Ходок – 6

Время поджимало, причем, если можно так выразиться – поджимало с двух сторон. Во-первых, со стороны Джулии – нужно было добыть лекарство, пока не стало слишком поздно, а во-вторых – со стороны гвардейцев Талиона, которые могли заявится на виллу с минуты на минуту. Поэтому, залитую кровью комнату и обезглавленные тела, Гистас осмотрел наспех, весьма поверхностно и, что характерно, ничего похожего на ключ от "Пирамиды Света" не нашел.

Завершив бесплодные поиски, Змей спустился на первый этаж и в быстром темпе его зачистил – ничего оставлять на волю случая он не собирался – никаких живых свидетелей произошедшего на вилле не должно было быть. Даже таких, которые ничего не видели. Каждый из слуг получил удар милосердия и упокоился с миром. Гистас в очередной раз поразился людской глупости и покорности судьбе – они вели себя, как бараны на бойне – вместо того, чтобы бежать, или еще как-то попытаться спастись, все обитатели первого этажа предпочли дожидаться своей судьбы, спрятавшись под одеялами. Ну, вот и дождались. Окончив зачистку, Гистас застыл на несколько мгновений, во время которых просканировал территорию виллы и не найдя на ней никого живого быстро поднялся на крышу, где во всем своем великолепии сияла "Пирамида Света".

"Вот и ловушка пригодилась, – подумал Змей, снимая висевший у него за спиной маленький черный мешок на лямках – примитивное подобие рюкзака. Несмотря на свое технологическое несовершенство, мешок своему функциональному назначению полностью соответствовал – позволял транспортировать нужный груз и не стеснял движений. Гистас извлек из "рюкзака" ловушку и подступился к Пирамиде. – Подозрительно все это, – продолжал рассуждать глава "Союза", в то время, как его руки сноровисто делали все предписанное магом для захвата "Пирамиды Света", в отсутствии ключа. – Витус, как будто заранее знал, что ключа не будет. А может действительно знал? Откуда? Поддерживает связь с Гильдией Магов? Судя по всему – нет, но все равно подозрительно. Ладно! – оборвал сам себя Змей. – Скоро свою тень начну подозревать. Нельзя так – с ума можно сойти. – Он уложил ловушку с "Пирамидой Света" в мешок и ловко закинул его за спину. Дело было сделано. – Но, все равно, маг очень предусмотрителен… и опасен, – пришло ему в голову, пока он неторопливо спускался по лестнице. – Забывать об этом нельзя!"

Гистас не торопился потому, что просканировал окрестности виллы и убедился, что его коляска еще не подошла. Он справился со своим заданием быстрее, чем карета одолела пол-лиги. Если бы дело происходило днем, при ярком солнечном освещении, то результат был бы иной, а так возница, не обладавший ночным зрением был вынужден тащиться достаточно медленно. Но, долго ждать "такси" не пришлось. Экипаж появился у ворот виллы ненамного позже Гистаса.

Змей вскочил на козлы, забрал у ямщика вожжи и коляска двинулась в путь. Ехать Гистас решил не по короткой дороге, мимо казармы гвардии Талиона, а в объезд – чтобы не нарваться на поднятых по тревоге стражей. Так выходило ненамного дальше, но намного безопаснее.

*****

– Это не "Пирамида Света". Это имитация.

Такой страшный для Змея вердикт был озвучен спустя несколько минут после его прибытия в дом мага, где Витус встретил руководителя Ночной Гильдии прямо во дворе. Весь вечер, после отъезда главы "Союза" на "дело", маг ощущал какое-то нервическое напряжение, схлынувшее только при виде специфических очертаний заплечного мешка Гистаса, не оставлявших сомнений в его содержимом. Уточнив, что управляющего ключа нет¸ но нисколько из-за этого не огорчившись, Витус повел Гистаса в подвал своего большого дома.

Подвал тоже был чрезвычайно обширен и состоял из множества комнат и комнатенок, связанных между собой запутанной системой коридоров. Помещение, куда в конце концов привел главу "Союза" маг, было обшито черным серебром – стены, пол, потолок, дверь – все-все-все было экранировано. Подобная предусмотрительность не оставляла гипотетическому внешнему наблюдателю, расположившемуся вне этого помещения, ни малейшего шанса на обнаружение магических экзерсисов, творящихся в подвале.

После того, как дверь была закрыта, а фактически – задраена, так что не осталось ни малейшей щелочки, маг извлек из сидора Гистаса ловушку с Пирамидой, установил ее на столик, стоящий посреди комнаты и ловко извлек "Пирамиду Света" наружу. После чего и прозвучали эти, страшные для Гистаса, слова. Для Витуса тоже приятного было мало – испытания Перстня сорвались, но степень его разочарования не шла ни в какое сравнение с аналогичной у Змея. Тот был просто раздавлен.

На Гистаса было больно и страшно смотреть. Больно тем людям, которые любили Змея, или, по крайней мере, испытывали к нему какую-то симпатию, а страшно всем остальным. Однако учитывая, что любила Гистаса только Джулия, которая в настоящее время видеть его никак не могла, а симпатию не испытывал никто, то можно смело утверждать, что смотреть на него было просто страшно. Правда не всем – были и немногочисленные исключения. В частности маг.

Витус Иддер был спокоен, как анаконда, медленно переваривающая на солнцепеке проглоченную антилопу, а вот Гистас Грине едва сдерживал охватившее его бешенство. Его кулаки, судорожно, помимо воли сжимались – так что белели костяшки и тут же рефлекторно разжимались. Обычно Гистас был спокоен и невозмутим, как лесное озеро. Иногда – очень редко, чрезвычайные обстоятельства непреодолимой силы, а по-народному – форс-мажор, вынуждали его немного разволноваться, и тогда Змею не удавалось сохранить привычное состояние отрешенности, и ему приходилось изображать спокойствие и невозмутимость, но делал он это очень талантливо, так что заметить со стороны, что он только изображает бесстрастность, было, практически, невозможно.

А сейчас Змей был сам себе противен, ибо понимал, как жалко выглядит – что-то вроде сумасбродной, разбалованной дамочки, у которой сломался тщательно наманикюренный ноготочек и которая впала из-за этого в истерику, но поделать с собой ничего не мог – слишком велико было разочарование.

– Я его убью! – глухо, сквозь сведенные от ярости челюсти, выговорил Змей.

– Кого? – безразлично поинтересовался Витус, думая о чем-то другом.

– Карста Итала, – с ненавистью глядя на мага, не выговорил, а прошипел Змей, полностью оправдываю свою кличку.

– За что, если не секрет? – Витус был по-прежнему невозмутим.

Как ни крути, а Змей, он и есть Змей, по главной сути своей – тварь хладнокровная. Гистас сумел взять себя в руки. По крайней мере внешне. Прошло всего несколько секунд, а он уже не напоминал униженного и оскорбленного неврастеника, хотя внутри у него по-прежнему все клокотало от ярости и ненависти. Причем, что интересно, ненависть эта имела три адресата. Первый – естественно, Карст Итал. Второй он сам – за то, что не сумел скрыть своих эмоций и потерял лицо в присутствии Витуса. Ну, а третий – разумеется, Витус Иддер, который эту самую потерю лица наблюдал, да и вообще, не счел нужным хотя бы притвориться, что тоже расстроен.

– А за то, – практически нормальным тоном объяснил Змей, – что именно Карст Итал дал наводку на Дожа Талиона.

– Ну-ну… – усмехнулся Витус, совершенно не обращая внимания на то, что Гистаса от этой усмешки передернуло, – тогда тебе надо начинать со Свэрта Бигланда, или кого еще, кто его просветил… Карст не сам выдумал, что Пирамиду надо искать у Талиона. Ему подсказали.

"Уж больно ты спокоен, – думал Змей, пристально глядя в глаза мага. Он совершенно точно знал, что окружающие, чувствуя его гнев, хладнокровными не остаются, а уж особенно при взгляде в упор. Однако Витус был совершенно безмятежен – как сытый младенец на руках у грудастой кормилицы. – Что-то здесь не так… очень сильно не так… – свербело в голове у Гистаса. – Он меня совершенно не боится. Ведет себя так, будто полностью владеет ситуацией. А почему? – Змей не любил загадок. – Он сказал, что перстень полностью экранирует боевые плетения… Хотя нет! Не так. Он сказал, что перстень позволяет проходить через защитные плетения. А атакующие? Есть от них защита, или нет?.. Не знаю. Значит магически атаковать меня он может? Или не может? Если не может – должен бояться! Он ведь не дурак, понимает, что я сверну ему шею быстрее, чем он моргнет. Но, он не боится. Значит может. И все же непонятно… Как перстень может защитить от "Купола Огня" и не отразить элементарное воздушное копье? Или защитные и атакующие плетения принципиально разные? Не знаю… я не маг. Крутит что-то Искусник… Ох, крутит! Правильно говорят: хороший маг – мертвый маг!"

А Витусу Иддеру действительно было наплевать на гнев и горе главы "Союза". Как только он понял, что вся эта свистопляска вокруг него никак не связана с его незаконной магической практикой и Гильдия Магов никакого отношения к творящемуся не имеет, он совершенно успокоился. А Гистас… что Гистас? Змей ему не начальник. Это несчастные подчиненные, которые руками, ногами, локтями, ногтями и зубами держатся за свои рабочие места, вынуждены смеяться над тупыми шутками руководителя, или скорбеть лицом по поводу его горестей, а у Витуса такой нужды не было.

Маг обещал попробовать вылечить девчонку – и все! Он не обещал расстраиваться из-за того, что Змей не может достать нужные ингредиенты для создания лекарства. Это – его проблемы! А будет скалиться, покажет ядовитые зубы – вырвем! Не магам бояться бездарных! Здесь, честно говоря, Витус ошибался. И сильно. К данному конкретному случаю удивительно хорошо подходила подловатая мудрость: незнание опасности рождает героев. Человека, чьей выражаясь современным языком – базовой специальностью, была охота на магов, следовало опасаться. Ну, а с другой стороны, кто из нас в жизни не ошибался? Если таковые имеются, пусть первыми кинут в Витуса камень.

Однако, маг твердо решил расставить все точки над i. Изображать скорбь и сочувствие, которых он не испытывал, Витус не собирался. А вот досаду он испытывал. Досаду на то, что не удалось испытать перстень в боевой обстановке. Но шанс оставался.

– Ты не о том думаешь, – холодно продолжил Витус.

– Да что ты говоришь!? – нехорошо прищурился Змей. – И о чем, по-твоему, – он выделил тоном "по-твоему", – я должен думать.

– О том, где Пирамида сейчас.

– И где же!?

– Я пока не знаю. Я думаю. И тебе советую подумать… А не прикидывать, кого убить, – Витус ухмыльнулся, а Змей в ответ только скрипнул зубами от злости, но промолчал, признавая правоту мага.

На этот раз, молчание, длившееся пару минут, первым нарушил маг:

– Давай так – я буду рассуждать вслух, а ты оппонируй… – поймав хмурый взгляд главы "Союза", Витус, на всякий случай, пояснил: – Будешь возражать, если с чем-то не согласен.

– Я знаю значение слова "оппонируй", – бесцветным голосом отозвался Змей. Он уже взял себя в руки. По-крайней мере внешне.

– Знаешь, так знаешь – тем лучше, – не менее хладнокровно констатировал маг. После чего продолжил: – Я сильно сомневаюсь, что Свэрт Бигланд продал Талиону муляж "Огненного Цветка".

– Почему?

– Почему сомневаюсь?

– Нет. Почему ты уверен, что Пирамиду продал именно Свэрт, а не кто-нибудь другой?

– Ну-у… хорошо, может быть и не сам Свэрт, но без ведома главы Гильдии Магов, такую вещь продать бездарному нельзя.

– Нарушение закона? – поднял бровь Змей.

– Нет. Писанные законы не запрещают, но есть неписанные. Так что для простоты будем считать, что артефакт продал Свэрт.

– Хорошо, – немного поколебавшись согласился Змей. Заминка была вызвана поисками контрдоводов, коих он не обнаружил.

– Зачем был нужен артефакт Талиону, – продолжил Витус, – понятно. Беллона отдала бы левую руку, чтобы изничтожить Дожа, Рему и Марину. А возможностей у нее хватало, так что поостерегся бы Свэрт продавать пустышку – репутация дороже. Представляешь, его реакцию, если бы пошли слухи, что Талиона вместе с его женщинами вырезали из-за поддельного "Огненного Цветка"? – Змей поежился. Под таким углом он ситуацию не рассматривал. Гистас еще раз запоздало порадовался, что остался верен своей привычке не оставлять свидетелей. Хотя… главный свидетель, как раз, находился сейчас перед ним. И в этом была проблема. Большая проблема. А Витус, между тем, продолжил размышлять вслух: – Таким образом, будем считать доказанным, что изначально у Дожа Талиона был на руках вполне работоспособный артефакт, а не та пустышка, которую ты приволок. – Он сделал паузу, дожидаясь возражений, и не дождавшись, уточнил у молчащего Змея: – Согласен?

– Согласен.

– Теперь рассмотрим вот какой аспект. Как ты считаешь, мог Талион не заметить, если бы кто-нибудь без его ведома заменил исходный "Огненный Цветок" на поддельный?

– Думаю, он бы заметил, – после небольшого раздумья отозвался Гистас. – Он видел артефакт каждый день и настоящий, наверняка, хоть немного отличался от этого, – он кинул взгляд на поддельную "Пирамиду Света", продолжавшую озарять своим безвредным сиянием маленькую комнату. – Не заметить подмену он не мог.

– И я так думаю, – кивнул маг. – Из этого следует, что совершить замену мог только он сам.

– Да. – После небольшого раздумья согласился Змей. – Или кто-то с его ведома и разрешения.

– Хорошо… Продолжим. Ты согласен, что добровольно расстаться с "Огненным Цветком" Талион не мог – он был ему необходим, для защиты любимой женщины и дочери?

