Грохочущие воды Ниагары

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Разумеется, я отошлю его обратно. — Я инстинктивно взглянула на Карла, но он отвернулся и уставился в окно.

— Да уж, — едко заметила мама.

Остальные смотрели на меня с разной степенью удивления. Николь вскочила и подошла ко мне.

— Покажи, Айрис. Господи, какая красота! — воскликнула она.

Не спрашивая разрешения, она взяла браслет и защелкнула его на своем запястье. Золото засияло на ее оливковой коже. Она протянула руки к мужу, и большие бриллианты сверкнули при этом ее движении.

— Стивен, смотри, должно быть, этот возлюбленный, который остался у Айрис в Англии, очень ее любит, если прислал ей такой подарок.

Пять минут назад Стив подарил Николь серебряные серьги в средневековом стиле, и она, казалось, была очень довольна. Сейчас он посмотрел на жену, и в его глазах была почти неприязнь.

— Парень, кажется, богат, как Крез, — заметил он.

— Он вовсе не богат, и никакой он мне не возлюбленный. Я же сказала, что верну браслет. Будь добра, Николь, отдай, пожалуйста. — Я услышала в своем голосе металлические нотки.

С явной неохотой она сняла браслет и передала мне. Я уложила его обратно на бархат, где он улегся, подобно змее, и стала собирать свои подарки.

— Отнесу-ка я все это к себе в комнату. Еще раз спасибо всем за ваши прелестные подарки.

У себя в комнате я выложила все на кровать, взяла в руки браслет и села, задумчиво его разглядывая. Роскошный, просто грандиозный подарок; вряд ли еще когда в своей жизни я получу такую драгоценность. Не цена произвела на меня впечатление: он был такой хрупкий и изящный, каждый сверкающий камешек уложен в гнездышко, увитое тончайшей золотой вязью. Вполне простительно, что такую прелесть не хочется возвращать; да и какая женщина с легкостью отказалась бы от такого подарка? Я надела браслет на руку и посмотрела в зеркало, как он сияет на темном фоне моего платья, затем медленно сняла и положила обратно в коробку. Вероятно, мама права, и Биван решил купить меня, как игрушку. Плохо же он меня знает. Карл ни разу не взглянул ни на меня, ни на браслет, когда Николь его надела. Я сказала, что верну его обратно, но у меня зародилось еле уловимое ощущение, что Карл меня не одобряет. Биван испортил мне весь этот чудный рождественский праздник, вот и все, чего он добился своей дурацкой выходкой.

К дому подъехала машина; я медленно спустилась по лестнице и увидела в гостиной Мел, в руках она держала бокал с коктейлем. Я слышала, как в кухне разговаривают Брон и мама, но слов не различила. Миссис Дю Барри взяла на пару дней выходной.

— Привет, — сказала Мелани. — А я как раз собралась накрывать к завтраку. Приехали Пит и Эмили, и мы с папой и мальчиками пьем коктейли. Пойди, возьми себе бокал.

— Сначала помогу тебе управиться со столом.

— Спасибо. — Она скосила на меня взгляд. — Ты в порядке? Фантастика, а не браслет. Я бы не пережила, если б мне пришлось его вернуть.

Внезапно все случившееся открылось мне в своем истинном свете, и я рассмеялась.

— Да уж, так просто не отдашь, но что делать! Как только почта откроется после праздников, эта штука поедет обратно, в Уэльс.

— Видно, здорово он тебя дожидается! — В ее голосе прозвучала зависть.

— Угу, чтобы другой глаз подбить, для симметрии, — проворчала я, и Мел рассмеялась.

— Да, наверное. — Она понизила голос. — Айрис, помоги мне с Питером. Подскажи, как мне его удержать на расстоянии? Кажется, он тоже начинает навязываться.

— Я думала, он тебе нравится.

— Нравится, но он… такой серьезный. Все пристает, чтобы я обещала, что выйду за него замуж, а я тут подумала и решила, что буду полной дурой, если свяжу себя по рукам и ногам так рано. Только подумай! Двадцати не исполнится, а у меня уже дом, дети… Я еще и жизни толком не видела.

— Здраво мыслишь, Мел, молодец. Значит, поедешь все-таки осенью в Италию?

Она пожала плечами.

— Может быть. Насчет этого я еще не решила.

«Но шагаешь в верном направлении», — подумала я. В то же время я от всей души посочувствовала Питеру Хейсу, хотя и не сомневалась, что в скором времени он найдет кого-нибудь еще.

