Ходок – 6

Это в спокойные времена можно трезво оценивать предвыборные обещания… если их вообще можно трезво оценивать. Наиболее точно описывает взаимоотношения между кандидатом и его электоратом белорусская пословица: "Обецанка цацанка, а дурню радость!" А в тревожное время все решает сила и только сила. А сила была за Серым Цехом и его начальником. Поэтому Эрхан сильно сомневался, что начальник Таможенного Цеха вступит в борьбу. Эргюл не дурак. Да что там "не дурак"! – Эргюл умный человек и прекрасно понимает, что лучше долго быть живым и здоровым начальником Таможенного Цеха, чем очень недолго главой всей Ночной Гильдии, а потом очень долго покойником.

Поужинав и немного взяв себя в руки от сжигавшей его нервической лихорадки, Эрхан Фахлафтах с нетерпением стал ожидать возвращения своих шестерок, отправленных на поиски Витуса Иддера – все-таки хотелось немного прояснить ситуацию, выяснить, так сказать: "с кем вы, мастера культуры!?". Одно дело, если маг согласится на сохранение прежнего статуса – главного телохранителя, и совсем другое, если захочет сам половить рыбку в мутной воде – начнет разыгрывать какую-нибудь сольную партию.

Смущало, что Витус так и не появился на заседании комиссии. Причем он не соизволил почтить своим присутствием ни "комиссию по расследованию", ни "комиссию по организации выборов". И это настораживало Эрхана. Он вполне допускал, что маг, из-за растрепанных чувств и непривычки к такого рода зрелищам, вполне мог пропустить "первое заседание", приводя в порядок нервы и желудок, но на второе, Витус по-всякому успел бы явиться, ибо ему и ходить-то никуда было не надо – он и так был в здании трактира. Все это все было немного странно… и подозрительно!

Если бы Эрхан мог знать мысли своего, почившего в бозе руководителя, то он бы поразился, что Филипп Грейнхолан, размышляя о поведении Витуса, использовал именно эти же термины: странно и подозрительно! Наверняка этот факт заставил бы начальника Серого Цеха нервничать еще больше, но к счастью для него, этой информацией он не владел. Насколько все же правильно подмечено: меньше знаешь – крепче спишь!

Курьеры долго ждать себя не заставили. Из их немного сбивчивого, но зато очень эмоционального рассказа выходило следующее: нигде не обнаружив мага, они немедленно приступили к планомерному поиску, результаты которого и представили сейчас своему босу. Итак. Опросив народ в зале, они установили, что прекратив блевать, Витус Иддер немедленно покинул помещение трактира "У трех повешенных". Естественно, куда именно он направился, никто не знал. Никому и в голову не пришло проследить за ним. Во-первых, – с какой стати? Во-вторых, – сильно небезопасно подглядывать за магом в плохом настроении – может огорчить. В-третьих, – все ломанулись к кабинету Грейнхолана, чтобы посмотреть, что именно вызвало такую бурную реакцию организма у "придворного мага".

Проанализировав полученную информацию и пораскинув мозгами, посланцы начальника Серого Цеха, проявили чудеса сообразительности – ведь не зря же они состояли в штате Серого Цеха… правда, хоть и не на боевых должностях, а в качестве посыльных и прочих холуев, но все же… – Серый Цех – это знаете ли бренд! – круглого дурака туда не возьмут, и пришли к единодушному выводу, что Витус Иддер, скорее всего, направился к себе домой, чтобы привычная обстановка помогла побыстрее прийти в себя.

И действительно, явившись по адресу прописки мага, они установили, что их догадка была верна – он здесь был. Был да сплыл… Вежливо допрошенные слуги показали, что хозяин заявился домой явно не в себе: размахивал руками, кричал, чего никогда себе не позволял и вообще… – обещал превратить в крыс за малейшее промедление в исполнении приказа.

А приказ был следующий: заложить большую дорожную карету – ту, которая предназначена для дальних путешествий и похожа на маленький дом на колесах, и мухой перетаскать туда книги и магические инструменты, включая все черное серебро из подвала. Мухой! А если что-то разобьется, порвется, или потеряется – непременно превратит в крыс! Непременно! Маг был очень убедителен и слуги ему поверили.

Отдав необходимые распоряжения, Витус скрылся в глубине особняка. Чем он там занимался никто не знает. Вдохновленные слуги забегали, как бешенные тараканы, и в точности выполнили приказ в самые кратчайшие сроки (а кто бы не выполнил!?), после чего застыли в ожидании дальнейших распоряжений. Но их не последовало.

Точнее говоря – от мага не последовало, а не от Витуса последовало. Через какое-то время во двор выглянула кухарка и велела Акипу и Иогану – двум слугам, которых хозяин выделял за честность и преданность, быстренько собрать манатки и быть готовыми к отъезду. Что с ними сделают в случае задержки она не уточняла, но они и так догадывались, поэтому подгонять их нужды не было.

Прошло немного времени и Витус показался на крыльце в сопровождении кухарки и двух своих молоденьких смазливых служанок, которые по единодушному мнению челяди заслужили свои тепленькие, непыльные места, сами знаете чем. Служанки прекрасно знали, как к ним относятся и, по мере сил, старались отмстить. Обычно это выражалось в том, что они, крутя своими круглыми, упругими попками, проходили мимо остальных слуг, не замечая никого, как будто тех и на свете-то не было – как мимо пустых мест. А иногда, для разнообразия, кидали такие взгляды, что лучше бы и не смотрели – испанский гранд с меньшим высокомерием смотрел на пленного гёза.

В руках у Витуса была небольшая, но явно очень тяжелая шкатулка – скорее всего с золотом – так, по крайней мере, решили все очевидцы, а женщины сгибались под тяжестью узлов с каким-то барахлом. После того, как дамы поднялись в карету, он приказал грузиться туда и Акипу с Иоганом, а кучеру занять место, согласно штатного расписания, после чего отбыл в неизвестном направлении. Все.

Вот здесь посланцы начальника Серого Цеха задумались. Никакого очевидного направления для продолжения поисков не наблюдалось. Маг мог рвануть куда угодно. Бакар большой, а Акро-Меланская Империя еще больше. По всему выходило, что Витус сбежал – иначе зачем грузить в дорожную карету все самое ценное, что у него было? Все знали, сколько стоили его колдовские книги, не говоря уже о черном серебре, и в шкатулке явно было золото, а не железо, да и прочую магическую ботву он, судя по рассказу оставшихся слуг, не забыл прихватить.

Получалось, что хотя распоряжение руководства и не выполнено – магу не было передано, что его хочет видеть сам! – шестерки всегда держат нос по ветру и они нутряным салом ощущали скорое изменение статуса своего руководителя, поэтому правильнее будет так – магу не передано, что его хочет видеть САМ! начальник Серого Цеха Эрхан Фахлафтах, но это уже было не столь важно.

Посыльные не были тупыми исполнителями, и вполне справедливо посчитали, что новые обстоятельства, открывшиеся по ходу выполнения приказа, вызывают необходимость оперативной корректировки полученной ранее директивы, что, в свою очередь, требует, как можно быстрее довести до сведения начальства информацию о происшествии в доме Витуса Иддера.

Путь к жилищу боса, пролегал мимо особняка убиенного… чуть было не сорвалось – невинно убиенного, но это было бы уже явным перебором, поэтому, просто – убиенного главы "Союза" Филиппа Грейнхолана. Курьеры предполагали добраться до своей цели безо всяких задержек, ибо, как они справедливо полагали, несомая ими информация была достаточно скоропортящимся товаром, но человек предполагает, а Бог располагает. Картина увиденная ими во дворе особняка заставила их притормозить.

На брусчатке, в живописном беспорядке, расположились четверо охранников почившего в бозе "предводителя дворянства" и шестеро его домашних слуг. У всех присутствующих, при виде этого зрелища, промелькнула, вполне обоснованная, мысль, что количество покойников, увиденных ими за один день, явно превышает предельно допустимые показатели, однако на деле все оказалось не такими страшным, как представлялось. Все лежащие оказались живы и, видимо, здоровы. Они просто спали. Ну-у… может быть не просто, а крепко… точнее – очень крепко, потому что разбудить их не удалось. Не помогло ни легкое похлопывание по щекам, ни холодная вода, ни увесистые пощечины, ни принудительная задержка дыхания по методу доктора Бутейко.

Однако же, невозможность перевода домочадцев покойного Филиппа Грейнхолана в бодрствующее состояние проблемы не составляло – спят, и пусть себе спят. Кому они, нахрен, нужны? Могут вообще не просыпаться – никто не заплачет. Проблема была в другом – в невозможности получения достоверной информации о том, какие именно обстоятельства вызвали их поголовную эмиграцию в царство Морфея. А без этих данных доклад будет неполным, что шестерок несказанно огорчало.

И тут, на счастье фельдкурьеров, из-за зеленой изгороди выглянул еще один слуга, который и поведал им о драматических событиях, разыгравших у него на глазах. Он – этот слуга, оказавшийся садовником, в тот момент, когда подъехал Витусовский рыдван, находился в саду и постригал кусты, что было вполне естественно – чем еще прикажите заниматься садовнику? Когда коту нечего делать, он яйца лижет, а садовник – не кот. Он кусты подстригает. С улицы его было не видно, поэтому он и не пострадал.

Из рассказа садовника выходило, что когда карета остановилась, из нее вышел маг нашего господина (старый дурак еще не знал, что господина-то уже и нет… хе-хе-хе) и направился прямо к дверям. Как к себе домой! Хотя раньше всегда приказывал доложить и ждал во дворе, пока позовут. Разумеется, охранникам это не понравилось и они заступили путь незваному гостю, да еще и все слуги, которые были в доме, выглянули узнать, кто приехал. Маг, ни слова не говоря, потер перстенек у себя на пальце, и все участники мизансцены повалились, как подкошенные, где стояли. Увидев такое дело, садовник застыл, как статуя, справедливо пологая, что следующим Витус убьет его. Однако же пронесло – маг на него никакого внимания не обратил. Он зашел в дом, недолго в нем пробыл и вышел с небольшим кожаным мешком. Потом уехал. Все.

Изложив все это единым духом, курьеры застыли, преданно глядя в глаза руководству. Эрхан молча выслушал донесение и, не говоря ни слова, отослал порученцев царственным мановением руки – входил в роль. Внутри он ликовал – последняя темная лошадка, теоретически способная хоть как-то повлиять на исход завтрашних выборов, исчезла в тумане, но ни один мускул не дрогнул у него на лице – школа Серого Цеха – это знаете ли ого-го-го! Это вам не гуманитарный лицей имени Иди Амина. Путь к трону был открыт!

Правда, в глубине души, посверкивала искорка тревоги – монстр был все еще на свободе и был жив-здоров – иначе бы ему уже доложили. Но, начальник Серого Цеха Эрхан Фахлафтах доверял своей охране, тем более впечатленной последними событиями, так что дополнительной мотивации им не требовалось. Поэтому, волевым усилием он погасил зловещую искорку, справедливо рассудив, что после выборов он решит эту проблему! А вообще, честно говоря, наличие монстра – не проблема. Наличие монстра – это подарок! Если бы проблемы не существовало, – ее надо было бы выдумать. Что может быть лучше для начала правления, чем маленькая победоносная война?

*****

Задолго до часа "Х", когда должно было начаться "отчетно-перевыборное собрание", рядовые мафиози стали собираться на Зеленой площади перед дверьми трактира "У трех повешенных". Кому-то не сиделось дома из-за нервного напряжения, поселившегося в их душах вчерашним вечером, кому-то просто хотелось потусоваться, кому-то обсудить шансы кандидатов, а кому-то и поставить на победителя, чтобы немного приподняться за счет предвыборной гонки.

Пари заключались конечно же не на каждом углу, но достаточно часто. Человеку, незнакомому с реалиями повседневной жизни "Союза", могло бы показаться странным – о каких таких шансах, каких таких мифических кандидатов, может идти речь, если победитель заранее известен?

Но! Стремление к игре и азарт, живущий в отдельных индивидуумах, неистребим – это органическое свойство организма, такое же врожденное, как разрез глаз, или цвет волос. Человек или азартен, или нет, и тут ничего не поделаешь. И вот, идя навстречу, так сказать – "пожеланиям трудящихся", некоторые, особо шустрые сотрудники Игорного Цеха, на свой страх и риск, без официального разрешения своего руководства, но, с другой стороны, и без официального же запрета, организовали что-то вроде выездной торговли – повернулись лицом к потребителю.

Суть процесса заключалась в следующем: на победу начальника Серого Цеха Эрхана Фахлафтаха ставки не принимались – нема дурных. Вернее, как не принимались? Принимались. Формально отказать было нельзя, но… с коэффициентом один к одному… хе-хе-хе. А вот на всех других – пожалуйста! Коэффициент для каждого кандидата был строго индивидуальным и менялся от дилера к дилеру, но общая тенденция была такова: от один к двадцати на начальника Таможенного Цеха Эргюла Айнипца, до один к ста на начальника Цеха Нищих Гемелла Зотикуса. И что характерно – желающие находились! Ставили даже на Гемелла, несмотря на полную безнадежность этой ставки. Но, азарт – есть азарт. У некоторых людей, возможность получить сто золотых за один, полностью отключает структуры мозга, ответственные за логическое мышление.

Ну, а дилеры – профессионалы Игорного Цеха, правда самого низкого ранга – уличного, на волшебное обогащение не рассчитывали. Они действовали по принципу: курочка по зернышку клюет! И не прогадали – хоть на десяток золотых, а каждый из них обогатился. Как ни крути, глубочайший смысл скрыт в детской песенке: "Пока живут на свете дураки, обманом жить нам все-таки с руки!" И не мучила их совесть, что обирают своих же братьев по оружию – рядовых мафиози. Действительно, – деньги не пахнут.

И вот началось! Внутрь трактира проследовали руководители Цехов с охраной. Причем охрана была усиленная и очень бдительная. В головах рядовых телохранителей прочно засел тот факт, что прежде чем добраться до Филиппа Грейнхолана, монстр сначала перебил всю его свиту. В связи с этим, они, вполне справедливо, полагали, что, ежели чего, то начнут именно с них, поэтому с бдительностью было все в порядке – жить всем хочется.

