Сказка о Горемыке – великом едоке

Было, да и не было ничего -

Был дрозд-певун,

Он за всех хлопотун.

Жили на свете муж с женой, бедные да неимущие.

Вот родился у них сын, и назвали его Горемыкой; да нечем ребенка кормить: такой он великий едок оказался. И молоко у матери высохло от нужды да голода.

Что делать? Отвели его в город, может, возьмет кто из жалости.

Приютил Горемыку царь, оставил при себе.

Да только такой едок этот ребенок, никак не накормить его. Как подрос, уж и целой выпечки хлеба да барана ему не хватает. А стал юношей, и вовсе его не насытить: съест в один присест несколько быков да выпьет столько же кувшинов вина, а все будто и куска в рот не брал.

Уж и пекари замучились на него печь и повара стряпать.

Надоело это царю. Призвал он Горемыку-Едока, дал ему денег, одну плужную упряжь и отпустил подобру-поздорову.

Пришел этот Горемыка в родной дом, да что ему там есть было? И двух дней не выдержал.

Встал, пошел опять к царю.

Не успел царь и порадоваться, что избавился от такого едока, как он опять у порога.

Что делать? Подумал, подумал царь и решил – разве только хитростью от него избавишься.

А был тот Горемыка силен, никто и потягаться с ним не смеет.

Призвал его царь и говорит:

– На такой-то горе растет лес, принеси оттуда дров, да побольше?

А это дэвов лес, два стоголовых дэва его стерегут.

Там и птица не летает, и ветерок не веет, так все тех дэвов боятся. А Горемыке нипочем.

– Дайте топор, – говорит, – пойду.

Принесли ему алмазный топор. Ударил Горемыка топором о стену, в порошок его стер. Принесли другой, десятипудовый, и его разнес. Принесли, наконец, двадцатипудовый, вскинул Горемыка этот топор на плечи и пошел к дэвову лесу. Пришел, рубит, так и летят буки да чинары, что щепки. Услышали дэвы, бегут к нему, ревут от злости. Горемыка и бровью не повел.

Прибежали дэвы, а Горемыка хвать их обоих под мышки, понес, впряг их, что волов в арбу, положил на арбу порубленные деревья и погнал стоголовых дэвов. Так, с гулом и грохотом, прикатил к царскому дворцу. Доложили царю:

– Пожалуйте, взгляните, сколько дров навез Горемыка.

Вышел царь, так и обмер со страха.

– Отпусти их, отпусти! – кричит.

Сгрузил Горемыка дрова, распряг дэвов, снял с них ярмо, отпустил на волю.

– Только смотрите, чтоб не слышал я, что вы повредили какому человеку! – крикнул им вслед Горемыка. Прошло время.

Призвал царь Горемыку и говорит:

– Должен ты пойти принести воду бессмертия.

Не отказывается Горемыка.

А ту воду стерегут два огромных буйвола. Как завидят они, идет кто к воде, бросятся с двух сторон, насмерть несчастного задавят. Сказал Горемыка:

– Пойду, только дайте, в чем ту воду принести.

Принесли ему кувшины, на двадцать ведер каждый, ударил их один о другой Горемыка – в порошок стер.

– Что я, ребенок, – говорит, – стыдно мне нести эти кувшинчики, дайте мне другие, побольше.

Принесли ему чаны преогромные.

Стукнул и чаны один о другой, в порошок стер.

Притащили ему два бурдюка из буйволиной кожи, на тысячу ведер каждый. Взвалил себе Горемыка на плечи эти бурдюки и пошел за водой бессмертия.

Завидели его буйволы, помчались к нему, вот-вот насмерть задавят. Как схватил их Горемыка за уши да как пригнет к земле. Вырвал потом из земли целую чинару, взвалил ее ярмом на них, два других дерева скрутил, завязал ими бурдюки, полные водой бессмертия, и заставил буйволов волоком тащить бурдюки. Доложили царю:

– Вернулся. Горемыка живой и тех буйволов в ярмо впряг, на них и везет воду. Взглянул царь на тех буйволов, чуть не умер с досады.

– Я и этого Горемыку еле кормил, еще и буйволов кормить? Скажите ему, чтоб отпустил их.

Снял Горемыка ярмо с буйволов, ударил их раз-другой по бокам дубиной и отпустил.

– Идите, живите себе на воле.

А царь все думает, куда бы загнать этого Горемыку, как сгубить его.

