“Маста, здесь женщина хочет, чтобы ты посмотрел, как она выбирает”. “Почему?”


“Она сказала, что он болен”.


“Чем он болен?”


“Он болен уже три-четыре дня. Все время плачет”.


“Она хочет, чтобы я пошел с ней?”


“Ковыряюсь прямо на улице. Она привела его”.


Шартель вздохнул. “Хорошо, я посмотрю на него”.


Уильям резко разговаривал с женщиной. Возможно, когда-нибудь он должен был стать старостой и просто практиковался для этой работы. Женщина протолкалась через переполненный, теперь душный зал собраний, где жители деревни стояли и сидели, поедая печенье, куря сигареты и передавая по кругу джин Gordon's. Женщина вернулась, неся голенького годовалого младенца, неплотно завернутого в кусок синей хлопчатобумажной ткани. Это был мальчик, и он пронзительно кричал, его глаза были плотно прищурены, живот раздут и тверд. Она положила мальчика к ногам Шартелле и отступила под защиту толпы. Шартель опустился на колени рядом с ребенком, который издал еще несколько воплей. Его голос звучал так, как будто ему было очень больно. Шартель погладил его по голове, прощупал живот, заглянул в рот и пощупал суставы ног и рук.


“Уильям, принеси мне немного кипятка”, - попросил он.


“Ты снимаешь не ту сцену, Мэнни. Ребенок уже родился”.


“С этим ребенком все в порядке, кроме пеллагры, рахита, если он не получает витаминов, и колик. Я узнаю ребенка, страдающего коликами, когда вижу его. Я и его могу вылечить ”.


“Чем?”


“Дикий ямс. Разотри его в кашицу и скорми ему. Хорошенько вычисти его”.


“Для этого и нужен кипяток?”


“Парню нужен транквилизатор. Нельзя вливать в него кашу из дикого батата, пока он не успокоится”.


“Где ты собираешься достать транквилизатор?”


Шартель одарил меня своей порочной ухмылкой. “Парень, ты просто смотри и учись. Ты увидишь один из старейших транквилизаторов для детей в мировой истории”.


Уильям принес маленькую примусную плиту с кастрюлей воды, которая булькала на ней.


“Мне нужен сахар, Уильям. Может быть, фунт. Коричневый или белый, неважно”.


Уильям быстро перевел это толпе. Три женщины бросились прочь, протискиваясь сквозь переполненную аудиторию, которая подошла поближе, чтобы лучше видеть утреннее выступление доктора Шартелле. Вскоре женщины вернулись с сахаром, который они передали Уильяму, который передал его Шартелле. Сахар был коричневым, и его хранили в бумажных пакетиках. Шартель взглянул на воду и сказал Уильяму вылить примерно половину на земляной пол. Уильям налил, и часть толпы отскочила. Он поставил кастрюлю обратно на плиту. “Принеси мне маленькую чистую палочку, Уильям”, - сказал Шартель. Уильям потребовал палку, и мужчина, который чистил зубы палкой с острым концом, пожертвовал ею ради операции. Это также дало ему право на место у ринга. Шартелле взял в одну руку палочку, а в другую - газету с сахаром. Он высыпал сахар в кипящую воду, медленно помешивая.


“Уильям, достань мне самого большого петуха, который у них есть”.


“Петух, сэр?”


“Петух—цыпленок—самец-цыпленок-мужчина”.


“Сах!” Уильям быстро перевел толпе. “Ааааа”, - сказала толпа. Теперь в словах белого дурака есть смысл. Он принесет в жертву петуха. Кто-то еще пробрался сквозь толпу, неся тощего петуха. Он протянул его Шартелле. Другой мужчина предложил свое мачете. “Просто подержи его там минутку”, - сказал Шартель.


Он закончил засыпать сахар в кипящую воду и продолжал помешивать ложкой, пока не получился густой сироп. Затем он попросил джин "Гордонс" и налил наперсток в кофейник. Он встал. “Поверни петуха и держи его крепко”, - сказал он Уильяму, который сказал держателю петуха.


Шартель внимательно осмотрел зад петуха, выбрал самое длинное перо в хвосте и быстро дернул его. Петух пронзительно закукарекал. Малыш издал новый вопль. Шартель взял хвостовое перо и окунул его в сироп, пока оно полностью не покрылось. Затем он слегка помахал им в воздухе, чтобы оно остыло. Он отдал сироп малышу, который положил его в рот — по крайней мере, часть. Он перестал пищать и пососал сироп. Он был липким. Ему это понравилось. Теперь он только хныкал. Чем больше он сосал перо, тем липче оно становилось, и тем больше ему это нравилось. Он слегка булькнул и вытер лицо сиропообразным пером. Это ему понравилось еще больше. Он провел им по животу и почти улыбнулся, когда оно защекотало и оставило сиропообразный след.


“Никогда не видел, чтобы это подводило”, - сказал Шартель. “Чем липче они становятся, тем больше им это нравится. Они могут посасывать это, и это сладко. Они могут с этим возиться, и это становится все противнее и противнее. Просто вкус алкоголя. Нет ничего, что ребенок любил бы больше, мальчик. Любой ребенок. ”


Он повернулся к Уильяму и попросил его рассказать матери, как использовать пасту из дикого ямса для лечения колик у ребенка. Уильям понял и отыскал мать в толпе.Он перевел для нее и для очарованной аудитории. Она застенчиво подошла к малышу, взяла его на руки вместе с липким, как сироп, пером и всем прочим, мило улыбнулась Шартелле, что-то пробормотала и бросилась сквозь толпу, которая расступилась перед ней.


Мы с Шартеллом выпили еще по стаканчику местного джина, а затем вышли из здания. “Забирай своего брата Уильяма, и пошли отсюда”, - сказал я ему.


“Он здесь, сэр”. Уильям указал на маленького мальчика в шортах цвета хаки и белой майке, который хихикнул и метнулся за спину полной женщины, которая, похоже, была его матерью. Уильям поговорил с ней, а она поговорила с мальчиком, который взял Уильяма за руку. “Это Кобо, сэр. Он мой брат”.


“Привет, молодой человек”, - сказал Шартель. Парнишка наклонил голову к Уильяму.


“Он твой настоящий брат?” Я спросил.


“Очень близко”, - ответил Уильям, и у меня не хватило духу спросить его, что он имел в виду.


Старик, подаривший нам джин, приковылял с другим подарком — живой курицей. Он протянул ее Шартелле, который со своим обычным обаянием грациозно принял приглашение и сократил свою речь до двух минут. Жители деревни столпились вокруг машины, когда Уильям, теперь уже крупный мужчина среди них, сел на переднее сиденье вместе с Кобо и курицей. Шартель раздал пару пригоршней пуговиц с надписью “Я иду Ако”, которые он где-то спрятал, и получатели “ахнули” от них. Мы пожали руки старосте и всем остальным, кто хотел, и сели в машину. Уильям медленно развернул ее, а затем уехал. Мне показалось, что женщина, за юбками которой прятался Кобо, плакала. Она немного бежала за машиной, размахивая руками. То же самое сделали и некоторые другие жители деревни. Кобо неподвижно и прямо сидел на переднем сиденье, поглаживая курицу. Он связал ей ноги вместе.


Мы ехали в тишине полчаса или около того. Затем курица начала кудахтать. Она кудахтала еще немного, а затем затихла. Кобо повернулся на сиденье с застенчивой улыбкой на лице. Его рука поднялась, и он держал в ней яйцо. Он предложил яйцо Шартелле.


Седовласый мужчина улыбнулся и взял яйцо. “Спасибо тебе, сынок”, - сказал он. “Большое тебе спасибо”.


OceanofPDF.com


Глава


23



Трудно вспомнить, начались ли неприятности с хулиганами через три или четыре недели после того, как капитан Чит-Вуд был зарезан на подъездной дорожке. Западная Африка притупляет любое чувство времени. Дни начинаются с чашки чая, и каждое утро ничем не отличается от предыдущего. Цветы распускаются, увядают и снова распускаются, не обращая внимания на времена года. В Западной Африке всегда июль. Жаркий июль. Дневник может быть заполнен аналогичными отметками.


Неприятности начались, когда бродячие банды политических хулиганов — всех партий — решили расширить свою деятельность. Задуманное как форма покровительства, которая предлагала несколько шиллингов в день и возможность доставлять неприятности окружающим, хулиганство переросло в разбойничество с большой дороги. Больше не довольствуясь нападками на выступающих оппозиции и преследованием их аудитории, банды начали устраивать блокады на главных дорогах и грабить пассажиров частных автомобилей и детских колясок.


Вождь Акомоло был первым альбертийским лидером, принявшим жесткие меры. Он приказал исполняющему обязанности капитана Ослако прекратить бандитизм. Эта работа занимала капитана. Его силы были ограничены, а у хулиганов был быстрый транспорт. Они нападут на перекресток шоссе в шесть часов утра. Семь часов спустя, в трехстах милях отсюда и вне юрисдикции Капитана, они будут заняты ограблением кого-то другого. Ослако и его людям удалось поймать нескольких хулиганов. Что еще более важно или полезно, им удалось убить некоторых в процессе. Сеть старых приятелей среди британских государственных служащих снова заработала, и как северный, так и восточный регионы объявили о своей решимости уничтожить разбойников с большой дороги. После того, как полиция в этих регионах поймала и убила нескольких человек, грабежи прекратились.


Капитан Ослако зашел ко мне как-то днем на четвертой или пятой неделе кампании. Это было сразу после последнего ограбления на дороге. Я сидел на крыльце, пил стакан растворимого чая со льдом и нюхал аромат жимолости. Шартелле и Дженаро отправились развлекаться на широкую ногу, а я остался, чтобы сделать копию для еженедельной партийной газеты, которая выходила либо в четверг, либо в пятницу. Это зависело от прихоти печатника. Мне также приходилось каждое утро и вечер публиковать пресс-релизы и следить за тем, чтобы пуговицы, вентиляторы и держатели кредитных карт попали в нужные руки. Все прошло достаточно гладко. Гладко для Альбертии. Самолет с пуговицами был сбит в Аккре, и военное правительство Ганы конфисковало их на основании теории, что они были частью заговора Нкрумы с целью возвращения власти. Пуговицы, вероятно, все еще находятся в Аккре и ржавеют.


К тому времени пуговицы были у всех. У Алхаджи сэра Алакады Меджары Фулавы были белые с синими буквами и надписью “ХАДЖ”. У доктора Кенсингтона О. Колого с востока были такие же, поменьше, с надписью “КОК” вместо его инициалов. Наша была самой большой из всех, добрых два с половиной дюйма в диаметре, с белым фоном и красными буквами, которые образовывали лозунг “Я ИДУ АКО", а также партийный символ в виде скрещенных мотыги и граблей. Шартель описал их как “чертовски агрессивные кнопки”. Я просто подумал, что они самые большие.


“Вы выглядите расслабленным, мистер Апшоу”, - сказал капитан Ослако после того, как занял стул рядом с "жимолостью" и взял бутылку холодного пива.


“Это ненадолго”, - сказал я.


“Полагаю, что нет. Эти хулиганы доставляли бесконечные хлопоты. Я думаю, мы положили этому конец ”. У него был приятный акцент Би-би-си.


“Убийство нескольких человек, казалось, помогло”.


“Как любил говорить капитан Читвуд, ‘Мои люди наслаждаются своей работой”.


“Похоже, он знал свое дело”, - сказал я.


“Ты хорошо его знал?”


“Нет. Я встречался с ним однажды. Он нанес светский визит”.


“Он был интересным человеком. У него были фантастические источники информации”.


“Он сказал, что пробыл здесь долгое время”.


Капитан Ослако скрестил свои худые ноги. На нем была накрахмаленная форма цвета хаки и белые шерстяные носки с ботинками clodhopper. Носки выглядели горячими, и я подумал, не чешутся ли они.


“Ты понятия не имеешь, почему он пришел к тебе в ту ночь - в ночь, когда его убили?”


“Никаких. Ты уверен, что он обращался к нам?”


“Он был на твоей подъездной дорожке”.


“Возможно, его заставили сесть на нее с дороги”.


“Чтобы его можно было убить в более уединенном месте?”


“Может быть”.


“Его вдова сказала, что он просто вышел прогуляться”, - сказал Ослако. Остатки моего газетного образования заставили меня мысленно поморщиться от употребления им слова “вдова”. Это напомнило комментарий моего первого городского редактора по поводу написанного мной некролога: “Мистер Апшоу, мистер Джонс умер всего несколько часов назад. Миссис Джонс, возможно, будет вдовой еще долгие годы. Давайте будем милосердны и будем обращаться к ней как к его жене, а не как к вдове.”


“Тогда, я полагаю, так оно и было”, - сказал я. “Просто вышел прогуляться”.