– Не совсем. Смотря, что ему предложили взамен, – не согласился Гистас. – Не исключено, что он пошел на сделку добровольно, но наверняка предложили ему не деньги.

– Согласен. Я тоже так решил и в связи с этим думаю, что Пирамида сейчас…

– У северных варваров, – закончил за мага Змей.

– Именно! На дуэли Тит воспользовался порченым мечом, а это позор для всего рода! Если бы меч попал в руки недругов Талиона – а их хватает, то с кланом Арденов было бы покончено. Аристократ без чести – холоп.

– Однако, ничего такого не произошло, – задумчиво протянул Змей, – люди поговорили-поговорили, да и забыли через пару дней. Значит меч у Талиона, а не у его врагов. И вот за этот порченый меч он вполне мог отдать Пирамиду… Цена сопоставима.

– И я так думаю, – довольно улыбнулся маг, – теперь надо быстренько узнать, где они живут, северяне эти.

– Ну, за этим дело не станет, – заверил его Змей

Как только период разброда и шатаний был успешно преодолен, и появилась определенная конкретика по поводу дальнейших действий, пред магом вновь предстал спокойный и уверенный в себе руководитель крупной организации, способный поставить перед подчиненными задачу, проконтролировать ее выполнение и спросить за упущения по службе, а не истерическая личность, готовая на любые безумные поступки, вроде убийства ни в чем неповинного мага, или еще чего-то в этом роде. Змей дал своему вознице четкие указания, и буквально через час вся необходимая информация была в распоряжении Гистаса и Витуса.

– Думаю, что в гостинице они вряд ли будут держать Пирамиду, – высказал свое мнение Змей.

– Почему?

– Работающий "Огненный Цветок" в центре города?.. Десятки, если не сотни сожженных людей?.. Сомневаюсь.

– Можно хранить ее выключенной, – пожал плечами маг, – или уменьшить радиус защитной сферы так, что она не будет входить за стены их люкса.

– Можно… – согласился с доводами Витуса змей, – но мне кажется, что Пирамида на "Арлекине".

– И мне так кажется.

– А почему возражал? – удивился Гистас.

– В споре рождается истина… – несколько туманно пояснил маг. Змей не был с ним согласен, но времени для дискуссий на абстрактные темы у него не было, поэтому он перешел к делу:

– Тогда делаем так: я посылаю людей, чтобы они тщательно обыскали номер, а сам займусь кораблем.

– Я с тобой, – тоном не терпящим возражений объявил маг. Змей не очень понял его резоны – ведь, как ни крути, Витуса могли заметить на месте преступления – а в том, что без кровопролития вторжение на "Арлекин" не обойдется он был абсолютно уверен, но если магу очень хочется, ну, что ж… хозяин – барин.

*****

Балы бывают разные. Выпускные, первокурсников, новогодние, великосветские, ну, и так далее. В какой-то песне даже осень праздновала прощальный бал, а вот на борту "Арлекина" правила бал сонная скука.

Господа со своей сладкой бандой – как окрестили группу поддержки матросы, отсутствовали. И вместо ежевечернего бразильского карнавала с музыкой, песнями, танцами и волнующим кровь женским смехом, на квартердеке царила лишь тишь да гладь, да божья благодать. Большая часть экипажа, включая Хатлера и Брамса, болталась где-то на берегу. Благословенный город Бакар был тем и хорош, что мог предоставить развлечения на любой вкус и кошелек, чем моряки, с восторгом, и пользовались.

Так что, на "Арлекине" оставалась лишь небольшая дежурная смена, вынужденная тянуть лямку, пока товарищи оттягивались на берегу. Утешало их лишь то, что завтра наступит их время! Пара вахтенных матросов, делающих вид, будто бдительно несут службу подле трапа, давно уже кемарили вполглаза. Как бы ни насаждал дисциплину боцман, но отсутствие всего начсостава на борту делало свое дело – снижало уровень боевой и политической подготовки.

Поэтому и проморгали они серую тень, молнией взлетевшую по трапу. Правда, надо честно сказать, что даже если бы они бдительно пялились на причал в четыре глаза, распахнутых до невозможности, результат был бы такой же. Уж больно шустро действовал незваный гость. Двумя быстрыми, практически неразличимыми глазу движениями, он вогнал две заточки в солнечные сплетения вахтенных матросов. Умерли они от болевого шока. Быстро и бесшумно. Да и крови, считай, не было, что говорило о высоком профессиональном уровне убийцы. Это, как медсестры – одна сделает укол – будто комарик укусил, зато другая все жилы вытянет. Так и в многотрудной профессии киллера, есть специалисты… чуть не вырвалось: от бога. Нет, видимо все-таки не от него, а сами знаете от кого.

Как только "таможня дала добро", на палубу быстро и бесшумно хлынул целый отряд "серых", начавших со знанием дела прочесывать все помещения корабля. Через двести ударов сердца с момента начала операции, живых моряков на "Арлекине" не осталось. И что характерно – на причале никто ничего не заметил. Специалист, он и в Африке… в смысле – на Сете, специалист.

– Дон! – в дверь кареты после вежливого стука и последующего разрешения просунулась голова и четко, по-военному доложила: – Ничего похожего на пирамиду в номере не обнаружено.

– Хорошо. – Скупо похвалил Гистас и тут же добавил: – Не расслабляйтесь. Будьте наготове. – Голова кивнула и исчезла, будто ее и не было, а Змей, хотя у него внутри все дрожало от нетерпения, а плещущийся в крови адреналин требовал активных действий, расслабленно откинулся на спинку дивана и принялся ждать. Ожидание его продлилось недолго – в карету вернулся Витус. – Сейчас зачистят корабль, – обратился к нему глава "Союза", – и пойдем посмотрим. – Он заставил себя сделать небольшую паузу, прежде чем спросил: – У тебя ничего нового? – В ответ маг лишь отрицательно помотал головой.

Этот короткий диалог завершал предварительную стадию операции. В порт подельники отправились на карете Витуса, потому что коляска Змея вместе с его возницей была отправлена для передачи распоряжений его же многочисленным подручным. Прибыв на территорию порта, карета сначала медленно проехала мимо "Арлекина", а потом остановилась неподалеку, не привлекая внимания – экипажей на пирсе хватало – жизнь на нем не затихали ни на секунду, ни днем, ни ночью.

В любое время суток причал напоминал муравейник. Разница была только в качественном составе участников дневной и ночной жизни и в конечных целях их хаотического – на посторонний взгляд, но непрерывного движения. И если днем на причале царила рабочая суета, в которой принимали участие матросы, докеры, купцы, маклеры, портовые чиновники, спекулянты всех калибров и мастей, капитаны и офицеры кораблей, стоящих в гавани, криминальный и полукриминальный элемент, туристы и праздношатающиеся горожане, а конечной целью их жизнедеятельности, если отбросить криминальную составляющую, были погрузо-разгрузочные, и сопутствующие им – типа оформления документации, работы, то ночью все было несколько иначе.

Во-первых, ночью менялся состав участников. Из дневных оставались матросы, докеры, криминальный и полукриминальный элемент, туристы и праздношатающиеся горожане, а на смену купцам, маклерам, портовым чиновникам, спекулянтам, капитанам и офицерам приходили проститутки и бескорыстные женщины и девушки, жаждущие любви и готовые заниматься сексом бесплатно. Ну разве что за кружку пива, или стакан вина – так это не плата, а для веселья. Менялась и целевая функция участников – не погрузо-разгрузочные работы, а получение от жизни базовых радостей, в виде любви различной степени продажности.

Во время медленного проезда кареты мимо "Арлекина", ни Змей, ни маг, обладавший гораздо более высокой чувствительностью, не почувствовали ничего, никакого намека на защитное плетение Пирамиды. Но, Витус выразился в том смысле, что это ни о чем не говорит – "Огненный Цветок" мог быть выключен, или же его боевой радиус укладывался в обводы судна. Поэтому, когда экипаж остановился, маг выбрался из кареты и неторопливо прогулялся в направлении красавца клипера, постоял некоторое время на пирсе рядом с ним, делая вид, что любуется панорамой порта и многочисленными девушками, среди которых встречались и вполне себе хорошенькие, но работающую Пирамиду так и не почувствовал. Однако, чувства – чувствами, а дело надо было доводить до конца.

Пришлось Витусу возвращаться не солоно хлебавши – это только в науке отрицательный результат – тоже результат, а в жизни, как-то, не очень. Маг устроился на удобном диване напротив Змея и, по его примеру, принялся терпеливо ждать. С другой стороны, а что еще ему оставалось делать? – альтернатива как-то не просматривалась. К счастью, ожидание было недолгим. В дверцу, после очередного вежливого стука, просунулась очередная вежливая голова и так же четко, как первая, а может это она же и была – Тьма их разберет, коротко доложила:

– Дон, корабль чистый.

Глаза Змея на пару мгновений стали пустыми – он проверил донесение, после чего скомандовал вознице:

– Подъезжай к "Арлекину" и становись дверцей к трапу.

Обстановка на палубе была сугубо деловая, что подтверждалось царившим на ней хаосом, неотличимым от аналогичного на дневном пирсе. Но это броуновское движение было только видимостью – на самом деле, каждый из присутствующих четко знал свой маневр – все действовали слаженно и синхронно, как колесики в часовом механизме. Кто-то скидывал за борт трупы матросов, которым не посчастливилось оказаться в ненужном месте, в ненужное время, кто-то подтаскивал к веревочной лестнице, спущенной с кормы, разнообразные материальные ценности, обнаруженные в капитанской каюте, кто-то спускал эти ценности вниз, кто-то принимал их на большом гребном катере, пришвартованном к "Арлекину", кто-то шерстил по матросским рундучкам в поисках добычи – проверять, так проверять! – а вдруг кто-то из матросов является подпольным миллионером, типа гражданина Корейко, да еще слабым на голову, и хранит все добытое непосильным трудом в своем рундуке. Короче говоря, все были при деле.

К Гистасу и Витусу, взошедшим на борт, тут же подскочил очередной незаметный человечек и зачастил:

– Дон! Дон! Тут внизу, мы нашли, какую-то странную дверь… – он набрал воздуха и продолжил, – заперто, написано: "Не влезай! Убьет!". Мы остереглись без тебя… Что прикажешь?

– Пошли, покажешь! – приказал Змей, чувствуя, что его охватывает сладостное предчувствие удачи.

Маг и глава "Союза", в сопровождении нескольких безликих сотрудников этой могущественной организации, спустились в трюм и остановились перед массивной деревянной дверью, украшенной сакраментальной надписью, так поразившей простодушных головорезов.

– Она там! – уверенно произнес Витус, глядя на дверь, но Гистас и без него рассмотрел отблески бешенного плетения, беснующегося за дверью.

И вот тут-то наступила некоторая заминка. Гистас почувствовал, что очень не хочет снова идти в огонь. Он оценил насколько бушующая ярость плетения настоящей "Пирамиды Света" отличается от ее чахлой копии на вилле Дожа Талиона. Примерно, как боевой лазер, от лазерной указки. Да что тут говорить – "Огненный Цветок" внушал трепет, причем всем присутствующим. И ничего не менял тот факт, что Змей и маг могли видеть работу Пирамиды, а остальные бандиты только кожей ощущали невидимую опасность. Находиться рядом с Пирамидой было страшно всем. Без исключения. Подобное чувство возникает вблизи высоковольтных линий электропередачи, силовых трансформаторов, ядерных реакторов, паровых котлов высокого давления и прочих похожих объектов, где бьется, зажатая в безжалостных тисках, сконцентрированная мощь, готовая испепелить все вокруг, если вырвется из оков.

Во все времена, во всех мирах, все руководители делятся на два базовых типа. Истинный – тот, который зубами, когтями, ножами и стволами, завоевал, а можно сказать – выгрыз, свое место под солнцем, и назначенец – который по блату, или вовремя лизнув чью-то задницу, или удачно женившись, получил должность.

В мирную, спокойную пору, в тучные, так сказать, годы, различить их сложно. Когда тебя с улыбкой просят принести кофе, или протестировать софт, или отшлифовать какой-нибудь вал, или сделать еще что-либо такое же безопасное и обыденное, начальник, который отдает подобного рода приказы, может быть любого типа – как истинный, так и назначенец.

Все меняется, когда наступает время форс-мажора. Заставить человека таскать для тебя каштаны из огня, задача нетривиальная. Если назначенец попробует поднять солдат в атаку, то, в лучшем случае, из этого ничего не выйдет, а в худшем – ему выстрелят в спину, но из окопов никто не поднимется.

Другое дело истинный руководитель. По каким-то неведомым психологическим законам, подчиненные боятся его больше смерти. Хотя казалось бы: какая разница от чего умирать – от пули любимого руководителя, или от вражеской? А вот подишь ты… прикажет такой начальник, и солдаты выбираются из окопов и с криком "Ур-р-р-р-р-а-а-а!!!" бегут навстречу смерти…

Так вот, так как Змей был истинным руководителем в самой высшей степени, а кроме того очень быстро соображал, то он мгновенно решил, что на этот раз идти самому в огонь совершенно необязательно – для этого найдутся другие люди.

– Принесите топор, – распорядился Гистас, а когда приказ был исполнен, молча ткнул пальцем в первого попавшегося сотрудника. – Подойди, – приказал он, а когда тот боязливо приблизился, снял со своих пальцев перстни, выданные ему Витусом. – Надевай! – приказал Змей обалдевшему от всего происходящего товарищу. "Первый попавшийся" наверняка чувствовал, что ничего хорошего его не ждет – что-то похожее ощущают животные, идущие на убой, ему очень хотелось незаметным ужиком выскользнуть из трюма и бежать сломя голову куда глаза глядят, но страх перед Змеем был сильнее страха перед неведомой опасностью, притаившейся за дверью, и он безропотно нацепил побрякушки, протянутые ему Гистасом. – Бери топор и руби дверь, – приказал Змей, – и ничего не бойся, – он покосился на Витуса, – у тебя защита от любого магического воздействия.

