Гробница первого императора

Сэм завороженно наблюдал, как искрящийся комок, размером с половинку апельсина, плывет у подножия саркофага. Потом решился поднести к огненному кругу указательный палец и дотронуться до него. Было не холодно и не горячо, а скорее — воздушно. Ощущение такое, будто проваливаешься в светящийся газ, который сначала слегка пощипывает кожу, а потом лишает ее чувствительности, делает почти нематериальной. Сэм нажал чуть сильнее, и ему показалось, будто фаланги пальцев проходят сквозь Камень, не чувствуя никакого сопротивления. Он окинул взглядом комнату, чтобы убедиться в том, что увиденное — не иллюзия, но все прочие предметы вроде бы стояли на прежних местах. А впрочем, нет, кое-что всё-таки изменилось: Рудольф приподнялся на локте и, разинув рот от изумления, наблюдал за невероятным явлением. «Ну и ладно, — подумал Сэм, — всё равно процесс уже не остановить...»

Он вынул палец из раскаленного круга и поспешил опустить ладонь на вершину Камня. Стоило ему коснуться шершавой поверхности, как всё его естество содрогнулось от затяжного обжигающего спазма и каждая молекула тела испарилась под воздействием нестерпимого жара...

8 ДВОРЕЦ НА ХОЛМЕ

Темно, опять...

Когда Сэмюел пришел в себя, он лежал на боку, на жесткой и невыносимо холодной поверхности. Сильно пахло не то землей, не то илом. Курган императора Цинь? Сэм поднялся на четвереньки и прислушался к ощущениям в теле. Ничего не болело, даже тошноты не было. Просто удивительно, особенно если учесть, с какой силой его в этот раз зашвырнуло в коридоры времени... Возможно, старт по-прежнему дается тяжело и болезненно, но приземление благодаря сочетанию Золотого обруча и семи монет происходит более комфортно?

Ну конечно, обруч... Сэмюел принялся ощупывать землю вокруг себя. Как же он сразу не догадался осветить место, в котором оказался! Теперь он увидел, что находится в тупике без окон и дверей и в глухую стену напротив вмонтирован Камень. Браслет Мервозера был, как и положено, прикреплен к солнцу. Сэм без труда отцепил его, но прежнего сияния от обруча пока не исходило. Китайскую монету мальчик тоже забрал, вынув из солнечного круга, а еще — карту Рима, лежавшую в нише Камня. Всё это он рассовал по карманам. Теперь нужно как-то выбираться отсюда...

Сэм выпрямился и ударился головой о потолок: из тупика вел тоннель, но идти по нему надо было пригнувшись. Преодолев метров двадцать, мальчик заметил тонкую полоску света, проникающую из-под круглой двери. Он опустился на корточки и приоткрыл дверь: снаружи в полутьме возвышалось величественное здание с крышами как у китайских пагод. Дом на холме! Рисунок из «Трактата о тринадцати достоинствах магии»! Получилось! Он добрался до кургана императора Цинь!

Сэм хотел сразу броситься к причудливо украшенному навесу над входом. Но одернул себя, вспомнив предупреждение Чемберлена о многочисленных ловушках, которыми славится мавзолей... Мальчик решил внимательно оглядеться и изучить местность, хотя бы ту часть, которая была ему видна. Здание напоминало восточный дворец. Характерные крыши с загнутыми вверх краями, ряды террас, обнесенных резными оградами, элегантные ярусы этажей, выкрашенные в белый и красный и освещаемые пламенем гигантских свечей. Над головой, казалось, искрился звездами небосвод. Но, приглядевшись, Сэм заметил, что звезды расположены слишком близко и их как-то уж чересчур много. Небо было ненастоящим! И сияли в нём то ли драгоценные камни, отражавшие свет, то ли звезды, нарисованные фосфоресцирующей краской...

Перед дворцом тянулся сад, по большей части не освещенный. Сэмюел находился довольно высоко — метрах в полутора от земли, над дорожкой из плиток, обложенных галькой и мхом. По краю сада росло несколько карликовых кривоватых деревьев, а в нагромождении камней через равные отрезки устроены были ниши, в которых красовались пузатые статуи.

Сэмюел спустился со своего насеста, преодолев три ступеньки, вырезанные прямо в земле. До дворца было не больше пятидесяти метров, их-то он уж как-нибудь одолеет.

Он поставил ногу на первую плитку дорожки, и ему показалось, что она проваливается под его весом. Охваченный внезапным предчувствием, Сэм отпрянул, прислонившись спиной к импровизированной лестнице, и в ту же секунду в воздухе что-то просвистело. Едва задев его руку, мимо пролетела стрела и с мерзким чавкающим звуком вонзилась в глинистую почву: «Чвоп!»

Некоторое время Сэм не решался пошевелиться и, тяжело дыша, успокаивал бешеный стук сердца. Потом вгляделся в темноту слева, откуда прилетела стрела, и, прищурившись, разглядел в полутьме человеческие фигуры. Лучники. Хотя, может, это у них не луки, а арбалеты, трудно сказать. Воинов было не меньше пятидесяти. Одни опустились на колено, другие — стояли во весь рост. Стояли прямо, не шелохнувшись. Явно дожидались, пока он сделает следующий шаг. Сэм поискал спасения справа, но там было ничуть не лучше. Столько же солдат, тоже выстроившихся в два ряда и готовых пронзить его стрелой, едва он тронется с места.

«Что они туг делают? — удивился Сэмюел. — Откуда узнали, что я приду? И почему не стреляют? Ведь соотношение — сто против одного!»

Прошло несколько минут тревожного ожидания. Неподвижность и молчание солдат казались Сэму всё более подозрительными. Никто не отдает приказов, не звякает оружие. Ни шороха, ни вздоха. А что, если воины— ненастоящие? Статуи? Стоп! Ведь Чемберлен что-то рассказывал о терракотовых солдатах, защищающих гробницу. Ну конечно! Это не настоящая армия, все воины вылеплены из глины! А внутри у них — механизм, который выпускает стрелы, когда кто-нибудь пытается приблизиться, вот поэтому...

Сэм внимательно посмотрел на дорогу. Плитки... Прямоугольной формы, глубокого черного цвета, а на черном фоне — алые иероглифы. Вот они-то и запускают механизм. Вероятно, он расположен под землей и при нажатии на плитку активизирует глиняных воинов. Значит, возможно, если пройти по дорожке, не наступая на плитки...

Не двигаясь с места, Сэм выдернул стрелу из стены. Древко было сделано из твердого дерева, а бронзовый наконечник выглядел очень даже острым. Стрела предназначалась не для того, чтобы ударить и напугать, а для того, чтобы убить наповал. Сэм нагнулся и коснулся стрелой серого мха, который будто пепельный ковер стелился по обе стороны дорожки.

Долго экспериментировать не пришлось. Он успел ткнуть в мох раз или два, и тут же вокруг стрелы сомкнулись железные челюсти и разломали ее на три части. Комиссия, которая разрабатывала план приема гостей, не забыла и про капканы! Подальше от тропинки наверняка таилось еще множество сюрпризов...

Но должен же быть какой-то выход! Не может быть, чтобы не было... Сэм снова окинул взглядом дворец, казавшийся теперь еще более неприступным, сад, погруженный в темноту и усеянный ловушками, статуи воинов, которых он скорее угадывал, чем видел, и, наконец, — дорожку из плиток, расположенных по две в ряд. На каждой плитке был алым по черному нарисован какой-нибудь символ. Сначала Сэм принял рисунки за орнамент. Но потом вдруг понял, что если сосредоточиться, то разгадает их значение. = «луна», = «человек», = «огонь», = «дерево», = «гора» и так далее[2]. Он понимает китайский! Волшебство синхронного перевода работает и здесь!

Хорошо, ну а дальше что? Быстро изучив ближайшие плитки, Сэм понял, что штук шесть символов повторяются на них без какой-либо внятной системы.

Если в этом и была логика, он ее не видел и не постигал.

И тут в памяти всплыл рисунок с последней страницы трактата. Над курганом императора Цинь художник изобразил вместо солнца монету с квадратным отверстием. А на ней...

Сэмюел дрожащей рукой вынул из кармана китайскую монету, которая привела его сюда. Она как две капли воды походила на ту, из трактата. На обеих ее сторонах были изображены одинаковые символы: и — «человек» и «гора». Два из тех, что украшали плитки дорожки. «Человек на горе»... Не самого ли Сэма в данный момент символизируют эти знаки? Что, если это своего рода указатель для посетителя сада?

Сэм еще раз взглянул на плитки у своих ног: в паре плиток, на которую он тогда наступил, левая была помечена символом луны, а правая — знаком горы... Он наступил на левую, а начинать, возможно, следовало с правой?

Он осторожно выставил ногу и, приготовившись сразу же, если понадобится, отскочить назад, осторожно мыском надавил на символ . Похоже, эта плитка, в отличие от своей соседки, внутрь не проваливалась... Сэм поставил на тот же прямоугольник вторую ногу — и ни один из лучников не выпустил в него смертоносной стрелы. В следующем ряду соседствовали символы — «огонь» и — «человек». Сэм выбрал «человека» — и снова лучники остались безучастны. Пока всё шло хорошо...

Он продолжал двигаться тем же манером, чередуя иероглифы с монеты: и Иногда приходилось перепрыгивать через ряд или даже два, чтобы добраться до следующего подходящего знака, но это было не так уж и сложно. Не сложнее, чем играть в классики!

Добравшись целым и невредимым до козырька входа, Сэм с трудом отворил дверь, обитую бронзовыми щитами, и оказался во дворе, где стоял тяжелый и неприятный запах.

— Опять! — воскликнул он.

Перед Сэмом стояли трое терракотовых лучников, готовых выпустить стрелы из арбалетов. Ростом они были примерно с него самого, лица удивительно похожие на настоящие: суровый взгляд, сведенные на переносице брови, усы, выкрашенные в черный цвет, бронзовая кожа и волосы, аккуратно собранные в пучок. Они прижимали оружие к металлическому нагруднику, и тетива арбалетов была натянута до предела. В дрожащем пламени свечей иллюзия создавалась полная!

Дорога перед лучниками разделялась на три. И на каждой на плитках повторялось одно и то же сочетание символов: на левой тропинке — , на центральной — и на правой — . Новая вариация недавней задачки. Сэму опять нужно было сделать правильный выбор, чтобы его не пронзили в упор.

Он погрузился в разгадывание иероглифов, и их значение тут же стало очевидным — потрясающее ощущение, будто без труда взломал сложный код. Первая пара символов ( и ) была сочетанием тех, которые он видел на дорожке в саду, — «человек» и «дерево». означало человека, привалившегося к дереву, и выражало идею «отдыха». Сочетание («огонь» и «гора») на центральной дорожке составляло, безусловно, слово «вулкан». А плитки справа, , означали союз между и — человеком и горой, теми символами, которые позволили Сэму подойти ко дворцу. Правда, в китайском — по крайней мере, так он интуитивно догадывался — эта пара имела особое значение: — человек, который живет в горе. Это вызывало в голове священный образ Бессмертного. Бессмертный... Тот, кем так хотел стать император Цинь!

Сэм отбросил сомнения и шагнул на путь Бессмертного. Первая плитка, вторая, третья... Ничего не произошло, лучники стояли как вкопанные. Сэм прошел мимо, но метров через десять остановился и зажал рукой нос — воняло здесь просто нестерпимо. На земле лежал полуразложившийся труп, уже почти голый скелет, со стрелой в спине. Может, вор, а может, заплутавший путешественник, которому не удалось уйти от карающей руки стражников императора Цинь. И вот лежал он, в нескольких метрах от дворца, протягивая руку к двери, до которой ему уже никогда не дотянуться.

Сэм приготовился пойти в обход — подальше от этого несчастного, — но тут заметил на его длинных высохших пальцах толстое кольцо. Борясь с отвращением, мальчик нагнулся и пригляделся: кольцо представляло собой серебряный перстень с печаткой, на которой была выгравирована зубчатая башня. Сэмюел уже где-то видел этот перстень! А именно — в Брюгге, в XV веке, где он символизировал власть шультгейса — советника графа. В тот день, когда шультгейс застал Сэма в секретном кабинете рывшимся в его бумагах, на руке у советника был этот самый перстень. Украшение принадлежит не кому иному, как алхимику из Брюгге! А безжизненное тело — труп Клугга! Значит, он почти добрался до гробницы императора Цинь, не ведая, что она станет могилой и для него самого!

Сэмюел был потрясен до глубины души. Конечно, алхимик ему никогда не нравился, но всё равно страшновато было узнать, что Клугг окончит свои дни здесь, погибнув от жестокой раны, вдали от своей эпохи, в полном одиночестве... Так вот что такое эти «путешествия»? Бесконечная погоня, которая приводит к гибели? И всё ради чего?

Сэм прошептал несколько слов в память о своем давнем враге и выпрямился. Больше он ничего не мог поделать — разве что запомнить этот урок и впредь быть еще осторожнее... Он как можно внимательнее преодолел последние несколько метров, отделявшие его от входа. По обе стороны от величественного здания стояли две огромные свечи — большие белые вазы высотой в полтора метра, наполовину наполненные масляной жидкостью с резким рыбным запахом, в которую был опущен длинный крученый фитиль. Этим можно осветить территорию, но надолго такой лампы не хватит...

Затаив дыхание, Сэм шагнул через порог и вошел в здание. Передняя, украшенная двумя драконами — желтым и зеленым, вела в помещение, напоминающее зал ожидания. Длинные низкие скамьи тянулись вдоль задрапированных красными шторами стен. Слева пол был ниже — на этот уровень вело несколько ступенек. Там до самого потолка поднимались полки, заставленные несметным числом кувшинов и корзин. Сэмюел из любопытства приоткрыл несколько крышек: крупы, сухофрукты, масло... Как и в Египте эпохи фараонов, тут умерший тоже брал с собой на тот свет земной провиант!

