Хазары

Конец VIII — первая треть IX века были переломным периодом в истории Хазарии. Значимых событий в этот короткий промежуток времени произошло так много, что авторы настоящей книги решили посвятить им несколько глав. Самым известным из них была смена религии.

Необходимость перехода к монотеизму рано или поздно вставала перед всеми европейскими властителями. Хазарским правителям было бы резонно выбирать между исламом и христианством по византийскому образцу (окончательного раскола между католицизмом и православием тогда еще не произошло, но он уже намечался). Однако они сделали ход, который на первый взгляд может показаться странным: выбрали религию, которая не имела за собой никакой государственной поддержки. Но в этом был глубокий смысл.

В середине VIII века во взаимоотношениях каганата с Арабским халифатом и Византией наступило некоторое равновесие, которое окончательно стабилизировалось на рубеже веков. Бесконечные войны с арабами прекратились, что же касается Константинополя, с ним у хазар всегда были союзнические отношения. Хазары впервые за всю свою историю могли вздохнуть спокойно и заняться обустройством страны. Принятие ислама, как и христианства, качнуло бы маятник весов, а хазарам не было смысла ссориться ни с кем из своих могущественных соседей.

Принятие иудаизма ввело верхушку каганата в «цивилизованное» сообщество людей, исповедующих авраамические религии (в противовес отживающему язычеству), но избавило их от необходимости делать выбор в пользу одного соседа. Мусульмане в те времена относились к иудеям значительно более терпимо, чем это случалось в более поздние эпохи, — они боролись с язычниками, но не с «людьми писания». Византия, ведя частые войны с арабами, тоже, безусловно, предпочитала иметь у себя под боком любое государство, кроме мусульманского.

Расчет хазар оправдался: после принятия ими иудаизма страна продолжала поддерживать достаточно мирные отношения и с арабами и с Византией, и реальная опасность ей стала угрожать гораздо позднее, причем от совершенно неожиданного языческого соседа, которого на рубеже VIII и IX веков еще можно было не принимать во внимание.

Кроме того, ставка на иудаизм привлекла в страну значительное количество евреев, которые оживили ее торговлю. Собственно, иудеи жили на территории Хазарии и раньше. Еврейские памятники первых веков нашей эры известны в Фанагории, на Тамани, в Крыму. Время от времени в Византии происходили гонения на иудеев, и евреи начинали переселяться: так было в 20-е годы VII века при Ираклии I и в начале VIII века при Льве III. Поселения евреев издавна имелись в Дагестане: они перебирались сюда из Сасанидского Ирана. Особенно много евреев бежало в Дагестан в 530 году при подавлении движения маздакитов. Не исключено, что некоторые из этих образованных людей, имевших широкие торговые связи, стали занимать государственные должности, сначала при мелких местных правителях, а позднее — при дворе кагана и царя^{383}.

Эльдад га-Дани, авантюрист

Иудаизация Хазарии прямо или косвенно описана во многих раннесредневековых документах. Одним из древнейших свидетельств на этот счет был текст, восходящий к иудейскому путешественнику и авантюристу второй половины IX века Эльдаду Даниту (или Эльдаду га-Дани). Эльдад путешествовал по миру и собирал сведения о своих единоверцах. Прежде всего его интересовали те колена Израилевы, которые смогли добиться независимости от окружающих народов, — описывая их свободную и счастливую жизнь, Эльдад, вероятно, хотел поднять дух евреев, находящихся под властью иноверцев, и пробудить в них мессианские надежды^{384}:

«У сказанных колен золото в изобилии; овец, рогатого скота, верблюдов, лошадей и ослов очень и очень много; они сеют, жнут и живут в шатрах, переходят и кочуют от границы до границы, на пространстве в двести дней вдоль и поперек, и там, где они останавливаются, нет пустого места для ноги человеческой: везде поля, виноградники, рощи и сады… Когда трубач звуками рога созывает людей на войну, то выходит полководец, и самое меньшее количество собирающегося войска бывает до ста двадцати знамен и под каждым знаменем по тысяче человек — и это только частица одного из колен… Детей у них столько, сколько песку на берегу моря, и все они очень воинственны».

Эльдад охотно уснащал свои рассказы не слишком достоверными подробностями. Говоря о потомках Моисея, обитающих на берегах реки Шабатион (Сабатион), он сообщает: «…Они живут в домах, дворцах и башнях, и у них нет ничего нечистого: ни птиц, ни животных [нечистых], ни собак, ни волков, ни хищных зверей, ни мух, ни блох, ни вшей, ни ворон, ни скорпионов, ни змей, ни лисиц, ни львов, ни леопардов; одни только овцы и рогатый скот; овцы у них рождаются по два раза в год». Удивительные свойства имела и сама река: «Вода, песок и камни в реке находятся в движении всего неделю, а в субботу, начиная с кануна ее до кануна следующего дня, все это покоится». Но поскольку в этот день переправа, как и любая другая деятельность, иудеям запрещена, люди, жившие на разных берегах замечательной реки, были обречены лишь перекрикиваться друг с другом.

Сообщая о воинских подвигах евреев, Эльдад говорит, что «один в состоянии победить тысячу человек». А для пущей занимательности дополняет свои сочинения рассказами о собственных приключениях. Например, о том, как он потерпел кораблекрушение и вместе со своим спутником попал в плен к людоедам. Спутник «был жирный, здоровый и чрезвычайно нежный телом», и поэтому «они тотчас же стали есть его живьем». Самого же Эльдада людоеды «взяли и посадили на цепь, пока он не сделается здоровым и жирным, для чего и стали кормить его», но сообразительный пленник «ничего не ел» и посему остался жив. Потом он был захвачен племенем огнепоклонников, у которых наблюдал кровосмесительные оргии и жертвоприношения детей, но вскоре был выкуплен собратом по вере…^{385}

Все это заставляет относиться к любым сведениям, сообщаемым Эльдадом га-Дани, с некоторым скептицизмом. Однако же полностью проигнорировать «Книгу Эльдада Дани-та» нельзя, хотя бы потому, что это первый собственно еврейский текст, который говорит о массовом присутствии иудеев в Хазарии и о том, что именно они были правителями страны. Правда, книга эта (созданная, кстати, не самим Эльдадом, а записанная современниками с его слов) дошла до сегодняшнего дня в нескольких редакциях, причем Хазария упомянута не во всех. В константинопольском издании 1516 года сказано:

«Колено же Симеоново и (второе) полколено Манасе находятся в земле Козар, на расстоянии шести месяцев пути от Иерусалима. Они бесчисленны, берут дань от двадцати пяти государств, и со стороны Измаильтян (даже) платится им дань по причине страшности и храбрости их»^{386}.

