Хлоя и Габриэль

ГЛАВА ПЯТАЯ

В машине Хлоя предавалась размышлениям о своей стычке с Тарой. Она не понимала, что именно руководило ею. Ну, не ревность же, в самом деле?

— Кажется, всем, кроме меня, известно, что за отношения у вас с Тарой, — сказала она, всматриваясь в смуглое лицо Макгира. Вид у того был раздраженный.

— Я и сам не знаю, известно ли мне о том, что у нас за отношения.

— Вы утверждаете, что между вами нет любовной связи, однако мне показалось, она говорила искренне.

— И откуда она это взяла? — насмешливо произнес Макгир.

— Тогда с чего бы ей предупреждать меня?

Он пожал плечами:

— Ну, она, очевидно, полагает, что могла бы стать женщиной всей моей жизни.

— Не «могла бы». Она мне сказала, что вы больше чем просто друзья.

— Боже, старая песня, — с отвращением произнес Макгир. — Во всяком случае, вам-то, Каванах, что волноваться? Вы не готовы к большой любви.

— С вами, Макгир, уж точно. — Не очень-то приветливо это звучало. И к тому же это была неправда.

— Почему я должен верить вам? Я лишь дважды поцеловал вас, а вы так ответили на мой второй поцелуй, что заставили меня позабыть обо всем на свете.

Хлоя прикусила губу.

— Невозможно было не ответить, — выговорила она.

— Стало быть, остается шанс, — осведомился он скорее насмешливо, чем серьезно. — Может, мне преклонить перед вами колено?

— Мы говорили о Таре. Как она собирается повредить моей карьере?

Макгир посерьезнел:

— Я сказал вам, Хлоя, ей не удастся это сделать.

— Я не желаю вдаваться в подробности. Единственное слово, что я нахожу для нее, — это «неприятность». Вы сами говорили, что сэр Ллью старается устроить ваш брак.

— Это понятно. Сэр Ллью хочет сбыть Тару с рук, причем сильному человеку. Он тяжко работал всю жизнь и потакал всем ее желаниям. Что вы напали на меня? Мой небольшой флирт с Тарой — просто пустяк. А вот Фриман, кажется, охотится за вами всерьез.

Хлоя, вспоминая, с минуту размышляла:

— Я предприняла все, что было в моих силах, чтобы отвадить его. По крайней мере, я надеюсь, что сделала все от меня зависящее. Если хотите знать, он мне совсем не нравится.

— Однако вы скорее бы умерли, чем показали ему свои настоящие чувства?

— Не хотелось прослыть невежей, Габриэль. Обед ведь давали в его честь.

— И, в общем-то, мы получили от него удовольствие. Фриман был здорово раздосадован, когда вы решили отправиться домой.

— Ну так что? Ведь и Тара не казалась счастливой.

— Верно. Но теперь мы можем забыть про них. Глупо спорить о таких людях. Особняк величествен. Его хозяева восхитительны. Блюда подавали великолепные. А вот выехать нам следовало минут на двадцать раньше. Думаю, мы попадем в грозу.

Хлоя внимательно посмотрела через ветровое стекло.

— Кажется, она будет недолгой. Надеюсь, что мы успеем до нее спуститься с горы.

— Вас что, гроза серьезно тревожит? — он с беспокойством поглядел на девушку.

— Нет, лишь слегка. Мне не нравится, когда люди ведут себя так, что это становится неприятно.

— Мне это тоже не по душе. Да выбросьте вы ее из головы! Между Тарой и мной ничего нет. Я несколько раз пригласил ее в ресторан…

— И несколько раз поцеловали ее?

— Да. Но я не спал с ней, Хлоя. Почему вы прямо не спросите меня об этом?

— Будет гораздо лучше, если я буду интересоваться только своими делами, — сказала она. Иначе он только утвердится в своем бредовом подозрении, будто она ревнует.

На полпути, при спуске с горной дороги, Макгиру пришлось притормозить. Из-за поворота ярдах в двухстах перед ними выскочил микроавтобус. Он ехал очень медленно, и им пришлось подождать, пока он прибавит скорость. За рулем сидела женщина. Больше в машине вроде бы никого не было, кроме ребенка в люльке, прикрепленной сзади.

— Поди ж ты, — проворчал Макгир. — Она чересчур осторожна, а обогнать ее здесь практически невозможно. И почему она не пропустила нас вперед?

