Грязная Гарди (СИ)

Глава 8. "Вам письмо"

К хорошему привыкаешь быстро, и грохот старого раздолбанного будильника, который Гарди нашла в комоде Алисии, отозвался неприятными отголосками прошлого. Солнце еще не встало, но мир за окном был залит розовым предрассветным сиянием, которое проникло в комнату, разогнав ночную тьму и плохие сны.

Обычно она не помнила снов, но сегодня ей, кажется, снилась работа. Почувствовав во рту кровь, Гарди поняла, что прокусила губу. Что ж, это была малая жертва за воспоминания, которые всегда отдавались глухой болью в переломанных местах, а их было куда больше, чем шрамов, видимых у нее повсюду.

Гарди села на край кровати и, опустив еще спящую голову, принялась разглядывать свои голые ноги. Последний мужчина, который у нее был, сказал, что во время секса ей лучше носить чулки — мол, и на ощупь приятно, и белье возбуждает. Что ж, мозаика ожога, оставшаяся от хватки Огненного Шершня, была крайне неприглядной. С руками ей повезло больше. Изуродованное запястье левой скрывалось под широким кожаным браслетом, а шрам на внутренней стороне локтя правой был идеально ровный и старый — его почти не было видно.

Вспомнив вчерашний день, Гарди улыбнулась, решительно отбросив сомнения. Все у нее будет хорошо. Прошлое — в прошлом, а настоящее, пусть и с мелкими неприятностями в виде Аса, будет похоже на жизнь, а не на существование. И личная жизнь у нее тоже появится.

В конце концов, она сейчас богачка, и ей доступны все косметологи и хирурги. С домом она уже определилась, осталось уладить кое-какие дела и заняться собой.

Погрузившись в несвойственное ей занятие — мечтание, Гарди потянулась и принялась готовиться к важному дню. Предстояло переделать кучу дел, ведь не зря она поднялась в такую рань. Впрочем, она чувствовала себя всесильной.

Начала уже с привычного — с воды. Натаскать, разлить, подогреть. День обещал быть пригожим, тучи ушли, неприятностей в виде кровавого града не предвиделось, и Гарди принялась за украшательства. Помыть все окна в доме она вряд ли бы успела, но грязь всегда можно спрятать. Столько ткани у лавочника не нашлось, поэтому девушка решила украсить только первый этаж. На настоящие гардины занавески не тянули — ткань была слишком легкой, такую солнце выбелит и истончит уже через месяц. Но о будущем Гарди думать не хотелось, пусть сейчас ее окружает только настоящее.

Бетонный пол частично закрыли коврики, а в тех местах, где не хватило ткани, она набросала охапки цветов с мелкими желтыми соцветиями, которые нашла на лугу за домом. Кир же любит цветы, так пусть в них утонет весь дом. Желтые дикоросы вскоре заняли все найденные пустые вазы, которые Гарди расставила на подоконниках. Большим искушением было сорвать аквилегии, распустившиеся у крыльца, но подумав, Гарди решила, что Кир, наверное, расстроится, если она загубит его подарок. Насчет желтых цветов с луга она не волновалась — кому нужны сорняки?

Оглядев творение своих рук, Гарди все равно осталась недовольной. Дом по-прежнему выглядел нежилым. Особенно мешал второй этаж — он был будто лишним. Порывшись в пакетах из лавки, Гарди нашла мотки цветной ленты, которую купила на всякий случай, и приободрилась духом. Ей всегда нравились яркие краски. В результате лента украсила перила лестницы, косяки дверей и самые мрачные места под потолком и в углах, заменив собой паутину. Завершив украшательство новыми лампами из ракушечника, тоже купленными у Тита, Гарди, наконец, почувствовала, что дом становится ей ближе. Пора было заняться столом.