В других редакциях вместо «земли Козар» упомянуты «земля халдейская» и «земля кедарская»^{387}, то есть мусульманская. Но халдеи, жившие в Месопотамии, находились никак не в шести месяцах пути от Иерусалима. А представить еврейскую диаспору, собирающую в IX веке дань с окрестных мусульман, пожалуй, тоже трудно. Поэтому есть основания думать, что Эльдад все-таки имел в виду Хазарию.

Письмо Хасдая ибн Шапрута

Гораздо более достоверным свидетельством иудаизации Хазарии является переписка испанского сановника, иудея Хасдая ибн Шапрута, и хазарского царя Иосифа^{388}.

Хасдай ибн Шапрут был советником, переводчиком, министром финансов и врачом при дворе кордовских халифов Абд-ар-Рахмана III (912–961) и его сына ал-Хакима II (961–976). Оба правителя были людьми очень образованными, покровительствовали наукам, при них Кордова переживает культурный расцвет. Здесь находился знаменитый университет, где изучали произведения не только арабских, но и античных авторов. Библиотека халифов насчитывала более 400000 томов — посланцы кордовских правителей собирали для нее книги по всему миру.

После захвата Пиренейского полуострова арабами в начале VIII века иудеи пользовались там полной свободой вероисповедания и могли занимать государственные должности. Поэтому энциклопедически образованный Хасдай ибн Шапрут играл при дворе Абд-ар-Рахмана III (а позднее и при дворе его сына) очень значимую роль. Сам Хасдай писал о своем повелителе: «Когда цари земли услыхали о величии и могуществе его, они стали подносить ему приношения и искать его расположения посредством даров и драгоценностей… Чрез меня приходят дары их и чрез меня (же) выходит вознаграждение за них». Сообщал Хасдай и о многочисленных иноземных купцах, прибывающих в Кордову: «Все их торговые сношения и все их дела идут не иначе, как чрез меня и по моему слову».

Но, служа арабским владыкам и управляя их огромными богатствами, Хасдай не забывал о своих единоверцах: «Этих всех посланцев, приносящих дары, я всегда спрашивал о наших братьях, израильтянах, остатке диаспоры, не слышали ли они чего-либо об освобождении оставшихся, которые погибают в рабстве и не находят (себе) покоя». Сановнику довелось слышать об Эльдаде га-Дани, который побывал в Испании за несколько поколений до него. Возможно, дошли до него и рассказы авантюриста о хазарском государстве, находившемся под властью евреев. Хасдай называет Эльдада «иудеем, умным в речах», но к сообщению его он, видимо, отнесся скептически, потому что, когда купцы, пришедшие из Хорасана, сообщили любознательному сановнику, «что существует царство у иудеев, называющихся именем ал-Хазар», тот не поверил рассказчикам. Но когда в Кордову прибыли послы из «Кустантинии» (Константинополя), он все-таки решил расспросить их о загадочном царстве и выяснил, что купцы сказали правду.

Византийцы поведали, что между Константинополем и ал-Хазар «15 дней пути по морю», что на суше между ними «находится много народов» и что хазары «обладают (военной) силой и могуществом, полчищами и войсками, которые выступают (на войну) по временам». Рассказали послы и о дипломатических связях между Византией и Хазарией: «…Они с нами в дружбе и у нас почитаются… между нами и ими (постоянный) обмен посольствами и дарами». Выяснилось, что две державы ведут активную торговлю, что хазары привозят в Византию «рыбу и кожу и всякого рода товары». Правит же в Хазарии царь по имени Иосиф.

К этому царю Иосифу Хасдай ибн Шапрут и решил обратиться с письмом. Произошло это, как пишет сам Хасдай, в правление Абд-ар-Рахмана, причем халиф к этому времени уже успел объединить под своей властью почти всю Испанию и стать могущественным и влиятельным государем. Значит, Хасдай написал письмо Иосифу в середине X века, но не позже 961 года (год смерти Абд-ар-Рахмана).

Любознательный кордовец задал своему венценосному адресату множество вопросов по истории, географии, экономике и политической жизни Хазарии. Он интересовался порядком наследования царской власти, протяженностью страны, ее укрепленными и неукрепленными городами, количеством собираемой дани, численностью войска… Последний вопрос, вероятно, считался не вполне корректным, и дипломатичный Хасдай счел нужным объясниться по этому поводу: «Пусть не гневается (на меня) мой господин за то, что я спрашиваю (его) о числе полчищ его. Господь да прибавит к ним в тысячу раз большее число таких, как они, и благословит их, и пусть господин мой, царь, сам увидит это! Я спрашиваю об этом только, чтобы ликовать вследствие многочисленности святого народа».

Хасдай интересовался, с какими странами граничит Хазария и с кем она воюет. Он спрашивал о языке, на котором говорят жители, о судопроизводстве, о ведущих в страну торговых путях, и даже о проблемах орошения в Хазарии. Интересовали Хасдая и списки царей Хазарии со сроками их правления.