— Быть может, она не заметила вас, или у нее зуб на водителей «ягуаров».

— Мы рискуем попасть в грозу. Тучи уже нависли над горой, что скажешь?

Хлоя посмотрела на потемневшее небо. Тучи быстро сгущались. Вскоре они сомкнулись сплошной пеленой, и пошел дождь. Сначала небольшой, затем ливанул с необыкновенной силой. Макгир включил фары. То же самое сделал микроавтобус перед ними и через мгновение исчез за поворотом.

— Мы почти на месте, — спокойно произнес Габриэль. — Остановимся у подножия горы и переждем в укрытии, пока не стихнет гроза. Тропические ливни всегда недолги.

Когда они тоже круто свернули, то микроавтобуса, к своему удивлению, не увидели, дорога впереди была пуста.

— Куда делась эта женщина с ребенком? — Тревога сдавила горло так, что Хлоя едва могла вздохнуть.

Вдоль дороги не было ни ферм, ни каких бы то ни было строений. Ничего. Проехав немного вперед, они сквозь пролом в густом кустарнике увидели высохший ручей, который быстро заполнялся водой. Метрах в тридцати вверх по руслу ручья лежал перевернувшийся микроавтобус.

— Боже мой! — Макгир поставил машину в безопасное место. — Она перевернулась. Из-за дождя не виден тормозной след.

— Взгляните на воду! — воскликнула Хлоя. — Не похоже, чтобы она пыталась выбраться оттуда, Габриэль. Надо срочно спускаться вниз.

— В машине телефон. Вызывайте «Скорую». — Макгир открыл дверцу. — Остальное предоставьте мне, Хлоя.

Дождь барабанил оглушительно. Не удивительно, что они ничего не слышали. Пока Макгир пробирался по неровному склону к ручью, Хлоя набрала номер «Скорой помощи» — «ООО» — и сообщила место аварии, марку машины и что в ней, кажется, двое людей, женщина, что была за рулем, и младенец. Потом она открыла дверцу и ступила на скользкий край склона. К своему ужасу, Хлоя увидела, что русло ручья, сухое еще за полчаса до этого, стремительно наполняется водой. Поток нес с собой сверху сломанные ветки, сучья и прочий хлам. Надо добраться до Габриэля. Ему может понадобиться помощь.

Габриэль тем временем боролся с течением. Теперь он ясно видел, что на заднем сиденье лежит ребенок. Его крошечное личико покраснело от крика. Однако, слава Богу, он был пристегнут к сиденью. Его мать, по-видимому, была без сознания. Она повисла вниз головой, но ремень безопасности удерживал ее. Следующее, что увидел Макгир, была Хлоя. Она спустилась по склону и ступила прямо в мутный поток. Яростно борясь с водой, она пробиралась к нему.

— Там, внутри, маленький ребенок, Хлоя, — прокричал он. — Если сумеете добраться до него, я постараюсь вытащить из машины мать.

Помощь, конечно, придет, но не будет ли уже слишком поздно?

Оба они промокли до нитки, лица блестели от дождя. Габриэль отворил заднюю дверцу. Хлоя с трудом забралась внутрь, схватила ребенка и одной рукой попыталась освободить его от пристяжного ремня. Габриэль с другой стороны машины прилагал все силы, чтобы высвободить женщину, по-видимому, беременную.

— Хлоя, немедленно уходите отсюда, — закричал он, увидев, что та укачивает перепуганного ребенка.

Девушка с минуту стояла неподвижно, глядя на бурный поток, затем решительно шагнула в воду.

Дождь не стихал, но буря постепенно теряла свою яростную силу. Хлоя осторожно переставляла ноги, изо всех сил стараясь не потерять равновесия. Один раз, споткнувшись о камень, пошатнулась, но сумела удержаться на ногах. Наконец она перебралась через ручей и тяжело опустилась на берег.

— Габриэль, где вы? — тут же в паническом ужасе закричала она. Напор воды сдвинул микроавтобус. Теперь его кузов был обращен к ней. — Габриэль! — звала Хлоя вне себя от страха.

Мгновение спустя сквозь пелену дождя стали вырисовываться смутные очертания фигуры Габриэля. На сильных руках он нес женщину. Вдруг он споткнулся. Внутри у Хлои все оборвалось. Но Макгир тут же распрямился и пошел вперед:

— Герой! — воскликнула Хлоя, когда он подошел к берегу. — Как вы?