Начальники Цехов должны были на основе тайного голосования выбрать нового главу организации. Никакого всеобщего, прямого и равного голосования не предусматривалось. Все решала "коллегия выборщиков" в лице цехового начальства – точь-в-точь, как в цитадели демократии – Соединенных Штатах Америки. И это правильно. Как можно доверить принятие важных решений профанам: рабочим, фермерам, инженерам, ученым, разным там артистам, художникам, скульпторам, писателям, или режиссерам? Важные решения должны принимать ответственные люди: банкиры, олигархи, "владельцы заводов, газет, пароходов", политики, адвокаты и прочие юристы, которые лучше знают как надо. В смысле – как им надо. Вот именно таким – демократическим путем, избирался и глава бакарского "Союза".

Обычно прения на выборах главы Ночной Гильдии длились довольно долго, прежде чем двери открывались и на пороге показывался новый руководитель "Союза". Это объяснялось тем, что во-первых – в "мирное время", реальных кандидатов всегда было больше одного – было между кем выбирать, а во-вторых – было что делить. По итогам выборов всегда происходило какое-то перераспределение финансовых потоков и влияния, а такие вещи быстро не делаются. По продолжительности, выборы главы Ночной Гильдии располагались где-то посередине между выборами Папы, и муниципальными. Но, на сей раз, когда никакой альтернативы начальнику Серого Цеха Эрхану Фахлафтаху не существовало, и все собравшиеся на площади прекрасно это понимали, народ ожидал, что выборы закончатся быстро. Но, не до такой же степени!

Собравшаяся на площади толпа не успела даже толком приступить к обсуждению достоинств и недостатков будущего главы Гильдии – никто не сомневался, что им станет Эрхан Фахлафтах, как была вынуждена умолкнуть. Не удалось заняться любимым развлечением черни – сплетнями о хозяевах. Прислуга и менеджеры низшего, среднего и высшего звена, во всех мирах, любят посудачить и перемыть косточки господам и начальству. Но, в этот раз пересуды закончились не начавшись. Открыв рты, рядовые мафиози уставились на человека, стоящего на крыльце. Распахнутая настежь дверь, недвусмысленно намекала на то, что вышел он из трактира "У трех повешенных", где происходило отчетно-перевыборное собрание. Но этого никак не могло быть! Не могло быть по той простой причине, что этот человек в трактир не входил! Все присутствующие могли поклясться здоровьем матери и даже! – потерей годового дохода – а более страшной клятвы у членов "Союза" не существовало, что это истинная правда. И в трактир не входил, и вообще – не был знаком никому из собравшихся на площади, и этого тоже не могло быть – чужие здесь не ходят! Не мог этот незнакомец стоять на крыльце трактира "У трех повешенных"! Однако же, стоял.

Слухами земля полнится и все разбойники, собравшиеся на Зеленой площади, прекрасно знали о судьбе, постигшей их прежнего руководителя и его окружение. Дебилами они не были и сразу догадались, кто именно предстал перед их очами. В официальную версию произошедшего, с многочисленными клевретами, пришедшими тайными подземными ходами на помощь убийце Филиппа Грейнхолана, никто из них не верил. Образ жизни, который вели рядовые мафиози, отучает от излишней доверчивости, а в особенности – к речам всевозможных начальников. Каждый "солдат мафии" умел читать между строк и слышать между слов. Нутряным инстинктом, без которого на их работе долго не задержишься, а точнее говоря – недолго задержишься в списках живых, каждый из стоящих на площади осознал, что в лучший мир прежнего главу Гильдии отправил именно этот человек. Незнакомец холодно оглядел присутствующих тем самым леденящим взглядом, о котором упоминалось выше и негромко, но так, что его услышали даже в самых дальних закоулках площади, произнес:

– Меня зовут Гистас Грине. Я новый глава "Союза". – Он немного помолчал, вслушиваясь в звенящую тишину, охватившую площадь, и продолжил. – Завтра в полдень я приду в трактир "У трех повешенных" и приму присягу у тех, кто хочет остаться "Союзе". – Он снова выдержал паузу и уточнил. – Под моим руководством. Кто не хочет работать со мной, должен будет покинуть ряды Ночной Гильдии. До завтрашнего полудня вы должны выбрать новых глав Цехов… Кроме Цеха Нищих – там все остается по старому. – С этими словами он спустился с крыльца и не спеша направился в направлении улицы Старая Канава.

Толпа расступалась перед ним, как рыхлый весенний лед перед ледоколом. Задние ряды давили на передние, но те под действием гипнотического взгляда Гистаса Грине, как будто приобретали дополнительный заряд жизненной энергии, который не только позволял им успешно сопротивляться давлению, но и давал силы отбрасывать напиравших назад, освобождая путь новому главарю бакарской организованной преступности. Никому не хотелось оказаться у него на пути. Работали древние инстинкты, доставшиеся homo sapiens, наверное, еще от земноводных, которые вопили: "Сваливай!!!" Но, так как сваливать было некуда, оставалось только одно – максимизировать расстояние между собой и проходящим мимо Гистасом, что первые ряды вполне успешно и делали.

Во время прохождения Змея сквозь толпу, на площади царило молчание. Тишину, установившуюся после его появления на крыльце, нарушало лишь хриплое дыхание задних рядов, безуспешно пытавшихся пробиться к эпицентру действа. Этим они напоминали одного известного персонажа, про которого кот Базилио очень правильно сказал: "Буратино – сам себе враг! Да-да-да! Он сам себе враг!" Очень часто люди стремятся туда, куда лучше не попадать. За примерами далеко ходить не надо: "Титаник", "Норд-Ост", "Адмирал Нахимов", паром "Эстония", "Коста Конкордия", оба малазийских "Боинга"… Перечень можно продолжать и продолжать.

Гипотетическому стороннему наблюдателю могло бы показаться странным то обстоятельство, что толпа скопившаяся на Зеленой площади подле трактира "У трех повешенных", позволила Змею, порешившему всю верхушку "Союза" – а в этом не могло быть никаких сомнений, ибо в любом ином случае не он бы вышел на крыльцо, спокойно пройти сквозь себя и безнаказанно удалиться. Казалось бы, что верные абреки и кунаки должны были наброситься на злодея и порвать того, как Тузик грелку, а не смущенно опускать глазки долу, как провинциальная барышня пубертатного возраста при виде голого гусара – ведь их было много, а лиходей один-одинешенек, но… Опять это набившее оскомину "но".

Волки с голодухи могут напасть на медведя. Есть отважные собаки, вроде сибирских лаек, которые участвуют в охоте на тех же медведей, или же родезийских риджбеков, помогающих охотиться на львов. Но! Потерявшие от голода страх, волки, если и загрызут медведя, то только ценой колоссальных потерь, а лайки и риджбеки, без участия человека с ружьем, ничего поделать с медведем и львом не смогут. И они это прекрасно знают. И без крайней на то необходимости, на рожон не полезут.

Так и криминальный элемент, заполонивший площадь – не чувствовал он крайней необходимости своего участия в деле справедливого воздаяния Змею за его злодеяния, а вовсе наоборот – спинным мозгом ощущал, что его хата с краю. Этим и объяснялось, не побоимся этого слова – преступно равнодушное отношение рядовых членов "Союза" к уничтожению начсостава своей замечательной организации. А некоторые, не только равнодушно отнеслись к этому акту геноцида по отношению к элите Ночной Гильдии, а еще и порадовались в глубине души – ведь мало кто не терпел всякого рода несправедливости и притеснения со стороны начальства, и вот – отлились кошке мышкины слезки! Ну, что тут можно сказать – бандиты, они бандиты и есть.

В этой связи интересно, а как бы повел себя персонал какой-нибудь добропорядочной организации, какого-нибудь ОАО, или ЗАО, в аналогичной ситуации? Если бы нехорошие люди попытались на глазах рядовых сотрудников обидеть директора, выжимающего из них все соки, или упаси боже – владельца! заведения, случайно заявившегося из Ниццы, где он постоянно проживает на своей пятиэтажной вилле (когда не находится на своей пятипалубной яхте)? Дополнительные условия задачи: средняя зарплата сотрудников – тридцать тысяч рублей; директора – десять тысяч баксов; владельца – неизвестно. Известно только, что всем своим любовницам он дарит "Lexus RX 350". Это у него что-то вроде медали "За трудовые заслуги".

Варианты ответа:

1. Все они, как один, бросились бы на защиту благодетеля и рискуя жизнью, не щадя живота своего, прикрыли бы его своей грудью, не ожидая ни чинов, ни наград, руководствуясь только общечеловеческими ценностями.

2. Все они, как один, бросились бы на защиту благодетеля и рискуя жизнью, не щадя живота своего, прикрыли бы его своей грудью, в ожидании чинов и наград, руководствуясь только алчностью и прагматизмом.

3. Отвернулись бы и сделали вид, что ничего не видят.

4. Помогли нехорошим людям.

Имеется замечательная реклама, где человек рассыпает кулек с яблоками, тут же набегает куча народа и начинает ему помогать их собирать. Собранных яблок становится все больше и больше, а под конец – целая гора. У этой замечательной рекламы имеется еще более замечательный, а главное – правдивый слоган: "Что нас всех объединяет – доброта!" Исходя из этого, наиболее вероятный вариант ответа – номер 1.

Однако, возвращаемся в славный город Бакар. Толпа еще продолжала заворожено смотреть вслед неспешно шагавшему Змею, как следующее событие привлекло ее внимание Этим событием стало появление на крыльце новых действующих лиц этой увлекательной драмы, так стремительно разворачивающейся у них на глазах. Кстати говоря, совершенно нельзя исключать вариант, что для собравшихся на Зеленой площади благодарных зрителей все происходящее было даже не драмой, а трагедией. Настоящей высокой трагедией типа древнегреческой, или шекспировской! Давненько, а точнее говоря – никогда, подавляющая часть присутствующих не была очевидцем таких захватывающих событий!

Обыденная жизнь типового разбойника так же скучна и монотонна, как жизнь, какого-нибудь мелкого клерка. Разница только в типовом наборе стандартных ситуаций. Естественно, у клерка и грабителя эти наборы разные, но при ежедневном повторе одних и тех же, набивших оскомину сцен, будь то составление квартального отчета, гоп-стоп, оформление потребительского кредита, или карманная кража, скуку они вызывают одинаковую.

Естественно, есть разница в количестве адреналина, выбрасываемого в кровь, но, со временем эта разница нивелируется, и после сотого гоп-стопа, в крови у исполнителя его не больше, чем у клерка, разводящего очередного лоха на покупку испанского бронзового смесителя, вместо пластмассовой лейки для душа, за которой этот самый лох и приперся. Поэтому рядовые члены бакарской мафии были благодарны Гистасу уже только за то, какое разнообразие он внес в их монотонные жизни, ведь у них не было ни Интернета, ни зомбоящика с его фильмами, сериалами, ток-шоу и прочей ботвой, ни даже бумажных СМИ, с их сплетнями и красотками. Да что тут говорить – рекламы, и той у них не было!

Несмотря на то, что Змей открытым текстом объявил, что Цех Нищих репрессиям не подвергся и продолжает работу в прежнем составе, появление на крыльце начальника этого Цеха и пятерых его охранников, выглядело как возвращение Орфея со своей Эвридикой из Царства Аида. Единственное, но коренное отличие заключалось в том, что бедная Эвридика так и не выбралась из подземного царства, а вот депутация Цеха Нищих все-таки появилась на пороге трактира. Сходство с Эвридикой было поразительным – безо всякого преувеличения, всю группу товарищей вполне можно было принять за тени, до того бледно и погано они выглядели. Шестерка, можно сказать вернувшаяся из Ада, медленно спустилась по ступеням и глядя прямо перед собой невидящими, однако широко раскрытыми глазами, в которых не ощущалось и проблеска мысли, медленно побрела прямо на замершую толпу.

Это жуткое шествие остановил сын главы Серого Цеха Аслам Фахлафтах. Вид этой процессии показался ему до того омерзительным, что выдернул его из оцепенения, охватившего вместе с остальной толпой. Можно сказать – нищие вернули ему дееспособность. По всем раскладам, после того, как папаша пойдет на повышение и станет во главе "Союза", Аслам должен был занять его место во главе Цеха. Вот такие у них были хитрые планы. Теперь же, судя по всему, прожекты эти потерпели крах. Теплое местечко начальника Цеха светило ему только из-за родственных уз с потенциальным главой Ночной Гильдии, а в изменившихся обстоятельствах у Аслама, наверняка, появится достаточное количество конкурентов, причем более достойных этой должности, что радовать молодого Фахлафтаха никак не могло.

– Что там случилось!?! – заревел он, хватая начальника Цеха Нищих Гемелла Зотикуса за грудки и принимаясь трясти того, как грушу. Площадь затаила дыхание. На ее глазах творилось Невероятное! Такого в обычной жизни и представить себе было невозможно: низший поднял руку на высшего! По всем законам "Союза", и писанным и неписанным, такого быть не могло! Однако же было. Ну, что тут скажешь? – день такой. Это безобразие продолжалось секунд пять-шесть, как вдруг Гемелл как будто пришел в себя, после гипнотического транса. Он резко оттолкнул разбушевавшегося Аслама – ведь статус начальника Цеха, пусть даже такого, как Цех Нищих, значительно превосходил статус командира звена любого Цеха, включая Серый, и заорал в ответ:

– Пойди да посмотри! Придурок! Там все мертвые! – надсаживался начальник Цеха Нищих, глядя налившимися кровью, красными от ярости и пережитого ужаса, глазами на звеньевого Серого Цеха. Всего за несколько секунд площадь обмерла вторично. Статус – статусом, но обзывать придурком "серого" – это знаете ли, чревато… А Гемелл не успокаивался: – Там кровь! Кровь! Он убил всех! Все мертвые лежат!

К счастью, этот, не делающий никому чести, скандал продолжался недолго. Аслам Фахлафтах взял себя в руки. Все-таки он был профессиональным убийцей, а не кисейной барышней. Он резко развернулся, взлетел по ступенькам и шагнул в распахнутую дверь трактира. Задержался Аслам там ненадолго и вышел таким же бледным, как предыдущая группа товарищей. Даже профессиональная подготовка не сильно помогла. Одно дело взирать на чужие трупы, и совсем другое на труп своего отца, которого видел живым несколько минут назад, когда жизнь была прекрасна: отец готовился стать главой "Союза", а ты – начальником Серого Цеха. Как ни крути, а разница есть. Причем ощутимая.