Удивить Кира собственной кулинарией она была не способна, поэтому Гарди пошла на хитрость и купила у Тита самый большой торт. Лавочник сказал, что торты у них в деревне выпекает мельник, и их заказывают даже из города. Пообещал, что трехслойный шедевр с ягодами, мармеладом и шоколадом будет свежим и завтра. Завтра настало, и Гарди попробовала крем пальцем, смахнув завитушку с красно-черного бока. Было сладко и вкусно. Каким должен быть на вкус «старый» торт, она не знала, и решила лавочнику поверить. К главному блюду присоединились взбитые сливки с яблочным джемом, пара длинных хрустящих булок, печенье, копченые сосиски, ветчина с грибами, маринованные яйца и консерва с экзотическими фруктами, название которых было нечитаемое.

Оглядев добытые сокровища, Гарди подумала, что Кира завтрак должен впечатлить. Ее впечатлял.

До назначенного времени, десяти утра, оставалось тридцать минут, которые Гарди потратила на себя. Долго причесывалась, тщательно разглаживая короткие волосы. Мокрыми, они приобретали шоколадный оттенок, хотя она никогда в жизни их не красила. Покопавшись в дорожной сумке, нашла помаду, уверенно, привычным жестом, обвела губы и злобно уставилась на отражение в старом зеркале Алисии. Оттуда на нее также сердито зыркнула Гарди Грязная. Все верно: яркая красная помада была визиткой Гарди из прошлого. И она зачем-то настойчиво тянула ее в настоящее, которое могло перейти в будущее. Тюбик отправился в мусорное ведро, а Гарди принялась ожесточенно стирать краску с губ, запоздало вспомнив, что для работы всегда использовала стойкую косметику. Красный след на губах стал вызовом, который заставил ее позабыть о времени. Очнувшись через полчаса с воспаленным от растирания и мыла ртом, Гарди поняла, что до сих пор не одета, а Кир должен прийти с минуты на минуту.

Конечно, она одела его голубое платье. Ей нравилось, как ткань легко и в то же время плотно обволакивала тело, почти невесомо развевалась шлейфом при ходьбе, отливала серебром на свету. Оставив попытки сделать что-нибудь с лицом, Гарди еще раз тщательно умылась и поспешила в вестибюль.

Поставив стул напротив двери, она принялась ждать. Ждать Гарди умела — один из навыков прошлого, которое она упаковала с собой в багаж. Сложив руки на колени и выпрямив спину, девушка прикрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. Занятие было довольно бесполезным. Если снаружи она выглядела каменным монолитом, то внутри нее все бурлило. Бесконечный поток вопросов грозил прорваться сквозь плотину решимости, которая пока еще выдерживала, но подозрительно трещала. Зачем она все это затеяла с Киром? Зачем осталась в деревне? А с другой стороны — что ей было делать в городе? Не стоило обманывать себя и убеждать, что она смогла бы успокоиться на диване в богатой квартире. Тусовщицей Гарди не была, с творчеством не дружила, друзей и увлечений не имела. Все, что было у Гарди из прошлого — это работа. Но они вынуждены были расстаться, пусть и не совсем мирным образом. Работа ее любила, Гарди — ненавидела. Ей не нравилась дорога, по которой шла, и она повернула в другую сторону. Наследство тетки стало попыткой построить новую жизнь, а Кир был способом ее чем-то наполнить.

И хотя она его ждала, стук в дверь прозвучал неожиданно. Гарди подскочила, поискала свое отражение в какой-нибудь блестящей поверхности, ничего не нашла и привычным жестом взъерошила волосы, запоздало вспомнив, что еще недавно так тщательно их приглаживала. Послав внешность к дьяволу — как она обычно это делала, Гарди поспешила к двери, на ходу пытаясь унять бешено бьющееся сердце. И с чего это она так разволновалась?

На пороге стоял мужчина, но это был не Кир. Из-под густых черных бровей в Гарди метнулся суровый взгляд серых глаз, тонкие губы поджались, став почти невидимыми, а кадык на горле, одиноко торчащим из размотавшегося шейного платка, дернулся вверх-вниз, отчего-то вызвав у нее тошноту. На худощавом типе красовались пыльный черно-голубой сюртук и широкополая шляпа.