— Слегка ударился, — тяжело дыша, проговорил Габриэль.

Дождь внезапно прекратился, будто наверху закрыли кран. Радуга перекинулась через весь небесный свод феерической разноцветной аркой.

Хлоя укачивала ребенка, вполголоса напевая ему. Мать лежала на берегу. Она уже пришла в себя. Хлоя, прижимая крошечное создание к груди, горячо благодарила Бога за то, что сейчас лето: хоть они и промокли, никто не замерз.

Габриэль, отвернувшись от спасенной, на одно-единственное мгновение встретился взглядом с Хлоей. Ему безумно захотелось, торжествуя, поцеловать ее. И он поцеловал — страстно, настойчиво приникнув к ее губам.

— Благодарю тебя, Боже, — прошептала Хлоя.

Они услыхали сирену раньше, чем показалась машина «Скорой помощи» в сопровождении полицейской машины. Оба автомобиля остановились у края дороги, и через несколько минут к ним по склону стали спускаться люди. Перевернувшийся микроавтобус поставили на колеса, чтобы можно было из ручья поднять его лебедкой. Дно пересохшего русла так затвердело, что вода, не спадая, продолжала по нему свой стремительный бег — грунт не впитывал ее. Полицейские констатировали, что передние шины микроавтобуса «облысели», что и явилось, по всей видимости, причиной аварии.

У женщины было сотрясение мозга и повысилось давление, однако она страстно желала поблагодарить Габриэля и Хлою за то, что они так вовремя пришли на помощь.

— Мы намерены отметить ваши мужественные действия, — сказал им старший полицейский.

— Это ни к чему, — Хлоя встряхнула головой. — Мы лишь сделали то, что всякий сделал бы на нашем месте.

— Быть может, но, уверяю вас, не так мастерски. — В голосе полицейского звучало нескрываемое удивление. — Я могу понять, как ваш друг сотворил такое, ведь он сильный малый, но как вам удалось перебраться через стремительный поток с ребенком на руках — просто уму непостижимо.

Когда они подъехали к дому Хлои, передвижка телестудии уже стояла перед ним.

— Господи! — в смятении произнесла Хлоя. — Они явились за интервью.

— Теперь вы понимаете, каково это — быть в центре всеобщего внимания? — коротко осведомился Макгир.

— Я не хочу этого, Габриэль.

— А вы думаете, я очень хочу? Я терпеть не могу вообще появляться на экране, а тем более представляться неким героем. Приободритесь, и смелее в бой. Это «Новости». Народ обожает подобные истории.

Когда они въехали в ворота, передвижка последовала за ними. Все вышли из машин почти одновременно.

— Привет везунчикам! — К ним подошла Дженнифер Боурн. Ее хорошенькая фигурка была облачена в модный красный костюм с золотыми пуговицами. — Ну как, весело провели время в горах?

— Да уж, нашли себе развлечение. Вы явились за интервью, так? — хмуро поинтересовался Макгир.

— Разумеется, Гейб. Нам звонили с десяток людей. Когда закончим здесь, отправимся в больницу: побеседуем с мамой и ребенком.

— Ну, от ребенка вы многого не добьетесь, — сухо проговорил Гейб. — Ему всего восемь месяцев.

— Ну, вы понимаете, что я имею в виду, шеф, — Дженнифер пожала плечами. — Откуда такая застенчивость? Я полагала, что фотография в газете придется вам по нраву. Газетчики, конечно, вскоре объявятся. Мэгги хочет статью плюс репортаж в новостях.

— Давайте покончим с этим, — поморщился Макгир.

— Ты не собираешься пригласить нас, Хлоя? — Дженнифер постаралась улыбнуться коллеге, которая вдруг в одночасье прославилась, но улыбка ей не слишком удалась.

— Да, разумеется. — Хлоя поняла, что такой шанс телевизионщики не упустят.

Репортаж занял примерно минут сорок. Когда все кончилось, Макгир, намереваясь уйти, поднялся.

— Оставляю вас с миром, Хлоя.