Вот в одном месте было поле Ильи-громовержца.

Поле в сто дней работы, вокруг ограда, и засеяно все поле пшеницей. Сказал царь Горемыке:

– Погони мою отару овец на поле Ильи-громовержца и попаси там.

Погнал Горемыка овец к тому полю. Загнал за ограду, сам прилег, спит.

Глянул Илья, видит – рассыпались по его полю овцы, поедают хлеб. Напустил он град.

Вьет и бьет град, все ветви пообломал с буков, перебил всю отару, только одна овца и осталась, и та куда-то под куст забилась, тем и спаслась. А Горемыка-Едок спит себе, и град ему нипочем.

Шумит, грохочет Илья, нет, не просыпается Едок. Рассвирепел Илья, сошел наземь, бросился на Едока и придавил его к земле.

Очнулся тогда Горемыка, обхватил Илью, бросил его наземь и сел на него верхом.

– Отпусти меня, – взмолился Илья. Не пускает Едок.

– Отпусти меня, – молит Илья.

– Отпущу, если благословишь меня, чтоб не ел столько, – говорит Горемыка – Великий Едок.

Благословил тогда Илья Горемыку, чтоб хватало ему на еду по полхлеба, полфунта мяса да вина полкувшина.

Отпустил Горемыка Илью.

Теперь-то пошел Горемыка к отцу с матерью, не боится уж, что объест их. Пришел, пожил с ними, только скучно ему дома. Захотелось молодцу пойти повоевать, силу свою испытать.

Пошел он, долго ли шел или недолго, миновал уж то царство и перешел в другое. Видит – идет дэв, несет большую гору, словно мячик в руках держит. Стал Горемыка и спрашивает:

– Куда это ты целую гору, как мячик, несешь?

– А я иду испытать Горемыку-Едока, что у царя живет.

Взял у него Горемыка эту гору, замахнулся и забросил за три горы.

– Как ты, братом хочешь мне быть или слугой? – спрашивает дэва.

– Братом, – отвечает дэв. Побратались и пошли вместе.

Идут, видят – бежит еще дэв, несет гору в два раза больше той, что первый нес.

– Куда ты спешишь, друг, и чего тащишь эту гору, когда я каламаны рад снять от усталости? – говорит Горемыка.

– А я иду, хочу испытать Горемыку-Едока, что у царя живет.

Взял у него Горемыка эту гору, замахнулся и забросил за две горы.

– Братом хочешь быть или слугой? – спрашивает дэва.

– Братом! – отвечает Дэв. Побратались и пошли вместе.

Идут, видят – еще один дэв несет гору, в два раза больше той, что второй нес. Говорит ему Горемыка:

– Стой, друг, что ты тащишь такую тяжесть, когда я и без ноши готов каламаны снять, так устал?

– Хочу испытать Горемыку, что у царя живет, говорят, силен очень, – отвечает дэв.

– Недалеко ж тебе и ходить, – говорит Горемыка. Взял у него гору, замахнулся и забросил за высокую гору.

– Братом хочешь быть или слугой? – спрашивает потом.

– Братом, – отвечает дэв.

Побратались, и пошли все четыре побратима вместе.

Много ли шли или мало, а только дошли до владений Белого дэва.

Вошли в лес. Ни еды у них, ни огня.

Сказал Горемыка:

– Пойдите раздобудьте где ни есть хлеба и дров. А дэвы боятся, так и дрожат.

– Хоть помереть с голоду, а мы к Белому дэву не ходоки, – говорят.

– Что ж, пойду сам, – сказал Горемыка, встал и пошел.

Идет, видит вдалеке дым. Пошел на дым. Шел, шел, подошел к дому, вышла мать Белого дэва, и говорит ей Горемыка:

– Мать, ради всех матерей и детей, дай мне хлеба да огня, голоден я.

– А кто ты? – спрашивает мать Белого дэва. – Тут и птица не летает, так все моего сына боятся. Как осмелился ты прийти сюда? Беги скорей, спасайся, не то придет дэв с охоты, съест тебя.

– А в какой стороне он охотится? – спрашивает Горемыка. Указала старуха, в какой стороне дэв охотится, и добавила:

– Успеешь перейти реку, останешься жив, а нет – не спастись тебе от дэва.

Пошел Горемыка прямо туда, где Белый дэв охотился.