“Некоторые выдвинули теорию о том, что его убийство вдохновило хулиганов заняться грабежами на дорогах; что убийство дало разрешение на беззаконие”.


“Что ты думаешь?”


“Честно говоря, я не знаю. Я не принимаю во внимание теорию простого ограбления. Капитан Читвуд был слишком хорошим полицейским, чтобы позволить обычному карманнику взять над ним верх ”.


“У меня такое впечатление”.


“Возможно, это было вызвано личной обидой. Или потому, что он знал что-то, чего, по мнению кого-то, ему знать не следовало”.


“И кто-то убил его, чтобы заставить замолчать?”


“Возможно”.


“Похоже, у вас достаточный запас теорий, капитан”.


Ослако вздохнул. “Много теорий, но мало фактов. Я даже подумал, что его, возможно, убили, чтобы помешать ему сообщить вам информацию, которая могла повлиять на исход кампании. Но вы, похоже, не в состоянии это обосновать.”


“Насколько я знаю, у него не было никакой информации”.


“Вы вообще говорили о кампании?”


“Да. Мы говорили об организации подсчета бюллетеней, наблюдении за опросами и так далее. Просто механика ”.


Ослако поднялся. “ Спасибо за пиво, мистер Апшоу. Я так понимаю, мистера Шартелля нет в городе?


“Да. Он совершает поездку с шефом Дженаро”.


Мы попрощались, и капитан Ослако ушел. Его бывший начальник хорошо обучил его. Я подумал, не следовало ли нам рассказать ему о траншеях, похожих на буквы, которые Читвуд нацарапал на земле. Я решил поговорить об этом с Шартелле, когда он вернется.


Одной из целей тура Шартелле-Дженаро было проверить встречи возрождения, которые тогда шли полным ходом и на которых присутствовали двое перебежчиков, которые теперь благополучно вернулись в лоно Акомоло. Я написал каждому из них слегка приукрашенную речь, в которой в непристойных подробностях раскрывалось, как их заманили в лагерь оппозиции обещаниями денег и оргиастическими выходками. Согласно моим выступлениям, тот, кто отправился на север, получил больше всего денег и самые шикарные вечеринки. Они продолжались три дня и три ночи, и я описал их в похотливых, причмокивающих губах подробностях. Когда укол совести, легкий, но все же заметный, заставил меня предложить Шартеллю, что я мог бы чуть внимательнее относиться к фактам, он ухмыльнулся своей злобной ухмылкой и ответил: “Мы не занимаемся правдой, Пити”.


Перебежчик, уехавший на восток, был юристом и оказался кем-то вроде хама. Мы решили, что он выйдет последним. Он провел тихую, невозмутимую презентацию, которая стала еще более пугающей из-за фактической манеры, в которой он рассказывал о том, что я для него нарядил.


Когда пара вернулась в партию Акомоло, они вызвали интерес у избирателей. Мы начали получать сообщения о том, что лагерные собрания собирали больше людей, чем Декко или Акомоло. Шартель и Дженаро отправились посмотреть сами.


В тот вечер, когда пришел капитан Ослако, Энн была занята какими-то школьными делами, поэтому я поужинал в одиночестве. После ужина я вернулся на веранду выпить кофе с бренди и еще немного понюхать жимолость. Пока я сидел там, говорящие барабаны начали свою ночную рекламу. Я узнал песню, которую они играли той ночью. Это была “I Go Ako”. На следующую ночь барабаны снова должны были атаковать мерзкие испарения в небе. Мы слышали, что одного из пилотов skywriting забросали камнями в аэропорту, когда он садился за топливом.


В тот вечер мне нужно было написать еще одно заявление для прессы. Оно восхваляло усилия шефа Акомоло в качестве посредника в недельной забастовке Федеральной ассоциации ночных сборщиков почвы Альберты. Это был релиз, написание которого я с легкостью отложил.


Дженаро заключил сделку с генеральным секретарем Конгресса профсоюзов Альберты. Я никогда не спрашивал, какова была награда, и он никогда не говорил мне. Однако в качестве подспорья генеральный секретарь заручился поддержкой Национального союза безработных, организации с растущим числом членов, которая была полезна для распространения заявлений, сбора толп, проведения пикетов сочувствия и создания большого шума.


Забастовка продолжалась неделю по всей стране, и жители крупных городов, особенно Убондо, Барканду и столиц северных и восточных регионов, стали проявлять беспокойство и требовали скорейшего урегулирования. Зловоние в районах Убондо, где не было канализации, заставило меня посочувствовать местным жителям.


Ночные сборщики почвы требовали прибавки в размере шиллинга в день; те, кто водил фургоны с медом, просили один шиллинг и шесть шиллингов из-за своего более высокого профессионального статуса. В нужное время вождь Акомоло выступил вперед и предложил выступить посредником в споре. После двенадцатичасовой сессии переговоров (начавшейся в шесть вечера и продолжавшейся до шести утра, драматический штрих, который я внес) Шеф вышел из-за традиционных закрытых дверей, чтобы объявить о соглашении: Ночные сборщики почвы должны были получать прибавку в размере девяти пенсов в день; водители повозок с медом будут получать шиллинг. Цена ночного сбора почвы вырастет на 8,3 процента. Я настаивал на нечетном проценте, потому что клиенту было сложнее подсчитать его, а также это звучало так, как будто формула была достигнута после тщательных коллективных переговоров, проведенных добросовестно.


“Шеф вышел из той ночной каши, пахнущей розой”, - прокомментировал Шартелле. Он вернулся из своей поездки на следующий день после визита капитана Ослако. До конца кампании Шартелле большую часть ночей проводил у вдовы Клод. В течение нескольких дней мы консультировались с вождями Декко и Акомоло по телефону. Вертолеты были выкрашены в ярко-серебристый цвет с надписью “AKO" большими синими буквами на одном и “DEKKO” красными буквами на другом.


Оба пилота вертолета, казалось, были без нервов. Если они замечали группу из пяти человек, они ставили машины так, чтобы кандидаты могли выпрыгнуть и пожать друг другу руки. Декко произносил до двадцати пяти речей в день. Он начинал в пять утра и заканчивал в полночь. Декко объезжал окрестности на машине или даже велосипеде, когда стало слишком темно, чтобы южноафриканец Вил мог летать.


Вождь Акомоло, который был старше и легче уставал, придерживался графика, предусматривавшего минимум дюжину выступлений в день, бесчисленные визиты по домам, а также ужины, банкеты и попойки с пальмовым вином. Он сосредоточился на северных и восточных регионах, оставив запад в основном Декко. Отчеты, которые приходили к Дженаро и Диокаду, становились обнадеживающими, даже оптимистичными. Дженаро разрезал их пополам, но количество зеленых флажков на настенной карте продолжало расти.


За день до того, как три основных кандидата должны были выступить на массовом митинге и речевом марафоне на гоночной трассе Убондо, нам позвонил Джек Вудринг из Информационной службы Соединенных Штатов.


“Это аккуратный американский парень из USIS”.


“Нам она не нужна”, - сказал я.


“У тебя будут гости”.


“Кто?”


“Достопочтенный Феликс Крамер, генеральный консул Соединенных Штатов, и лишь немного менее достопочтенный Кларенс Койт, его сотрудник по политическим вопросам. Вы встречались с ним ”.


“Я помню”.


“Они приедут сегодня днем, но не останутся на ужин. Это моя обязанность. Вы с Клинтом не хотели бы пойти? У нас хэш”.


“Ну что ж”, - сказал я.


“Все, чего я не выношу, - жалкое оправдание. Мы сделаем это в другой раз”.


“Спасибо, Джек”.


Он сказал, что я желанный гость, и повесил трубку. Я повернулся к Шартелле. “Феликс Крамер заедет сегодня днем с Койтом”.


“Готовишься к митингу?”


“Я бы предположил, что да”.


Мы с Шартелле провели утро в одиночестве, пытаясь понять, достигла ли кампания пика. Мы решили, что нет, что она все еще набирает обороты, но такими же были кампании оппозиции. Мы решили, что у нас шансы пятьдесят на пятьдесят и что мы уходим. Мы пообедали одни. Энн преподавала в школе; Клод управляла своим винным бизнесом. У нас были гамбургеры из говяжьего фарша, обжаренные с прожаркой, на булочках, которые Энн испекла сама. Сверху на гамбургеры были посыпаны толстые ломтики лука, листья салата и майонез. Мы пили немецкое пиво. Там также был жареный картофель по-французски.


“Очень вкусный обед”, - сказал Шартель Сэмюэлю.


“Мадам научат меня, сэр. Они очень хорошие учителя”. Он исчез на кухне, которую Анна и вдова Клод стерилизовали. Поначалу Сэмюэль ворчал, но блюда стали лучше. Он быстро освоил несколько основных блюд, которые умело готовил. Он также смешивал мартини лучше, чем в среднем.


“Бедный ублюдок разорен”, - сказал я Шартелле.


“Почему?”


“Никто из британцев не возьмет его на работу после того, как он работал на американца. Мы их балуем”.


“Довольно скоро здесь будет больше американцев, чем британцев. Старина Сэмюэль разберется. Ты заплатил им в этом месяце?”


“Да”.


“Ну, теперь, Пит, я вроде как обошел их и дал каждому по паре лишних фунтов, полагая, что это свиные деньги и все такое”.


“Вроде того, да? Это мило. Я поднял их всех на два фунта”.


“Я бы сказал, что мы решили проблему со слугами довольно честно”.


Мы пили кофе, когда "Кадиллак" Крамера подкатил к передней части, на древке на крыле развевался американский флаг. Крамер вышел первым. Ему было под сорок, возможно, даже пятьдесят, и он был слегка полноватым, и, казалось, ему было на это наплевать, так или иначе. У него были темно-карие глаза, голова была гладко облысевшей и загорелой на макушке, а волосы по бокам были коротко подстрижены и тронуты сединой. Койт вышел из машины вслед за Крамером.


Мы с Шартеллом сидели на крыльце. “Если вы, ребята, еще не обедали, я думаю, мы могли бы угостить вас парой гамбургеров и бутылкой пива, которые заставят вас соскучиться по дому. Я Клинт Шартелл, мистер Крамер, а это Пит Апшоу. Привет, мистер Койт.”


Крамер, одетый в светло-голубой костюм и черные туфли, поднялся по ступенькам крыльца и пожал нам руки. “Я презираю себя за это, мистер Шартель, но мы не пообедали, и я не могу удержаться от гамбургера”. Мы пожали руку Койту, и он сказал, что тоже съест гамбургер. Я позвал Сэмюэля и отдал ему заказ. Он принес еще кофе для меня и Шартелле, пока жарились гамбургеры. Он принес холодного пива для Койта и Крамера.


“Мне жаль, что я не застал вас в Барканду, джентльмены, - сказал Крамер, - но я рад, что у вас была возможность поговорить здесь с Кларенсом”.


“У нас был приятный разговор”, - сказал Шартель. “Вы готовы к митингу, мистер Крамер?”


“Это часть всего. На самом деле мы находимся на предвыборных качелях. Поэтому я могу также спросить вас, что вы думаете — или что вы прогнозируете ”.


“Акомоло у оползня”.


“Это твое честное или профессиональное мнение?” Спросил Койт.


“Мне бы не хотелось разделять их”.


“Я слышал, что Колого добивается успехов”, - сказал Койт.


“Ты, должно быть, разговаривал с теми молодыми ребятами из Штатов, которые руководят там его кампанией. Они из того нового агентства в Филадельфии. Ты помнишь его название, Пит?”


“Коммуникации, Инк.". Я никогда раньше о ней не слышал.”


“Вы когда-нибудь слышали об этом, мистер Койт?”


“Да, действительно”, - сказал человек из ЦРУ. “Я полагаю, что за короткое время существования организация приобрела неплохую репутацию”.


“Забавно, что я никогда об этом не слышал”, - сказал Шартель.


“Как вы думаете, мистер Шартелл, какой эффект оказывает надпись на небе?” Спросил Крамер.


“Ну, я думаю, что это действительно хорошо для оппозиции. Конечно, это чертовски ранит нас, и я просто хотел бы, чтобы мы подумали об этом первыми ”.


“Я слышал, что это имеет неприятные последствия”.


“Это факт?”


“В кустах говорят, что это вызывает бесплодие и импотенцию — надпись ”дым с неба".


“Я никогда”, - сказал Шартель и слегка прищелкнул языком.


“У Колого есть дирижабль?” Я спросил.


Крамер кивнул.


“Дирижабль Goodyear?”


Он снова кивнул.


“У них были все идеи, не так ли, Клинт?” - Спросил я.


“Похоже на то”.


Сэмюэль принес на подносе гамбургеры и подал по два Крамеру и Койту. Они с жадностью ели, пока я приносил им еще пива.