Особо волновали кордовского сановника вопросы, связанные с иудаизмом. Он спрашивает царя, когда появились в его землях первые израильтяне и «есть ли среди близких к нему прибрежных стран такие, которые приняли иудейскую веру». Он интересуется, воюют ли хазары по субботам. Спрашивает он и о том, нет ли у хазарских иудеев каких-либо указаний «касательно подсчета (времени) “конца чудес”, которого мы ждем вот уже столько лет, переходя от пленения к пленению и от изгнания к изгнанию» — то есть о времени завершения испытаний еврейского народа.

Хасдай объясняет Иосифу, что известие об иудейском царстве вселило надежду во множество его соотечественников, которые, пребывая в изгнании, вынуждены каждый день выслушивать попреки: «…У каждого народа есть (свое) царство, а о вас не вспоминают на земле». Кордовец пишет: «Когда они услыхали о моем господине, царе, о мощи его царства и множестве его войск, они пришли в изумление. Чрез это мы подняли голову, наш дух ожил и наши руки окрепли. Царство моего господина стало для нас (оправданием), чтобы раскрывать (смело) уста».

Все это дало кордовскому сановнику смелость обратиться к царю Иосифу с письмом: «Испытующий сердца и исследующий помыслы знает, что я сделал это не ради славы, а чтобы (только) разыскать и узнать истину, (а именно) существует ли (где-либо) место, где имеется светоч и царство у израильской диаспоры, и где не господствуют над ними и не управляют ими».

Хасдай написал первое письмо (текст которого не сохранился, но которое, вероятно, содержало те же самые вопросы, что и дошедшее до нас второе) и направил в Хазарию своего посланца. Тому надлежало ехать через Константинополь и передать византийскому императору подарки и рекомендательное письмо от кордовского сановника. Император и письмо и подарки принял, оказал посланцу почет и продержал его у себя около шести месяцев, а потом объявил, что путь в Хазарию закрыт, потому что «народы, живущие между нами, в раздоре друг с другом» и «море бурно, и переправиться чрез него можно только в известное время».

Когда Хасдай узнал о провале своего предприятия, он «был так огорчен, что готов был умереть». Тогда он написал второе письмо, в котором, помимо прочего, подробно изложил проблемы с доставкой первого, и решил отправить его другим путем: через Иерусалим, Месопотамию, Армению и Арран. Но в это время в Кордову явилось «посольство царя Г-б-лим'ов и вместе с ними два человека из израильтян». Кто такие Г-б-лим'ы, доподлинно не известно, вероятно, это было одно из славянских племен — высказывались предположения о хорватах, чехах и поляках. Во всяком случае, сопровождавшие посольство евреи вызвались помочь своему единоверцу. Они сказали:

«…Дай нам твои письма, и мы доставим их царю Г-б-лим'ов, а он, ради оказания тебе почета, пошлет твое письмо к израильтянам, живущим в стране Х-н-г-рин. Точно так же (те) перешлют его в страну Рус и оттуда в (страну) Б-л-гар, пока не придет твое письмо, согласно твоему желанию, в то место, куда ты желаешь»^{389}.

Таким образом, письму Хасдая надлежало добираться из Кордовы в Итиль через неведомую страну Г-б-лим'ов, Венгрию, страну Русов и Волжскую Булгарию. Путь этот был не слишком прямым, но, возможно, опытные иудеи-путешественники, прокладывая маршрут, думали не только об его краткости, но и о его безопасности и принимали во внимание политические мотивы.

История написания письма Хасдая и трудности, с которыми пришлось столкнуться при его доставке, в свое время немало удивили авторов настоящей книги. Сегодня в нашем распоряжении имеется корпус текстов, в которых множество раннесредневековых авторов пишет о Хазарии. Трудно представить, что в просвещенной Европе крупный сановник и высокообразованный человек мог не знать об этом государстве, которое к тому времени просуществовало уже более трехсот лет (из них около 150 — под эгидой иудаизма). Столь же трудно представить и то, что доставка письма по столь цивилизованной территории, как средневековая Европа, могла быть настолько сложна. Мы знаем, что большая часть Европы еще со времен Римской империи была покрыта сетью вполне приличных дорог, а плавание по Средиземному, Черному и Азовскому морям от Испании по крайней мере до устья Дона считалось относительно безопасным еще за полторы тысячи лет до Хасдая. Тем не менее Хасдаю ибн Шапруту, конечно, было виднее. Вероятно, сегодня популярность Хазарии у средневековых европейцев представляется нам значительно выше, чем она была на самом деле.

По этому поводу хотелось бы отметить, что массовое нашествии евреев в Хазарию, которая стала для них своего рода «землей обетованной», — вероятно, не более чем миф. Из переписки Хасдая и Иосифа (а в ее подлинности никто из серьезных ученых сегодня не сомневается) видно, что даже для человека, который подолгу службы постоянно имел дело со множеством заморских купцов и специально интересовался еврейскими диаспорами, существование иудейской Хазарии было неожиданным сюрпризом, в который он поначалу не хотел поверить. А огромное множество евреев, разбросанных по всему миру, могли и вовсе не знать об этом государстве (тем более что далеко не все они занимались торговлей в международном масштабе).

Археологи тоже подчеркивают, что находки, хоть в какой-то мере связанные с иудаизмом, на территории каганата — большая редкость. И значит, ни о каком массовом проживании там иудеев речь никогда не шла.

Да и чисто практическая доступность Хазарии для путешественников из Европы, вероятно, была невелика. Недаром первый посланник Хасдая так и не смог туда попасть.

Тем не менее в конце концов письмо Хасдая нашло своего адресата.