Видит Горемыка – едет на коне Белый дэв с охоты. На одном плече у него олень висит, на другом – целая чинара на растопку. Едет, бурчит что-то под нос. А Горемыка спрятался под мостом, да потом как высунется и крикнет;

– Хвит!

Испугался конь, споткнулся.

Сердится дэв. Понукает коня. Нейдет конь, боится.

– Ах ты, бездельник этакий, – кричит дэв, – чего ты боишься? Я и Горемыку, что у царя живет, убью, не поморщусь.

Выскочил тогда Горемыка:

– А ну, как ты его убьешь, посмотрим, вот он – Горемыка! Сцепились Белый дэв и Горемыка.

Поборолись немного, поднял Горемыка дэва, замахнулся, бросил его оземь и убил. Привязал потом к коню и погнал его к старухе.

– А ну, погляди, как силен твой дэв!

Забрал Горемыка хлеба, огня и пошел к побратимам.

А те сидят, не ждут уж, что живым увидят Горемыку.

Пришел Горемыка, развели огонь, погрелись, поели и пошли дальше.

Шли, шли и дошли до владений Красного дэва.

Стали на отдых. Опять ни хлеба у них, ни огня. Говорит Горемыка:

– Пойдите, раздобудьте, где ни есть, огня да хлеба.

Не идут дэвы, боятся:

– Здесь только Красный дэв и живет, а мы к нему не ходоки.

– Хорошо, я сам пойду, – говорит Горемыка.

Пошел он, приходит к матери Красного дэва.

– Мать, дай пару хлебов да огня, – говорит.

– Как ты пришел сюда? Здесь и духу человечьего нет, так все моего сына боятся, – говорит старуха, – беги, пока не вернулся, да смотри: успеешь перейти через реку, может и. спасешься, а застанет он тебя по эту сторону – пропадешь.

Дала она ему и хлеба, и огня и отпустила.

Не пошел Горемыка на мост, ждет Красного дэва по эту сторону.

Едет дэв, за плечом чинара, на крупе коня – убитый олень.

Увидел Красный дэв Горемыку, закричал:

– Ты кто такой? Здесь и птица вверху не летает и муравей внизу не ползает – так все меня боятся, а ты как посмел сюда явиться?

Соскочил Красный дэв с коня, сцепились. Долго они боролись, поборол все же Горемыка дэва,. ударил его оземь и убил. Перевесил через коня и погнал к старухе: «Смотри, как никто твоего сына не поборет».

Срезал у оленя мяса на шашлык и пошел к товарищам.

Повеселились они тот день да еще ночь, а на другой день встали и пошли дальше. Идут, себя испытать хотят.

Вот дошли так до одного места, видят – стоит черная гора, на горе черный лес, в лесу черные птицы летают. Стали на отдых. Сказал Горемыка:

– Пойдите, раздобудьте огня и хлеба.

А те чуть дышат от страха и говорят:

– Видишь черную гору? Там живет Черный дэв. Нет на свете никого, кто бы мог с ним сразиться. Сунулись мы однажды, да еле живые ушли. Брось лучше, уйдем от этого проклятого места подальше.

– Нет, братья, я отступать не люблю. А не хотите, я сам пойду.

– Не ходи, – просят Горемыку братья.

Нет и нет, пошел он все же.

Приходит, видит – мать Черного дэва.

– Мать, ради всех матерей и детей, дай нам пару хлебов да огня, – говорит Горемыка.

– Кто ты? – говорит мать Черного дэва. – Нет у меня ни огня ни хлеба, иди туда, откуда пришел, не то придет мой сын, съест тебя.

– А с какой стороны он придет? – спрашивает Горемыка.

Указала ему мать.

Вошел Горемыка в дом, вынес и хлеба и огня и пошел в ту сторону, откуда Черный дэв идет.

Подошел к реке, спрятался у моста.

Едет Черный дэв. Везет оленя да чинару на плече, едет, напевает.

Въехал на мост, а Горемыка как высунет голову да крикнет «Хвит!» – струхнул конь, спотыкается, нейдет.

– Ах ты, бездельник, – кричит дэв, – что тебя пугает? От меня и Горемыке, что у царя живет, живым не уйти, чего ты боишься?

– А ну, посмотрим, как не уйти! – крикнул Горемыка и выскочил.

Сцепились они. Долго боролись. Устал даже Горемыка. Видно, не так-то легко побороть Черного дэва. Собрал все силы, ударил Черного дэва оземь и убил.