“Интересно, как группа Колого доставила сюда этот дирижабль?” Спросил я. Мне было все равно, кто ответит.


“Я понимаю, что они разобрали ее, облетели самолетом по частям и снова собрали”, - сказал Крамер. Я подумал, знает ли он, в чем на самом деле заключалась работа Койта.


“Должно быть, стоила кучу денег”, - сказал Шартель.


Койт сделал глоток пива и сказал: “Goodyear планирует снова использовать его в туре доброй воли по Африке и Европе. Они думали об этом некоторое время ”.


“Я думал, правительство ввело эмбарго на экспорт гелия”.


“Ее подняли”, - сказал Койт.


“В целом, - спросил я, - или только в этом конкретном случае?”


Койт не ерзал, но выглядел неуютно. “Полагаю, в данном конкретном случае”.


“Что ж, это, конечно, хорошая идея”, - сказал Шартель. “Вон там парит старый дирижабль с нарисованным Кологу по бокам и тянущимся за ним серпантином длиной в пару кварталов с его именем. Держу пари, это прекрасное зрелище. Тоже набирает много голосов.”


Крамер проглотил отрыжку. “Я не знаю, мистер Шартель. Я бы сказал, что ваши более ортодоксальные методы, похоже, работают лучше. Мы получили несколько протестов в консульстве по поводу дирижабля. Похоже, что там, в буше, по какой-то причине верят, что это атомная бомба — или что он ее несет. Я не знаю, как зародились эти слухи, но даже французы провели осторожное расследование по этому поводу.”


Койт сменил тему. “ Значит, вы убеждены, что это Акомоло в зачистке? Он ходил вокруг да около, я согласен с вами. И он, и Декко.


“Давайте просто скажем, что мы уверены. Кстати, мистер Крамер, я полагаю, вы слышали об убийстве капитана Чит-Вуда?”


“Да. Мне было жаль слышать об этом. Я встречался с ним, и он показался мне очень компетентным ”.


“Его зарезали прямо на нашей подъездной дорожке”, - сказал Шартель, глядя на Койта.


“Они нашли того, кто это сделал?” Спросил Койт.


“Пока нет”.


“Что это было, ограбление?”


“Это одна из теорий”, - сказал я.


“Ты хочешь сказать, что их больше?”


“Их было несколько. Во-первых, у него была какая-то информация, которую кто-то хотел, чтобы он держал при себе. Когда стало очевидно, что он этого не сделает, его убили. Некоторые даже думают, что это сделали хулиганы.”


“У тебя есть теория?” Спросил Койт.


“Нет, не знаем”, - сказал Шартель. “Мы просто мельком встречались с ним однажды и играли в покер в ту ночь, когда его пырнули ножом”.


“У вас не было никаких проблем или что-то в этом роде?” Спросил Крамер.


“Нет. Ничего подобного”.


“Странно, что его убили на вашей подъездной дорожке”, - сказал Койт.


“Да, не так ли?” Сказал Шартель.


Мы еще немного поговорили о выборах и показали им карту с зелеными, желтыми и красными флажками. Крамер был впечатлен; Койт выглядел так, словно пытался сфотографировать это своими глазами.


“Передайте мои наилучшие пожелания шефу Акомоло, когда увидите его”, - сказал Крамер. “Извините, что злоупотребляю вашим гостеприимством, но мне оно очень понравилось”. Он улыбнулся Шартелле. “Я внимательно следил за вашей кампанией, мистер Шартель. Я бы сказал, что ваша репутация не пострадала, независимо от того, кто победит”.


“Благодарю вас, сэр”.


Мы снова пожали друг другу руки, и они направились к своему Кадиллаку. Мы смотрели им вслед.


“Им определенно понравились эти гамбургеры”, - сказал Шартель.


“Койт не клюнул на приманку насчет Читвуда”.


“Я заметил. Либо он классный клиент, либо совершенно не разбирается в этом”.


“Он слишком чистоплотен, чтобы организовать убийство полицейского”.


“Однажды они сказали это о ком-то другом”, - сказал Шартелле.


“Кто?”


“Красавчик Флойд”.


OceanofPDF.com


Глава


24



На следующий день Энн, вдова Клод, Шартель и я отправились на митинг в большом белом LaSalle с опущенным верхом. Мы купили Уильяму новую рубашку и пару брюк. Он сел за руль, а мы сели сзади, Шартель и Клод на заднем сиденье, Энн и я на откидных сиденьях, которые складывались.


Многие альбертийцы узнали машину, и некоторые из них пали ниц, думая, что мимо проезжает остров. Их более искушенные друзья подняли их на ноги взрывами смеха и пинками под ребра. Шартель благословил всех, кто кланялся, своей помахивающей сигарой.


Когда-то я неплохо угадывал толпы, но случай на ипподроме был головоломкой. Я видел, как Шартель одним взглядом насчитал на политическом собрании пятьсот человек и промахнулся всего на три. Он оценил аудиторию в 252 000 человек. Мой газетный опыт привел меня к оценке в 250 000. Никто никогда не был уверен.


Специальный пропуск, выданный шефом Акомоло, позволил нам попасть на саму территорию гоночной трассы. Уильям припарковал машину, и мы решили придерживаться его. Идти было некуда, кроме как в плотную человеческую массу, которая время от времени беспокойно переминалась с ноги на ногу. Продавцы были на улице, продавали еду, холодные напитки и поп-сайды. Некоторые участники толпы с гордостью носили все три значка предвыборной кампании. Среди них были правительственные чиновники, одетые в аккуратные белые костюмы, и фермеры, одетые в шорты и майки. Там были северяне в богатых одеждах и европеизированные профессионалы из Барканду. Мы сидели в тени зонтиков, которые догадался принести Клод, и смотрели, как люди разбиваются на группы, ожидая начала шоу.


Это началось, когда два вертолета появились над горизонтом, летя низко и строем, если двое могут это сделать. Они пролетели над толпой, показали несколько трюков с зависанием и спуском вверх-вниз, что привело всех в восторг, а также расчистило им место для посадки. Машины опустились примерно в сотне ярдов от нашей машины. Мы могли видеть, как шеф Акомоло вышел первым, быстро спрыгнув на землю. Шеф Декко вышел следующим и двинулся сквозь толпу, оказавшись на целый фут выше всех остальных. Они направились к эстраде для оркестра.


Альхаджи сэр Алакада Мехара Фулава прибыл не менее изысканно. Перед его Mercedes 600 стояли четыре полицейских на мотоциклах, и все они включили сирены. "Мерседес" прорвался сквозь толпу, чтобы высадить сэра Алакаду у подножия эстрады. На нем была белая мантия.


Доктор Кенсингтон Колого приехал на "Кадиллаке". Я мог видеть, что он носил очки, потому что они блестели на солнце. И Фулаву, и Колого сопровождали несколько помощников. У вождя Акомоло был только Декко.


“Это очень качественные ребята, Сэм, это видно по их большой машине”. Это был Джимми Дженаро, одетый для гонок. Яркая хлопковая спортивная куртка в клетку, желтая рубашка с открытым воротом и светло-коричневые брюки составляли униформу дня. Поверх нее была надета соломенная шляпа цвета какао и темные очки с запахом. Он забрался на переднее сиденье к Уильяму.


“Что нового?” спросил он.


“Ничего особенного, Джимми. Мы просто ждем, когда начнется выступление”.


“Они изменили расписание”, - сказал он. “Они приглашают и skywriters, и дирижабль”.


“Когда ты узнал?”


“Прошлой ночью. Поздно. Но не слишком поздно, чтобы сообщить в отдел по борьбе с отравлениями. Они все здесь, циркулируют в толпе ”.


“Вот это просто замечательно”.


“У меня есть еще одна идея”, - сказал Дженаро.


“Что?”


“Подожди и увидишь. Если это не сработает, мы забудем, что я упоминал об этом ”.


“Когда начнется выступление?” Спросил Клод.


Джимми посмотрел на свои большие часы. “ Скоро. У каждого из них есть час.


“Давай подадим обед, Энн”, - сказала она. “Джимми, ты останешься?”


“Конечно”, - сказал он.


Обед состоял из маленьких прохладных сэндвичей, очень холодного шампанского и фаршированных яиц.


“Я не знаю, как она это делает”, - сказала Энн. “Я встал рано, поехал к ней домой на джипе, чтобы помочь, и она все это сделала, и выглядела так, словно только что вышла из ванны. А потом она извиняется, потому что кофе будет готовиться еще две минуты, и нам пришлось отложить завтрак.”


“Ты глупая, Энн”, - сказал Клод. “Это ничего, и ты оказала огромную помощь”.


Мы сидели в задней части ресторана Shartelle big LaSalle, ели сэндвичи, фаршированные яйца и пили холодное шампанское. Уильям отказался от шампанского, но взял себе полдюжины яиц.


Вождь Акомоло был представлен Ibah из Убондо, который должен был представить всех. Толпа хлопала и кричала в течение восьми минут и сорока пяти секунд. Это был теплый прием; он находился на дружественной территории. По всему ипподрому были разбросаны громкоговорители, и толпа могла отчетливо слышать его, даже если большинство из них не могли хорошо видеть. Он произнес речь. Он немного изменил ее, но в основном она осталась такой, какой я ее написал. Он научился хорошо формулировать, и те части, которые я слушал, звучали не так, как если бы он читал. Он говорил пятьдесят одну минуту. Аплодисменты были бурными и продолжались одиннадцать с половиной минут.


После музыкальной интерлюдии заговорил Фулава. У него был басовитый голос и приятный оксфордский акцент. Шестьдесят три минуты он говорил о хороших днях, которые наступят после обретения независимости. Они аплодировали ему семь минут и пятнадцать секунд. Доктор Колого был умен и говорил всего двадцать девять минут. У него была быстрая подача, и, учитывая все обстоятельства, он произнес хорошую речь перед лицом беспокойной толпы.


Пока они аплодировали ему, в небе появился самолет и начал прочерчивать белым дымом на голубом небе первую вертикальную полосу в районе ХАДЖА. Толпа взревела, “охнула” и “ахнула”. Мужчина, стоявший у нашей машины, повернулся к Джимми Дженаро. Это был хорошо одетый альбертиец в белом костюме, белой рубашке и галстуке. Его глаза прикрывали очки в стальной оправе.


“Сэр, ” обратился он к Дженаро, - вы верите, что пары от самолета разрушают мужское достоинство?” Он бессознательно коснулся ширинки своих брюк.


“Ты работаешь не на той территории, Джек”, - сказал Дженаро.


“Прошу прощения”, - сказал мужчина. “Я из Барканду и специально приехал сегодня, чтобы послушать кандидатов. Но этот слух беспокоит меня”.


Дженаро внимательно посмотрел на него. “ Ты не из Убондо?


“Нет. Я из Барканду. Ты слышал этот слух?”


“Да”, - официально сказал Дженаро. “Я тоже это слышал, и это меня огорчает”.


“Это не должно быть разрешено”, - сказал мужчина.


“Ты прав, мой друг. Так не должно быть. Ответственность, конечно, лежит на кандидате”.


“Возможно, он не знает”.


“Тогда избиратели должны сказать ему об этом на выборах”.


Мужчина подумал об этом. “Спасибо”, - сказал он. “Вы говорите очень разумно”.


“Не из отряда отравления?” Спросил Шартелль.


“Вольнонаемный”, - радостно сказал Дженаро. “Он действительно обеспокоен”.


Самолет, описывающий небо, принадлежал North American AT-6. Он описывал горизонтальную полосу длиной в милю над большой буквой H, когда два вертолета взлетели. Шеф Акомоло и Декко все еще были на сцене. Споры об опасности дыма, казалось, разгорались. Примерно в двадцати футах от нас произошла потасовка. Мы некоторое время наблюдали за этим, а затем посмотрели на вертолеты. Они летели прямо вверх.


“Он пишет всего на высоте девяти тысяч футов, и они идут на дым”, - сказал Дженаро.


Шартель ухмыльнулся. “ Они собираются развеять пар зла, Джимми?


“Это действительно так”.


Американский "Скайбам" добрался туда первым и запустил свои винты сквозь дым. Толпа одобрительно взревела. AT-6 увидел, что происходит, и начал выписывать еще одну букву "Н" в другой части неба. Южноафриканец позаботился об этом и завис поблизости, чтобы скайрайтер не смог завершить съемку. Толпа завопила от восторга. Уильям выскочил из машины, прыгал вверх-вниз и показывал пальцем.


Скайрайтер разозлился и бросился на американского скайбандера, пытаясь сдвинуть его с места. Он выбрал не того парня. Американец просто сидел в небе, его винты пожирали дым.


“Ну, Пит, это прямо как ”Ангелы ада", - сказал Шартель. “Все, что нам нужно, - это крупным планом старушку Джин Харлоу, самолет падает, кружит, кружит, а из уголка ее рта стекает немного шоколадного сиропа в виде крови”.