Письмо царя Иосифа

Царь Иосиф отнесся к просьбе своего кордовского единоверца очень уважительно и написал: «Я извещаю тебя, что пришло к нам письмо твое, увенчанное красотой (твоей) речи, чрез одного иудея из страны Н-м-ц, по имени Исаака, сына Элиэзера. И мы обрадовались о тебе и восторгались твоим разумением и твоей мудростью… Мы отвечаем, давая тебе ответ по каждому предмету, в ответ на твое письмо, будучи в восторге от тебя и в радости от твоей мудрости…»

Ответное письмо Иосифа дошло до сегодняшнего дня в двух редакциях: краткой и пространной. Научный мир после некоторых сомнений (они прежде всего касались пространной редакции) признал их обе подлинными, хотя и претерпевшими некоторые изменения от излишне добросовестных переписчиков, которые с самыми лучшими намерениями заменили незнакомые им слова на более понятные, а старые географические названия на новые.

Если верить Иосифу, хазары считали своим родоначальником упомянутого в Библии Тогарму^{390}, прародителя тюркских народов^{391}: «Я сообщаю тебе, что я (происхожу) от сынов Иафета, из потомства Тогармы. Так я нашел в родословных книгах моих предков, что у Тогармы было десять сыновей; вот их имена: первенец — Авийор; второй — Турис, третий — Аваз, четвертый — Угуз, пятый — Биз-л, шестой — Т-р-на, седьмой — Хазар, восьмой — Янур, девятый — Б-лг-р, десятый — Савир. Я (происхожу) от сыновей Хазара, седьмого (из сыновей)». На заре своей истории хазары «вели войну за войной со многими народами, которые были могущественнее и сильнее их», победили, заняли их земли и «некоторых из них заставили платить дань до настоящего дня». Иосиф рассказывает о победе над неким народом, который они преследовали до самого Дуная и в стране которого они живут «до настоящего дня»^{392}.

Иосиф описал историю и географию своей страны, рассказал об окружающих ее народах, о дани, которую они платят, о реках и городах Хазарии, о ее столице Итиле, не оставил без внимания даже волновавшие Хасдая вопросы ирригации. Авторы настоящей книги, следуя примеру добросовестного царя, тоже вернутся ко всем этим вопросам, но несколько позднее. А пока что поговорим об иудаизации Хазарии, потому что именно ей посвящена эта глава.

Иосиф сообщает, что после того, как «ушли поколения», в Хазарии правил мудрый и богобоязненный царь Булан, «уповавший всем сердцем на своего творца»^{393}. На какого именно «творца» мог уповать правитель, носивший тюркское имя (Булан в переводе с тюркского значит «олень»^{394}) и бывший по рождению несомненным язычником, сказать трудно. Однако царь тем не менее «удалил из страны гадателей и идолопоклонников, и искал зашиты и покровительства у бога»^{395}.

Однажды к нему во сне явился ангел и пообещал ему покровительство Господа. Во второе свое явление ангел предложил царю дать ему «заповеди, закон и правила» и пообещал: «…Если ты будешь соблюдать мои заповеди, законы и правила, я благословлю тебя и умножу тебя». Булан отнесся к предложению благосклонно, но выразил опасение, что хазары не примут нововведений: «Но народ, над которым я царствую, (люди) неверующие. Я не знаю, поверят ли они мне». Царь попросил ангела явиться с тем же предложением к «главному князю» своего народа. Ангел так и сделал, после чего «князь» и царь объединили свои усилия по внедрению новой веры^{396}.

В этом месте рассказа надо отвлечься, чтобы объяснить, какого такого влиятельного «князя» царю Булану пришлось при посредстве ангела привлекать к участию в реформе. Дело в том, что в ранней истории Хазарии и, вероятно, до начала IX века безусловным главой государства был каган. Он, как и всякий уважающий себя владыка, имел немалые сакральные функции, недаром его инаугурация сопровождалась сложным ритуалом частичного удушения. Но он же был и носителем высшей власти — в некоторых раннесредневековых источниках его называют царем^{397}. Впрочем, как бы ни именовали кагана, он во всяком случае был главой государства — именно таковым считают его и восточные, и грузинские авторы, описывая события второй половины VIII века^{398}.

Однако имелся в каганате и другой властитель, «шад», которого историки иногда считают «царем-заместителем» и который мог возглавлять войско. Напомним, что в первой половине VII века, когда хазары в союзе с Византией разоряли Закавказье, их правителем был Джебу-хакан, а во главе войска стоял его сын (и племянник главы Западно-Тюркского каганата), носивший титул «шад».

Постепенно реальная власть начала переходить к шаду, которого все чаще стали именовать «бек» («пех») — правитель, государь^{399}. В X веке император и писатель Константин VII Багрянородный, рассказывая об основании в 30-е годы IX века хазарской крепости Саркел, сообщает, что с просьбой построить эту крепость к византийскому императору Феофилу обратились двое: хакан и пех Хазарии^{400}. Уже во второй половине IX века власть, а с ней и царский титул станут достоянием шада, или бека (его еще будут называть «хакан-бек, то есть «каган-государь»)^{401}, а собственно каган превратится в чисто сакральную фигуру — ему будут оказывать величайшее почтение, но не будут повиноваться.

Описанное в письме Иосифа время правления Булана было, вероятно, переходным — Булана, бывшего, судя по всему, шадом, уже называют царем, но для проведения религиозной реформы ему еще нужна поддержка второго властителя, которого он называет «князем». Впрочем, этот титул фигурирует лишь в переводах письма Иосифа (выполненных выдающимся востоковедом П.К. Коковцовым), поскольку нужно было найти какой-то русскоязычный эквивалент слову «сар» (буквально «глава»). В «краткой» редакции письма упомянут просто «глава», в «пространной» — «большой глава» (в переводе — «главный князь») — это безусловно и был каган, которого Иосиф упоминает без титула^{402}.