«Почему так рано?» Хлоя и не думала, что подобное может прийти ей в голову. Фриман во время обеда предлагал ей отправиться в кино, а затем отужинать вместе. Предложение нисколько не соблазнило ее, и она без сожаления отказала. Хлою ничуть не влекло к Фриману. Ей не хотелось становиться его четвертой женой, если на самом деле таково было его намерение. Зато при виде Макгира, с которым на работе она вечно спорила, у нее начинало учащенно биться сердце. Он, конечно, временами бывал резок, а как руководитель — весьма требователен, однако он отнюдь не был нешлифованным алмазом, как некогда она окрестила его. Он был многогранен и весьма ярок. Она просто боялась сближения.

— Хлоя! — Макгир посмотрел сверху на сидевшую в кресле девушку.

— Извините, Габриэль. — Она приподняла голову. — Кажется, я не ответила вам.

— Могу я что-нибудь сделать для вас? — с тревогой в темных глазах спросил Макгир.

— Нет, все хорошо. — Она встала с кресла и весело улыбнулась ему. — Вы считаете, нас покажут в шестичасовых новостях?

— Они старались успеть к этому выпуску.

Хлоя была близка к тому, чтобы спросить: «Не хотите ли остаться и посмотреть их?», но он, казалось, торопился оставить ее дом. Возможно, он устал и от нее, и от злоключений, которые без конца преследовали ее.

Позже ей позвонил Фриман. Он был слегка навеселе и явно удивился, застав ее дома.

— Я тут подумал, а не позвонить ли мне на всякий случай, — пояснил он. Было восемь часов. — Кажется, вы говорили, что у вас была предварительно назначена встреча.

— Мне пришлось отказаться от нее, Кристофер, — солгала Хлоя. Она стояла перед зеркалом в коридоре и корчила себе рожи. — У меня раскалывается голова.

— Не удивительно, дорогая, — проговорил он с преувеличенным сочувствием. — Вас с Гейбом показывали по телевидению, вы знаете?

— Я видела, — Хлоя попыталась говорить не так сухо. Она не хотела обидеть Кристофера Фримана и лишиться интервью с ним, но у нее не было ни малейшего желания хоть намеком обнадеживать его. Ни мимолетный роман, ни длительные отношения с ним Хлою не интересовали. Очевидно, его ничуть не смущала разница в их возрасте. Он болтал долго. Хлое пришлось даже взять стул. Наконец он повесил трубку, напоследок сказав ей, что она прекрасна и он ждет не дождется их интервью, после которого надеется пообедать с ней.

Положив трубку, Хлоя оглядела притихший дом. Одиночество сделалось практически осязаемо. Почему не позвонил Габриэль? С этим надо что-то срочно делать: хватит из-за него расстраиваться. Может, он в эту минуту переодевается, чтобы вновь отправиться куда-нибудь. Откуда ей знать, что у него на уме? Может, у него целый гарем. Все женщины на работе находят его весьма привлекательным. А как он целовался! Пусть сейчас она придает такое значение своей девственности, однако было время, когда она целовалась предостаточно. Но все, что она тогда испытала, не шло в сравнение с искусством и страстностью Макгира.

Полюбив такого человека, как Габриэль Макгир, можешь не надеяться, что избежишь крупных неприятностей. Она совершенно не ожидала, что так обидится из-за того, что он не позвонил. Хлоя подошла ближе к зеркалу. На нее смотрела грустная молодая женщина с нежно-кремовой кожей, копной рыжевато-золотистых, только что вымытых волос и несчастными синими глазами. Атласное, расписанное цветами и птицами кимоно (она купила его во время короткой командировки в Японию) подчеркивало цвет ее глаз. Прелестная вещица. Оно сразу бросилось ей в глаза. На барахолках можно было отыскать много всякой одежды, которую при желании можно выдать за вечерний наряд. Вот и в кимоно она могла пойти куда угодно, только вот идти-то было некуда. Конечно, она могла позвонить кому-нибудь из подруг. Салли всегда готова посмеяться, да и Бет чудесная девчонка. Хоть и безнадежно застенчива, с ней всегда приятно.

Нет, что-то беспокоило ее, и Хлоя не могла назвать, что именно.

Она взяла первую попавшуюся книгу в новенькой мягкой обложке и села на диван. На суперобложке значилось: «захватывающий психологический триллер». Хлоя дважды перечитала первые несколько страниц, пытаясь вникнуть в их смысл. Нет, слишком много персонажей. Это требует чересчур много внимания. Как обычно, когда одиночество мучило ее, мысли Хлои обратились к матери. Раньше она просила, чтобы ей разрешили перевезти маму домой. Она сможет нанять сиделку на то время, когда будет на работе. Она бы так и поступила, но врачи убедили ее, что матери будет лучше в лечебнице.

