Гром над городом

6 (5)

* * *

– Джалена, глупо запираться. Слуги из особняка Шерката подтвердили, что именно ты приходила по вечерам к их господину.

– Да? – спокойно, учтиво спросила Джалена. – И что?

Они сидели в комнатке Джалены – чистенькой, прибранной, пахнущей сушеными розовыми лепестками. Кружевные салфетки на комоде, кружевная скатерть на столе, кружевные занавески на окне... И сама хозяйка комнаты, сидящая в широком кресле, казалась кружевной: изящной, изысканной и такой непрочной, что тронь неосторожно – и порвется. Золотые волосы убраны в домашнюю прическу – широкую мягкую косу. Голубые глаза смотрят доброжелательно, с легким интересом, словно Ларш рассказывал Джалене городские новости, а не пытался доказать ее участие в серьезных преступлениях.

У окна, чуть откинув кружевную занавеску, стояла Авита. Она глядела на улицу и, казалось, не интересовалась беседой десятника с подозреваемой.

– Я актриса, – мягко сказала Джалена. – У меня нет мужа, которого разгневало бы мое поведение. Почему я не могу навестить мужчину, который мне нравится?

– И стать для него надежным человеком, без которого не обойтись, – сказал Ларш задумчиво – вроде бы не собеседнице, а самому себе.

И успел заметить, как взгляд женщины из безмятежного стал острым, тревожным. Актриса на миг вышла из роли.

Но тут же Джалена улыбнулась:

– Ты так странно произнес эту фразу, Спрут... словно сказитель начал старинную сказку!

– А что? Пожалуй, и расскажу тебе сказку, только не старинную. Жили-были двое сыновей Клана Лебедя, двоюродные братья, назовем их Старший и Младший, последние в своей Ветви...

– И были они дружны и неразлучны, как гром с молнией, как клинок с рукоятью, как правое и левое птичьи крылья, – подхватила актриса голосом доброй бабушки, которая рассказывает внукам древнюю легенду.

– Дружны? Я бы так не сказал. Оба были наследниками богатого деда. Младший совершил проступок, Старший донес на него деду – и получил наследство целиком.

Джалена растерялась, захлопала длинными ресницами. Об этой истории она, похоже, не знала.

– Полученное наследство не пошло доносчику впрок, – продолжил Ларш. – Он разорился и попал в сети к ростовщикам.

– Вынужден был продать фамильные драгоценности и носил дешевые подделки, – промурлыкала от окна Авита.

Джалена перестала улыбаться. Сидела собранная, серьезная, положив руки на колени.

– При этом Старший, которого в городе считали богачом, люто завидовал Младшему: у Младшего был Дар. Смешной, бесполезный, годный лишь на то, чтобы развлекать друзей на пирушке... но это было настоящее волшебство. Оно струится в крови у каждого из нас, Детей Кланов, но у некоторых счастливцев пробуждается. Я понимаю Старшего, очень понимаю. Я видел его глаза в тот момент, когда Младший...

Ларш резко оборвал фразу.

Авита отвернулась от окна, встревоженно глянула на своего десятника.

Джалена удивленно приподняла брови.

Но Ларш уже взял себя в руки:

– Зависть, да... Старший отдал бы дом и остатки состояния за возможность творить чары. И когда такая возможность ему предоставилась, он ее не упустил.

Джалена окончательно перестала играть в равнодушие, ловила каждое слово.

– Наррабанский чародей создал серебряную застежку и наполнил ее волшебной силой: застежка позволяла своему владельцу превращать людей в животных. Наррабанец описал эту вещь на листе бумаги и вложил листок в книгу своей старшей дочери. Хотел сделать девочке подарок. Увы, вскоре чародей умер, книгу семья по бедности продала, а серебряную застежку дочь чародея подарила Младшему, потому что любила его.

Ларш рассказывал неспешно, добавляя мелкие черточки в ясный уже для него рисунок.

– Как попала в Аршмир книга с вложенным в нее листком – не имеет значения. Важно, что купил ее страстный собиратель книг Гикфи. Если бы он сразу отнес покупку домой, это спасло бы ему жизнь. Но по пути ему встретились Старший и Младший. Они неплохо относились к старому чудаку, их развлекали его забавные манеры. Кузены потащили его за собой в театр. А что было дальше, ты ведь помнишь, Джалена...

– Но ведь господин рассказывает сказку? – с издевательской вежливостью откликнулась женщина.

