Хлопоты с двенадцатой могилой

Глава 14

— Ты где? — спросила Куки, ответив на мой звонок.

Я сидела возле бара и ждала, когда появится фургон доставки.

— Возле бара «Проныра». Хочу потолковать с владельцем. Можешь номерок мне достать?

— Не вопрос. Эмбер мне все рассказала. Какого черта?!

— А я о чем? Некоторые люди, которых я ласково называю идиотами, почему-то считают, что могут говорить с глухими детьми как угодно, и им ничего за это не будет. Не знаю, что за проблемы у этой барышни, но мне нужна грязь, Кук. Такая липкая, чтобы приклеилась к ней намертво вплоть до увольнения.

— Уже копаю. А теперь объясни, зачем тебе бар в семь утра.

Я рассказала Куки про футболистов и попросила поискать в интернете какие-нибудь упоминания о той драке. Кук обещала отзвониться, как только что-нибудь найдет.

Тем временем Ангел ушел повидать маму, а Артемида выскочила из машины вслед за каким-то шумом, который услышала непонятно где. Мы с Развалюхой остались одни. То бишь нас бросили на произвол судьбы. Когда уже люди начнут хоть чему-нибудь учиться, блин?

Достав телефон, я проверила сообщения и, раз уж бумажная третья книга осталась дома, купила цифровую копию «Звездной пыли». Но едва открыла приложение, чтобы почитать, как к бару подъехал фургон доставки.

Будь Ангел здесь, я бы спросила, похож ли парень за рулем фургона на владельца. Что ж, может быть, ответ на этот вопрос знает призрак в гавайской рубашке, который махал мне с крыши фургона.

Я махнула ему в ответ, а через мгновение он уже сидел на месте Ангела.

Чувак и правда сильно смахивал на детектива Магнума. Если бы, конечно, Том Селлек был пухлым лысеющим мужчиной за шестьдесят. Но даже с такими недочетами видок у призрака был что надо. А весь образ прекрасно дополняли усы.

— Как я понимаю, Чарли Дэвидсон? — Он протянул мне руку, и я ее пожала.

— Как я понимаю, Домино?

— Так точно, мэм. Так точно. А вы в самом деле яркая. Я вас помню.

— Ага, Ангел говорил, что вы за мной как-то разок приударили.

— Разок? Теряю хватку, — игриво подмигнув, ухмыльнулся Домино.

Я тоже рассмеялась. И это было приятно. Не так приятно, как очередной глоток мокко латте, но все-таки.

— А это, случайно, не владелец бара, который присутствовал при инциденте с Гектором?

— Он самый. Кстати, почему вы такая яркая?

Обалдев, я уставилась на Домино и смотрела так долго, что ему стало неловко.

— В общем, да, — сменил тему он. — Это тот, кто вам нужен.

— Погодите-ка. Вы и правда не знаете, кто я такая?

— Представления не имею, милочка. Но мы с вами можем это быстренько исправить.

Он поиграл бровями, и я тихо рассмеялась, стараясь не подавать подбадривающих знаков.

— Что ж, это прямо-таки глоток свежего воздуха. Итак, насколько вам известно, Гектор Феликс вышел из бара живым и здоровым.

— Здоровым — это как посмотреть. Но уж точно живым, да.

— А кому звонил владелец? Видимо, это кто-то такой, кто помог бы замести следы.

— Лично я так и подумал. Но мне пришлось уйти сразу после Гектора. На свидание. — Подув на ногти, Домино потер их о ярко-красную тропическую рубаху.

— Ясненько. А как зовут владельца?

— Пэриш. Надежный парень. Заботится о ребятах, если вы понимаете, о чем я.

— Уверена, что и правда заботится.

Если он так спелся с футболистами, то очень может быть, обеспечивает их не только пиццей и пивом.

Выйдя из Развалюхи, я пошла прямиком к Пэришу, который уже заканчивал с заказами.

— Мистер Пэриш? — спросила я.

— Просто Пэриш. — Он смерил меня подозрительным взглядом. — Пэриш Маккой.

Я протянула руку, и он неохотно ее пожал.

— Я Чарли Дэвидсон. Частный детектив. Занимаюсь делом об убийстве Гектора Феликса.

Чувак побледнел на несколько оттенков, но в его эмоциях не было ни намека на чувство вины. Скорее они кричали что-то вроде «Этот парень спятил и угрожал убить меня и всю мою семью!», так что понять его реакцию было нетрудно.