Сэм вернулся в «зал ожидания» и прошел в следующий. Здесь на полу был нарисован большой круг из желтого песка, и на нём лицом к лицу стояли две статуи борцов, мускулистых и одетых лишь в набедренные повязки. Третья фигура находилась за пределами круга с поднятым вверх пальцем руки — то ли объявляя начало боя, то ли прерывая его. Видимо, нечто вроде спортзала, предположил Сэм. Стены здесь были белоснежные, ничем не украшенные. В глубине зала обнаружилась деревянная лестница, по которой Сэм поднялся на террасу. Терраса, тоже освещенная, выходила одновременно во двор и в сад. Она представляла собой павильон, вдоль которого тянулась галерея, украшенная тысячами разноцветных ленточек, будто тут устраивали прием или праздник. В самом павильоне в полном разгаре был молчаливый и неподвижный пир: три гигантских стола ломились от глиняной посуды и животных, тоже из глины, символизирующих еду. Были здесь и лебедь, и утка, и свинья. А вокруг сидели терракотовые гости: одни брали с блюда что-нибудь вкусное, другие подносили к губам чашу. Казалось, пирующих поразило страшное заклятие и достаточно произнести нужные волшебные слова, чтобы их оживить...

— Ну ладно, ребят, — сказал Сэм, чувствуя, как тишина начинает на него давить. — С ловушками и едой у вас тут всё здорово продумано, но дальше- то что?

Он осмотрел помещения и не нашел ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Камень. Разочарованный, Сэм вернулся на террасу. По небольшому мостку перешел во второй красно-белый павильон, похожий на первый, только без разноцветных ленточек. Обстановка там была гораздо проще. Почти пустое пространство с одной-единственной статуей посередине высотой не меньше двух метров и совсем не похожей на те, что Сэм видел до этого. Человек, которого изобразил скульптор, был взрослым мужчиной с длинной черной бородой, убранными назад волосами и исполненными необычайного величия чертами.

К тому же, в отличие от гостей из соседнего павильона, этот был одет в настоящую одежду: мантию с широкими рукавами искрящегося золотисто-желтого цвета, спереди прикрытую зеленым блестящим передником с вышитыми цветами и листьями. На голове у человека был странный головной убор, напоминающий дощечку, с которой ниспадали завесы из нитей мелких жемчужин, наполовину скрывавшие лицо. Наверняка страшно модная вещь в 210 году до нашей эры... На боку у него висел серебряный меч, а правая рука была выставлена вперед в таком властном жесте, будто он намеревался подчинить себе весь мир.

Император Цинь, ясное дело...

Стены павильона были выкрашены в похоронный черный, их оживляли только белые флаги с надписями, сделанными крупными красными иероглифами: «Хань побеждено», «Чжао побеждено», «Янь побеждено», «Вэй побеждено»[3] — и еще пара примерно таких же... Всего флагов было штук шесть, и все они, вероятно, служили напоминанием о самых блестящих победах завоевателя. Под каждым флагом стояли одинаковые серые обелиски с надписью: «Это сделал император Цинь Шихуанди»... Да уж, умер он точно не от скромности!

Сэм двинул дальше. Спустился по лестнице и, пройдя через весь этаж, оказался перед другой укрепленной бронзовыми пластинами дверью, которая вела на задний двор.

— Вот это да! — воскликнул мальчик.

Это был настоящий сказочный парк под темным звездным небом, мозаика островов в серебристом озере, причудливо расположенных и искусно соединенных друг с другом изогнутыми мостами. Каждый остров был освещен своей высокой вазой-свечой и населен деревянными и глиняными статуями. На центральном стоял высокий храм, чья крыша со вздернутыми вверх углами довершала величественную картину. На другом берету необыкновенного озера нарисованный небесный свод разбивался о нагромождение камней, будто здесь произошло землетрясение, навсегда отрезавшее путь назад в царство живых.

Сэмюел спустился по дорожке из плиток, окаймленных галькой и мхом, и вышел на берег. Он опустил руку в поблескивающую жидкость, а когда вынимал, та скользнула меж пальцев, отливая серебристым металлом: ртуть... Озеро из ртути! Сэм прошел на первый остров, охраняемый двумя терракотовыми воинами. Оба были вооружены мечами, но стояли скрестив руки на груди. Позади них находилась бронзовая повозка в натуральную величину, запряженная четырьмя белыми лошадьми, из которой словно секунду назад вышел император, решивший прогуляться по вечернему парку. Чуть дальше владыку дожидались музыканты, готовые сыграть приветственный гимн. За ними следовали многочисленные слуги. Одни сгибались в глубоком поклоне, другие протягивали правителю белье, корзины, полные фруктов, или кубки вина. Дальше дорога раздваивалась: правая тропинка вела на островок, где паслись неподвижные животные, а левая — к элегантной постройке с вогнутой крылатой крышей.

Сэм выбрал левую дорожку и, пройдя по мосту, попал в башню с ажурными стенами, которую охраняли два каменных дракона, сидящие на ступеньках перед входом. Внутри обнаружилась одна-единственная комната, и в ней на просторной белой кровати, огороженной четырьмя жемчужными занавесками, покоился император Цинь. Сэмюел остановился на почтительном расстоянии, охваченный священным трепетом. Старик лежал очень прямо, одетый в погребальную одежду из разноцветного шелка, и рядом с ним покоилась длинная черная трость. Лица было почти не видно под густой седой бородой. Чтобы разглядеть получше, пришлось бы раздвигать жемчужные шторы. Сэму показалось, что щеки и лоб императора совсем высохли от времени. Хотя, возможно, тело подвергли особой обработке, благодаря которой и много лет спустя оно оставалось с виду как живое?

Убранство здесь было скромное: помимо бронзовых скамей вдоль стен, комнату украшало лишь белое полотнище с каллиграфической надписью: «Я правил империей, имея три армии: солдат, чтобы завоевывать земли, рабочих, чтобы строить, и государственных служащих, чтобы руководить». Ниже, как бы в качестве иллюстрации, висели три пары предметов. Перекрещенные стрела и меч, молот и резец, кисть и бамбуковая дощечка для письма. Сэмюелу стало не по себе, и он на цыпочках вышел из зала: уж лучше смотреть на статуи.

Мальчик продолжал исследовать остров. Перебравшись через невысокую каменную ограду, он с изумлением обнаружил на соседних островах целую миниатюрную страну: три настоящих города со стенами, улицами, домами и садами... Ошарашенно оглядываясь по сторонам, Сэм прогуливался среди построек, едва достававших ему до пояса, и чувствовал себя Гулливером, попавшим в окаменевшую Лилипутию). Здесь были дома самых разных форм, воссозданные с удивительной тщательностью, лавки торговцев, полные товаров, конюшни, где били копытом о землю лошади, открытые окна, за которыми виднелось внутреннее убранство и мебель, фонтаны, сторожевая башня, а в середине — величественный дворец... Цинь повелел воссоздать в миниатюре копию своих городов... Император пожелал быть похороненным вместе со всей своей империей!

Сэмюел шел всё дальше, пока не добрался до последнего моста, ведущего на другой берег озера. Возможно, он ошибался, но в тусклом свете казалось, что в стене из больших камней виднеется темное пятно. Выход?

Мальчик спрыгнул с моста на песчаный берег и почувствовал, как в груди усиливается второе сердцебиение. Должно быть, где-то поблизости находился еще один Камень! Сэм подошел к круглой двери, которая и в самом деле обнаружилась среди камней, и, посветив себе Золотым обручем, открыл задвижку. За дверью оказался простой грот, вырубленный в скале и ничем не украшенный. А в центре грота...

Сэмюел замер, не веря своим глазам. Камень... Здесь... Настоящий, это точно, ведь Сэм чувствовал пульсацию в груди... Но в то же время... Ни солнца, ни ниши внутри. Камень был гладкий и совершенно непригодный для использования!

Сэм исследовал его со всех сторон, пытаясь понять, в чём тут дело. Камень был живой, каждая молекула собственного тела твердила Сэму об этом. Но куда приложить Золотой обруч? И монеты? Камень казался необработанным материалом, будто никто еще не успел...

Легенда об Имхотепе, вдруг вспомнил Сэм. Что там рассказывал Сетни? Имхотеп, архитектор и врач, которому было поручено найти лекарство для дочери фараона, получил в подарок от бога Тота возможность самому создавать Камни. А еще Сетни тогда сказал, что в некоторых обстоятельствах опытный путешественник может сам создать свой Камень: «Каждый, кто пускается по дорогам времени, рано или поздно испытывает жгучее желание самому вырезать в камне изображение солнца Ра. Если они выбирают для этого подходящее место и если намерения их чисты, магия может сработать и Камень оживет».

Так вот каким было главное испытание гробницы императора Цинь: сделать собственный Камень!

— Но я не знаю, как это делается! — взвыл Сэм. — К тому же у меня нет инструментов... Ведь нужен какой-то, я не знаю, молот... Что-нибудь, чем вытесывают в камне...

Инструменты! Его вдруг озарило. Ну конечно, ведь он их недавно видел!

Не теряя ни секунды, Сэм бросился к погребальной башне императора. Поднялся на крыльцо и, не сбавляя скорости, добежал до ложа. На полотнище по-прежнему значилось: «Я правил империей, имея три армии: солдат, чтобы завоевывать земли, рабочих, чтобы строить, и государственных служащих, чтобы руководить». Сэма в данной ситуации интересовали рабочие.

Он подошел к предметам, прикрепленным к стене, и схватил молот и резец. Конечно, император

разместил их тут не случайно: они были необходимым пропуском в мир живых!

Сэм направился к выходу, как вдруг за спиной у него что-то щелкнуло, и он замер, ни жив ни мертв от ужаса.

— Стой! — раздался замогильный голос.

9 秦始皇

Сэмюел медленно развернулся. Казалось, все суставы внезапно перестали работать. Нет, в это невозможно поверить...

Император Цинь поднялся в постели и дрожащей рукой раздвигал жемчужную завесу, закрывавшую его лицо... Живой мертвец! Зомби!

Сэм хотел убежать, но голос старика звучал так, что не повиноваться было невозможно.

— Нам нужно поговорить. Подойди, я хочу на тебя взглянуть...

Сэмюел послушно шагнул к кровати, не в силах противостоять императорской воле, которая, казалось, поднималась откуда-то из глубины веков. На лице владыки отражалась тяжесть прожитых лет.

Белоснежные волосы и борода выглядели неплохо, но под кожей на щеках и на лбу не осталось ничего, кроме костей. Зрачки были почти белыми, и это делало общую картину еще более жуткой.

— Да ты совсем молодой, — проворчал наконец император, связывая вместе несколько жемчужных нитей. — Он меня не предупредил...

— Он? — вырвалось у Сэмюела.

— Да-да... Он обещал, что кто-то придет. Но не мог сказать когда. И кто это будет... Но уж точно не говорил, что это будет мальчишка.

Голосовые связки императора так скрежетали, что, казалось, они рвутся при каждом звуке. Интересно, сколько лет старик ни с кем не разговаривал?

— Так вы, значит, не... — робко начал Сэм. — Ну, в смысле, когда я зашел в первый раз, вы выглядели так, как будто...

Цинь запрокинул голову — видимо, хотел от души рассмеяться, но звук из горла вырвался больше похожий на зловещий скрип старой двери.

— Как будто умер, да? В определенном смысле это действительно так. По крайней мере, для тех, кто меня похоронил. Сколько же лет прошло? Сто, двести? Триста? Я уж и не знаю... Впрочем, если это тебя утешит, скоро я всё начну заново. Таков порядок вещей.

— Я... я не понимаю, — признался Сэм, растерянно глядя на древнего старца.

— Для начала поди-ка принеси мне воды, — приказал Цинь вместо ответа. — Пить хочется. А потом я всё объясню. Ступай, — настойчиво повторил он, видя, что Сэм не двигается с места. — Снаружи есть колодец. Моя гробница вырыта над Тремя Источниками, вода в них — самая чистая во всём Сиане. Инструменты можешь оставить здесь, я их не украду.

Сэмюел послушался. Он положил молот и резец на одно из соломенных кресел и наконец решился выйти. Колодец находился в нескольких метрах от башни и был оборудован рычагом, с помощью которого поднималось и опускалось маленькое глиняное ведро. Сэмюел опустил цепь с ведром в воду, затем вытащил его и понюхал воду, которую добыл. Она была чистой и за столько лет совсем не застоялась. Мальчик сделал глоток, так как его и самого мучила жажда, а оставшуюся воду перелил в глиняную кружку, стоявшую на краю колодца. Затем вернулся обратно в храм и протянул чашу императору, который тем временем успел усесться на край кровати. Цинь, не поблагодарив, принялся пить, устрашающе булькая. Остановился он лишь тогда, когда на дне не осталось ни капли, и оповестил об этом, звонко прищелкнув языком.

— Ах! — воскликнул старик, теперь уже не таким скрипучим голосом. — Вода — вот чего мне больше всего не хватает... А тебе, — добавил он, осуждающе ткнув в Сэма пальцем, — следовало бы знать, что нужно кланяться, когда обслуживаешь императора. Даже если ты прибыл из какого-то неведомого варварского места, это не дает тебе права не уважать наши традиции... И перестань так глупо смотреть на меня, я не для того ждал столько лет, чтобы в итоге увидеть перед собой безмозглого юнца с глазами удивленной рыбы! Садись и не перебивай меня. Возможно, я кажусь тебе старым и ветхим, но имей в виду: рука, подчинившая себе Сражающиеся Царства, сможет расправиться и с тобой!

Он занес над головой украшенную золотой нитью черную палку, и Сэм решил, что из дипломатических соображений разумнее будет изобразить покорность. Он уселся в одно из кресел под удовлетворенным взглядом прозрачных глаз старика.

— Так-то лучшеj — одобрил тот. — Для начала тебе следует кое-что обо мне узнать. Слушай во все уши, ибо ты будешь последним, кто это услышит, и мне бы не хотелось, чтобы сказанное мною было утеряно... Судя по грубости твоего поведения, ты, вероятно, этого пока не понял, но тебе выпала небывалая честь видеть перед собой светлейшего Цинь Шихуанди, первого императора Китая.

