Хайдон

Глава 3

Шаттл плавно снижался, пока лёгкий толчок не возвестил о приземлении. Я приготовился терпеливо ждать прохождения всех формальностей, которые непременно сопутствовали подобным визитам. Чармет Фоссер, поглощённый в свои мысли, медленно направился к выходу, где нас встречала небольшая делегация со стороны местных властей. Сразу же за ним последовал генерал Аргис со своими людьми, а я, не торопясь, замкнул шествие.

На Весане, в столице Суина, я был впервые, но первое ощущение не внушало особо приятных впечатлений. Холодный ветер резко обдал меня с ног до головы, едва я высунул нос из шаттла. Пасмурное небо сливалось с серостью небоскрёбов, возвышающихся вокруг посадочного поля.

К счастью нам не пришлось долго ежиться под холодным ветром, и нас вскоре отвезли в гостиничный блок. Однако уже через час была намечена первая полуофициальная встреча с некоторыми представителями власти, на которой мне предстояло сопровождать Фоссера.

Переговоры между этим сектором и Хайдоном начались не так давно, несмотря на то, что Рэдон был давно заинтересован в союзе. Влияние Суина распространялось на ряд соседних систем, что делало его ещё более привлекательным в глазах Хайдона.

Данное назначение было для меня первым опытом тесного контакта с Фоссером. Ранее, я общался с ним лишь косвенно по тем или иным административным вопросам, но успел заметить, что он в полной мере перенял неприязнь Виктора в отношении ко мне. В принципе это было неудивительно, учитывая, что он был единственным человеком, которому Виктор доверял полностью, и он знал обо мне всё, что было известно Белвердану.

Сопровождать Фоссера на Весан было престижно, но только в том случае, если выступать в роли представителя Рэдона. В моём же случае Чармет умудрился обставить всё так, что я чувствовал себя кем-то вроде его личной охраны. Это не ускользнуло также от внимания труперов, отвечавших за безопасность миссии, и я вскоре стал замечать их подозрительные взгляды.

Час пролетел совершенно незаметно. Фоссер и Аргис, тихо переговариваясь между собой, двинулись вслед за весанскими гвардейцами, присланными сопроводить нас на встречу. Я поплёлся вслед за ними, изучая обе фигуры маячившие передо мной. За мной, тихо ступая, шли двое хайдонских труперов.

Рядом с крупным генералом силуэт Чармета выделялся худощавостью и даже некоторой хрупкостью, но из них двоих именно Фоссер доминировал в отношениях, будучи более хитрым и расчётливым. Виктор, конечно, ничем не уступал ему в этих качествах, но Чармет, как ни странно, вызывал во мне большее отторжение. Наверное, оттого, что он был более мелочен и циничен. Это как раз сочеталось с тем, что он привык делать всю грязную работу, до которой Белвердан сам обычно не опускался.

Вскоре мы вошли в просторное круглое помещение, которое оказалось вестибюлем переговорного зала. Сквозь панорамные окна пробивались хилые лучи солнца, и я, наконец, смог увидеть город в более радужном свете.

Нас встречали двое мужчин, с которыми предположительно была запланирована сегодняшняя встреча. После короткого приветствия, они направились в зал. Аргис, не отставая, зашагал за ними, а Фоссер, повернувшись ко мне в пол оборота, неожиданно затормозил. Если бы я вовремя не заметил, то обязательно налетел бы на него, а так пришлось лишь лицезреть его физиономию немного с более близкого расстояния, чем я привык обычно.

– Жди меня здесь, – сказал он голосом, лишённым всяких эмоций, после чего развернулся и скрылся в проёме.

Мне понадобилось пару секунд, чтобы справиться со вспыхнувшим хаосом в голове. Все рэдонцы, которых посылали на переговоры, обычно всегда лично присутствовали на подобных встречах. В этом был весь смысл поездки! Иначе, какой смысл посылать бенайтов? Они на то и нужны, чтобы следить за эмоциональным фоном противной стороны во время всей беседы, чтобы исключить неискренность или даже обман. Фоссер, конечно, сможет отследить это сам, но не с такой точностью, как если бы этим занимались двое, учитывая, что ему придётся параллельно заботиться и о других вещах.