— Я приехала не по поводу расследования. Точнее не совсем. Мне известно, что вы дружите с игроками футбольной команды. Как по-вашему, могла ли у кого-нибудь из них появиться причина вернуться и убить Гектора?

— Кроме той, что он угрожал их семьям и карьерам? Нет, никаких причин у них не было.

— Что ж, приму за положительный ответ. Однако больше меня все-таки интересует тот, кому вы звонили после инцидента.

По ошеломленному выражению лица было ясно: Пэриш представить не может, откуда я беру информацию.

— В ту ночь в баре был кое-кто еще, кого вы не видели, мистер Маккой.

Он провел рукой по лицу, шагнул назад и присел на выступ фундамента бара.

— Если выяснится, что события той ночи не привели к смерти мистера Феликса, полиции я ничего не скажу. Но мне нужно знать наверняка. У вас остались видеозаписи?

— Нет.

Он покашлял в кулак, и я прямо-таки увидела, как у него перед глазами проносится вся жизнь. Не буквально, конечно, увидела, а в том смысле, что внутри Пэриша гудел дикий стресс.

— Нет, я все стер, — добавил он.

И солгал. Ну наконец-то в руки приплыл козырь.

— Я вам так скажу, мистер Маккой. Вы дадите мне просмотреть записи, а я не стану привлекать полицию, даже несмотря на то, что мой дядя детектив в местном участке.

Пэриш побледнел еще сильнее. Плечи его поникли, а ладони вспотели. Тем не менее, он повел меня в бар, который оказался хоть и прибранной, но давно устаревшей питейной дырой. Впрочем, может быть, стиль диско снова вошел в моду.

— Бли-и-ин, вам бы избавиться от зеркального музыкального автомата из семидесятых, а вообще местечко клевое.

— Спасибо, — отозвался Пэриш. Причем очень неискренне.

Мы прошли в заднюю комнату, где он показал мне запись недельной давности. Сразу стало ясно, что Гектор Феликс тот еще гад. В какой-то момент он стал размахивать перед лицом бармена разбитой бутылкой и кричать, что «порежет суку». Ну или «полижет руку». Судя по общему впечатлению, я склонялась к первому варианту. И вообще, читаю по губам я просто суперски.

Дальше появился пистолет, а сразу за ним — футболисты. И, само собой, один из них разоружил Гектора приемчиком из арсенала военных.

— Вот этот парень, — я показала на высокого афроамериканца с невероятными бицепсами, — кто он?

Пэриш пожал плечами:

— Сын военного. Если вам интересно, этому приему научил его отец. В итоге у парня полная стипендия, потому что он отличнейший тайт-энд[25].

— Да ладно! — Господи, задница у чувака что надо. — Похоже, вы много знаете об этих парнях.

— У меня нет родственников, а эти ребята — все, что у меня есть. Я хорошо к ним отношусь. Если это преступление…

— Вовсе нет, мистер Маккой.

Он не лгал. Он действительно считал, что ни один из его ребят не мог вернуться за Гектором.

— Мне нужны их имена и любая контактная информация, которая у вас имеется. На всякий случай. А еще мне нужна копия этой записи. — Прежде чем он начал возражать, я подняла еще одну щекотливую тему. — Как насчет того парня, которому вы звонили?

Пэриш стиснул зубы, явно не желая втягивать знакомого.

— Мистер Маккой, я обещаю по возможности держать вас в стороне от этого дела, но мне нужна вся история целиком.

— Он мой друг. Когда он приехал, я уже закрыл бар. Причем я даже не сказал ему, почему звонил. Не хотел втягивать его без надобности.

— Он знал Гектора?

— Нет. И убить его он не мог.

— Почему?

— Ему семьдесят восемь лет.

У меня отвисла челюсть, но я быстренько вернула ее на место. Распахнутая варежка никого не красит.

— Как же он мог помочь вам подчистить следы инцидента?

На этот раз челюсть отвисла у Пэриша. Он не мог понять, откуда у меня такие сведения, поэтому ответил далеко не сразу:

— Он не собирался помогать прятать труп, если вы об этом. Он должен был помочь мне… — Пэриш смущенно опустил голову. — Помочь вызвать полицию. Я хотел сдаться.

У меня в позвоночнике закололо. Пэриш собирался взять на себя вину за смерть человека. То бишь пожертвовать собой ради футбольной команды.

— Все совсем не так, как вы думаете. Гектор был подонком. Я собирался сказать копам, что он на меня напал, и у меня не было другого выбора, кроме как драться.