Кстати, наследникам этого кагана в письме Иосифа места не находится. Упомянув безымянного князя, поддержавшего Булана в его религиозных реформах, автор сообщает о воцарении потомка Булана — Обадьи («После этих событий воцарился из сыновей его сыновей царь, по имени Обадья») и приводит список из одиннадцати последующих царей (одиннадцатым был сам Иосиф). Он пишет: «Все мы — царь, сын царя. Чужой не может сидеть на престоле наших предков, но (только) сын садится на престол своего отца. Таков наш обычай и обычай наших предков»^{403}. Вероятно, после реформы Булана каганы стали утрачивать реальную власть и произошла фактическая смена правящей династии. Отметим, что если Булан еще носил тюркское имя, то все цари, начиная с Обадьи, имели традиционные библейские имена.

Но вернемся к религиозной реформе, которую провел Булан. Иосиф пишет, что, заручившись поддержкой кагана, царь «собрал всех князей и рабов своих и весь свой народ и изложил перед ними все это». Не совсем понятно, что именно изложил Булан, потому что ни с какими принципами новой веры ангел его на тот момент не познакомил, более того, царь еще некоторое время раздумывал, выбирая между одной из трех авраамических религий. Но эта неопределенность не смутила хазар: «Они приняли (новую) веру, пошли и стали под покровительством Шехины» — так именовался бог в древнераввинской литературе^{404}.

Бог, устами ангела, предложил Булану построить ему храм, а когда царь сообщил, что у него нет на это средств, посоветовал пойти войной на Закавказье, где в результате божественного промысла для Булана уже были приготовлены «два склада: один серебра, и один золота». Царь так и сделал. Затем он посвятил взятое имущество богу и «выстроил из него шатер, ковчег, светильник, стол, жертвенники и священные сосуды»^{405}. Примерно так же в свое время иудеями сооружалась скиния^{406}.

Однако окончательный выбор вероисповедания еще не был сделан. Прослышав о победах и величии хазарского царя, «царь Эдома и царь исмаильтян… прислали к нему своих посланцев с великим имуществом и многочисленными дарами, вместе со своими мудрецами, чтобы склонить его (перейти) в их веру» (именем «Эдом», он же — библейский Исав, называли христиан). Но мудрый царь по собственной инициативе пригласил еще и «мудреца из израильтян», расспросил его, а потом устроил общий диспут, «чтобы они выяснили (истину) о своих верах». Однако мудрецы «опровергали слова друг друга» и ни к истине, ни хотя бы к согласию не пришли^{407}.

Тогда Булан приватно поговорил с христианским мудрецом и спросил его, какую из двух религий, иудаизм или ислам, он бы предпочел. Священник однозначно выбрал иудаизм. Подобный вопрос был задан и мусульманину: «Сообщи мне правду: в чем разница между верой Израиля и верой Эдома, которая из них лучше?»^{408} Он тоже отдал предпочтение иудаизму. После этого Булан «в присутствии всех своих князей и рабов и своего народа» объявил о том, что отдает предпочтение вере Израиля. «Он сам и его рабы совершили над собою обрезание, и (затем) он послал (посланцев) и доставил (к себе) некоторых из мудрецов израильских, и те объяснили ему закон (Моисея) и изложили ему в порядке все заповеди»^{409}. «Пространная» редакция письма подчеркивает, что обрезанию подверглись не только сам царь и его «рабы», но и весь подчиненный Булану народ. («Он совершил над самим собой, своими рабами и служителями и всем своим народом обрезание»^{410}).

Потомок Булана, Обадья, «поправил царство и укрепил веру согласно закону и правилу», построил синагоги и школы «и собрал множество мудрецов израильских», которые «объяснили ему 24 книги (священного писания), Мишну, Талмуд и весь порядок молитв…»^{411} Считается, что именно при нем в Хазарии утвердился талмудический иудаизм. И именно с ним связывают окончательное отстранение от власти каганов и утверждение владычества хазарских царей^{412}.

«Кембриджский документ»

В установлении иудаизма в Хазарии, — так называемый «Кембриджский документ» (по месту хранения), или «письмо Шехтера» (по имени первооткрывателя)^{413}. В этом письме безымянный иудей рассказывает своему столь же анонимному адресату об истории и географии Хазарии, уделяя особое внимание принятию иудаизма. Ни начала, ни конца у документа нет, и понять, кому и по какому поводу он адресован, невозможно. Некоторые исследователи полагают, что это — написанное в XII–XIII веках подражание письму Иосифа, в которое новый автор счел нужным ввести дополнительные сведения^{414}. Другие считают, что это письмо, как и письмо Иосифа, было написано в X веке, что его автор решил сообщить Хасдаю ибн Шапруту свою версию хазарской истории и что оно действительно было получено испанским сановником^{415}. Так или иначе, автор письма (оно, как и письма Хасдая и царя Иосифа, написано по-еврейски) был знаком с историей обращения Хазарии в иудаизм (или, по крайней мере, с одной из версий этого события), и его точкой зрения не стоит пренебрегать.

Анонимный автор сообщает, что некогда группа евреев бежала от ига идолопоклонников и оказалась в Хазарии. Здесь беглецы осели, породнились с хазарами и «стали одним (с ними) народом». Они не слишком строго чтили традиции предков, лишь придерживались завета обрезания, и некоторые из них соблюдали субботу.

«И не было царя в стране казар, а того, кто одерживал победы на войне, они ставили над собой военачальником (и продолжалось это) до того самого дня, как евреи вышли с ними по обыкновению на войну, и один еврей выказал в тот день необычайную силу мечом и обратил в бегство врагов, напавших на казар. И поставили его люди казарские, согласно исконному своему обычаю, над собою военачальником».

Добившись успехов на военном поприще, новоявленный властитель решил обратиться к поприщу духовному, тем более что его склоняли к этому жена и тесть. Он собрался «принести покаяние», то есть раскаяться в пренебрежении верой предков. Узнав об этом, «цари македонские (византийские. — Авт.) и арабские» направили в Хазарию своих послов, которые заявили: «Зачем вам переходить в веру иудеев, которые находятся в рабстве у всех народов?» Кроме того, они произносили слова, которые автор письма «не в состоянии передать». Однако, несмотря на столь недипломатичное поведение послов, «главный князь, еврей» (вероятно, тот самый победоносный военачальник) предложил устроить диспут с участием представителей разных религий.

