Hohmo sapiens. Записки пьющего провинциала

РОЯЛ ДАЧ

Если для немки триадой счастья было сочетание «kirchen — kinder — Kiichen», то есть церковь, дети и кухня, то для самодостаточности совка — «квартира — машина — дача». О духовности и воспитании сытого поколения в крылатой формуле не было и намека. То есть диалектическое противоречие между развитым социализмом и загнивающим капитализмом являлось очевидным и принципиальным. А главное, честным!

Кооперативную квартиру я построил еще студентом-пятикурсником на «бешеные» гонорары за цирковые репризы и тексты театральных песен, машину выменял на «Острожскую Библию», а дачу начал строить на трудовые доходы — на четвертом десятке я считался официальным высокооплачиваемым работником умственного труда: стал доцентом. Нюансы в финансах, по правде, имели место, но не о них речь.

Дело в том, что в обществе, в котором я мыслил и на это существовал, счастье было не в деньгах, и даже не в их количестве: купить на них было нечего и негде! Кроме участков в дачном кооперативе, в отношении которых по явному недосмотру органов чудом уцелела базарно-рыночная экономика. Нам с моим закадычным другом — будущим знаменитым американистом и уже доцентом Саней Кредером — сказочно повезло: за сущие копейки мы не просто купили дачные участки, но купили там, где давно хотели!

На моем участке была землянка в два наката, на Санином — и вовсе чахлая пустота. Но неоглядно на три стороны перед нами простиралась Волга! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Неважно, что я был евреем, а Саня немцем — мы оба были сильно русскоязычными и стишок этот (правда, про Москву) знали с детства.

Саня, как вы уже поняли, тоже был высокооплачиваемым работником умственного труда, и мы занялись в складчину домостроительной научно-изыскательской работой. Будучи не только высокооплачиваемыми, но и начитанными, мы объявили своим женам о создании «Роял Дач Билдинг Компани Ltd», в переводе «Компания по строительству королевских дач с ограниченными возможностями», по аналогии с голландским нефтяным монстром «Royal Dutch», ни с дачами, ни с датчанами, ни с нами ничего, впрочем, общего не имеющим.

Искали мы необходимые стройматериалы везде, включая лесоторговые базы. На них на самом деле никаким лесом не торговали, но там по блату можно было оформить любую покупку. И мы воспользовались лазейкой!

В описываемое время неожиданно для всех советская власть полюбила один отдельно взятый репрессированный народ. А именно крымских татар. И по мудрому распоряжению партии и правительства в местах, не столь отдаленных от мест их многолетней ссылки — в таежной Сибири, — был реализован гуманитарный проект: унифицированное изготовление бесстеновых, бескрышных домов для квадратно-гнездового возведения саклей на исторической родине упомянутого истерзанного народа, то бишь в Крыму. Стены по проекту предполагалось возводить из местного материала, предположим, из известняка, а может, из кизяка, а может, из чего другого. А крыша у традиционной сакли всегда глино-соломенная.

Однако глупые татары в Бахчисарай и Джанкой дома эти без стен и крыши не везли, а в остальных частях СССР нетатарам по негласной разнарядке воплощение таежной гуманности не продавали. Непокупаемые изделия поэтому стоили дешево, с бешеной скидкой, и мы с Саней с небескорыстно возникшим чувством пролетарского интернационализма — бисмилла иррахман ирахим! — подались в татары.

Для инициации не нужно было представлять документы из мечети или справки из загса. А было достаточно телефонного звонка на лесоторговую базу от влиятельного лица. Типа «два крымских татарина, Кредер и Глейзер, направляются во вверенное вам учреждение для оформления покупки изделия Бс БкДТ 075/16 без торговой наценки». Такой звонок под реальной угрозой окончательной и бесповоротной потери потенции от удара зятевой ноги и был осуществлен моим несговорчивым тестем Михаилом Ивановичем из своего кабинета начальника отдела кадров Управления материально-технического снабжения при Совнархозе Саратовской области.

Через час мы оформили покупку и договорились о доставке ее к месту назначения.