Перстни не подвели и с товарищем, взломавшим злополучную дверь, ничего плохого не произошло. Он распахнул ее и глазам всех присутствующих открылась небольшая коморка с работающей "Пирамидой Света". Зрелище для тех, кто видел было сколь пугающим, столь и завораживающим, а всем остальным артефакт просто внушал страх, без всякого завораживания. После того, как путь к Пирамиде был открыт, Змей вручил "первому попавшемуся" ловушку, а маг проинструктировал бедолагу, как ею пользоваться.

– Вперед! – приказал Гистас, слегка подталкивая в спину не спешащего начать движение сотрудника, – и ничего не бойся! – повторил он, снова бросив косой взгляд на мага, – у тебя непробиваемая защита от всего этого… – он кивнул в сторону пирамиды. – Давай! Шевели лапами! – слегка прикрикнул он на оробевшего подчиненного, никак не решавшегося перейти от состояния покоя к равномерному прямолинейному движению, а потом видимо решив, что кроме кнута не худо бы присовокупить еще и пряник, добавил: – С меня десять золотых! Шевелись! – и то ли обещанная награда, то ли отчетливое понимание, что идти все равно придется – так чего тянуть? "первый попавшийся" на негнущихся ногах двинулся вперед.

Он преодолел огненную завесу, словно это было не высокоэнергетическое боевое плетение, способное уничтожить любую активную протоплазму, а полоска утреннего тумана, и двигаясь словно робот, какими-то механическими движениями проделал все, что требовалось – накинул ловушку на "Пирамиду Света", сдвинул на край стола и запеленал. Магический огонь погас. Продолжая двигаться, как сомнамбула – пережитый шок все-таки давал о себе знать, "первый попавшийся" вернулся к Змею и протянул ему добычу. А тот, прежде чем принять бесценный груз, отсчитал обещанное золото и прямо на месте расплатился с героем поневоле.

И это было необычно. Обычно, настоящие герои, которые действительно совершили что-то героическое, не получают ничего, кроме взысканий и неполного служебного соответствия. Печеньки за них получают непосредственные руководители, или же начальники более высокого ранга. И это справедливо! – каждый сверчок знай свой шесток! А то у начальства нет, а этого "гер-роя", вишь ты, приставили! Непорядок!

После благополучного обмена золота на "Пирамиду Света", произведенного Змеем со своим подчиненным – а со стороны это выглядело именно так, произошел не очень красивый эпизод. Маг, до этого скромно стоявший в сторонке, неторопливо подошел к нечаянному герою, продолжавшему судорожно сжимать в потной ладошке вознаграждение за проявленный героизм. Подойдя к нему вплотную, Витус пристально посмотрел герою в глаза, немало того смутив этим действием, после чего протянул ладонь и негромко, но властно скомандовал:

– Перстни.

Герой растерялся – ведь затребованные ювелирные изделия он получил из рук своего главнокомандующего, ему, по всем писанным и неписанным правилам, их следовало и вернуть, а там дальше, как Дон решит: захочет – отдаст магу, не захочет – не отдаст, а он человек маленький. То, что Витус маг, знали практически все члены "Союза" – шила в мешке не утаишь, да и Гистас не делал из этого особого секрета. Так что ситуация складывалась, мягко говоря – щекотливая. Ошибешься и навлечешь на себя гнев Змея – лучше сразу утопиться, обзаведешься таким врагом, как маг – хуже только скорпион в штанах… да и то, пожалуй, неизвестно, что хуже. Товарищ загрустил, и чтобы хоть немного уточнить позицию начальства по данному вопросу, бросил беспомощный взгляд на своего руководителя. Ответ, который он прочел в глазах Змея был однозначен – НЕТ!

"Ну-у… нет – так нет!" – с облегчением решил герой, с которого свалилось тяжкое бремя выбора. Выбор за него сделало начальство.

Разумеется, этот быстрый обмен взглядами не прошел мимо внимания Витуса. Непонятно, какой реакции от него ждал Гистас и вообще непонятно зачем он затеял этот акт гражданского неповиновения – ведь перстни, по праву, принадлежали магу и были выданы им главе "Союза" только во временное пользование. Именно такой точки зрения придерживался Витус. Что имел в виду Гистас осталось неизвестным.

Не мог же он всерьез рассчитывать, что маг оставит в его распоряжении такие ценные артефакты? Хотя… кто его знает, на что Змей рассчитывал. Может просто хотел заставить Витуса обратиться к нему за помощью, чтобы он приказал отдать перстни – ведь против счастливого обладателя артефактов магия была бессильна и надавить на героя магу было нечем. Однако, в ответ на столь недружественный акт, Витус только ухмыльнулся. Как показал дальнейший ход событий, помощь ему не понадобилась.

Маг легко прикоснулся к одному из колец, щедро нанизанных на его тонкие пальцы, и в тот же миг герой с воплями принялся сдирать с себя оба злополучных перстня. Когда ему это наконец удалось, пальцы его были изрядно обожжены – кожа слезала с них лоскутами. После этого, Витус, не чинясь, сам нагнулся и подобрал отброшенные артефакты, хотя мог приказать это сделать любому из присутствующих, ну, кроме Змея, конечно, и вряд ли кто-нибудь промедлил с исполнением приказа – демонстрация наказания за непослушание была очень убедительна.

"Значит, защищает от любого плетения! – в бешенстве думал Змей, сохраняя при этом абсолютно безмятежное выражение лица, на котором не отражались ни его мысли, ни его эмоции. – От любого, кроме твоего? Так Искусник? – Гистас искренне улыбнулся Витусу, и надо честно признать – это был акт лицедейства высокого полета! – Ладно… лишний раз убеждаюсь: хороший маг – мертвый маг. Мы еще поговорим, после того, как вылечишь Джулию, а не вылечишь – тем более…"

Вряд ли эти мысли, или хотя бы общий настрой главы "Союза" были секретом для Витуса. Однако, никакого расстройства по этому поводу он не испытывал – видимо были у него на этот счет свои резоны. Маг быстро осмотрел содержимое каморки, или каюты, или отсека – черт его разберет, как будет правильнее, и приказал:

– Все, что здесь есть – в карету.

Гистас, лелея в руках ловушку с драгоценным грузом, на такое самоуправство никак не отреагировал, справедливо расставив приоритеты – сначала Джулия, потом все остальное. Однако, зарубку в памяти сделал. Список претензий к магу продолжал расти. Однако сейчас было не до них. Дело было сделано, но не до конца, и прежде, чем отправиться в путь, Змей подозвал к себе начальников двух лучших пятерок Серого Цеха и что-то им коротко приказал.

Глава

Светская жизнь Денису понравилась. Причем очень, и с самого начала. И если театр начинается с вешалки, то великосветский бал, который давал Генерал-губернатор Бакара Брикус Валент, начинался с вида на его великолепный дворец, оседлавший вершину Мшистого Холма. Причина, по которой холм получил такое название, осталась для компаньонов тайной за семью печатями – никто внятно объяснить этимологию этого названия не смог.

Правда, честно говоря, они особо и не выясняли – так, мимоходом поинтересовались у Хлои и еще у пары девушек из группы поддержки, коие имели счастье быть уроженками Бакара, однако получили в ответ хоть и милое, но недоуменное, хлопанье ресницами, и на этом успокоились. Мшистый – так Мшистый, тем более, что сейчас дворец окружал не какой-то там непонятный мох, а замечательный парк, разбитый по всей, немаленькой, территории холма.

По мнению большинства бакарцев, центром их благословенного города было не величественного здания Храма Единого на площади Небесных Заступников, как считалось официально, а фонтан Августина на Королевской набережной. Если согласиться с мнением большинства, то Мшистый Холм и Королевская Горка располагались диаметрально противоположно относительно этого центра, примерно на одном и том же расстоянии от него.

Внешне резиденция бакарского Генерал-губернатора напоминала Букингемский дворец – те же портики с колоннами на главном фасаде, тоже трехэтажный, разве что размерами поменьше – у Букингемского семь окон между центральным портиком и боковыми, а у Генерал-губернаторского – четыре, а так можно подумать, что один архитектор ваял. Этот воздушный дворец являлся полной противоположностью зданию канцелярии Генерал-губернатора, похожему на парижский Дворец Инвалидов, массивному и тяжеловесному, призванному символизировать мощь и несокрушимость Империи.

Все эти любопытные сведения по части архитектуры Денис почерпнул от Шэфа, который, как известно, долго жил, много чего видел и соответственно, много чего знал. Сам Денис в Лондоне, впрочем как и в Париже, не бывал, как и вообще за границей, если не считать лечения в Германии, но к туризму и осмотру достопримечательностей это имело слабое отношение, поэтому он был вынужден верить любимому руководителю на слово. Однако, все эти дворцовые портики и прочие пилястры, хорошо заметные при дневном освещении, меркли перед видом, который открывался во влажной духоте бакарской ночи.

Представьте… черная тропическая мгла, огромные мохнатые звезды, лунная дорожка, уходящая за горизонт, огни Королевской набережной, тающие за спиной, а впереди, разорвав мрак, в воздухе парит прекрасное здание, подсвеченное не хуже, чем Большой, или же Александринский Театр. Ни Мшистый Холм, ни окружающий пейзаж не виден и создается полное впечатление, что в Бакар спустился какой-то летучий дворец из какой-то доброй сказки! Прямо "Золушка" какая-то с красавцем принцем, дурковатым королем, злой феей и доброй мачехой… или наоборот – злым принцем, добрым королем, дурковатой феей и красавицей мачехой. Деталей Денис не помнил, да они были и не важны. Чудесное зрелище не оставляло никаких сомнений в том, что предстоящий бал будет именно великосветским, и никаким иным. И рождалось главное – ощущение волшебной сказки!

По мере приближения к Мшистому Холму возникала новая иллюзия – стало казаться, что дворец не просто висит в воздухе, а опирается на изящную, ярко светящуюся спираль – это стала видна подъездная дорожка, опоясывающая холм. По яркости магические светильники не уступали электрическим, на освещении никто не экономил и зрелище открывалось фантастическое.

– Интересно… – задумчиво пробормотал Шэф, – какого размера у них паркинг? Где они столько карет разместят? – он немного помолчал и добавил: – Да еще на горке…

Вопрос не был риторическим. К Мшистому Холму тянулась непрерывная светящаяся лента из самых разнообразных экипажей, растянувшаяся на сколько хватало взгляда в обе стороны. Почти все транспортные средства были оснащены магическими фонарями, которые и создавали образ огненной змеи, тянущейся из центра Бакара к холму. "Слепых" карет, наподобие шарабана компаньонов, не оснащенных осветительными приборами, было подавляющее меньшинство. С другой стороны, Шэфу и Денису, обладавшими ночным зрением, освещение было как-то ни к чему, а такой замечательной организации, как ГИБДД, которая штрафовала бы за отсутствие габаритов, на Сете еще не существовало. Тут местные как-то не додумали. Но, можно не сомневаться – со временем, додумают.

– Может у них подземная парковка наверху? – выдвинул предположение Денис.

– Черт его знает… – отозвался главком, – может и так, а может они за счет пятого измерения расширились… иди знай – мир-то магический.

Ответ на эту загадку был получен, как только дорога уперлась в роскошные чугунные ворота у подножия холма. Оказалось, что понизу Мшистый Холм опоясывает шикарная решетка, идеально гармонирующая с вышеупомянутыми фасонистыми воротами. Дорога продолжалась и дальше, серпантином обвивая стратегическую возвышенность (раз на возвышенности расположена резиденция первого лица – значит возвышенность стратегическая, и никак иначе!), вот только подняться по ней к дверям дворца Генерал-губернатора Бакара возможности не было. Ворота оказались заперты. Как оказалось, и Шэф, и Денис были одинаково далеки от правильного ответа. Никаких подземных паркингов и пятых измерений. Все было гораздо проще. Не до гениальности, конечно, но близко.

Большая светло-зеленая карета с гербом, главным элементом которого был красный носорог, всю дорогу маячившая перед экипажем компаньонов, не доезжая десятка метров до ворот, остановилась, постояла на месте некоторое время, а потом свернула направо, а на освободившемся пространстве появился высокий, осанистый человек, разодетый так пестро и блестяще, что сам Филипп Киркоров, превосходящий пышностью одежд любого пиратского адмирала, от зависти сжевал бы свой галстук, или шейный платок… а может и какую иную деталь туалета. При разумной экономии и отсутствии усушки и утряски, количества золотой и серебряной канители, пошедшей на мундир распорядителя, вполне хватило бы на экипировку эскадрона лейб-гусар.

– Пир-ры! – голосом глубоким и раскатистым, словно из бочки, пророкотал гигантский попугай. – На вашей кар-рете нет гер-рба, в связи с этим прискор-рбным обстоятельством, не сочтите за тр-руд назвать ваши им-мена!

– Я – Атос, Лорд Великого Дома "Морской Дракон", – представился Шэф.

– А я, – напустил на себя побольше важности Денис, – Князь Великого Дома "Полярный Медведь" Арамис!

Шпрехшталмейстер сверился со списком, который волшебным образом появился у него в руке, набрал в грудь воздуха и пророкотал:

– Пр-рошу! – он величаво махнул рукой направо, туда, куда ушла зеленая карета с носорогом.

Что характерно, ничем не примечательный черный шарабан, следовавший за компаньонами так же неотступно, как они за светло-зеленой каретой, был отправлен налево. Что бы это значило, и значило ли вообще, было непонятно. Шэфу с Денисом хотелось думать, что хотя вся приглашенные на бал гости и были равны, но все-таки наиболее равных отправляли направо, а менее равных – налево. Было ли так на самом деле осталось неизвестным.

Брамс, сидящий на козлах, послушно свернул в указанном направлении и проехал метров сто по лесной дороге, ограниченной с обеих сторон высокими деревьями и густым кустарником, превращавшим ее, фактически, в какое-то подобие ущелья, или каньона. Вырвавшись, наконец, на свободу, карета компаньонов оказалась на гигантском лугу, сплошь заставленном разнообразными экипажами. К транспортному средству тут же подскочила уменьшенная копия главного распорядителя, похожая на него, как одна матрешка на другую и отличавшаяся от шпрехшталмейстера, командующего у ворот, только размерами – и ростом поменьше, и в плечах поуже, так что вполне могла поместиться у того внутри.