При появлении в дверях Аслама Фахлафтаха, гомон вновь повисший над толпой, как по команде стих, и на площади вновь воцарилась тишина. Аслам обвел собравшихся мутным от бешенства взглядом и хрипло выкрикнул:

– Я убью каждого, кто присягнет убийце моего отца.

Присутствующие поежились – никому не хотелось иметь дела с рассвирепевшим профессиональным киллером, за спиной которого маячили тени его товарищей по Цеху. Конечно же, – не всех товарищей. Отнюдь не всех, но все же… По всему выходило, что последнее слово останется за Асламом, однако этого не случилось. Гемелл Зотикус твердо осознал, что остался единственным легитимным представителем начсостава "Союза" – фактически главой, и не собирался давать волю какому-то там звеньевому. Пусть даже из Серого Цеха.

– Надеюсь, ты будешь таким же смелым, – ощерился в ответ Гемелл, – не только с нами, но и со Змеем, – начальник Цеха Нищих первым озвучил кличку Гистаса Грине, которая моментально прилипла к тому намертво – уж больно она ему соответствовала. – Толпа одобрительно загудела. Она инстинктивно чувствовала, что разбушевавшийся папенькин сынок может довести до плохого, можно сказать – до цугундера. И если бы только себя – так и хрен-то с ним. Не очень-то и жалко. Но могло зацепить рикошетом и их, любимых, а этого сильно не хотелось. Аслам тоже ясно осознал настроение собравшихся. Он криво усмехнулся и процедил:

– Ну-у, что ж… трусы. Завтра в полдень у меня в руках будет голова Змея… и вы присягнете мне. – Он помолчал. – Но, у некоторых, – он бросил яростный взгляд на Гемелла Зотикуса, – я ее не приму. – Произнеся этот, в высшей степени пафосный монолог, Аслам медленно спустился с крыльца и направился в сторону Вонючей улицы, также выходящей на Зеленую площадь. Вслед за ним потянулись девять человек: его пятерка и пятерка его закадычного друга Эрсуса Иммакулэта, с которым они вместе выросли и дружили с сопливых времен.

Оставшиеся быстро и молча принялись кучковаться по цеховому признаку. Процедура выборов новых начальников Цехов прошла стремительно и мирно – в сложившихся условиях было не до усобиц, тлеющих в каждом здоровом коллективе. Все понимали, что наступает новая эра в истории "Союза" и лучше встретить ее сплоченными рядами, а не беспорядочной толпой, наподобие стада баранов. После того, как новая элита Ночной Гильдии была сформирована, она единогласно, при одном голосе против, постановила, что приводить в порядок помещение трактира будут сотрудники Цеха Нищих. Гемелл Зотикус был против, но его мнение уже никого не волновало – sic transit gloria mundi – так проходит мирская слава…

*****

На следующий день рядовые мафиози стали собираться возле трактира "У трех повешенных" прямо с утра, не дожидаясь полудня. Кому-то не спалось из-за нервного напряжения, поселившегося в их душах вчерашним вечером, кому-то просто невмоготу было оставаться в одиночестве – надо было выговориться самому и выслушать других, да и вообще – такие судьбоносные события легче переживать кучей – ведь не даром говорится: на миру и смерть красна.

Настроение у народа было неопределенное. С одной стороны, покориться чужаку – как-то не очень… С другой стороны, все понимают, что лидер такой организации, как "Союз" должен быть сильным, а с этим у Змея никаких проблем не наблюдалось. Как ни духовных – один взгляд чего стоил! Так и физических – хлюпик бы всю старую верхушку не уконтропупил бы… да еще так быстро! С одной стороны, Аслам Фахлафтах вроде бы свой, знакомый, можно сказать с младых ногтей. С другой стороны, ну в Бездну таких знакомцев – никогда не знаешь чего от него можно ожидать – характер бешенный, да и сам безбашенный. С одной стороны, если в полдень придет Змей, живой и здоровый, тут и решать нечего – придется ему присягать, ничего не поделаешь. С другой стороны, вдруг Аслам возьмет да и исхитрится его убить, что тогда делать? – ведь новых начальников Цехов уже выбрали, и по закону именно они должны главу Гильдии выбирать? А Аслам возьмет и не согласится с их выбором – что тогда? С Серым Цехом воевать? – так, дураков нет. А вдруг Серый Цех плюнет на закон, убьет Змея, а может, заодно, и Аслама, и другого человека поставит? Темная дымка скверных предчувствий витала над толпой. Сквозь общий гомон, висящий над площадью, пробивалось:

– … двенадцать пятерок Серого Цеха – это тебе не хрен собачий!..

– … Змей завалил Филиппа со всей охраной!..

– … насрать на Филиппа!.. он всех цеховиков завалил!

– … себе на голову, козел! он не ждал!..

– … сам баран!.. а цеховики с охраной тоже не ждали!?..

Подобные разговоры, с незначительными вариациями, происходили по всей площади. Тревожное ожидание нарастало. Полдень близился, народ волновался и ждал дальнейшего развития событий. И они не заставили себя ждать. Со стороны улицы Старая Канава появились двое мужчин, идущих, не побоимся этого выражения – рука об руку! Сразу надо уточнить, что такой способ передвижения не имел никакого отношения к противоестественным сексуальным проявлениям. Если пользоваться терминологией "Нашей RUSSIA" – никакой гомосятины!

Первым, на пол корпуса впереди, следовал согнутый в три погибели, Аслам Фахлафтах, практически касаясь земли лицом. Его левая рука безвольно болталась, причем углы, под которыми она раскачивалась, недвусмысленно указывали на то, что сломана она не в одном месте. Правая же рука Аслама, за которую его неторопливо и вел Змей, была взята на излом. Причем взята так, что по красному лицу и выпученным глазам папенькиного сыночка было ясно, что во-первых – ему очень больно, а во-вторых – ни малейшего движения не контролируемого Гистасом Грине, он сделать не может.

По мере сокращения расстояния между таверной и приближавшейся к ней группой товарищей, состоявшей из конвоира и конвоируемого, гул голосов, стоявший над площадью, стихал и ко входу они подошли в полной тишине. Не глядя по сторонами и не меняя неторопливого темпа движения, Змей заставил младшего Фахлафтах подняться на крыльцо. Как сразу догадались присутствующие, для того, чтобы им было лучше видно все происходящее. Шоу, начавшееся вчерашним вечером, продолжалось. Потребности людей просты и неизменны, как среди, так называемой – элиты, так и среди простого народа, как многие тысячи лет назад, так и сейчас, как на Земле, так и во множестве внешних миров, и эти потребности – хлеба и зрелищ! И Змей, то ли случайно, то ли намеренно, потребность в зрелищах для своих будущих подданных, по мере сил, удовлетворял. И посмотреть, честно признаемся, было на что!

Первым делом Гистас сломал Асламу руку, за которую и вывел его… чуть не вырвалось – в люди. Нет-нет, конечно же, не в люди, а на "подиум". Сделал он это, естественно, для того, чтобы папенькин сынок ею не размахивал и не мешал дальнейшему процессу. Обезручив Аслама, Змей все так же неторопливо обезножил его, нанеся два молниеносных удара ногами по голеням несчастного, после чего тот рухнул на крыльцо, как подкошенный.

И не мудрено – не очень-то постоишь на сломанных ногах. Аслам упал на грудь, сильно разбив при этом лицо – выставить руки, для смягчения падения он не мог, в виду того, что они уже были сломаны раньше. Правя – только что, на глазах благодарных зрителей – здесь нет никакой иронии, как уже упоминалось, зрелищами рядовые мафиози и прочие небогатые жители Бакара, избалованы не были и были рады любому представлению, не говоря уже о таком захватывающем! И соответственно, эти самые зрители были благодарны труппе, разыгравшей перед ними такой замечательный спектакль. Степень приязни публики к Змею, как к одному из главных героев сериала, росла прямо на глазах. Попутно отметим, что все эти костедробительные события не вызывали среди собравшихся особого сочувствия к несчастному Асламу Фахлафтаху, а если быть предельно откровенным – то вообще никакого. То ли времена были такие, то ли контингент зрителей особо специфическим, но… из песни слово не выкинешь – интересно им было, а жалко второго главного героя не было.

Возвращаясь к поломанным рукам, отметим, что если про правую все было известно, то про левую – ровно наоборот – неизвестно, когда и где она была искалечена. Резюмируя можно сказать, что травм и мучений, уже полученных Асламом, обычному, гражданскому человеку с избытком хватило бы на всю жизнь, а может еще и осталось бы, но для "папенькиного сынка" все только начиналось…

Неуловимым движением Змей выхватил из-за спины два меча. Он действовал до такой степени быстро, что собравшимся показалось, будто клинки просто материализовались у него в руках, Теми же стремительными, порхающими, почти что незаметными глазу движениями, он в мгновение ока срезал с распростертого на крыльце Аслама одежду, а затем, перевернул его на спину. Сделал он это ногой, брезгливо, как кот трогающий лапой воду.

Ну, а затем он показал собравшимся рядовым мафиози то, что так хотел увидеть их покойный руководитель Филипп Грейнхолан. А жаждал он увидеть уникального вивисектора. И скорее всего, потаенным, заветным желанием Грейнхолана было увидеть не только облик таинственного патологоанатома, но и его работу. И его мечта осуществилась! Правда не для него самого, а для бывших его сослуживцев, которые – вот гримасы судьбы, вовсе того и не хотели. Ухмылка Фортуны – один хотел, а не увидел, а другие не хотели, причем активно не хотели – до тошноты, а вынуждены были смотреть. Что характерно, пока Змей ломал Асламу руки-ноги, им было по барабану – дело житейское, виденное многократно и никаких эмоций не вызывающее, а вот когда Гистас перешел к высокому искусству – тут их и проняло! Это как после концерта художественной самодеятельности в клубе паровозостроительного техникума попасть в московскую консерваторию… или наоборот.

Язык Асламу Змей не отрезал и поначалу тот сыпал проклятьями, перемежаемыми глухими стонами, затем кричал, а под конец только выл. Продолжалась экзекуция долго. Каждый, из собравшихся на Зеленой площади, был уверен, что человек не может столько жить без своих внутренних органов, аккуратно разложенных рядом с его выпотрошенной тушкой, а Аслам жил! Впрочем назвать этот процесс жизнью можно было бы только с большой натяжкой. Более точное определение происходящего – невозможно долгая агония. Все то время, пока душа младшего Фахлафтаха, корчась в предчувствии еще больших мук, ожидающих ее во Тьме, выдиралась из истязаемого тела, Змей виртуозно работал своими мечами, то ли помогая, то ли мешая ей. Время от времени он медленно поворачивал голову и разглядывал испуганно замершую толпу немигающим взглядом. Когда стих последний вопль и звенящая тишина повисла над площадью, Гистас Грине в последний раз оглядел толпу мафиози, больше напоминавшую в этот момент испуганную овечью отару, чем массовую сходку криминального элемента, и негромко, но почему-то его услышали даже в самых дальних рядах, сказал:

– Сначала начальник Цехов, – после чего шагнул в распахнутую дверь трактира.

Первым присягать пошел новый начальник Серого Цеха Эргюст Вир. В летах, смелый, спокойный, справедливый (к своим подчиненным, разумеется, а не к объектам работы), невысокий, поджарый. Рядовой состав Цеха его уважал и выбрал единогласно. Несмотря на опыт и выдержку, его чуть не вырвало, когда он проходил мимо разделанной туши Аслама Фахлафтаха. Разумеется, он сдержался – профессионал как-никак, и страха никакого не испытал. Какой тут страх? – брезгливость. Неприятное зрелище – будто в подсобку мясной лавки попал. И его можно понять – Эргюст был киллером, а не мясником, а это, согласитесь, немного разные профессии. Так вот… при виде того, что осталось от Аслама, он не испугался. Испугался Вирт чуть позже, когда его взгляд на мгновение задержался на окровавленном лице папенькиного сынка, а тот ему подмигнул… или Вирту показалось, что подмигнул – иди знай…

Когда он целовал перстень Дона, в нос ему шибанул резкий запах крови и это было удивительно – руки Гистаса Грине, его одежда, да и сам перстень были абсолютно чистыми, хотя начальнику Серого Цеха казалось, что не замазаться в процессе того, что вытворял Змей с младшим Фахлафтахом, невозможно. Однако, он мудро решил считать, что это ему показалось, и выбросил тайну возникновения запаха из головы.

Дальнейший процесс приведения бакарских мафиози к присяге напоминал очередь в мавзолей, только в Бакаре главный объект осмотра располагался не внутри, а снаружи. А так все было очень похоже: длинная вереница людей, медленно и молча бредущая мимо лежащего тела. Правда у Аслама Фахлафтаха, в отличие от Владимира Ильича, не было прозрачного саркофага, а сам он был обнажен, но все это так – несущественные детали. В главном же они совпадали – они были символами. Символом чего является тело Владимира Ильича Ленина знает каждый человек знакомый с коммунистической идеологией. Он может ее не разделять, но знать – знает. А всем остальным, незнакомым с этой идеологией, и знать не обязательно. Тело же папенькиного сынка, разделанное до чрезвычайности, несло в себе много смыслов или, как сейчас модно выражаться – месседжей, для личного состава Ночной Гильдии. Расписывать их смысла нет – поставьте себя на место рядового "солдата" бакарской организованной преступности, какого-нибудь базарного воришки, и вы все поймете сами.

К обеду все было закончено. Вся процедура, с момента, как к руке Дона приложился Эргюст Вир и до финального поцелуя, заняла часа три. Последним перстень поцеловал золотушный мальчишка, лет девяти, из Цеха Нищих, после чего "Союз" обрел главу, а его члены, легитимного руководителя.