Слева приближался дирижабль. Южноафриканец оставил американца преследовать скайрайтера и пошел за дирижаблем. Снова толпа взревела от счастья. Высокий молодой негр отчаянно проталкивался сквозь толпу к нашей машине. На нем был американский костюм, и он был взбешен. Подойдя к машине, он спросил: “Вы Клинт Шартелл?”


“Ну да, сэр, это я”.


“Отзови их, Шартель”. У мужчины был массачусетский акцент.


“Что отменить, сэр?”


“Ваши чертовы вертолеты”.


“Как тебя зовут, мальчик?”


“Не называй меня мальчиком, ты, белый ублюдок! Я Кэлхун из Ренесслера. Отзови их!” Он был в ярости.


Шартель усмехнулся. “ Это, должно быть, Франшо Тон Кэлхун? Рад с вами познакомиться. Мадам Дюкен, справа от меня. Мисс Кидд. Мой коллега, мистер Апшоу. И шеф Дженаро, министр информации Западного региона, и, могу добавить, джентльмен, которому следует адресовать ваш запрос. Шартель откинулся на спинку кожаного сиденья, сунул в рот свою изогнутую черную сигару и злобно ухмыльнулся.


Дженаро схватил Кэлхауна за руку и развернул его к себе. Широкой белозубой улыбки не было под его темными очками. “Итак, парень, что я могу для тебя сделать?” Акцент Дженаро был чисто огайским. Кливленд, штат Огайо.


Молодой американский негр вывернулся из рук Дженаро. “Отзовите эти вертолеты. У нас есть право на небо”.


“Не могу отозвать их. Нет радиосвязи”.


Франшо Тон Кэлхаун мгновение стоял, дрожа, его руки сжимались и разжимались по бокам. Затем он повернулся и побежал прочь сквозь толпу.


К тому времени южноафриканец уже разворачивал дирижабль и гнал его к горизонту. Каждый раз, когда пилот дирижабля пытался маневрировать, южноафриканец подводил свои винты в нескольких дюймах от внешней обшивки. Толпа издавала непрерывный рев.


“Что, если он порвал внешнюю обшивку, Пит?” Спросила Энн.


“Я не знаю, но я ничего не думаю. Они, должно быть, уже разделили это на части. Но я не виню водителя дирижабля. Этот южноафриканец достаточно сумасшедший, чтобы сделать это ”.


Скайрайтер сдался, покорно пошевелил крыльями и улетел. Дирижабль поплыл по небу к горизонту. Не было никаких признаков того, что он поворачивает обратно к гоночной трассе.


Два вертолета низко пролетели над гоночной трассой, и толпа закричала: “Ако! Ako!” Затем пилоты синхронно выполнили несколько трюков вверх, вниз и вбок, прежде чем снова опуститься на землю. Толпа окружила их.


Дженаро еще немного ухмыльнулся. “Отсюда пойдет молва, Пит, о том, как машины Ако прогнали злых с небес”.


“Я надеюсь, вы дадите этим двум парням премию”, - сказал Шартель.


“Премия, черт возьми. Они взяли с меня по 250 фунтов авансом за каждого еще до того, как поднялись с земли. Я должен собрать свой отряд по борьбе с отравлениями и разослать их ”. Он помахал рукой на прощание и растворился в толпе.


Шартель восхищенно покачал головой. “Вот идет один умный ниггер”, - сказал он. Казалось, это был самый высокий комплимент, который он мог сделать.


OceanofPDF.com


Глава


25



Зеленые флажки, которые были воткнуты в карту Альбертии, висевшую на стене дома с широким карнизом, продолжали расти, заменяя желтые, обозначавшие сомнительные районы. К четвергу, предшествующему выборам в понедельник, их было достаточно, чтобы указать, что вождю Акомоло будет предложено сформировать правительство.


Шартелле нравилось стоять в комнате и, прищурившись, рассматривать карту, попыхивая сигарой, с довольной улыбкой на лице. Время от времени кто-нибудь из трех телефонистов Дженаро вешал трубку, ухмылялся Шартелле или мне и менял другой флажок с желтого на зеленый. В редких случаях красный флаг менялся на желтый, что означало, что один из районов, ранее контролировавшихся Фулавой или Колого, стал для них сомнительным.


“Я бы сказал, что мы сделали все, что могли, Пит”, - сказал Шартель в тот четверг днем, когда мы развалились в креслах в гостиной, пили чай со льдом и ели нежные сэндвичи, которые Клод научил Сэмюэля готовить. Сэмюэл называл их “мелкими отбивными”.


“Теперь, когда вы доходите до этого этапа кампании, вы устраиваете свой праздник. Ты не ждешь, пока выиграешь, потому что слишком много людей вокруг хлопают тебя по спине и интересуются, сможешь ли ты найти работу для их двадцатичетырехлетнего племянника, который только что вышел из государственной тюрьмы. И ты, конечно, не празднуешь, если проигрываешь, поэтому единственное, что остается сделать, это устроить вечеринку, когда ты сделал все, что мог, и похоже, что ты просто можешь проскользнуть внутрь.”


“У тебя есть идея?”


“Ну, я обсуждал это с вдовой Клод, и она знает что-то вроде убежища в соседней стране, где все по-французски и все такое. Какой—то ее знакомый старикан управляет чем-то вроде курорта на берегу лагуны - у них в Африке есть лагуны?”


“Превосходит меня”.


“Ну, вдова говорит, что это на хорошем пляже, и у них есть милые маленькие коттеджи, и еда, по ее словам, великолепная, так что я думаю, она должна быть вполне съедобной. Теперь, если мисс Энн смогла бы уговорить Корпус мира отказаться от ее услуг на выходные, я подумал, что мы все могли бы поехать на этот курорт и вроде как расслабиться. Я мог бы даже напиться, если бы чувствовал себя достаточно хорошо, а сейчас я чувствую себя прекрасно. Как тебе это звучит?”


“Отлично”.


Шартель сделал глоток чая. “Иногда ты можешь чувствовать их, Пит. Иногда ты просто знаешь, когда ты выиграл близкий бой, и это чувство у меня сейчас. И мне это действительно нравится! У тебя такое чувство?”


“Думаю, да. Мои антенны не такие острые, как твои. Но будь я проклят, если могу придумать что-нибудь еще, что я могу сделать”.


Шартель отставил чай и потянулся. “ Ты молодец, Пит. Лучше, чем кто-либо, с кем я когда-либо работал. Может быть, на днях мы возьмемся за другого.


“Возможно”, - сказал я.


Мы с Энн прибыли на курорт в соседней стране, как выразился Шартель, около полудня следующего дня. Он назывался Le Holiday Inn, но я не думал, что кто-то в Штатах подаст в суд. Заведением владел и управлял невысокий кругленький француз по имени Жан Арсено, и он, казалось, наслаждался вином из своего погреба так же, как и едой на своем столе. Он был наполовину разбит, когда мы регистрировались, но Клод ранее заверил нас, что так и будет.


Отель Le Holiday Inn был расположен в небольшой бухте, которая огибала его по S-образной дуге. Во время прилива пляж с белым песком очищался, и вода была такой же свежей, как море. Здесь было шесть небольших однокомнатных домиков, каждый со своей отделанной плиткой ванной комнатой с биде, на которое с гордостью указал мсье Арсено. Домики находились в тени кокосовых пальм, и пляж начинался почти у их порога. Павильон с соломенной крышей, стены которого поднимались до половины, служил столовой. Когда шел дождь, опускались жалюзи с бамбуковыми рейками. Мсье Арсено жил в маленьком домике, к которому примыкала кухня курорта. Мы были единственными покупателями.


Шартель и Клод должны были уехать через два или три часа после нас. Шартель хотел в последний раз осмотреть так называемый деловой район Убондо. “Я просто хочу немного порыскать вокруг, Пит. Мы с вдовой Клод поедем в LaSalle”.


В Le Holiday Inn мсье Арсено захотел с кем-нибудь выпить перед обедом, и я подчинился. Энн не отставала. Мсье Арсено был не только замечательным любителем выпить, но и разговорчивым. Мы обсуждали Де Голля, и мсье Арсено великолепно перевоплотился. Мы немного поговорили о его печени, и он заверил нас, что проблема заключается в плохой воде в этом районе. Теперь он ограничивался вином. Я заметил, что вино, похоже, заканчивалось. Официант немедленно принес еще бутылку. Мы выпили это и немного поговорили о французском вине, которое, по нашему мнению, было лучшим в мире. Энн сказала, что, по ее мнению, калифорнийские вина улучшаются, но мсье Арсено оспорил ее утверждение и произнес пятнадцатиминутный монолог об истории, технике и будущем французской винодельческой промышленности. Это было увлекательное, наглядное описание, и Энн согласилась, что калифорнийским виноделам пора закрывать магазин. Мы решили попробовать еще одну бутылку редкого марочного вина, которое мсье Арсено приберегал как раз для такого особого случая. Мы торжественно выпили и согласились, что оно оправдывает его веру. Затем мы поели. Мы начали с улиток, а закончили салатом. Первым блюдом было то, что М. Арсено описан как “беф Холидей Инн”. Это был один из лучших стейков, которые я когда-либо пробовал. Мы проголосовали за то, чтобы налить себе еще бутылку редкого вина, которое особенно хорошо сочеталось с говядиной. После обеда мсье Арсено подарил нам бутылку бренди и два бокала. Он объявил, что планирует удалиться, чтобы, как обычно, вздремнуть, и направился к своему дому, лишь слегка покачиваясь.


Мы с Энн решили посидеть под пальмой и посмотреть на залив, пока пили бренди. Я нес бутылку, она - бокалы. Я решил, что в мире больше нет никого, кроме нас с Энн. Я снял рубашку, а она - блузку. Я налил нам по бокалу бренди, и мы потягивали его, пока она лежала в моих объятиях и смотрела на залив. Я положил руки на ее груди, и она сняла лифчик. Ее руки принялись исследовать меня, и она хихикнула. “Это тебе не мешает?”


“Ну, было бы трудно ходить с ней в таком виде весь день. К счастью, есть лекарство”.


“Существует ли много лекарств?”


“Довольно много”.


“Есть ли что-нибудь, чего мы еще не пробовали?”


“Насколько я понимаю, пара дюжин”.


“Можем ли мы попробовать их сегодня днем, прямо сейчас?”


“Пара дюжин?”


“Столько, сколько сможем. Я хочу попробовать с тобой все”.


“Мы можем начать”.


“Можем ли мы сделать это по-французски?”


“Французы называют это по-немецки. Или по-испански”.


“Мы можем это сделать?”


“Если ты хочешь”.


Она снова хихикнула. Это было милое хихиканье. “Давай сделаем это по-французски, по-немецки, по-испански, по-американски и по-английски. А как по-русски?”


“Я не знаю”.


“Они это изобрели?”


“Нет. Но мы изобретем русский способ. Мы что-нибудь придумаем”.


Энн повернулась ко мне, и я поцеловал ее, почувствовав вкус вина, бренди и сладость ее языка, когда он двигался у меня во рту. Теперь ее руки исследовали меня всерьез. Она расстегнула мне молнию и сказала: “О, пойдем, вылечим это”. Я быстро помог ей подняться, подхватил на руки и отнес в нашу каюту. Мы все хорошо вылечили, и если бы были другие национальные бренды, им пришлось бы подождать еще день.


Позже я сидел под пальмами с бокалом бренди и наблюдал за Энн, пока она плавала в заливе. Я решил, что проведу остаток своей жизни в Le Holiday Inn, любя Энн, плавая в заливе, потягивая превосходный ликер мсье Арсено и поедая его непревзойденную еду. Это был вновь обретенный рай.


Она прибежала по пляжу, чуть косолапая, но не слишком, ее длинные светлые волосы потемнели от воды, но все равно были прекрасны. На ней было настоящее бикини, и я изучал ее тело и то, как она двигалась, вытираясь полотенцем.


“Так будет всегда, Пит? Мы когда-нибудь перестанем так сильно любить друг друга?”


“Нет. Мы никогда не сдадимся. Мы будем жить где-нибудь на пляже. Я буду пить отличный бренди и смотреть, как ты плаваешь. Мы будем раскрашивать ракушки и продавать их туристам. Мы продадим немного Шартелле.”


Энн опустилась на колени и сделала глоток моего бренди. Она посмотрела на меня поверх края бокала. “Мне так хорошо. Я чувствую, что все складывается так, как всегда должно было получиться, но никогда не получалось. Мы можем снова заняться любовью сегодня вечером? ”


“Угу”.


“Я думал об этом, пока плавал, и меня снова охватило возбуждение. Ты действительно лучший любовник в мире?”


“Сравнивать не с чем”.