"Младшая матрешка", размахивая руками, как военный регулировщик, буквально за пять минут запарковала шарабан компаньонов. Поверьте на слово, что это было не так легко, как припарковать "Smart Fortwo" в малозаселенном спальном районе. Следует учитывать, что не один Брамс, взаимодействующий со своей "матрешкой", был занят таким важным делом – таких пар было несколько – это раз, и корячились они в непосредственной близости друг от друга – это два, и в-третьих – радиус поворота кареты, даже самой маленькой, не меньше, чем у седельного тягача, или междугороднего автобуса, так что поставить карету в указанное место, с допуском плюс-минус полметра, являлось задачей не то чтобы нетривиальной, но достаточно непростой.

Однако, удача улыбнулась компаньонам, а точнее говоря – Брамсу и "младшей матрешке". После удачного завершения процесса, парковщик дал компаньонам четкие указания по их дальнейшим действиям: первое – пройти в калитку, расположенную рядом с воротами; второе – занять очередь на подъем; третье – прибыв на конечную остановку "Дворец", не выходить из "маршрутки" без разрешения водителя.

"Как из самолета!" – усмехнулся про себя Денис.

Следуя этим инструкциям, они выполнили первый пункт – прошли через калитку, и сразу же почувствовали себя номинантами на Оскар, идущими по красной дорожке… или по гаревой… или тартановой… короче – черт его знает по какой дорожке бегают эти номинанты – в этом вопросе и Шэф, и Денис разбирались слабо, но именно на ней компаньоны себя и почувствовали. В конечном итоге пришло ощущение, что, пожалуй, все же – на красной. Короче говоря, цвет не суть важен, главное, что они почувствовали себя номинантами на Оскар и точка! Приличная очередь – человек двадцать, разряженная в пух и прах, прекратила оживленные разговоры, которые вела до этого, замолчала, и с интересом уставилась на компаньонов.

Причин такого внимания было несколько и самой главной была несомненная популярность Дениса после дуэли с Титом Арденом. Выстоять, а потом еще и победить противника с зачарованным мечом – это дорогого стоило. Примерно, как мухачу нокаутировать Кличко. Ну-у… может не мухачу, а средневесу, но все равно – победа была эпическая. Если оперировать привычным нам историческим материалом, то таких побед в истории человечества было раз, два, да и обчелся. А если хорошенько подумать, то и вовсе одна: Давида над Голиафом, а больше, пожалуй, и не припомнить.

Второй причиной была жесткая трепка, которую компаньоны задали Дожу Эмидусу Флаксу, во время проведения операции по принуждению того к справедливости, и о которой знал "весь Бакар". Это не говоря уже о том, что во время острой фазы конфронтации они изничтожили его боевого мага Тиона Антана, его Каменного Душителя и четырех сторонних боевых магов, работавших на аутсорсинге. Все эти деяния заставляли относиться к северным варварам, по крайней мере, с уважением.

Третей причиной была одежда. Как ни крути, но рубашки, брюки и мокасины из летнего полевого комплекта Отдельного Отряда Специального Назначения "Морской Змей", отличались от самых лучших образцов продукции местных предприятий легкой промышленности. Причем в лучшую сторону. Так что, поглазеть местным было на что.

Была и четвертая причина и заключалась она в том, что компаньоны были молодыми, симпатичными ребятам, да еще без всякого намека на смазливость, а вовсе наоборот – с ярко выраженной мужской харизмой, типа той, которой обладает Эдгард Запашный. Интереса добавлял еще тот факт, что были они иностранцами, с таинственного, страшного и волнующего воображение юных барышень Севера. Девушки всегда падки на иностранцев – это медицинский факт, и ничего с этим не поделаешь. Поэтому, не было ничего удивительного в том, Шэф с Денисом удостоились целого шквала кокетливых взглядов и улыбок со стороны женской половины очереди. Какие чувства испытывала к ним мужская половина было непонятно, потому что она их никак не выражала – держалась индифферентно.

Очередная "матрешка", причем явно третья по счету в колоде, так как была еще меньше "парковщика", расторопно появилась подле компаньонов и разъяснила им, что попасть наверх можно двумя путями, а именно: дождаться очередную "маршрутку", курсировавшую по линии: "Подошва Мшистого Холма – Дворец Генерал-губернатора", или же подняться пешком по довольно крутой – градусов шестьдесят, лестнице.

– Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – высказал довольно спорную сентенцию главком, нашедшую, однако, живой отклик в сердцах личного состава.

– Тем более, что можно и посидеть, пока маршрутка не придет, – выразил полное согласие с позицией руководства Денис. Он кивнул на садовые скамейки, которыми была оборудована "остановка". – И вообще – мы не альпинисты, блин!

В результате этой короткой, но плодотворной дискуссии, компаньоны выработали консолидированное мнение, что ноги у них не казенные, да и сами они не обезьяны, чтобы скакать наверх по отвесным лестницам. Лучше воспользоваться общественным транспортом и не выпендриваться – обилия пешеходов чего-то не наблюдалось, а по правде говоря, не было ни одного.

Ждать первую "маршрутку" вообще не пришлось – она подошла к остановке одновременно с компаньонами, но на нее они не попали – места не хватило. Из себя это транспортное средство представляло собой что-то вроде земной одноконной "линейки" – где пассажиры размещались спиной друг к другу, боком относительно направления движения. Количество посадочных мест было шестнадцать – по восемь с каждой стороны, так что на следующую "маршрутку" они всяко попадали. Дожидаться ее пришлось недолго – минут пять. Посадка пассажиров прошла быстро и дисциплинировано – локтями никто не толкался и без очереди не лез.

"Воспитание конечно чувствуется… – рассудительно подумал Денис, поднимаясь в "салон". – Граф, он и в бане граф… в смысле в очереди. Но! Закинь их к нам и заставь штурмовать электричку вместе с озверевшими дачниками, как бы они себя тогда повели? Вопрос…"

"Так же, как дачники, или остались бы на платформе! – ухмыльнулся внутренний голос. – Да и вообще, – принялся умничать он: – Бытие определяет сознание!" – Немного поколебавшись, Денис с ним согласился и на этом короткая, но плодотворная, дискуссия была завершена.

Как так получилось осталось для Дениса загадкой. Перед ним, на откидную ступеньку "маршрутки", забирался какой-то старый хрыч, сам он поднимался в "салон" перед любимым руководителем, который следовал непосредственно за ним сзади, однако, после того, как он уселся на довольно узком и жестком сидении – что вроде деревянной скамьи в старых электричках, оказалось, что рядом с ним, справа и слева, сидят две прелестные барышни, а вовсе не верховный главнокомандующий и вышеупомянутый хрыч, которые по всем законам логики, физики и гостеприимства должны были стать его непосредственными соседями. Несмотря на удивление, Денис из-за этой замены нисколько не расстроился, а вовсе даже наоборот.

Сначала он ощутил волнующее кровь прикосновение справа – когда к твоей ноге прижимается упругое женское бедро, настоящий мужчина всегда ощущает душевный подъем и радостное волнение… если он конечно настоящий мужчина, а не толерантный европеец. Причем, что характерно, всегда, даже в переполненном транспорте, можно понять, специально к тебе прижимаются, или же это неумолимая сила инерции связала в одно целое тощенького студиоза и жирную… пардон – полную, даму, или же наоборот – толстого джентльмена и худенькую секретаршу. Так вот, Денис однозначно почувствовал, что прижимаются к нему специально. Через короткое мгновение он ощутил аналогичное прикосновение слева.

Из-за обостренного чувства справедливости, присущего ему с самого раннего детства, сначала Денис повернулся направо – раз "правая" девушка первой предприняла попытку обратить на себя его внимание, значит первой она его и получит! Увиденная картина Дениса нисколько не разочаровала – его взгляду предстала прелестная голубоглазая барышня с густыми каштановыми волосами, убранными в какую-то вычурную высокую прическу, подчеркивавшую лебединую шею незнакомки. Однако не волосы были главным элементом картины. Первое, что бросилось в глаза, при взгляде на девушку, это было милое, юное личико и ее высокая, красивая грудь, так и норовившая выпрыгнуть из декольте, глубокого до чрезвычайности. Причем отдать предпочтение груди, или лицу, было очень трудно – взгляд цеплялся и за то, и за другое, и никак не хотел отцепляться.

Однако же, пришлось – давление слева усилилось, заставив Дениса вспомнить о справедливости – "левая" девушка требовала свою долю внимания. Она же была не виновата, великодушно решил он, что замешкалась на долю секунды – мало ли какие обстоятельства помешали ей быть первой на мяче. Поэтому, Денис мастерски сменил акценты, и плавно повернулся влево, напоследок широко улыбнувшись "правой" девушке, как бы говоря: – "что мол не волнуйся милая, я только в киоск за сигаретами и мигом домой!"

"Левая" тоже оказалась молоденькой, голубоглазой, с каштановыми волосами, только вместо вычурной прически у нее было простое каре, никак, однако, не портившее общее впечатление. Платье у нее было глухое – закрытое под горло – никакого намека на декольте, зато очень коротенькое, открывавшее вид на пару прелестных стройных ножек, привлекавших не меньшее внимание, чем декольте "правой".

И тут, как будто что-то кольнуло Дениса. Возникло ощущение какой-то неправильности. Это чувство заставило его оторвать взгляд от точеных ножек незнакомки и снова вглядеться в лицо девушки. Ощущение неправильности нарастало, пока он, чисто интуитивно, не кинул взгляд на "правую" красавицу. И тут же все стало на свои места – девушки были близняшками! Абсолютно непохожие прически и фасоны платьев делали их вроде бы разными, но суть оставалась одна. И это было прикольно. Очень прикольно!

– Я – Хорэтия! – с озорной улыбкой представилась "правая" девушка.

– А я – Регина! – тут же отозвалась "левая", просовывая ладошку Денису под руку, заставив, тем самым, повернутся в свою сторону. Ее улыбка была не менее очаровательной, чем у Хорэтии.

"Эт-то я удачно зашел! – с веселым воодушевлением подумал Денис, – близнецов у меня еще не было! Однако, как воспитанному джентльмену, надо тоже представиться":

– А я… – начал он, но был перебит слаженным дуэтом:

– Северный Лорд Арамис. – Сделав это заявление, дуэт на этом свое выступление завершил и стала солировать "правая" Хорэтия, которая продолжила в гордом одиночестве: – Князь Великого Дома "Полярный Медведь". – После небольшой паузы "левая" Регина добавила: – Мы знаем.

"Врут артисты, что популярность им не нужна. Ох, врут…" – промелькнуло у Дениса в голове.

"Как пить дать, врут! – поддержал его внутренний голос. – Тяготит она их видишь ли!.. Брехня!"

– Потанцуешь с нами?

– А как же! – самоуверенно пообещал Денис, забывая о том, что человек предполагает, а Бог располагает. – Чтобы я, да не потанцевал с такими красавицами – это просто невозможно!

– А на "Арлекин" пригласишь? – с лукавой улыбкой хором поинтересовались близняшки. Из этого вопроса следовало, что буколические посиделки, регулярно устраиваемые компаньонами на борту, не прошли мимо внимание широкой бакарской общественности.

Ответ Дениса можно легко угадать с трех раз, но если кто-то не догадался – он пригласил. В ходе дальнейшей беседы, девушки сообщили ему, что он их кумир! И не только их, а вообще всех-всех-всех их подружек и что он герой и красавчик! И как все подружки будут им завидовать! И какое счастье дотронуться до него! Тут близняшки прижались к нему с двух сторон своими юными телами и Денис почувствовал некоторое томление духа, грозящее перейти в волнение плоти.

Слегка обалдевший от потока сладкой патоки, устремившейся в его уши, Денис распустил хвост, как павлин, и принялся рассказывать близняшкам байки о своих подвигах на дальнем Севере, перемежая крохи правды с самым безудержным враньем. Девчонки верили, ахали, закатывали глаза от ужаса, и тискали его предплечья в своих вспотевших от волнения ладошках, одновременно навалившись своими упругими грудями. Было замечательно! Денис собирался и дальше заливаться соловьем, но был вынужден прерваться – "маршрутка" прибыла на конечную остановку. Денис, ловко соскочив на землю, хотел подать близняшкам руки, но его опередил старый хрыч.

– Наш папа – Дож Ремиджиус Виэтрикс! – представили хрыча близняшки. Дож пробурчал что-то неопределенное, что могло оказаться, как приглашением посещать его дворец в любое время дня и ночи без приглашения – по-свойски, без церемоний, так и искренним пожеланием катиться к чертовой матери, чтобы духу Денисовского возле его дочерей не было. Денис решил считать бурчание приглашением. А Дож, тем временем, подхватил дочурок и быстрым шагом направился к парадным дверям дворца, широко открытым по случаю бала.

Возле самых дверей хрыча перехватила моложавая дама, приятная во всех отношениях, удивительно похожая на близняшек, или, что более справедливо – они на нее. Откуда она взялась было непонятно – или приехала раньше, или же Денис не обратил на нее никакого внимания, занятый исключительно Хорэтией и Региной. Такую версию исключать было нельзя. В ее пользу говорил хотя бы тот факт, что любимый руководитель, как выяснилось, отнюдь не скучал без его общества, а тоже времени зря не терял, чего Денис совершенно не заметил. И сейчас он с удивлением воззрился на Шэфа, который был занят куртуазной беседой с красивой, статной блондинкой, с фигурой волейболистки. Не обратить внимания на такую красавицу было совершенно невозможно, а вот подишь ты…

У девушек, достаточно долгое время занимающихся волейболом, формируются попки удивительной красоты – упругие и круглые, как орех, что и привлекает многочисленную мужскую аудиторию на женский волейбол. Так что, если мимо внимания Дениса прошел факт знакомства командора с "волейболисткой", а самое главное – она сама, то что уж говорить о гораздо менее интересном явлении – таком, как мама близняшек.