— Тем не менее, его сильно избили.

Тут Пэриш полез под стол и достал бейсбольную биту.

— Симпатичная. Как ее зовут?

— Бетти, — усмехнулся он.

Что ж, Бетти мне понравилась.

— Дела обстоят так, мистер Маккой. Я пока не знаю, как умер Гектор, но если он погиб в результате полученных здесь травм…

Он меня перебил, подняв руку:

— Я все понимаю. — Потом нажал кнопку, чтобы отдать мне диск с записью. — Это единственный экземпляр. Если он умер от полученных здесь побоев, я буду действовать по плану А. И все в порядке. Почему-то мне кажется, что жюри присяжных проникнется сочувствием.

— Согласна. Но на всякий случай…

— Помню, помню.

Пэриш записал имена всех футболистов, которые находились той ночью в баре, а еще приписал имя своего друга-адвоката.

— Если в этом не будет острой необходимости, мистер Маккой, этого никто не увидит.

— Не поделитесь, кто ваш информатор?

Я покосилась на Домино, который сидел за барной стойкой и лукаво ухмыльнулся:

— Скажите ему, что вам все рассказал его брат.

Понимая, что меня вполне могли разыграть, я неуверенно ответила:

— М-мм, ваш брат.

Мистер Маккой кивнул:

— Это было бы в его духе — преследовать меня из могилы. И первым делом обвинить в убийстве.

Я дружелюбно рассмеялась:

— Если это поможет, у него до сих пор шикарные наряды.

На этот раз Пэриш громогласно расхохотался.

Из бара мы вышли вместе с Домино, который беспокойно спросил:

— Почему он смеется? Что не так с моим нарядом?!

Опрашивать футболистов я, конечно же, решусь, только если не останется других зацепок. Мысль о том, что кому-то из них понадобилось выследить и прикончить Гектора, казалась притянутой за уши. Зачем им его убивать? Наверняка каждого из них сейчас волнует только спортивная карьера. Да, Гектор им угрожал, но, не зная имен, он вряд ли легко бы их нашел.

Уже на улице я получила от Куки фото женщины с квадратным подбородком, короткими каштановыми волосами и кожей в каких-то пятнах. Я тут же перезвонила подруге.

— Как все прошло? — спросила она.

— Если Гектор не отбросил коньки из-за травм, полученных в драке, я не горю желанием пришивать бар к делу. Но хочу, чтобы ты проверила записи об арестах на случай, если там найдется что-то, что нам нужно знать. Дам тебе имена, когда вернусь.

— Будет сделано, босс.

— Как продвигается дело Эмбер? На фотке, видимо, помощница тренера?

— Она самая. Пока ничего на нее не нашла, но у тренера явная зависимость от соцсетей. В конце концов что-нибудь да найдется.

— Мне нужно нечто такое, чем мы сможем напугать ее до потери пульса. Пригрозим судом и прочими забавами. Она глухая?

— Нет. У нее со слухом все в порядке. Глухой была ее мать.

Значит, она дочь глухих родителей. Зачастую такие дети оказываются самыми рьяными защитниками сообщества глухих. Но бывают случаи, когда они презирают своих глухих или слабослышащих родителей и вырастают до безобразия циничными и безразличными. Мало того, уже в раннем возрасте умеют манипулировать взрослыми. А это пятнает душу.

— Ясно. Есть у нас что-то по поводу причины смерти Гектора?

— Пока нет. Полиция не разглашает эти данные, чтобы не спровоцировать вражду между преступными группировками.

— Черт, мне позарез нужна эта информация.

— Всегда можно у Роберта спросить.

— Не хочу его привлекать. Детектив Джоплин ненавидит дядю Боба почти так же люто, как меня. А это о многом говорит.

— Ну, я все-таки жена Роберта. Каким-нибудь кусочком сведений он точно может со мной поделиться. Это называется «постельные беседы».

— То бишь вы обсуждаете мертвецов в процессе коитуса?!

Рассмеявшись, Куки повесила трубку. Прямо перед моим носом. Да уж, частенько со мной такое случается.

Запрыгнув в Развалюху, я умостилась на коленях у Идриса (как же тут все-таки хорошо!), но едва успела вставить ключ в замок зажигания, как мне опять позвонили. На звонок я ответила самым профессиональным приветствием из своего арсенала:

— «Детективное агентство Дэвидсон». Мы не спим, чтобы вам спалось крепче.