– Сказку, – грустно усмехнулся Ларш. – И есть в этой сказке королева. Как и во всех сказках, она красавица. А что корона у нее деревянная, желтой краской выкрашенная, так это сказке не помеха... Так вот, в театре Шеркат забавы ради полистал книгу, купленную старым собирателем, и заметил в ней листок.

Впервые Ларш назвал вслух имя, которое витало в воздухе.

У Джалены даже ресницы не дрогнули. Она выжидательно молчала.

– Он успел прочесть лишь самое начало, но узнал волшебный предмет...

– На листе был рисунок застежки, – уточнила от окна Авита.

Ларш кивнул. Он-то знал про рисунок от Райши-дэра ­– а Авита догадалась.

Джалена метнула взгляд на Авиту, потом на Ларша – но тут же опустила глаза. Протянула тонкую белую руку к стоящей на столе чаше с сушеными розовыми лепестками. Зачерпнула пригоршню, принялась пересыпать лепестки меж пальцев.

– Гикфи отобрал книгу, – продолжил Ларш. – Я расспрашивал актеров об этой сцене, знаю подробности. Шеркат устроил торг за книгу, дойдя до пятнадцати золотых. Все вокруг сочли это шуткой, но Шеркат торговался всерьез. Гикфи ушел, унося книгу – и душу Шерката. Душу Сына Клана, истомившуюся по волшебству.

Джалена оставила игру с сухими лепестками, подалась вперед.

– Убийство, – вздохнул Ларш. – Шеркат в ту ночь гостил у своего кузена, с ними был гость из Наррабана. Арризар и Райши-дэр, подвыпив, легли спать. Шеркат незаметно покинул дом – и так же незаметно вернулся... Возможно, сначала хотел просто похитить листок из книги, но это не получилось. Пришлось драться с хозяином дома – и ударить его по голове тяжелой крышкой от чернильницы.

– Можно... без подробностей? – тихо попросила Джалена.

– Можно... Сразу убийце уйти не удалось: нагрянули стражники. Двое остались охранять дом. Шеркат улучил минуту и ушел, оглушив «краба». Но он не увидел ночью, что часть бесценного листка осталась в пальцах убитого. Ему пришлось добывать этот клочок отдельно... но это другая история.

– Такая же увлекательная, как эта? – улыбнулась Джалена.

– Нет, гораздо скучнее. А вот история второго убийства будет интереснее.

– Я только не понимаю, зачем высокородный господин рассказывает это именно мне. Неужели из-за того, что я... бывала в гостях у Шерката?

– Нет. Рассказываю для того, чтобы ты поняла: поймаем мы Шерката или нет, его сообщница у нас в руках. И ответит за двоих.

– Сообщница? Уж не хочет ли мой господин сказать, что я держала Гикфи за руки, пока Шеркат бил его по голове?

– Разумеется, к первому убийству ты, Джалена, отношения не имеешь. Считай, что я репетирую речь перед судом. А вот к убийству Арризара ты причастна.

– Что за вздор! Когда его убивали, я была на корабле! И Шеркат тоже! И ты, Авита, была с нами, подтверди же!

– Я была, – отозвалась Авита. – Но там был еще и Бики, робкий человечек, которого не тянет в шумные компании. Как получилось, что он оказался на корабле?

– Да при чем тут Бики? – ахнула Джалена.

– При ключах. Бики с ключами не расстается. Без него весь замысел полетел бы в Бездну. Шеркат его не приглашал, это было бы странно. А Джалена, как мне рассказали, расшалилась и утащила Бики за собой, хоть он и не хотел ни на какую прогулку.

– Я не помню... может быть... всего лишь шалость...

– А потом ты, ухватившись за первую подходящую реплику о прическах, напомнила всем про сундук с париками! Ты не дала этому разговору угаснуть! Благодаря тебе все девушки загорелись желанием сегодня же устроить примерку.

– Что за вздор...

– А потом, – перехватил Ларш нить рассказа, – был пустой театр, запертая изнутри кладовая, труп на полу и прочие страхи. И никто в потрясении не сообразил, что к лежащему на полу человеку подходил и прикасался только один человек – Шеркат!