Хлоя откинулась на спинку дивана, и в ее глазах заблестели слезы. Иногда она позволяла себе такую роскошь — немного поплакать, — но преимущественно держалась молодцом. Неужели ей больше никогда не удастся поговорить с мамой, услышать ее голос? Неужто им никогда уже не посмеяться вместе над какой-нибудь остротой, как бывало в прежние безмятежные дни. Они так дурачились! А скромные подарки, которыми они одаривали друг друга! По щекам Хлои заструились слезы, и вся она поникла от горя.

Она была в ванной, когда в парадную дверь позвонили. На мгновение она застыла, затем подошла к окну и приоткрыла штору.

Габриэль!

Подгоняемая силой, совершенно ей не подвластной, она бросилась к двери, распахнула ее и устремила взгляд на его лицо, которое так неожиданно вдруг стало родным и близким.

— Хлоя, я беспокоюсь о вас. — Он внимательно окинул ее задумчивым взглядом черных глаз. Он увидел, как она несчастна, увидел слезы, что бусинками висели на ее длинных ресницах.

— Почему вы не позвонили? Вы не желали говорить со мной?

— Почему? — Он резко рассмеялся. — Хлоя, я в отчаянии. Я не нахожу нужных слов.

— Вы не захотели посмотреть репортаж вместе со мной? Огорчились, что он получился схематичным?

— Хлоя… — Он беспомощно развел руками.

— Я рада, что вы вернулись, — не переводя дыхания, сказала она. — Я хочу, чтобы вы остались.

— Боже мой! — Он захлопнул дверь, запустил руку в ее чарующие локоны, привлек ее к себе. — Что случилось? В чем дело?

— У меня раскалывается голова. — Ее голос звучал приглушенно, потому что она прятала лицо на его груди. — Порой мне кажется, что у меня не хватит сил терпеть эту боль.

— Теперь я здесь. — Как чудесно было держать ее в своих объятиях, чувствовать, как ее хрупкое, красивое тело прижимается к нему. Как чудесно и покойно. Но постепенно его охватывал жар, он чувствовал, что «кровь свинцом расплавленным, не кровью бежит по жилам». В его объятиях была не девочка, а очаровательная молодая женщина. Ее мягкая грудь прижималась к его груди, он видел очертания ее тела под слишком легким кимоно. Как ему хотелось сорвать его! Но она была совершенно беззащитна, да и он в глубине души питал отвращение ко всякому насилию.

— Вы так прекрасны, так прекрасны, — с трудом выговорил Габриэль.

Она приподняла голову, и он испугался: в ее глазах застыло откровенное желание. Возможно ли это?

Он поцеловал ее не так нежно, как намеревался, а отчаянно и страстно, чуть не задушив своим поцелуем.

«Остановись, — подумал он. — Не пугай ее». Оторвавшись от ее губ, он тихонько покачивал ее, целуя ее волосы, щеки, маленький, классической формы подбородок. Сколько еще он сможет противиться подобному искушению? Он заставил себя успокоиться, хотя все его тело терзала острая боль.

— Габриэль, люби меня, — прошептала она. В ее голосе, несомненно, прозвучала мольба, резанувшая его по сердцу.

— Хлоя, я не могу. — Боже, неужели, это произнес он?

— Мне так нужна любовь.

— Хлоя, я не могу так. — Он крепко держал ее за плечи, сжимая их, чтобы привести ее в чувство.

На ее прелестном лице застыла трагическая маска:

— Когда-то вы говорили, что желаете меня.

— Меньше всего я хотел бы обидеть вас, — просто ответил Макгир.

— Габриэль, я не фарфоровая кукла. Я не разобьюсь.

— Вы не осознаете, что делаете. Вы не любите меня.

Она покраснела от смешанного чувства стыда, боли и сожаления.

— Габриэль, я не способна любить. Не просите меня. Если маме станет лучше и я окрепну духом, я попытаюсь полюбить вас. Обещаю. Но сейчас я хочу физической близости. Не знаю почему, но из всех мужчин, которых я встречала, только вы волнуете меня. И вы такой хороший и добрый. Раньше я этого не знала.