Остаток дня прошел довольно приятно, и я бы насладилась им полностью, если бы не видела, что Карла что-то беспокоит. Меня не покидало ощущение, что он избегает не только говорить со мной, но и встречаться взглядом, и я никак не могла понять почему. Разве что, горестно размышляла я, он поговорил по душам с Эмили Хейс и она упрекнула его, что он вот уже несколько недель проводит со мной слишком много времени. Вероятно, теперь он решил продемонстрировать свое безразличие! Гордость заставила меня принять неестественно оживленный вид. Я флиртовала с Питером, стараясь отвлечь его внимание от Мел. Днем мы все вместе, за исключением дяди Реджиса, сели играть в шумную настольную игру, где в итоге выиграла мама.

Напоследок, когда я ложилась спать, она зашла ко мне в комнату и вызвалась взять у меня после Нового года браслет, чтобы, как она выразилась, «сэкономить на отправке почтой».

— Я отвезу его сама. Не волнуйся, крошка. Мне нужно перемолвиться словечком с родителями этого твоего Бивала. Это преследование пора прекратить. Карл тоже так считает.

— Ой, правда? Стой, значит, вы обо мне говорили!

— Айрис, милая, не кипятись. Ты так расстроилась, когда увидела этот браслет. Это было видно невооруженным глазом. Карлу просто не нравится, что тебя так выводят из себя, вот и все.

— Только не надо из-за меня устраивать склок с миссис Уильямс.

— Я не собираюсь скандалить, — с видом оскорбленного достоинства заявила мама. — Просто я подумала, что и ей, и его отцу пора узнать о том, что происходит, и вмешаться. Это лучше, чем связываться с судами и адвокатами. Да ты и сама наверняка так считаешь. Так что не переживай, все уладится. Верь мне.

Я ей верила. Может, мама и бывает чересчур прямолинейна, но я знала, как она добра к тем, кто попал в беду, а уж коли Бив оказался под наблюдением врача, представляю, каково сейчас его родителям. Я быстро уснула и проснулась только от шума, поднявшегося в коридоре: хлопающие двери, торопливые шаги, обеспокоенные приглушенные голоса. За окном стояла кромешная тьма. Я села на кровати и зажгла ночник. Мои часы показывали без двадцати четыре. Помедлив, я встала и надела халат. Наверно, Мел или кому-то еще нездоровится, может быть, пригодится моя помощь. Брон, в ночной рубашке и с распущенными, разметавшимися по плечам волосами, бегом возвращалась в свою спальню, но, услышав, как открылась дверь моей комнаты, обернулась.

— Брон, что-нибудь стряслось?

Она стремительно шагнула ко мне и вполголоса сказала:

— Реджис. У него жуткие боли в груди. Я так волнуюсь. Я разбудила Карла, и он побежал звонить доктору.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, Айрис, спасибо. Я просто хочу накинуть что-нибудь поприличнее, на случай если доктор велит отвезти Реджиса в больницу. Ложись, поспи. Прости, что разбудила.

Я вернулась к себе, но о сне нечего было и думать. Я села в постели, напряженно прислушиваясь, и вскоре услышала, как приехал врач. Внизу заходили, заговорили, а вскоре к дому подъехала еще одна машина. Я вскочила, подошла к окну и выглянула из-за шторы на улицу. Это была «скорая помощь»! Значит, дяде Реджису совсем плохо!

Когда обе машины уехали и все успокоилось, я на цыпочках вышла в коридор. Дверь в спальню Брон осталась открытой настежь, и в комнату Карла тоже, но свет ни там, ни там не горел. Я тихо спустилась в кухню и увидела на столе записку:

«Дорогая Айрис.

Расскажи, пожалуйста, Мел и Стиву, что случилось. Я позвоню, как только будут какие-то новости. Карл».

Мне не хотелось возвращаться в постель. Я сварила себе кофе и устроилась на диване в гостиной, поджав ноги, с чашкой в руках. Сейчас было уже без десяти пять, но, судя по всему, вряд ли Карл позвонит раньше семи. Я вздрогнула: отворилась дверь, и появилась Мел, в халате, полусонная.

— Айрис, слава Богу! Что здесь такое творится, скажи на милость? Никого нет, ни Брон, ни папы, ни Карла, — куда они все подевались?

Я объяснила ей, в чем дело. Она расстроилась и даже почти рассердилась, что ее не разбудили.

— Я бы тоже поехала в больницу. Вдруг я понадоблюсь Брон.

— Там Карл. По-моему, лучше посидеть здесь, подождать его звонка. Он наверняка позвонит, если… ну, если будет что-то срочное.

Ее глаза расширились.

— Ты хочешь сказать… Если папа умирает? — При этой мысли она разразилась рыданиями.