Кстати о спорте. О спорте в целом, и о женском спорте в частности. У Дениса было твердое убеждение, которое, если бы о нем стало известно широкой общественности, могло бы довести большую часть продвинутых феминисток если не до эпилептического припадка, то до тяжелого невроза, наверняка. Заключалось оно в том, что женщинам вообще заниматься спортом не надо. Физкультурой, чтобы фигура была хорошей – пожалуйста, а спортом – нет. Но, если уж заниматься, то только неопасными и неконтактными видами, причем такими, которые не портят фигуру: волейбол, художественная гимнастика, теннис, кёрлинг, какой-нибудь… да пожалуй и хватит. А то дамы взяли моду играть в хоккей, баскетбол, футбол, плавать на спине, отчего рождаются стихи, типа: "И вот она пришла широкая и плоская, как рыба камбала!". Про тяжелую атлетику и говорить не приходится. Короче говоря – вот так Денис относился к женскому спорту.

Между тем, дама, приятная во всех отношениях, с хозяйским видом взяла хрыча под руку, девочки стали по сторонам и вся четверка величаво пересекла незримую черту – вроде той, которая на паспортном контроле символизирует государственную границу, или что-то еще, не менее запретное, переступать через что нельзя ни под каким видом, без соответствующего дозволения начальства. После того, как Рубикон был перейден, раздался голос распорядителя, наверняка магически усиленный, ибо обычный человек, с нормальной глоткой, так орать не способен:

– Дож Ремиджиус Виэтрикс! – завопил он, – с женой Агатой и дочерьми Хорэтией и Региной!

Досмотрев до конца торжественный вход семьи Дожа во дворец Генерал-губернатора, Денис стал вертеть головой в поисках любимого руководителя, который как испарился куда-то.

"Ага… – решил он, – похоже, что Шэф повел волейболистку в парк показывать достопримечательности. Подождем-с…"

Однако Денис ошибся, командор никуда не делся – стоял неподалеку и интеллигентно общался с попастенькой красавицей и еще каким-то незнакомым молодым человеком. А потерял его Денис из виду по очень простой причине – народу перед входом было много и на какое-то время любимый руководитель оказался скрыт от наблюдения. Именно в этот момент Денис и принялся вертеть головой в поисках главкома. Почувствовав взгляд старшего помощника, командор вежливо раскланялся с "волейболисткой" и незнакомцем, и направился к Денису.

– Месье знает толк в извращениях! – радостно поприветствовал его старший помощник.

– Кого позвать? – припомнил Шэф великого комбинатора. Но, даже такой гениальной фразой, сбить Дениса с атакующего настроя не удалось.

– Разнообразия ищешь? – ухмыльнулся Денис.

– В смысле? – деланно удивился командор.

– Ну, как же, как же, не скромничай, я же вижу – ты теперь снимаешь всю семейку чохом: и мужа, и жену… чтобы не мелочиться… проказник.

– А-а-а! Вот ты о чем! – осклабился Шэф. – Все ровно наоборот. Это они меня, как ты выражаешься – сняли. – При этих словах он поморщился, как будто раскусил горькую перчинку. Было непонятно, чем вызвана такая реакция – или вульгаризмами, засоряющими речь старшего помощника, или же самим фактом "съема".

– Ну-у… – лицо Дениса приняло выражение, какое бывает у крупных партийных деятелей на партийных же съездах – от самодовольства он надулся, как мышь на крупу, причем было абсолютно непонятно, играет Денис, или же, на самом деле, на ярмарке тщеславия сегодня день открытых дверей. – А что тут удивительного? – пожал он плечами. – Мы личности в Бакаре небезызвестные, можно сказать – популярные, вот народ и тянется к прекрасному.

– К прекрасному говоришь… – хмыкнул Шэф.

– К прекрасному, к прекрасному! – повторил Денис и не выдержал – захихикал.

– Эти люди, чтоб ты знал, – командор поднял бровь, подчеркивая тем самым важность того, что будет сказано: – Не кто-нибудь там, а граф Бенедикт Аврелий, а девушка – Афра…

– … американка! – перебил главкома Денис и, не теряя темпа, высказал парадоксальное предположение, способное заткнуть за пояс лучшие высказывания Капитана Очевидность: – Его жена!

– … его сестра, – невозмутимо продолжил верховный главнокомандующий. Они из столицы Акро-Меланской Империи, города Акра.

– Столичные штучки, однако! – присвистнул Денис. – Однако, запросто общаются с северным варваром… правда знаменитым. Картина Репина, – продолжил резвиться он: – коренные масквичи не брезгуют тягловыми крестьянами из замкадья. Либералы, блин! И никакого чванства, что удивительно!

– И не говори кума, – криво ухмыльнулся Шэф, – настолько никакого, что они чуть из штанов не повыпрыгивали, чтобы я их только пригласил на "Арлекин". – Он сделал паузу, покачал головой, хмыкнул и продолжил: – Сестрица открыто намекала, что готова на все, лишь бы побывать у нас, а братец невербально демонстрировал, что он человек широких, грубо говоря – демократических взглядов, и что способы, которыми она будет выражать свою благодарность – это не его дело.

– И что тут удивительного? – поднял брови старший помощник. – Развращенная столичная богема в поисках неизведанных удовольствий. Пресный разврат им надоел, захотелось чего-то новенького, а тут, как по заказу – плавучий вертеп с северными варварами и свежими девочками. Кстати, я тоже двух близнецов к нам пригласил… правда женского пола… обе. Ты уж извини… – Денис смущенно развел руками, – разнополых не было.

Командор на эти мелкие подколки никакого внимания не обратил. Вид он имел очень задумчивый и казалось бы слушал Дениса не очень внимательно, но это только казалось. Судя по неожиданному вопросу, ничего из сказанного он не упустил:

– Ты слово "вертеп" в каком смысле употребил?

– Ну-у… – растерялся Денис, и заговорил только после ощутимой паузы, вызванной формулированием определения: – Типа гнездо порока… и разврата… но не публичный дом, – он довольно ухмыльнулся, – у нас все бесплатно!

– Во-о-от… а на самом-то деле, вертеп – это пещера. Например, Рождественский Вертеп – место где родился Иисус… – назидательно продолжил любимый руководитель, и в этот момент Денис почувствовал, что Шэф действительно долго живет, много чего видел и много чего знает. Он, например, знал лишь одно значение "вертепа" – которое гнездо порока, в то время, как мудрый руководитель знал их несколько… А командор, между тем, вздохнул: – Но дело не в вертепе, дело в том, что они мне соврали.

– Ну и что? – пренебрежительно махнул рукой старший помощник. – Ну, не графья они, а какие-нибудь бароны, или совсем даже – виконты де Бражелоны. Хотят люди выглядеть получше? – так все хотят. В чем проблема-то?

– В чем проблема? – меланхолично переспросил командор. – А проблема, минхерц, в том, что правда только то, что они из Москвы… тьфу ты, – скривился Шэф, – совсем ты мне голову заморочил! – из Акра. А вот все остальное ложь. И то, что они, как ты изволишь выражаться – "графья", и то, что брат и сестра, да и имена не настоящие… А это, как сам понимаешь, для благородного – моветон. Причем, еще какой моветон.

– А может они простолюдины, – выдвинул версию Денис. – Так что, никакого моветона.

– Ага… ага… – сочувственно покивал головой верховный главнокомандующий, – на балу высшей знати у Генерал-губернатора Бакара.

– Да-а… – не стал упорствовать Денис, – тут я пожалуй что, и перегнул.

– Не скажи… – неожиданно поддержал, казалось бы, уже полностью дискредитированную гипотезу главком, – в органах часто работают так называемые – простые люди. Причем во всех мирах. Служба дает им все: деньги, власть, защиту, чувство собственной важности. И работают они и за страх и за совесть, потому что знают: оступятся, потеряют расположение начальства – все! Бери веревку и иди топиться.

– Ты имеешь в виду: повеситься над водой, для гарантии, если сорвешься? – заинтересовался Денис.

– Да. – Подтвердил командор и продолжил: – В лучшем случае они потеряют все, что заработано непосильным трудом и снова станут обычными людьми, а это для них, как ломка для наркомана.

– А в худшем?

– В худшем… – главком выразительно чиркнул себя по шее.

– Потому что много мозолей оттоптали?

– Именно. Причем мозолей вышестоящих, – подтвердил главком. – Так что сдается мне, что казачки – засланные. Из местной конторы…

– … глубокого бурения, – закончил за него Денис, за что удостоился удивленного взгляда и похвалы из уст мудрого руководителя:

– Дэн, ты меня поражаешь в очередной раз – Шэф сделал крохотную паузу. – Ты гораздо умнее, чем выглядишь… Правда выглядишь ты не сильно умным, так что это не трудно… – добавил командор ложку дегтя, но Денис знал, что без нее не обойдется и отравленная стрела прошла мимо цели. – А если без шуток – откуда человек не поживший при развитом социализме, знает этот эвфемизм? Комитет Государственной Безопасности был конторой серьезной и называть его по имени было чревато… типа как нельзя было говорить: "медведь", чтобы не накликать, вот и пошли разные: "топтыгин", "хозяин", "косолапый", и прочие маскирующие иносказания, так и с комитетом. Но, ты-то откуда про КГБ знаешь?

– Шэф, – ухмыльнулся Денис, – я много читаю.

– Молодец, – похвалил его любимый руководитель, – ты умный мальчик.

– Я знаю, – со сдержанным достоинством, будто губернатор перерезающий памятную ленточку на открытии своего загородного особняка, отозвался Денис. – Но хотелось бы узнать – долго мы еще будем здесь торчать? – Он огляделся. На лужайке перед входом оставались только компаньоны и "графья", которые, не исключено, были не совсем графья, а если называть вещи своими именами – совсем даже не графья. – Все уже прошли внутрь, – продолжил он, – скоро следующая маршрутка придет, и нужно будет локтями толкаться.

– Давай подождем. Я хочу послушать, как их представят.

– Вот оно чё, Михалыч, – проникся коварным замыслом главкома Денис, – а мужики-то и не знают… – он сделал паузу и скосил глаза на самозванцев, – чё делать.

– Вот и посмотрим, – хмыкнул Шэф.

– То, что нами должны были заинтересоваться компетентные органы – козе понятно, – через некоторое время задумчиво произнес старший помощник. – Какая-то темная история с "Арлекином", еще более темная с престольским консулом, маги побитые, и везде присутствуют северные варвары. Другое непонятно. Мы здесь торчим уже довольно долго. Сто раз можно было сгонять из столицы в Бакар и обратно, а Джемс Бонды появились только сейчас. Неоперативно, однако!

– Ну-у… сто не сто, а пару-тройку раз могли. Я думаю они тут не одни – прислали целую комиссию по наказанию невиновных и награждению непричастных, ведь, как ни крути, а дипломатический скандал – убит консул, да еще с применением запрещенной магии. Надо реагировать. Так что интереса со стороны конторы нам не избежать, – констатировал мудрый руководитель.

– Это плохо. – Расстроился старший помощник. – Я чувствую, придется бежать, бросив обоз и маркитанток.

– Да ну… – стал успокаивать его главком. – До этого, думаю, дело не дойдет. Выкрутимся.

– А то не хочется, – сделал скорбную мину Денис.

– Послюшай, брат! Сам ни хачу!

Компаньоны заржали, как молодые кони (имеются в виду не болельщики ЦСКА, а лошади), отчего сладкая парочка столичных фээсбэшников, действительно замершая подле двери в состоянии какого-то неустойчивого равновесия, воззрилась на них с некоторой, можно даже сказать – грустью. Уже даже шпрехшталмейстер, объявляющий гостей, стал кидать на "графьев" странные взгляды, а они все никак не решались приступить к решительным действиям. Похоже, очень хотелось им сохранить инкогнито, но видать не судьба. Наконец "брат" решился. Под пристальными взглядами компаньонов он приблизился к глашатаю, повернулся так, чтобы Шэфу с Денисом не было видно, что конкретно происходит и, судя по всему, что-то тому показал. Выражение лица шпрехшталмейстера сразу же стало гораздо более почтительным, чем за секунду до того. С него исчез налет вальяжности и пренебрежительности.

– Видать серьезная ксива, – прокомментировал происходящее Денис.

– Эт-то точно, – подтвердил командор, а шпрехшталмейстер завопил:

– Граф Бенедикт Аврелий с сестрой Афрой Аврелией!

– Ну вот, пора и нам, – подвел итог стояния на Угре верховный главнокомандующий.

– Конечно пора, – согласился Денис. – Вон уже следующая маршрутка на подходе! – Он кивнул на очередную "линейку", показавшуюся из-за поворота. Компаньоны немного ускорили шаг, чтобы оказаться первыми на "кассе", что им, с успехом, и удалось.

– А кстати, Дэн, – как бы невзначай поинтересовался Шэф, – а чего они мялись у двери, как… – он замолчал подбирая сравнение.

– Как булочки в жопе? – уточнил старший помощник.

– Ну-у… типа – да.

– Мой IQ проверяешь? – ухмыльнулся Денис.

– Уточняю… – ушел от прямого ответа главком. – Сверяю, так сказать, позиции.

– Они назвались тебе чужими именами, – пожал плечами Денис, как бы говоря, что этим все сказано.

– И что? Рыцари плаща и кинжала всегда так делают – традиция, однако.

– Чужими, но не вымышленными. Я так думаю, они рассчитывали, что мы первыми пройдем внутрь, а они покажут свою бляху, их объявлять не будут и они просочатся тихой сапой. Настоящих "графьев" Аврелиев тут наверняка нет. Ведь наша сладкая парочка все-таки тайные агенты, – Денис ухмыльнулся, – а не идиоты. Но! – он поднял палец, – в зале могут найтись люди, знающие настоящих Аврелиев и если они увидят, что каких-то левых ребятишек представляют, как их знакомых, будет конфуз! – блестяще довел до конца логическое построение старший помощник. – Хотя вероятность этого мала… – самокритично признал он напоследок.