На диспут собрались представители греческой христианской церкви, мусульмане и иудеи. Победы не одержал никто, но тут в некой пещере обнаружились «книги закона Моисеева», которые были истолкованы иудейскими мудрецами в полном согласии с теми доводами, которые они приводили раньше. «И покаялись израильтяне вместе с людьми казарскими полным раскаянием».

После того как заветы иудаизма были восстановлены, в Хазарию началось паломничество евреев «из Багдада и Хорасана и земли греческой», отчего местные евреи еще более укрепились в вере. «И поставили люди страны одного из мудрецов судьей над собою. И называют они его на казарском языке каганом; поэтому называются судьи, которые были после него, до настоящего времени каганами. А главного князя казарского они переименовали в Савриила (что значит: «Бог — моя надежда». — Авт.) и воцарили царем над собою»^{416}.

Не вполне понятно, почему автор письма решил наделить кагана судейскими полномочиями, — возможно, они у него когда-то и были, но этим его функции далеко не исчерпывались. А в годы, последовавшие за принятием иудаизма, каган вел жизнь отшельническую, почти никому из подданных не дозволялось даже смотреть на него, поэтому представить его в качестве судьи достаточно трудно. Но во всяком случае, разделение высшей власти между каганом и военачальником-царем автор отразил.

Интересно, что автор «Кембриджского документа» называет евреев, бежавших в Хазарию, относящимися к колену Симеонову (хотя он и не уверен в своей правоте). Принадлежность (через смешанные браки с евреями) к одному из двенадцати колен Израилевых давала хазарам право на исповедание иудаизма. Дело в том, что иудаизм — одна из редких религий, где прозелитизм не слишком приветствуется. Евреем надо родиться, и человек, предки которого не принадлежат к потомкам Иакова, но который тем не менее принял иудаизм, всегда будет в глазах своих единоверцев в какой-то мере не вполне «настоящим» иудеем. Например, если ни один из родителей прозелита не был евреем, то он не может претендовать на общественную должность или стать судьей в уголовном деле^{417}. Принятие иудаизма человеком, не имеющим еврейских предков, никогда не было столь невозможным, как об этом пишет, например, М.И. Артамонов^{418}, но и беспрепятственным оно тоже никогда не было. Таким образом, «Кембриджскому документу» надлежало «легализовать» хазарских иудеев в глазах истинных сынов Израиля.

Иехуда Галеви

Идея «Кембриджского анонима» о еврейских корнях жителей Хазарии перекликается с сообщением Эльдада га-Дани, но находится в полном противоречии с письмом

Иосифа. Не находит она поддержки и у известного еврейского писателя XII века Иехуды Галеви — в своей «Хазарской книге» автор подчеркивает, что «хазарский царь, принявший иудейство» сперва был язычником, хотя и угодным богу.

«…Он много раз видел во сне, как будто бы ангел разговаривал с ним и говорил ему: “твое намерение приятно творцу, но то, что ты делаешь, неприятно”. Между тем он до того усердно исполнял хазарский закон, что даже сам, с чистым сердцем, совершал храмовое служение и жертвоприношения. Но как усердно он ни исполнял это, ангел (все) приходил к нему ночью и говорил ему: “твое намерение приятно (творцу), но то, что ты делаешь, неприятно”. Это побудило его расследовать (разные) веры и религии, и под конец он и много народа из хазар приняли иудейство».

Процесс этот, если верить Галеви, был достаточно долгим. Сначала царь посвятил в свои намерения визиря. Ангел дал неофитам указание, что они должны «искать поступка, приятного богу всевышнему, на горах В-р-сана». Вероятно, ангел имел в виду окрестности хазарского города Вара-сана (Варачана), хотя есть и другие версии. Так или иначе, царь и визирь должны были отправиться на территорию современного Дагестана. Там они нашли «пещеру, в которой некоторые из иудеев праздновали каждую субботу», открыли им свои намерения и здесь же приняли новую веру и совершили обрезание.

Вернувшись обратно, прозелиты поначалу скрывали свои религиозные взгляды от окружающих, мало-помалу посвящая в тайну самых близких людей. И лишь когда последователей иудаизма стало достаточно много, они «осилили остальных хазар и заставили тех принять иудейскую веру». «И поставили люди страны одного из мудрецов судьей над собою. И называют они его на казарском языке каганом; поэтому называются судьи, которые были после него, до настоящего времени каганами. А главного князя казарского они переименовали в Савриила и воцарили царем над собою». Таким образом, хазарский царь получил еврейское имя»^{419}.

Некоторые ученые прямо ассоциируют Булана из письма Иосифа с воцарившимся над хазарами еврейским войном Савриилом, считая их одним и тем же лицом^{420}. Отметим, что Галеви, излагая ход событий, ссылается на некие «летописные книги» и «хазарскую летопись» — не исключено, что таковые действительно имелись, хотя и не дошли до наших дней.

Когда хазары стали иудеями?

Еврейские документы сообщают об иудаизации Хазарии достаточно противоречивую информацию. Непонятно, существовала ли в стране многочисленная еврейская диаспора, захватившая власть, или же сами хазарские правители приняли иудаизм в результате собственного свободного выбора (под влиянием явившегося во сне ангела). Неясно и то, насколько массово исповедовали новую для себя религию жители Хазарии. Если верить текстам, которые мы рассматривали выше, население каганата, так или иначе, в подавляющем большинстве состояло из иудеев (пусть даже и прозелитов). Но это абсолютно не подтверждается археологическими данными. Кроме того, арабские и византийские авторы тоже не склонны преувеличивать число живших в Хазарии иудеев.