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что кузены-Лебеди на весь Аршмир известны своими дурацкими розыгрышами! Последний розыгрыш им не удался – тот, где Арризар нарядился девицей, помнишь? Мне Мирвик рассказывал: дело провалилось из-за неудачного грима. Кузенов-Лебедей это обидело. Они затеяли новый розыгрыш, и уж там-то грим должен был сыграть главную роль. Не верю, что у Шерката в театре была армия пособников. Наверняка именно ты, голубушка, научила Арризара гримировать себя под покойника. Не сама загримировала, он же приходил на пристань вас проводить. Но научила – ты... Ключ у Бики, чтобы снять слепок и сделать копию, тоже ты заранее добыла, да?

Джалена молчала, резко побледнев.

– Запертая изнутри комната, труп в свете факелов... да, вся компания была потрясена, а ты сыграла потрясение. Я помню показания, в том числе и твои: Шеркат вошел в комнату, потрогал Жилу Жизни – и начал распоряжаться. Кого отправил за лекарем, кого за стражей, кого расставил караулить выходы... и вскоре остался с Арризаром вдвоем. Тут-то «труп» и ожил.

– Я не давала таких показаний!

– Конечно, нет. Это я уже сам дознался... Кузены быстро отодвинули засов второй двери и вышли на балкончик. Да, одному человеку не выбраться с балкончика на крышу, но двое это сделали. Один встал на перила и уперся руками в стену, второй по его плечам влез на крышу и подал кузену руку. Оба молодые, крепкие, ловкие. Пока всё шло по плану розыгрыша. Шеркат стер грим с лица Арризара – сам Младший не смог бы так аккуратно сделать это без зеркала. Чуть-чуть грима осталось, наш лекарь его нашел. А дальше кончился розыгрыш и началось убийство. Шеркат ударил Арризара в висок. Чем – не знаю, у него было с собой что-то... удобное. Удар убил младшего Лебедя сразу, наш лекарь за это ручается...

– Я же просила – без подробностей!

– Шеркат приложил к разбитому виску Арризара его плащ, кровь впиталась в ткань, на крыше не осталось следов...

– Умоляю... не надо...

– Нет, ты слушай! Шеркат ударил мертвого кузена еще и по лбу – там, где недавно был «кровавый» грим, и сбросил тело с крыши в густую крапиву, чтоб его не сразу нашли, не определили, что Арризар убит только что. А потом твой сообщник спрыгнул с крыши на балкончик – не совсем удачно, сломал перила, но с балкона не сорвался. Вернулся в кладовую, вновь закрыл изнутри дверь на балкон и пошел кричать про исчезнувший труп.

– Мой сообщник? – серьезно переспросила Джалена. – Я могла бы сказать, что всё это – одни слова. Подумаешь, я позвала на прогулку бутафора! А в разговоре о париках участвовали все женщины в компании, и Авита тоже. Но я не буду мешать следствию. Я честно скажу: да, я приняла небольшое участие в розыгрыше. Именно в розыгрыше. Я понятия не имела, что это выльется в злодейство!

Ее руки, словно птицы взлетели к груди, пальцы сплелись в горьком, трагическом жесте.

– У Бариллы эта поза выходит лучше, – холодно сказала Авита.

Джалена даже не бросила на нее взгляда. Она не отрывала глаз от Ларша.

– Я бы тебе посочувствовал, – вздохнул Ларш. – Но я знаю, что было дальше, когда Шеркат унаследовал волшебную застежку. Знаю о «надежном человеке, без которого нельзя». Знаю о женщине, которая сопровождала Шерката во время колдовских обрядов.

– Колдовских обрядов?.. – изумилась Джалена. – А, тот мальчик, что сидел на крыше сарая... Ну так он и подтвердит, что я не плела заклинания и не плясала чародейные пляски. Я стояла, онемев от ужаса, потому что впервые увидела это... это... у меня и слов-то нет! Шеркат проводил обряд сам. Да и зачем я ему нужна в колдовстве?

– Зачем? – хмыкнул Ларш.

Ответа на этот вопрос он не знал... вернее, не знал до этого мгновения. А сейчас его озарило. До чего же всё просто! Последний осколок лег в готовую мозаику.

– Наверняка Шеркат не только превращал людей в животных. Он и сам мог превратиться в зверя. Я бы на его месте не удержался. Это же верх магической власти – измениться самому. Но вот превращается чародей в волка, жабу, суслика... а обратно – как? Ни одна тварь не сумеет произнести волшебное слово. Если только она не попугай... Поэтому Баргу-дэр и предусмотрел участие в деле надежного человека. Друга, жены, любовницы, верного слуги. Того, с кем хозяин застежки делит свою волшебную власть. Кто вернет ему человеческий облик. Так, Джалена?