– Нет… ты все-таки умнее, чем выглядишь, – ухмыльнулся верховный главнокомандующий.

– Ты уж определись – туда, или обратно! А то бесит! – не остался в долгу Денис.

Эту высокоинтеллектуальную беседу прервал шпрехшталмейстер, поинтересовавшись, как надлежит представить пиров. Получив всю необходимую информацию, он завопил:

– Владыки Севера! – надрываться глашатай. – Лорд Великого Дома "Морской Дракон" Атос! Князь Великого Дома "Полярный Медведь" Арамис!

Недалеко от входа, около колонны, стояли близняшки, и судя по их внимательным взглядам, явно кого-то поджидали. А их просиявшие, при виде Дениса, лица дали однозначный ответ – кого именно. Правда имелись и соперники. Возле девушек уже крутилось несколько молодых людей на которых, впрочем, сестры внимания не обращали.

"Ща разгоним!" – самоуверенно подумал Денис.

"Отличные девчонки!" – поддержал его внутренний голос.

Но, как уже неоднократно отмечалось – человек предполагает, а располагает, отнюдь, не он. Не успели компаньоны сделать и пары шагов внутрь фойе, как были плотно окружены группой поддержки, присутствующей на мероприятии, как выяснилось, в полном составе. Каждая девушка сумела каким-то образом раздобыть приглашение и теперь Шэф с Денисом были окружены родными лицами, знакомыми, волнующими кровь, ароматами, прикосновениями и звуками. Каждая девушка щебетала что-то свое, совершенно не заморачиваясь, слушает ее кто-то, или нет, что порождало прелестную какофонию, типичную для вечеринок на "Арлекине". Посторонним барышням пробить эту живую стену было решительно невозможно, что и было с сожалением отмечено Денисом.

"Да-а… – разочарованно подумал Денис, – похоже блицкрига с близнецами не получится…"

"Провалился план Барбаросса! – съехидничал внутренний засранец, – но ничего, люди с одной женой всю жизнь живут и ничего – не жалуются!"

"Извращенцы!" – кратко отреагировал Денис.

"А тут целый гарем, – продолжил гнуть свою линию внутренний голос, – и все мало! Постыдился бы!"

"Да нет, я ничего… – пошел на попятную совестливый Денис, – но, все-таки жалко…"

Все такой же плотной группой, напоминающей кварк-глюонную модель протона, где в центре были компаньоны, в роли кварков, а на периферии группа поддержки, изображающая, соответственно, глюонное облако, вся компания перебралась в бальный зал, где собственно и происходило основное действо. Справедливости ради, надо отметить, что отличия от канонической модели все-таки были: вместо трех положенных кварков, присутствовало лишь двое компаньонов, но на общую картину это не влияло.

На непривычного к великосветской жизни Дениса, зал произвел впечатление не меньшее, чем сам дворец. Огромное помещение с высоченным потолком, выдержанное в кремово-золотых тонах, хрустальные люстры, сами по себе являющиеся произведениями искусства, роскошные картины, украшающие стены, где были изображены представительные мужчины, прекрасные дамы, рыцарские турниры, морские и сухопутные сражения, сцены охоты и прочая дребедень, золотая арка в дальнем торце зала, которую поддерживали две крылатые фигуры – то ли ангелы, то ли местные богини победы, вроде нашей Ники, красивые золоченые диваны, обитые красной тканью, расставленные вдоль стен, музыканты, расположившиеся на высоком подиуме в центре зала, и самое главное – огромная праздничная толпа, разряженная в пух и прах.

Дальнейшее времяпрепровождение нашей компании в течении ближайшего часа можно было охарактеризовать одним словом. Помните, как в "Полицейской академии" парочка подручных лейтенанта Харриса зависает на всю ночь в баре "Голубая устрица", а утром взбешенный лейтенант интересуется: "Чем, черт возьми, вы всю ночь там занимались!?!?". Ответ: "Танцевали…". Так вот, Шэф с Денисом занимались именно тем же самым. Причем не пропуская ни одного танца. Группа поддержки тоже не простаивала – как только "дежурная пара" уводила компаньонов, остальных тут же расхватывали барражирующие неподалеку кавалеры – уж больно хороши были девчонки. Неизвестно, какие коварные планы эти "юноши бледные со взорами горящими" лелеяли, но все их попытки отбить хотя бы одну овечку от стада с позором проваливались – как только музыка смолкала, вся группа поддержки, в полном составе, смыкала свои ряды вокруг компаньонов, поворачиваясь к посторонним воздыхателям тылом.

На Земле, а точнее говоря – в России, такое вопиющее попрание прав большинства непременно закончилось бы знатным мордобоем. Причем неважно, где бы это попрание происходило: на деревенских танцульках, или же в самом фешенебельном ночном клубе Москвы. Ведь для нас главное что? Главное для нас – справедливость! А разве это справедливо, что вокруг этих двух козлов скопилось целое подразделение красивых телочек, которые на нас не только внимания не обращают, а еще и нос воротят!?!? Это справедливо, по-вашему?! Это – несправедливо! А что для русского человека может быть слаще, чем восстановить попранную справедливость? – ничего!

К счастью для компаньонов, а скорее всего – для страдальцев, рыщущих вокруг группы поддержки, дело происходило не на Земле, а на Сете, причем на великосветском балу у Генерал-губернатора Бакара, поэтому никаких поползновений отозвать их в сторонку, чтобы поговорить по душам, не было. Чем это объяснялось, однозначно сказать было трудно – то ли сильной интеллигентностью гостей, то ли не сильно хорошей репутацией, которую заслужили компаньоны за короткое время пребывания в славном городе.

Однако, танцы – танцами, а приемы у Генерал-губернатора Бакара славились, как успели доложить компаньонам компетентные товарищи… в смысле – подруги, своей великолепной кухней. И после часа занятий под нагрузкой, правда нагрузкой довольно приятной – это вам не штангу тягать в пропахшем застарелым потом подвале, и лучше которой может быть только секс, вся группа, включая Шэфа с Денисом, дружно решила перекусить.

Сказано – сделано. Короткий переход по западной, а по-местному – закатной, галерее и вся компания очутилась в Зеленом Зале, выдержанном, в отличие от Бального, в зелено-золотых тонах. Оба зала были похожи, как братья, разве что Зеленый был малость поуже и у него не было подмостков для музыкантов. А так, все те же картины, люстры, диваны… Арка тоже присутствовала, только ее обрамляли не крылатые создания, а дельфины, или же кто-то, на них сильно смахивающий. Главным отличием были многочисленные столы, густо заставленные разнообразной снедью, а также – кто бы сомневался – горячительными и прохладительными напитками.

Столы с едой располагались по периметру зала, а в центре стояли пустые, накрытые только белоснежными накрахмаленными скатертями. Повсюду сновали многочисленные, но в тоже время, практически незаметные официанты. Они меняли испачканные скатерти, уносили грязную посуду, следили, чтобы еда не кончалась и как только какой-нибудь продукт подходил к концу, мгновенно притаскивали новый, полный противень. Все официанты, и парни и девушки, были молодыми, улыбчивыми, приятными на вид, одетыми в опрятную униформу черно-белых цветов. Работу свою они выполняли весело, с улыбкой и всем своим видом поддерживали атмосферу праздника.

Питание было организовано на манер шведского стола в любой уважающей себя гостинице. Гость брал поднос из стопочки, правда в отличие от земных гостиниц, поднос был серебряный, несколько чистых тарелок и бокалов, столовые приборы, на все случаи жизни – ну-у… там: рыбные, для мяса, десертные, фруктовые и так далее, и начинал блуждать вдоль столов с едой. Из-за разнообразия представленных кулинарных изысков процесс выбора превращался в увлекательное занятие.

Затарившись, компаньоны сдвинули несколько пустых столов, составив их квадратом, перетащили дополнительные легкие кресла, сплетенные на манер дачной мебели, после чего вся компания расселась, Денис разлил девушкам шипучку, как он пренебрежительно именовал местный аналог шампанского, Шэф налил себе и старшему помощнику местного конька – очень хорошего, по мнению командора, а он знал толк в коньяках, после чего сказал: – Ну, будем! – все дружно чокнулись, выпили и яростно накинулась на еду.

Ели молча, чего обычно никогда не бывало – всегда находился кто-то менее голодный, который развлекал собравшихся разными байками и сплетнями. В основном, конечно же – сплетнями. Но только не в этот раз. Сегодня, после танцев, голодными были все. Пили без тостов, каждый потихоньку потягивал что имел – девчонки шампанское, компаньоны – коньяк. Все были счастливы.

Проглотив последний кусочек шашлыка неизвестно из кого, но вкуса самого божественного, Денис запил это дело глоточком коньяка и оглядел собравшихся, занятых тщательным пережевыванием пищи. Мир и покой, царившие за столом, действовали на старшего помощника, как аналогичные обстоятельства на Монморанси. Если кто-то не понял, о чем идет речь, пусть перечитает "Трое в лодке, не считая собаки" Джерома К. Джерома. Во-первых – получит удовольствие, а во-вторых – поймет, что имеется в виду.

– Крошки мои! – Денис постучал серебряной вилкой по хрустальному бокалу, привлекая внимание коллектива. Дождавшись, когда все девушки прекратят жевать и уставятся на него, он продолжил: – Я вас очень прошу… – он сделал паузу, – можно сказать – умоляю! – В глазах группы поддержки зажглись огоньки любопытства, все были заинтригованы – чего же хочет от них Лорд Арамис, и только верховный главнокомандующий скептически хмыкнул, не ожидая от старшего помощника ничего хорошего. А тот продолжил, с трагической ноткой в голосе: – Умоляю! Не переедайте! И так толстые! – После чего весело ухмыльнулся, подлил себе коньяку, отсалютовал рюмкой собравшимся, со вкусом выпил и с утроенной энергией приступил к прерванной трапезе.

Группа поддержки, любой представитель которой мог бы участвовать в любом конкурсе красоты, начиная с "Мисс Урюпинск" и заканчивая "Мисс Вселенная", и если не выиграть, то уж однозначно попасть в призеры, в ответ только грозно замычала, так как рты у них были заняты и высказать все, что они думают о шутнике, девушки не могли. А когда прожевали, воинственный пыл у них подиссяк и гнусная провокация осталась безнаказанной. Так, по крайней мере, решил Денис. Однако, он ошибался. И в этом не было ничего удивительного – людям вообще свойственно ошибаться.

Трапеза продолжилась, но не надолго – все уже достигли состояния полного насыщения, либо были очень близки к этому состоянию, когда кажется, что в тебя не влезет даже самый крохотный кусочек пусть и самого любимого, вкусненького-превкусненького – того, что ты можешь употреблять в неограниченных количествах: мороженое крем-брюле, арбуз, маринованные грибочки, шашлык, водка, соленые огурчики, или еще что – у каждого свои вкусовые предпочтения.

Первой от стола отодвинулась Адель – она была самой миниатюрной в группе поддержки и всегда ела меньше всех. Кстати говоря, это далеко не всегда так, у отдельных представительниц прекрасной половины человечества (впрочем, как и у сильной, чего уж греха таить), объем потребляемого продовольствия, не всегда коррелируется с размером и весом. Встречаются такие малютки, которые трескают, как волк на морозе – не напасешься. Денис еще прикалывался, что по критерию "цена-качество", с учетом низких эксплуатационных расходов, Адель – лидер группы. Она сначала дулась, а остальные ревновали, пока вся группа не привыкла к чувству юмора Дениса… честно скажем – довольно специфическому.

– Арамис! – очаровательно улыбнулась Адель, продемонстрировав великолепную улыбку, ничуть не уступающую голливудским стандартам. В наличии таковой не было ничего удивительного. Когда у тебя есть деньги, и ты можешь воспользоваться услугами любого мага-лекаря, какого только пожелаешь, добиться такого результата несложно. Это не белокровие вылечить. – Пойдем потанцуем! –предложила она, заглядывая Денису в глаза и наивно хлопая, при этом, длиннющими пушистыми ресницами.

Денис чувствовал себя, как безобразно оборжавшийся волк из мультика, который лежа под столом произносит сакраментальную фразу: "Ща спою!" Так вот, Денис был именно, что в состоянии "Ща спою", и заставить его не то, что танцевать, а вообще шевелиться, могли только форс-мажорные обстоятельства непреодолимой силы, типа удара цунами, конца света, или концерта Стаса Михайлова – чтобы выбраться из зоны акустического заражения.

– Малыш… – заканючил Денис – он пару раз ошибся с именами, был за это наказан гневными взглядами и зарекся в дальнейшем использовать в общении с группой поддержки какой-либо иной идентификатор, кроме как "малыш". Даже, если помнил, как зовут девушку, или думал, что помнит. Во-первых – вероятность ошибки сводилась к нулю, а во-вторых исчезал лишний повод для ревности в коллективе – а то, если одних по имени, а других – "малыш", то – несправедливо! А справедливость для нас – главное! Так вот, заканючил Денис: – Малыш! Давай немножко отдохнем, посидим, здесь так хорошо… – Ответом ему послужило дружное хихиканье группы поддержки, ухмылка командора и лукавая улыбка Адели.

– Адель шутит! – снисходительно пояснила ему Электра.

– Стареешь, брат… – подсыпал соли на рану командор.

Группа поддержки, судя по заблестевшим глазкам и порозовевшим щечкам уже приготовилась протролить Дениса по полной за все его приколы, но процесс прервал Шэф, обратившись к Электре:

– Эля, – он в отличие от старшего помощника прекрасно помнил имена всех девушек из группы поддержки и в "малыше", или какой-нибудь "зайке", или "рыбке", не нуждался. В этом не было ничего удивительного. Подобной памятью отличались многие военачальники и до него: Суворов, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон, и наверняка кто-нибудь еще. – Эля, а мы не разминемся с твои отцом? А то в такой толпе найти человека… – главком скептически помотал головой.