Он сделал паузу, чтобы насладиться произведенным на Сэма эффектом, и Сэм старательно изобразил на лице немое восхищение.

— Как следует из надписи, которую ты видишь на этой стене, я — тот, кого избрали Небеса для создания самого могущественного и самого долговечного царства из всех, что когда-либо знала Земля. С этой целью и для того, чтобы империя моя могла существовать на протяжении многих веков, я дал ей достойные деньги[4], неоспоримые законы, новую письменность и простые единицы для взвешивания и счёта... Кроме того, по моему велению были построены тысяча дорог и тысяча каналов, а для защиты всего этого воздвигнута стена, подобной которой не видел никто и никогда... Словом, я дал своей империи возможность противостоять времени.

Он самодовольно кивнул и спросил:

— Кстати, в твою эпоху Китай всё еще существует?

— Эм-м... Да, конечно, — ответил Сэм.

— И что же — это величайшее из всех государств?

— Ну...

Не сказать бы лишнего.

— В некоторых аспектах, определенно, да.

— Еще бы! И всё это благодаря мне! Осознаёшь ли ты теперь, какую неслыханную милость я оказываю тебе своим приемом?

— Неслыханную — это очень точное слово, — согласился Сэм.

— Хорошо, хорошо, — с довольной улыбкой проговорил Цинь. — Я вижу, душа твоя начинает радоваться... Но я должен также сказать, что не смог бы достичь своей благородной цели, если бы не оказывал давления на людей и на судьбу. Меня не всегда понимали. — Он сжал ладони, которые дрожали всё сильнее. — Мне пришлось подавлять бунты и противостоять сопротивлению. Многие восставали против меня, и мне приходилось их наказывать...

«Сколько войн развязал этот тип и сколько жертв на его счету?» — подумал Сэм, которому путешествие сквозь века раскрыло глаза на многие вещи.

— Короче говоря, — вздохнул Цинь. — По мере того как влияние мое распространялось по миру, я не раз вынужден был совершать ошибки. Часто — весьма серьезные.

Повисла тишина, и Сэм мог поклясться, что выцветшие глаза императора стали немного влажными.

— Мне мало было подчинять себе народы. Понимаешь ли, я хотел, чтобы власть моя над ними длилась вечно. Желал править не только людьми своего поколения, но и их детьми, и детьми их детей, и всеми их далекими потомками. Я решил стать бессмертным...

На долю секунды он отвел взгляд, будто признание это далось ему нелегко. А потом доверительным тоном добавил:

— Известна ли тебе гора Пэнлай, о юный отрок?

Сюмюел отрицательно качнул головой.

— Она находится на далеком острове в Восточном море. И именно в ней, согласно сказаниям древних, спрятан источник бессмертия. Увы! Все посольства, которые я снарядил туда, провалились. Лишь однажды моим посланникам повезло. Они поймали мага, который называл себя мастером Лю. Тот утверждал, что ему удалось покорить гору Пэнлай и выведать ее секреты. В доказательство он научил меня медитации, которую там практикуют. Она позволяет достигать состояния наполненности и выходить за пределы настоящего. Достаточно лишь прислушаться к течению времени внутри себя и подстроить под него биение своего сердца... Тот, кому это удастся, сможет замедлить течение секунд и минут, а затем и вовсе отрешиться от обычного хода жизни. В таком состоянии ты и нашел меня здесь: когда душа спит, а тело спящего лишь совсем чуть-чуть подвержено старению...

Старик заглянул в пустую кружку и состроил раз-очарованную гримасу, после чего откашлялся и продолжил:

— К несчастью, через несколько недель мастеру Лю удалось усыпить мою бдительность. Он утверждал, что состояние наполненности, которому он меня обучил, — всего лишь первый шаг на пути к вечной жизни. И если я стану тщательно следовать всем его советам, то вскоре достигну цели. Более того, возможно, я познаю искусство путешествий из одной эпохи в другую... Но для этого, утверждал он, сначала нужно совершить паломничество к священным горам, чтобы достичь Небес, которые очистят мой дух и подготовят к принятию этого дара. Увы! Ослепленный жаждой могущества, я проявил слабость и поверил ему. И отправился в путь...

Когда я вернулся в столицу, после долгих месяцев скитаний где-то на краю империи, оказалось, что мастер Лю воспользовался моим отсутствием, чтобы завладеть властью и большей частью императорских богатств. И снова я, одурманенный мечтой о вечности, предпочел закрыть на это глаза. А главное — отказывался слушать тех, кто предупреждал меня об опасности...

Цинь глубоко вздохнул, готовясь поделиться с Сэмом тем, что много лет тяжким грузом лежало на его совести:

— Однажды перед мной предстали придворные ученые, чтобы выразить свои сомнения по поводу искренности намерений мастера Лю. Я... не просто отказался их выслушать, я впал в чудовищную ярость. Они требовали отправить в ссылку того, кто планировал сделать меня бессмертным! Воодушевленный лживыми словами этой змеи, которые точно яд вливались мне в уши, я решил наказать ученых, чтобы преподать урок остальным. Не взирая на их мольбы, на слезы их жен и крики детей, я разъярился и повелел казнить четыреста шестьдесят человек. Их заживо зарыли в землю...

Цинь потер виски:

— До сих пор слышу их крики... Странно, не правда ли? Я, столько лет остававшийся безучастным к смерти своих врагов, в тот день потерял не только сон, но и желание обрести вечную жизнь. Возможно, паломничество в священные горы, несмотря ни на что, всё-таки сделало меня лучше? Кто знает?

Он посмотрел на Сэма, ища в его глазах поддержку — и не находя.

— Сначала я захотел отомстить тому, кто, как я полагал, являлся корнем всех бед, — продолжил старик. — Проклятому магу Лю. Но это была лишь очередная попытка спрятать голову в песок. Ведь на самом деле во всей этой резне виновен только один человек — я сам. Казнив мастера Лю, я лишь прибавил бы еще одно имя к списку своих жертв... Поэтому я просто выгнал его из империи, запретив подходить к моим границам ближе чем на десять тысяч шагов. Для меня же самого могло быть лишь одно наказание — смерть. И палач тоже мог быть лишь один — я сам. Я решил убить себя, чтобы искупить свои преступления...

Накануне того дня, когда мне предстояло покончить с собой, я пришел сюда, в эту гробницу, чтобы напоследок поразмыслить. Ее возведение, продолжавшееся восемнадцать лет, только-только завершилось, и я воспринял это как знак свыше... Я полагал, что в гробнице, кроме меня, никого больше нет, и вдруг случилось непредвиденное. Откуда ни возьмись возник маленький смуглый человек с обритой головой... Я выхватил саблю, решив, что это — призрак одного из тех ученых мужей, которых я загубил. Но он немедленно обезоружил меня каким-то магическим жестом. И повелел его выслушать.

«Смуглый человек с бритой головой! — разволновался Сэм. — Способный обезоружить воина, затевающего бой! Это наверняка Сетни, верховный жрец Амона!»

— Он объяснил, что явился из другого мира, — продолжал Цинь. — И что ему подвластно искусство путешествий по дорогам времени. Рассказал, что знает обо всём, что здесь произошло, и готов научить меня, как облегчить совесть. Я мог бы позвать охрану, но с первой же секунды понял, что незнакомец не врет. Я спросил, раз он умеет возвращаться в прошлое, почему он не предложил мне этого раньше и не помешал казни ученых мужей? Но он сказал, что сделанного не воротишь и что изменение хода судьбы может привести к страшным катастрофам, куда более разрушительным. Сказал, что, пытаясь исправить вещи, мы сделаем только хуже...

Ну точно Сетни, сто процентов.

— Я его знаю, — решительно перебил Сэм. — Это хранитель Камней. Хороший, мудрый человек. Мне он тоже помог в тот момент, когда я больше всего нуждался в помощи.

— Хранитель Камней, — повторил император. — Да, вроде всё сходится... Потому что он говорил именно о каких-то странных Камнях... За время моего отсутствия мастер Лю сделал один такой и вытесал на нём солнце, в той части парка, которую охраняют лучники. Он собирался сделать еще один, в гроте тут поблизости, но я прогнал его прежде, чем он успел завершить работу. Я предложил лысому человеку разрушить их, раз они так его беспокоят, но он ответил, что разрушать скульптуры подобного рода — кощунство. И сказал, что у него есть идея получше, которая не только позволит сохранить их, но и наполнит смыслом мои угрызения совести.

Цинь Шихуанди поднялся, состроив странную гримасу. Он сделал несколько шатких шагов по направлению к одной из ваз-светильников и заглянул внутрь.

— Так я и думал! Масла почти не осталось, но фитиль еще есть... Если бы мне хватило сил, я бы наполнил их снова, чтобы они светили еще долго-долго. Раньше я часто это делал...

Старик повернулся к Сэмюелу:

— Я действовал так, как советовал хранитель Камней. Разыграл собственную смерть, организовал свои похороны и лежу здесь, дожидаюсь, пока кто-то явится. Держусь на медитации и на состоянии наполненности — оно продлевает мои дни настолько, насколько это вообще возможно. Изредка я просыпаюсь, съедаю что-нибудь из кладовой, проверяю количество горючего в лампах, освежаюсь водой из Трех Источников, гуляю по саду... И всё надеюсь, что мой гость вот-вот явится.

— Ваш гость — это что же, я? — чуть слышно спросил Сэм.

Император оперся обеими руками о трость.

— Вот это-то мне и надо выяснить, мой юный друг... Лысый человек настаивал, чтобы я на словах передал сообщение тому, кто явится сюда. Никаких письменных указаний, только устный разговор, чтобы быть уверенным в том, что драгоценные сведения не попадут в дурные руки. Написанное ведь может прочитать кто угодно, не так ли? В том числе и человек с дурными намерениями. Так что моя задача — убедиться, что я передаю сообщение достойному. Хранитель Камней предположил, что я, проживший так долго, учинивший столько бесчинств и совершивший столько ошибок и в то же время так страстно желающий загладить вину, сумею отличить зерна от плевел.

Впервые за время их беседы лицо императора Цинь немного просветлело:

— Ты чудовищно невоспитан и не имеешь представления об этикете. Но я готов поклясться, что никакого другого зла в тебе нет. А еще я изумлен, как такой молодой человек смог преодолеть ловушки, придуманные моими архитекторами... Уже одно это доказывает, что ты достойный гость!

— И что же это... за сообщение? — спросил Сэм.

Цинь не мигая посмотрел ему прямо в глаза:

— Для начала, мой мальчик, я должен убедиться, что ты наделен всеми необходимыми качествами. Дай-ка мне руки...

Император прислонил трость- к креслу и подхватил ладони собеседника.

— Закрой глаза, —: приказал он.

Сэм немедленно подчинился, и иссохшие пальцы стали нащупывать его пульс.

— Так-так, они здесь, оба, — прошептал император. — Всё правильно. Ты ведь их чувствуешь, да?

Сэмюел чувствовал лишь похожую на пергамент кожу старца — и больше ничего.

Я... я не знаю... А что я должен?..

— Перестань разговаривать, лучше сосредоточься! Внутри, у тебя в груди... Разве ты ничего не слышишь? Одно — твое собственное сердце, это понятно, но ведь есть и еще кое-что. Второе биение, второй ритм... Гораздо более медленный. Я лишь коснулся твоей руки — и тут же его услышал. Стук медленный, но очень мощный... Это ход времени. Большинство людей его не осознают, но время течет внутри нас, как и во всём вокруг. И если ты хочешь выбраться отсюда, тебе придется научиться им управлять. Замедляться, чтобы обретать власть над самим собой. А властвуя над собой, властвовать и над ним тоже... Только так оно станет твоим союзником.

Он выпустил руки Сэма. Открыв глаза, мальчик увидел перед собой совсем другого императора Цинь Шихуанди — у этого глаза сверкали дружелюбием:

— Да, молодой человек, смола времени щедро течет по твоим жилам. Думаю, ты достоин того, чтобы я доверил тебе послание... Речь идет об одной-единственной фразе, не спрашивай, о чём она, ибо смысл ее мне неизвестен. Но хранитель Камней, напротив, был убежден, что эта фраза содержит в себе чуть ли не главную мудрость мира. И что из-за нее всё в мире может повернуться к добру. Или к беде. Вот почему, как я понимаю, он не желал ее записать. Я столько лет ждал встречи с тобой специально, чтобы донести ее до тебя...

— Ну и что же это за фраза? — поторопил Сэм старца.

— Невысокий человек сказал: «Два солнца не могут светить одновременно».

Сэмюелу показалось, что он плохо расслышал.

— Два солнца не могут светить одновременно? — переспросил он. — И всё?

— Слово в слово.

— И... больше ничего?

— Больше ничего.

Сэмюел растерянно моргал.

— Но ведь это какая-то чушь.

— Опять твои дурные манеры! — проворчал Цинь. — Ты доверяешь этому своему хранителю Камней или нет?

— Конечно, доверяю, но...

— Тогда сомневайся не в нём, а в себе! Возможно, ты просто пока не в состоянии оправдать высокое доверие, которое тебе оказывают!

— Доверие? Но я... я здесь вовсе не для этого. Меня ждет подруга, и...

Император устало пожал плечами, направился к постели и со вздохом сел.

— На этом всё, мой мальчик, тебе пора идти. Я сообщил то, что тебе следовало узнать, я упомянул биение времени, мой долг исполнен... Отныне всё это больше меня не касается. Меня тоже ждет одна подруга, и я сильно опаздываю на наше свидание.

Он лег и вздохнул так тяжело, будто движение каждой мышцы причиняло ему страдания.

Используй во благо всё, что сегодня узнал, и главное — никому об этом не рассказывай. Что же до меня... — Позабыв про Сэма, Цинь удобно устроился на ложе. — Она ждет меня так давно, будет неучтиво задержаться еще дольше, не правда ли?

Он поправил свой странный головной убор и разгладил бороду, будто хотел явиться на свидание в подобающем виде. Затем вытянул руки вдоль туловища и замедлил дыхание — оно стало почти неслышным.

— Надеюсь, это произойдет быстро, — прошептал старик, опуская веки.