Глава

Вопрос – чего может не хватать молодому человеку у которого есть всё? Для чистоты эксперимента, уточним условия задачи – этот юноша здоров, вполне себе симпатичен, не обделен вниманием девушек (мягко говоря), материальных проблем и житейских забот не испытывает и вдобавок, околачивается на модном морском курорте. Казалось бы, у него есть всё, чего только можно пожелать, для полного счастья. И Денису именно так и казалось… но, не очень долго. Примерно так – дней пять.

Очень давно мудрый царь Соломон сказал: "Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа!". И точно! – через несколько дней жизни в гламуре и шоколаде, почувствовал Денис некоторое томление духа. Суеты не было – не будем на него наговаривать лишнего, а вот томление имелось несомненно. Чего-то ему не хватало. И не надо говорить: с жиру бесится, не надо бросать в него камни и просто тупо завидовать. У любого, в аналогичной ситуации, возникли бы такие же проблемы – вроде есть всё, чего душа пожелает, а хочется еще чего-то!

Денис был реалистом с логическим складом ума, поэтому возможность получения лучшей игрушки всех времен и народов – Интернета, он отверг с порога. Не было на Сете никакой возможности подключения к этому бездонному кладезю новостей, сплетен, фильмов, телепередач, записей футбольных матчей, книг, биржевых сводок, баек финансовых аналитиков, сказок политических обозревателей и прочей хрени, которой забита Сеть. Не было, и не скоро будет.

Но, Денис не сдавался и продолжал упорно размышлять о том, какого же еще рожна ему не хватает, чтобы быть счастливым на все сто процентов, а не на девяносто девять и девять в периоде. Фантазия его ограничивалась лишь одним маленьким, но жестким, можно даже сказать – безальтернативным, условием: покидать славный город Бакар он решительно не хотел – уж очень ему здесь нравилось! И решение нашлось. Как справедливо отмечено вышеупомянутым царем Соломоном… а может и кем-то другим, точно никто не знает – кто ищет, тот всегда найдет! Правда, нередко, на свою голову, но не в данном, конкретном случае. В один прекрасный момент снизошло на Дениса озарение! И понял он, какого рожна ему не хватает для полного счастья! Все оказалось очень просто – Денис осознал, что не хватает ему активных спортивных игр с мячом на свежем воздухе!

До дрожи в кончиках пальцев захотелось погонять футбольный мяч, или сыграть в волейбол, или в теннис, или в пинг-понг, или еще что-то вытворить с мячом, или, в крайнем случае, с воланом, а на худой конец – с летающей тарелкой фризби. И это при том, что двигательной активности, как таковой, ему вполне хватало, причем активность эта сочетала в себе приятное с полезным. К приятной составляющей относилось общение… – назовем это так, с группой поддержки, а к полезной – ежедневное, не менее, чем двухчасовое, выполнение разнообразных кат, на максимальной скорости и с полной концентрацией – в удары вкладывалась вся мощь восходящего потока, которую только мог собрать Денис. Так что вопрос стоял не о недостатке физической нагрузки, как таковой, а именно о недостатке ее игровой составляющей.

Все, у кого есть четвероногие домочадцы, неважно – собаки, кошки, или еще кто, прекрасно знают, что если у мохнатого друга есть возможность выбора, как развлекаться – просто скакать и бегать, или же делать все тоже самое, но с чем-нибудь, что можно погонять – пробку от шампанского, теннисный шарик, маленький мячик, или же биллиардный шар, они обязательно выберут игры с предметами. Классический пример – котенок с клубком шерсти, угнанным у бабушки. Люди устроены точно так же – одно дело бег, другое – футбол. Так что в желании Дениса не было ничего экзотического, или странного.

Вдохновленный своим открытием, Денис собрался немедленно, не откладывая дела в долгий ящик, воплощать его в жизнь. Однако, для этого, перво-наперво, требовалось получить санкцию верховного главнокомандующего. Как человек опытный, повидавший кое-что в жизни и понюхавший пороху, начал Денис осторожно прокладывать подходы к любимому руководителю. Осуществлять это архиважное дело он принялся не в лоб, а издалека, руководствуясь мудрым принципом, что "нормальные герои всегда идут в обход".

– Шэф, ты как к прогрессорству относишься? – ошарашил он командора неожиданным вопросом. Тот мирно потягивал утренний кофе и чуть не поперхнулся.

– Плохо.

– И почему меня это не удивляет… – протянул Денис, но сдаваться, а тем более быстро сдаваться, в его планы, естественно, не входило. Ведь интеллектуальный поединок только начинался. По его результатам Денис собирался добиться от Шэфа примерно того же, чего добивались оснабрюкские католики по итогам Вестфальского мирного договора, а именно – существенного улучшения качества жизни! Здесь надо только уточнить, что католики и Денис под улучшением подразумевали разные вещи. Католики – отмену шведских контрибуций, а Денис разрешение на игры с мячом на свежем воздухе. – Нет, я все понимаю, – продолжил старший помощник, – людям нашей профессии лучше работать в мире без видеокамер, натыканных на каждом углу, биометрических сканеров и баз данных с отпечатками пальцев и радужки… – он хотел продолжить, но главком его перебил:

– Если сам все понимаешь, так какого?

– Нет, Шэф, ты не врубился о каком прогрессорстве я говорю. Я не о глобальном, а о… – Денис пальцами показал, насколько мало предлагаемое им вмешательство в безмятежную жизнь Сеты. – Я хочу заказать у кого-нибудь из местных артефакторов… вот хотя бы у этого хрена, как его… – он защелкал пальцами, вспоминая как зовут их знакомого мага-артефактора, облажавшегося на Поле Чести во время достопамятной дуэли.

– Алфеос Хармах.

– Точно! Ну, у тебя и память! – попытался Денис тонко подольститься к любимому руководителю, на что тот только ехидно ухмыльнулся. – Так вот, хочу я у него мячик заказать, типа волейбольный…

– Почему волейбольный? – отстраненно полюбопытствовал, мудрый руководитель, думая о чем-то своем.

– А потому что волейбольным можно и в волейбол играть, и в футбол, а на худой конец, и в баскетбол! – браво доложил Денис, заранее продумавший ход компании по принуждению Шэфа к минипрогрессорству. А точнее даже не мини, а вовсе – микро, если не нано.

– С худым концом никакой мячик не поможет… – туманно обронил верховный главнокомандующий и замолчал.

Больше никакой реакции от мудрого руководителя на неожиданное предложение Дениса не последовало. Главком продолжал задумчиво пялиться в морскую даль, где кстати говоря, ничего интересного, способного привлечь его внимание, не наблюдалось. Судя по всему, прожект Дениса особо его не заинтересовал, но и явного отторжения не вызвал. Чувствуя, что чаши весов застыли в положении неустойчивого равновесия, старший помощник решил быстренько добавить гирьку на свою – авось прокатит! Рассуждал он так: раз Шэф не отверг предложение с ходу – значит он колеблется, значит важных возражений у него нет, а если и есть, то мелкого, тактического характера. Какого именно – неизвестно, но главное то, что не принципиального. Значит что? Значит надо попробовать уболтать любимого руководителя. Как девушку, которая уже согласна, но ей нужно, чтобы ее поуговаривали, чтобы потом она могла самой себе, на голубом глазу, честно заявить: "Я не хотела! Но, он так уговаривал…". Конечно, Денис ни на секунду не допускал мысли о том, что главкому нужны какие-то самооправдания. Просто ситуации были чем-то схожи – и тут и там нужно было уговорить человека на то, что ему самому хочется. Однако он этого не осознает, или не хочет признаться самому себе, те есть, фактически, занимается самообманом. А самообман вещь крайне вредная и, даже, не побоимся этого слова – опасная! Поэтому Денис с воодушевлением продолжил:

– Футбольный мяч вещь конечно хорошая, но! – он сделал паузу и посмотрел на Шэфа, дожидаясь реакции последнего. Подождав, но так и не дождавшись, с тем же пафосом, продолжил: – Но в волейбол им не поиграешь – тяжеловат. В баскетбол можно, но… я баскетбол как-то не сильно люблю. Там паркетный пол нужен, щиты, кольца… Правила там дурацкие. Нет – баскетбол в крайнем случае! – твердо заявил он с таким видом, будто Шэф был яростным апологетом этого негритянского развлечения и пытался продавить этот вариант спортивных игр с мячом на свежем воздухе. Главком бросил на него удивленный взгляд, как бы говоря: "Да я ни боже ж мой – сам этот баскетбол недолюбливаю с детства!" – А Денис с напором продолжил: – Так что, делать баскетбольный мяч и вовсе смысла нет – сам понимаешь, – этим заявлением он как бы брал верховного главнокомандующего в союзники по борьбе с каким-то третьим, неизвестным оппонентом, ратующим за баскетбол. – Мы же не в Гарлеме, блин! – завершил он свой тщательно продуманный спич.

– А на Сете… – негромко откликнулся любимый руководитель и замолчал. Его реакция на неожиданное предложение старшего помощника по-прежнему была неясна. Денис совсем уже было собрался возобновить процесс убалтывания, как Шэф заговорил:

– Я, в принципе, против всяких левых видов спорта…

– Пардон-пардон! – загорячился Денис. – Что значит левых!? Почему это футбол и волейбол левые?!

– Да не только футбол и волейбол, – успокоил его мудрый руководитель.

– А какие еще?

Верховный главнокомандующий на секунду задумался, а потом сформулировал свое виденье структуры спорта в принципе:

– Какие левые я тебе не скажу – долго перечислять. А вот… правые, – он ухмыльнулся, – пожалуйста: бег, плаванье, боевые искусства, стрельба… – он немного подумал и добавил: – Ну-у… и наверное еще альпинизм, скалолазание там…

– Тогда, по твоей логике, – живо ухватил мысль Денис, – еще и прыжки с парашютом, дельтапланеризм, дайвинг и вся такая ботва.

– Молодец! – веско одобрил главком. – Сечешь. Честные виды спорта. Но… скажи-ка сам, в чем отличие моего списка от твоего?

Денис задумался, но ненадолго:

– Господин ведущий, ответ готов!

– Но, не досрочный, – хмыкнул мудрый руководитель. – Излагай.

– Для твоих игрищ инвентарь не нужен, только сам человек, а для моих – нужен. Правда есть один нюанс.

– Оружие?

– Именно.

– Подумай еще. Я ответ в таком виде не приму и очко уйдет к телезрителям.

… интересно чьё?.. хе-хе-хе…

– А-а-а-а! – защелкал пальцами Денис. – Дошло. Оружие можно сделать своими руками: лук какой-нибудь простенький, копье, бумеранг… или еще чего, а то что я предложил – дельтаплан там, или акваланг, сам не сделаешь.

– Маладэц Прошка! Догадался. Но, по сути ты сразу правильно сказал – для правых видов спорта нужен только сам человек. Только не добавил: и то, что он может сделать своими руками.

– И нужны они для выживания, а не для развлечения, – грустно резюмировал Денис, понимая, что план "Барбаросса" провален и блицкриг не получился. Однако он ошибался. Любимый руководитель был настроен благодушно и сделал неожиданное предложение:

– А ты знаешь… – задумчиво протянул он, – я не против. – Главком сделал паузу, ожидая восторженной, или хотя бы какой иной, но отчетливо выраженной, реакции, но Денис, хорошо зная своего непосредственного начальника, благоразумно помалкивал – надо было выслушать полный текст меморандума, а уже потом выражать восхищение и бросать в воздух бюстгальтеры… или чепчики… или не чепчики? Денис не мог с уверенностью сказать, какой предмет туалета бросали дамы для выражения восторга. Помнил – что бросали, а вот что именно – нет. Было подозрение на еще один предмет дамского туалета, но вероятность его использования была существенно ниже, чем у двух вышеупомянутых. Короче говоря – ликовать было преждевременно. Стреляного воробья на мякине не проведешь! Понятливо ухмыльнувшись, верховный главнокомандующий продолжил: – Помнишь седьмую кату?

– Помню… – с некоторым запозданием отозвался Денис, пытаясь на ходу сообразить: а причем тут!? Но, командор тут же развеял его недоумение:

– Выполнишь в три раза медленнее меня… – он запнулся, – да нет, пожалуй, в четыре раза… – сделаем тебе мячик, обучишь группу поддержки и будешь гонять с ними в футбол.

– А ты? – машинально поинтересовался Денис, но сразу же переключился на другой, более животрепещущий вопрос: – Я что-то, пардон-с, сразу не соображу, – он смущенно улыбнулся, – наверно на солнце много торчу, вот мозги и расплавились.

– Короче Склифасофский.

– Короче, так короче, – покладисто согласился старший помощник, – а что лучше: в три, или в четыре раза?

– Для кого?

– Для меня, естественно.

– Для тебя – в четыре.

– А-а-а-а! – чуть не хлопнул себя по лбу Денис. – Точно перегрелся. Конечно в четыре. Ведь если ты сделаешь за десять секунд, значит я могу за сорок, а так надо было бы за тридцать.

– Ломоносов! – ухмыльнулся Шэф, но при виде недоуменно вытаращившегося на него Дениса, быстренько поправился: – В смысле – Лобачевский! – И глядя на продолжавшего весело скалиться старшего помощника, веско добавил: – Я пошутил. – После чего закрыл тему: – Когти при себе?

– Естественно!

– Поехали.

– Куда? – удивился Денис. Квартердек "Арлекина" для выполнения каты, хоть седьмой, хоть сто седьмой, если таковая существовала в природе, подходил идеально. Для проката любой каты, практикуемой в Ордене Пчелы, вполне хватало небольшой площадки – где-то четыре на четыре метра, может чуть меньше, и зачем куда-то ехать было совершенно непонятно. Никаких таинственных особенностей у седьмой каты, требовавших покидать насиженное местечко, вроде бы, не существовало. Ката, как ката – выполнялась с оружием и была чисто учебной, так как предназначалась только для отработки рубящих ударов, в отличие от боевых, где рубящие удары клинком сочетались с колющими, а работа с оружием дополнялась разнообразными ударами ногами.

– Как куда? – удивился главком. – Ты что собираешься просто в воздухе помахать когтями, и все? – подозрительно осведомился он.

– Ну-у… да-а… – растерялся Денис. – А ты что имеешь в виду?