Противоречивы и сведения о дате, хотя бы приблизительной, принятия новой религии. Так, в пространной редакции письма Иосифа говорится, что обращение хазар в иудаизм произошло за 340 лет до его правления^{421}, то есть около 620 года, чего быть, безусловно, не могло хотя бы потому, что ислам тогда еще не вышел за пределы Аравийского полуострова, а ведь мусульмане принимали активное участие в организованных Буланом богословских диспутах. Да и Хазарского каганата тогда еще не было. Впрочем, в краткой редакции этой даты нет; скорее всего, она была «от себя» вставлена переписчиком, который не позаботился обозначить ее как собственную пометку (рукопись дошла до наших дней в виде средневековой копии). Фразу «Этому (уже) 340 лет», безусловно, надо отнести не ко времени написания письма Иосифа, а ко времени создания копии^{422}.

Иехуда Галеви, работавший над своей книгой в первой половине XII века, сообщил, что хазарский царь принял иудаизм «около 400 лет тому назад»^{423}, то есть в начале

VIII века. Эта датировка тоже вызывает сомнения. О жиз-ни Хазарии в VIII веке нам известно довольно многое и от арабских, и от византийских авторов, и они ничего не говорят о том, что правители страны были иудеями, а ведь смена религии должна была найти хоть какое-то отражение в хрониках. В Житии Иоанна Готского нет ни слова о том, что восстание Иоанна было подавлено иудеями (надо думать, автор не преминул бы отметить этот факт). Хазарские каганы выдавали своих дочерей за византийских императоров и за арабских наместников, но нет никаких намеков на то, что невесты исповедовали иудаизм. В 799 году дочь кагана была просватана за наместника халифа в Закавказье и умерла по дороге к жениху. Каган отнес ее смерть на счет злого умысла арабов и развязал кровопролитную войну, подробно освещенную многими арабскими авторами, но никаких религиозных мотивов ни ему, ни арабам никто не приписывает (а будь невеста иудейкой, эта тема не могла не всплыть)… Короче, есть основания думать, что по крайней мере до конца VIII века хазары были язычниками.

Существует и точка зрения, приверженцы которой радикально омолаживают иудаизацию Хазарии, основываясь на тексте Жития Константина Философа. Там сказано, что святой участвовал в теологическом диспуте при дворе кагана и что хазары в то время иудеями еще не были и лишь размышляли о смене религии. Посольство Константина в Хазарию датируется 861 годом, и, во всяком случае, оно не могло состояться раньше середины IX века. Из этого делается вывод, что хазары приняли иудаизм во второй половине IX века^{424}.

Авторам настоящей книги такая точка зрения представляется несколько странной. При всем уважении к трудам Константина (Кирилла) на ниве славянской письменности надо признать, что Житие святого дошло до нас в списках XV века и по поводу даты его написания существуют разногласия. Но даже если признать точку зрения самых радикальных поклонников Жития о том, что оно было написано учеником святого «не более 10 лет спустя после его смерти»^{425}, никаких гарантий его исторической достоверности это не дает (по крайней мере, в том, что касается деталей).

Очень может быть, что знаменитый святой действительно участвовал в диспуте христианских, мусульманских и иудейских богословов при дворе хазарского кагана (это тем более возможно, что хазары были известны своей крайней веротерпимостью). Но изложенные в Житии подробности этого диспута слишком фантастичны, чтобы на них можно было всерьез опираться. Проникнувшись словами Константина, «первый среди советников» кагана сравнил иудейскую веру с чем-то «нечистым», а про христианскую сообщил, что «без нее никто жить не может жизнью вечной». Хазары поддержали советника и пригрозили казнями тем, кто «еврейские молитвы читает». Что же касается кагана, он написал византийскому императору проникновенное письмо, в котором признал догмат о Троице, признал истинность христианской веры и выразил надежду вскорости ее принять^{426}.

Все это можно было бы счесть правдой, если бы мы не знали, что каган и его приближенные в самое ближайшее время после этого приняли иудаизм (исходим из того, что они его еще не исповедовали). В таком случае мы должны либо признать, что вся верхушка каганата бессовестно и совершенно беспричинно обманывала наивного христианского проповедника и оскорбляла присутствовавших здесь же иудеев несмотря на то, что собиралась принять их веру, либо что автор Жития несколько погрешил против истины, хотя бы и невольно, домыслив за участников диспута слова, которых они не произносили. Второе представляется авторам настоящей книги тем более вероятным, что, если уж главный герой Жития вступает в богословский спор, он должен одержать в нем победу — этого требуют законы жанра. И значит, всю историю с диспутом нельзя считать достоверной.

Скорее всего, Константин действительно побывал в Хазарии и убедился в том, что правящая верхушка ее исповедует иудаизм, а население пользуется полной свободой вероисповедания. Миссионер более или менее успешно делал свое дело и кого-то действительно сумел склонить к христианству. Но каган и его приближенные остались верны иудаизму — их преемники сохранили эту верность по крайней мере до последних дней существования каганата.

Некоторые историки разбивают принятие хазарами иудаизма на этапы. Они исходят из того, что, согласно письму Иосифа, Булан совершил набег на страну Ар-д-вил, где добыл золото и серебро для строительства храма новой веры. Действительно, набег хазар на город Ардебиль (центр арабского Азербайджана) известен, он состоялся в 730 году^{427}. Схожую дату можно вывести и из книги Иехуды Галеви — примерно 740 год^{428}. Но поскольку обе эти даты относятся ко времени, когда иудаизма как государственной религии в Хазарии быть не могло, подразумевается, что Булан был только предтечей иудейской веры у хазар, насадил же ее потомок Булана, про которого сказано: «После этих событий воцарился из сыновей его сыновей царь, по имени Обадья».

Исходя из текста письма, Обадья мог воцариться как непосредственно за Буланом, так и позднее, быть как его внуком, так и далеким потомком. Правление Обадьи достаточно произвольно приурочивают к началу IX века. И заслугу иудаизации Хазарии приписывают именно ему, поскольку именно Обадья «укрепил веру согласно закону и правилу», «выстроил дома собрания и дома учения» и пригласил иудейских мудрецов, которые объяснили ему «24 книги (священного писания), Мишну, Талмуд и весь порядок молитв…»^{429}.