– Не разминемся! – лучезарно улыбнулась ему "Кармен". – Я договорилась встретится с ним в буфете через полсклянки.

– Полсклянки, после чего, – уточнил Шэф.

– После вашего с Арамисом приезда.

– Эля, я тебе говорил, что ты не только красавица, но еще и умница?

– Говорил… – покраснела от удовольствия Электра. Комплименты верховный главнокомандующий, в отличие от Дениса, считавшего, что доброе слово и кошке приятно и что, кашу маслом не испортишь, раздавал редко и исключительно по делу. Поэтому в группе поддержки они очень ценились и являлись предметом тайной гордости и открытой зависти.

– Подтверждаю! – торжественно объявил главком с таким видом, будто вручал девушке Золотую Звезду Героя Советского Союза, или, на худой конец – красные революционные шаровары.

Как известно, обещанного три года ждут, но в данном, конкретном, случае время ожидания сократилось до десяти минут. Примерно. Часов ни у кого в компании не было, поэтому сказать точнее было невозможно. Первой, что и не мудрено – остальные просто не знали, как он выглядят, отца засекла Электра. Остальные, если и обратили внимание, то на его спутницу – моложавую, красивую брюнетку, при взгляде на которую сразу становилась понятно, как будет выглядеть Электра через восемнадцать, или сколько ей там было лет – компаньоны возрастом девушек не интересовались, а те, в свою очередь, никакой информации, на этот счет, до них не доводили.

Со стороны, пара смотрелась довольно забавно – невысокий, если не сказать – маленький, полный, если избегать слова "толстый", мужчина, и высокая, стройная женщина, фактически – девушка, гораздо моложе его. И все же, несмотря ни на что, чувствовалось, что они – пара. Часто бывает – видишь девушку с юношей, или мужчину с женщиной, внешне подходят друг другу, а поймаешь случайный взгляд, которым они обменялись, и сразу понимаешь – не пара. А бывает по-другому, типичный пример – лиса Алиса и кот Базилио – казалось бы ничего общего, облезлый старый котяра, вдобавок еще и слепой и ухоженная красавица лиса, а пара!

Электра вихрем подлетела к родителям и стремительно расцеловала обоих. Для того чтобы облобызать отца ей пришлось наклониться, потому что она была выше матери, которая, в свою очередь, была заметно выше мужа. Глядя на их сияющие лица, было видно, что родители души не чают в дочурке, которая отвечает им полной взаимностью.

"Да-а… – завистливо подумал Денис, – здорово иметь родителей, дом… встречаться вечером за ужином, рассказывать, что было интересного за день, их слушать…"

"Ага… ага… – ухмыльнулся внутренний голос, – особенно с твоей профессией, когда утром выходишь из дома, а вернешься через год… или через десять… или никогда…"

"Да все понятно… – не стал спорить с очевидным Денис, – но, все равно здорово…"

"Кто бы спорил…" – неожиданно сухо отреагировал голос и отключился.

А Электра, между тем, помогла родителям расставить еду, отдала пустые подносы подоспевшим официантам, пощебетала о чем-то с мамой, обменялась парой фраз с отцом и так же стремительно, как упорхнула, вернулась обратно.

– Папа сказал, что они сейчас покушают… Это недолго, – уточнила девушка, – и он с вами переговорит.

– Отлично! – похвалил ее Шэф и прибавил: – Ты, умница!

– И красавица! – продемонстрировала девушка жемчужную улыбку, видимо решив ковать железо, пока горячо. Звание "умница-красавица" было переходящим, претенденток на него хватало – вся группа поддержки, но на данную минуту Электра была безусловным фаворитом и хотела это обстоятельство использовать по полной.

– Конечно! – хором, при этом абсолютно не сговариваясь, подтвердили компаньоны, вызвав тем самым недовольное сопение всех присутствующих за столом девушек, за исключением Электры, разумеется. Старший помощник, не говоря уже о верховном главнокомандующем, не были наивными юнцами и понимали всю опасность этого шага, но не пойти на него они не могли – уж больно важное дело сделала Электра и комплимент в награду – это самое малое, что она заслужила. И остальные барышни умом понимали справедливость сказанного компаньонами, но… сердцу не прикажешь. Приближалась буря. Уже загорелись нехорошим светом прекрасные глаза, уже заблистали в них молнии, уже стальные коготочки показались из нежных пальчиков, как Шэф, который не только долго жил, не только много чего видел и не только много чего знал, но был еще, при этом, мудрым руководителем, уверенно разрядил ситуацию:

– Девочки! Все видели шрамы на груди у Арамиса? – Сбитая с атакующего настроя, группа поддержки неуверенно покивала. Она чувствовала, что ее разводят, но пока не могла сообразить, как. А главком, не теряя темпа, продолжил: – Вот пусть Арамис и расскажет. Это интересная история.

Денис задумался, соображая, как повести рассказ избегая упоминания Ордена Пчелы и прочих деталей, не вписывающих в мир Сеты, потом вспомнил, что они с командором северяне, а на Севере чего только может не быть. Как говаривал Михаил Михайлович Жванецкий: "У нас чего только не захочешь, того может и не быть!". Поэтому он решил ничего не придумывать и строго придерживаться фактов, имевших место в ту злосчастную ночь:

– Атос был в отъезде, – неторопливо начал Денис и плавно повел повествование. Рассказчиком он был неплохим и история девушек захватила. Люди чувствуют, когда им говорят правду, когда обманывают, а когда приукрашивают. Денис рассказывал голую правду и это добавляло драматизма в, и так не сильно веселую, историю. Девушки активно сопереживали – ахали в нужных местах, прижимали судорожно сжатые кулачки к груди, закатывали глазки и вообще – вели себя как положено прекрасным дамам, заслушивающим отчет героя о выполненных подвигах. Когда Денис закончил, за столом воцарилась тишина, которую через некоторое время нарушила Густа – роскошная блондинка с огромными карими глазами орехового оттенка, придававшими ей дополнительный шарм:

– Арамис… – с волнующим придыханием, всколыхнувшим ее высокую грудь, так и норовившую выбраться на свободу из низкого декольте, заговорила она. – Тебе ведь не было страшно? – Ответ мог быть только один и вся группа поддержки уставилась на Дениса, прожигая его своими горящими взглядами. Денис немного помедлил, как бы собираясь с духом, но ответил совсем не так, как от него ожидали. Если уж говорить правду – то до конца, решил он:

– Было… Еще как было… – повторил он с грустной улыбкой. – Теперь вы меня больше любить не будете… – вздохнул Денис. Что ни говорите, а кокетство свойственно не только прекрасной половине человечества. В ответ раздался хотя и нестройный, но зато возмущенный хор:

– … как ты мог подумать!?.. ты что!?.. почему!?.. неужели мы похожи на таких!?.. как тебе не стыдно!?.. не ожидали от тебя!!.. – ну, и так далее, и тому подобное. Инцидент с выбором королевы ума и красоты был забыт. Кстати говоря, далеко не всегда такие истории заканчиваются благополучно, вспомним хотя бы чем закончилось вручение Парисом яблока Афродите. Если кто подзабыл – Троянской войной. Так что – компаньоны легко отделались. Причем, стоит еще раз подчеркнуть – благодаря мудрости Шэфа, который, глядя на весь этот праздник единения партии с народом, про себя усмехнулся: "Вот и ладушки – и волки целы, и овцы сыты".

Стихийный митинг прекратила Электра, бросив взгляд на столик, за которым расположились родители. Отец подавал ей недвусмысленные знаки, что пора подводить обоих ее протеже для более близкого знакомства.

– Пошли, – бросила она взгляд на Шэфа, а затем на Дениса. – Папа зовет. – Компаньоны тут же поднялись и вся троица направилась знакомиться с первым заместителем министра финансов Акро-Меланской Империи. Ну-у… в смысле – знакомиться надо было только командору со страшим помощником, а Эля его и так неплохо знала. – Мам, пап! Знакомьтесь. Это, – она кивнула на Шэфа, – Лорд Великого Дома "Морской Дракон" Атос. А это, – кивок на Дениса. – Князь Великого Дома "Полярный Медведь" Арамис. Они северяне.

Компаньоны синхронно встали по стойке смирно, щелкнули каблуками и склонили головы под одинаковым углом. Им пришлось даже немного предварительно порепетировать, чтобы добиться такого результата, но дело того стоило – замминистра смотрел на них уважительно, Электра с привычным восхищением, а ее мама – заинтересовано.

"Ну, дело в шляпе! – самонадеянно решил Денис, – такие штатские арбузы на ножках обожают армию и все, что с ней связано. А мы с командором вылитые белые офицеры в Париже. Эмигранты первой волны, блин!"

– Очень приятно, – отец Электры встал из-за стола и коротко поклонился компаньонам. – Разрешите представиться. Я – граф Аурелиус Виатор. Моя жена, – он улыбнулся даме, оставшейся сидеть, – графиня Вербена Виатор. Ну, а про нее, – он расцвел в улыбке, глядя на красавицу дочь, вам и так известно.

… интересно, чему он так радуется?..

… непонятно… но ведь не спросишь…

Замминистра сделал небольшую паузу. – Сделаем так… Пусть девочки, – он снова улыбнулся жене и дочери, – идут к вам за стол. Вербена давно хотела познакомится с Элиной компанией, я думаю у них найдется о чем посекретничать и скучать они не будут. Ну, а мы с вами посидим отдельно, в чисто мужской, так сказать, компании. – Озвучив свой план, граф осведомился: – Коньяк потребляете?

– Обязательно, – главком был, по обыкновению, лаконичен.

– Прошу! – Аурелиус сделал приглашающий жест, дождался пока компаньоны усядутся и сел сам. Тут же рядом со столом материализовался официант. Компаньоны с группой поддержки такой чести не удостаивались и было непонятно, чем вызвано такое повышенное внимание обслуживающего персонала – то ли тем, что стол был девственно пуст – на нем не было ни выпивки, ни закуски, ни столовых приборов, и было совершенно непонятно, когда только проворные халдеи успели все уволочь и сменить скатерть, то ли высоким статусом графа. Однако, появление официанта было очень кстати – самим идти за коньяком и сопутствующими товарами, типа лимона, шоколада и прочих орешков было лениво, а так все было мгновенно доставлено.

– Итак, Лорды… – граф мягко улыбнулся компаньонам и опустил глаза, а когда поднял их, веселый и добродушный "арбуз на ножках" исчез. Вместо него сидел опытный царедворец, собаку съевший на придворных интригах и подковерной борьбе. Об этом однозначно свидетельствовал его жесткий, цепкий взгляд с прищуром, которым он заново окинул компаньонов.

… ну, блин, прям железный конь, с медными яйцами…

… а прикидывался осликом!..

– Лорды… – Аурелиус покатал слово на языке, как глоток ароматного коньяка, потом не спеша продолжил: – От дочери я слышал про вас самые лестные отзывы. Ну-у… – это понятно, – желчно усмехнулся замминистра и пожевал губами, будто собрался плюнуть в компаньонов.

… а папаша-то – типичная сволочь…

После чего неожиданно добавил что-то похожее на комплимент:

– Она говорит, что впервые в жизни встретила людей, умеющих держать и меч и перо…

– Меч и перо? – недоуменно переспросил Шэф, – но мы никакой графоманией не балуемся… мечом – бывало, – после небольшого раздумья признал он.

– Графоманией? – пришла пора недоумевать графу.

– Ну-у… пописывать разные литературные опусы, не имея к тому таланта, – пояснил командор.

Первый заместитель министра финансов Акро-Меланской Империи пристально оглядел компаньонов взглядом, в котором недоверчивость соперничала с подозрительностью.

– Скажите, Лорды, – вкрадчиво начал он, – а на севере разве неизвестна пословица: "Он умеет держать и меч и перо"?

– Граф, – не остался в долгу командор, – я был уверен, что на юге знакомы с термином "графомания".

– Хорошо, – Аурелиус Виатор махнул рукой, будто отгоняя надоедливую муху, – все эти: мечи, перья и графомании – частности, не имеющие принципиального значения… хотя… Ладно! – оборвал он сам себя. – Оставим все это за воротами и перейдем к главному. – Он испытующе взглянул на компаньонов, как бы вопрошая: не возражают ли они против перехода к главному? Прочтя на их лицах полное одобрение предложенного плана действий, он продолжил: – Так вот… безмерно уважая мнение дочери, я все же навел о вас некоторые справки… – Он впился своими маленькими буркалами в безмятежные лица компаньонов.

… ну-у… как же… как же… – замминистра финансов!.. а не хрен собачий…

… привык, блин, справки наводить…

… без справки, блин, только мелочь по карманам тырить…

… а не финансами руководить…

– И пришел к выводу, Лорды, – продолжил граф, – что ваше желание быть представленными Генерал-губернатору, чрезвычайно подозрительно. – Он вопрошающе уставился на Шэфа и командор не обманул его ожидания:

– Почему?

– Я объясню, – холодно улыбнулся Аурелиус. – Для чего может понадобиться такое знакомство? – задал он риторический вопрос и сам же – кто бы сомневался, дал на него ответ. – Чтобы, афишируя его, продвинуться по службе, или же заработать больше денег. Насколько я понимаю, ни то, ни другое, вас не интересует, – граф строго взглянул на Дениса, индифферентно разглядывающего свои ногти и перевел взгляд на командора, а тот молчаливым кивком подтвердил все его предположения. – Возникает вопрос: а для чего же вам все-таки нужно познакомиться с Генерал-губернатором? И, к сожалению, есть только один правдоподобный ответ… – граф сделал паузу. – И этот ответ – шпионаж.

– Почему же один? – сдержанно удивился верховный главнокомандующий. – Можно, бывая у Генерал-губернатора, ненавязчиво знакомиться с его гостями – высшими сановниками Акро-Меланской Империи…

– С целью шпионажа! – перебил его Аурелиус.