“Я думаю, что да. Я думаю, что ты величайший из всех”.


“Мне нет равных. Но тогда ты совсем не плох - ни в постели, ни вне ее. На самом деле, ты, вероятно, самый восхитительный человек в мире, и я люблю тебя ”.


Энн растянулась на траве и смотрела, как я делаю еще один глоток бренди. “ Мы когда-нибудь будем ссориться?


“Никогда”.


“И мы всегда будем любить друг друга?”


“Всегда”.


Она быстро села и обхватила колени руками. Если улыбка может быть лучезарной, то это была ее улыбка. “Я так счастлива, Питер”.


“Мы будем счастливы. У нас все получится. Все в мире”.


Дважды просигналил клаксон. Это был мягкий звук LaSalle. Мы с Энн встали. Похоже, у меня возникли небольшие проблемы с приготовлением. Это был Шартель, в сотне футов от нас, он останавливал машину, демонстрируя эффектное вождение. Рядом с ним был Клод. Шартель забрался в машину и сел на спинку переднего сиденья. Он помахал мне бутылкой. Я помахал в ответ своим стаканом, расплескав немного бренди. Энн взяла нашу бутылку и налила мне еще.


“Как поживаете, Пит, мисс Энн?” Крикнул Шартель и сделал глоток из своей бутылки. Он не стал дожидаться ответа. “Я в порядке, просто в порядке, большое вам спасибо”. Клод вышла из машины, покачала головой с притворным отвращением и направилась к нам. У нее была интересная походка. Шартель выпрямился на сиденье машины, отбросил бутылку, а затем спрыгнул плашмя через дверцу кабриолета на землю. Это был мощный прыжок.


“Боже, но я слишком проворен для мужчины моих лет!” - крикнул он.


“А еще он выпил почти полную бутылку бренди”, - крикнул Клод.


На нем был один из костюмов "сирсакер" с жилетом. Выглядело это так, словно он только что надел его. Его рубашка сверкала белизной, и он щеголял ярким, однотонным красным галстуком. Черная шляпа с опущенными полями была надвинута на один глаз. Он помолчал, достал черную сигару, сунул ее в рот и закурил. Он посмотрел на залив, на небо, широко потянулся и издал вопль. Он вскочил и щелкнул каблуками. Затем он начал это — легкую прогулку по стофутовой тропинке к нам. Я слышал, как он напевал, когда приближался, высокий, грациозный мужчина в черной шляпе с опущенными полями, непринужденно шагающий по африканской тропе. Это был юмористический, насмешливый танец с небольшими паузами, кружениями, перетасовками и насмешливыми поклонами. Я видел похоронную процессию, возвращавшуюся с кладбища в Новом Орлеане, и некоторые из них танцевали так, как танцевал Шартель. Это был частично Новый Орлеан, частично Африка и вся Шартель. Он продолжал напевать, почти про себя, расхаживая с важным видом и кружась. Я полагаю, это был его победный танец.


Я допил бренди, передал стакан Энн, подошел к мусорному ведру и поднял крышку. Я начал колотить по крышке палкой. Она издавала приятный постукивающий звук.


Затем я начал скандировать: “Люди этой земли преклоняются...” Я снова стукнул по крышке, на этот раз в такт словам: “Самый могущественный из всех грядет ...” Еще несколько ударов. “Его походка полна величия ....” Шартель ответил на мою литанию взмахом сигары и поворотом вокруг своей оси. “Этот мастер священного голосования ... этот сын молнии, которого разыскивают короли ....” Шаги Шартелле стали более причудливыми. Он продолжал напевать, а я продолжал повторять: “Клянусь Шартелле, земляне знают его ...” Я пропел и снова захлопнул крышку. “Знаю его имя от Ога до Куша ....” Шартель гарцевал, а я колотил. “Теперь он идет, этот сын грома ... склонись перед его присутствием ... прикрой глаза, чтобы его сияние не ослепило тебя ... теперь быстро, он идет сюда ... могущественнейший из воинов баллотирования ... Провидец Хлыстовая Пила идет к тебе”.


Шартель вынул сигару изо рта и серьезно кивнул своей воображаемой аудитории, сначала слева от себя, а затем справа. “Я Тот Самый!” - радостно закричал он и дал благословение, взмахнув сигарой. “Я Тот Самый!” Он совершил последний прыжок в воздух, немного споткнулся и обхватил рукой ствол подходящей пальмы. Он запрокинул голову, издал еще один вопль и посмотрел на кокосы. “Я собираюсь спеть вам прекрасную старую американскую народную песню”, - сказал он им:


Эй! Троцкий! Сделай революцию!


Эй! Троцкий! Устройте прекрасное восстание!


Цыпленок по-королевски в каждом горшочке,


Все будет по-хорошему, по-тоцки!


Эй! Троцкий! сделай революцию!


Эй! Троцкий! устройте прекрасное восстание!


Он посмотрел на нас и счастливо улыбнулся. Он снял шляпу и протянул ее тульей вниз, двигая ею, как будто прося пожертвования. “Помните the Scottsboro boys, ребята. Помните Тома Муни”. Энн и Клод зааплодировали.


“Шартель, - сказал я, - ты пьян”. Энн протянула мне бутылку бренди и стакан. Я налил напиток и протянул ему. Он принял его с изысканным поклоном.


“Я не пьян, Пит, но я намерен стать таким”.


“Он пел всю дорогу от Убондо, - сказал Клод. - Он научил меня словам к нескольким очень озорным песням“.


Шартель огляделась. “ Как вам это место, мисс Энн? Боже, но вы привлекательны в этом коротком купальнике.


“Что ж, спасибо вам, миста Клинт”, - сказала Энн и присела в реверансе, что, как мне показалось, у нее получилось очень хорошо, учитывая, что она была почти обнажена. “Это замечательное место. Мы с Питом собираемся остаться здесь на всю оставшуюся жизнь. ”


“Как поживает мсье Арсено?” Спросил Клод. “Немного перебрал?”


“Совсем чуть-чуть”, - сказала Энн. “Но, похоже, это не мешает ему готовить”.


Шартель вернулся в LaSalle и забрал сумки. “Парень, ” сказал он, - на заднем сиденье есть ящик очень хорошего бренди, если захочешь его взять”.


Я принес бренди и оставил его в своей каюте. Шартель и Клод исчезли в своей, появившись через несколько минут в купальных костюмах. Шартель хлопнула Клод по заду. “Разве у нее не прекрасная фигура женщины, Пит!”


Она действительно была. Полностью одетая, Клод излучала секс. В бикини то, что обещало воображение, было полностью реализовано. Она быстро поцеловала Шартель в щеку и побежала к воде. Было восхитительно наблюдать за ее бегом. Энн последовала за ней, и они поплавали, пока мы с Шартель сидели в тени кокосовой пальмы и пили еще немного бренди.


“Думаю, я женюсь на этой маленькой старушке, Пити”.


“Ты спросил ее?”


“Вроде того. Мужчина моего возраста становится очень осторожным”.


“Да, ты старый”.


“Думаю, я просто по уши влюблен”.


“Такое старое дерьмо, как ты. Она сказала ”да"?"


“Вроде того”.


“Слишком много женщин для старика”.


“Ну, я не настолько стар, парень”.


Я сделал еще глоток бренди и стал наблюдать, как две девушки плавают.


“А как насчет тебя и мисс Энн?”


“Я просто по уши влюблен”, - сказал я.


“Собираешься жениться на ней?”


“Мог бы”.


“Может быть?”


“Уилл”.


“Не мое дело, но мисс Энн определенно кажется подходящей кандидатурой”.


Шартель был в плавках, но не снял шляпу. Он надвинул ее на глаза, сделал последний глоток бренди и прислонился спиной к стволу дерева. “Никогда еще не был так доволен, Пит. Просто сижу здесь, наблюдая за двумя симпатичными полуобнаженными женщинами, резвящимися в воде, пью отличный бренди и знаю, что ты только что помог выиграть еще одну. Я действительно чувствую себя хорошо ”.


“Никаких проблем?”


“Когда я уходил, все выглядело лучше, чем когда-либо”.


Мы пили, ели, плавали, рассказывали истории и занимались любовью остаток того дня, всю субботу и часть воскресенья. Затем мы достаточно протрезвили мсье Арсено, чтобы оплатить наш счет. Мы выпили с ним последний бокал бренди и направились обратно в Убондо. Я последовал за большим белым LaSalle. Энн сидела рядом, положив голову мне на плечо.


“Это было так чудесно, Пит”, - сонно сказала она.


“Это было идеально”.


“И мы действительно сможем жить в доме у моря?”


“На всю оставшуюся жизнь”, - сказал я.


OceanofPDF.com


Глава


26



Охранники у ворот обнесенной высокими стенами резиденции вождя Акомоло узнали white LaSalle и помахали нам рукой, пропуская в понедельник вечером, когда Шартель, Энн и я зашли, чтобы засвидетельствовать свое почтение человеку, который, похоже, станет следующим премьер-министром Федерации Альбертии. Дженаро поддерживал с нами связь в течение всего дня, как и доктор Диокаду. Округа-лидеры пришли к победе раньше, и они указывали на абсолютное большинство голосов у партии Акомоло на федеральном уровне, а у шефа Декко - на региональном.


Мы дали Уильяму и остальным сотрудникам выходной, чтобы проголосовать и собрать всех друзей, которые могли опустить бюллетень в урны, помеченные скрещенными граблями и мотыгой партии - удобным символом для тех, кто не умеет читать. У других вечеринок были столь же удобные символы. После нашего протокольного визита к шефу Акомоло мы планировали поужинать у Клода, а затем все должны были быть у Джимми Дженаро, чтобы дождаться окончательных результатов.


Двор Акомоло был заполнен машинами, людьми и шумом. Большую часть толпы составляли рыночные женщины, разодетые в свои лучшие голубые наряды. Они стояли или сидели на корточках в переполненном дворе, хихикали, сплетничали и издавали пронзительные крики одобрения всякий раз, когда видный альбертиец входил на территорию, чтобы засвидетельствовать свое почтение Акомоло. Они даже болели за нас. Шартель благословил их своей сигарой. Известные люди, а также куча прихлебателей собрались в большой комнате на первом этаже, потягивая ликер Шефа и рассказывая друг другу, что они все это время знали, что ему суждено победить. Всякий раз, когда им удавалось услышать Акомоло, они говорили ему то же самое. Когда мы вошли, почти избранный премьер-министр стоял в левой части комнаты. Он был окружен группой доброжелателей, которые все говорили одновременно. Казалось, он слушал вполуха, время от времени вежливо кивая головой. Он выглядел усталым, а племенные отметины на его лице казались более глубокими, чем когда-либо.


Шеф улыбнулся, когда увидел Шартелле. Казалось, это была его первая улыбка за вечер, и в ней были облегчение и восторг. Он двинулся к нам, приветственно протянув обе руки. “Я очень рад, что вы смогли прийти”, - сказал он. “Отчеты самые обнадеживающие”.


“Выглядит неплохо, шеф”, - сказал Шартель. “Действительно хорошо. Я вижу, у вас здесь обычная банда судебных мошенников”.


Акомоло понизил голос. “Шакалы”.


“Держу пари, они все с самого начала знали, что ты не можешь проиграть”.


Акомоло кивнул. “Мужчине. Но рыночные женщины во дворе - лучший признак. Они каким-то образом чувствуют победителя и стекаются к его дому, это традиционно. Я нисколько не сожалею, что они здесь.”


К тому времени группа хорошо смазала свои коллективные голосовые связки бесконечным запасом спиртного от Akomolo и начала лепетать на новой, более высокой ноте. “Давайте поднимемся в мой кабинет”, - сказал Шеф. “Мы не можем болтать здесь”.


Он повернулся к одному из своих помощников, чтобы сказать ему, что он будет свободен наверху. Мы поднялись за ним на один пролет и устроились на низких диванчиках. Шеф Акомоло сидел за столом, его руки уже были заняты перебиранием покрывавших его бумаг. Потолочный вентилятор все еще бесполезно вращался. Я начал потеть.


“Я хотел воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить вас, мистер Шартелл и мистер Апшоу, за то, что вы сделали. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что вы использовали некоторые — скажем так, стратегии, — которые я, возможно, не одобрил бы, если бы требовалось мое одобрение.”


Шартель ухмыльнулся своей порочной ухмылкой. “Ну, шеф, мы с Питом просто не хотели беспокоить вас всеми мелкими деталями кампании. У тебя и так было достаточно забот.”


Акомоло скорчил гримасу. “Я думал, что знаю кое-что о том, как работает политика, мистер Шартелле. Но эта кампания значительно расширила мое образование. Когда-нибудь я планирую написать книгу об этом—возможно, для ваших иностранных дел ежеквартально. Как вы думаете, они были бы заинтересованы?”