– Что имею, то введу, – вполне ожидаемо отозвался командор, запасы древнего юмора у которого, превышали запасы нефти в Саудовской Аравии, да и по возрасту не сильно уступали. – А вообще-то, минхерц, я имел в виду нанести небольшой ущерб местной экологии.

– В смысле?

– Прокатимся, найдем какой-нибудь лесок, и там вволю оторвемся на беззащитных деревцах.

– Понятно… ты решил подготовить меня к битве с Урфин Джюсом! – догадался Денис. – Главком это озарение не подтвердил, но и не опроверг, а вместо ответа ехидно ухмыльнулся.

После того, как программа действий была определена, Брамсу было велено закладывать бричку и через пятнадцать минут компаньоны уже тряслись на козлах своей кареты. Исходя из универсального принципа: "меньше знаешь – крепче спишь", было решено обойтись без кучера, чтобы никто не увидел, как "черные демоны" рубят деревья. Может это зрелище ввело бы зрителя в трепет, а может и наоборот, иди знай. Лучше было не рисковать грозной репутацией, да и в лесоохрану настучать будет некому.

Подходящее местечко (по мнению Шэфа) нашлось в часе езды от порта. На взгляд Дениса, похожие рощицы встречались и раньше и можно было бы не тащиться в такую даль, вот только жаль, но его мнением никто не поинтересовался. Пока Денис привязывал лошадей, главком занимался "разметкой корта" – для этой цели он воспользовался предусмотрительно захваченным с собой шнуром. Командор споро оконтурил два квадрата, каждый приблизительно пять на пять метров и подошел к Денису, наблюдавшему за процессом с некоторой долей скептицизма.

– Выбирай! – коротко предложил он старшему помощнику.

Денис придирчиво оглядел обе "делянки". На первый, а затем на второй, а потом еще на несколько внимательных взглядов, выглядели они абсолютно одинаково. На каждой росло где-то по двадцать пять – тридцать молодых деревьев, похожих на сосенки, толщиной с руку. Были ли это на самом деле сосны, или какие иные представители царства растений Денис не знал. Вся эта флора и фауна была ему, мягко говоря – по барабану. В школе, на уроках ботаники, анатомии и всякой прочей биологии, его от этих пестиков, тычинок, кругов кровообращения и прочих ложноножек буквально тошнило и хотелось выть и только природная интеллигентность и скромность позволяли ему сдерживать эти порывы. Кстати говоря, несмотря на то, что Денис много читал, всяческие описания природы он всегда пропускал. Конечно, эта его особенность никак Дениса не красила, но – из песни слова не выкинешь. Что было, то было. Через пару минут, в течение которых Шэф спокойно дожидался его вердикта, Денис окончательно убедился, что никаких объективных критериев для обоснования своего выбора у него нет и, что он попал в положение Буриданова осла. И чтобы совсем уж не уподобляться этому животному, он просто ткнул пальцем и сказал:

– Этот!

– Этот, так этот, – покладисто согласился главком. – Чтобы у тебя не было никаких сомнений в объективности, – продолжил он, – время будешь мерить сам, и мое и свое. – С этими словами, он вытащил из кармана тетрархский хронометр, прикупленный в свое время, в Островной Цитадели, и протянул его Денису.

– Пардон! – мгновенно почуял подвох старший помощник. – А то время, что я буду убирать часы в карман, а потом доставать?! Несправедливо!

– А давай просто засечем, сколько этот процесс занимает и скинем с твоего результата, – подозрительно сговорчиво предложил верховный главнокомандующий.

– Давай… – с некоторым сомнением в голосе отозвался Денис. Он чуял какой-то подвох, но пока не мог понять где. С этими словами он запустил секундомер, неторопливо засунул его в карман, вытащил руку, а затем, так же неторопливо, извлек его наружу и остановил.

– Ну? – полюбопытствовал командор, потому что Денис медлил с озвучиванием результата – он соображал не накинуть ли немного. Так… – на всякий случай. Точный прибор остановился на отметке пять секунд.

– Восемь! – доложил Денис любимому руководителю, не моргнув глазом.

– Восемь… – задумчиво протянул главком. – Нет! – решительно заявил он. – Не нравится мне эта цифра. Какая-то она, – командор покрутил пальцами, показывая, что именно ему не нравится: – некруглая. Пусть будет… – он сделал паузу и только потом озвучил свой вердикт, – десять! Согласен?

… что-то Шэф больно мягко стелет…

– Согласен.

– Ну, тогда еще раз уточняем задание, и вперед! Каждый должен вырубить все стволы на своем участке, характер передвижения, как в седьмой кате… можно импровизировать.

– В смысле? – не понял Денис. – Как импровизировать?

– Если удобнее уйти влево, а не вправо, или наоборот – милости просим. Главное не останавливаться и не наносить повторных ударов.

– А если с одного удара не получится?

– Дэн, ты выполняешь обычную тренировочную кату: удар, уход, снова удар, снова уход… только не в воздухе машешь клинком, а рубишь деревья. В седьмой кате предусмотрены остановки и повторные удары?

– Нет.

– Я ответил на твой вопрос?

– Вроде бы да… – неуверенно протянул Денис, но потом голос его окреп. – Короче, я выполняю седьмую кату, пока не срублю всю растительность на участке, в процессе нельзя останавливаться и наносить повторные удары, но можно возвращаться в ритме каты… Вроде так?

– Маладэц Прошка! Все правильно понял, и года не прошло. Кто начинает?

– Давай ты, – после краткого раздумья предложил Денис. Он решил посмотреть на работу любимого руководителя – может чего полезное для себя подметит. Денис прекрасно понимал, что перед смертью не надышишься, но на войне все средства хороши – а сейчас была самая настоящая война! – победитель мог быть только один… равно, как и проигравший. Поэтому надо было использовать любые шансы для победы, даже самые мизерные. Мало ли, может подсмотренное окажется последней соломинкой, ломающей хребет слону!

– Я, так я, – все так же покладисто согласился командор.

… странно это… что-то тут не чисто…

…но… поздняк метаться… карты розданы…

Однако, Денис все же успел сообразить, где собака зарыта. Главком уже начал расстегивать пуговицы на рубашке, когда был внезапно остановлен старшим помощником:

– Слушай… я тут вот чего подумал… а что будет, если я не уложусь в норматив? Мы это не обговорили.

– Как что? – удивился верховный главнокомандующий. – Все свободное время будешь каты гонять, а не пузо на солнце греть.

– Вот оно чё Михалыч… а мужики-то и не знали… – загрустил Денис.

– Ничего, теперь будут знать, – утешил его командор. – И вообще. Каждая инициатива наказуема. Не знал разве?

– Знал… но забыл.

– Теперь будешь помнить, – многообещающе прищурился любимый руководитель. – Ладно, кончаем трепаться, и за дело.

Шэф неторопливо разоблачился, чтобы, не приведи господи, не испачкать и не повредить свою одежду. И дело было даже не в том, что на Сете она стоила больших денег, а в том, что ближайшее место, где можно было раздобыть аналогичную, находилось на Тетрархе – далековато, знаете ли. Оставшись в одних трусах и мокасинах, он приступил. В каком-то боевике Денис видел сцену, когда вертолет криво падает на землю и начинает хаотически метаться, круша все на своем пути. Так вот – было очень похоже – резкие и очень быстрые, непредсказуемые передвижения командора, создавали впечатление, что на "корте" не один главком, а их несколько. Стремительные движения "главкомов" сопровождались совсем уж молниеносными росчерками "Черных когтей". Когда все закончилось, Денис выждал пару секунд и нажал на кнопку.

– Сколько? – поинтересовался Шэф. Он совершенно не вспотел и похоже совсем не устал.

– Двадцать пять.

– Старею… – вздохнул командор.

– Медленно? – удивился Денис.

– Да нет… дело не в этом – чувство времени потерял. Я был уверен, что двадцать две секунды.

… вот дьявол!..

– Смотри сам, – Денис протянул ему хронометр.

– Да зачем? Я тебе верю, – командор проникновенно взглянул в глаза старшему помощнику. И если на поверхности царило доверие и любовь к ближнему, то в самой глубине глаз Шэфа таилась приехиднейшая ухмылка.

… ага… верит он… доверчивый, ты наш…

– Приступай. Можешь работать в кадате.

– А ты разве не входил? – изумился Денис – больно уж шустро передвигался по своей делянке верховный главнокомандующий.

– Нет.

Денис тоже собрался было раздеться до трусов, но вовремя сообразил, что некуда будет положить секундомер. Главком наблюдал за ним с легкой ухмылкой, прекрасно понимая причину заминки. И тут старший помощник почувствовал нарастающее раздражение. Главным образом, на себя – за то, что заранее не предусмотрел нюанс с часами – это во-первых, а во-вторых, на любимого руководителя, который цирк тут устроил… "панимашь!". Но злоба и раздражительность плохие сотрудники и советники в важных делах и Денис, привычным усилием воли, загнал раздражение внутрь, туда, где хранился невостребованный запас ярости.

"Отдай Шэфу, пусть он засекает…" – несколько неуверенно посоветовал внутренний голос. Чувствовалось, что он колебался, делая такое неоднозначное предложение.

"Ага! Чтобы он накинул побольше! Умник!" – огрызнулся Денис.

"По себе судишь!" – осудил его голос и обиженно замолчал. Молчание было вполне себе красноречиво: не нужны мудрые советы? Ну что ж… – решай сам, только потом не пожалей.

"Ладно! – принял окончательное решение Денис. – Штаны конечно жалко… ежели чего. Но! Решается судьба проекта. Буду мерить сам!"

Он врубился в заросли своей делянки с яростью кубинского мачетеро, проигрывающего в социалистическом соревновании. Скользящий шаг вперед, замах, свист клинка – падает отрубленная верхушка чахлой сосенки, но падает не до конца – остается висеть на тонком лоскутке коры – зачет! – резкий поворот вправо, короткий шаг, замах, удар – все плохо – клинок застревает где-то в глубине ствола и кроме того, что придется возвращаться, тратятся драгоценные мгновения, чтобы освободить "Черный коготь" из западни – плевать! нагоним! – шаг вперед, замах, удар – норма! – верхушка облезлой сосны валится на покрытую толстым слоем рыжих иголок землю, резкий поворот влево, шаг вперед, замах, удар…

Все! Ладонь разжимается, клинок, не в силах противостоять закону всемирного тяготения, медленно стартует к земле, одновременно рука, двигаясь несравненно быстрее, ныряет в карман, нащупывает хронометр, а указательный палец давит на кнопку остановки секундомера. "Черный коготь" еще неторопливо проплывает на уровне колена, а таймер уже отключен. Вот теперь действительно все. Можно выходить из кадата. На циферблате – минута тридцать.

"Так… много это, или мало… – сразу и не сообразишь по запарке. Надо успокоиться. – Итак, минута тридцать – девяносто секунд… а у Шэфа сколько было? У Шэфа двадцать две… посчитали двадцать пять. А у меня? У меня девяносто… Уложился?.. Черт, не сообразить… Вот стыдоба-то… Считать разучился… Бли-и-и-н… совсем отупел. Позор! Надо успокоиться… Я спокоен… я спокоен… как мамонт… Все уже кончено, ничего не исправишь – чего дергаться-то?.. "Дышите глубже – вы взволнованы!" – вдруг всплыло в памяти, и как ни странно, совет от классиков помог и Денис действительно успокоился. – Итак, у меня девяносто… совсем забыл – мне же можно скинуть десяточку! Значит что? – Значит уложился?! Да! И без скидки бы уложился! Двадцать пять на четыре – сто! А восемьдесят меньше ста! И даже девяносто меньше ста! Не надо нам ваших одолжений! Ур-ра-а-а! Погоняем с девчонками в футбол! Девки спортивные – будет интересно!"

– Шэф! – Денис попытался спрятать радостную улыбку, но получилось не очень. – Минута тридцать! – он протянул хронометр любимому руководителю, чтобы тот удостоверился, но главком, не глядя на циферблат, небрежно убрал часы в карман. – Так что…

– Так что… – подхватил мудрый руководитель, – придется тебе усиленно тренироваться, а не пузырь пинать…

– Почему?! – не понял Денис. – У тебя двадцать пять секунд, – принялся он втолковывать мудрому руководителю, словно учительница младших классов очередному Вовочке, – умножаем на четыре, получаем сто секунд. А у меня минута тридцать… – девяносто секунд. Я даже не вычитаю десять, как договаривались. Я выиграл!

– Дэн… – командор сделал паузу, во время которой Денис почувствовал нарастающее беспокойство. Какая-то мысль билась в подсознании, пытаясь пробиться наверх, но – безуспешно. А Шэф продолжил: – Часы тетрархские… – И тут все стало на свои места. Беспокойная мысль выскочила на поверхность, как поплавок. Денис вспомнил, что в тетрархской минуте сто секунд, а не шестьдесят и получалось, что он откатал кату не за восемьдесят секунд, а за сто двадцать, а если быть честным с самим собой, то за сто тридцать, а командор, если опять же не заниматься самообманом, за двадцать две… – чуть ли не в шесть раз быстрее.

– Ты заранее знал, – начал Денис с вопросительной интонацией, но закончил утвердительно: – что я не уложусь…

– Конечно, – не стал юлить любимый руководитель, – а иначе какого хрена спорить?

– Логично… Ты ведь никогда не споришь, если не уверен в результате, – скривился Денис. Очень уж обидным получилось падение с вершины, где парила Ника, в болото, где царствовал ее антипод, с неизвестным науке именем… допустим – Акин (не путать с акыном – "что вижу, то пою"). Особую досаду вызывало то обстоятельство, что за краткий миг, когда Денис был уверен, что победил, в голове успел промелькнуть целый сюжет: вот он пробрасывает мяч между стройных ножек Дианы, рывок, навесная передача и Ирэн, своей золотистой кудрявой головкой вколачивает мяч под перекладину ворот защищаемых… кто стоит в воротах он не успел заметить и это только добавляло горечи… почему-то.

– Никогда! – подтвердил командор.

– Из двух спорящих, один дурак, другой подлец! – с некоторым даже вызовом уставился старший помощник в глаза верховного главнокомандующего.