Я как могла ее успокоила и заставила выпить немного горячего кофе. Я знала, что риск велик. У Реджиса это был уже второй сердечный приступ. Мы с Мел уселись поудобнее и принялись тихонько разговаривать о том о сем, дожидаясь рассвета. Карл позвонил сразу после семи. Его отец в реанимации, но держится пока неплохо. С ним сидит Брон. Если Стив и Мел хотят приехать в больницу…

Стивену позвонила я, потому что Мел была не в состоянии что-либо делать. Через десять минут они уже садились в машину. Больница была всего в миле езды от дома.

«День подарков» выдался безрадостный. Мы с мамой слонялись по дому, ожидая, когда зазвонит телефон. Дяде Реджису, кажется, понравился сборник кроссвордов, но вот сможет ли он их когда-нибудь поразгадывать… Около одиннадцати заглянула Николь, чтобы узнать, не слышно ли чего-нибудь нового. Она осталась перекусить с нами холодными сандвичами, хотя особенного аппетита ни у одной из нас не наблюдалось. Карл позвонил в два часа. Состояние Реджиса улучшилось, но незначительно. Шел разговор о срочной операции, если врачи решат, что у мистера Блейка хватит сил ее выдержать. Если в течение дня ему не станет хуже, Карл со Стивеном вернутся домой. Брон и Мел собирались остаться в больнице на всю ночь. Николь пошла домой, дожидаться Стивена.

Карл вошел, когда мы с мамой готовили ужин. Он выглядел измученным от напряжения, и мне до боли захотелось обнять его и утешить. Все до единого ищут у него поддержки. Я видела, как все прислушивались к его советам, и знала, насколько он привязан к отцу; как он, должно быть, волнуется. Я налила ему виски с содовой и, когда он выпил, с удовольствием отметила, что в лице у него наконец появились какие-то краски.

— Он висел на волоске, — рассказывал Карл, — но сейчас вроде бы ему стало получше. Рановато говорить с полной уверенностью, но врачи считают, он цепляется за жизнь руками и ногами. После операции все станет ясно. Критическими будут следующие три дня.

— Карл, дорогой, я собиралась погостить до Нового года, но мне кажется, лучше я полечу домой послезавтра, если ты будешь так любезен и съездишь поменяешь билеты, — сказала мама.

— Совершенно незачем уезжать так скоро, тетя Ольвен. Правда, Брон вряд ли будет проводить здесь много времени, но Айрис…

— Айрис понимает, что мне лучше уехать. Она знает, обо мне нечего беспокоиться. Я найду чем заняться дома, и мне прекрасно живется в нашей деревушке. Неделя прошла очень славно, а сейчас… Брон будет занята в больнице, так что Айрис поможет по дому, пока все не образуется.

— Но…

— А перед выходными обещали сильные снегопады, — торопливо продолжала мама. — Не могу же я здесь застрять. У меня столько дел дома. На следующей неделе вечер в нашем дамском бридж-клубе, и я всегда занимаюсь там организацией стола. А если еще и в Уэльсе погода испортится…

— На самом деле, мам, ты просто не в силах выдержать вдали от Уэльса больше недели, — мягко поддразнила я, но она лишь слабо улыбнулась.

— Я же говорю вам, неделя действительно прошла очень славно. Рада была с тобой повидаться, крошка, и убедиться, что теперь ты прекрасно выглядишь. Чудесно было с вами со всеми познакомиться, так что летом, если Айрис будет здесь, может, я еще разок наведаюсь. — Она помолчала. — Айрис, я хочу, чтобы ты поняла одну вещь. Что бы ты ни решила сделать, ты вольна выбирать сама. Ты мной не связана, и я не хочу тебе мешать. Я счастлива, повторяю тебе. Мы всегда навестим друг друга, если захотим.

— Само собой разумеется, мам. Я к тебе приеду, несмотря ни на что.

Она умиротворенно улыбнулась.

— Ну тогда все в порядке, крошка.

Я заметила, как они с Карлом переглянулись, и он улыбнулся ей в ответ, но в этот момент я была слишком тронута открытием, насколько великодушная и бескорыстная у меня мать, чтобы обращать на их безмолвную беседу серьезное внимание.

Я отвезла маму в больницу, чтобы она попрощалась с Брон. Нам не разрешили навестить Реджиса, хотя он понемногу приходил в себя. Брон для порядка возразила, что маме вовсе не надо уезжать, но было видно, что она ни на чем не может по-настоящему сосредоточиться, поскольку ее мысли всецело заняты мужем. Стив отвез нас в аэропорт Торонто. Я настаивала на том, что провожу маму сама, но Карл был непреклонен.

— Ты не справишься, если разразится «канадская напасть». В любой момент может повалить снег. Стив возьмет пикап и подбросит тебя. Ко мне по делам приезжает один человек, и я никак не могу его подводить.