“Вам придется спросить об этом Пита, шеф”.


“Они бы ухватились за возможность опубликовать это”, - сказал я.


“Что ж, я полагаю, с этим придется подождать несколько месяцев, но я думаю, что если бы это было сделано хорошо, это могло бы стать классическим изображением использования полусложных американских политических техник в недавно получившей независимость африканской стране. Возможно, доктор Диокаду мог бы помочь мне с исследованиями.”


“Единственное, чего не хватало, - это телевидения и радио”, - сказал Шартель.


Шеф широко улыбнулся. “В следующий раз, друг Шартель, я думаю, у меня будет немного больше информации о правильном использовании этих двух средств массовой информации”.


Он перестал улыбаться, когда они вошли. Их было семеро: капрал альбертийской армии и шестеро рядовых. Они заполнили маленькую комнату. Рядовые были вооружены винтовками — старыми "Энфилдами". Капрал держал на поясе пистолет — автоматический кольт 45-го калибра. Он нацелил его на Акомоло.


“Вы арестованы”, - сказал капрал. В его голосе было мало убежденности. Это был изможденный мужчина с впалыми щеками и резко скошенным назад лбом, и он казался старым для капрала. Его очки в стальной оправе грозили запотеть на жаре.


“Что все это значит?” Спросил Акомоло. Он продолжал перебирать бумаги на своем столе.


“Вы арестованы; военные захватили власть”.


“Ты дурак”.


“Вы арестованы!” На этот раз это выкрикнул капрал.


Акомоло взял стопку бумаг, открыл верхний правый ящик своего стола и аккуратно положил их туда, как будто хотел точно запомнить, где они будут в следующий четверг утром.


Они выстрелили в шефа Санди Акомоло шесть раз, пока он тянулся за своим пистолетом.


Акомоло наполовину вытащил револьвер из ящика стола, когда пули отбросили его обратно в кресло, а кресло вместе с ним ударилось о стену и остановилось там только потому, что не могло двигаться дальше. Капрал трижды выстрелил из своего автомата. Трое рядовых выстрелили по одному разу. Трое других направили на нас свои прицелы.


Глаза Акомоло были открыты, и в них читалось удивление, но он был уже мертв. Тело резко упало вперед, ненадолго задержалось на столе, где кровь залила несколько бумаг, которые у него так и не было возможности перетасовать и убрать, а затем оно упало на пол. Энн слегка ахнула. Это был единственный звук, который издавали белые люди.


Капрал указал большим пальцем на одного из рядовых, который стрелял. Рядовой снял с пояса мачете, зашел за стол и прислонил винтовку к стене. Он опустился на колени за столом, и мачете несколько раз взмахнуло вверх-вниз. Я не считал, сколько. Раздался влажный, чмокающий звук. Он встал с широкой ухмылкой на лице. Его глаза ярко сияли, слишком ярко. Он приподнял голову вождя Акомоло и поворачивал ее то так, то эдак, чтобы мы могли ее ясно видеть. Очки Шефа в золотой оправе все еще были на месте. Снаружи мы могли слышать крики женщин с рынка из-за выстрелов.


Капрал махнул рукой. “Наружу”, - сказал он. “Все вы”.


Мы стояли на выступе балкона, который тянулся по трем сторонам внутреннего двора. Рыночные женщины визжали друг на друга, толкались. Вспыхнуло несколько драк. Капрал взял голову Акомоло у рядового и высоко поднял ее, покачивая из стороны в сторону. Немного крови капнуло на его форму. Одна капля попала на глазное стекло. Казалось, он ничего не заметил.


“Тиран мертв!” - закричал он. Женщины его не услышали. Они были слишком заняты своими криками. Поэтому он прокричал это снова. Двое рядовых стояли по бокам от него и ухмылялись толпе. Их ухмылки выглядели немного безумными. Я обнял Энн и почувствовал, как она вздрогнула.


Несколько прихлебателей с коктейльной вечеринки собрались по краям толпы женщин. Это были ненасытно любопытные. Осмотрительные разбежались при звуке выстрелов. Я слышал, как заводятся двигатели и визжат шины, когда сторонники вождя Акомоло вспоминали предыдущие встречи.


Толпа притихла. “Тиран мертв!” Капрал снова взревел и еще немного повернул голову. На этот раз они услышали его и присоединились к победителю. Они приветствовали. Капрал швырнул голову в толпу. Одна женщина поймала ее, потеряла и поймала снова. Она начала переходить из руки в руку, очки в золотой оправе съехали набок. Где-то они отвалились. Потом голова исчезла, и женщины пинали ее, как футбольный мяч. Капрал оперся руками о выступ и с улыбкой наблюдал за игрой.


Продавщицы с рынка хорошо провели время, пиная его по голове в течение пяти или шести минут, но им это надоело, и они устремились к балкону, где капрал принял свою позу. Они хотели, чтобы произошло что-то еще. Капрал сказал несколько слов рядовым, стоявшим по бокам от него. Они ухмыльнулись, быстро подошли к Энн, схватили ее за руки и рывком подтащили к капралу. Я бросился за ними, но двое солдат схватили меня за руки и прижали к стене. Один из них приставил дуло винтовки к моему подбородку. Я еще немного сопротивлялся и получил по уху ее стволом. Шартель ударил одного из солдат наотмашь левой, отчего тот растянулся, а его винтовка с грохотом упала на пол. Шартель был почти рядом с Энн, когда другие солдаты поймали его, повалили на пол и принялись колотить прикладами винтовок по спине.


Энн боролась всю дорогу. Она кусалась, пиналась и ругалась. Продавщицы с рынка молча наблюдали, как двое солдат пытались поднять ее над выступом. “Белая ведьма Акомоло!” - закричал капрал и указал на нее. Энн закричала. Женщины кричали, смеялись и протягивали к ней руки. Их лица представляли собой темное море ненависти, ярости и похоти.


Джип, взревев клаксоном, с ревом въехал во двор, за ним последовал "Лендровер". Сурового вида сержант-майор, который был за рулем джипа, трижды выстрелил в воздух из револьвера. Рядом с сержантом сидел майор Чуку. Рядовые отпустили Энн, и она, спотыкаясь, направилась ко мне. Двое солдат, которые держали меня, отпустили их и отошли в сторону. Шартель застонал, встал на колени и подтянулся, пока не смог наполовину растянуться на выступе, который шел вокруг балкона.


Майор Чуку был в полевой форме и держал в руках щегольскую трость. Солдаты в полном походном снаряжении выскочили из "Лендровера" и образовали клин позади майора, держа винтовки наготове. Майор использовал свою шикарную палку, чтобы проложить себе путь сквозь толпу женщин. Сержант использовал ноги и кулаки. Они расчистили путь и взбежали по ступенькам туда, где сгрудились капрал и его солдаты. Оружие, которым убили Акомоло, было брошено на полу. Я держал Энн, пока она неудержимо дрожала. Я прислонился к стене, потому что был вынужден, и наблюдал, как Чуку и его старший сержант взбегают по лестнице. Казалось, им потребовалось много времени. Шартель все еще полулежал на выступе, прижимая одну руку к спине в том месте, куда попали приклады винтовок.


Майор Чуку едва взглянул на капрала и его солдат.


“С мисс Кидд все в порядке, мистер Апшоу?”


“У нас все в порядке, мы все просто замечательные”.


“Мистер Шартель был ранен?”


“Я не думаю, что у него вообще остались почки”.


“Где Акомоло?”


“В своем кабинете”.


Майор метнулся в маленький кабинет и так же быстро вышел. Он покачал головой и театрально постучал тростью по левой ладони. Должно быть, это означало, что он расстроен.


“Я принесу официальные извинения позже, мистер Апшоу. Теперь я должен задать вопрос. Они это сделали?” Он неопределенно взмахнул палкой в сторону шести рядовых и капрала, которых старший сержант заковал в кандалы.


“Они сделали это”.


Майор повернулся к сержанту. “Отведи их к той стене — вон туда”. Он указал тростью. “И пристрели их. Заставь женщин смотреть”.


“Сах!” - рявкнул старшина и отрывисто отсалютовал Чуку. Худощавый капрал упал на колени, когда услышал новости, а затем с криком растянулся на полу. Сержант поднял его и столкнул с лестницы. Капрал снова упал, и сержант снова поднял его. Внизу, во дворе, сержант отдал короткую команду клину солдат. Шестеро из них отделились от строя и повели капрала и его людей к высокой стене, окружавшей территорию лагеря. Женщины наблюдали.


Капрал и рядовые не выстроились в линию у стены. Они просто сбились в кучу. Капрал плакал. Старшина отдал короткую команду своим людям. Они застрелили капрала и шестерых рядовых на глазах у женщин. Некоторым из солдат сержанта пришлось стрелять не по одному разу. Затем сержант подошел и из своего револьвера всадил пулю в голову каждому мужчине, но мне они показались уже мертвыми.


Женщины зааплодировали. Они все равно остались с победителем.


Шартель, полулежавший на выступе, сказал: “Дерьмо”.


Майор повернулся ко мне. “Так не должно было случиться”, - сказал он.


Энн продолжала трястись. Она тихонько поскуливала, а я крепко держал ее и гладил по волосам. Я продолжал повторять: “Все в порядке, все в порядке”. Я мог бы повторить это сто раз.


Шартелле удалось встать. Его лицо было искажено и побелело, и он прижал руки к спине.


“Так не должно было случиться”, - снова сказал майор Чуку.


“Каким способом?” Спросил Шартелль. Его голос был хриплым.


“Не должно было быть смертей — не должно было быть стрельбы”.


“Черт”, - снова сказал Шартель. Он направился к майору, пошатнулся и чуть не упал. Я наблюдал за ним поверх головы Энн. Майор быстро отступил. “Никаких смертей, да?” Сказал Шартель. “Никаких грубостей, никакого насилия. Как насчет капитана Читвуда?”


Майор Чуку быстро заморгал. “ А как насчет Читвуда?


“Ты убил его”, - сказал Шартель. “Или приказал убить. На нашей подъездной дорожке”.


“Ты сумасшедший”.


Шартель пошарил в карманах и достал изогнутую черную сигару. Он сунул ее в рот и закурил. Теперь он казался почти спокойным, когда вдохнул немного дыма и выпустил его в лицо Чуку. Майор отмахнулся от него.


“Нет. Я не злюсь. Ты убил Читвуда, потому что он узнал о твоем перевороте”.


“Это был несчастный случай, мистер Шартель. Я сожалею, что вы оказались замешаны. Но это не ваше дело”.


“Акомоло был моим кандидатом”, - сказал Шартелле. “И из-за тебя его убили. Как насчет остальных — Старого Альхаджи сэра и доктора Колого? Они тоже погибают в результате несчастных случаев?”


“Они были арестованы для собственной защиты”.


“Но вы не могли арестовать Читвуда, не так ли? Вам пришлось зарезать его до смерти. Вы, майор, потому что Читвуд пытался нам сказать. Он пытался написать твое имя на гравии и грязи нашей подъездной дорожки, но добрался только до буквы "С" и первого такта буквы "Н", прежде чем у него закончилось время. Еще две минуты, и он бы объяснил это по буквам.”


“Это могло быть его собственное имя”, - вежливо сказал Чуку. “Это могло быть даже ваше ЦРУ, мистер Шартель”.


“Могло быть, но не было, потому что ты не мог позволить бедным ублюдкам совершать их собственные жалкие ошибки, не так ли? Даже ненадолго. Ты не мог позволить им испортить их собственную страну даже на месяц или около того. Голос Шартелле по-прежнему был похож на хрипение лягушки-быка, но он продолжил:


“Итак, вы берете проигравших под то, что вы называете охраной, и убиваете победителя. Мертв только победитель, да? Мой победитель ”.


“Это был несчастный случай. Этим людям было приказано стоять на страже у входа в лагерь. Они должны были помешать вождю Акомоло уйти. Они взяли дело в свои руки ”.


“Они убили моего кандидата, майора—моего. И они были под вашим командованием, так что это возлагает на вас ответственность ”.


“Я думаю, вы согласитесь, что они были достаточно наказаны”.


“А как насчет тех, кто убил Читвуда? Они были достаточно наказаны? Не вешайте мне лапшу на уши, майор. Это по всей стране, один ловкий переворот. Читвуд узнал, и его пришлось убить. Кто тебя поддержал? ЦРУ—МИ-6?”


“Вы слишком мало доверяете нам, мистер Шартель. Даже африканцы иногда могут сами управлять своими делами без помощи посторонних. Возможно, это послужит вам уроком”.


“Итак, вы пошли и устроили себе настоящий доморощенный переворот — только вы и остальная армия. Что вы используете в качестве предлога, чтобы не пускать британцев?”


“Подготовлено официальное заявление. Вы можете услышать его по радио или прочитать в завтрашней газете ”.


