Грузинские народные сказки. Сто сказок.

Про жадного попа и ловкого старика

У одного бедного старика и его жены была пара быков. Правду сказать, хорошие были быки, только очень уж туго стало старикам, поговорили они и решили:

– Отведем этих быков на ярмарку, продадим, хоть на время будет что есть. Привел этот старик быков на ярмарку. Очень всем его быки понравились, окружили его, спрашивают:

– Почем продаешь?

Пришел и поп:

– Продаешь быков?

– Да, продаю, нуждаюсь очень, потому и продаю.

– Продай мне.

– Пожалуйста.

– Во сколько же ты их ценишь, что тебе дать?

– Я бедный старик, не обманешь же ты, священник, божий человек, меня? Дай мне сам столько, сколько мои быки стоят, я запрашивать не буду…

Стал поп клясться и божиться:

– Сын мой, разве же я обману тебя? Благослови тебя спаситель, крест его на тебе. Дам тебе тридцать рублей за пару твоих быков.

Согласился старик:

– Берите. Дай вам Христос найти в них радость и пользу.

Радуется поп, что дешево купил. Отсчитал скорей деньги и погнал быков. Повернул домой и старик. «Маловато что-то получил я денег, – думает он, – да уж что делать? Продал, и все тут».

Только пришел домой, спрашивает жена:

– Почем продал?

– За тридцать рублей, поп купил, – говорит муж.

Закричала жена:

– С ума ты сошел? Одурел? Что это ты наделал? Надул тебя поп, надул, погубил, будь он проклят!

Рассердился старик:

– Поп – божий человек, наместник бога на земле, не стал бы он надувать меня.

Горюет жена, да уж что делать – не убивать же мужа. Только надулась на него и денег не берет.

Так и живут они не в ладах. Приготовит жена обед, поставит на стол и уйдет куда к соседям и не говорит со стариком. Придет он, поест, возьмет мотыгу и потащится опять на работу. Прожили они так в ссоре целую неделю.

Встал однажды этот старик, взял поповские деньги и отправился опять на ярмарку. Купил там себе за шесть гривенников шапку, надел ее и ходит, а остальные деньги в кармане держит.

Прошелся по ярмарке раз-другой и видит – стоит поп, что его быков купил. Бросился старик к нему, приветствовал его и спрашивает:

– Ну что, хороши мои быки?

– Дай тебе бог добра, хороши, очень хороши, – говорит поп.

– Я же тебе говорил, что хороши.

Поговорили они, и сказал старик попу:

– Если ты доволен моими быками, попрошу тебя о чем-то, не откажи.

– А что такое?

– Уж очень я признателен тебе, хочу угостить тебя обедом. Только прошу тебя, приведи с собой еще гостей, приведи сколько ни есть в городе твоих друзей – будь то благочинный или епископ – и приходите все вместе в такой-то духан. Угощу вас всех за свой счет.

Жаден поп на еду, обрадовался он, так и загорелись у него глаза.

– Обязательно придем, стоит ли просить об этом?

А старик побежал в этот духан и говорит духанщику:

– Гости у меня сегодня. Приготовь еду получше.

Потом дал ему вперед двадцать пять рублей и сказал:

– Только, как придет время платить, я сниму шапку и крикну: «В расчете, хозяин?», а ты отвечай: «В расчете».

– Хорошо, – согласился духанщик.

Всех пригласил поп на даровой обед – и благочинный там, и епископ, и дьячка не забыли, пятнадцать человек собралось. Пришли в духан, и встретил их всех радушный хозяин.

Уселись. Начались тосты. Пили, ели, наелись, напились – всего вдоволь. Повеселились и встали. Пришло время рассчитываться за еду, сорвал старик шапку с головы и кричит:

– В расчете, хозяин?

– В расчете, – ответил тотчас духанщик.

Удивились все такому расчету, а поп повернулся к старику и говорит:

– Очень я тебе благодарен за угощенье, скажи только, как это ты ухитрился ничего за такой обед не заплатить?

– Эх, эх! Не смогли вы, мало поели, а то у меня такая шапка, что хоть на пятьдесят рублей наешь, за все расплатится.

Пристал тут поп: продай да продай мне эту шапку.

– Нет, – говорит старик, – и не проси, что мне в быках, волк их ешь! А эта шапка – она меня и кормит и поит, как я расстанусь с ней, как прогневлю бога?

Думает поп: «С быками-то я здорово надул его, вот бы еще эту шапку заполучить – разбогател я, и только».

Не отстает и не отстает поп:

– Нет, уважь уж, продай шапку.

Просил, просил, уломал-таки старика.

– Хорошо, так и быть, давай пятьдесят рублей и бери шапку, – говорит старик.