Сэм стоял растерянный, не зная, как поступить. Нужно ли вмешаться? Встряхнуть императора? Убедить его вернуться к жизни? Но какое он имеет право вмешиваться? И зачем?

Наконец мальчик решил, что правильнее всего исполнить последнюю волю старика: навсегда оставить его в покое, наедине с вечностью...

10 ПОЛЬЗА ЗАМЕДЛЕНИЯ

Сэм перебирался по мостам с острова на остров, двигаясь к берету из посеребренных камней. Слова и лицо императора не шли у него из головы. Он сам не заметил, как потянул на себя круглую дверь, и очнулся, лишь когда оказался перед гладким Камнем мастера Лю. Что имел в виду китайский маг, возводя два Камня приблизительно в одном и том же месте? Не связано ли это с тайным посланием Сетни: «Два солнца не могут светить одновременно»? И если да, то каким образом?

Сам факт, что здесь побывал верховный жрец Амона, прибавлял происходящему загадочности. Что он хотел сказать своим посланием? И кому? Если верить словам императора, Сетни в момент разработки хитрого плана с передачей послания еще и сам не знал, кем именно окажется посетитель гробницы. Так кому же предназначалась эта любопытная формула?

Сэмюел положил инструменты на землю и погладил поверхность Камня. Он немного занимался скульптурой на уроках мисс Делоней и прекрасно запомнил эти занятия — впрочем, как и всё, что они проходили на ИЗО. Вот только в школе они работали исключительно с глиной — придавали ей форму животных. А высекать изображение в камне — это совсем другое дело...

Сэм взвесил в руке молот, пытаясь вспомнить, как Пенеб, главный оформитель гробницы Сетни, с помощью таких же молота и резца несколько веков назад вырезал в каменной стене тонкие и совершенные формы. Сэм смотрел тогда, как порхают по камню инструменты. Со стороны казалось, что это так просто!

Сэм приложил браслет Мервозера к Камню, пытаясь прикинуть, каким должно быть расстояние между солнцем, лучами и нишей для перевоза предметов. Он очень хорошо представлял себе, как всё это должно выглядеть, и, будь у него лист бумаги и карандаш, без труда нарисовал бы. Но вот с молотком и резцом... Не слишком веря в успех, он взял

инструменты и начал выбивать в верхней части Камня контуры солнечного диска. После нескольких ударов стало понятно, что выходит и не слишком аккуратно, и не слишком кругло. Зарубки располагались вкривь и вкось, и окружность напоминала пробитое колесо, из которого во все стороны торчат гвозди. Прекрасное начало...

Тогда Сэм решил пока переключиться на нишу — это задача менее ювелирная, на ней можно потренироваться и отточить мастерство. Но и тут дело пошло не лучше. Удары то не оставляли в камне почти никаких следов, то, наоборот, прорубали некрасивые кривые трещины, которые ползли куда хотели и не создавали ничего похожего на желаемый рисунок. И всё-таки нужно было найти какой-то способ. Ведь от этого зависела жизнь Алисии! Да и его собственная тоже.

Сэмюел закрыл глаза и постарался дышать как можно глубже, чтобы не поддаться подступающей панике. Он явственно ощущал пульсацию Камня и был убежден, что тот готов перенести его в любую точку. Стоит только высечь на нём всё необходимое, и...

Пульсация Камня... Что там говорил Цинь? Для того чтобы выбраться отсюда, нужно подчинить ритм времени, текущий внутри тебя. А для этого необходимо самому замедлиться... Но как такое вообще возможно — замедлить себя?

Укрывшись в полумраке грота, Сэм изо всех сил старался сосредоточиться. Замедлиться... Может, попытаться успокоить сердцебиение? Ведь, кажется, именно это происходит, когда мы засыпаем? Сердечный ритм замедляется, все процессы в организме затормаживаются... Как сейчас у Аллана. В коме пульс становится совсем слабым... Или как у самого императора Цинь, который умеет погрузить себя в состояние транса, позволяющее остановить старение.

Да, точно, чтобы «замедлиться», нужно унять сердцебиение.

Сэмюел приказал себе выбросить из головы все отвлекающие мысли. Сейчас необходимо было сосредоточиться на ритме в груди и не думать больше вообще ни о чём... По мере того как он концентрировался и направлял всю волю к одной-единственной цели, постепенно росло ощущение, что ему и в самом деле удается погрузиться внутрь себя и достичь помыслами собственного сердца. Еще одно усилие — и вот он уже буквально растворился в крови и течет вместе с ней через два желудочка сердца.

Правый посылает драгоценную жидкость в легкие, чтобы там она насытилась кислородом, а левый распределяет ее по всем прочим органам. Предсердия то наполняются кровью, то опустошаются, отправляя ее дальше, клапаны открываются и закрываются — сама жизнь трепещет и беспрерывно движется у него в груди! А прямо за этим движением — вот она, вторая пульсация, стук ее немного медленнее и спокойнее, чем стук сердца, и именно под этот ритм следует подстроиться...

Ощущение было очень приятное. Полнейшее умиротворение, как в тот момент, когда проваливаешься в сон. Но при этом сознание — абсолютно ясное, все чувства обострены и устремлены к общей цели — сделать так, чтобы две пульсации, уживающиеся бок о бок в груди Сэма, смогли биться в унисон... И вот, мягко и спокойно, сердце стало замедлять свой бег, будто всю жизнь только этого и ждало. Скорость пульса начала снижаться и постепенно сравнялась с ритмом Камня, подстроилась под него и сделалась совсем незаметна на его фоне. А потом Сэм почувствовал, как оба сердцебиения и вовсе угасают, и наконец...

Мальчик открыл глаза. Грот, в котором он находился, изменился. Или нет, скорее, изменилось то, как он, Сэм, его видит. Всё словно было залито светом, но в то же время — окутано размывающим контуры зеленоватым туманом. В жестах Сэма тоже появилось что-то непривычное, каждое движение вызывало в воздухе едва заметные вибрации, которые расходились концентрическими кругами, как по поверхности пруда. Замедление сердечного ритма удивительным образом отразилось на его восприятии мира!

И Камень-то, Камень предстал перед Сэмом в совершенно новом свете... Теперь на него достаточно было лишь взглянуть, чтобы тут же отчетливо разглядеть очертания солнца и его лучей, будто они уже были там, под верхним слоем, и оставалось лишь выпустить их наружу. Камень содержал внутри себя все элементы, необходимые для путешествий...

Сэмюел с новой решимостью взял в руки резец. Ему вдруг показалось, что задача эта — элементарная! Легкими ударами молота и мелкими касаниями резца он стал аккуратно высвобождать из Камня солнце, которое видел внутри него. Понемногу на поверхности проступал идеальный круг с расходящимися в разные стороны лучами, которые Сэм высек с той же ловкостью и уверенностью. Движения его становились всё привычнее, и вскоре Сэм без труда, точными ударами резца, вырезал в нижней части Камня нишу для перевозки вещей. Как Имхотеп, Сетни и Гэри Барнбойм, теперь и Сэмюел освоил мастерство создания собственного Камня!

Завершив работу, мальчик положил инструменты на землю. Сколько он работал? Час? Минуту? Время теперь текло по-другому. Он закрыл глаза и позволил сердцу восстановить привычный ритм. Едва пульс стал нормальным, до него донесся Сухой щелчок, будто кто-то отпустил натянутую резинку. Где-то он уже слышал этот звук... Нуда, в тот день, когда познакомился с Сетни, в их доме в Сент-Мэри, в 1932 году. Сэма и его двоюродную сестру тогда схватила банда хулиганов, которые нелегально поселились в здании, и именно тогда как нельзя более кстати появился Сетни и выручил Сэма и Лили. В схватке с хулиганами древний мудрец замахнулся тростью, и тут — сюрприз! — время словно замедлилось, и нападавшие застыли на месте, а сам Сетни вихрем перелетал от одного к другому, раздавая точные удары направо и налево. После того как все злодеи в страхе разбежались, Сетни будто ослабил хватку, и по щелчку, похожему на этот, время вернулось в прежний ритм. И звук был точно такой же, и то же ощущение, будто тебя перенесли в другое пространство, а потом вернули обратно... Что, если Сэмюел только что повторил фокус Сетни? Что, если ему тоже удалось замедлить ход времени вокруг себя?

Он открыл глаза в поисках чего-то, что подтвердило бы его догадку, но грот опять выглядел как прежде: больше никакого сверхъестественного свечения, только мрак и древние серые стены. Ничего не изменилось, не считая того, что в Камне теперь было высечено прекрасное солнце и транспортная ниша — точь-в-точь как полагается! Сэм своими руками сделал дверь, через которую сможет выбраться отсюда!

Он достал из кармана карту Рима, сунул ее в свежевысеченное углубление и взял в руку золотую монету папы Климента VII. Алисия уже заждалась...

11 ИЗ ТУМАНА

После темноты — туман... Когда Сэмюел открыл глаза, ему показалось, будто кто-то окутал его широким белым шарфом. Воздух был соткан из плотных мягких частиц, звуки — приглушены. Мальчик опустился на поросший травой склон холма, на котором очутился, и полной грудью вдохнул воздух, перенасыщенный влагой, но всё же гораздо более приятный, чем в гробнице императора Цинь... Кислород, наконец-то!

Если не считать ожога, сопровождавшего начало путешествия, в целом всё прошло хорошо и Сэм не испытывал никаких неприятных последствий переброски. Экзамен по скульптуре (специализация — создание Камня Тота) пройден успешно, высший балл и поздравления членов комиссии!

Сэмюел поднялся, размял колени и локти и принялся рассматривать внушительную городскую стену, обнаружившуюся у него за спиной. Согласно карте Рима, которую прислал Татуированный, Камню следовало находиться у подножия стены, окружавшей город. На первый взгляд, всё вроде бы сходится... Сходится настолько, что на расстоянии метра от земли на стене нарисовано граффити — расходящиеся в стороны рога с солнцем посередине... Символ Хатхор, тот самый, который использовал Рудольф, чтобы путешествовать во времени! Насколько удалось выяснить Сэму, этот символ позволял перемещаться между эпохами при условии, что он будет нарисован одновременно в месте отправления и в месте прибытия. Минусом такого способа было то, что путешественник никогда не знал заранее, к которой из меток Хатхор Камню вздумается его отправить... Метод отличался ненадежностью и высокой степенью риска, поэтому не мог считаться самым удобным. Но, вероятно, с его помощью Рудольф мог исследовать множество эпох и, главное, — возвращаться туда, где уже поставлена его отметина. И наверняка именно этим способом он перенес Алисию на пять веков назад.

Сэмюел пошарил в траве у стены с граффити и вскоре нашел холмик знакомой формы. Разрыл землю руками и откопал Камень, который Рудольф старательно спрятал от чужих глаз. Достал из ниши браслет Мервозера, испачканный в земле, но невредимый, а также монету Климента VII и карту. Развернув план города, Сэм попытался сориентироваться, но туман, по правде говоря, не очень-то облегчал задачу. На первый взгляд, цифра 1, символизирующая Камень, располагалась за крепостной стеной, к западу от города. Но чтобы добраться до номера 2, а именно — до библиотеки, где хранится «Трактат о тринадцати достоинствах магии», требовалось преодолеть стену и войти в город. Однако никаких городских ворот на старинной гравюре не значилось... Место встречи с капитаном Диавило находилось на другом берегу реки. При этом с точки зрения расстояний и перспективы план оказался таким приблизительным, что оценить реальное положение вещей было почти невозможно.

Для начала Сэм попытал счастья, двинувшись вдоль стены вправо. Через несколько минут он вышел на берег реки, тоже утопавший в густом тумане. Вода доходила до самой стены, и двигаться дальше можно было только вплавь. Время от времени из-за стены доносился гул голосов, приглушенные крики и хлопки. Сейчас утро? Или вечер? Захват города уже начался? Или, наоборот, успел закончиться? В любом случае сюда, за пределы города, никто не высовывался.

Сэм развернулся и пошел в обратном направлении. Благодаря просветам в тумане он разглядел, что стена была далеко не однородной: кирпичи чередовались с булыжниками, а кое-где возвышались крыши, будто кому-то вздумалось устроить жилище прямо в стене. На реке угадывались также понтонные мосты, возле которых покачивались длинные черные силуэты — видимо, лодки. Когда он добудет трактат, можно будет одолжить одну из лодок и на ней перебраться на другой берег, чтобы встретиться там с капитаном Диавило... Оставалось только попасть в библиотеку!

Пройдя мимо того места, где был вырезан символ Хатхор, Сэм поднялся на небольшой холм, чтобы обойти стену, которая здесь загибалась почти под прямым углом. Теперь он оказался на мощеной дороге, вдоль которой тянулись сады и высокие деревенские дома. Когда он забрался выше, звуки стали громче: рев голосов, лошадиное ржание, стук металла — всё это сливалось в общий гвалт, и казалось, будто на Рим вот-вот обрушится ураган солдат и лошадей. Видимо, всё-таки вторжение только начинается?

Сэмюел ускорил шаг. Его беспокоило то, что входа в город по-прежнему нигде не было видно. А что, если ему так и не удастся спрятаться до наступления войска Карла V? В худшем случае придется нырять в реку...

— Сюда!

Неведомо откуда раздался голос.

—Маммина, сюда! Они у ворот Торрионе, скорее!

Голос принадлежал, по всей видимости, молодому человеку, который находился где-то сверху на стене. В ту же секунду из тумана возник силуэт женщины, закутанной в плащ с капюшоном, которая несла две большие корзины. Судя по всему, женщина была немолода: тяжело дыша, она торопливо шагала в направлении городской стены.

— Я здесь, Энцо, — с трудом выдохнула она. — Спускай лестницу, я...

Она не договорила, потому что увидела Сэмюела.

— А ты что здесь делаешь, ragazzo[5] ? Всем велено находиться внутри!

Ее полное лицо было исчерчено морщинами, а большие карие глаза сияли добротой.

— Я как раз пытался войти, — не растерявшись, ответил Сэм на певучем языке, говорить на котором было ужасно приятно. — Задремал на берегу, а когда проснулся, вокруг был туман. И я, похоже, заблудился...