“Что-нибудь о коррупции и необходимости жесткой экономии и стабильности в трудные времена, которые будут сопровождать обретение независимости?”


Майор позволил себе слабую улыбку. “ Что-то в этом роде.


Женщины покидали двор, подталкиваемые солдатами, находившимися под командованием Чуку. Они тихо ушли — их болтовня прекратилась. Во дворе воцарилась тишина. Шартелль повернулась ко мне. “С мисс Энн все в порядке?”


“Я хочу вытащить ее отсюда”.


Он кивнул и повернулся обратно к майору. “ Я собираюсь сказать тебе кое-что, сынок. Ты только что совершил ошибку. Вы только что рассказали о самом непопулярном перевороте в истории, и если у вас не получилось осуществить народный переворот, то у вас проблемы. Если бы вы подождали пару месяцев, все было бы в порядке. Но люди только что отдали свои голоса, и они захотят посмотреть, кто победил и как у них дела после избрания. Итак, парень, я думаю, у тебя проблемы с людьми, а если у тебя проблемы с людьми, то у тебя будут проблемы с толпой богачей. Они могут уморить тебя голодом. А когда народ достаточно проголодается, около полуночи в твою дверь постучится какой-нибудь другой майор или младший полковник, и, если тебе повезет, они, возможно, даже отметят твою могилу.


“Вы рисуете самую мрачную картину, мистер Шартель. Я и не подозревал, что вы способны на такую театральную ненависть”. Он снова слегка улыбнулся. “Возможно, это уменьшится после того, как вы покинете Альбертию. И ты уйдешь, ты и мистер Апшоу, в течение двадцати четырех часов. Ты можешь забрать свою ненависть с собой. ”


“Майор, вы убили моего клиента. Моего победителя”. Шартель постучал себя по груди. “Моего. Вы не знаете, что такое ненависть, пока я вас не возненавидел”.


Майор позволил себе еще одну улыбку. Вероятно, это была его последняя улыбка за этот день. “ Возможно, здесь, в Африке, ты найдешь достойное выражение своей ненависти.


Шартель медленно покачал головой и уставился на майора. “ С моим ничего не сравнится, майор. Вообще ничего.


OceanofPDF.com


Глава


27



Мы вернулись в дом с широким карнизом к семи часам. Шартелль сел за руль, и мы увидели отряды солдат, патрулирующих Убондо. Однажды они остановили нас, достаточно вежливо, и предупредили, чтобы мы убирались с улиц. Когда мы добрались туда, дом был заперт; слуг поблизости не было.


По дороге домой никто из нас не проронил ни слова. Шартель сразу же подошел к телефону и разговаривал с Клодом. Энн сидела на диване с бокалом бренди в руке, уставившись в пол. Я стоял в дверях, смотрел в ночь и пил бренди. Я пытался разобраться в своих чувствах, и мне не очень везло. У меня болело ухо.


Шартель закончил разговор с Клодом и набрал другой номер. Я не слушал. В Альбертии не было никого, кому я хотел бы позвонить. Я прошел в столовую и налил еще бренди. Затем я вернулся в гостиную и встал рядом с Энн.


“С тобой все в порядке?” Спросил я.


Она подняла глаза и улыбнулась. “Со мной все в порядке. Это проходит. Бренди помогает”.


“Когда Шартель дозвонится, я забронирую для нас столик”.


“Куда?”


“Туда, куда полетит первый самолет. На север, юг, запад — неважно”.


“Я не понимаю”.


“Это просто”, - сказал я. “Мы уходим”.


“Я не могу уйти. Я знаю, что ты должен, но я не могу. Завтра мне нужно преподавать в школе. Я просто не могу вот так уйти. Я не могу уйти, пока не закончу ”.


Я опустился на колени рядом с ней. “ Что это за дерьмо? Все кончено, Энн. Все кончено. Выполнено. Все хорошие парни перестреляны; ранчо досталось плохим парням. Все закончилось.”


“Нет, - сказала она, - все не так. Школа откроется завтра. Так всегда бывает. Она должна открыться, особенно завтра. Ты понимаешь это, не так ли?” Она протянула руку и нежно провела ею вверх-вниз по моей щеке, куда солдат ударил меня стволом винтовки. “Это сильно болит?”


Я покачал головой.


“Дети будут там завтра. Они будут ожидать меня там, и они захотят, чтобы я был там, потому что они будут смущены и немного напуганы. Я - нечто постоянное в их жизни. Они не проиграли выборы — проиграли только кандидаты. Я не знаю. Может быть, страна тоже что-то потеряла, но вы не можете наказывать за это детей ”.


“Ты можешь уволиться”, - сказал я. “Ты не связан контрактом. Ты можешь уволиться, и мы поженимся в Риме, Париже, Лондоне или где угодно, где приземлится самолет”.


“Я хочу, Пит. Ты не представляешь, как сильно я хочу. Но я не могу уйти. И, очевидно, я не могу объяснить это или заставить тебя понять”.


“Я не знаю. Может быть, я не понимаю таких слов, как приверженность, самоотверженность и мотивация. Для меня это просто жаргонные выражения. Я знаю, что мне здесь не будут рады. Я не думаю, что новому правительству понравится, если я задержусь здесь на шесть или семь месяцев только для того, чтобы отнести твои учебники домой из школы. ”


Она посмотрела на меня, и я увидел слезы в ее глазах. “Я знаю. Я знаю, что ты не можешь остаться, но я знаю, что должен. Я просто должен ”.


Шартель повесил трубку и подошел к нам. Он взял бокал бренди, который я ему налила, и сделал большой глоток. “Это был Дженаро”, - сказал он. “Он в бегах и направляется к дворцу Иля - за рулем одного из тех фольксвагенов, которые он купил. Он должен был убедиться, что с мамой и детьми все будет в порядке. Декко и Док Диокаду уже на пути к Иле. Думаю, мы с тобой сможем отправиться туда около полуночи на ”Хамбере".


“Ты и кто?”


“Ты и я, парень. На остров”.


“Ты это серьезно, Шартель?”


Он склонил голову набок и изучающе посмотрел на меня. “ Думаю, что да, Пит. Дженаро сказал, что у них есть план на случай чрезвычайных ситуаций. Это отчасти политика, отчасти партизанство. Им нужна помощь — кто-то, кто заставит их думать, я думаю.”


“Что ты собираешься делать, Шартель? Объединяешься с какими-то кривоногими политиками, которые пошли на поводу у Буша? Руководишь партизанской операцией? Господи, ты же не Фидель Кастро. Ты даже не Че Гевара.”


“Значит, ты не идешь?”


“Во дворец Иля?”


“Угу”.


“Нет. Я не поеду. У меня есть двадцать четыре часа, чтобы выбраться из страны. Если я все еще буду здесь после этого, то могу оказаться там, на подъездной дорожке, пытаясь написать имя того, кто ударил меня ножом. Нет, я не пойду, но тогда я не эксперт по партизанам. Я им не нужен. Не думаю, что ты им действительно нужен. Я просто думаю, что тебя ударили кнутом, и это трудно вынести.”


Шартелле подошел к одному из мягких кресел и осторожно опустился в него. Он вытянул свои длинные, покрытые провидцами ноги. Он откинул голову назад и уставился в потолок.


“Сейчас я не собираюсь обижаться, потому что знаю, что ты расстроен, Пит. И, возможно, все дело в том, как ты это сказал. Может быть, меня выпороли, и, может быть, я зол из-за этого и веду себя как дурак. Но часть меня связана здесь, и если я уйду, как сказал майор, это все равно что уйти и оставить после себя здоровую руку, ногу или глаз. Я не могу этого сделать. Они кое-что у меня отняли, этот красноречивый майор и его компания. И то, что они забрали, - это все, что у меня есть. Не знаю, понимаешь ли ты, парень, но я намерен попытаться вернуть это обратно. Я не могу уйти, не попробовав, и, возможно, попыток будет достаточно. Но я знаю, что должен это сделать. ”


“Что ты здесь потерял, Клинт? Крупицу престижной репутации? Ты не проиграл кампанию, они украли ее у тебя под дулом пистолета. Это было ограбление. Единственное, что ты, черт возьми, здесь потерял, это свой разум.”


“Он не позволит себе понять, Клинт”, - сказала Энн. “Если бы он позволил себе, он бы остался, а он не хочет быть кому-то так много должен”.


“Ты остаешься?”


“Да”, - сказала она. “Я должна. Ты это знаешь”.


“Я знаю”.


Я знал, о чем они говорили, но я также знал, что было слишком поздно. Примерно на тридцать четыре года позже. Я знал, что мне было слишком поздно присоединяться к чьей-либо контрреволюции. Вместо этого я встала, вернулась в свою комнату, достала из шкафа чемодан и начала бросать в него одежду. В нижнем ящике я нашла синюю джинсовую юбку с запахом и белую блузку. Я положил их в чемодан. Затем я достал их и положил обратно в ящик. Похоже, мне не нужны были никакие сувениры. Закончив собирать вещи, я отнес чемодан в гостиную. Энн разговаривала по телефону. Она сказала “Спасибо” и повесила трубку.


“Есть рейс в одиннадцать вечера. Это было консульство. Им уже сообщили, что ты персона нон грата и у тебя есть место на первом рейсе. Если ты решил пойти.”


“Не думаю, что мне понравились бы тюрьмы Альберты”.


Шартель все еще сидел, вытянувшись в мягком кресле, устремив взгляд в потолок. “ Хотел бы я, чтобы ты передумал, Пити. Было бы очень весело.


“Я достаточно повеселился сегодня вечером”.


Шартель медленно сел, достал из кармана блокнот и ручку и начал писать. Он протянул записку мне. “Уильям вернулся, просто просунул голову в дверь, пока ты собирала вещи. Он отвезет тебя в Барканду на "Ласалле". Я возьму "Хамбер" и прослежу, чтобы Энн добралась домой в целости и сохранности.


“Спасибо. Для чего записка?”


“Помнишь тот маленький старый бар на полпути отсюда до Барканду —Колонии? Место, где был американец по имени Майк?”


Я кивнул.


“Передай ему эту записку по пути вниз. Давай, прочти ее”.


В записке говорилось: “Майк, если ты занимаешься тем, чем, как я думаю, ты занимаешься, мне понадобится немного. Мадам Клод Дюкен в Убондо - мой контакт. Шартель ”.


Я сложил записку и положил в карман. “Ты можешь убить ее таким образом”, - сказал я.


Шартель затянулся сигарой и задумчиво посмотрел на меня. “ Я думаю, это мое дело, парень, и ее тоже.


Уильям подогнал LaSalle к крыльцу. Верх был поднят. Он вошел, посмотрел на меня, начал что-то говорить, передумал, взял мою сумку и понес ее к машине.


“Я лучше сам соберу вещи”, - сказал Шартель. Он слегка отсалютовал мне, направляясь к двери спальни. “Если передумаешь, Пит, дай мне знать. Ты занимаешь третье место в рейтинге лучших игроков в мире. Ты мог бы нам пригодиться.”


Я кивнул. “Пока, Шартель”.


Он остановился у двери спальни, затянулся сигарой и в последний раз одарил меня своей порочной ухмылкой. “Пока, парень”.


Энн все еще сидела на диване, держа в руке бокал бренди. Я сел рядом с ней. “ Знаешь, на этом все не заканчивается.


Она посмотрела на меня, и в глазах, которые я так хорошо знал, были боль. “Для меня это никогда не закончится, дорогой. Я просто болен, вот и все. Я болен, потому что ты уезжаешь, а я должен остаться. Я болен, потому что не могу быть с тобой. ”


“Это ненадолго”.


“Я буду писать каждый день”.


“Я буду передвигаться”.


“Ты возвращаешься в Лондон”.


“На какое-то время”.


“Я люблю тебя, Пит”.


“Дом на пляже. Запомни это”.


Тогда я поцеловал ее и обнял. “Я люблю тебя”, - сказал я. А потом я подумал о строчке, которая гласила: “... любила, я не почитаю больше”. Я был свеженьким. Когда я скорее почувствовал, чем услышал ее рыдания, я снова нежно поцеловал ее в лоб, встал, вышел за дверь, спустился по ступенькам и сел в машину. Я сел на переднее сиденье рядом с Уильямом. Он не возражал.


“Пошли”, - сказал я ему.


“Barkandu, Sah?”


“Аэропорт”.


Я оглянулся. Энн сидела на диване в гостиной дома с широким карнизом. Ее обрамляли открытые французские двери. Она сидела очень тихо, держа в руке полупустой бокал с бренди. Когда мы уходили, она не подняла головы. Казалось, она плакала.