– Это очень интересно, – улыбнулась Джалена. – Но что из этого мой господин может доказать перед судом?

– Доказывает палач, – развел руками Ларш. – Ты уверена, что выдержишь пытки?

Авита нахмурилась, хотела что-то сказать, но промолчала.

Лицо Джалены стало строгим:

– Если бы мне это сказал кто-то другой, я бы испугалась.

– А я чем лучше других?

– Ты – Спрут. И стоишь на скользком льду. Одно неверное движение – и разразится война между Спрутами и Лебедями. Как в Огненные Времена. Ты этого хочешь?

Ларш вздрогнул, вспомнив свои недавние размышления в зверинце. Чтобы скрыть смятение, он грубовато хохотнул:

– Война? Из-за тебя?

– Из-за амулета. Не забывай, он принадлежит Клану Лебедя. И его можно только купить, получить в дар или унаследовать. Если ты устроишь обыск и найдешь амулет, попробуй его взять! Он станет куском серебра. Застежкой. А я сегодня, сразу после... после гибели дракона, ужас какой... написала письмо Мудрейшему Клана Лебедя. У меня заранее на примете был надежный гонец. Я дала ему денег – и он уже скачет в Тайверан!

Ларш чуть не охнул. Предусмотрительная, стерва!

– Что ж, не буду сам хвататься за амулет и другим не велю. Но ты, стало быть, признаешь, что была сообщницей Шерката?

– В таких узких границах – признаю.

– Джалена, – не удержалась Авита, – это всё равно подсудное дело! Знать о преступлении – и не донести...

Ларш прикусил губу. Жалеет Авита Джалену. Предупреждает.

Джалена бросила на Авиту быстрый удивленный взгляд. Видимо, не ожидала сочувствия. А затем веско ответила Ларшу.

– Я знаю закон, интересовалась заранее. Я не обязана доносить на Шерката.

– Это еще почему?

– Жена не обязана доносить на мужа.

– Же... Что-о?! Ты рехнулась?

– Я могу назвать храм, где мы свершили свадебный обряд, и жреца, который этот обряд проводил. Полынная улица, Стаураш Верхний Костер. Всё было тайно, но законно. Наши имена занесены в книгу. Наши локоны – мой и Шерката – запечатаны в кувшине вместе с копией записи.

– Джалена, ты не понимаешь... Мудрейший Клана не призна́ет этот брак, будь он хоть трижды заключен в храме. Какая-то актриса – и Лебедь...

– Я не «какая-то актриса», а Дочь Рода! Разорившегося, но древнего!

Ларш озадаченно замолчал: сказанное меняло дело. Наконец спросил неуверенно:

– И ты можешь это доказать?

– Могу.

Джалена поднялась из кресла. Сейчас это была не хорошенькая легкомысленная актерка. Перед Ларшем стояла сильная, волевая женщина, которой было за что сражаться.

– Никто не позволит тебе пытать жену Лебедя, которая носит его ребенка – возможно, последнего в Ветви! – Джалена охраняющим жестом положила руку себе на живот.

Ларш онемел от потрясения.

Негромко, почтительно вмешалась Авита:

– Прости, но ты же знаешь... если отец не даст ребенку имени, дитя вырастет Отребьем, даже если родители состояли в законном браке.

– Да, – кивнула Джалена. – Но в особых случаях... например, если супруг умирает до рождения ребенка или пропадает без вести при обстоятельствах непреодолимой силы... например, кораблекрушение... имя ребенку может дать кто-нибудь из родни, а судьи, рассмотрев обстоятельства, могут не препятствовать этому.

– Кодекс Санфира, свиток двадцать шестой, – удивилась Авита. – Ты и впрямь читала законы?

– Ну и что? Ты их тоже читала!

– Я служу в страже, а ты... ты что, заранее ожидала, что Шеркат пропадет «при обстоятельствах непреодолимой силы»?

Джалена бросила на Авиту злой взгляд. Но к Ларшу обратилась неожиданно мягко:

– Спрут, тебе надо не только распутать убийство. Тебе надо подумать о людях, которых Шеркат превратил в зверей.

– Пополнял зверинец? Скрывал растрату денег, полученных от Хранителя?