Ватными ногами я пошёл прочь от дверей к окну, успев мутным взором заметить, как озадаченно переглядываются провожатые хайдонские труперы. Я быстро отвернулся, чтобы скрыть от них, как краска заливает моё лицо. Почему я чувствую стыд вместо ярости? Чармет хотел меня унизить, и ему это удалось. Но зачем? Неужели Виктор ему приказал? Однако выглядело это слишком мелочно даже для Белвердна.

Стоя лицом к окну, я некоторое время наблюдал, как солнце активнее выныривает из-за туч, разбавляя холодную серость зданий. Сквозь звон в ушах до меня начали доходить приглушённые голоса весанских гвардейцев. Они расходились, договариваясь вернуться через два часа, к окончанию встречи. А ведь эта мысль! В моём распоряжении есть те же самые два часа свободного времени, и их можно потратить на нечто куда более приятное. Не долго раздумывая, я твёрдым шагом направился к выходу, на ходу придумывая программу просмотра достопримечательностей города. Краем глаза я успел заметить, как хайдонцы удивлённо смотрели мне вслед.

Ранее, при входе в административный блок, я успел мельком заметить указатель с описанием обзорной площадки на самом верху этой башни. Поискав его снова, я быстро нашёл нужный лифт. Пока я ехал на нём, я успел восстановить своё душевное равновесие, и вскоре я оказался на совершенно безлюдном этаже. Вдоль стены были встроены ниши с широкими выступающими балконами, куда можно было попасть, пройдя сквозь высокие стеклянные двери.

Город выглядел куда более тёплым и живым, чем ранее. На душе тоже стало спокойнее, позволив себе забыть о нашей делегации. Лучи солнца, отражаясь от гладких стен зданий, создавали неожиданные цветовые эффекты. Ветер дул с той же силой, но уже не морозил, а всего лишь привносил приятную свежесть. Я стоял, навалившись локтями на широкие перила, и пытался почувствовать дыхание и ритм города. Я обхватывал картину возвышающихся зданий то целиком, то, всматриваясь в отдельные детали. Я подставлял лицо ветру, не заботясь о том, что волосы время от времени лезли в глаза. Казалось, что пройдёт вечность, прежде чем наступит насыщение от лицезрения города и мгновений уединения.

Не помню, сколько времени я так стоял, пока мой рассеянный взгляд не натолкнулся на небольшую парковочную площадку двумя уровнями ниже и чуть левее моего балкона. Моё внимание привлёк тот факт, что на платформе был припаркован маленький шаттл, хотя место вовсе не было предназначено для такого типа суден. Обычно, ничего кроме наземного транспорта не имеет право занимать подобные пространства. Разве что какой-нибудь крупный бизнесмен решил пренебречь всеми правилами и надумал припарковаться там, где ему было удобнее всего. В результате корабль занял всю платформу целиком, а выступающие края шаттла и вовсе оказались свисающими вне пределов площадки.

Картина выглядела настолько комичной, что я не удержался от усмешки. Забавно было бы увидеть хозяина этой посудины. Как же ему удалось выбить разрешение, учитывая, что это правительственное здание?

Понятно, что, пытаясь втиснуться в такую маленькую площадь, судно целиком загородило собой вход, и рассмотреть кого-либо, выходящим из трапа, было невозможно. Однако там, где оставались крохотные участки свободного места, стояла охрана. Выглядело всё до того нелепо, что я устроился наблюдать за ходом дальнейших действий, хотя вся активность проходила вне моего обзора. Когда мне это начало надоедать, я вдруг почувствовал какое-то волнение. Приглядевшись, я заметил, как некоторые из охранников показывали рукой в мою сторону, и среди них началось движение. Неужели их мог переполошить сторонний наблюдатель вроде меня? Ещё несколько секунд спустя, пара вооружённых людей нырнули под корму шаттла, направляясь к выходу. Я резко выпрямился и механически сделал несколько шагов назад в сторону дверей. Теперь я заметил, как кое-кто начал даже активировать свой бластер. Больше ни о чём не думая, я бросился по коридору вглубь, минуя лифты, которыми воспользовался ранее. Я пробежал множество поворотов, пока в поле моего зрения не оказалась ещё одна площадка с лифтами. Уже стоя в кабине, я начал осмысливать произошедшее.