За время своих путешествий Сэмюел стал большим специалистом в выдумывании причин — не слишком конкретных, но достаточно правдоподобных, — которые могли бы объяснить, почему он вдруг оказался там, где его вовсе не должно было быть. Незнакомка внимательно оглядела его с головы до ног:

— Ты, наверное, сильно напился, раз ухитрился уснуть, когда тут такое творится!

— Эм-м... Да, честно говоря, немного выпил, — соврал Сэм, стыдливо потупившись.

— Ragazzo, все ворота в городе заперты, можешь их не искать! Ты разве не знаешь, что город осаждает армия этого мерзавца Карла?

— Маммина! — позвал голос сверху. — Мне нужно возвращаться к бойницам, я и так уже задержался!

— Это Энцо, мой помощник, — объяснила женщина. — Ему так и не терпится получить копьем или стрелой из арбалета! Баламут! Можно подумать, он один сможет защитить Рим! Увы! Ничего не желает слушать, любит свой город больше, чем себя самого...

Она протянула Сэму одну из корзин, накрытых белой материей:

— Держи, поможешь мне, ragazzo. Если не получится спасти Энцо, может, хотя бы тебя спасу.

Она продолжила путь маленькими торопливыми шагами и, разрезая туман, направилась прямиком к какому-то месту в стене, которое было ей хорошо известно. Там стояла прислоненная к каменной стене лестница, верхушка которой исчезала в тумане. Несмотря на почтенный возраст женщина решительно принялась карабкаться вверх. Сэм смотрел, как она постепенно исчезает в серых облаках.

— Теперь ты, ragazzo, — раздался через несколько секунд ее повелительный голос. — Только смотри не рассыпь всё, что я насобирала!

Сэмюел просунул руку под плетеную ручку корзины и стал карабкаться по лестнице, на его взгляд, слишком уж хлипкой. Поднимаясь по верхним ступенькам, он с облегчением ухватился за протянутую руку молодого человека со смуглой кожей и пышной шевелюрой. Сэм перебрался через перила оконного ограждения и приземлился на полу комнаты, где стояли два стола, заваленные растениями и листьями. Здесь было так много разных запахов, и все такие яркие и так безумно перемешанные друг с другом, что у Сэма закружилась голова.

— Втаскивай лестницу, Энцо, и закрой ставни, — сказала Маммина.

Энцо послушался и тут же с горящими глазами повернулся к Сэму:

— Ты был снаружи, да? Какие новости? Говорят, их не меньше двадцати тысяч, а может, даже все тридцать! И что они встали в полумиле отсюда, на Яникуле[6], и хотят ударить с разных сторон одновременно... Еще поговаривают, что там не только испанцы и немцы, но еще и наемники из всей Европы: гасконцы, бургундцы и даже итальянцы, которым заплатили предатели Колонны — да поджарится шкура у них на спинах! И что все эти бездельники намерены убивать направо и налево! Ты был снаружи и, может, видел их, нет?

— Да ведь туман такой... — развел руками Сэм.

— А всё из-за того, что наш папа в дружбе с французским королем, — вздохнула женщина, снимая с корзинок защитную материю. — А недоумок Франсуа то и дело воюет с Карлом V. И что же мы, римляне, можем поделать, если все эти важные господа в коронах больше всего на свете любят драться?

Энцо закрыл деревянные ставни и запер их на засов.

— Как бы там ни было, — произнес он, — если мы не помешаем им войти в город, они тут всё разграбят. Даже малые дети знают, что Карлу V нечем платить своим воинам, так что плату они будут брать с нас. Отнимут у горожан всё до последнего дуката, не говоря уж про произведения искусства и драгоценности!

— И мой ботанический сад! — вздохнула Маммина, разглядывая содержимое корзин. — Эти дикари не пощадят ни таволгу, ни панацею Марко Поло, которую я с таким трудом раздобыла, — всё вытопчут!

Она потрясла в воздухе желтым клубнем, который напоминал сморщенную картофелину с руками, ногами и длинными волосами, как у хиппи. Женьшень... Сэмюел видел его дома, в те времена, когда мама еще была жива. Время от времени она готовила азиатские блюда.

— Это страшно дорогая вещь, ragazzo! Вот обидно было бы ее потерять! Я продаю такие корни даже папе, они улучшают кровообращение.

— Вы... вы врач? — догадался Сэм.

— Я травник, ragazzo, ты никогда не проходил мимо моей лавки в Борго?

— Я... Я не отсюда, — пробормотал он.

— А, так ты странник? — спросил Энцо. — Тогда понятно, почему ты в белом... Не самый удачный момент для паломничества ты выбрал, мой друг, наш святой город сейчас — ловушка для всех добрых христиан. И если все мы не сплотимся в борьбе против этих варваров...

— Энцо, тише! Если мальчик явился ради молитвы и поклонения святыням, не следует принуждать его браться за оружие! А ты, вместо того чтобы торопиться в объятья смерти, лучше бы пошел вместе со мной во дворец папы, оттуда можно перейти в замок Святого Ангела, там ты был бы в безопасности!

— Сбежать и бросить своих братьев, чтобы они без меня сражались с этими извергами? — покраснев от возмущения, воскликнул Энцо. — Что ты такое говоришь! И если я погибну, то не сомневайся, я встречу смерть с улыбкой на устах, потому что умираю, сражаясь за Господа Бога! Что может быть почетнее, чем отдать жизнь за Него?

С этими словами он обратил горящие глаза на Сэма.

Тот отвел взгляд, не зная, что ответить. Маммина пожала плечами и засунула женьшень в тряпичный мешочек вместе с другими растениями, которые предварительно внимательно изучала, поднося поближе к горящим свечам.

Когда она закончила, они спустились вниз, воспользовавшись люком в глубине комнаты, и оказались в той самой лавке лечебных трав, о которой говорила Маммина. Магазин выглядел потрясающе: на полу — большая мозаика с изображением дерева, под потолком — черные балки, с которых свисают букеты из листьев и цветов, на стенах — полки, заставленные баночками с названиями на латыни, на просторном прилавке — склянки с сушеными грибами, семенами, разноцветными лепестками и даже засохшими лягушками. Цветы наполняли лавку ароматами парфюмерного магазина, но из-за увядших растений в воздухе слегка тянуло помойкой. Пока Энцо запирал крышку люка на замок, Маммина суетливо заглядывала то в одну банку, то в другую, выбирая самые редкие и ценные из товаров.

— Сбор из донника и пассифлоры! — приговаривала она, бросая в сумку серый пакетик. — Из самой Венеции ко мне за ним приезжают! Лучшее средство против бессонницы и нервного возбуждения... Боюсь, скоро он тут многим понадобится!

— Мне пора идти, Маммина, — объявил Энцо, убрав лестницу, позволяющую выбраться обратно на чердак. — Иначе все решат, что я трус.

Он направился к двери, рядом с которой было приготовлено военное снаряжение. Нацепил поверх кожаной одежды кольчугу, убрал назад длинные волосы, чтобы надеть на голову металлический шлем, и вооружился ружьем с коротким стволом. Когда юноша был готов, Маммина молча прижала его к себе. Он мягко, но решительно высвободился из ее объятий и открыл дверь — и тут же в эту тихую комнату, островок покоя и безвременья, ворвался тревожный шум. На пороге Энцо обернулся и сказал Сэму:

— Под прилавком есть еще один шлем и копье. Если не хочешь потом мучиться угрызениями совести из-за того, что бросил папу и святую церковь...

Он захлопнул дверь, и в травяной лавке снова воцарилась обманчивая тишина.

— Вот беда-то, — зарыдала Маммина. — Он ведь только напускает на себя бравый вид, а на самом деле — всего лишь упрямый сорванец! Дитя! Остается надеяться лишь на то, что Господь вознаградит его за пыл и оставит в живых... Сколько всякого ужаса мне довелось повидать на своем веку, ты и представить себе не можешь!

Женщина зашла за прилавок, согнулась в три погибели и достала шлем и копье, о которых говорил Энцо. С металлическим лязгом тяжелое оружие обрушилось на столешницу.

— Впрочем, если хочешь проводить меня до дворца папы, тебе тоже не помешает вооружиться. С тех пор как Рим в осаде, на улицах небезопасно — в городе кишмя кишат нищие и грабители. Ну и раз уж мне приходится оставить лавку солдафонам Карла V, я бы хотела тоже унести с собой кое-какие сокровища...

Маммина выбрала ключ на связке, которая висела у нее на поясе, и открыла один из ящиков под прилавком. Оттуда она достала красивый кожаный кошель круглой формы и его тоже отправила к себе в сумку.

— Целый год успокоительных отваров и припарок, ragazzo! Деньги, заработанные потом старой женщины, уж поверь мне! И раз уж ты здесь... Может, послужишь охранником мне и моим накоплениям, а? Проводишь нас до дворца папы. Кстати, и тебе там тоже можно будет укрыться. Я договорюсь, чтобы тебя впустили, если хочешь...

— Дело в том...

Сэмюел сомневался: ведь ему нужно было как можно скорее достать «Трактат о тринадцати достоинствах магии».

— У меня с собой вот эта карта, — сказал он наконец, доставая из кармана план Рима. — Один мой друг отметил тут несколько мест, в которые я обязательно должен попасть. Главное — в библиотеку. Я понимаю, что положение в городе сейчас не самое подходящее для визитов, но у меня больше никогда не будет такой возможности.

Маммина положила рисунок перед собой и нахмурила брови.

— М-м... Знаю я такие картинки, бродячие торговцы их по всему городу предлагают. Что же до этих цифр...

Она прищурила глаза, чтобы лучше разобраться, что к чему.

— Номер один, — она указала на место, где был спрятан Камень, это сразу за стеной, рядом с больницей Святого Духа. Не знаю, что там может быть интересного, кроме сирот и больных... Два — это библиотека папы. Она находится на территории дворца. Говорят, в ней собрана самая прекрасная коллекция книг о христианстве. Лично я, представь себе, ни разу там не была... Все мои знания о растениях перешли мне от матери, а ей — от бабушки. Насколько я знаю, в трудах по религии и философии не встретишь рецептов целебных отваров! Что же до номера три...

Губы Маммины скривились, будто она увидела что-то неприятное:

— Если не ошибаюсь, речь идет о Колизее. Это такой большой театр на другом берегу реки, построенный в те времена, когда устраивались гладиаторские бои. Место для любителей развалин, вот что это... И, честно говоря, я бы не советовала идти туда сейчас.

— Почему? — спросил Сэм, хотя нахмуренное лицо травницы не сулило приятного ответа.

— Ходят слухи, будто там расположились члены семьи Колонна.

— Семьи Колонна? — переспросил Сэм.

— Сразу видно, что ты нездешний, ragazzo! Колонна — это старая римская семья, которая противостоит папе Клименту VII с момента избрания его на папство. С самого начала войны они поддержали Карла V и разместили свои войска немного в стороне, чтобы посмотреть, куда ветер подует. И можешь мне поверить: их солдаты гораздо хуже большинства наемников. Коварнее испанцев, алчнее немцев и злее тех и других, вместе взятых. Попадись ты им в лапы, тебе несдобровать.

Сэмюел почувствовал, как сжалось сердце: он представил себе Алисию, обессиленную, в слезах, в окружении хохочущей банды грубых дикарей.

Понизив голос, травница продолжила:

Командует ими капитан Диавило... Чтобы ты оценил, насколько это жестокий человек, скажу только, что собственные солдаты прозвали его Иль Дьяволо — Дьявол! Хорошее имечко, а?

Она перекрестилась, будто одного упоминания этого имени было достаточно, чтобы перед ней явился демон, и Сэм решил, что, пожалуй, будет разумно принять любезно предложенные ему шлем и копье...

12 ОСАДА РИМА

В Риме шла настоящая война... Гроза, которая, казалось, только что громыхала где-то вдали, вдруг разом обрушилась на крепостную стену, и битва, развязавшаяся на ней, была яростной и жестокой. Горожане суетились вокруг гигантских котлов, под которыми пылал огонь, наполняли ведра густой бурлящей жидкостью, отправляли их на вершину стены, и оттуда жидкость выплескивалась на нападавших. Чуть дальше другие люди, встав в живую цепочку, передавали защитникам, стоявшим на стене, булыжники и иные орудия. Начался мелкий дождь, но разогнать туман ему пока не удавалось. Казалось, что звуки сражения — безумная мешанина воплей, лязга металла и испуганного лошадиного ржания — льются прямо с неба, будто невидимые боги сражаются наверху, за белыми облаками. Иногда сквозь пропитанный туманом воздух прорывались более отчетливые выкрики, словно небесная схватка переносилась на землю и становилось понятно, что в ней участвуют и люди:

— Лестница-а-а-а! Правее, праве-е-е-е!

— Еще смолы! Еще! Скорее!

— Я умираю во имя Господа нашего... А-а-а-а!

Посреди этого апокалипсиса быстрой нервной походкой шагала по сверкающей мостовой Маммина. Она низко опустила голову и поглубже натянула капюшон плаща, чтобы случайно не увидеть в хаосе сражения Энцо. Сэмюел шел рядом, нагруженный сумками, которые травница повесила ему на шею. Голову сжимал шлем, похожий на консервную банку, ноги болтались в огромных сандалиях. Мальчик топал опираясь на копье и как мог пытался придать себе бравый и воинственный вид.

Вскоре, оставив укрепления позади, они свернули в узенькую улочку и по ней вышли на улицу более широкую, по которой в обе стороны спешили обезумевшие люди. Встречались тут и мрачные молчаливые силуэты, которые, казалось, брели неведомо куда безо всякой цели, и другие, нагруженные тяжелыми узлами или тащившие за собой тележки. Некоторые вдруг без видимой причины застывали на месте. Всё это было удивительно похоже на рой насекомых, сбитых с толку надвигающейся грозой.