Вопрос был лишним, ответ на него был и так ясен. Ларш тянул время, собираясь с мыслями, догадываясь, о чем сейчас пойдет разговор.

– Конечно. В зверинце не только преступники, которые укрываются от стражи. Там люди, так отрабатывающие долги... в звериной шкуре. И случайные пойманные бедолаги. Никто, кроме меня, не вернет им человеческий облик. Я не могу сделать человека зверем, а наоборот – пожалуйста. Я спасу этих людей. Но тогда я – верная супруга, мало знавшая о том, как муж изучал попавший к нему в руки магический предмет.

– Изучал? – не выдержал Ларш. – Разве не он в процессе изучения магического предмета загрыз моего стражника? Я всё понимаю, сам не хочу войны Кланов, тебя готов прикрыть за помощь в деле... но смерть Гижера ему, зверюге, с лап не сойдет!

– Гижера? – зло улыбнулась Джалена. – Тот стражник? Да ты, десятник, скажи спасибо Шеркату, что он тебя от предателя избавил! Кто, по-твоему, выкрал у тебя тот клочок... недостающий?

В гневе Ларш шагнул к Джалене. И ударил бы ее – но Авита горестно воскликнула:

– Условный стук!

Ларш понял ее сразу – и словно споткнулся. Ярость разом угасла.

Он тоже вспомнил рассказ Даххи про свидетеля, ночью пробиравшегося к себе домой через соседский двор. «Сквозь шум дождя послышался стук, словно чем-то костяным по дереву. Да не просто так, а ритм был: тук, тук, тук-тук-тук... Тишина, только дождь... и снова: тук, тук, тук-тук-тук...»

Убийца вызывал условным стуком своего сообщника... вернее, бывшего сообщника, который стал ненужным – и слишком много знал...

Джалена, испугавшись порыва Спрута, шарахнулась за кресло. Поняв, что гроза миновала, поспешила объяснить:

– Гижер работал на старую Вьямру. Предупреждал про облавы... подробно не знаю, обрывками слышала от Шерката. А когда понадобилось украсть клочок бумаги, Вьямра посоветовала...

– Ладно, – перебил ее Ларш. – С этим ясно.

Собственный голос показался ему чужим.

«Какой я «лис»? Я баран тупой! В своем десятке не увидеть предателя! Но... если не верить своим, то как же тогда работать?»

– Ладно, – тяжело бросил он. – Что ты предлагаешь?

– Помощь. Превращение зверей в людей. А за это я буду не сообщница, а свидетельница. Я понимаю, всё решают судьи, но они же слушают, что говоришь им ты! Ну что, условия сделки приняты?

– И талисман выдашь?

– Конечно. Он вот в этой чаше, под розовыми лепестками. Только не трогай его, а то силу потеряет.

– Условия приняты.

* * *

Уже темнело. Слуги держали наготове факелы, но еще не зажигали их.

В воздухе стоял острый звериный запах. В клетках на все голоса выли, ревели и верещали волки и обезьяны, олени и гиены. Птицы пытались взлететь, бились о решетку, кричали. Обитатели зверинца чуяли, что рядом вершится что-то непостижимое и опасное.

«Крабы» подошли к очередной клетке. Они уже точно знали, что кому делать.

(Кроме «крабов», были здесь все «лисы» во главе с десятником, только Фагрим куда-то пропал во время сегодняшних событий. Но «лисы» в дело не вмешивались, стояли и молча смотрели...)

Двое крепких «крабов» держали наготове сеть. Еще двое, тоже очень сильные парни, были вооружены чем-то вроде больших ухватов.

Никто не ухмылялся, не сыпал шуточками. И не только потому, что за их спинами стояли Хранитель города и только что вернувшийся в Аршмир, потрясенный происходящим командир стражи.

Нет, эти парни уже стали свидетелями (да что там свидетелями – участниками!) настоящего чуда.

Только что поваленный ими наземь, опутанный сетью самец косули превратился в человека. Да-да, склонилась над ним дама под вуалью, приложила к шкуре блестящий кругляш, что-то шепнула... никто и глазом не успел моргнуть, а в сети уже человек барахтается. Господин Ларш помог бедняге встать, но тот норовил упасть на четвереньки и издавал странные звуки, вроде хриплого лая. Но вскоре опамятовался, робко сказал, что зовут его Викви Воробьиный Хвост из Семейства Сурал, он портной с Суконной улицы, а здесь отрабатывает долг ростовщице... Беднягу заперли в сарай и велели пока там сидеть. Позже, мол, удостоверят личность и отпустят.