Как бы ни был болен Реджис Блейк, надо было продолжать жить и работать. Стив и сам уезжал вечером на деловую встречу в Буффало. По дороге из аэропорта он неуклюже сказал:

— Айрис, я хотел попросить тебя об одном одолжении.

— Конечно. Все, что могу.

Стив посмотрел через ветровое стекло на хмурое небо. Ночью ветер усилился и сейчас дул с самого севера, пронизывая даже мою меховую куртку. Морозный воздух обжигал нос, рот и легкие, но в машине было довольно тепло.

— Это не из-за папы, — сказал Стив. — Дело в Николь.

— Николь? — удивилась я.

— Она очень не любит, когда я уезжаю по делам, особенно если из-за погоды у нее не получается выбраться куда-нибудь на машине. Она… да ты, наверно, заметила, она трудно сходится с людьми. — Он, казалось, смутился и поспешно заговорил дальше, не дожидаясь моего ответа. — Ник очень ранимая, и ей бывает одиноко. По-моему, назревает вьюга, и судя по всему, нешуточная. Я вполне могу застрять в Буффало на несколько дней.

— Ты хочешь, чтобы я пообщалась с Николь? — спросила я.

Он застенчиво и благодарно мне улыбнулся.

— Хотя бы несколько часов, Айрис. Она… по-моему, ты ей очень по душе пришлась. И ей очень понравилось, как вы съездили тогда в город за подарками.

Я об этом слышала впервые, но Стив говорил с такой тревогой и мольбой, что мне захотелось ему помочь. Перемены в настроении жены, наверное, доставляют ему немало хлопот. «Ранимая», стало быть. Я бы сказала, обидчивая, но, в конце концов, он ее любит, так что, вероятно, ему видней, и потом, даже я иногда задавалась вопросом, не бывает ли ей одиноко.

— Ник жутко угнетает, когда из-за погоды приходится сидеть взаперти, — сказал он.

— Я буду заходить или предложу ей прокатиться в город, — безропотно пообещала я.

— Спасибо тебе огромное, Айрис. — В его голосе звучала такая робкая благодарность, что я со своим неискренним согласием почувствовала себя настоящей стервой; ко меня действительно угнетала перспектива коротать целые дни наедине с Николь, пока Мел и Брон торчат в больнице.

Повинуясь чувству долга, на следующий день я ей позвонила и пригласила зайти пообедать вместе со мной и Карлом. Пришла миссис Дю Барри и спросила, не возражаю ли я, если сегодня она уедет домой пораньше.

— Вечером снег валом повалит, а мне еще надо по дороге зайти в магазин, — похоронным тоном произнесла она. — И потом, если пурга разыграется, завтра я сюда вряд ли доберусь.

— Да и не надо, миссис Дю Барри, — заверила я ее. — Я прекрасно со всем управлюсь, ведь остались только мы с Карлом да Мел приедет завтра вечером, если отцу полегчает. А миссис Блейк останется в больнице до самой операции.

— Я так надеюсь, что он выкарабкается, — сказала она, хотя по ее тону было ясно, что в это она как раз не очень верит. Я не намеревалась выслушивать ее мрачные наблюдения и позволять ей нагнетать еще большее уныние, поэтому разрешила уехать сразу. На севере небо уже почти почернело, ветер порывами бился в окна и раскачивал деревья, гоняя по лужайке последние листья.

Когда Карл пришел домой обедать и обнаружил, что со мной рядом за столом сидит Николь, на его лице отразились все чувства, кроме удовольствия. За кофе мы натянуто разговаривали на общие темы. Карл сказал, что вечером поедет в больницу за Мелани. Мы едва перекинулись с ним парой слов с тех пор, как заболел его отец. Или это так и тянулось с того момента, как он увидел тот прекрасный браслет, что Бив прислал мне на Рождество? Браслет с помощью мамы находился уже в Уэльсе, и я знала, что скоро услышу от нее, чем кончился ее визит в дом Уильямсов.

Загрузив тарелки в мойку, я поднялась к себе в комнату и наспех нацарапала маме поздравление с благополучным приездом. Карл обещал бросить его в почтовый ящик вместе с другой корреспонденцией, когда пойдет обратно к себе в офис. Я сунула конверт в карман и направилась вниз. Из гостиной доносились громкие возбужденные голоса, и я замерла на ступеньках. Неужели Карл с Николь ссорятся? Похоже на то. Ого, да там настоящий скандал, причем в самом разгаре! Войти или подождать, посмотреть, чем все кончится? Пока я колебалась, раздумывая, что мне делать, дверь с треском распахнулась, и из гостиной вылетела Николь, громко всхлипывая на ходу. Позабыв о пальто, она пронеслась через весь холл и выскочила наружу, хлопнув входной дверью так, что дом покачнулся.