– Что один – дурак и спору нету, майн либер фатер, – с совершенно гнусной ухмылочкой согласился главком. – А вот насчет подлеца можно было бы и поспорить… но, зачем? – Он выдержал паузу, дожидаясь каких-либо бунтарских выходок со стороны рядового состава, но так и не дождавшись, продолжил: – Так что можешь приступать. Тренируйся на кошках.

– Кстати о кошках, – взял себя в руки Денис. – Не поделишься секретом откуда такой разрыв – почти в шесть раз… а я ведь был в кадате, да и восходящий поток в когти вогнал? То есть, я всяко не ползал по участку, да и с первого раза не срубил довольно мало… штуки три-четыре… Откуда тогда такой разрыв по времени – в шесть раз?! – настойчиво повторил свой вопрос Денис.

– Откуда такой разрыв, интересуешься… – главком сделал обязательную паузу – как же без нее?! Ну, не мог он без этой театральности – что тут поделаешь. А с другой стороны – у каждого свои недостатки, а без недостатков людей вообще не бывает, так что эта маленькая слабость была ему вполне простительна. – Я тебе объясню откуда такой разрыв… – продолжил он ровно в тот самый момент, когда старший помощник уже был готов взорваться от переполнявшего его раздражения, но детонация еще не произошла, а это, знаете ли – высокое искусство риторики! – Во-первых, – начал неторопливую лекцию командор, – во время передвижения ты не блокировал восходящий поток…

– Что значит не блокировал!? – возмутился Денис. – Не ты ли меня учил направлять его в руки, а из них в клинки! А теперь выясняется, что это было неправильно!?

– Почему неправильно? – удивился мудрый руководитель. – Восходящий поток надо направлять в руки и оружие…

– Тогда в чем дело!? – перебил его Денис, яростно сверкнув очами – уж очень ему было досадно от провала своего замечательного плана.

– Будешь перебивать, – ледяным тоном вернул его на землю верховный главнокомандующий, – вообще ничего не скажу. Понятно?

– Понятно… – буркнул Денис. Как ни хотелось ему бунтовать и выплескивать накопившееся раздражение, но голос разума взял верх – наезжать на командора – это, знаете ли, чревато… Восстание сипаев было подавлено в самом начале, можно сказать – в зародыше, причем самими сипаями.

– Вот и хорошо, – ухмыльнулся Шэф, – будем считать, что мир и благоволение воцарилось в человецех. – Денис в ответ только скрипнул зубами, но промолчал, а главком продолжил: – Во время передвижения в бою надо блокировать восходящий поток и максимально открывать нисходящий, чтобы минимизировать свой вес… Чем меньше весишь, тем быстрее двигаешься, – добавил он с таким видом, будто открывал старшему помощнику величайшую тайну, доступную только избранным, в сонм которых сподобилось теперь попасть и Денису.

Всякому терпению бывает предел. Не выдержал и Денис, который несколькими мгновениями ранее дал себе страшную клятву не вестись на каверзы любимого руководителя и не покидать кресла до полной остановки … тьфу ты – молчать до полного завершения лекции.

– Шэф, – с обаятельной улыбкой обратился он к главкому, – скажи, – Денис сделал паузу, совершенно в стиле командора (с кем поведешься, от того и наберешься), только честно, ты ведь наверняка преподавал в школе… для детей с задержкой развития.

– Почему? – деланно изумился верховный главнокомандующий.

– Очень доходчиво объясняешь. Очень!

– Стараюсь, – ухмыльнулся главком. – Подстраиваюсь под уровень аудитории. А вообще, – он посуровел, – если тебе не интересно, но этом ликбез закончим.

– Прости-прости! – поднял руки Денис, сдаваясь. – Очень интересно. Продолжай, пожалуйста.

– Так вот… Повторяю! – верховный главнокомандующий строго взглянул на старшего помощника, давая понять, что следующая перебивка будет последней. Убедившись, что Денис хорошо его понял, главком продолжил: – Во время движения блокируется восходящий поток и максимально открывается нисходящий, для минимизации собственного веса. Далее… В момент начала контакта руки, ноги, или клинка с мишенью, блокируется нисходящий поток, максимально открывается восходящий и направляется в руку, ногу, или оружие. Зачем, понятно? – взглянул он на Дениса и дождавшись кивка продолжил: – Ну, и далее в цикле: обработал мишень – закрыл восходящий поток, открыл нисходящий – снизил собственный вес до минимума, добрался до следующей, нанес удар, в момент контакта закрыл нисходящий, открыл восходящий – максимально увеличил силу удара, плюс смял надтелесные оболочки мишени, и – по кругу. Все понятно?

В запале Денису очень хотелось выкрикнуть в ответ, что мол понятно-то все, кроме одного: зачем Шэф над ним издевается, придерживая важную информацию, а затем, раз за разом, тыкает мордой в лужу, будто несмышленого кутенка, но умом он понимал, что по сути, любимый руководитель прав. Какой смысл давать первокласснику, не до конца освоившему четыре действия арифметики, теорему Крамера из высшей алгебры? Или демонстрировать человеку, не стоящему на коньках, прыжки в три с половиной оборота, или еще какую хрень из фигурного катания? Надо сначала научить его стоять на коньках, потом ездить по прямой, а потом, постепенно, учить всему остальному, включая теорему Крамера. Короче говоря, все понимал Денис, но… было обидно. Однако, чувства – чувствами, а дело – делом. Ничего такого, что хотелось бы, не сказал Денис Шэфу, а просто хмуро осведомился:

– Ну, и много еще у тебя кроликов в шляпе?

– Конкретизируй, пожалуйста… а то сам понимаешь, – командор ласково улыбнулся, – кроликов у меня хватает.

– Я бы хотел узнать, – тщательно выговаривая слова, откликнулся Денис, – что еще ты от меня скрыл, – дал он все-таки волю чувствам, – по работе с каналами. – Сказал, и тут же пожалел, ибо наезд был несправедливым, но слово не воробей… Однако верховный главнокомандующий прекрасно понимал чувства, обуревавшие старшего помощника, и заострять не стал.

– Кролик говоришь… – задумчиво протянул он, делая вид, что не знает чем бы еще поразить воображение любимого помощника, но это конечно же была игра – все он знал. И Денис знал, что он знает, и даже можно сказать больше – Шэф знал, что Денис знает, что он знает! – Ну-у… вот хотя бы… бей меня когтем! – неожиданно предложил он.

– Чего-о?! – изумился Денис.

– Ничего. Бери "Черный коготь" и бей начальство! Исполни заветную мечту всего офисного планктона во всех мирах.

– Это как!? – продолжил тупить Денис.

– Дэн, – ласково обратился к нему главком, совершенно в стиле вышеупомянутого учителя из школы для особо одаренных детей, с дефектом речи, – берешь коготь, вот так, – он показал как, – и наносишь мне удар, – командор показал, как наносится рубящий удар.

– Куда бить? – пришел в себя Денис.

– Куда хочешь.

– Так я же тебя раню… или вообще – убью!

– Не переживай, – ухмыльнулся верховный главнокомандующий, – и вообще… ты же хотел, чтобы я продемонстрировал работу с каналами – так смотри! А то поехали домой, а то я уже есть хочу. Давай, не тяни, – с этими словами, Шэф скинул рубашку и встал перед Денисом так, чтобы тому было удобнее.

"Ну-у… что ж…" – решил Денис, в конце концов, мудрый руководитель знает, что делает. Приказано рубить – будем рубить! Но… не сильно. Оставаться одному ему не хотелось, пусть даже в и благословенном Бакаре. Как-то привык он уже к любимому руководителю. Скучно будет без него. Денис нанес, а точнее говоря – обозначил, рубящий удар Шэфу в плечо, с таким расчетом, чтобы кожу конечно рассечь, может даже углубиться в начальственную плоть, но, не глубоко – миллиметра на три-четыре, не больше. Из этой затеи, вполне ожидаемо, ничего не получилось. Клинок остановился даже не дойдя до кожных покровов верховного главнокомандующего – что-то его не пускало.

– Нет, Дэн, так дело не пойдет, – нахмурился главком. – Бей в полную силу, – строго приказал командор. Прямой приказ старшего по званию не выполнить было нельзя и Денис ударил. Насколько мог сильно, настолько и ударил. Можно сказать – душу вложил. В смысле – сколько восходящего потока смог направить в клинок, столько и направил. Результат второй попытки был аналогичен первой – "Черный коготь" так и не добрался до главкома!

– А теперь работай двумя когтями, – велел любимый руководитель, – и не одиночными ударами, а серией. Перемежай рубящие удары с колющими, – уточнил он техническое задание, – и… – ухмыльнулся Шэф, – не жалей руководство! Пусть за все заплатит!

"За все – так за все… – мрачно решил Денис и приступил к исполнению, – никто тебя за язык не тянул!" – подумал он, нанося первый удар – страшный удар – сверху вниз в ключицу. Бить в голову верховному главнокомандующему он все же побоялся. Второй, колющий удар, он нанес в живот, а затем действовал инстинктивно – на автомате. Со стороны это тоже напоминало взбесившийся вертолет, вроде того, когда командор крушил беззащитные деревья, может скорость была чуть поменьше, но со стороны это было не особо незаметно. Примерно через минуту этого, в высшей степени, необычного спарринга, Шэф резко разорвал дистанцию и поднял руки, показывая, что "сеанс черной магии" закончен. Оставалось только последующее разоблачение. Выглядел командор, ни в пример тому, как после порубки своей делянки, несколькими минутами назад, заметно осунувшимся. Видать не совсем простое это было дело, принимать на себя удары двух мечей в течении минуты.

– Сплошная защита? – деловито осведомился Денис, в принципе понимавший теоретические основы показанного главкомом мастер-класса. Никакого секрета здесь не было – одно из двух: или Шэф формировал из восходящего потока некую "кольчугу", прикрывающую все тело, или же он, каким-то способом, направлял концентрированный поток в точку контакта.

– Нет, – покачал головой главком, – сплошным коконом можно разве что от пчел защититься… хороший клюв и то прошибет. Концентрируешь в месте, куда будет нанесен удар, за мгновение до удара, затем отпускаешь поток, и по новой.

– Еще чего-нибудь покажешь? – после небольшой паузы поинтересовался Денис.

– А надо? – усомнился верховный главнокомандующий. – Тебе этого мало? – ухмыльнулся он, в своей обычной манере.

– Не мало, – очень серьезно ответил Денис, – вполне достаточно. Но, если есть чего, то показывай, раз начал. Хуже не будет.

– Думаешь не будет? – протянул главком, задумчиво глядя на старшего помощника. – А то знаешь, маленькие дети меры не знают, доберутся до вазы с конфетами, обожрутся, а потом у них животики болят, и несварение…

– Ничего страшного – мезим приму.

– Мезим говоришь… Лады. Доставай рулетку.

Здесь следует дать небольшое пояснение. Как ни крути, но, никоим образом не приуменьшая успехов Дениса в рукопашном бое и владении холодным оружием, следует признать, что по основному боевому профилю он был дальнобойщиком. Исходя из этого, и трезво оценивая свои способности, он постоянно, так – на всякий случай, таскал с собой два… как бы получше их обозвать, ну-у… пусть будет – гаджета. Представляли они собой круглые пластиковые коробочки, вроде тех в которых хранятся CD и DVD диски, только значительно меньшего размера – диаметром шестьдесят и высотой двенадцать миллиметров. У командора, как у человека старорежимного, они вызывали ассоциации не с контейнерами для хранения дисков, а с плотницкими рулетками, как он их и обзывал.

Много места они не занимали и свободно помещались в карманах. Каждый такой контейнер, а точнее говоря обойма, потому что были эти устройства снабжены мощными пружинами, содержал по десять сюрикенов, выполненных из какой-то хитрой керамики. Видимо излишне говорить, что произведены они были на Тетрархе. Работало это устройство просто и эффективно: как только выдергивался верхний сюрикен, на его место тут же вставал нижний – по такому принципу устроены пистолетные обоймы, стековая память и монетницы, которые раньше, когда эскимо стоило одиннадцать копеек, а батон – пятнадцать, довольно широко использовались населением Советского Союза.

Единственным тонким местом в использовании этого оружия было то, что сюрикены были очень острые и, при ошибке, во время извлечения очередной звездочки, можно было пропороть ладонь до кости. Но, тут ничего не поделаешь – косоруким не место у строгально-фрезерного станка… да даже у токарного, пожалуй. Денис, во время обучения, пару раз порезался, правда не очень глубоко, и приобрел таки необходимую ловкость, а заодно – умение останавливать кровь. Как справедливо отметил безымянный неандерталец, перестав попадать себе по пальцам каменным молотком: жизнь – лучший учитель!

Со временем Денис так наловчился, что выпускал всю обойму секунд за шесть-семь. Тут знатоки могут возразить, что ничего особенного в этом нет – что это, де – не фокус. В принципе, любой сможет, если потренируется. С этим абсолютно невозможно поспорить, но здесь требуется небольшое уточнение – все звездочки, извлеченные Денисом из контейнера и пущенные им в свободный полет, в конце этого самого полета попадали именно туда, куда он хотел, а это, согласитесь, гораздо сложнее, чем за семь секунд извлечь из контейнера десять сюрикенов и пульнуть ими в белый свет, как в копеечку. Максимальная дистанция, на которой они, в его руках, были более-менее эффективными, и то если попасть в лицо, а лучше – в глаз, составляла десять метров. Рабочая – метров пять-шесть, а оптимальная – три-четыре метра. Короче говоря, "рулетка" была оружием ближнего боя, и в ближнем бою достаточно эффективным. Особенно в руках дальнобойщика.

Шэф споро извлек из контейнера все десять сюрикенов и теперь всю стопку держал в правой руке, зажав между большим и указательным пальцами.

– Надо подойти поближе, – повернулся он к Денису. Надо – так надо! Компаньоны сделали пару шагов в направлении ближней "делянки" и остановились метрах в пяти. – Следи за рукой! – приказал главком и старший помощник внимательно уставился куда было велено. – Следишь? – перестраховался верховный главнокомандующий.

– Слежу-слежу… – дисциплинированно откликнулся Денис.