О да, этот вариант мне понравился. Я принялась искать бумагу и ручку, чтобы записать его, и в этот момент в трубке раздался женский голос:

— Позовите, пожалуйста, Чарли Дэвидсон.

— Я Чарли, — ответила я и, перестав искать способы записать чудесное приветствие, вытянула шею. Хотела убедиться, что, сдавая задом, не задену «порше». Счет пришел бы на кругленькую сумму.

— Здравствуйте. Меня зовут Кэтрин. Я волонтер в пресвитерианской больнице. Звоню сообщить, что пару часов назад к нам поступила ваша подруга.

Я резко ударила по тормозам.

— Что? Кто?! Какая подруга?!

Неужели эта Кэтрин думает, что у меня всего одна подруга?

— Она написала ваше имя и номер на клочке бумаги. Обычно я так не делаю, но она очень настаивала.

— Кто? — спросила я, едва дыша от страха. — Кто к вам поступил?!

— Ах да. — Я расслышала шуршание бумажек. — Судя по водительскому удостоверению, ее зовут Николетта Лемэй.

Я громко ахнула. Сзади посигналили, потому что с парковочного места я выехала только наполовину, но ни двигаться, ни дышать я сейчас не могла.

— Ничего не понимаю. Мы с ней виделись буквально несколько часов назад.

Могла ли Николетта попасть в больницу из-за того, что мы сделали? А может, по пути домой она попала в аварию?

— Мне очень жаль, но больше я ничего не знаю. Она в интенсивной терапии, но посетителей к ней допускают.

— Минуточку. Что случи… Она попала в аварию?

— Простите, но…

— Прошу вас, Кэтрин! — буквально взмолилась я.

Вздохнув, Кэтрин все-таки ответила:

— Судя по тому, что я слышала, нет. Кажется, на нее напали. Сюда уже приехала полиция.

Со стоянки я выезжала словно целую вечность. По пути набрала Куки и рассказала ей все, что узнала. А когда уже вешала трубку, не обращая внимания на протесты подруги, краем уха, перед тем как мы разъединились, услышала, что она встретится со мной в больнице.

Притормозив прямо под знаком «Только для служебных машин», я выскочила из Развалюхи и вихрем ворвалась в отделение скорой помощи. Несколько человек ничем мне не помогли, но в конце концов я все-таки добралась до интенсивной терапии. У входа в одну из стеклянных палат стояли двое патрульных, а в палате с врачом уже беседовал детектив. И это был дядя Боб.

Я бросилась к палате, но патрульные преградили мне путь.

— Дядя Боб! — закричала я, прекрасно понимая, что за это получу уйму гневных взглядов, но мне было наплевать.

Диби обернулся и вышел ко мне.

— Как ты добралась сюда так быстро, милая?

— Мне позвонила волонтерша. Что случилось? Как она?

— Ты ее знаешь? — удивился дядя Боб.

— Знаю, потому и приехала. Погоди-ка, а ты почему здесь?

Выругавшись себе под нос, он отвел меня в сторонку, чтобы поговорить без свидетелей.

— Милая, на нее напали, как и на остальных. Она едва выжила.

— На остальных? — ошеломленно переспросила я. Правда в упор смотрела мне в лицо, но я не могла ее осознать. Не могла уложить в голове. С трудом сглотнув, я повторила: — На остальных? Как на ту женщину с заправки?

Диби кивнул, и мои руки взметнулись ко рту.

— Как… что с ней?

— Врачи говорят, выкарабкается. Но травмы весьма обширные. Остается только ждать.

Я опять сглотнула и сделала глубокий вдох.

— Дядя Боб, на ней есть ожоги?

— Чарли… — начал он, но я подняла руку.

— Мне нужно знать.

— Да, милая, есть. Повреждения точно такие же, как и на трех убитых. Царапины, ушибы, странные ожоги.

Ноги подкосились. Дядя Боб довел меня до стула и принес чашку воды, а через минуту к нам примчалась задыхающаяся от волнения Куки.

— Как она?

— Ты тоже ее знаешь, дорогая? — спросил дядя Боб.

Кук кивнула, и он ее обнял.

— Мне очень жаль, любимая. Я понятия не имел.

— Что с ней будет?

— Врачи надеются на лучшее. Говорят, нам остается только ждать.

— Мне нужно поговорить с ней, дядя Боб, — сказала я.

— Милая, она же без сознания.

— Дядя Боб, — заупрямилась я, — я должна попытаться.