— Замолчите, — сказал Макгир, сверкая темными глазами. — Я стараюсь придумать, что же мне делать. Вы девственница, Хлоя?

Она почувствовала себя столь ужасно, что чуть не разрыдалась снова.

— А разве это важно?

— Очень важно, — глубоко вздохнул он.

— Я понимаю, что среди моих ровесниц не так уж много девственниц. — Хлоя говорила с притворным легкомыслием.

— Вам, должно быть, было нелегко отбиваться от ухажеров. — Он тоже пытался, и безуспешно, снять напряжение. — А что, если я прямо сейчас наброшусь на вас с поцелуями?

Хлоя стремительно обернулась:

— Не шутите так, Макгир.

— Я не шучу. — На его лице появилась мрачная усмешка. — Дело все в том, Хлоя, что я не верю в себя настолько, чтобы заняться любовью с вами. Вы всегда мне казались невероятно утонченной. Проклятье, с самого первого дня у меня при виде вас возникало чувство придавленности. И страха.

Она была потрясена.

— Когда-то я считала вас просто высоким импозантным мужчиной с очень красивыми темно-карими глазами. Теперь я понимаю, что мое поведение было оскорбительно для вас, Габриэль, мне жаль.

— Насколько жаль? — спросил он, пытливо вглядываясь в ее лицо своими темными глазами.

— Ну почему вы так чувствительны? — беспомощно спросила Хлоя.

— Лишь в отношении вас. Вы могли бы полюбить меня, Хлоя, если только решитесь.

— Зачем из-за близости со мной поднимать такой шум?

— Удивительно, я был в близких отношениях со многими хорошенькими девушками, но вы — это нечто другое.

— Потому что я девственница? — грустно отозвалась она.

— Нет, дело не в этом. Не совсем в этом. Вы по-своему опытны и отнюдь не застенчивы. Вы прекрасно работаете. Я не хочу, чтобы мое грубое мужское желание отдалило меня от вас. То, что я чувствую к вам, мне еще не приходилось испытывать.

Глаза Хлои загорелись:

— А может, вы просто хотите поквитаться со мной? Преподать мне урок? При подобных обстоятельствах это было бы объяснимо.

Он почувствовал, что по горло сыт разговорами. Им обоим хотелось другого. С невероятной легкостью Габриэль поднял ее, отнес в гостиную, сел на диван и положил ее к себе на колени.

— Когда ты скажешь: «прекрати», я обещаю, что я остановлюсь, чего бы мне это ни стоило.

— Ты, право, чудной, Макгир, — со смешком проговорила она дрожащим голосом.

— Почему «чудной»?

— Тара, например, не остановилась бы. Она потребовала бы, чтобы ты доставил ей удовольствие.

— Откуда мне знать, — сухо проговорил он.

— В таком случае ты должен… — Она не докончила фразы. Он захватил ее тяжелые густые волосы так, что она и головы не могла повернуть, и принялся целовать ее.

Даже столь невинное начало вызвало чрезвычайное возбуждение.

— Ну как, Хлоя? — Он оторвал свои губы от ее, когда она застонала.

— Нет… то есть да. — Она страстно и нетерпеливо желала продолжения. Она боялась, что он перестанет ласкать ее, поэтому приподнялась и провела пальчиком по глубокой ямке на его подбородке.

— Хлоя, — пробормотал он. Его глаза сияли, он безумно желал ее.

— Позволь мне поцеловать тебя. — Она, откинув голову назад, еще чуть приподнялась, чтобы слить с его губами свои губы.

Казалось, ему не пережить этого поцелуя. Макгир тихо застонал, как от боли. Его мощное тело трепетало от напряжения.

— Что ты делаешь со мной, Хлоя? — Его голос звучал глухо и тихо.

— Я лишь благодарю тебя за то, что ты спас жизнь той женщине. — Хлоя, как кошка, ластилась к нему.

Он взял ее маленькие хрупкие руки в свои.

— За это меня с лихвой отблагодарили. — Он понял, что она и не догадывается, как невероятно соблазнительна.

— Я сожалею, Габриэль. — Хлоя старалась не встречаться с ним взглядом.

— О чем? — нежно спросил он.

— Наверно, со стороны я кажусь ненормальной.

— Ты отчаянно искала успокоения, Хлоя. — Он погладил ее по волосам. — Я лишь хочу, чтобы оно не покидало тебя.

