с него шкуру живьём и лично отправить его никчемную душу на остров, где он будет молить о повторной смерти.

Он, действительно, невозможен.

— Кончай с угрозами о повторной смерти. Ты не убиваешь.

— Всё бывает в первый раз, — тут же ответил он. — Кто это?

Я проигнорировала вопрос.

— А тебя можно убить?

— Отрубив голову, но никто бы не осмелился попробовать, если только не хочет умереть.

— Правда? Я не хочу умирать, но мне так нравится представлять тебя безголовым.

Он засмеялся.

— Хватит увиливать, куколка. Из-за кого ты плачешь?

— Не из-за кого. Я увидела в кафетерии отца Рейн, и она сказала мне, что у него нашли опухоль мозга, и он умирает, и я просто не выдержала, потому что он замечательный человек, и она, действительно, была очень близка с ним…

Мой голос сорвался, когда он притянул меня к себе. На какой-то момент я позволила ему так держать меня. От него пахло кожей, улицей и этим мускусным ароматом, от которого мне хотелось уткнуться ему в шею. На прошлых выходных, когда я не сводила себя с ума, меня дразнили мысли о его чувственных губах и их прикосновениях. Прямо сейчас стоило мне поднять голову, и мы бы поцеловались.

— Все хорошо, — нежно сказал он, его теплое дыхание овеяло мой лоб.

Мои ноги подогнулись, и дыхание участилось. Он только все усугубил, когда начал водить круги у меня по спине. Я поддалась соблазну, повернула голову и уткнулась в изгиб его шеи, чтобы лучше почувствовать его запах. Я вдохнула.

Он отстранился и усмехнулся, словно догадался.

— Я не очень понимаю, как то, что ты увидела его в кафетерии, связано с твоими слезами, — прошептал он, — но обещаю тебе, это не то, что ты думаешь.

Он относился ко мне покровительственно, и мысли о поцелуе мгновенно испарились.

— Я видела его душу, Эхо.

— Я понял это с первого раза, — он притянул меня к себе и положил подбородок на макушку моей головы.

— Это значит, что он умер, — сказала я.

— Нет, не умер.

— Да, он мертв.

— Он не мог умереть.

Я выбралась из его рук. Когда он подошел ближе, мне больше некуда было идти, и я уперлась обеими руками в его грудь.

— Стой и слушай.

— Но мне нравится обнимать тебя.

Я кинула в него злобный взгляд.

— Не говори такие вещи. Он пытался мне что-то сказать. А затем исчез.

Эхо покачал головой, накрывая мои руки своими.

— Это невозможно. Я бы знал, если бы за ним отправили жнеца. Я должен был забрать его душу, но дал ему отсрочку несколько месяцев назад. Ни один жнец теперь не может и коснуться его.

Я затрясла головой.

— Что?

— Он умирал в какой-то деревне в Центральной Америке, но по просьбе одной Валькирии, которая теперь мне должна, я не забрал его душу, — он погладил мои руки, снова отвлекая.

Я отдернула руки от его груди и подняла их.

— Ладно, прекрати. Ты не можешь продолжать кидаться в меня словами, не объясняя их значения. Это сводит меня с ума. Что за Валькирии? Норны? Чертоги Хель? Не можешь объяснить сейчас, так не продолжай говорить. Я иду на урок, а после школы сразу домой. Там все и объяснишь.

Он ухмыльнулся.

— Что?

— Мне нравится, когда ты такая властная. Это очень… возбуждает, — его усмешка стала порочной.

Я закачала головой. Я никогда не встречала человека с настолько односторонними мыслями.

— Только я начинаю видеть в тебе что-то небезнадежное, как ты открываешь свой рот и все портишь, — я подошла к двери, но он надавил на нее. — Эхо…

— Ты не можешь просто взять и выйти из чулана в коридор, полный Смертных. Они не только тупые, но и напугать их проще простого, как стаю рыб. Я помогу, пока ты не научишься активировать руны и становиться невидимой. Подойди ближе.

— Разве не ты минуту назад сказал, что тебе плевать, что они подумают?

— Мне да, но не тебе, — он обвил рукой мою талию, притянул к себе и ухмыльнулся, когда я вся сжалась. — Доверься мне.

Как раз этого я не могла позволить себе.