Отсчитал поп ему деньги, взял шапку и побежал.

Прошла неделя. Пошел поп на ярмарку. Подошел к благочинному и пригласил его обедать. Пригласил еще гостей, и пошли все в тот же духан.

Пришли, сели.

– А ну, подавайте еду! – говорит поп.

Подают ему всякой еды да питья.

Поели все, попили и встали. Сорвал поп с головы эту шапку и кричит:

– В расчете, хозяин?

Снова и снова кричит поп: «В расчете, хозяин?» Только никто ему не отвечает: «Хорошо, в расчете!»

Рассердился наконец духанщик:

– Ты что, поп, с ума сошел, какой расчет, где деньги? Видно, перепился ты.

Бросился к попу:

– Плати сейчас деньги, не то голову тебе оторву.

Выступили вперед благочинный и епископ:

– Видно, без денег приглашал поп, что ж, заплатим! – и расплатились с духанщиком в складчину.

Наглотался поп стыда, идет домой чуть жив, пусть враг мой так домой приходит. Понял поп, что провел его старик на этот раз, и побежал к нему. Бежит, как бешеный, сам думает:

«Не уйти ему от меня живым за такое дело».

А старик все знает, как и что с попом было и что поп теперь думает. У старика жена ведунья, все она во сне узнает.

Зарезал старик курочку, набрал ее кровь в пузыри и повесил пузыри жене и детям на шею, купил себе ножичек и ждет попа.

Прибежал поп. Кричит, ругается; вот-вот бросится на старика и голову ему оторвет.

Встречает его старик как ни в чем не бывало:

– Пожалуйте, что прикажете?

Как начал кричать поп:

– Ты меня обманул, накрыл! Ты что за пятьдесят рублей продал?

Гримасничает старик, жмется, все лицо в кулачок сжал:

– Нет, добрый человек, разве бы я обманул тебя, это все моя жена виновата, а я – да разве бы я обидел такого божьего человека?

Выхватил тут старик из кармана ножик, бросился к жене и заколол ее. Упала она, ноги протянула. Схватил потом детей, перерезал им обоим горло, швырнул их, а сам все кричит.

Сбежались на крик соседи, схватили его, кричат попу:

– А ты что здесь делал? Видишь, человек с ума сошел, жену, детей убивает, не мог удержать?

Оправдывается поп:

– Он меня надул и сам же своих детей и жену зарезал. Бешеный, видно, какой-то. Что только привело меня сюда?

Перепугались все, видят – льется кровь, так и застывает лужами.

Наконец встал старик и говорит:

– Что вас заботит? Я собственных детей и жену заколол, я же их всех и оживлю, пусть только этот поп от меня отстанет.

– Ничего мне твоего не надо, – говорит поп, – оживи только их.

Подошел старик к жене, пробормотал что-то, словно заклинает ее, потом приставил ей к горлу свой нож тупым концом. Вскочила она.

– Ах, что это, столько гостей, а я словно заснула! – говорит.

И детей так же оживил старик.

Удивляются все, глазам своим не верят, – что это за чудо совершил старик.

Так и ушел поп ни с чем; да еще рад, что так легко от этой кутерьмы отделался, забыл и думать о шапке.

Идет поп, думает: хорошо бы иметь такой ножичек. Вот бы держал в страхе всех своих, что покоя не дают…

Прошло время. Опять отправился поп на ярмарку. Опять встретились они со стариком. Старик, конечно, как всегда, о своих быках спрашивает – как они?

– Хороши быки, ничего, спасибо… – говорит поп.

Вспомнили и о том, что в тот памятный день было.

– Во всем ты меня обманул, во всем провел, но тот ножик меня вовсе с ума свел, – говорит поп. – Ведь сам своими глазами видел, как ты троих насмерть зарезал и тем ножом оживил.

– Эх, эх! Не имей я того ножичка, никуда бы ни моя жена, ни мои дети не годились, – хвастает старик.

– Вот бы мне иметь такой нож, – говорит поп, – очень тебя прошу, уважь меня, уступи его, что хочешь бери.

Не отдает старик, упрямится, что твой мул, да и поп не отстает. Уломал-таки поп старика, упросил его; продал старик свой ножик за три рубля и говорит:

– Смотри только, осторожней. Правда, он у меня ученый, но все же опасно, с умом с ним обращайся, как бы не вышло чего.

Пришел поп домой. Смотрит он на своих и все хочет придраться к чему-нибудь. Нашел-таки повод, начал ворчать, ругаться, пошла брань, раздались крики, разгорелась драка. Выхватил поп этот нож, схватил жену и заколол ее.

Увидела это старшая дочь попа, невеста, бросилась к отцу, схватил и ее поп, перерезал ей горло.