Мужчина сделал шаг назад и картинным движением сунул затянутую в перчатку руку за отворот сюртука. Гарди прищурилась. В комедию ситуаций она не верила, но после того, что ей показали в Голубом Ключе, вероятность того, что тип достанет пистолет, вовсе не казалась фантастичной. Жаль, что она не положила в карман платья нож. Так, на всякий случай. Обнаженное горло, выглядывающее из шейного платка, заставляло Грязную Гарди хищно раздувать ноздри и мечтать о крови.

Пока Гарди боролась с собой, мужчина, так и не узнавший, чем рисковал, извлек из внутреннего кармана, конверт. Запоздало разглядев на его шляпе надпись «Почта Альбигштайна», Гарди позволила себе немного расслабиться.

— Вам письмо, — шаблонно произнес тип, а Гарди второй раз пожалела, что не захватила с собой нож. Она уже разглядела адрес, откуда прибыло чертово послание.

Грубо выхватив конверт из пальцев изумленного почтальона, она захлопнула дверь, оборвав начатую фразу:

— А чаевые?

— Обойдешься! — почти взвыла она, вложив в крик все эмоции, неожиданно прорвавшиеся сквозь с таким трудом возведенную плотину терпения. — Убирайся! Пошел прочь, чтобы ноги твоей здесь не было!

Грохот поспешно сбегающих по крыльцу ног говорил о том, что кричать повторно не придется. Хлопнула решетка ворот, и Гарди вспомнила, что так и не повесила замок. Что еще она забыла сделать? Почему ее нашли так быстро?

Бросив на пол конверт, который жег пальцы, она принялась остервенело топтать его, понимая, что все равно поднимет и прочтет.

Гарди так и сделала — спустя полчаса после того, как оборвала все ленты, развешанные по вестибюлю и лестнице. Тяжело опустилась на стул перед дверью, зачем-то расправила складки платья и вскрыла конверт.

Гарди не ошиблась: ее нашли. Работа слишком любила ее, чтобы отпустить легко. Впрочем, назвать свой побег легким она бы не решилась. Письмо было даже ласковым. Ее вежливо звали обратно. Чего-то там обещали. Пока без угроз.

Пройдя в кухню, Гарди долго стояла у растопленного камина, размышляя, облегчит ли ей жизнь вид горящей бумаги из прошлого. Потом решительно бросила конверт в пламя. Пусть все катятся в ад и идет прахом — и работа, и прошлое. Мысли постепенно возвращались в спокойное русло. Стоило признать, что она не шибко-то пряталась. Понадеялась на закрытую страну и то, что сама ехала в неизвестность. Гарди не знала, где остановится, не должны были это знать и люди из прошлой жизни. Впрочем, всегда оставались юридические документы о наследстве, в которых был указан адрес.

С трудом убедив себя, что письмо было послано в пустоту, и ей ничего не угрожает — хотя бы временно, Гарди села за стол и печально воззрилась на торт, над которым подозрительно кружили мухи. В окно бил яркий полуденный свет, наручные часы показывали начало двенадцатого. Даже для второго завтрака было поздно.

Отломив кусок булки, она принялась бездумно жевать, не замечая ни вкуса, ни запаха. Гарди, определенно, что-то делала не так. Решив пойти новой дорогой, где-то сошла на кривую тропу, которая завела ее в дебри. Все было странным, начиная с Кира, который при первой встрече на станции продал ей букет втридорога. Она так гордилась, что видела мир не черно-белым, что, похоже, в результате разучилась различать именно эти цвета. А в ситуации с Киром все было точно таким — черно-белым. Она — богачка, он — нищий. Ни Грязная Гарди с поганым прошлым, ни новая — с деньгами, не имела с ним ничего общего. Наверное, он понял это раньше нее, честь и хвала засранцу. Да и вообще парней на завтрак не приглашают. Разве что на ужин. Впрочем, если бы Гарди вспомнила, как старательно Кир не замечал ее намеков на секс, пытаясь уложить ее спать подальше от себя в сарай, то вероятно, подумала бы сто раз, чем звать его на завтрак. И еще он мог быть оборотнем. А у оборотней, как известно, свои дела — нечеловеческие.