– Почему обязательно шпионажа? – пожал плечами главком. – Можно вербовать агентов влияния.

– Агентов влияния? – недоуменно переспросил граф. – Это что еще за твари?

– О-о-о… как все запущено, – пробормотал себе под нос Шэф, а внятно объяснил: – Агент влияния, это должностное лицо, или лицо, пользующиеся доверием первого лица государства, или его высокопоставленных сановников, и осуществляющее систематическую деятельность по реализации целей политики иностранного государства, или же иной группы лиц. – Замминистра финансов от этого спича разве, что рот не открыл от изумления, но все же сумел быстро взять себя в руки – политик, он политик и есть, хоть на Земле, хоть на Сете, хоть еще где. А Шэф, с грустинкой в голосе продолжил: – Я так понимаю, граф, представлять нас Генерал-губернатору ты не собираешься…

– Почему же? – удивился Аурелиус. – Если ты, Лорд, внятно объяснишь мне цель знакомства, то – с удовольствием.

– А ты поверишь?

– Вот на этот счет, можешь не беспокоиться. Я умею отличать правду от лжи! – заверил главкома замминистра финансов.

… а действительно, без таких способностей, на таком посту, живо уйдешь в минус…

… и останешься без штанов… если минус мелкий… или без головы… если глубокий…

…если тут, конечно, не как у нас – чем больше спиздил, тем меньше дадут…

– Тем лучше! – улыбнулся Шэф. – Видишь ли, мы с Арамисом не совсем обычные северяне…

– Я обратил внимание, – ухмыльнулся граф, причем совершенно в стиле верховного главнокомандующего. То есть, так же неприятно, как обычно это делал Шэф.

… родственные души, блин!..

– Чем обычно заняты Властители Севера? – задал риторический вопрос Шэф, глядя в глаза Аурелиусу подозрительно честным взглядом. Неизвестно, чем это было вызвано, но именно высокая степень честности, плещущаяся в глазах северного Лорда, вызывала у замминистра финансов Акро-Меланской Империи столь же высокую степень подозрительности. Оправданием графу могло бы послужить только то, что прекраснодушные на такой работе, как у него, долго не живут. Однако, как известно, подозрения к делу не пришьешь, и он приготовился слушать Лорда Атоса дальше. А тот, в свою очередь, дождавшись от Аурелиуса пожатия плечами, которое могло означать все, что угодно: от "не знаю", до "ну-у… батенька, это же общеизвестно", и получив карт-бланш на озвучивание собственной версии, сам же, как и предполагалось изначально, и ответил на свой вопрос: – А заняты они, граф, как ты наверняка знаешь, непрерывной борьбой за власть. Грызутся все против всех: Великие Дома между собой, кланы внутри Домов друг с другом, законные наследники с бастардами и наоборот, претенденты на любой пост горло готовы перегрызть конкуренту… Короче говоря: скандалы, интриги, расследования!

… ага… ага… а еще модный приговор и контрольная закупка…

Шэф перевел дух и продолжил: – А нам с Арамисом это не интересно. Мы – путешественники, можно сказать – исследователи, а не интриганы. И, как ты сам понимаешь, если уж нам не интересна возня в нашем, родном террариуме единомышленников, то шпионить в Бакаре, или вербовать агентов влияния, это… – командор скривился, будто случайно разгрыз перчинку в супе, – … это, как подглядывать за старухами в бане. – Эти словах Шэфа видимо нашли горячий отклик в сердце графа и заставили поморщиться уже самого Аурелиуса – видимо тот обладал хорошо развитым воображением. А командор, между тем, не снижал накала выступления. Оратором он был если и не превосходным, то, неплохим – это точно: – Практически вся наша жизнь проходит в дороге. Но! – главком поднял палец, как бы говоря: "Сейчас последует очень важное сообщение! Будьте внимательны!". – Всегда надо иметь место, где стоят твои чемоданы, – граф взглянул на Шэфа с уже привычным удивлением, но уточнять ничего не стал и верховный главнокомандующий закончил мысль: – А лучшего места, чем Бакар, для этого не найти! – В ответ на этот тезис, Аурелиус согласно покивал головой, признавая тот факт, что ради того, чтобы иметь возможность держать свои чемоданы в Бакаре, можно отказаться и от шпионажа, да и, пожалуй, от вербовки агентов влияния, тоже. – Мы собираемся здесь часто бывать и останавливаться на отдых. И хотим чувствовать себя в Бакаре, как дома. Для этого нужно быть интегрированным в местное высшее общество – элиту, так сказать. Чтобы ни одна сволочь не могла на нас так нагло наехать, как труполюбы!

– Труполюбы? – недоуменно переспросил замминистра.

– Высокий Престол!

– А-а-а! – хищно улыбнулся Аурелиус. Чувствовалось, что он тоже недолюбливает некромантов.

– С этой целью мы уже завели ряд полезных знакомств… – продолжил Шэф.

– С местными Дожами, например… – ухмыльнулся граф.

– А как же! – ухмыльнулся в ответ главком. – Очень полезное.

– Ну-у… в чем польза для вас, я примерно представляю, – ехидно прокомментировал замминистра, – а для них?

– Они составили о нас определенное мнение.

– Какое?

– Что на нас, где сядешь, там и слезешь.

– Где сядешь, там и слезешь… – задумчиво повторил Аурелиус, – забавное выражение. Никогда не слышал.

– Северное, – пояснил командор.

– Теперь мне становится понятно, чем были вызваны ваши контакты с представителями, духовенства, полиции и магов… – задумчиво протянул граф.

– Именно! Мы, фактически, уже инкорпорировались в бакарскую элиту, – от этих забористых слов Аурелиус крякнул и с силой потер шею, но снова промолчал, – а с Генерал-губернатором до сих пор не знакомы. Согласитесь – нонсенс!

– Согласен. – Твердо произнес Аурелиус Виатор, поднимаясь из-за стола. – Пошли, я вас представлю Генерал-губернатору.

"А папаша-то, совсем и не сволочь!" – укорил Дениса внутренний голос.

"Людям свойственно ошибаться… – признал тот свою ошибку. – Главное – не упорствовать в заблуждениях!"

Если вы видели Лесли Нильсена в "Голом пистолете", то, считайте, видели Генерал-губернатора Бакара Брикуса Валента. Немолодой, но и не старый, среднего роста, коренастый, седой, голубоглазый, загорелый, с открытым, приятным лицом, не отмеченным печатью мудрости, но, очень симпатичным. Можно даже сказать, нисколько не погрешив перед истиной, что: очень-очень-очень симпатичным! Никакой слащавости – настоящая мужская харизма.

В общении Генерал-губернатор оказался прост и обаятелен. Главное было пробиться к нему через плотную толпу прихлебателей. Но за этим дело не стало – отряд, состоящий из трех человек: компаньонов и графа Аурелиуса Виатора, построился свиньей, во главе встал первый заместитель министра финансов Акро-Меланской Империи и клин пошел на прорыв.

Тактика была проста, но эффективна – сановник стучал по спине, мешающей продвижению, владелец спины недовольно оборачивался, намереваясь послать нахала куда следует, молча дать в морду, или же вызвать на дуэль – по крайней мере так это представлялось Денису, но увидев, кто именно барабанит и кто составляет компанию барабанщику, обладатель оскверненной спины мгновенно сдувался, расплывался в фальшивой улыбке и быстренько освобождал дорогу.

Сразу же, после представления компаньонов, Генерал-губернатор совершенно неожиданно для всех присутствующих, включая Шэфа с Денисом, объявил, что давно хотел познакомиться с такими блестящими молодыми людьми, которые задали жару этим зажравшимся Дожам! После чего добавил, что и сам бы, с удовольствием, прищемил им хвосты, да жаль – положение не позволяет!

Этим заявлением имперский наместник произвел на Шэфа с Денисом самое благоприятное впечатление, чего нельзя было сказать о его свите. Трудно сказать состояла ли она целиком из вышеупомянутых Дожей, или из их представителей, или же из лиц, сочувствующих этим самым зажравшимся Дожам, или еще из кого похуже, но факт остается фактом – недвусмысленное заявление Генерал-губернатора было воспринято собравшимися, как руководство к действию. А действие это заключалось в паническом отступлении с занимаемых позиций, можно даже сказать – бегстве.

Плотное кольцо лизоблюдов, окружавшее губернатора стало таять, как мороженное на раскаленном асфальте, и через несколько секунд рядом с Генерал-губернатором остались только компаньоны и замминистра финансов Акро-Меланской Империи. При этом, нельзя не отметить тот факт, что если компаньоны поддержали позицию Генерал-губернатора целиком и полностью, то граф не был столь тверд в своей гражданской позиции и даже допустил некоторую фронду, выразившуюся в том, что он театрально закатил глаза, как бы говоря: "Ну, нельзя! Нельзя так! Нельзя говорить то, что думаешь! Думать надо!". Однако, проделал он эту пантомиму так, что ее увидели только компаньоны, а губернатор ничего не заметил.

– Сколопендры яйцехвостые! – понемножку раздухарился Брикус Валент. Он яростно сверкнул голубыми искорками из под кустистых бровей, заставив просителей и прихлебателей сдать еще немного назад. – Только мошну набивать! А как налог в имперскую казну заплатить, то у них одни убытки! Все льготы им нужны, бедненьким, на восстановление! А у самих рожи шире жоп! – Неожиданно в голосе прокуратора прорезались нотки горечи. – За дурачка меня считают, а я ведь все понимаю… только сделать ничего не могу. А вы ребятки – молодцы! – Генерал-губернатор по-отечески обнял компаньонов за плечи, – так их! Э-э-э-х… – в его голосе снова прозвучала тоска, – мне бы сюда мой легион… Да что там легион – пару манипул! – снова загорячился он, – они бы налоги на десять лет вперед заплатили! Песьи души! Но… – руки его бессильно упали вниз, – нельзя… политика…

– Ваше превосходительство! – начал Шэф, явно проникшийся пламенной речью Генерал-губернатора, но тот его немедленно перебил:

– Сынок! – он снова приобнял командора и проникновенно заглянул тому в глаза. – Я старый солдат…

… и не знаю слов любви!..

Сдержать рвущийся наружу смех стоило Денису колоссальных усилий. Это, как в притче о белой обезьяне. О чем нельзя думать, о том и думаешь. Перед его внутренним взором замаршировали Джигарханян с Калягиным, Козаковым и Гафтом. До кучи вспомнилось: "Да мало ли в Бразилии Педров..! – и не сосчитаешь...", – и стало совсем нехорошо – смех рвался на волю. В пампасы! Однако же, не стоит забывать, что старший помощник был какой-никакой, а Красной Пчелой и некоторыми, честно скажем – небольшими, навыками самоконтроля владел. Однако, большими, или небольшими, не столь важно. Важен результат, а он был. Денис вышел на пару секунд в кадат, постоял там в уголке, и вернулся уже совсем другим человеком – серьезным и готовым выполнить любое задание Партии и Правительства.

– Я с ними не могу, с души воротит – Брикус Валент кивнул на придворных, образовавших в достаточном отдалении почтительный круг и разглядывающих Генерал-губернатора, компаньонов и заместителя министра финансов Акро-Меланской Империи с улыбками приторными до крайности. Можно сказать – до тошноты. На самом деле, ничего кроме раздражения крайней степени силы, а не исключено, что и самой настоящей ненависти, свитские к наглым и бесцеремонным пришельцам не испытывали. Тоже мне персоны! – два отморозка с Севера и столичный выскочка, а прут не глядя на уважаемых людей, как носороги. А не остановишь… – раздавят.

И их можно было понять. Дело было в том, что эти северные варвары, вкупе со столичным начальником – Тьма их всех побери, воровали время, за которое собравшимися уже было щедро заплачено личному секретарю Генерал-губернатора. Этот, в высшей степени уважаемый джентльмен, держал в голове длинный список лиц, согласно которого и допускал их к телу своего работодателя, причем на строго ограниченное время – согласно размеру предоплаты.

Достигнут ли просители поставленных перед собою задач: пристроят сыночка на теплую должность, получат концессию, или еще что, его не волновало. Сферой ответственности Ютропиуса Приска – так звали личного секретаря, было обеспечение аудиенции, а никак не ее результаты.

Сейчас он предавался тревожным размышлениям – потребуют ли возвращать деньги те, кто не получит доступа к Брикусу Валенту, а что таковые будут он не сомневался. Генерал-губернатор хотя и любил повеселиться, но возраст давал о себе знать и особо долго он на таких шумных мероприятиях, как бал, не задерживался. Из-за этого, а еще от того, что суровый по жизни и не позволявший себе ничего лишнего в приемные часы, губернатор на балах, по части горячительных напитков, ни в чем себе не отказывал и не то, чтобы сильно смягчался, а просто, скажем так – глубже входил в положение просителя, и из-за этого подмахивал такие бумаги, которые ни за что бы не подписал в своем рабочем кабинете, будучи хмурым и трезвым, "бальное аудиенционное время" ценилось гораздо выше "присутственного". Разумеется и стоило. Ну, и соответственно, расставаться с полученной предоплатой, учитывая ее размер, личному секретарю было бы особенно тяжело.

Вот в какое гнилое болото, заполненное жабами, гадюками и прочими ядовитыми пресмыкающимися, вступили, сами того не зная, компаньоны. Хорошо еще, что все присутствующие "гады" были осведомлены, что незваные гости обуты в железные сапоги и при попытке укусить можно лишиться последних ядовитых зубов. А то бы закусали!

Между тем, Брикус Валент продолжил развивать свою мысль:

– Они же улыбаются, льстят, подарки несут, а сами только и смотрят, как меня облапошить! Всем от меня чего-то надо… – Он досадливо махнул рукой. – У нас в седьмом легионе такого не было – никто перед начальством не лебезил, а если кого пороли – то за дело! – Он строго оглядел компаньонов: – Вот скажите. Только честно! Вам что-нибудь от меня надо? Я сделаю! – пообещал Генерал-губернатор, со все той же строгостью.