По идее я не сделал ничего предосудительного, и скорей всего, разобравшись, мне не смогли бы выдвинуть никаких обвинений. Но дело усугублялось тем, что я находился здесь как представитель Рэдона, и мои действия могли рассматриваться с неким тайным умыслом. Кроме того, я не должен был находиться здесь, в то время как Фоссер был на переговорах. Он, конечно, не конкретизировал, где именно я должен его ждать, но вряд ли, ставя меня в такое положение, он подразумевал прогулки по смотровым площадкам. Приходилось надеяться, что охрана того бизнесмена вряд ли сумеет меня идентифицировать. Очевидно, что бортовые камеры шаттла успели раз сто зафиксировать мою физиономию, и они будут пытаться провести какое-то опознание.

Выйдя из лифта, я взял курс обратно в тот блок, где через пол часа должно было закончиться совещание. Мне повезло, и я плутал не так долго. Я умудрился войти в круглый вестибюль ровно за десять минут до выхода Фоссера. И весанские гвардейцы, и хайдонские труперы были на месте, и моё появление не привлекло особого внимания.

По дороге в гостиничный блок я не мог скрыть свою нервозность, постоянно озираясь по сторонам и ожидая подвоха в любой момент. Фоссер, шагая впереди, к моему облегчению, не обращал на меня внимания и делал вид, что вообще меня не замечает.

В тот день так никто и не объявился, но я уже представил себе, в какую муку превратится весь остаток срока, который мы собирались провести на Весане.

Беспокойство не покидало меня даже во сне, и несколько последующих дней меня мучили кошмары. Днём я чувствовал себя ещё хуже, т.к. к нервозности добавлялся ещё и недосып. Тем не менее, чем дальше, тем необъяснимей становилась для меня природа страшных снов. В очередной раз, осознав кошмар, я попытался проснуться, но не смог. Эффект от моих усилий оказался прямо противоположный, и я только сильнее стал погружаться в видение. Однако при этом включилось моё подсознание, переключившее место действия. Мне стало сниться окружение, которое с детства казалось мне самым спокойным и умиротворённым – давно забытый дом из детских воспоминаний.

Я сидел в кресле, слишком большом для меня в годовалом возрасте, но мне как будто снова было столько же лет. Слева от меня была открыта дверь балкона, и со второго этажа просматривался вид на парк, с цветником посередине. Кошмар начал постепенно таять, теряя силу. В следующую секунду мне показалось, что в комнате появился кто-то ещё, но не смог его увидеть – ощущалось только присутствие. Вдруг, я зацепил чьи-то глаза, хотя гость продолжал оставаться невидимым. Взор его был жёстким и холодным, и было невыносимо продолжать смотреть в его сторону. Через мгновение он сам перевёл свой взгляд, уставившись на вид из балкона. Оттуда дохнуло летним бризом, окатив запахом цветов. Тут я скорее почувствовал, нежели увидел, как он стал озираться по сторонам, рассматривая комнату и окружение. На полу валялись детские игрушки, справа на стене висело большое зеркало, в котором я неожиданно увидел себя самого – маленького ребёнка с чёрными волосами, доходящими сзади до плеч.

Пока я рассматривал своё изображение, на меня нахлынуло чувство полного безразличия и безмятежности. В это время я скорее ощутил, нежели услышал его голос.

– Твоё имя, – прозвучало у меня в голове с выражением, требующим ответа.

– Мэт, – сказал я, индифферентно продолжая смотреть в зеркало.

Повисла пауза, и появилось ощущение, что я не полностью ответил на вопрос.

– Мэт Ледраг, – повторил я, наконец, оторвавшись от зеркала.

На этом всё и закончилось.

Проснувшись утром и вспомнив детали сна, я долго пытался понять его смысл, но так ни к чему и не пришёл.

Тем временем, Фоссер с Аргисом продолжали вести переговоры, но результаты пока были скромные. Что же касается меня, то я даже уже не расстраивался по поводу его отношения, решив, что так даже лучше, поскольку сводило моё общение с ним к минимуму.

Следующей ночью ситуация из предыдущего сна в некотором роде повторилась, правда на этот раз кошмара не последовало. Во сне я проснулся в своей комнате, опять-таки из далёкого детства, но я уже не был ребёнком. Снова перед глазами маячило окно с видом на парк, но немного с другого ракурса. Пожелав оказаться снаружи, я вскоре очутился там, среди цветущих деревьев, раскидистые ветви которых нежно просеивали лучи солнца. В этот момент, я во второй раз почувствовал чьё-то присутствие. Углубляясь в парк, я стал отдаляться от того места, однако вскоре снова очутился в комнате, из которой начал свой путь. Мельком глянув на свет, я вдруг заметил контур силуэта, очерченный на фоне окна. Я долго старался рассмотреть детали, но так и не добился успеха.