Сам стоит и смотрит на них, усмехается.

Сбежались на шум соседи, видят – что видят? Врагу твоему видеть, что они увидели. Так и закричали все:

– Спятил, сошел с ума поп!

А поп ничего, смеется.

– Что с тобой, что тебя с ума свело, – кричат ему, – что ты всю свою семью перерезал? Такой-то ты божий человек?!

Засмеялся поп и говорит:

– Рассердили они меня, и я решил напугать их немного. Ничего, не бойтесь, я их убил, я и оживлю.

Взял он свой ножик и давай тереть им о шею жены, сам приговаривает что-то. Только пусть так порадуется твой враг, как ей полегчало от этого. Кто оживит мертвого?

Долго мучался поп, уж и лекарей приводил, только ничего не помогло. Тут-то понял поп, что надул его проклятый старик с ножом.

Бросил он своих мертвецов и побежал к старику (дорогу-то хорошо знает – уж третий раз бегает), прибежал, змеем бросился на старика.

– За что ты разорил меня, погубил всю семью мою, теперь-то я отплачу тебе! – кричит.

Схватил он старика, связал ему и руки и ноги веревкой из конского волоса и потащил его к морю топить.

Притащил, смотрит, в чем бы от берега отплыть. Вдруг видит – плывет вдали рыбак в лодке. Перевязал поп старика потуже и побежал к лодочнику.

Как быть попу? Сказать рыбаку, зачем ему лодка нужна, какой дурак даст ему лодку человека топить! Сумел все же поп схитрить, выманил лодку.

Увидел один пастух (он там недалеко овец пас), что поп что-то на спине приволок и бросил.

«Дай-ка, – подумал пастух, – стащу у попа, что он там на земле оставил».

Подошел и видит – валяется на земле старик, связанный по рукам и ногам.

Спросил пастух:

– Что это с тобой?

– Так и так, – говорит старик, – пригласил я этого попа в гости, принял его с честью, заколол для него барана, что у тебя купил, а он давай кричать, что это вовсе не баран, а собака: как ты смел меня, попа, собакой кормить! – кричит. Вот за это теперь и топит меня в море. За что ты погубил меня, добрый человек, продал собаку вместо барана, из-за тебя я гибну. Спаси хоть теперь меня, развяжи эти веревки, дай убежать, не то и про тебя расскажу ему, знай, и тебе несдобровать.

Испугался пастух и развязал его. Старик разделся и побежал.

Приплыл поп на лодке и видит – нет старика, только платье его на земле лежит. Посмотрел поп, увидел вдали пастуха, решил, что это и есть старик, и погнался за ним.

Бежит пастух, кричит:

– Клянусь, не собака это была, а барашек, чудесный барашек.

И не слушает его поп. Догнал его, схватил, связал и бросил в лодку. Отплыли подальше. и думает поп: «Ну, теперь-то уж не выплывет», – поднял его и бросил в воду.

Так и погиб пастух ни за что. Не утонул бы он – выплыл, да уж где плавать со связанными руками и ногами.

Видит все это старик, видит и то, что после пастуха сорок овец без хозяина остались, погнал он их к себе.

Отобрал в ярмарочный день двадцать овец и погнал их продавать. Опять встретились они с попом. Смотрит поп: стоит утопленный старик и продает овец. Смотрел, смотрел поп, глазам не верит, подошел и спрашивает:

– Это тебя я утопил в море?

– Меня, – говорит старик, – только что бы тебе подальше отплыть, а то очень уж мелко было, только сорок овец я и выловил. Продаю их теперь прямо даром, что жадничать: не много они мне труда стоили. Эх, не умеешь ты, святой отец, а то и нож тот был хорош, очень хорош, вот отдай мне его, бери за него хоть две овцы.

Удивился поп и говорит:

– Отдам тебе нож и овец твоих не хочу, сделай только доброе дело, отвези меня на то самое место, брось в воду, может, и я сумею выловить овец.

А хитрый старик говорит:

– Ну как не выловить? У тебя руки, ноги не будут связаны, ты и сто штук овец выловишь, только сделай доброе дело, захвати хоть штук десять и для меня.

Повел старик попа. Зашли они раньше в дом к старику, повеселились там.

Сказала жена старика:

– Не умеешь ты, святой отец, пользоваться, а то, что ни продал тебе муж, все хорошее было: быки были – неплохие ведь быки? Ножик тоже хороший, а теперь вот и овец себе даром раздобудешь.

Повел старик попа к морю. Посадил в лодку и везет.

Жадничает поп, кричит:

– Вези дальше, назло тебе больше твоего овец выловлю.

Отвез старик его подальше от берега и бросил в воду. Так и ищет с тех пор поп овец, да только ни овец, ни попа что-то не видать.