— Но мои неприятности не должны касаться тебя.

— Я жажду, чтобы они касались и меня, Хлоя. Горе и тревога слишком долго не отпускали тебя. Больше всего на свете я хотел бы обладать тобой. Боже мой! Как бы хотел! Только что-то… говорит мне, что я обрету это право лишь спустя какое-то время.

— И сколько нужно ждать, Габриэль? — негромко спросила она.

— Не знаю. Пока мне позволено целовать тебя, — сказал Макгир, вновь покрывая ее поцелуями.

Израненная душа Хлои обрела покой. Однако охватившее ее возбуждение доставило ей неизмеримое удовольствие. Она и не знала, что поцелуи могут быть так чудодейственны. Какая-то волшебная сила придала ей уверенности. Постепенно его поцелуи становились все более страстными. Но вдруг Хлоя почувствовала, что Макгир сделался менее пылким. Эта передышка словно давала ей возможность разобраться в хаосе собственных чувств. Его прикосновения были нежны, но рука, скользя по ее телу, нигде не задерживалась, словно боялась того, что за этим могло последовать. Ласки Макгира, казалось, глубоко затрагивали ее душу. Его нежность, вызывая потрясение, залечивала душевные раны, Хлое казалось, будто у нее за плечами выросли крылья. Захоти он сейчас, она не смогла бы отказать ему.

«Она непременно будет моей, — думал Габриэль. — Я должен обладать столь прекрасным созданием». Его непоколебимая решимость дать ей время на раздумья, дать ей возможность выбрать самой, таяла, как утренний туман. Ему страстно хотелось взять в ладони ее небольшие обнаженные груди. В жизни он не видел ничего более очаровательного. Он прижимал ее к сердцу, с трудом преодолевая желание подхватить на руки, отнести в спальню, овладеть ею. Овладеть, не думая, любит ли она его или нет. Габриэль чувствовал, что теряет самообладание. Он призвал на помощь всю свою выдержку, однако, да поможет ему Бог, не каменный же он. Макгир осторожно склонился над Хлоей. Ее глаза были закрыты, а от лица исходило такой сияние, что у него в горле встал ком. Оказывается, до сих пор он не понимал своего чувства к ней. О, ему давно было известно, как сильно он хочет ее. Но то, что он любит ее всем сердцем, — этого он, пожалуй, не осознавал. С ней, и только с ней были связаны самые глубокие его чувства.

— Хлоя!

Открой она глаза и улыбнись ему своей милой, прелестной улыбкой, он бы унес ее в спальню, положил бы на постель и сорвал бы с нее одежду, ведь плоть требовала своего. О, это жгучее желание…

По дому пронесся порыв ветра. Заполоскались длинные легкие занавеси, и хрустальные подвески на люстрах закачались, мелодично, серебристо позвякивая.

— Что это? — Хлоя, очнувшись от дремоты, приподнялась на диване.

Габриэль рассмеялся:

— Тихий ангел пролетел. Как насчет чашки кофе? — предложил он уже будничным тоном.

— Прекрасная мысль, — согласилась она с легким замешательством. Габриэль, непримиримый враг, стремительно превратился в любимого человека. Так стремительно, что у нее захватывало дух. Хлоя долго и пристально рассматривала с тревожным вниманием каждую его черточку. Кажется, она по-настоящему и не видела его раньше. Теперь, несмотря на стеснение, ее не покидала уверенность, что они накрепко связаны. Уйди он и оставь ее одну, она, скорее всего, умрет.

— Хлоя! — мягко напомнил о себе Габриэль, стараясь удержать в сердце ее нынешний образ. Он протянул ей руку.

«Сколько разных чувств можно вложить в простое обращение по имени», — подумала Хлоя. Раскованное подшучивание, развязное, возбуждающее, колкая, прямая издевка… И вот теперь эта необычайная значимость…

— Я навсегда запомню этот вечер, Габриэль, — сказала она. Он, как мощным магнитом, притягивал ее к себе.

«Еще одно тяжкое испытание для моей решимости», — подумал Гейб. Сердце у него бешено забилось, но он понимал: момент, когда прекрасная Хлоя станет его, близок, однако еще не наступил. Слишком глубоко его чувство.

— Проводи меня до двери, моя малышка Хлоя, — сказал он. — Как бы мне хотелось остаться с тобой, но, кажется, мне велят покинуть твой дом.