В следующий раз, едва закрыв глаза, я оказался в каком-то пустынном городе с величественными малоэтажными зданиями воздушной конструкции. Вместо большинства стен были воздвигнуты резные арки из серого камня, сквозь которые свободно гулял ветер. Солнце только изредка выглядывало из облаков, и без него город выглядел более серым и безлюдным. Выйдя из под арки, я медленно прошёлся сквозь вымощенную камнем площадь, направляясь к просвету, который я успел заметить. Мои сапоги издавали глухой стук при ходьбе, нарушая полную тишину. Дойдя до внешней черты города, перед моими глазами открылся вид на бескрайнюю пустыню, а под ногами росла редкая трава вперемешку с жёлтым песком.

По ходу того, как я отдалялся от города, небо постепенно прояснялось, и, наконец, яркое солнце залило всё вокруг. Под ногами скрипел песок уже без намёка на траву. Я остановился. Скрестив ноги под собой, я сел и обнаружил, что он горячий, но не жжёт и приятен на ощупь. Я долго смотрел на город, который с такого расстояния казался мне маленьким каменным островком среди раскинувшейся вокруг пустыни. Окружающая пустота действовала на меня успокаивающе, и я ощущал общую расслабленность. В голове лениво текли мысли. Это место казалось мне странным и завораживающим одновременно.

– Этот город некогда был частью древнего государства, – сказал некто, оказавшись рядом со мной.

Я слегка встрепенулся, но вскоре безмятежность снова одолела меня. Он сидел рядом на песке, и я постарался вглядеться в очертания его лица. На сей раз они были чётче, но всё равно неразличимы. Я снова возобновил созерцание зданий, поскольку от этого было больше проку.

– Красивые строения, – сказал я, лениво переводя взгляд от одной конструкции к другой.

Тёплый бриз трепал волосы, и постоянно менял своё направление. На душе был полный покой, не хотелось даже двигаться, как будто таким образом можно было остановить время.

– Что случилось с эти государством? – наконец спросил я.

– Его уничтожили войны, – последовал короткий ответ.

Я вздохнул, не то от сожаления, не то оттого, что за столько лет ничего не изменилось.

– Как давно это было?

– Порядка шестьсот тысяч лет тому назад, – медленно проговорил он и затем добавил, – Тогда ещё не было разделения между бенайтами и сардами.

Я ничего не знал о тех временах, да и мало кто мог с достоверностью что-либо утверждать о том периоде. Официально около тридцати тысяч лет тому назад сарды перестали существовать после полного разгрома со стороны Империи.

Я сонно моргнул.

– Как произошло это разделение? – спросил я, не очень надеясь услышать ответ.

Он несколько секунд, казалось, раздумывал, возможно, о том, с чего стоит начать, и затем ровным голосом заговорил:

– Когда-то существовало только само знание и единый подход. Однако со временем учение обрастало всё большим формализмом, что в итоге привело к возникновению различных течений. Из них только два самых ярких дошли до наших дней.

Он выдержал паузу, давая мне возможность обдумать свои слова.

– То есть сарды и бенайты когда-то были едины? – удивился я, – Но они так сильно отличаются.

Как и все остальные, я привык считать, что сарды всегда символизировали зло, а бенайты были им противовесом.

Я провёл рукой по тёплому песку, просеивая его между пальцами.

– Изначально, сарды ориентировались на применение учения в нашем материальном мире, в то время как бенайты использовали свои знания исключительно в духовных целях, без какой-либо выгоды на физическом плане, – беспристрастно констатировал он.

Снова повисла пауза, и до меня начал доходить смысл сказанного.

– И это всё? – изумлённо спросил я, – В этом все отличия?

– Да, – спокойно проговорил он.

Размышляя над его словами, я уже обе ладони погрузил в песок, ощущая необычную мягкость мелких как пыль частиц.

Почувствовав моё смятение, он продолжил.

– В наши дни бенайты ничем не отличаются от сардов, поскольку сейчас всё построено на том, чтобы извлечь максимальную практическую пользу из учения. Что же касается развития боевых навыков – когда-то это было последней каплей, породившей конфликт между сардами и бенайтами. Однако, как ты видишь, даже в этом бенайты теперь сподобились им.

Сжав руки в кулаки, я позволил песку вытечь.