— Только сейчас.

Он усмехнулся, и эта усмешка прозвучала мрачно, предвещая неприятности для меня. Его кожу разукрасили руны. Он достал из заднего кармана клинок и начал рисовать на двери так быстро, что его рука потеряла очертания. Когда он остановился, дверь изменилась и начала колебаться, пока не сформировалась в портал. Я могла видеть, как мимо пробегают студенты, некоторые шли в кафетерий на второй ланч, в то время как другие спешили по кабинетам. Нас никто не замечал.

— Они не видят нас? — спросила я.

— Смертные многого не видят, включая порталы. В какую сторону нам идти? — спросил Эхо.

— Мне направо. Тебе? Не знаю.

— Я иду собирать души, но для начала проверю отца Рейн. Наверное, кто-то решил поиграть. Наслаждайся поездкой, — он ступил в проход, двигаясь так быстро, что всё перед глазами размылось. Должно быть, он нес меня, потому что я не чувствовала пола под ногами. Когда он замедлился, никто из студентов даже не посмотрел на нас.

— Увидимся, сладкая, — он поцеловал меня и исчез. Губы всё ещё покалывало, когда я дошла до кабинета.

Оставшийся день прошел как в тумане. Последним уроком в расписании стояла физкультура, я заметила у входа в спортивный зал Торина, который наблюдал за нашей игрой в баскетбол.

Что-то зашевелилось у меня внутри. Может, отец Рейн умер, и он пришел мне сказать об этом? Я отпросилась, чтобы поговорить с ним, но когда обернулась, его уже не было.

Странный парень.

Я переоделась в обычную одежду и, выходя из зала, достала мобильный телефон. Рейн не отвечала. Дома с ответами ждал Эхо, но я не могла избавиться от грызущего меня чувства.

Я швырнула рюкзак на пассажирское сиденье и завела машину. Вместо того, чтобы поехать домой, я направилась на восток к дому Рейн.

***

Стоял ноябрь, и большинство деревьев уже потеряли свою листву. На подходе был День благодарения, однако у некоторых на лужайке ещё стояли жуткие фигурки и украшения. На тротуарах и вдоль газонов примостились оранжевые хэллоуинские мешки для мусора, заполненные листьями. Если бы они только знали о существах, которые ходят среди них незаметными, они бы покончили со всеми этими фальшивыми призраками и монстрами.

Я заехала в переулок Рейн. Её машины не было на подъездной дорожке. Дом по соседству, наверное, наконец, продали. Табличка «Продается» стояла там почти вечность.

Когда я припарковалась у обочины, миссис Ратледж, надоедливая соседка Рейн, вышла на крыльцо. Эта женщина имела что-то против молодых людей, потому что всегда холодно относилась к нам с Рейн.

Я подошла к двери и нажала на звонок, но никто не ответил. Через улицу за мной продолжала следить миссис Ратледж. Готова поспорить, она ждет, что я спрошу её о Куперах. Я решила не оправдывать её ожиданий.

Вместо этого, я достала свой телефон и набрала Рейн. После того как мне никто не ответил, я написала сообщение и пошла к машине. Когда я уезжала, меня провожал взгляд прищуренных глаз миссис Ратледж. Я помахала ей рукой. Если бы дома меня не ждал с ответами Эхо, я бы поехала в магазин Куперов. Семья Рейн владела магазином, где они продавали зеркала и картины в рамах.

С приближением к дому в моём животе запорхали бабочки. Мама занималась выпечкой. Я чувствовала запах пирогов ещё до того, как припарковала машину. Она поставляла в местные магазины пироги и свежие фрукты. Когда было тепло, она продавала кое-что из продуктов на фермерском рынке. У нас было очень много яблонь, груш и абрикосов.

Раньше родители были учителями начальной школы, но потом умерла бабуля и оставила им свою ферму. Мама ушла в органическое фермерство и выпечку, а папа решил воплотить свою мечту и стать писателем. Они оба были успешными, и я очень ими гордилась.

— Как школа, милая? — прокричала мама, когда я вошла в дом.

— Нормально, — я бросила рюкзак на кресло в гостиной и присоединилась к ней на кухне. Она перестала взбивать тыквенное масло, обняла меня и немного отступила, чтобы увидеть мое лицо.