Он кивнул и повел меня в палату. При виде Николетты я чуть в обморок не упала, и Диби пришлось опять волочить меня к стулу.

Именно в этот момент я поняла, что в палате находится Рейес. Но почему? Неужели мои расстроенные чувства притянули его, как бывало в прошлом? Но так случалось с Рейесом, а какая разница Рейазикину, расстроена я или нет?

Не желая показывать ему, как я… ну, расстроена, я снова встала.

Николетте частично побрили волосы, чтобы можно было зашить огромную рану на голове. Лицо до неузнаваемости опухло и было покрыто царапинами. Как и говорил дядя Боб, на руках и ногах виднелись ожоги. У меня в груди заныло.

Я подошла ближе, коснулась руки Николетты и закрыла глаза.

— Все в порядке, — послышался ее голос за моей спиной.

Развернувшись, я увидела Николетту в углу и всерьез запаниковала.

— Даже не мечтайте. — Я подошла к ней поближе. — Бегом возвращайтесь на место! Я могу вас спасти, только если вы все еще будете внутри собственного тела.

— Все хорошо, Чарли. Правда. — Замолчав, она смерила меня взглядом с ног до головы. — Господи… Вы прекрасны.

— Николетта, — начала я, но вдруг монитор запищал, и в палату вихрем ворвалась команда медиков.

После того как нас вытолкали за дверь, я обыскала каждый угол, пока не нашла Николетту. Она заглядывала в свою палату через стеклянную стену.

Я побежала к ней.

— Значит, так, Николетта Лемэй. Ну-ка быстренько возвращайтесь в свое тело!

— Ладно, — усмехнулась она, — но вы должны знать.

Я кивнула:

— Точно. Кто это сделал, солнце? Что произошло?

— Все совсем не так, как вам кажется. Там… он…

Николетта смущенно опустила взгляд, словно перебирала воспоминания. А когда снова посмотрела на меня и открыла рот, чтобы все объяснить, вдруг исчезла.

Ее рывком втянуло в тело в процессе реанимации. Сердцебиение стабилизировалось, но вернуться в палату нам не разрешили.

— Дядя Боб, мне нужно вернуться, — процедила я сквозь зубы, когда весьма симпатичный охранник указал нам на дверь.

«Он». Николетта сказала «он». Значит, это был мужчина? Но кому взбредет в голову творить такие жуткие вещи?

— Ладненько, справлюсь по старинке.

Куки понимающе кивнула, а дядя Боб беспокойно нахмурился.

— Прикрой меня, — сказала я ему и, прежде чем он начал задавать вопросы, переместилась в потустороннее измерение.

Я искала подругу, которую, как меня только что осенило, успела полюбить, и нашла ее лежащей на спине. Только в этом мире она лежала на ложе из желтой травы и малюсеньких белых цветочков. И выглядела по-настоящему прелестно.

Я коснулась ее плеча и исцелила самые опасные раны. Гематома в мозге уменьшилась и вскоре совсем рассосется, а внутренние кровотечения остановились. Исцелять Николетту полностью я пока не решалась, но сделала по максимуму то, что могла.

Однако в сознание она не пришла. Я дала ей поспать. Сон ей сейчас необходим, как воздух.

Материализовавшись в женском туалете, я вышла к Диби и Куки, кивнула в знак того, что все путем, и покосилась на охранника.

— Где вы были? — спросил тот.

— В комнате для маленьких сеньорит. А что? Это плохо?

Раздраженно нахмурившись, он повел нас к выходу.

***

Николетта была в потустороннем измерении. Как минимум отчасти, но она там была. Может быть, речь шла о ее сущности. Вот только людей в том мире не бывает. По крайней мере до тех пор, пока они не умрут. Может быть, она там появилась потому, что была на волосок от смерти. А может быть, есть и другая причина.

Как бы то ни было, я решила повнимательнее покопаться в этом деле. Рейазикин тут ни при чем. Это я знала без тени сомнений. Однако все три смерти произошли сразу после того, как разбилось божественное стекло и открылись врата.

Вырвавшись из адского измерения, Рейес уничтожил стекло. Он освободился сам, но попутно освободил и всех, кто был внутри. В тот же миг ко мне устремились несчастные души, запертые в стекле злобным священником. А вот самого священника, который натворил столько зла, я не увидела и не почувствовала.

Зудевшая на задворках сознания догадка вновь выплыла на передний план. Шестьсот лет в аду кому угодно перевернут мозги набекрень, а священник изначально не был психически здоровым. Но если моя догадка верна, он не отправился в ад этого мира. И если все именно так, то он до сих пор здесь, на Земле.