– Как так получилось? Неужели сарды победили? – непонимающе посмотрел я на него.

– Нет, мир изменился, – терпеливо объяснил он, – В древности тонкая связь с вселенной ощущалась куда сильнее, чем сейчас, потому при желании можно было сосредоточиться исключительно на духовной составляющей. В наши дни, эта связь оказалась размытой, поэтому бенайтам волей-неволей пришлось перестроиться.

После небольшой паузы он добавил.

– Сардам, в отличие от бенайтов, не пришлось пересматривать свои убеждения, и постепенно оба течения стали проповедовать примерно одно и то же. Однако конфликт на этом не исчерпался, получив новое развитие на государственном уровне. Исторически сарды контролировали большинство секторов, не входящих в состав Империи, и в какой-то момент в ходе их экспансивного развития возник территориальный спор.

Я несколько секунд обдумывал сказанное, пересыпая горячий песок из одной ладони в другую. Я слегка наклонился вперёд, и ветер пытался забить свисающие волосы мне в глаза.

– Так значит та война, которая была тридцать тысяч лет назад, не была идеологической? – спросил я разочарованно.

– Нет, ведь к тому времени больше не было различий между бенайтами и сардами.

Это событие всегда представлялось в учебниках истории в некотором романтическом свете, в качестве борьбы добра со злом, а теперь выходило, что это мало чем отличалось от современной войны между Хайдоном и Империей.

– В таком случае, каким образом можно было отличить сарда от бенайта?

Я попытался отвести волосы назад, проведя рукавом по лбу и избегая попадания песка в глаза, но успеха так и не добился. Следующий порыв ветра снова вернул прядь волос на место.

– Отличие было чисто формальным, и несло в себе отпечаток лояльности той или иной стороне, – ответил он, – Например, сард, который решил бы связать свою судьбу с Империей, стал бы называться бенайтом, и наоборот.

Я заметил, как в очертаниях лица моего собеседника стала проявляться ухмылка, и он добавил.

– Это немного похоже на то, как хайдонские бенайты сейчас называются рэдонцами, чтобы подчеркнуть государственность.

Сравнение сардов с рэдонцами меня немного отрезвило, разогнав остатки сонливости.

– А кто ты? – спросил я, бросив косой взгляд в его сторону, – Откуда ты всё это знаешь?

Вначале я не исключал возможности, что это был какой-то давно умерший бенайт, который неизвестно по каким причинам снился мне снова и снова. Однако его знание конъюнктуры между Хайдоном и Империей заставило меня отказаться от этой версии.

Он немного помолчал, прежде чем ответить.

– Я долго изучал историю, и у меня была возможность познакомиться с древними источниками.

Его объяснение подтолкнуло меня сменить направление вопросов.

– Почему я не могу видеть твоего лица?

Я заметил его колебания, но затем он зафиксировал свой взгляд на мне. Наконец, детали его лица начали проясняться, но сформировавшийся облик был мне незнаком.

– Я тебя знаю?

Он сдержанно засмеялся и не удостоил меня ответом.

Вспомнив предыдущие сны, я решился ещё на один вопрос.

– Ты знал моих родителей?

Похоже, на этот раз я не промахнулся. В его позе возникла некоторая напряжённость, но он, тем не менее, ответил.

– Я знал Ледрагов.

Я заинтересовался, но от меня не ускользнула едва заметная холодность в его голосе.

– Ты и Говарда знал? – задал я каверзный вопрос.

– Я знаю Виктора Белвердана, – ответил он жёстко, едва заметно ухмыльнувшись.

В моей голове возник целый шквал новых вопросов, но суровость в его взгляде быстро остудила меня. Некоторое время я пытался сконцентрироваться на наиболее важной теме.

– Почему ты оказываешься в моих снах?

Он посмотрел на меня с мягкой иронией и проговорил:

– Хотел узнать тебя получше.

Это, очевидно, какая-то провокация. Чего он добивается?

– Зачем? – коротко поинтересовался я.

Не похоже на то, что он собирается распространяться на эту тему дальше. Молчание стало затягиваться, и я демонстративно отвернулся.

Солнце приятно грело спину. Я стал оттряхивать руки от песка, готовясь встать и пойти дальше.

– Насколько хорошее у тебя взаимопонимание с Виктором? – спросил он неожиданно.

Вопрос застал меня врасплох, и я так и застыл на середине.