Зато потом ни барсук, ни енот ни в кого не превратились, знай рычали да визжали. Хранитель даже спросил: может, с мелкими зверями не возиться? Брать тех, кто размером с человека? Но дама объяснила, что размер значения не имеет, человек может превратиться хоть в мышь – если у него в душе есть что-то общее именно с мышью.

Ведись такие разговоры и творись такие дела хотя бы вчера, «крабы» от потрясения всё из рук бы роняли. Но после налета дракона на Аршмир, после сражения богини с чудовищем в небесах (вон она, богиня-то, стоит среди «лис», глазами восхищенно сверкает!) превращение зверей в людей – это удивительно... занятно... любопытно... словом, ничего такого, чтобы в обморок падать.

На этот раз задача была сложнее. Не какой-нибудь барсук, а бородатый лесной бык, зверь сильный и серьезный. Маленькие глазки налиты кровью, лобастая башка с крепкими рогами угрожающе опущена.

– Такого валить замаешься, – опасливо протянул кто-то из «крабов».

– Не будем валить, – принял решение Ларш. – Прижмем рогатинами к забору рядом с входом в загон. Голову держите, у него таранный удар! Джалена, быстро талисман к шкуре, говоришь положенное – и бегом из клетки. Любоваться будешь через решетку, снаружи. Ты и ты – держите наготове факелы, но подальше, чтоб быка зря не пугать. Если зверь не превратится в человека, сразу бегите с факелами, чтобы дать остальным выйти из загона.

Стражники молча кивали. Они знали: «лисий» десятник пойдет с ними в загон. Даме Джалене, чтобы чары сработали, надо приложить серебряный кругляш прямо к шкуре и тихо, близко к зверю шепнуть заклинание. Потому и десятник Ларш рядом, чтобы защитить Джалену, если зверюга вывернется.

«Крабы» подозревали, что десятник лезет вплотную к зверю еще и ради проверки: а что там дама бормочет?

«Лисы» ничего не предполагали. Они точно знали: да, проверяет...

Лязгнул засов. Все по эту сторону решетки невольно вздрогнули, а Хранитель подумал, что не зря он обещал щедрое вознаграждение добровольцам.

Стражники накинули на морду быку разрезанный по швам мешок. Пока ошарашенный бык тряс головой, пытаясь сбросить зацепившуюся за рог тряпку, «крабы» кинули ему под ноги сеть, дернули ее вверх – стреножили зверя.

– Быстро! – рыкнул Ларш на Джалену.

Та храбро сунулась к облезлому бурому боку, приложила к нему серебряный кругляш, что-то быстро и тихо сказала – и отпрыгнула назад.

«Крабы» тоже подались назад – сейчас могучий бык освободится от сети на ногах и ринется в бой! К стражникам спешили двое с факелами. Но их помощь не понадобилась.

Бурая туша стала вдруг уменьшаться, оседать, словно сугроб под жаркими лучами... и вот в загоне стоит на четвереньках человек с бородой, старается выпростать руки из сети.

– Гвоздодер! – ахнул Ларш. – Да чтоб мне в Бездне гореть до золы, это же Гвоздодер! Я за ним бегаю, как за богатой невестой, а он тут мычать учится! Парни, вяжи этого безрогого. На каторге без него тоскливо и скучно.

Гвоздодер попробовал трепыхаться, но руки и ноги плохо его слушались. Стражники связали его легко, с шутками.

– Уже что-то, – весело сказал Ларш, подойдя к дяде.

Хранитель довольно кивнул и взмахом руки подозвал горбатого служителя:

– Кто дальше?

– Две гиены в соседних клетках.

– Когда я посещал зверинец, гиена была одна.

– Две, господин мой, две. Молодая и старая.

Подошла Джалена. Привстав на цыпочки, что-то сказала на ухо Ларшу. Тот бросил на нее острый взгляд, что-то шепнул дяде. Затем подозвал Сверчка. Хранитель негромко расспросил о чем-то парнишку.

Если до стоявшего рядом служителя и долетело слово «Вьямра», то он и бровью не повел. Разглядывал воробьев, что таскали уцелевшие зернышки из пустой кормушки.

– Ладно, – принял решение Хранитель. – Вяжите молодую.