И все же его присутствие в нашем мире не объясняло трех зверских смертей и жестокого нападения на Николетту.

Я помчалась в офис, чтобы заново изучить документы. Наверняка я что-то упустила. Должна, ну просто обязана быть какая-то связь, которую я не замечаю.

Прихватив папки со стола Куки, я запустила агрегат, который приготовит мне двойную дозу счастья, уселась за свой стол и принялась изучать бумаги. Я читала, анализировала, искала любые совпадения между жертвами. Просмотрела их дела от корки до корки, но не нашла ничего нового, поэтому полезла в их соцсети.

Тремя жертвами были мужчина и две женщины, включая и ту, что нашли вчера утром мертвой в туалете на заправке. И лишь одна из них закрыла свою страничку от посторонних глаз настройками приватности. Куки знает, как обойти такие нюансы, а я — нет.

Зато две другие жертвы казались абсолютными противоположностями. Женщину, Индиго Рассел, нашли у нее же дома три дня назад. На следующий день обнаружили мужчину по имени Дон Коск в его собственной машине. А если принять во внимание последних жертв, Патрисию Йегер и Николетту, то различия становились еще более очевидными.

Бухгалтер, певец, судебный клерк и медсестра.

Я очень надеялась, что соцсети дадут мне более полную картину жизни и привычек этих людей. Что-то должно было их объединять. Однако спустя три чашки и две трети четвертой я все еще ничегошеньки не нашла.

— Ну подумай, — сказала Куки, которая присоединилась к поискам.

Теперь у меня официально была поисковая команда. Пусть Кук не могла смотреть на снимки трупов, зато с просматриванием фоток на страничках жертв справлялась на ура.

— Да думаю я, думаю, — заверила я подругу. — Только этим и занимаюсь несколько часов подряд.

— Николетта у нас очень необычная девушка. У нее дар, причем сверхъестественный. Может быть, она каким-то образом привлекла внимание этой сущности. Ну, например…

Кук замолчала, потому что я резко выпрямилась и уставилась на нее в упор. Глаза у меня, видимо, округлились, а рот слегка приоткрылся.

— На тебя снизошло прозрение! — воскликнула подруга, и красивое лицо озарилось широкой улыбкой.

— Нет, Кук. На тебя.

Схватив мышку, я снова полезла в профиль Индиго Рассел. Глаз за что-то там цеплялся, но до сих пор я не могла понять, за что именно.

— Смотри, — сказала я, ткнув пальцем в экран.

Приблизительно год назад Индиго выложила картинку, на которой был изображен темный лес. Жуткий, без единого листика, словно закостенелый. За одним из деревьев прятался демон с ярко-красными глазами и острыми когтями.

— Это не просто картинка, — добавила я, показав на описание. — Вот что пишет об этом Индиго.

— «Каждую ночь, — начала вслух читать Куки. — Вот что поджидает меня по ночам с того случая». — Подруга взглянула на меня, и в каждой ее черточке сквозило сочувствие. — Минуточку. Что за случай она имеет в виду?

Я уже снова во все глаза пялилась на фотку Индиго, которую сделал кто-то из ее друзей во время похода. Индиго уже устроилась в спальном мешке и почти спала, когда какой-то прохвост пробрался к ней в палатку и сфотографировал. Волосы спутались, а лицо казалось сонным и милым.

— Куки, я же ее видела! Взгляни на дату под фоткой. — Я задумчиво откинулась на спинку кресла. — Помнишь, как мы познакомились с Квентином?

— Помню, конечно. Бедняга! В него вселился демон, потому что мальчик способен видеть сверхъестественный мир. Тогда сразу несколько демонов подыскали себе сверхчувствительных людей. А все потому, что эти люди могли разглядеть тебя, а демоны на тебя охотились и хотели убить.

— Вот-вот. — Я кивнула на Индиго. — Кук, она была одной из них. Я ее помню с той ночи.

— Ты имеешь в виду драку перед нашим домом?

— Демоны пользовались людьми и как ищейками, и как щитами. Так у них была возможность попытаться меня убить. А следовательно, убить Пип. Мой свет не причинял им ни малейшего вреда, пока они находились внутри людей. Чтобы убить демонов, нам нужно было в буквальном смысле вырывать их из людей.