– Почему ты спрашиваешь? – хмуро осведомился я.

Он продолжал смотреть на меня с той же иронией, пока мне стало некомфортно под его взглядом. Я всмотрелся в горизонт, и заметил, что на небе не осталось ни единого облачка.

Я не горел желанием говорить с ним на эту тему, но в воздухе витала мучавшая меня недосказанность.

– У меня с ним немного разные взгляды, – нехотя признался я.

В следующую секунду я снова поймал мгновение тишины, нарушаемое лишь звуком ветра.

– И как давно?

Его вопрос резанул по моему сознанию, заставляя снова сконцентрироваться на ответе.

– С тех самых пор, как начал с ним работать, – пришлось мне конкретизировать.

Снова возникло острое чувство недосказанности, которое рвалось наружу.

– Почти полтора тарса, – уточнил я.

Мне стало казаться, что мой сон начал расплываться, теряя определённую чёткость.

– Почему так недолго? – услышал я новый вопрос.

Мне больше не хотелось отвечать, да и невозможно было дать на него быстрый ответ, но я сам не заметил, как стал рассказывать кое-какие подробности.

Проснулся я не в очень хорошем расположении духа, с ощущением того, что меня каким-то образом использовали. Несмотря на это, сон не был лишён определённой притягательности.

К следующей ночи я решил настроиться более серьёзно и попытаться повлиять хотя бы на окружение. В своём выборе я остановился на кабинете Виктора, исходя из того, что это помещение всегда провоцировало во мне высокую степень бдительности и боеготовности.

– Вижу, ты уже осваиваешь управление снами, – сказал он, оглядев комнату.

Я расположился в дальнем конце кабинета, рядом с окном, на небольшом диване. Ему достался второй такой же, прямо напротив меня.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил я.

– Ты пытаешься изолировать меня в своём сне, не позволяя мне перекраивать его по своему усмотрению, – заявил он, однако, не без тени превосходства.

Я недоверчиво посмотрел ему в глаза, пытаясь понять его намерения. Несмотря на последний комментарий, он явно чувствовал себя комфортно и даже несколько расслабленно.

– Управление снами – это древнее искусство, – добавил он со слегка небрежным тоном, – и подобные интерференции доступны благодаря определённой технике.

Видя, что я не собираюсь его прерывать, он продолжил:

– После нескольких раз бенайт может уловить присутствие, но остановить вмешательство бывает не так просто. Вначале нужно попытаться ограничить само вторжение, как это сделал сейчас ты, но это не финальная стадия. Самый действенный способ – это выставить щит, что делает само проникновение практически невозможным.

Да он играет со мной, а я как дурак иду у него на поводу! Как же это остановить?

Небось, он ожидает, что я начну выпытывать, как создать этот щит.

Пауза начала затягиваться, и, в итоге, мы так сидели несколько секунд, пока он открыто не усмехнулся.

– Думаю, ты быстро научишься изолировать свои сны, – открыто заявил он.

Теперь он издевается!

ёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёё– Ты собираешься показать мне как это сделать? – всё-таки переспросил я, недоверчиво глядя на него.

– У тебя есть какие-то возражения? – шутливо поинтересовался он, сверкнув глазами.

Меня начало терзать беспокойство, по ходу того, как я пытался придумать хоть какую-нибудь причину его действий. Казалось, он понял причину моих сомнений и поспешил на помощь.

– Это тебе пригодится, если Белвердан решит проникнуть в твои сны, – более серьёзным тоном объяснил он.

– Разве он знает, как это делать? – удивился я.

– Я в этом уверен, – спокойно ответил он.

Я призадумался, пытаясь проанализировать новую порцию информации. Вряд ли много кто из рэдонцев владел подобными навыками, иначе рано или поздно это бы всплыло. Трудно удержать всех от использования столь полезного способа выпытывать сведения.

– Какие у тебя отношения с Виктором? – задумчиво спросил я, – Ты ведь не с Рэдона?

Впрочем, спрашивать было бесполезно – он всё равно не собирался давать ответы.

Тем не менее, он меня не обманул, и к концу нашего визита на Весане я научился изолировать свои сны, и понял основную идею, как создавать интерференцию. Правда, последнее я вряд ли смог бы повторить сам. По возвращении на Рэдон, я ещё долго не мог выкинуть из головы события, произошедшие в Суине, но никакого ключа к разгадке у меня не находилось.