Молодая гиена вовсю сопротивлялась, уже в сети едва на цапнула Джалену, под чарами отстояла свой природный звериный облик и, будучи возвращенной в клетку, гневно облаяла всех вокруг.

– Тащить старую? – спросил один из «крабов».

– Не надо пока, – распорядился Хранитель. – Пусть в клетке посидит. Дальше кто?

– Волк с волчицей в одной клетке, – доложил служитель.

– Давай волков, – кивнул Хранитель.

– Ну нет, – вмешался Ларш. – Волки никуда не убегут. Тут вроде тигр обретается?

– Обретается, – охотно подтвердил служитель. – Сегодня рано утречком доставлен.

– При тебе доставили?

– Нет, я пришел аккурат перед тем, как дракон прилетел. До меня дежурили Кнут и какие-то двое новые, даже имен не знаю. Такие бездельники, даже воду не у всех зверей поменяли.

– Где они сейчас? – строго спросил Ларш.

– Так с самого переполоха я их и не видел.

– Ладно, показывай тигра...

Тигр был роскошен и огромен. В сгущающихся сумерках он казался живым костром. Он метался по клетке и бил себя хвостом по бокам. Людей он встретил грозным ревом и хищным оскалом.

– Клетка ему мала, – заботливо сказа горбун. – Надо бы такого красавца куда попросторнее.

– Если всё будет так, как я ожидаю, – негромко сказал Ларш, – мы его сегодня же пересадим в другое место.

«Крабы» тем временем решали, как им вязать такого зверя. Это даже не бык, этот стражника сожрет и добавки попросит.

Но с тигром всё получилось просто. Мощный хищник забился от факелов в угол клетки – как раз туда, куда перед этим палками пропихнули сеть. И вскоре лежал, спутанный сетью и придавленный за шею рогатиной.

Джалена и Ларш склонились над зверем, и только Ларш услышал, что шепнула Джалена прямо в горячий звериный бок.

И тут же Ларш рывком поднял Джалену, толкнул ее к выходу из клетки, крикнул:

– Всё, уходим!

Люди высыпались наружу, лязгнули засовом.

Зверь некоторое время не двигался, словно ожидая чего-то. А потом взревел, вцепился клыками в сеть, принялся ее рвать.

– Не повредил бы себя, – вздохнул Хранитель. – Самый красивый зверь, гордость будущего зверинца. Надо бы его и впрямь перевести в клетку попросторнее, да жаль снова заматывать... О, гляньте, как он сеть в клочья разносит!

– Да не надо заматывать! – радостно подсказал горбун. – У меня порошок есть. Добавлю ему в воду. Попьет и уснет, как возле мамашиного брюха.

– Что ж ты сразу не сказал? – удивился Ульфанш. – Может, нам крупных зверей усыплять? Меньше возни с ними будет.

– А на усыпленное животное подействуют чары? – спросила Джалена. – Я не знаю.

– Верно, увы, – неохотно согласился Хранитель. – Не будем рисковать.

В клетке взревел тигр.

Джалена сжалась, словно ожидая удара, но не обернулась.

– Продолжим, – приказал Хранитель. – Кто на очереди? Волк с волчицей?

– Нет, – послышалось из-за спин стражников. – Пожалуйста, волки потом...

Все обернулись на голос.

К ним незаметно подошел человек в одежде, испачканной побелкой. На руках он нес обезьяну, доверчиво обхватившую его за шею.

«Лисы» радостно бросились к нему.

– Фагрим! – воскликнул Ларш. – Нашелся! Да где ж ты был?

Не отвечая, Фагрим подошел к Хранителю, умоляюще взглянул ему в лицо:

– Господин мой, в Доме Стражи сказали, что ты в зверинце... и «лисы» тоже тут... Неужели правда, что здесь расколдовывают людей, превращенных в животных?

– Вот болтуны! – сердито обернулся Ларш к «лисам». – Узнать об этом «крабы» могли только от вас! И теперь весь Дом Стражи треплется! А завтра будет – весь город!

«Лисы» тут же приняли невиннейший вид. На их физиономиях явственно читалось: кто, мы?! Да никогда! Мы по-грайански и разговаривать-то не умеем! Мы вообще от рождения глухонемые! Весь десяток!

– Если это правда, – с чувством произнес Фагрим, – умоляю помочь этой обезьяне. Потому что это не обезьяна! Это совершенно точно человек!

Обезьяна заверещала с явно утвердительной интонацией.