Я замолчала и еще раз присмотрелась к чертам Индиго. Большие глаза, длинные темные волосы. Да, я ее помнила. Помнила, как во время сражения она оставалась в стороне, как качалась вперед-назад, пытаясь избавиться от вселившегося в нее демона.

— Она была там, Кук. И изо всех сил боролась с демоном, но ему все равно как-то удавалось ее контролировать. После драки, когда мы уже перебили всех демонов, она убежала. Я так и не узнала ни как ее зовут, ни откуда она взялась. А она все это время была здесь, в Альбукерке.

— И теперь ее нет, — тихо проговорила Куки. — Она выжила в том кошмаре, а теперь ее не стало.

— Вот именно. А если ты права? Вдруг это работает в обе стороны? Вдруг людей, которые видят сверхъестественный мир, видно оттуда, из сверхъестественного мира? Вдруг именно из-за своего дара они становятся мишенями?

— Это бы объяснило, почему некая сущность напала на Индиго и Николетту.

— И на других тоже. Хотя наверняка узнать не выйдет. Разве что…

Я вспомнила о деле Джойс Бломм и о доме с привидениями. Мне было любопытно, почему Джойс, почившая бабушка и прабабушка, видела только двоих из трех нынешних обителей дома.

— Мне нужно смотаться по делам. Хочу опросить потенциального свидетеля.

Можно было бы просто позвонить Шанель Ньюэлл, но мне хотелось поговорить с ней с глазу на глаз и уловить ее реакцию на мои вопросы. Большинству чувствительных к потусторонним вещам людей трудно признаваться в своих талантах даже таким, как я.

— Опять? — спросила Куки. — Вечно тебе достается все самое интересное.

— Я поеду к той женщине, у которой в доме призрак ее бабушки. А бабушка думала, что это у нее дома призрак внучки, и мне пришлось сказать бабушке, что она умерла тридцать восемь лет назад, и что это она призрак, а не внучка.

— А-а, тогда ладно, — сказала Куки и встала, чтобы вернуться за свой стол. — Я и тут поработаю.

— Так я и думала, — отозвалась я и не сумела сдержать смех.

В общем, я отправилась к Ньюэллам. Точнее попыталась отправиться. Даже до двери не дошла, как вдруг дверь распахнулась, и в скромный офис «Детективного агентства Дэвидсон» пожаловал сам детектив Форрест Джоплин.

Я мигом напряглась. В основном потому, что Джоплин ненавидит меня всеми фибрами души. Он не понимает, как я раскрываю дела, считает, что дядя Боб чересчур мне потворствует, и свято верит, что я не чиста на руку.

Отчасти он прав. Я действительно пользуюсь всеми возможными средствами, но это не повод так люто меня ненавидеть. Прямо-таки до самых кишок. Мои кишки к моим делам никак не относятся.

— Детектив, — медоточивым голосом поздоровалась я.

Пусть мой мир разваливается на части, на моих друзей нападают и подозревают в преступлениях, мой муж превратился в буйное божество, а я не спала несколько дней кряду, но детектив Джоплин ни за какие коврижки об этом не узнает.

Я наградила его лучезарной улыбкой:

— Какая радость видеть вас в наших краях!

Весь на нервах (видимо, из-за одного моего присутствия), он покосился на Куки и снова уставился на меня:

— Мы можем поговорить у тебя кабинете?

— Разумеется, — еще шире улыбнулась я. — Если, конечно, Куки сможет присутствовать. Возможно, мне понадобится свидетель.

— Зачем?

— У вас раздраженный вид. Если меня ждет очередная взбучка за то, что я опять раскрыла дело у вас за спиной, мне нужен свидетель. Ну, знаете, чтобы написать жалобу, и все такое.

Джоплин провел пятерней по армейскому «ежику».

— Я пришел не для того, чтобы устраивать тебе взбучку, Дэвидсон. Я пришел, чтобы предупредить тебя.

От волнения я даже похлопала в ладоши.

— Еще лучше! А можно мы все запишем?

Джоплин шагнул ко мне:

— Твой дядя шныряет вокруг моего дела. А раз он что-то разнюхивает, то наверняка с твоей подачи.

Я глянула на Куки, чье лицо приобрело странный оттенок бордового.

— Ты уже успела поговорить с дядей Бобом, Кук? Я думала, у вас будет эта… как ее… «постельная беседа».

— Таков был план, да. А потом…

— Куки! — ахнула я и просияла от гордости за подругу. — У вас случился быстрячок?

— Чарли, не подходящее сейчас время.

Я усадила полупопие на ее стол.