Уильям вел машину быстро, и старая машина хорошо выдерживала повороты. Солдаты остановили нас только один раз, и мы добрались до Колонии за сорок пять минут. Я вышел и зашел внутрь. Мужчина по имени Майк стоял, прислонившись к стойке бара, слушая радио Альбертия, объясняющее необходимость переворота, и наблюдая, как вращается его потолочный вентилятор. Посетителей не было.


“Что это будет?”


“Скотч. Двойной”.


Он кивнул, зашел за стойку и налил напиток. Он подвинул его по столу красного дерева ко мне.


“Я слышал, какие-то неприятности”.


“Много неприятностей”. Я протянул ему записку. “Это от Шартелле”.


Он прочитал это и порвал. Он кивнул в знак благодарности.


“Ты остаешься?” спросил он.


“Нет. А ты?”


“На некоторое время”, - сказал он. “Возможно, дела пойдут на лад”.


“Оружие?”


Он просто посмотрел на меня. “Выпьем за счет заведения”. Он налил нам обоим по двойному. Я выпил, поблагодарил его и собрался уходить. Я остановился в дверях и обернулся. “Ты знал Шартелле раньше?”


Он снова кивнул. “Мы познакомились. Давным-давно во Франции. Он думал, что я француженка, пока не наступил мне на руку, и я не назвала его сукиным сыном”.


“Он сказал, что знает тебя”.


“У него хорошая память”.


Я вернулся в машину, и Уильям за пятьдесят минут доехал до аэропорта. Там было полно народу, но представитель консульства подтвердил мой билет. Мне пришлось ждать двадцать минут. “Я угощу тебя выпивкой”, - сказал я Уильяму.


Я выпил еще виски, он - пива. - Где твой брат? - спросил я.


“Он в школе, сэр. Очень хорошая школа, которую мадам Анна приготовила для него”.


“Он уйдет завтра?”


Уильям выглядел озадаченным. “Да, сэр. Он ходит туда каждый день”.


Я кивнул. “Чего ты хочешь больше всего на свете, Уильям?”


Он застенчиво улыбнулся. “ Мне нужно такси, сэр.


“Одна из этих мелочей Морриса?”


“Да, сэр”.


“Сколько тебе нужно?”


“Большие деньги, сэр. Триста фунтов”.


Я достал бумажник. У меня оставалось 132 альбертийских фунта. Я отдал их Уильяму. “Внеси первый взнос”, - сказал я ему. “Это от нас с Шартеллом”.


Они вызвали мой самолет, прежде чем он успел поблагодарить меня. Я пожал ему руку, и он последовал за мной, насколько позволял паспортный контроль. Я сел в самолет, и он взлетел. Это была просто еще одна поездка на самолете. Она пролетела над океаном, развернулась и полетела обратно над гаванью Барканду в сторону Сахары и Рима. Я посмотрел вниз только один раз.


“Какая-то гавань”, - сказал я вслух. Мужчина рядом со мной притворился, что не слышит.


OceanofPDF.com


Глава


28



Два месяца спустя я сидел в своем новеньком офисе, в новеньком здании газеты, в одном из тех новеньких городков, которые строят на восточном побережье Флориды из ничего, кроме воды и болот. Табличка на моей двери тоже была новой, и на ней было написано "Главный редактор". Я сидел там, положив ноги на свой новый стол, и читал ежедневное письмо от Энн Кидд, которая писала: “Они умоляли меня остаться на посту директора школы еще на шесть месяцев. Я не буду волонтером P.C., просто частной школьной учительницей. За шесть месяцев я смогу обучить кого-нибудь на мое место, а затем уйду. Не думаю, что смогу объяснить, почему я согласился. Я просто надеюсь, что ты поймешь. А ты?


“Вчера я виделся с Клод, и она передала мне записку от Шартель, которую я должен отправить тебе. Я собираюсь скопировать ее дословно:


“Небольшая, но растущая контрреволюция в Западной Африке ищет компетентного, всесторонне развитого директора по связям с общественностью, который возьмет на себя всю полноту ответственности. Шанс на быстрое продвижение. Наши сотрудники знают об этом объявлении ”.


Я дочитал письмо до конца, сложил его и положил обратно в карман. Я перечитывал его уже в четвертый раз. В другой раз я бы выучил его наизусть.


Джордж Секстон, редактор wire, зашел в мою кабинку со стеклянными стенами и вручил мне длинный желтый лист с копией AP и Wirephoto. Сначала я посмотрел на Wirephoto.


“Ты что, не знаешь этих парней?” Спросил Секстон.


Я знал их. На фотографии их было четверо: Декко в центре, выглядящий соответственно мрачным и решительным. Дженаро слева от него с широкой улыбкой из-под солнцезащитных очков. Доктор Диокаду был справа от Декко с обычной пачкой бумаг под мышкой. Шартелле попал на снимок случайно, слева и сзади от Дженаро. Он выглядел так, как всегда выглядит на фотографиях: как будто пытался вспомнить, выключал ли он жаркое.


“Я их знаю”, - сказал я Секстону и подхватил историю. Это было написано рукой приемной матери, а дата была Barkandu. Это была почтовая рассылка, и в предваряющей статье говорилось, что это первое интервью с шефом Декко после переворота. Это была хорошо написанная история, объемом не менее двух тысяч слов. Шартель, по-видимому, выполнил свое обещание, данное старому сотруднику AP.


Я быстро прочитал это. Декко, действовавший из глубины буша, причинил новому военному правительству много горя, и казалось вероятным, что он причинит гораздо больше. Mothers- hand мимоходом упомянула Шартелле, а затем посвятила около пятисот слов или около того аналитическому резюме о будущем Альбертии. Это было не особенно радостно.


“Сократи это до восьмисот слов и увеличь на девять”, - сказал я. “Дай Mothershand его подпись”.


“Как насчет фотографии?” Спросил Секстон.


“Подрежьте парня слева — белого мужчину в черной шляпе”.


“Разве это не твой приятель?”


“Он не любит огласки”.


“Ты вроде как скучаешь по острым ощущениям, не так ли, Пит?”


Я посмотрел на него. Ему было всего двадцать три года. “Нет”, - сказал я. “Я не скучаю по этому”.


Он вернулся к своему столу, а я полез в нижний ящик своего и достал свой ланч — пинту пива Ancient Age. Я повернулся на стуле и выглянул в большое окно из зеркального стекла, занимавшее одну стену моего офиса. Оно выходило на улицу. Через дорогу находился одноэтажный мотель, а за мотелем простирался океан. Я открыл "Древний век" и сделал глоток. Двое маленьких детей, светловолосые мальчик и девочка, прошли мимо, прижались носами к зеркальному стеклу и уставились на главного редактора за работой. Я выпил за них пинтой пива, сделал еще один глоток и убрал бутылку обратно в нижний ящик. Мальчишка показал мне язык.


Я повернулся к пишущей машинке, вставил лист копировальной бумаги, немного подумал и напечатал:


ЭНН КИДД


использование c / o


УБОНДО, АЛЬБЕРТИЯ


ЗАПАДНАЯ АФРИКА


ПОВТОРНОЕ СООБЩЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ В ПОГЛОЩЕНИИ ШОРТКЕЙКА. ТРЕТИЙ ЛУЧШИЙ ФЛЭК В МИРЕ ПРИБЫВАЕТ КАК МОЖНО СКОРЕЕ, ЭНДИТ СКАРАМУШ


Я позвал мальчика-переписчика, дал ему десять долларов и сказал, чтобы он бежал в Western Union и отправил телеграмму. “Если они не могут этого сделать, позвони в RCA”.


Я еще раз посмотрел на океан, затем взял телефон и набрал номер. Я сделал это, пока не передумал. Когда раздался голос, это был голос девушки, и я знал, что это займет больше времени. Мужчина оказался быстрее.


“Я хотел бы забронировать билет на первый рейс, который у вас вылетает в Нью-Йорк завтра утром”, - сказал я. Это было легко. Она могла это подтвердить. “Я также хотел бы забронировать билет на ближайший рейс из Нью-Йорка в Барканду”. Это было сложнее. “Барканду находится в Альбертии”, - сказал я. “Альбертия находится в Африке”.


Последовало долгое ожидание, пока она звонила в Нью-Йорк по другой линии. Затем она перезвонила и сказала, что да, она может подтвердить это на завтра в 16:15 по восточному поясному времени из Кеннеди. У нее был еще один вопрос, и ей пришлось задать его дважды, потому что мне нужно было немного подумать. Когда она повторила это в третий раз, я сказал: “Нет, я так не думаю. Просто сделай это в одну сторону.”


Я повесил трубку и некоторое время сидел, уставившись в никуда. Затем я встал, сказал Секстону, что иду пообедать, перешел улицу, обошел мотель и спустился к пляжу. Был конец октября, а сезон еще не начался. Пляж был пустынен. Я сидел на песке и смотрел на океан. Трое маленьких детей преследовали большую собаку у кромки волн. Собака весело залаяла и завиляла хвостом. Затем дети повернулись и позволили собаке некоторое время гоняться за ними. Они продолжали в том же духе долгое время, но никто так никого и не поймал. Я сидел там, наблюдая за ними, пытаясь не думать. Но мысли все равно приходили.


Через некоторое время я встал и отряхнулся. Дети и собака все еще бегали взад-вперед. Я наклонился, поднял камешек и бросил в них. Или, может быть, я бросил его в Африку.


Я ни во что не врезался.


OceanofPDF.com


Все права защищены в соответствии с Международными и Панамериканскими конвенциями об авторском праве. Оплатив необходимые сборы, вам предоставляется неисключительное, не подлежащее передаче право доступа к этой электронной книге и чтения ее текста на экране. Никакая часть этого текста не может быть воспроизведена, передана, загружена, декомпилирована, реконструирована или сохранена в любой системе хранения и поиска информации или введена в нее в любой форме или любыми средствами, электронными или механическими, известными в настоящее время или изобретенными ниже, без явно выраженного письменного разрешения издателя.


Это художественное произведение. Имена, персонажи, места и происшествия либо являются продуктом воображения автора, либо используются вымышленно. Любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, предприятиями, ротами, событиями или локациями является полностью случайным.


авторское право No 1967 Росс Томас


дизайн обложки от Джейсона Габберта


MysteriousPress.comЭто издание опубликовано в 2011 году / Open Road Integrated Media, Inc.

Варик-стрит, 180

Нью-Йорк, NY 10014

www.mysteriouspress.com

www.openroadmedia.com



OceanofPDF.com

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ РОССА ТОМАСА


ОТ MYSTERIOUSPRESS.COM


И ОТКРЫТЫЕ ДОРОЖНЫЕ СМИ












Доступна везде, где продаются электронные книги




УЗНАЙТЕ БОЛЬШЕ НА САЙТЕ


WWW.MYSTERIOUSPRESS.COM & WWW.OPENROADMEDIA.COM


Подпишитесь на нас:


@eMysterious и Facebok.com/MusteriousPressCom


@openroadmedia и Facebook.com/OpenRoadMedia


OceanofPDF.com



Отто Пензлер, владелец Таинственного книжного магазина на Манхэттене, основал the Mysterious Press в 1975 году. Пензлер быстро стал известен благодаря своему выдающемуся выбору книг о тайнах, преступлениях и саспенсе, как в его издательстве, так и в его магазине. Издательство было посвящено печати лучших книг в этих жанрах с использованием высококачественной бумаги и лучших художников-суперобложек, а также выпуску множества ограниченных изданий с автографами.


Теперь Таинственная пресса перешла на цифровые технологии, публикуя электронные книги через MysteriousPress.com.


MysteriousPress.com предлагает читателям основную литературу в жанре нуар и саспенс, крутые криминальные романы и новейшие триллеры как от авторов-дебютов, так и от мастеров детективного жанра. Откройте для себя классику и новые голоса, и все это из одного легендарного источника.


УЗНАЙТЕ БОЛЬШЕ НА САЙТЕ


WWW.MYSTERIOUSPRESS.COM


Подпишитесь на нас:


@emysteries и Facebook.com/MysteriousPressCom


MysteriousPress.com является одним из избранной группы

издательских партнеров Open Road Integrated Media, Inc.


OceanofPDF.com



Open Road Integrated Media - цифровой издатель и компания по производству мультимедийного контента. Open Road создает связи между авторами и их аудиторией, продвигая свои электронные книги через новую запатентованную онлайн-платформу, которая использует видеоконтент премиум-класса и социальные сети.


Видео, архивные документы, и новые релизы


Подпишитесь на новостную рассылку Open Road Media и получайте новости прямо на свой почтовый ящик.


Зарегистрируйтесь сейчас на сайте


www.openroadmedia.com/newsletters


УЗНАЙТЕ БОЛЬШЕ НА САЙТЕ


WWW.OPENROADMEDIA.COM


Подпишитесь на нас:


@openroadmedia и


Facebook.com/OpenRoadMedia


OceanofPDF.com

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги