Хлопоты с двенадцатой могилой

Глава 7

Пари так и не позволила мне сжечь дотла ее салон дефис квартиру, чтобы избавиться от улик. Беда в том, что полностью оттереть брызги крови невозможно. Поэтому, вместо того чтобы раскрывать преступление, я планировала одно из них скрыть. Плюс у меня уже имелись кое-какие наметки. Оставалось только заручиться помощью друга.

В итоге я несколько раз пыталась дозвониться этому самому другу — ясновидящей по имени Николетта Лемэй, которая по ночам в кошмарных снах видит, как умирают люди, глазами самих умирающих. Слава Богу за изобретение психотерапии.

Трубку Николетта не брала, а значит, либо она заблокировала мой номер (что можно понять), либо находилась на работе. Надеясь на последний вариант, я помчалась обратно к офису, прыгнула в Развалюху и двинулась в пресвитерианскую больницу, где Николетта работала в послеоперационном отделении.

Десять минут спустя я стояла у сестринского поста и ждала, когда она появится из-за какой-нибудь двери. И Николетта появилась, выбрав почему-то дверь с табличкой «Гастроэнтерология. Входа нет». Шла Николетта быстро, но, едва взглянув на меня, удивленно притормозила.

Обо мне она знала только необходимый минимум, но этого хватило, чтобы она занервничала. Мигом придя в себя, она натянуто улыбнулась и пошла дальше, вот только коридор тут был длинным.

Николетта Лемэй может похвастать естественной красотой, кожей цвета корицы и длинными, ниже талии, черными волосами, которые сегодня были собраны сзади и заткнуты под шапочку. А венчали всю эту красоту глаза. Огромные. Темные. Соблазнительные… Чтобы заиметь хотя бы что-то похожее на такие глаза, люди выкладывают уйму денег на подводки и накладные ресницы.

— Чарли, — поздоровалась Николетта, остановившись передо мной. — Как вас сюда занесло?

Может быть, зря я все это затеяла. При виде меня она заметно занервничала и просто излучала нервозность, о которой не менее ясно говорил выступивший на лбу и над верхней губой пот.

— Просто заскочила поздороваться.

Да уж, выкрутиться теперь будет непросто.

— Очень сомневаюсь, — сощурилась Николетта и вдруг, наклонившись ко мне, прошептала: — Что-то случилось?

— Ну… как бы… да, но не в том смысле. Кстати о птичках. Вы, похоже, нервничаете. Все в порядке?

— Нет. Только что мне показалось, что я на минутку заснула.

— Надеюсь, что все-таки нет. — Я быстренько обняла собеседницу. — Когда вам кто-то снится, он умирает через пару дней.

— Не всегда.

— Правда?

— Иногда он умирает в тот же день.

Я рассмеялась и уже серьезнее спросила:

— Так как у вас дела?

— Ничего, — пожала красивыми плечами Николетта. — Никаких убийств, иначе я бы позвонила. С нашей с вами встречи было всего три случая, но все по естественным причинам.

— Что ж, отлично. Даже замечательно.

Я попялилась на обои, на степлер на столе, на стакан с ручками, вокруг которого кто-то повязал желтую ленту.

Николетта хихикнула:

— Так вы расскажете, зачем приехали, или нет?

Осознав, что моя просьба может показаться ужасной, я прикусила губу. Однако назад дороги не было.

— Может, отойдем? — предложила я и жестом позвала Николетту подальше от сестринского поста, пока мы не оказались у входа в зал ожидания, где сидела пара, явно не находящая себе места от переживаний. — Я хочу попросить вас об услуге. И услуга, мягко говоря, немаленькая.

— Я заинтригована.

— Я рада, поскольку то, что я скажу, может показаться ужасным, поэтому постарайтесь не принимать все сразу в штыки.

— Чарли, пусть мы с вами не так давно знакомы, но однажды вы оказали мне огромную услугу. Полагаю, меньшее, что я могу сделать, — это ответить вам тем же.

— Вы ничем мне не обязаны, Николетта. Вы ведь это знаете?

— Разумеется. Но хорошая карма никому не помешает.

— Тоже верно. — Все-таки она мне нравится! — В общем, не могли бы вы стащить для меня пару литров крови?

Не распознать удивления на лице Николетты было просто-напросто невозможно. Она явно не ждала, что я попрошу ее совершить преступление. Странно.

— Могу я спросить, зачем вам понадобилась кровь?

— Лучше вам не знать.

— Хм-м. — Николетта поджала губы, обдумывая ответ и решая, как бы поделикатнее выразиться. — Нет.

Что ж, это было не так уж сложно.

— Ладненько. Спасибо, что уделили мне время.

Мягко рассмеявшись, Николетта потянула меня назад, когда я уже собралась уходить, подалась ближе и шепнула:

— Дело не в том, что я не хочу вам помочь, а в том, что не могу. За каждый пакет крови нужно расписываться.

— Серьезно? Неужели их так часто крадут?

— Такие порядки, — пожала плечами Николетта. — Единственный способ украсть кровь и не попасть на скрытую камеру — это ограбить банк крови или один из фургонов для донорского забора крови среди населения.

— Вот оно что, — протянула я, прямо-таки чувствуя, как мысли понеслись вскачь.

— Я пошутила. Вы же это поняли, правда?

Я попятилась.

— Ну конечно! Еще как поняла. — Надо было спешить, потому что мне предстояло спланировать идеальное ограбление. — Большущее спасибо. — Я развернулась и пошла к выходу, но на полпути оглянулась. — Маме удалось выдать вас замуж? Когда мы разговаривали в последний раз, она собиралась дать объявление в газету.

— Ага, собиралась, но от объявлений, оказывается, никакого толку. Мама говорит, мои яичники вот-вот усохнут, и не видать ей внуков.

— А не слишком вы для этого молоды? — фыркнула я.

— Так я ей и сказала. А она твердит, что у нас в семье генетическое отклонение, которое называется «ранняя дисплазия яичникового развития».

Тут я рассмеялась вслух, но резко умолкла.

— Минуточку. Это взаправдашняя фигня?

Сложив руки на груди, Николетта улыбнулась:

— Нет.

— Что ж, удачи с мамой.

— Спасибо.

***

На обратном пути в офис я позвонила Куки:

— Привет, Кук. Выясни как можно скорее, будут ли сегодня вечером по городу ездить фургоны для забора крови.

— Вроде фургонов Красного Креста?

— Именно. Мне срочно нужно один из них обчистить.

— В смысле? Ты собираешь ограбить фургон для забора крови?

— Ответ утвердительный.

— Могу я поинтересоваться зачем?

— Затем, что ограбить фургон проще, чем здание. В здании охрана лучше.

— Не сомневаюсь, что охрана у них хоть куда. Но я не о том. Какая муха тебя укусила, чтобы ты вдруг воспылала желанием стащить кровь?

— Это для проекта.

— Какого?

— Эм-м… кровавого.

— Чарли…

— Слушай, просто доверься мне, лады? Мне нужна кровь разных людей.

— А ты не думала, что кровь, которую ты планируешь украсть, люди отдают не просто так? Вдруг кто-то умрет, потому что в больнице не хватит нужной группы крови?

— Ну уж нет. Не могла ты бросить мне в лицо такой кошмар.

— Еще как могла. Ты где?

— В Развалюхе. Во всех смыслах. За «Вороной».

В окне сверху появилась голова Куки.

— Почему ты там сидишь?

— Потому что пока не хочу выходить.

— А почему ты не хочешь выходить?

— Потому что жду, когда отсюда свалит сердитый архангел, который пялится в мое окно! — Последние два слова я проорала, очень надеясь, что послание дойдет до Михаила. В конце концов, он сам посланник Божий, блин!

Увы, никуда он не свалил, а продолжал возвышаться надо мной зловещей статуей. От сочетания темных волос, серебристых глаз и огромных крыльев захватывало дух.

— У твоей машины стоит ангел?

В окне появилась еще одна голова. Под покровом и в декорациях простеньких одежд. И дело тут не в отсутствии денег и не в наличии дурных привычек.

— У тебя посетитель.

— Вижу.

Я взволнованно помахала своей землячке — сестре Мэри Элизабет. Она живет в местном монастыре. В том самом, который принял Квентина, когда ему некуда было идти. Он у нас особенный, и мать-настоятельница сразу это поняла. А я буду всем им вечно за это благодарна.

— Поднимусь, как только избавлюсь от ангелочка.

Повесив трубку, я опустила стекло.

— Меня ждут в офисе.

— Рейазикин пробудился.

По коже промчался разряд тока. Ангелов я видела много раз, но оказаться так близко к одному из них, тем более к архангелу — это просто неописуемые ощущения.

— Ага, я в курсе. Сама его пробудила. Правда, ненарочно. Но я уже над этим работаю, и у меня есть план. Теперь ты уйдешь?

— В третий раз опасный бог свободно разгуливает по этому миру.

— И виновата во всем я?

Подняв стекло, я открыла дверь, вынуждая Михаила посторониться. Он отошел, чтобы я могла выйти из машины.

— Послушай, я все понимаю, — сказала я, захлопнув дверь. — Но сейчас речь идет о боге, который, на секундочку, младший брат твоего босса. Разве для таких случаев не предусмотрены какие-нибудь поблажки? Вроде бонусов для членов семьи?

— Предусмотрены. Три дня.

— С этим уже можно что-то сделать. Три дня, говоришь? Ладно. Мы запасемся всем необходимым, а потом встретимся в…

— Три дня, которые уже прошли.

Удивленно моргнув, я смерила архангела сердитым взглядом с ног до головы:

— На рожон лезешь?

Такой вопрос с этим конкретным ангелом возникал уже не впервые. Обладают ли высшие существа чувством юмора? Я, конечно, сомневаюсь, но мало ли.

— Нет.

— А знаешь что? У вас какие-то свои правила, законы и заповеди, и я, по-моему, весьма неплохо их соблюдаю.

— Его.

— Чего?