– Ну, так смотри и не говори, что не видел! – Высказавшись в таком стиле, сильно смахивающим на "1001 ночь", Шэф сделал резкое движение кистью и все десять сюрикенов отправились в недолгий, но смертоносный полет. В роли мишеней предстали многострадальные обрубки деревьев и так уже пострадавшие от варварских действий компаньонов и, на свою беду, произраставшие метрах в пяти от метателя. Немедленный осмотр мишеней, последовавший сразу же вслед за броском, показал следующие результаты: шесть звездочек вошли в древесную плоть практически на три четверти, что было признано компетентной комиссией, в составе Шэфа и Дениса, отличным результатом. Еще две – наполовину, заслужив оценку "хорошо", а еще две сгинули в неизвестном направлении. Искать их никто и не собирался – у командора был небольшой запасец этих керамических изделий, а безвозвратно терялись они не так уж часто, а если говорить честно и откровенно, положа руку на сердце, то – очень редко. С того момента, как компаньоны покинули Тетрарх, это была первая утрата. Скорее всего, такой низкий процент потерь объяснялся тем, что в бою они практически не применялись. Против серьезных людей использовались "дыроколы" и "Черные когти", а против несерьезных и надобности не было – хватало нахмуренных бровей.

– Против доспехов и бронежилетов не работает, как я понимаю? – резюмировал Денис.

– Нет, конечно… Но, иногда бывает полезно… – отозвался главком, помогая старшему помощнику выковыривать сюрикены, плотно засевшие в смолистой древесине.

– Понятно… – стереотипно отреагировал Денис. – Вот дьявол! – выругался он, – все звездочки теперь в смоле.

– Ничего страшного, отдашь боцману, он отдраит.

– Не отдраит, а отдаст приказ отдраить, – уточнил старший помощник.

– Тебе-то не все равно, кто? Ты отдаешь Хатлеру грязные, а получаешь чистые.

– Логично… – машинально пробормотал старший помощник, напряженно пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. И внезапно ему это удалось. – Шэф, слушай, а нахрена тебе шкира с такими способностями? Наверняка ведь ты мне и не все еще показал!

– Ну, ты сказанул! – развеселился верховный главнокомандующий. – Сравнил ху… – он замолчал. – Нет, это некорректное сравнение… тут посильней надо. – Он ненадолго задумался, но быстро нашел искомое: – Правильно будет так: сравнил барана с носорогом… как-то так.

– По пробивной мощи? – уточнил въедливый Денис.

– Именно! – довольно ухмыльнулся Шэф.

Массовый пуск сюрикенов как бы подвел черту под "спартакиадой народов СССР", где в роли народов выступали Шэф и Денис. Как было зафиксировано в итоговых протоколах, последний потерпел сокрушительное поражение, а первый одержал не менее сокрушительную победу.

Больше, среди искалеченных деревьев, делать было нечего, ну, разве что дожидаться лесника, или владельца участка, поэтому компаньоны отвязали лошадок, уселись на козлы, и тарантас двинулся в обратный путь, навстречу благам цивилизации, где, за богато сервированным столом, их уже нетерпеливо дожидалась группа поддержки.

– Кстати, Дэн… – нарушил долгое молчание командор. – Если хочешь сделать мячик – сделай. Закажи у Хармаха и гоняй со своими девицами, пока задница не сопреет. Сколько той жизни… – туманно закончил он. Ошарашенный неожиданным предложением, Денис уставился на главкома круглыми, от изумления, глазами, сделавшись, при этом, сильно похожим на сову. Мудрый руководитель, при виде этого зрелища, улыбку сдержал с трудом.

– Не понял… – медленно выговорил Денис. – Ты ведь устроил весь этот… – он хотел сказать "цирк", но воздержался, ибо разыгранное верховным главнокомандующим представление цирком никак не было. Это был мастер-класс, причем высочайшего ранга, который отчетливо продемонстрировал Денису, насколько невысок уровень его мастерства в критически важных аспектах его же собственной обороноспособности. Он и раньше прекрасно понимал, что далеко не всегда можно будет разить врагов с дистанции, наверняка в их с Шэфом бурной жизни будут эпизоды, где здоровье, да и сама жизнь компаньонов, будут зависеть от уровня фехтовальной подготовки Дениса, но ему казалось, что уровень его выучки, в этой области боевых искусств скажем так – удовлетворительный – ведь он выиграл дуэль у сильного соперника, отличного фехтовальщика, кстати говоря, вдобавок вооруженного "непростым" мечом. И вот выяснилось, что – отнюдь! Неудовлетворительный! И тут, после этого ушата холодной воды, вдруг, на тебе: "Сделай мячик! Погоняй с девочками…". Что-то крутит любимый руководитель.

Так и не дождавшись продолжения фразы, оборванной старшим помощником где-то на середине, Шэф продолжил сам:

– Я ведь тебе все это показал просто чтобы ты знал к чему стремиться. А так… ну погоняешь недельку мяч, вместо тренировок с потоками – большой беды не будет… Наверное.

… больно мягко стелет… не к добру!..

Нет уж! – решительно заявил Денис. Делу время – потехе час! – в ответ командор ухмыльнулся как-то неопределенно, а старший помощник пояснил свою позицию: – Сначала я хоть немного разберусь с быстрыми переключениями восходящего и нисходящего, думаю это не так просто, а потом уж…

– И это правильно, – откликнулся главком. – Это совсем не просто.

– Вот видишь! Думаю, что в этот заезд в футбол поиграть не получится. Как-нибудь в следующий раз.

– А ты думаешь он будет? – огорошил верховный главнокомандующий.

– Ты же сам говорил, что в Бакаре у нас будет база, – изумился Денис. – Значит бывать здесь будем часто, или я что-то неправильно понимаю?

– Насчет базы все понимаешь правильно. Ты другое понимаешь неправильно… – В ответ на удивленный взгляд старшего помощника, Шэф пояснил: – Для игры в футбол, волейбол, да даже в баскетбол, желательно иметь команду, а точнее – две команды. Согласись, что играть в футбол один на один не сильно интересно – футбол командная игра. И в волейбол перекидываться мячиком быстро надоест. Вот в баскетбол – можно. Но, мы его не любим…

– Я чего-то не врубаюсь в проблему. Есть же группа поддержки, девки все спортивные – кровь с молоком, кожа горит. На две команды хватит!

– Это сейчас есть. А ты уверен, что в следующий "заезд", – ухмыльнулся командор, – будет столько же?

– Почему нет? – пожал плечами Денис.

– А потому, мон шер ами, что сейчас мы, как модная рок-группа, а когда будем в Бакаре в следующий раз, у группы поддержки будут уже другие кумиры.

– Уверен?

– Сто пудов! – твердо ответил Шэф. – Проверено не раз. И придется нам довольствоваться одной подружкой… может быть двумя… – он сделал паузу, – максимум тремя… как всем порядочным людям.

– Жаль, – вздохнул Денис. – Хотя… четыре на четыре – нормально.

– Да даже трое на трое, нормально, – проявил свойственный ему оптимизм командор.

– А пока надо работать с потоками.

– Ты прям, такой сознательный стал, аж противно, – ухмыльнулся главком.

– А вот такой я забавный зверек, – с не менее кривой ухмылкой отозвался старший помощник.

Глава

Началась эта история восемнадцать лет тому назад. Алфеос Хармах сидел в своей лавке и грустил. Причины для грусти имелись, хотя на посторонний взгляд их не было и быть не могло. Посудите сами: во-первых, Алфеос был магом – магом-артефактором. Не из лучших, не будем кривить душой, но и не из самых последних – так, серединка на половинку, но! – магом. То есть, по определению, уже был счастливым человеком – избранным. Магами не становятся, магами рождаются. Создатель награждает талантом одного из сотен тысяч, если не из миллиона. Так что, можно сказать – родился с золотой монетой во рту.

Во-вторых – родился в Бакаре – лучшем месте в мире, а не в зоне рискованного земледелия, где-нибудь у Ферлахской границы, со среднегодовой температурой немного выше той, при которой вода превращается в лед. Хотя… пожалуй на Сете встречаются места, жителям которых и ферлахское пограничье может показаться землей обетованной с молочными реками и кисельными берегами. Все в мире относительно.

В-третьих, произошел этот отрадный для Алфеоса факт в семье человека хотя и небогатого, но и не небедного, хотя и незнатного, но обладающего всеми правами гражданина Акро-Меланской Империи. Его отец был купцом, а ведь насмешница судьба могла определить местом рождения Алфеоса семью крестьян, или нищих, что, впрочем, ненамного хуже. Так что, никаких лишений в детстве Алфеос не испытывал. Нет, естественно, и порол его отец время от времени – так за дело, а не по пьяной лавочке, или вообще без причины, как многих из сверстников, и синяки зарабатывал в драках с товарищами, и ногу чуть не сломал, когда с заброшенного дебаркадера прыгал, да так неудачно, что об пирс приложился, но все это дела житейские, а чтобы лишения – не было этого.

В-четвертых – вовремя талант его распознали и в кантеру при Гильдии приняли. Чуть запоздали бы, и не смог бы Алфеос полностью раскрыть свой потенциал, а так все что от рождения имел, все в дело было пущено. И с Учителями повезло, а то всякое бывает… Слухи среди школяров разные ходили – мол, как почует Наставник будущего конкурента, так несчастный случай с тем и произойдет! Но, Свет миловал. А может никто и не посчитал его за будущего соперника? – такие мысли тоже в голову приходили, особенно в последнее время.

В-пятых – в Гильдию Магов Бакара приняли! А это и Искусникам с гораздо большими способностями зачастую не удавалось, но тут, чего уж себя обманывать – просто повезло. Наверняка свою роль сыграло, что пару декад с их классом сам Свэрт Бигланд занимался, может и заприметил тогда скромного, немногословного паренька. С другой стороны, кто его знает где и когда фортуна повернулась к Алфеосу лицом? Однако, факт остается фактом – и лицензию он получил и безвозмездную ссуду на обустройство – что вообще редкость, и даже свою лавку, в престижном районе, недалеко от Королевской набережной, открыл. Гильдия помогла – отшила других претендентов на помещение, а то хотели, кто бутик открыть, а кто и мясную лавку. Хрен им в глотку, а не бутик! Несмотря на то, что долгое ученичество пообтесало Алфеоса, привило какие-то манеры, но уличное детство не отпускало – всплывали в памяти, время от времени, разные словечки и выражения из этого счастливого времени, когда и солнце было жарче, и небо голубее, и море солонее.

А вот теперь о грустном. Последнее время… а если быть честным с самим собой – с самого начала самостоятельной трудовой деятельности, дела шли плохо, доходов почти что не было, а время очередной оплаты лицензии неумолимо приближалось. Конечно, глава Гильдии Магов Свэрт Бигланд поможет – даст отсрочку, ведь как ни крути, а он его бывший ученик, причем не из талантливых – тех Свэрт терпеть не мог, а такой… – никакой… которых он очень даже любил и жалел, но… все равно, рано или поздно платить придется. А где деньги взять, если его изделия спросом не пользуются? Так… купит кто-нибудь на пробу и больше носа не кажет.

Первые дни после окончания кантеры в душе Алфеоса царила эйфория! Как же – он самостоятельный, лицензированный маг, у него есть лавка в самом престижном месте, самого лучшего города в мире, есть деньги на первое время, есть небольшой запас амулетов, с помощью которых он твердо встанет на ноги и!.. – воображение рисовало ему самые соблазнительные картины будущего – жизнь удалась! Фортуна не только стояла к нему лицом, она еще, при этом, крепко его обнимала и нежно целовала. Однако, как всем известно, дама она капризная и долго стоять в одном положении не любит. Вот и начала она начал поворачиваться к Алфеосу тылом. Выяснилась одна, но крайне неприятная, особенность его продукции. Его артефакты были никому не нужны.

Сразу оговоримся – не нужны именно в Бакаре. В провинции, да и в столице Империи они шли бы не то что на ура, но были бы вполне себе востребованы. А дело было вот в чем: изделия Алфеоса вполне нашли бы своих покупателей и здесь, но за более низкую цену, а за те деньги, что он просил, они должны были быть гораздо более высокого качества. И здесь крылось неразрешимое противоречие: продавая свои амулет по той цене, которую они заслуживали, он не смог бы обеспечить ни оплату лицензии, ни приемлемый уровень жизни. Разумеется в Бакаре. Во всей остальной Империи с этим никаких проблем бы не было. А делать артефакты, за которые платили бы требуемые деньги, он не умел. Грубо говоря, рынок требовал Desert Eagle "Mk XIX", и готов был платить за него сколько потребуется (в пределах разумного), а Алфеос мог предложить только травматику, да и ту за бешенные деньги. Нестыковочка-с… Причем фатальная.

Алфеос, например, мог сделать амулет, гарантированно отклоняющий одиночную стрелу, пущенную со ста шагов. Вторую, пущенную с интервалом в четверть секунды, что являлось обычным темпом стрельбы среднего лучника на Сете, он отклонял с вероятностью одна вторая. Третью – мог и пропустить. Для личной гвардии какого-нибудь захудалого барона из нечерноземья вполне приемлемые показатели. Вот только Алфеос хотел за свой шедевр девяносто золотых, а нормальная цена за такой гаджет была монет двадцать, в лучшем случае – тридцать, причем вышеупомянутый барон, которому только одному и могли понадобиться эти изделия, мог выделить из своих скромных ресурсов не больше десяти золотых за штуку. И для жизни в любом месте Империи, кроме Бакара, причем хорошей жизни, где средств достало бы не только на булку с маслом, но и на черную икру, вполне хватило бы и десяти золотых, но… не для Бакара. А в Бакаре были готовы отдать и триста монет, и четыреста – платежеспособных клиентов хватало, но за артефакт, выдерживающий шесть выстрелов практически в упор – с двадцати шагов, единомоментно. А делать такие амулеты Алфеос не умел.

Он уже начал подумывать о запрещенных боевых артефактах высокой мощности, да и тут загвоздка – законопослушные граждане не купят, да еще и донесут, куда следует, если предложишь, а связываться с Ночной Гильдией и другими темными личностями было боязно – чуть что – за собой потянут – не отмоешься. Сослать на каторгу конечно, не сошлют – Гильдия отмажет, но без лицензии окажешься, как пить дать. А самое главное, если не врать самому себе, не было у него способностей, чтобы изготовить настоящий боевой амулет. Такой, чтобы бездарного сжечь молнией, или вышибить дух воздушным копьем – это бы он смог, а если против Искусника, или бездарного с сильным защитным амулетом – это извините.