Срезал Горемыка мяса на шашлык у оленя и пошел к братьям.

Дивятся дэвы, что живым вернулся Горемыка. Радуются, глазам своим не верят.

– Как же ты уцелел? – спрашивают. – Как одолел его?

Не верят они, что поборол он Черного дэва.

– Вот так и одолел, – говорит Горемыка.

Поели хорошенько все четверо, отдохнули.

На другой день и говорят дэвы Горемыке:

– Так и конца пути не будет. Не пойдем мы дальше, ты иди, если хочешь, а мы останемся.

– Хорошо, – говорит Горемыка, – пойду один.

Отвел он дэвов, женил одного на жене Белого дэва, другого – на жене Красного, третьего – на жене Черного. Переженил так всех, устроил, сам в путь собрался.

– Не забывайте меня, – сказал Горемыка на прощанье. – Вот повешу я тут меч, а вы смотрите, – закапает с него кровь, знайте – трудно мне, идите на помощь.

Сказал и пошел.

Много ли он ходил или мало, приходит в один город, смотрит, что-то тихо в городе. И мужчин никого, одни дети.

Остановился Горемыка у одной старухи.

– Зачем ты пришел сюда, сынок? – спрашивает она Горемыку.

Рассказал Горемыка все о себе.

Добрая старуха ходит за Горемыкой, как сына родного бережет.

Вот видит Горемыка, что замазывает старуха все углы у своей лачуги, замазывает так, что лучу света не проникнуть.

Удивился Горемыка, думает, в чем тут дело, и спрашивает:

– Скажи мне, мать, отчего это в вашем городе мужчин взрослых не видать, одни дети?

– Не знаю, сынок, – говорит старуха, – что-то помирают все, не живут. – Не хочет она сказать правду, скрывает, бережет его.

Не отстает Горемыка: «Скажи да скажи, почему у вас мужчин не видать?» Не выдержала старуха, рассказала:

– Живет здесь в море один Человек-железо. У него в башне сидит пленница, такая красавица, что только покажется она, так и освещает все вокруг, как солнце. Потому-то и замазывала я щели: молод ты еще, увидел бы, погиб. А наш царь добивается той красавицы, давно уже воюет с тем Человеком-железо, да не одолеет никак, только весь народ истребил. Всех уже перебил Человек-железо, одни дети и остались. И никому не одолеть его, так только гибнут все.

– Какой же я молодец, – говорит Горемыка, – если не отобью у него эту красавицу!

Переночевал он эту ночь у старухи, а наутро встал и пошел к морю.

Вышла вскоре красавица из своей башни и осветила все вокруг. Подошел Горемыка к башне. А Человек-железо в то время был на небе, молился.

Поднялся Горемыка на башню.

– Кто ты, что за смельчак? – говорит ему красавица. – Увидит тебя Человек-железо, погубит, не жить тебе.

Смотрит она – ходит он по комнате, так и зацветают розы по его следам.

Понравился он красавице, только боится она – погубит их обоих Человек-железо.

А та добрая старуха научила его, как шел в башню, попросить красавицу выпытать у того Человека-железо, в чем его сила и что его убьет.

Просит Горемыка:

– Скажи, в чем его сила и как его убить?

– Не знаю я, – говорит красавица, – не скажет он никому.

Просит он:

– Попытайся, узнай.

Сдалась красавица.

– Хорошо, – сказала, – ты иди спрячься, я сама придумаю, что делать.

Приходит в полдень Человек-железо, а красавица бросилась к нему, обнимает его, ластится, говорит:

– Скажи мне, дорогой, – столько у нас врагов, боюсь я, вечно в опасности жизнь твоя, – скажи, чего тебе опасаться, чтоб и я знала и лучше берегла тебя.

Сказал Человек-железо:

– Не бойся, убить меня можно только моим топором, да и то ударом под мышки, а так вечно жить буду, не умру.

Ушел Человек-железо опять на небо молиться.

А Горемыка вышел, дала ему красавица два топора, приготовился он, ждет.

Вернулся Человек-железо. Сцепились они, борются.

Долго боролись, так и течет с них пот, что река.

Поборол все же Горемыка, ударил его топором под мышки. Сломался топор – не разломал Человека-железо. Схватил тогда Горемыка второй топор, ударил, что силы было, убил Человека-железо.