— Ты неплохо соблюдаешь его. Тебе мы дали лишь одно правило: вернуть к жизни можно того, чья душа еще не освободилась. Чья душа еще не покинула свой бренный сосуд и не вошла в Царствие Отца.

— Чувак, я в курсе, что это за правило, — процедила я, стараясь не показывать, как меня бесит это чертово правило.

Я могла вернуть к жизни трех человек, но вместо этого подчинилась правилу, которое наверняка придумали исключительно для меня.

Из бара вышли две женщины и прошли мимо нас. Выражение их лиц напомнило мне, что Михаила люди могут увидеть только в том случае, когда он сам того захочет.

— Отойдем, — сказала я, уводя Михаила в нишу, куда могла поместиться только я. Даже сложенные, его крылья были слишком велики. — Вы повесили на меня одно-единственное правило, но под ним подразумевается еще с десяток. Я права?

В знак согласия он едва заметно склонил голову.

— И я без вопросов их выполняю. — Архангел скептически изогнул бровь, поэтому пришлось добавить: — Почти всегда. Я к тому, что я очень даже неплохой жнец. Работаю и не жалуюсь. А еще… минуточку! — Я нахмурилась. — То есть три дня пошли с того момента, как пробудился Рейазикин?

Еще один едва заметный кивок.

— И они подходят к концу.

И снова кивок.

— Фиг с тобой, высокий, темноголовый и молчаливый. Что конкретно произойдет, когда время выйдет? Его прогонят отсюда, как меня, если я нарушу свое одно-единственное правило?

Михаил склонил голову набок, словно изучал, что я за зверь.

— Нет.

— Ну и что тогда? — Вопросы я задавала отнюдь не наобум. Я собирала информацию. Какие существуют варианты, когда речь идет о Рейесе? Что будет делать Михаил? Загонит его в ловушку? Но как? — Что вы будете делать, когда обратный отсчет (кстати, спасибо, что предупредил) дойдет до нуля?

Какое-то время архангел молчал, раздумывая, видимо, как много мне можно сказать. По крайней мере других причин тянуть с ответом я не видела. А когда он наконец ответил, в его голосе сквозила незнакомая печаль. Уж от него-то я точно таких интонаций не слышала. Слова прозвучали мягко и почти ласково, но высосали весь воздух из моих легких:

— Мы вышлем армию и, если получится, уничтожим его.

Окружающий мир замедлился. Не знаю, кто из нас это сделал, но все вокруг остановилось. Машины поехали медленнее, а потом совсем замерли. На полушаге застыли студенты, вышедшие на пробежку. Птица, собиравшаяся сесть на край мусорного контейнера, неподвижно зависла в воздухе, словно кто-то решил запечатлеть изящный кадр недоступных человечеству способностей. Звуки стихли, будто их никогда и не было.

— Михаил, — начала я, но голос подвел. Пришлось сглотнуть и повторить: — Михаил, по этому миру гуляли два злобных бога, а вы ничегошеньки не делали. Даже не подумали как-то вмешаться. Так почему же сейчас? Почему вас беспокоит именно Рейес?

— Они не угрожали всему живому и разумному в этом мире.

— Они были злыми, — возразила я. — Еще как угрожали.

— Они были любителями. Школьниками. Хулиганами с глупыми розыгрышами.

— Они убивали людей! — рявкнула я, ошеломленная тем, как повернулся разговор. — Они убили тех, кого я любила. Тех, кого любил Рейес.

— И ты их остановила. Обоих. Что доказывает мою правоту.

Еле слышно усмехнувшись, я отвернулась от Михаила и уперлась рукой в холодную кирпичную стену, чтобы хоть как-то угомонить дрожащие ноги.

— Ну а Рейес? Какой он? Такой же злой, как и двое других?

— Рейазикин — генерал, закаленный в битвах и натренированный убивать как собственными руками, так и одной лишь мыслью. Великолепный солдат и манипулятор, он бесчисленное количество раз доказывал, на что способен. Этому нужно положить конец, Эль-Рин-Алитхиа.

Армия, значит. Целая армия ангелов, и все они будут рубить и резать, пока не поставят моего мужа на колени. Пока не украдут его последний вздох.

— Так велел твой босс?

— Такова воля Отца моего, да.

— Я могу его остановить. — Я зло уставилась на небесное создание, возвышавшееся надо мной. — Могу его усмирить. — Уверена, где-то там, глубоко внутри в Рейесе еще остался… Рейес. Наверняка я сумею приручить зверя. — Дай мне еще три дня.

Михаил опустил голову и закрыл глаза, словно напрямую общался с небесами, а спустя пару секунд снова посмотрел на меня:

— Тебе дарован один день.

С этими словами он исчез. Испарился прямо на глазах.

По улице опять поехали машины. Бегуны продолжили свой путь. На мусорный бак с изящным взмахом крыльев приземлилась птица. А ко мне со всех сторон устремились звуки.

Один день. Я вытащила из кармана телефон и посмотрела, который час. У меня всего двадцать четыре часа, чтобы выследить мужа и хоть капельку его образумить.