Тогда, зачем был поцелуй?

Он — мужчина, пусть и оборотень, ты — женщина, оба мы неплохо выглядим, почти одного возраста, был романтический настрой, почему бы не поцеловаться, ответила сама себе Гарди и выплюнула кусок хлеба на стол. В разжеванном мякише чернел гвоздь, о который она едва не сломала зуб. Ей хватало проблем с зубами, и Гарди обрадовалась, что появился повод переключить мысли на новую тему. Она немедленно отправится к лавочнику с хлебом и гвоздем и устроит разнос. Хороший скандал — ну разве не повод, чтобы закрепить за собой дурную репутацию? Грязная Гарди довольно кивнула и пошла в спальную — переодеваться. Голубое платье внезапно стало жать во всех местах.

Новый стук не заставил ее отвлечься от своего занятия. Даже когда в дверь заколотили, а потом стали бить ногами, она продолжила методично одеваться. Ее свитер и джинсы, испачканные в болотной грязи и потом постиранные Киром, успели высохнуть. В старом ей было привычнее. Почувствовав себя увереннее, Гарди не спеша направилась к сотрясающейся под ударами двери. Даже не пришлось спрашивать интуицию — снаружи определенно был не Кир.

В дверном проеме возвышался Ас Гойдон, и улыбка на его лице сверкала всеми гранями фальши. Из-за плеча старосты выглядывал Дерек, а в отдалении виднелись неизменные спутники — верзилы, уже побывавшие у нее на крыше.

В руках Аса была открытая коробка шоколадных конфет, и очевидно, они предназначались ей. Также было очевидно, что Гарди не притронулась бы к ним и пальцем.

— Мы плохо начали, — сказал Ас, протягивая ей подарок. — Если ты надумала остаться в Голубом Ключе, то я хочу с тобой подружиться. Для начала мы решили пригласить тебя на охоту. Покажем местные лесные красоты, подстрелим пару зайцем, а потом устроим пикник и пожарим мясо на костре. Что скажешь? Держи шоколад, Дерек сказал, что ты его любишь.

Гарди не помнила, чтобы она обсуждала с адвокатом свои вкусовые пристрастия, но спорить не стала. Иметь ядовитые конфеты в арсенале не помешает. Приняв коробку, она сделала вид, что задумалась, хотя ответ был готов сразу. Охота в лесу с Асом могла иметь только один сценарий — ее убийство где-нибудь в лесной чаще. Испуганный вид Дерека выдавал их задумку с головой. Но сегодня утром новая Гарди была настолько опечалена, что передала пост подруге из прошлого. А Грязная Гарди рвалась в бой постоянно.

Склонив голову на бок, она окинула Аса взглядом, который обычно не обещал противникам ничего хорошего. Но проблема сельчанина было в том, что он, похоже, был туп и во взглядах не разбирался.

— Конечно! — радостно воскликнула Гарди. — Охоты мне как раз и не хватает. Я с удовольствием. Мне дадут арбалет?

— Э… — растерялся Ас, — мы собирались дать тебе лошадь. Надеюсь, ты катаешься верхом.

— Катаюсь, — уверила его Гарди. — Буду через час. И найдите мне арбалет.

Она захлопнула дверь под вопросительным взглядом Дерека, который в отличие от Аса в людях, похоже, разбирался. Ее быстрое согласие не могло не насторожить, но Гарди было плевать. Не она первая начала эту войну. Хотят проблем — они у них появятся. А Кир же пусть катится к чертям. Похоже, личная жизнь и Грязная Гарди были несовместимы.