Маммина шла уверенно и твердо — видно было, что она четко понимает, куда направляется. Вокруг тянулись забаррикадированные лавки — булочник, краснодеревщик, торговец музыкальными инструментами. По их металлическим вывескам стекали капли дождя. Окутанный мрачным туманом, торговый квартал Рима походил на город-призрак...

Вскоре они вышли на площадь с величественным зданием дворца. Оцепеневшая толпа стояла в северном углу дворцовой площади. Люди жались друг к другу подобно напуганному стаду в ожидании пастуха. Маммина, ничуть не смущаясь, стала расталкивать их локтями, чтобы пробраться ко входу в здание. Сэм, стараясь побороть неловкость, следовал за ней по прокладываемому коридору. Дорогу ко дворцу преграждали гвардейцы в красно-сине-желтой форме, готовые заколоть любого, кто посмеет приблизиться.

Скинув с головы капюшон, старая женщина остановилась перед ними:

— Я — Маммина, травница Святого Духа, — громко представилась она. — Несу папе панацею Марко Поло, которую он заказывал.

Она подала знак Сэмюелу, и тот раскрыл сумку, чтобы показать солдатам странный корень женьшеня.

— Я хорошо знаю лейтенанта Маладетту, вашего начальника, — добавила она, обращаясь к старшему из солдат. — И полагаю, за четыре года, что я посещаю его святейшество, вы к моему лицу тоже уже привыкли?

Рыжие усы солдата утвердительно дрогнули под серебряным шлемом.

— Прекрасно! — обрадовалась Маммина. — В таком случае, принимая во внимание обстоятельства, вы должны понять, что его святейшество не может ждать? Если он узнает, что швейцарская гвардия[7] не позволяет доставить ему лекарство...

Большие Усы переглянулся с товарищами — никто вроде бы не возражал.

— Этот молодой человек со мной, — добавила она, указав на Сэмюела. — Он защищает меня от воров, которых сейчас в городе множество. К тому же мне нужна его помощь в приготовлении снадобья для папы.

Еще один вопросительный взгляд Больших Усов — и снова молчаливое согласие солдат. Швейцарские гвардейцы расступились, подняв алебарды, и Маммина втолкнула своего протеже в ворота под неодобрительный ропот толпы.

— У меня тоже лекарства для Климента VII, — выкрикнула молодая женщина в разорванном плаще.

— Отведите нас в замок Святого Ангела под защиту его святейшества! — потребовала другая.

Но у женщин не было необходимых рекомендаций, и стражники остались неумолимы. Когда ворота закрылись, Маммина нагнулась к самому уху Сэма и прошептала:

— Прости, ragazzo, мне пришлось немного приврать, я знаю... Но другого выхода не было, ведь так? Охрана нас бы ни за что не пропустила!

Они прошли через первый двор, где тоже царило волнение. Отряд швейцарских гвардейцев потихоньку выбирался через потайной ход. Группа прелатов[8], одетых в черное и белое, проводила срочное совещание прямо там, в тени аркады[9]. Десятки слуг сосредоточенно таскали туда-сюда ящики, некоторые просто немыслимых размеров. Очевидно, никто не сомневался в предстоящем поражении и в том, что дворец скоро будет захвачен, поэтому был организован срочный переезд.

— Видишь вон тот дальний портик? — спросила Маммина, указывая на проход между двумя колоннами. — Он ведет во двор Попугая. Через него попадают в библиотеку папы. Не знаю уж, как тебя там примут, но если сердце подсказывает, что надо идти...

Она забрала у Сэма сумки.

— А я попробую пробраться в замок Святого Ангела. Если передумаешь, поднимайся по лестнице, вон там, справа, и иди через террасу. Возможно, ты меня нагонишь. Даже если не получится увидеться с папой, не унывай: среди моих клиентов есть несколько кардиналов. Кто-нибудь из них обязательно поможет добраться до замка...

Она порылась в первой сумке и протянула Сэму маленький серый мешочек.

— Держи, если мы больше не увидимся... Это сбор с валерианой. Залей теплой водой и оставь на несколько часов — получится вкуснейший настой, который помогает бороться с беспокойством. А если тебя ранят, намочи им тряпицу и приложи к ране, этот сбор прекрасно дезинфицирует. Но я очень надеюсь, что тебе не понадобится!

На прощанье Маммина с нежностью пожала Сэму руку и, смешно переваливаясь с ноги на ногу, удалилась по широкой мраморной лестнице. Сэмюел вдруг почувствовал, что ему нестерпимо хочется пойти за ней. Но едва ли капитан Диавило (Иль Дьяволо!) согласится освободить Алисию за красивые глаза и мешочек с успокоительными травами. Придется добывать трактат...

Сэм прошел через портик в следующий двор, где возвышалась громадная недостроенная церковь. Строительные леса громоздились так высоко, что, казалось, они пронзают небо. Вокруг стояло множество зданий. Сэм выбрал то, на фронтоне которого красовалась книга с двумя перекрещенными ключами на обложке. Библиотека папы, без сомнения.

Дверь была открыта, и в вестибюле Сэм наткнулся на невысокого человека с редкими светлыми волосами. Тот укладывал книги на дно сундука с тяжелыми железными оковами. Мужчина выпрямился, посмотрел на Сэма и с удивлением окинул взглядом его необычную одежду.

— Я... Я просил прислать помощь, — пробормотал он, — но такого не ожидал. У них что, не нашлось ни одного солдата или швейцарского гвардейца?

Сэмюел напряг мозги, чтобы придумать ответ поправдоподобнее:

— Почти всех бросили на укрепления...

— Укрепления. Ну да, понятное дело. Туда и все мои помощники ринулись. Чего стоят книги в сравнении с войной, не правда ли? Увы! Человек любит разрушать одной рукой то, что построил другой, тому подтверждение вся мировая история. А книги... Что ж. Я тоже надеюсь побороться, — решительно заявил работник библиотеки. — Но по-своему... Мой вклад будет не так уж плох: я собираюсь спасти нашу культуру! Ты готов сражаться за книги, мой мальчик?

Сэмюел кивнул. Ради трактата Клугга он готов был сражаться за что угодно.

— Замечательно, в таком случае иди сюда.

Человек повел Сэмюела в библиотеку, представлявшую собой анфиладу из трех богато украшенных залов с внушительными шкафами. Дверцы многих были распахнуты настежь.

— Ты, наверное, никогда здесь не бывал?

Сэмюел отрицательно покачал головой.

— А какую работу ты выполняешь во дворце? Прислуживаешь на кухне? Или, может, на конюшне?

— Я... я травник. Ну, то есть я помогаю Маммине, травнице из церкви Святого Духа. Она настояла, чтобы мы укрылись здесь от происходящего в городе. И я решил воспользоваться случаем, потому что очень хотел побывать в библиотеке.

Последние слова мальчик произнес с искренностью, которая, похоже, очень растрогала его собеседника — строгие глаза весело прищурились:

— Хотел побывать в библиотеке? Правда? Очень похвальное любопытство! Вот бы все жители этого дворца его разделяли, включая самых знатных! Я — Патриций Боччерон, — он слегка поклонился, — главный библиотекарь папы. И если ты интересуешься книгами, то возрадуйся: здесь хранится самая богатая в мире коллекция рукописей и печатных трудов!

Библиотекарь развел руками, будто желая обнять пространство вокруг себя:

— Вот это — первый зал. Здесь собраны латинские авторы — святой Августин, Тацит, Сенека и многие другие... Второй зал посвящен трудам греков. Там хранятся книги о театре, философии, медицине, астрологии... Жемчужины человеческой мысли, причем некоторым из них — не меньше двух тысяч лет! Что же касается третьего зала, того, что называют Большой библиотекой, то в нём содержатся самые драгоценные издания, а также те, которые наша церковь не допускает к свободному обращению. Так что туда я тебе, конечно, не могу позволить заглянуть. Зато, — добавил он с широкой улыбкой, — в двух первых залах мне понадобится твоя помощь...

Патриций Боччерон дошел до середины греческого зала и направился к одному из открытых шкафов, где стояли десятки книг в искусно украшенных переплетах.

— К несчастью, спрятать все пять тысяч томов мы не успеем, — со вздохом произнес библиоте-карь. — Поэтому мне придется произвести быструю ревизию и лично отобрать те книги, которые нужно спасти любой ценой. Очень сложная задача! Что уместнее отдать на растерзание врага — редчайшее издание «Физики» Аристотеля или уникальный экземпляр «Географии» Птолемея? Выбор невыносимый! Так чувствуют себя родители, когда им предлагают решить, кому из их детей жить, а кому умереть! Но выбор этот необходим, если мы хотим сохранить то, чем являемся. Ведь война — это не навсегда, правда?

Патриций Боччерон внимательно посмотрел на Сэмюела, желая убедиться, что тот его понимает:

— Я буду давать тебе книги, которые отберу, а ты укладывай их в сундук в вестибюле. Обращаться с ними надо очень аккуратно, чтобы ничего не испортить. Потом мы отнесем сундук в надежное место. Всё ясно? И сними шлем, здесь он тебе не понадобится.

— Я в вашем распоряжении, — сказал Сэм.

Еще бы он не был в его распоряжении! Мальчик, конечно, надеялся, что неразбериха, вызванная войной, так или иначе облегчит ему задачу и в библиотеку можно будет под шумок незаметно пробраться — взломать замок или выбить стекло. Но он и не мечтал, что его проведут сюда совершенно официально! Да не кто-нибудь, а тот, кто тут всем заведует!

Сэмюел с радостью принялся за работу, как можно аккуратнее выполняя поручения библиотекаря. Он с бесконечной бережностью принимал из рук Боччерона прекрасные издания, порой украшенные золотом и драгоценными камнями. И с величайшим интересом слушал его советы и смешные рассказы о прошлом. При этом Сэм ни на секунду не забывал о главной цели своего визита — трактате Клугга. Перемещаясь по библиотеке, мальчик заметил одну интересную деталь: стук времени в груди становился ощутимее всякий раз, когда он приближался к третьему залу — тому самому, входить в который ему строго-настрого запрещалось. Наверное, неспроста... В греческом и латинском зале ни один из многочисленных томов и близко не напоминал «Трактат о тринадцати достоинствах магии». Вероятнее всего, издание находилось в Большой библиотеке...

После получаса энергичной работы Боччерон решил, что больше книг в сундук класть не стоит и будет разумно на этом остановиться. Тем временем шум снаружи усилился, звуки борьбы со стороны городских укреплений стали как будто ближе. Видимо, нападавшие приближались к дворцу...

— Дальше медлить опасно, — решительно сказал библиотекарь, поправляя мантию. — Хотелось бы взять еще штук сто, но...

Он закрыл сундук, набитый почти доверху, и ухватился за одну из металлических ручек на боку.

— Отнесем в замок Святого Ангела. В нём есть пристройка, где хранят архивы папы. Там книги будут в безопасности. Вперед! С богом, мой мальчик!

Они поднатужились, но огромный сундук не сдвинулся ни на миллиметр. Попробовали еще и еще раз, кряхтя и пыхтя всё сильнее. Ничего не получалось. Сундук будто прирос к земле.

— Ну надо же! — воскликнул Боччерон, вытирая пот со лба. — Мысли древних весят больше, чем мы могли предположить! Боюсь...

Он приподнял крышку, окинул взглядом собранные книги и покачал головой.

— Нет, было бы преступлением что-то из. них не спасти. Нам необходима помощь. Четыре человека и одна тачка. В конце концов, ведь еще не конец света!

Он потер подбородок — видно, глубоко задумался.

— Если бы попасть к кардиналу дель Монте, — пробормотал он, — возможно, мне удалось бы его убедить. Он большой ценитель книг, большой ценитель. В этот час он наверняка где-нибудь в районе Бельведерского дворца...

Боччерон обернулся к Сэмюелу:

— Я не вижу другого выхода, кроме как попросить о подмоге. Бельведер здесь совсем рядом, я вернусь очень быстро. Не своди глаз с сундука и следи за тем, чтобы ни один разбойник не проник в библиотеку. В последнее время запах наживы у многих разжег аппетит...

Библиотекарь похлопал своего случайного помощника по плечу и с поразительной живостью бросился вон из библиотеки. Сэмюел смотрел, как он удаляется и наконец окончательно исчезает на крытой галерее окутанного туманом двора. Теперь у него есть несколько минут, чтобы найти трактат...

13 В ПАСТИ ЛЬВА

Сэмюел на полном ходу пробежал латинский и греческий залы и пулей ворвался в Большую библиотеку. Тут царила атмосфера учености. Теплый свет, проникавший сквозь цветные витражи, запах старых книг и воска, большой черный стол, к которому тонкими серебряными цепями были прикованы рукописи, большие бархатные кресла и другие предметы всё это вызывало тягу к познанию, что вполне соответствовало этому месту. Например, удивительный металлический глобус, состоявший из многочисленных подвижных колец, пересекавшихся друг с другом, треугольные песочные часы высотой в полметра, различные измерительные приборы вроде компаса, большие часы без стрелок с непонятными делениями...

Еще здесь был очень красивый камин с головами льва и пять железных шкафов. Четыре из них стояли открытые. Сэмюел чувствовал, как стук времени в груди усиливается: цель определенно была совсем рядом... Сначала он лихорадочно, но внимательно обыскал доступные шкафы. Там не обнаружилось ничего похожего на трактат Клугга. Затем переключился на запертый шкаф. Подергал замок и понял, что открыть его будет непросто. Впрочем, заниматься этим он не стал, почему-то сразу сообразив, что книга не здесь. Мальчик вдруг осознал, что ритм внутри него в разных частях зала звучит с разной интенсивностью. Когда Сэм шел направо, где как раз и находился запертый шкаф, пульсация становилась едва заметна, а когда направлялся налево, стук усиливался.

Сэмюел остановился там, где стук времени ощущался особенно мощно. Это было перед овальным зеркалом в сверкающей раме, сделанной из золоченых палочек разного размера, которые расходились в стороны, образуя нечто вроде золотого венца. Очень похоже на солнце... Проходя мимо, Сэмюел заметил в зеркале собственное отражение: подросток четырнадцати лет в несвежей рубашке, волосы растрепаны (с такой прической действительно уж лучше ходить в шлеме), лицо осунулось и глаза горят нездоровым блеском, как бывает только в минуты отчаянной решимости. Ну прямо уличный мальчишка, который ищет, где бы стянуть то ли денег, то ли чего-нибудь поесть... В общем, кто-то, кому нечего терять.