— Спрошу ещё раз. Как школа?

Я улыбнулась.

— Сложно, но я справлюсь.

Мама прищурилась.

— Твой папа сказал, что директор странно себя вел.

Я попробовала масло. Ммм. Вкусно.

— Он не вел себя странно. Он и есть странный.

Мама в шутку щелкнула меня по носу.

— Какие ужасные вещи ты говоришь.

— Есть здесь остывшие пироги? — спросила я.

— Яблочный? — вопросом ответила мама.

Я вздрогнула. Она знала, что я терпеть не могу яблочные пироги. Мы ели столько много яблочного, что от одного их вида у меня начинает болеть живот.

— Тыквенный.

— Посмотри в холодильнике. Ужин будет не скоро.

— Хорошо. У меня тонны домашки, — я открыла холодильник и достала пирог и две банки с газировкой. Лучше бы Эхо быть наверху. Я отрезала большущий кусок пирога и достала две вилки. Одну я спрятала в карман куртки, чтобы у мамы не возникло вопросов.

— Ты, наверное, очень проголодалась, — прокомментировала она, когда я проходила мимо нее.

— На ланч было несъедобное мясо.

— Если нужна будет помощь, спускайся.

— Конечно, мам, — я захватила рюкзак и с колотящимся сердцем поспешила наверх. Я толкнула дверь, заглянула внутрь и разочарованно выдохнула.

Конечно же, Эхо в комнате не было. Он появляется только, когда я меньше всего этого ожидаю. Высокомерный жнец.

Я делала домашку, но все время проверяла время и телефон, на случай если Рейн позвонит. Прошел четвертый час. Пятый. Я отложила задания и загрузила лаптоп. Вместо того, чтобы ждать этого чокнутого жнеца, я решила провести свое собственное расследование, начав со знакомого слова — Валькирия.

Женщины из скандинавской мифологии. Отбирают погибших в сражении. Валькирии ходят по полю мертвых бойцов и отбирают тех, кто жил, и кто умер. Половина мертвых идет к богу Одину в Вальгаллу, другие — к богине Фрейе в Фолькванг. Они тренируются каждый день для последнего сражения между богами и злыми великанами.

Чем больше я читала, тем больше возникало вопросов. Вскоре я уже читала о скандинавском пантеоне богов, о девяти царствах, о богах и богинях. Богиню нижнего мира звали Хель. У нее были огромные чертоги, и она наблюдала за теми, кто умер от старости и из-за болезни. Ясно, почему Эхо постоянно упоминает о чертогах Хель.

Далее я нашла информацию о Норнах, богинях, которые контролировали судьбы, как Мойры в греческой мифологии. Они всегда появляются по трое. Самыми известными были Норны из великанов. Их прибытие в Асгард послужило концом золотого века богов. Норны также появлялись, когда рождался ребенок, который мог сам определить свою судьбу. Некоторые из них были добрыми и защищали людей, другие — плохими и вызывали большинство природных бедствий.

Я подскочила, когда кто-то постучал в дверь комнаты. Эхо? Нет, конечно, нет. Он бы не стучал.

В двери показалась голова мамы.

— Ужин.

— Я могу поесть в комнате?

— Нет.

Я подхватила свои задания по математике и спустилась вниз.

— Мне нужна помощь с парой задач.

На ужин и домашнюю работу ушёл ещё один час. Я медлила, перед тем как задать маме пару вопросов.

— Можешь не мыть посуду, — сказала мама.

— Нет, нормально, я не против, — я промыла тарелки и положила их в посудомоечную машину. Мама протирала стол, а папа вернулся к своему писательству. — Мам, могу я кое-что спросить?

— Конечно, милая.

— Что точно сказала Рейн, когда приходила сюда?

Мама промыла использованную тряпку и аккуратно повесила ее сушиться на крючок у окна, она выглядела озабоченной.

— А что? Что-то случилось в школе?

— Мы поговорили и помирились, — вроде. Я закрыла посудомойку и нажала на кнопку. — Рейн рассказала про своего отца.

Мама подошла ближе.

— Его нашли в Центральной Америке.

— Знаю, но я не об этом. У него, эм, опухоль мозга. Он умирает, мам. Рейн узнала несколько недель назад.