Вот таким грустным размышлениям и предавался начинающий маг-артефактор Алфеос Хармах, когда прозвенел колокольчик и в лавку шагнул посетитель самой приятной наружности: ухоженный, стройный, с приветливым выражением лица, а самое главное – богато одетый. Типичный жирный карась из провинции, который весело помахивая хвостом, двигался в направлении сковородки, которую заботливый хозяин лавки уже начал разогревать на плите. Оставалось только грамотно подсечь рыбину.

Алфеос тут же приветливо улыбнулся – выработалась уже такая привычка, хотя, когда он, совсем еще мальчишкой, только начинал обучение в кантере, воображал себя суровым боевым магом, не склонным к проявлению излишнего дружелюбия по отношению к окружающим. Очень суровым, и очень боевым. Который не будет направо и налево расточать свои улыбки. Ему – будут улыбаться, а он – нет! Ну-у… разве что в исключительных случаях, и то искренне. А чтобы профессионально, клиенту – никогда! Однако жизнь жестока к детским мечтам. Она непреклонно определила, что его удел – маг-артефактор… и не из лучших. Хотя, конечно, жаловаться на такую судьбу – грех, и Алфеос прекрасно это понимал – дураком он отнюдь не был. Полностью осознавал, что если бы не дар, который выражаясь высоким штилем – подбросил его к звездам, быть ему обычным купцом, как отец, и о теперешней жизни можно было бы только мечтать.

Кстати говоря, величина магического таланта и ум никак не коррелируется между собой. Можно быть чуть ли ни Архимагом и при этом, как говорится – не быть отмеченным печатью мудрости. Однако, тупой Архимаг нисколько не страдает от своего тупизма. Он напоминает носорога – у того плохое зрение, но это не его проблемы. С другой стороны, можно быть совсем средненьким, по способностям, магом, но быть при этом титаном мысли. А если талант крупный, да ум незаурядный, появляются на свет такие редкие экземпляры, как Свэрт Бигланд, который уже столько лет умудряется удерживать в руках такую корзину с гадюками, как бакарская Гильдия Магов, при этом получая деньги за представление и оставаясь непокусанным! Точь-в-точь индийский факир. Хотя у того одна кобра в подчинении, а у Свэрта целый террариум, да и гады поопаснее. Причем намного. Но, это мы немного отвлеклись, поэтому просто повторимся, что несмотря на скромные магические способности, Алфеос был… не сказать, что выдающимся мыслителем, но неглупым человеком – точно, а пожалуй, что и – умным.

А посетитель, между тем, повел себя странно. Причем до того странно, что Алфеос, как бы невзначай, дотронулся до маленького серебряного колечка на безымянном пальце левой руки, которое, на самом деле, было мощным – не его работы, парализующим артефактом, предназначенном как раз для таких вот странных клиентов. Нет, на первый взгляд потенциальный покупатель вел себя вполне обыденно – обошел стеллажи с образцами продукции, кое-где задержался, рассматривая более внимательно, бросая при этом вопрошающие взгляды в сторону хозяина лавки. Но, вот эти-то взгляды и заставили Алфеоса насторожиться.

Посетители его лавки на девяносто девять целых и девять десятых процента составляли приезжие. Коренным бакарцам его продукция была, в основном, без надобности. Это, как магазинчик сувениров где-нибудь в центре Москвы, Санкт-Петербурга, или Парижа. Местным не нужны позолоченные, или посеребренные макеты Эйфелевой башни, Кремля, или Петропавловской крепости. Это все – для туристов.

Так вот, типичный, если не сказать – типовой клиент – провинциальный лох, не слишком богатый, но и не слишком бедный, попадая на Поле Чудес, обычно посматривал на мага вопросительно, с затаенной опаской. Вопросительно, потому что сам не понимал, что ему здесь нужно, ведь ему – лоху, в принципе, не нужны были никакие магические прибамбасы, и он сам не понимал за каким хреном, вообще, забрел в эту лавку, полную дорогущих диковин?! А вдруг его отсюда не выпустят, пока он чего-нибудь не купит!? – маги они такие… а денег у него немного, да и заработаны потом и кровью, чтобы всякое барахло, в хозяйстве ненужное, покупать.

Посетители же, которые знали за чем пришли вели себя по другому. Некоторые, сначала, молча рассматривали витрину с нужным амулетом, а потом подзывали хозяина лавки для более детального рассмотрения гаджета и обсуждения цены, другие сразу направлялись к прилавку и просили артефактора подобрать необходимую вещицу. Характер взглядов, которыми они, при этом, смотрели на Алфеоса, занимал широкий спектр: от неуверенного и робкого, если клиент боялся, что у него не хватит средств расплатиться за нужное изделие магических промыслов, или же опасался, что маг его непременно нагреет, запросив в два, а то и в три раза выше правильной цены, до твердых, чуть ли не презрительных, показывающих, что обладателя такого взгляда во-первых – не напаришь, а во-вторых – то, что представленные артефакты отнюдь не высший сорт. Отнюдь!

Ко всему разнообразию вышеперечисленных взглядов Алфеос уже привык и ни один из них не смог бы вызвать у него ощущения тревоги. Дело было в чем-то другом. А клиент, между тем, не отрываясь от разглядывания выставленных образцов, вновь бросил мимолетный взгляд на артефактора, и Алфеос понял, что именно его насторожило. А насторожило его то, что посетитель поглядывал на него с насмешкой! А вот это был уже перебор! Чтобы бездарный – любой бездарный, невзирая на богатство, знатность, чины и звания мог позволить себе поглядывать на Искусника насмешливо!!! – это уже ни в какие ворота! За это наглеца можно и изжарить!

Алфеос вовремя перестал себя распалять – как ни крути он был умным, хотя и магом, поэтому он сначала думал, а потом действовал, в отличие от большинства боевых магов. Изжарить конечно же можно… Можно… Но! Обязательно будет разбирательство. Выяснится, что не было ни словесных оскорблений, ни, тем более – действием, а взгляды к делу не пришьешь. В лучшем случае будет лишение лицензии и изгнание из Бакара, а в худшем… В худшем и представлять не хочется – страшно. Да и самое главное – в процессе жарки денег не заработаешь.

– Что угодно пиру? – улыбка Алфеоса стала еще шире. За весь день, который клонился к вечеру, это был всего лишь второй визитер, а с первого удалось содрать всего лишь тридцать монет – для Бакара, считай ничего. Так что, надо было делать хорошую мину при плохой игре.

– Алфеос, – улыбнулся в ответ странный покупатель, – ты хочешь сказать, что с этим барахлом, – он сделал небрежный жест, охватывающий всю лавку, – ты наскребешь денег на продление лицензии? – Артефактор как открыл в улыбке рот, так и забыл его закрыть. Наглость незнакомца зашкаливала и перешла ту грань, после которой он мог надеяться унести ноги из лавки живым и здоровым. А незнакомец, будто не замечая состояния мага, продолжил: – И что у тебя хватит средств заплатить аренду и останется пара медяков, чтобы не умереть с голоду!?

И все-таки, в который уже раз, следует подчеркнуть, что маг-артефактор Алфеос Хармах был умным человеком. А умный человек управляет своим характером, а не наоборот. Тем более, что это было не особо трудно сделать – по своей природе Алфеос не был ни злым, ни вспыльчивым. Особо добрым он тоже не был, а был как большинство народонаселения – не злым и спокойным. Следует особо отметить, что не злой и добрый – это не одно и тоже. Это две большие разницы, и Алфеос был именно что – не злым. Поэтому жечь наглеца он не стал – жалко стало в последний момент, да и слишком велики были бы негативные последствия такого шага: обгорелый труп, лавка провонявшая паленым мясом, ехидные взгляды и смешки в спину более удачливых коллег – и это в лучшем случае, а если не повезет, то прости-прощай белый город у синего моря, здравствуй мерзлая крепость у кромки заснеженных гор. Как говорится – нахрен такие блинчики!

Поэтому он оставил в покое маленькое серебряное колечко на безымянном пальце левой руки, и вместо него покрутил такой же неприметный золотой перстенек на указательном пальце правой. Результатом этого нехитрого действия должна была стать полная парализация атакуемого организма, включая сердечную мышцу, легкие и все такое прочее. Ощущения, которые испытывал при этом оппонент, были весьма специфическими. Алфеос разок попробовал действие аналогичного артефакта на себе – уж больно ему было любопытно. Он, в школьные годы, когда глава Гильдии занимался с их классом в кантере, попросил Свэрта Бигланда проделать этот фокус с ним. Со Свэртом это было не особо страшно – в случае чего, тот гарантированно оживил бы. Ну, или, по крайней мере, это был наиболее безопасный способ провести эксперимент. Что тут можно сказать… – больше испытывать подобные ощущения Алфеос не хотел. Ни под каким видом! Ему даже стало немного жаль незнакомца, но оставлять наглеца без наказания было решительно невозможно – чтоб не повадно было впредь!

Однако, как показал дальнейший ход событий, с человеколюбием Алфеос несколько поторопился. Жалеть мерзавца не пришлось. В ответ на активацию парализатора, причем опять же сработанного не руками Алфеоса – он свой уровень знал хорошо, никаких иллюзий на этот счет не питал и на собственной безопасности не экономил, а купленного за большие деньги изделия знаменитого оружейника Ника Калаша, мерзавец только ухмыльнулся и молча продемонстрировал в ответ один из многочисленных перстней, украшавших его руки.

Тут даже такому сугубо гражданскому человеку, как магу-артефактору Алфеосу Хармаху, никогда ни в каких магических схватках не участвовавшему, стало кристально ясно, что на него совершено нападение, а то, что противник пока только защищается – это лишь вопрос времени. Краткого мига хватило Алфеосу, чтобы понять, что настало время отбросить всякие политесы, типа будет обгорелый труп, или не будет, будет вонять подгорелой человечиной, или нет, и переходить к активным действиям! Однако и враг не дремал. А в том, что это был именно враг, а не случайный посетитель, зашедший прикупить ароматический артефакт, позволяющий владельцу благоухать ароматом жасмина, не оставалось ни малейших сомнений – Алфеос почувствовал, что парализован. Как говорится: не рой другому яму. Однако, паралич параличу – рознь! Никаких страшных ощущений, как во время эксперимента со Свэртом Бигландом, Алфеос не испытывал. Он просто не мог пошевелиться.

"Сейчас он меня убьет… – с ужасом подумал Алфеос, – а лавку ограбит…" – впоследствии ему было стыдно за подобные идиотские предположения, но в тот момент он был реально напуган. А кто его осудит? – сугубо штатский человек, последний раз дравшийся еще мальчишкой, а ныне, какой-никакой, а маг! – лицо уважаемое и, практически, неприкосновенное, типа депутата Государственной Думы, у которого никогда и врагов-то не было – и на тебе! Обездвижен и беспомощен! И никто не придет на помощь. Если смотреть через окно, или через стекло двери, мизансцена выглядела так, будто покупатель описывает владельцу лавки свои пожелания насчет потенциальной покупки, а тот его внимательно слушает. А даже, если бы этот гипотетический прохожий и заподозрил что-то неладное, то вряд ли стал бы связываться с человеком, парализовавшем мага – своя шкура дороже. Пусть сами разбираются. А незнакомец, между тем, неторопливо заговорил:

– Алфеос, во-первых, успокойся – тебе ничего не угрожает. А во-вторых, прошу простить за этот небольшой спектакль. Я его затеял просто для того, чтобы не терять времени, чтобы ты сразу поверил моим словам без дополнительных уговоров и требования доказательств. Итак… – он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Некоторое время я следил за тобой и еще за несколькими артефакторами, и пришел к выводу, что ты наилучшая кандидатура. – Он поймал вопросительный взгляд Алфеоса и пояснил: – Ты самый молодой из них – значит еще способен к обучению и творческому росту, поэтому резкий скачок качества твоих изделий не должен вызвать нездоровых подозрений. Хотя… конечно вызовет. Тебе сейчас кажется, – незнакомец улыбнулся, – что я твой враг. А это не так – я твой лучший друг. А знаешь почему? – задал он риторический вопрос и, естественно, сам же на него и ответил. – Потому что с моей помощью ты будешь зарабатывать столько, что тебе хватит и на лицензию и на архитские апельсины. Ты вообще забудешь про финансовые проблемы. – С этими словами, он вытащил из кармана горсть колечек и перстеньков самого обычного вида и выложил их на прилавок. – Это приворотные амулеты. Ты будешь ставить на них свое клеймо и продавать. – Алфеос попытался сказать, что такое дерьмо никому и даром не нужно, но у него не получилось даже замычать. В этот момент он осознал насколько дальновиден был незнакомец, лишив его возможности комментировать происходящее и участвовать в переговорном процессе – уж он бы наговорил! А тот, наверняка хорошо представлявший, какая буря поднялась в душе артефактора, добродушно улыбнулся и пояснил: – Алфеос, ты не прав. Это – не обычные приворотные артефакты. Они не привязаны к конкретной паре привораживающий и привораживаемый. Они свободного действия и просто повышают привлекательность владельца в глазах противоположного пола. Здесь двадцать штук, – кивнул он на горстку ювелирного ширпотреба. – В свое время я продавал их по восемьсот монет за изделие. Спросом пользовались, как шлюхи у девственников – разлетались в миг. Первые десять можешь продать за любую цену – это тебе на раскрутку. А вот со вторым десятком все немножко по другому. Я, как уже говорил, продавал по восемьсот. Но! Это я. Меня знали и шли за конкретным амулетом, будучи уверенным в его качестве. Тебе же еще только предстоит заработать репутацию. Поэтому, будем считать, что десять амулетов ты распродашь по пятьсот монет. Будешь должен мне по двести пятьдесят золотых с колечка. Ведь это справедливо? – обратился он с вопросом к Алфеосу и сам же ответил, – удобно, однако, когда оппонент не может пошевелить языком. – Конечно справедливо! Мне половина – за работу, тебе – за клеймо и продажу. Я зайду через три десятидневки, приготовь к этому времени две с половиной тысячи золотых. Желательно векселями.