Сэмюел одернул себя: не время рассуждать и раздумывать. Выполнить задание — и точка. Татуированный говорил, что трактат хранится в шкафу с изображением солнца. Перед Сэмом находилось зеркало, вполне годившееся на роль солнца, но никакого похожего шкафа тут как будто не было. И всё же именно здесь биение времени ощущалось особенно сильно, словно прямо тут находился Камень...

Сэм легко снял зеркало и поставил на пол. Оказалось, в стене за зеркалом спрятан врезанный в стену сейф. Приблизительно шестьдесят на шестьдесят сантиметров, с небольшим замком, а сверху — круг с шестью расходящимися лучами. Еще одно солнце! Так вот откуда пульсация! Диаметр круга идеально подходил для браслета Мервозера, но шесть лучей отличались от привычных тем, что были едва намечены. Вставить в них монеты казалось совершенно невозможно. Это солнце не предназначалось для путешествий, у него была какая-то другая функция...

— Окей, — прошептал Сэм. — Думаю, у меня есть то, что нужно.

Он вынул из кармана Золотой обруч, расстегнул замочек и снял с браслета все шесть монет. Если трактат Клугга действительно находится внутри, достать его вряд ли будет сложно. Сэм прижал украшение к солнечному диску. Браслет Мервозера ярко вспыхнул, где-то раздался щелчок. Было бы здорово, если бы секретный шкафчик открылся сам собой. Но ничего подобного не произошло. Сэм просунул указательный палец в отверстие замка и потянул д верцу на себя, но и это не помогло. Значит, солнца и браслета недостаточно. Не хватает еще какого- то ключа...

Сэмюел повторил всю операцию снова, силясь понять, что он делает не так. Едва он прижимал браслет к солнцу, тот загорался, затем следовал щелчок и... Сэм пытался определить место, откуда доносится звук. Щелкало не в секретном шкафчике, не в одном из книжных шкафов и не во фресках на стенах, представлявших собой карты городов и стран. Камин... Да, точно, щелкало где-то в камине!

Продолжая то убирать, то прижимать Золотой обруч, Сюмюел внимательно прищурился. В момент щелчка одна из двух львиных голов, украшавших камин, как будто вздрагивала. Движение было молниеносным, едва уловимым, как крошечный дефект на четкой фотографии. Сэмюел вновь и вновь повторял фокус с браслетом и как можно быстрее бросался к камину. Но ему не удавалось оказаться там прежде, чем скульптура снова застынет. После нескольких попыток он понял, что, когда зверь на мгновенье разевает пасть, внутри что-то сверкает. Ключ от сейфа?

Сэмюел внимательно изучил каминную стойку. У льва была прекрасная каменная шевелюра, удлиненные кошачьи глаза и зев с очень правдоподобными клыками. Едва заметный зазор между губами подтверждал догадку, что пасть может открываться. Но механизм запускался в действие немедленно, как только Сэм прикладывал браслет к солнцу, и движение завершалось слишком быстро. Никак не успеть выхватить то, что лежит в пасти. Сэм попытался разжать льву челюсти руками. Ничего не вышло. Может, воспользоваться каким-нибудь инструментом? Каким-нибудь острым измерительным прибором или...

Сэм взглянул на треугольные песочные часы, и вдруг его осенило. Течение времени, ну конечно! Господи, какой он дурак! Почему Татуированный, бывая в нужной эпохе, до сих пор не завладел трактатом? Это же очевидно! Он был неспособен это сделать, и вот почему! Из-за льва, который защищал сокровище, строго охраняя доступ в тайный сейф! И зачем Татуированный, несмотря на все опасности, которые подстерегали там гостей, послал Сэма в мавзолей императора Цинь? Да ведь для того, чтобы тот приобрел необходимое знание! Рудольф понимал, что, побывав в мавзолее, Сэмюел научится преодолевать препятствия вроде слишком быстро захлопывающейся пасти каменного льва. Как обогнать механизм и выхватить ключ? Замедлить время... А чему научился Сэм в гостях у императора Цинь Шихуанди? Управлять этим самым замедлением...

Сэмюел вернулся к секретному сейфу и велел себе сосредоточиться. Необходимо было войти в то состояние транса, которое позволило ему вытесать в Камне солнце, чтобы выбраться из гробницы. Он закрыл глаза и мысленно погрузился в себя, приказывая сердцу биться медленнее. Снова возникло необыкновенное ощущение, будто растворяешься в собственной крови и участвуешь в движении жизни внутри своего тела. Очень скоро биение сердца стало замедляться, пока не совпало с ритмом вре-мени. Теперь обе пульсации звучали в унисон...

Сэм открыл глаза, и мир вокруг снова предстал будто пропущенным через зеленый фильтр. Он прижал браслет Мервозера к вырезанному солнцу и в тот момент, когда раздался щелчок — невероятно длинный и гулкий, — бросился к камину. Ему казалось, он плывет по воздуху, руки и ноги создавали вибрации, расходившиеся широкими концентрическими кругами. Казалось, вокруг вообще не воздух, а вода... Звуки тоже изменились и усилились. Как в детстве, когда Сэм, принимая ванну, погружался под воду с головой. Привычные звуки дома тогда доносились до него необычайно громко и отчетливо. В тишине библиотеки сандалии, которые дала ему Маммина, топали по полу как копыта буйвола. Отзвуки сражений напоминали оркестр, состоящий из одних больших барабанов. А голоса с улицы проникали сквозь оконные стекла замедленными и растянутыми.

Сэм в три больших шага добрался до камина в тот момент, когда лев будто бы заревел, широко разинув пасть. На каменном языке сверкал золотой ключик, который Сэм успел схватить за секунду до того, как клыки зверя с приглушенным ревом снова сомкнулись. Получилось! Сжимая ключ в руке, Сэмюел вернулся к сейфу и вставил добычу в замочную скважину. Сначала замок заскрипел, словно протестуя, но в конце концов дверца поддалась. За ней обнаружился встроенный в стену шкаф, где стояли книги разных видов и форматов. Среди них была одна, чей корешок с тонкими темными прожилками сразу привлек внимание Сэма. Он схватил ее. На желтоватой обложке было выведено большое красное число 13 в восточном стиле. Точь-в-точь как на экземпляре археолога Чемберлена. Если бы не цвет, это вполне мог бы быть «Трактат о тринадцати достоинствах магии»...

Сэм несколько раз моргнул, чтобы восстановить нормальный ритм сердца. Это получилось не сразу, но потом пульс отделился от более медленного стука, который служил камертоном. Раздался громкий удар хлыста, тетива времени расслабилась, и оно снова потекло своим чередом. Зеленый фильтр растворился, и Сэм смог в полной мере восхититься красотой трактата. Теперь обложка сияла прекрасным голубым цветом, цифры на ней буквально пылали огнем. Старинная шелковая ткань переплета была такой мягкой и гладкой на ощупь... Волшебный предмет, который позволит спасти Алисию!

— Потерпи еще немного, — пробормотал он, будто она могла услышать. — Верь в меня...

Сэм жадно пролистал книгу, желая убедиться, что на этот раз никакого подвоха нет. Всё те же гравюры, изображающие разные Камни и странные места, алхимические рецепты, жуткая летучая мышь с лицом ребенка... Без сомнения, это был он, трактат. Вот только теперь, в отличие от прошлого раза, когда он листал копию в палатке Чемберлена, он не мог читать по-арабски. Новое место — новый словарь у него в голове! Зато пометки алхимика, сделанные красными чернилами, стали понятны, хотя некоторые слова и оставались не вполне ясными. Сэм выражался сейчас на какой-то версии итальянского или римского языка, который хоть и походил на латынь Клугга, но всё же отличался от нее. Например, знаменитая фраза, разъясняющая принцип работы Камня, на новом языке Сэма звучала приблизительно так: «Тот, кто соберет семь элементов, станет властителем солнца. Если он сможет зажечь шесть лучей, его сердце станет разгадкой времени. И тогда жар навеки останется с ним». Не так внятно, как в переводе, но всё равно выразительно...

Наконец он добрался до последних листов. Тех самых, которым суждено исчезнуть после нападения Карла V. Слава богу! Все они были на месте, в идеальном состоянии! Страниц десять рисунков и подписи красными чернилами. Статуя бога Тота, два золотых круга, изображенных чрезвычайно искусно и подробно, портрет человека в тюрбане, гербы, каббалистические знаки... Сэмюел с радостью посидел бы над книгой подольше и рассмотрел страницы внимательнее, но момент был для этого не самый подходящий. Библиотекарь мог в любую секунду вернуться, требовалось поскорее навести здесь порядок.

Мальчик собрался закрыть дверцу сейфа, но вдруг остановился. Интересно, о чём остальные книги? И почему их тоже поместили в хранилище, из которого практически невозможно ничего украсть? Например, вот этот толстый том в белой обложке, с виду совершенно безобидный? Сэмюел потянул за корешок и наугад раскрыл. Текст был напечатан готическим шрифтом, иллюстрации — нарисованы вручную... Языка книги Сэм не знал, но повторение раз за разом одного и того же разворота было ему прекрасно знакомо. Один и тот же заголовок и одинаковое изображение короля с короной на голове... Книга времени?

Сэмюел достал еще один том, с темной обложкой. Тут каждый параграф начинался с красивой виньетки. И тоже с начала и до конца повторялись одни и те же две страницы! В третьей книге — в разваливающемся переплете — было то же самое, и в четвертой, продолговатой формы, — опять. Во всех книгах пары страниц повторялись снова и снова...

Библиотека папы, оказывается, была хранилищем Книг времени!

Несколько секунд Сэмюел не мог сдвинуться с места, ошарашенный своим открытием. Он не знал, что и думать. Наконец шум с улицы вывел его из ступора. Во дворе послышался скрип тачки или тележки... Боччерон получил помощь, которую надеялся выпросить? Сэм поставил Книгу времени на место, но неловким движением зацепил маленькую шкатулку из слоновой кости, запечатанную сургучом, и она едва не упала на пол. Он успел поймать ее в тот миг, когда дверца секретного сейфа щелкнула. Щелкнула как-то уж слишком громко. Грохот тележки по мостовой приближался, и Сэм торопливо водрузил зеркало обратно на крючок. А ключик... Ничего не поделаешь, придется оставить его себе! Он сунул ключ в карман, в последний раз убедился в том, что зеркало висит ровно, и, зажав трактат под мышкой, бросился обратно в вестибюль. Он оказался рядом с сундуком в ту самую секунду, когда из тумана вышло несколько солдат в сопровождении библиотекаря. Не успев придумать ничего лучшего, Сэм сунул трактат под ближайший шкаф.

— А, ты тут, — рассеянно махнул ему Боччерон. — Хорошо. Кардинал дель Монте был очень любезен и выделил мне помощников. Но за это мне придется выполнить кое-какое поручение его святейшества, так что...

Библиотекарь был как будто растерян. Судьба драгоценных Книг, похоже, отошла сейчас для него на второй план.

— Пойдемте, — сказал он единственному человеку, не одетому в военную форму.

В профиль этот человек с резкими чертами лица напоминал хищную птицу.

Четверым оставшимся солдатам библиотекарь приказал:

— Погрузите сундук на тележку и ждите моего возвращения. Внутрь никому не входить, ясно?

Швейцарские гвардейцы кивнули. Человек, похожий на птицу, достал из-под просторного коричневого плаща серебряный ключик и показал библиотекарю.

— Ну же! — поторопил он Боччерона. — Папа сегодня не в состоянии проявлять терпение...

Сэм несколько раз моргнул — ему не примерещилось? Цвет металла другой, но в остальном ключик — точь-в-точь как тот, который он похитил из пасти льва. Тот же размер, та же форма... Тот же замок? Боччерон взял ключик и повертел перед глазами в слабом свете вестибюля:

Я вижу его впервые, — проговорил он, едва дыша от волнения. — И это же надо встретиться с ним в такой момент, когда всё вот-вот исчезнет!

— На подобную неосторожность его святейшество вынудили обстоятельства. Не будем терять времени, ведите меня...

Они удалились в направлении латинского зала, не замечая, что Сэм, держась на безопасном расстоянии, двинулся за ними. Неужели это второй ключ, с помощью которого можно отпереть секретный сейф за зеркалом? И если они идут к тому же самому тайнику, то что именно ожидают там найти? Сэмюел догадывался что́. И догадка была не из приятных: «Трактат о тринадцати достоинствах магии»...

Он незаметно проскользнул вдоль стен греческого зала и как можно ближе подобрался ко входу в Большую библиотеку. Мужчины прошли в левую часть зала — ту, где находился тайник. Ой-ой...

— Я... Я, честно говоря, не знаю, что именно там находится, — начал Боччерон. — Когда я поступил сюда на службу, о существовании тайника меня проинформировал мой предшественник, Моретти... Библиотеку достроили пятьдесят лет назад, сам он тогда был еще очень молод. Папа Сикст IV, по распоряжению которого возникла библиотека, доверил создание тайника египетскому архитектору. Странный был человек, как рассказывал Моретти, но невероятно образованный...

У Сэмюела зашумело в ушах. Странный египтянин... Неужели Сетни? Раздался негромкий стук, будто что-то поставили на пол, и Сэм догадался, что со стены сняли зеркало.

— Потрясающе, правда? — проговорил Боччерон. — За годы работы здесь я не раз задавался вопросом, что же может храниться в этом удивительном шкафу. Моретти рассказывал, что ключа к нему прилагалось два, но один был утерян, а второй находился под надежной защитой в сокровищнице папы, в замке Святого Ангела. Я и помыслить не мог, что в один прекрасный день мне доведется держать этот ключ в руках!

— Его святейшество доверил мне его лишь при условии, что ключ не попадет в руки ни к кому, кроме вас, и что я немедленно верну его, когда всё будет сделано, сказал посетитель. — Что означает это солнце над дверцей?