Вошел Горемыка в башню, живет с той красавицей, живет – не тужит, никуда и не ходит, не оставляет красавицу одну.

Узнал царь того города, что убили Человека-железо и красавица досталась другому. Собрал он всех своих царедворцев и воинов и говорит:

– Во что бы то ни стало приведите мне красавицу.

– Не побороть нам Горемыку, что Человека-железо убил, – говорят те, – разве только хитростью, а силой не одолеть его.

Пришла к царю одна старуха и говорит:

– Великий царь, вели привязать меня к доске и бросить в море, я приведу красавицу.

Обрадовался царь. Привязали старуху к доске, пустили в море.

Поплыла старуха к башне и стала кричать:

– Помогите, помогите, тону, пожалейте!

Выглянул Горемыка из башни, видит-в море старуха тонет, и говорит жене:

– Пойду, вытащу несчастную старуху.

– Не надо, – говорит жена, – оставь, не погубила бы она нас.

– Чем нам повредит несчастная старуха, – говорит Горемыка, – пойду вытащу ее.

– Смотри, худо будет, не вини тогда меня, – говорит жена.

Не послушался Горемыка, пошел, вытащил старуху, привел в башню.

Служит им старуха, работает, угождает.

Вот однажды сготовила она банг, подбавила в вино. Подает мужу с женой обед. Сама вино пьет, молодым банга подливает. Заснули муж с женой как мертвые.

А была та старуха ведунья. Знала она, что растут у Горемыки на макушке три козьих шерстинки и не погубить его никак, если не вырвать те шерстинки.

Подобралась она к юноше, отыскала те козьи шерстинки, вырвала, завернула в красную тряпицу и бросила в море.

Умер Горемыка, а старуха связала его мертвого и повесила вниз головой в пустом чане. А сонную красавицу снесла в лодку и поплыла к царю.

Привезли красавицу, очнулась она, смотрит, нет ее Горемыки, а сама она у чужих людей. Плачет, убивается и не смотрит ни на кого. Сидит одна в темноте, не говорит ни с кем и света не видит.

Уговаривает ее царь, задаривает, да все напрасно, ничем ее сердца не приманит. А тем временем закапала кровь с меча, что Горемыка у братьев-дэвов оставил.

– Видно, беда стряслась с братом, – сказали дэвы и тотчас собрались в путь.

Идут они по розам, что по следам Горемыки распускаются, и дошли так до той башни.

Вошли, видят – висит их брат в чане вниз головой.

Сняли они его, убиваются, бьют себя в голову, в грудь. Да кто слезами горю помог!

Сказали дэвы:

– Надо найти те три шерстинки.

Один сказал:

– Я буду искать на суше.

Второй сказал:

– Я в небе буду искать.

А третий:

– Я спущусь на дно морское.

Ищут шерстинки по земле, все звери ищут – нет их нигде. Ищут в небе, все птицы ищут – нет и в небе. А третий дэв спустился на дно морское. Приходит он к морскому царю и говорит:

– Узнай мне, не проглотил ли кто в твоем царстве три козьих шерстинки? Призвал морской царь к себе всех рыб. Плывут рыбы большие да малые, видимо-невидимо.

– Не проглотил ли кто из вас козьих шерстинок? – спрашивает царь.

– Нет, и не видел никто тех шерстинок.

– Все ли здесь? – спрашивает царь.

– Все здесь, великий царь, – говорят рыбы, – только одна старая рыба осталась на самом дне, она от дряхлости уж и не двигается.

Поплыл царь к той рыбе, спрашивает:

– Не видала ли ты трех шерстинок?

Сказала старая рыба:

– Да, господин, вот только что вода их проносила в красной тряпице, я и проглотила, только не убивай меня, а зашли ко мне в желудок корюшек – вынесут.

Заслали корюшек, вынесли они те шерстинки. Взял дэв, поблагодарил и поспешил к Горемыке.

Пришли все три дэва, приладили те шерстинки к затылку Горемыки. Приживились шерстинки, вскочил Горемыка, протирает глаза.

– Ох, долго же я спал, – говорит.

– Долго бы спал, когда бы мы не подоспели, – говорят дэвы.

Пошли все четыре брата за красавицей.

Весь царский дворец разнесли и царя убили, взяли красавицу и повезли. Отпраздновал Горемыка большую свадьбу, женился на той красавице, и прожили они вместе долго и беспечально.

Загрузка...