Такая трактовка событий снимает многие противоречия, но вызывает резонный вопрос: если Булан, который построил храм новой веры, стал «под покровительством Шехины», «совершил над самим собой, своими рабами и служителями и всем своим народом обрезание» и доставил к себе «изо всех мест мудрецов израильских», чтобы они объяснили ему законы Моисея, — если этот Булан не считается принявшим иудаизм, то что же тогда есть принятие иудаизма? И неужели израильские мудрецы, объяснившие неофиту законы Моисея, заодно не посвятили его в тонкости Талмуда, даже если в письме этот самоочевидный факт и не упоминается?

Единственный хронист, который дает достаточно резонную датировку принятия хазарами иудаизма, — Масуди. Именно благодаря ему историки относят время реформы Обадьи к началу IX века. Не называя имен и не разбивая этот процесс на этапы, Масуди пишет о хазарском властителе: «Царь, его свита и все племя собственно хазар исповедуют иудейство, сделавшееся главенствующей религией в этом царстве уже со времен халифата Гарун-ар-Рашида»^{430}(то есть между 786–809 годом). Поскольку по крайней мере до войны 799 года с арабами хазары в массе своей были язычниками (им же, безусловно, был и каган, если не считать краткого эпизода с принятием ислама), то иудаизм они могли принять в первые годы IX века, но не позднее 809 года. Конечно, Масуди тоже мог ошибиться, но его информация, по крайней мере, не противоречит всему тому, что мы знаем об истории Хазарии.

Свобода совести

Масуди пишет о хазарской столице X века: «Жители столицы — мусульмане, христиане, иудеи и язычники. Иудеями являются: царь, его окружение и хазары его рода (джине)». Ни о какой всеобщей иудаизации речь не идет. Правда, Масуди сообщает, что в Хазарию после победы иудаизма эмигрировало немало евреев из арабских и мусульманских стран. Особенно массовый характер это приняло при жизни самого историка: «Много иудеев приютилось у хазар и бежало туда из разных мусульманских городов и из царства Рум, так как в наши дни, в 332 году (Хиджры; 943/944 н.э. — Авт.), Арман, царь румский (византийский император Роман Лакапин. — Авт.), обращал иудеев, бывших вето царстве, в христианство»^{431}. Тем не менее тот же Масуди пишет: «Большую часть населения в царстве хазар составляют мусульмане, так как из них составлено войско царя…»^{432}Кроме того, по сообщению Масуди, «в этом государстве существуют мусульмане купцы и ремесленники, переселившиеся сюда по причине справедливости и безопасности, пребывающих в этом государстве». Он пишет, что в Хазарии есть «мечети со школами, где учат читать Коран», причем соборная мечеть имеет минарет «выше царского дворца». О многочисленности иноверцев в Хазарии Масуди сообщает следующее: «Если бы мусульмане и находящиеся там христиане соединились, то царь ничего не был бы в состоянии с ними сделать»^{433}.

Пишет Масуди и о язычниках, которые совершенно свободно и открыто отправляли любые свои обряды, в том числе и такие, которые правоверным иудеям должны были представляться весьма богопротивными: «Что касается до язычников в этом царстве, то среди них славяне и руссы, и живут они водной из двух частей города; они сжигают своих покойников вместе с их лошадьми, оружием и украшениями. Когда умрет мужчина, то его жена сжигается живою вместе с ним; а если жена умрет первою, то муж не подвергается той же участи. Когда кто-нибудь умрет холостым, его женят после кончины»^{434}.

Ал-Истахри в первой половине X века писал о хазарах: «Царь их иудейского вероисповедания, и говорят, что свита его числом около 4000 человек. Хазары мусульмане, христиане и иудеи и среди них есть идолопоклонники. Самый малочисленный класс иудеи, а самый большой — мусульмане и христиане, но все-таки царь и приближенные его — иудеи. Большую часть обычаев их составляют обычаи идолопоклонников, и они кланяются до земли друг другу для выражения почтения. А установления их, которыми они отличаются от других народов, основаны на древних обычаях и противоречат религиям мусульманской, иудейской и христианской».

Ал-Истахри упоминает и «царя Семендера» (вероятно, имеется в виду хазарский правитель города) — он «иудейского вероисповедания и находится в родстве с царем Хазар»^{435}.

Современник ал-Истахри, Ибн Руста (иногда неправильно называемый Ибн Даста^{436}), писал о хазарах: «Верховный глава их исповедует веру еврейскую; той же веры равным образом как Иша, так военачальники и вельможи, которые состоят при нем; прочие же Хозары исповедуют религию, сходную с религией Турок»^{437}.

Интересно, что судопроизводство в Хазарии было раздельным для людей разных вероисповеданий: каждого судили в соответствии с законами его религии. По версии Масуди, исламское право имело некоторые преимущества перед остальными: именно к мусульманским судьям другие обращались в случае затруднений:

«В столице хазарского царства существует обычай, по которому у них полагается семь судей: два для мусульман; два для хазар, руководствующиеся книгою Тора; два для христиан, постанавливающие решение согласно с Евангелием, и один для славян, руссов и прочих язычников, судящий по языческим законам, то есть на основании суждений рассудка. Когда произойдет важный случай, который судьи их не умеют рассудить, они обращаются к судьям мусульманским, представляют дело на их рассмотрение и подчиняются их решению, составленному согласно с законоположениями ислама»^{438}.

Все это наводит на мысли, что иудаизм в Хазарии был религией правящей верхушки, но не государственной религией в полном смысле этого слова: иудеи не имели никаких преимуществ перед теми, кто исповедовал любую другую веру. Да и количество иудеев в каганате было, судя по всему, не слишком велико.