— Самое что ни на есть подходящее.

— Я просто-напросто спросила его, может ли он что-нибудь узнать о том, о чем мы с тобой говорили, когда говорили… ну, о том самом.

Господи, да она просто спец в шифрах.

Повисла неловкая пауза в и без того неловкой ситуации, а значит, мой лимит неловкостей на день закончился. Я прекратила мучить подругу и повернулась к угрюмому детективу.

— Я хотела узнать, есть ли у вас причина смерти одной из жертв, чье дело вы ведете. Мужчина. Гектор Феликс.

— Зачем?

— Задаюсь тем же вопросом. Странное имечко. Как будто два имени взяли и слепили вместе. Представить не могу, зачем кому-то так называть своего ребенка.

Джоплин так стиснул зубы, что заиграли желваки.

— Зачем тебе причина его смерти?

Имелось у меня подозрение, что он разыгрывает из себя воплощение вежливости исключительно перед Куки. Ей-богу, эта женщина цены себе не знает.

— Да так. Друг интересовался.

— А этот друг, случайно, не местная татуировщица?

Куки ахнула. Громко.

Я зажмурилась и еле-еле выдавила:

— Нет.

А когда открыла глаза, Джоплин уже вовсю ухмылялся.

— Что ж, они, оказывается, встречались. — Он взял со стола Куки степлер. — И Феликс этой вашей татуировщице сильно надоел. — Джоплин положил степлер на место, изображая страстную заинтересованность в других канцтоварах. — А яд, видите ли, излюбленный способ убийства среди женщин.

— Яд? — обалдела я, едва сдержавшись, чтобы не повернуться к Куки и не дать ей пять.

Пари так же невиновна, как футболисты из «Lobos».

— Да, — сказал Джоплин, не заметив моего восторга. — Наименее насильственный вариант.

Я едва не захихикала:

— Вы явно не знаете Пари.

— А ты явно знаешь.

Он воззрился на меня с торжествующей ухмылочкой, которая раздражала сильнее, чем самодовольная в его же исполнении.

Хорошо постарался, но…

— Знаю, а еще знаю, что никакого отношения к смерти Гектора она не имеет.

— Перед смертью его хорошенько отделали. Есть догадки по этому поводу?

— Таких, какими хотелось бы поделиться, точно нет.

— Значит, я могу внести в список жалоб на тебя препятствие в расследовании.

— У вас есть список жалоб на меня?

— Уже на несколько листов.

О да, чувак меня терпеть не может.

— Как бы то ни было, — добавил он, — считай, что твоей подруге повезло. Вот последняя девушка, которая пыталась порвать с Гектором Феликсом.

С самого начала я заметила конверт в руках Джоплина, но не обращала на него внимания, пока детектив не вытащил оттуда глянцевое фото девушки с изрезанным лицом.

Мы с Куки одновременно прикрыли ладонями рты. С явным ужасом в глазах подруга вжалась в кресло.

— Опасная бритва, — уточнил Джоплин.

Светловолосой бедняжке с фото наложили с тысячу швов, чтобы зашить разрезанные щеки, лоб, нос и подбородок. Каждый порез казался страшнее соседнего. Под одним глазом распухла гематома, а белок самого глаза заплыл кровью. Девушку однозначно избили.

— Кто это сделал? — спросила я, чувствуя, как легкие с трудом отдают кислород в кровеносную систему.

Забрав снимок у меня из рук, Джоплин засунул его обратно в конверт, а конверт отдал мне и многозначительно заявил:

— Хороший вопрос.

— Детектив…

— Миссис Дэвидсон, — официально попрощался он, развернулся и вышел из офиса.

— Ох, Чарли… — вздохнула Куки, не отнимая от лица рук.

Я вытащила из конверта фото, под которым было написано имя — Джудианна Айерс.

— Ладно, — сказала я двери, через которую только что вышел Джоплин. — Съем наживку. — Не хотела этого делать, но все же отдала снимок Куки. — Найди мне все, что сможешь, на эту девушку. А я пока по делам смотаюсь. Вернусь через час.

— Что значит — ты съешь наживку?

— А то, что он дал нам это не просто так, Кук. Придурок хочет, чтобы я занялась этим делом? О’кей, я им займусь.

— Думаешь, он хочет, чтобы ты разобралась с нападением на эту девушку?

— Может быть, он по каким-то причинам не может повесить это на Гектора. — Взяв сумку, я направилась к выходу. — А вот я, черт возьми, еще как могу.