— Не имею ни малейшего представления... Насколько мне известно, египетский архитектор во всём, включая выбор декора, отчитывался лишь перед самим Сикстом IV. Интересно, работает ли вообще этот замок, ведь его с 1475 года никто не использовал.

Один за другим послышалось несколько щелчков, затем характерный скрип. Дверца тайного шкафа открылась...

— Книги! — воскликнул Боччерон. — Книги, которых я никогда в жизни не видел!

— И ларец на месте, — обрадовался посыльный папы. Климент VII будет доволен.

Соблазн был слишком велик. Сэм не удержался и украдкой заглянул в зал. Библиотекарь держал в руках одну из Книг времени, а второй человек разглядывал крошечную шкатулку из слоновой кости, которую Сэмюел недавно чуть не сбросил на пол.

— Я немедленно удаляюсь, чтобы доставить папе данный предмет, — добавил посланник, пряча шкатулку под мантией.

Боччерон задержал его, коснувшись плеча, и показал том, который рассматривал:

— Только взгляните! Все страницы одинаковые! Вроде бы на каком-то германском языке, но ничего не разобрать!

Он сунул находку в руки собеседнику, которому явно не терпелось уйти, и снял с полки еще один том. Эта Книга вызвала у Боччерона не меньшее удивление:

— И здесь — то же самое! Посмотрите, страницы всё время повторяются...

— Я тут не для того, чтобы составлять опись библиотечных книг, — перебил его посетитель. — Мы с гвардейцами должны как можно скорее вернуться к папе. Так что, если хотите воспользоваться тачкой, советую спешить.

Сэмюел понял, что сейчас самое время исчезнуть. Он тихонько проскользнул обратно, попутно «одолжив» одну из веревок, которыми были подвязаны шторы в латинском зале. Оказавшись в вестибюле, достал трактат из-под шкафа, сунул под рубашку и как сумел примотал к себе. Правда, рубашка теперь странно топорщилась, но в таком тумане на это вряд ли кто-нибудь обратит внимание. Он выскользнул во двор и присоединился к солдатам, возившимся с тележкой. В эту секунду с вершины дворцовой стены раздался вопль:

— Отступаем! Они вошли в город! Отступа-а-аем!

14 ЛАРЕЦ ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ

Новость со скоростью света пронеслась по всему Ватикану. В окнах замелькали лица. Люди повторяли вслух страшное известие. Двор наводнили кардиналы и епископы, обсуждавшие, сколько времени понадобится врагу, чтобы добраться сюда. Туман никак не рассеивался, но солнце понемногу вставало и окрашивало пуховое покрывало медным блеском, отчего происходящее выглядело совсем нереальным. Тревожило то, что орудийных залпов больше не было слышно. Значит, на крепостной стене перестали держать оборону и сражение перенеслось на улицы города. Это было совсем не на руку Сэмюелу, который надеялся уйти из Рима тем же путем, каким попал внутрь, а потом перебраться через реку и отправиться в лагерь капитана Диавило. Теперь придется выкручиваться как-то иначе...

Закрыв все двери, Боччерон наконец вышел из библиотеки, держа под мышкой одну из Книг времени:

— Решил взять одну, извиняющимся тоном произнес он. — Если эти дикари набросятся на библиотеку, не знаю, что тут вообще останется, даже в самых тайных шкафах, так что...

Посол папы бросил на библиотекаря такой суровый взгляд, что тот сразу сообразил: в его интересах поторопиться, если он не хочет остаться тут один со своим сундуком.

— Наверное, его святейшество уже добрался до замка Святого Ангела, проговорил посланник. — И мне следует как можно скорее к нему присоединиться. Нельзя терять ни минуты!

Я следую за вами, — покорно кивнул библиотекарь.

Их маленький отряд тронулся с места и принялся петлять по коридорам дворца, чтобы доставить сундук к месту назначения — в сады, которые тянулись позади главных зданий. В общей толчее Сэмюел не особо помогал толкать тележку. Среди солдат, спешивших на оборону главных ворот, Боччерон поймал одного, с которым был знаком, — мальчика едва старше Сэма. Тот был охвачен паникой и выглядел не лучшим образом.

— Альдо, что происходит, не знаешь?

— Испанцы! — выкрикнул юноша, нехотя останавливаясь. — Они прорвались через стену в квартале Святого Духа! Выбили окно, которое выходило на укрепление... Их не меньше трех тысяч, а сразу за ними немцы! Нужно защищать крепость!

Он махнул рукой на прощанье и бросился бежать.

— Не задерживайтесь! — приказал посланник папы. — Иначе не спасем ни книг, ни собственной шкуры!

С горем пополам отряд с тачкой потащился дальше. Они прошли через аркаду во двор и дальше — в следующую аркаду, пока наконец не оказались на просторной крытой гравием площадке с фонтанами и апельсиновыми деревьями в кадках. Обойдя все эти препятствия, они подкатили тележку к невысокой постройке, которая, судя по всему, была главным сборным пунктом дворца. Внутрь мимо суровой охраны пыталась прорваться толпа епископов и кардиналов, в которую втерлись богато одетые мужчины, а также женщины и дети. Там и тут слышались тревожные возгласы. Люди бурно обсуждали происходящее. К их голосам примешивался безумный птичий хор. В саду находился огромный вольер, и птицы, напуганные шумом, галдели на все лады.

— Слишком много желающих, — процедил посланник папы. — Придется договариваться. Мне понадобится ваша помощь, Боччерон.

Они пошли требовать, чтобы сокровища библиотеки пропустили без очереди. Сэмюел тем временем обратился к одному из швейцарских гвардейцев — тому, что толкал тележку справа от него, высокому веселому парню:

— Я не очень хорошо знаю город, — начал мальчик. — Это что — вход в замок Святого Ангела?

Тот кивнул:

— От этого здания идет крытый переход. Он тянется над кварталом Борго прямо до замка, это самый надежный способ до него добраться[10]. Вот почему все эти люди здесь, — добавил он, указывая на очередь. — Причем не абы кто, а самые сливки общества! Вон там, в черной шляпе, епископ Карпи. Тот, с тростью, кардинал Джиберти. Подальше — кардинал делла Валле... Есть и представители рода Орсини, вон, у колонны. А у статуи Геракла — несколько человек Конти. Что же до того мальчишки, который бегает и машет палкой, то, судя по цветам одежды, он из семейства Франджипани... Вся римская знать — тут!

— Только вот рода Колонна что-то не видно, — рискнул Сэм, вспомнив о том, что говорила ему Маммина о заклятых врагах Климента VII и особенно об их рьяном стороннике капитане Диаволо.

— Тише, мальчик, посоветовал гвардеец. — Род Колонна здесь не считают святым семейством. И, если хочешь знать мое мнение, не напрасно...

Он многозначительно взглянул на Сэма.

— А капитан Диавило? не унимался Сэм. — Он командует их войсками, правда?

— О, Диавило! — гвардеец всплеснул руками. — Тут совсем другая история! Мой старший брат в молодости был с ним немного знаком. Тот еще мерзавец этот Диавило! Знаешь, что он сделал, когда в десять лет отец подарил ему первую саблю? Отрубил голову своей собаке. Одним ударом... Да-да, представь, собственному псу! Брат говорит, парень был чокнутым с раннего детства и с возрастом лучше не стал. Вот рука его, например... Ты ведь знаешь, что Диавило однорукий? Говорят, он лишился руки, когда попал в плен к туркам, лет двадцать назад. Его бросили тогда в жуткую гнилую темницу и не давали еды, чтобы он помер от голода. Но когда вернулись через несколько недель, Диавило был жив... Сначала ел крыс, потом насекомых, потом грыз мох, а когда совсем ничего не осталось, отрубил себе левую руку и...

Гвардеец сморщился от отвращения.

— В общем, сам понимаешь, что он с ней сделал. Когда тюремщики достали его оттуда, они были так поражены его смелостью, что подлечили и отпустили. Человек, который убивает собственную собаку и способен пожирать самого себя, это, что ни говори, неординарная личность, согласен?

Сэмюел кивнул, гадая, что из этой истории правда, а что страшная выдумка. Впрочем, даже если рассказ стража — художественное преувеличение, примерно понятно, что за человек этот Иль Дьяволо. Не самый приятный тип.

— Если он такой безжалостный и отважный, как о нём говорят, — заметил Сэм, — почему бы ему не рискнуть захватить замок Святого Ангела?

Швейцарский гвардеец твердо покачал головой:

— Замок неприступен, не сомневайся. Никого из пап, которые прятались в нём, враги так и не сумели достать. А папы там укрываются уже не первый век, знаешь ли... Так что не беспокойся, мой мальчик, главное попасть внутрь — и уже никто не сможет до нас добраться.

— А выйти оттуда можно? — осторожно спросил Сэмюел, которому еще предстояло придумать способ отыскать Алисию.

— Это ж каким безумцем надо быть, чтобы выбираться из замка сейчас, когда город наводнен грабителями и убийцами! Да и потом, если у тебя нет крыльев, как у попугаев в этом вольере, я не представляю, как ты оттуда выйдешь. Если ты не в курсе, Святой Ангел — это ведь еще и тюрьма. Самая страшная темница в Риме! Так что там всё здорово продумано. По собственной воле никто не войдет и не выйдет!

Сэмюел натужно улыбнулся в ответ на гордые слова гвардейца. Перспектива попасть туда, откуда невозможно выбраться, его совсем не прельщала. Впрочем, он уже завладел трактатом. И теперь ничто не помешает ему вернуть Алисию...

Он поблагодарил швейцарца и отошел подальше от тачки, чтобы поправить книгу, которая норовила выскользнуть из-под веревки, и заодно свериться с планом города. Действительно, если присмотреться внимательнее, на рисунке имелась длинная стена, соединявшая дворцовый комплекс с внушительной башней над рекой. Замок Святого Ангела... На гравюре были изображены впечатляющие укрепления. Замок в самом деле представал неприступным и устрашающим местом, способным выдержать любую осаду. Чтобы попасть оттуда в разрушенный амфитеатр, где расположен лагерь капитана Диавило, придется пройти через добрую половину города. Та еще будет прогулочка...

Сэм несколько минут разглядывал карту, пытаясь разработать более удачный маршрут. Но тут его отвлекли крики, раздавшиеся в толпе. Он оторвался от плана и увидел, что на дороге, ведущей к дворцу, появился важный человек, окруженный кардиналами и солдатами. Его появление вызвало среди собравшихся бурю эмоций.

— Климент VII... Это Климент VII!

— Ваше святейшество, благословите нас!

— Вот мой сынок, сжальтесь, возьмите его с собой!

Десяток гвардейцев оттесняли толпу. Едва папа поравнялся с тачкой с книгами, человек с лицом птицы тут же бросился к нему:

— Ваше святейшество, — начал он, сгибаясь в глубоком поклоне. — Простите за опоздание. Я полагал, что вы уже достигли крепости...

— Неважно, —перебил Климент VII, жестом приказывая охране расступиться. — Он у вас?

Пока человек рылся в складках мантии, Сэмюел наблюдал за папой, стоявшим метрах в пяти от него. Клименту VII было лет пятьдесят с небольшим. Гордая осанка, выдающийся нос, высокие скулы, черные волосы убраны под красную шапочку. Из-под алой мантии ниспадали до земли белоснежные одежды. Голос папы звучал надменно, но сам он выглядел бледным, под глазами темнели круги. Это был могущественный человек, привыкший к славе и почестям, но сейчас он чувствовал, что трон под ним зашатался...

Наконец ларец из тайного шкафчика оказался в руках Климента VII. Тот взвесил его на ладони, прежде чем открыть.

— Так оно в самом деле существует, — проговорил он чуть слышно. — В таком случае, возможно, у меня еще есть шанс спастись!

Толпа разом умолкла, будто осознав торжественность момента. Климент VII подцепил ногтем сургучную печать и открыл крышку ларца.

— Пусто! — вскричал он. — Тут ничего нет!

Он в ярости замахнулся и, отшвырнув шкатулку, снова зашагал к низкому зданию.

Ничего не понимаю, — пробормотал посланник папы, пятясь назад. — Я в точности следовал указаниям его святейшества и никак не мог предположить...

— Я вас не виню! — рассерженно рявкнул Климент VII. — Вы понятия не имели, что за предмет там хранился! А теперь исчезните, я больше не нуждаюсь в ваших услугах!

Люди папы отгородили его от неугодного слуги, но тот не унимался и продолжал кричать:

Ваше святейшество, еще есть сундук с книгами, о которых вам говорил библиотекарь... Нужно ваше разрешение, чтобы как можно скорее переправить их в безопасное место в замке...

Климент VII не удостоил его ответом, но один из следовавших за папой кардиналов подал знак Боччерону, давая понять, что позаботится об этом. Толпа расступилась, пропуская папу. Сэмюел же подошел к мальчишке, который недавно играл с палкой, а теперь подскочил к шкатулке, отлетевшей на несколько метров.

— Можно я взгляну? — попросил Сэм.

Ребенок прижал находку к себе и насупился:

— Его святейшество кинул ее мне!

— Я только посмотрю... И сразу отдам, обещаю. Если дашь, раскрою тебе один секрет.

— Настоящий? — Мальчик глянул на Сэма с недоверием.

— Такой секрет, каких ты никогда раньше не слышал, — заверил его Сэм.

Не спуская глаз со странного парня в непонятной одежде, ребенок медленно протянул ему шкатулку. Сэмюел повертел ее в руках. В библиотеке он не успел рассмотреть всё как следует. Это была очень древняя вещица. Слоновая кость немного пожелтела от старости... Под красным сургучом, который отковырнул Климент VII, на крышке было выгравировано что-то вроде иероглифа. Профиль человека с головой ибиса, сидящего на корточках. Изображение бога Тота? Очень может быть... Внутри шкатулка в самом деле была пуста. Однако Сэм сразу понял, что сделали ее специально для хранения кольца. В основании имелась круглая выемка диаметром сантиметра полтора, которая не оставляла ни тени сомнения. Кольцо...