Наш дачный кооператив «Займище» имел своеобразный ландшафт — к этим райским кущам не было подъезда! Чем, кстати, и объяснялась доступность приобретения. От дорожного тупика над обрывом до стройплощадки было метров сто пятьдесят пешего пути по прибрежным колдобинам. А привезли мы два грузовика, до краев наполненных полами, потолками, окнами, дверями, лагами, балками и чем-то еще, включая ровные палки с красивым названием «мауэрлат». Каждая деревяшка на торце была заклеймена номером, по которому, в согласии с прилагаемой толстой книжкой «Спецификация и сборка», можно было, как в игре «лего», составить из многочисленных частей изделия Бс БкДТ 075/16 бесстеновой бескрышный дом размером 10x8 метров. Целую неделю на руках и плечах методом семейного подряда мы перетаскивали этот «юный конструктор».

Но не надо было забывать про нерабочее время. А оно было временем охраны запрещенной законом частной собственности в стране, где все вокруг колхозное, где все вокруг мое. Татями в нощи были все дяди и тети округи: они совершенно искренне считали, что взять из общей кучи доску-другую не помешает делу строительства коммунизма в одной отдельно взятой избе. Охрану держали жены: они ночевали в моей машине рядом с кучей, нажимая на гудок и освещая дальним галогенным светом разбойников с большой дороги в светлое будущее.

К несчастью, изделие Бс БкДТ 075/16 не было бесстеновым дачным домиком и по размерам не соответствовало железной дачной норме «6x6», любое отклонение от которой в длину и ширину однозначно каралось сломом по указанию проверяющего!

А пилить, строгать и забивать мы, физик с историком, были не обучены. Но в заначке у меня был «кадр, который решал все»! Это поистине заслуженное звание носил мой коллега по кафедре старший научный сотрудник Дима Глазов.

Дима от рождения был сухорук, но не совсем полноценная левая конечность была совершенно уместным подспорьем правой, которая творила чудеса как в микроинженерном, так и в макроплотничьем деле. К тому же у Димы была абсолютно главноконструкторская голова. И оттого, что он согласился нам «помочь», розовая перспектива справить к зиме новоселье становилась стопроцентной реальностью.

Дима жил через речку напротив наших дач и был владельцем быстроходного катера «казанка». Поэтому то, что речка называлась Волгой и была шириной в три километра, его ничуть не смущало. На второй день водным путем он переправил на объект тяжеленную самодельную пилораму с электрофуганком, привез готовый чертеж «6x6 вместо 10x8», и работа закипела! Два доцента и две доцентши весело, с огоньком трудились подсобниками и выполняли матерные Димины команды типа «Подай вот эту хреновину!» или «Придержи эту хуевину!» беспрекословно. И загудел, как улей, родной завод!

Но деревянные строительно-монтажные работы предварял, как и положено, «нулевой цикл», а именно рытье и укладка фундамента, в котором гений пилы и топора не мог по своим природно-производственным характеристикам принимать участие. К этому делу и, конечно, на абсолютно добровольных началах был привлечен специалист по другому билдингу — боди-: силач и культурист Лева Циркинд, для которого копание и перебрасывание земельной массы было облегченным вариантом ежедневных тренировок по накачиванию массы мышечной.

На торжество по закладке «Роял дач» Саня где-то из-под полы достал истинное чудо — алюминиевую пятиведерную бочку (сейчас бы сказали — «кег») настоящего чешского пива. Запаянная бочка в пятнадцать галлонов и сто пятьдесят фунтов нетто была неимоверно тяжела, но закаченная наполовину пивом, наполовину пеной, в воде не тонула, и поэтому с песнями вплавь была доставлена под старую ветвистую яблоню на стройплощадке. Под бравурные звуки трофейного патефона в нее ввернули бронзовый водопроводный кран и водрузили меж сучков. В качестве кружек в дело пошли пустые литровые банки из-под просроченных консервов «Каша перловая» и «Тушенка говяжья», шесть ящиков которых на время строительства я «заготовил» у знакомого прапорщика N-ской воинской части в обмен на один ящик портвейна «Розовый». И пир удался!

Возведение бесстеновой конструкции было в самом разгаре, когда подул холодный волжский бриз, и нам захотелось хоть каких-нибудь стен. В научно-исследовательском отделе компании «Роял дач» был сделан выбор в пользу дешевой необрезной доски-дюймовки, которую на нашей пилораме обращали в вагонку, и обапола на стойки под нее.

Неизвестным нам тогда, а большинству и сейчас, словом «обапол» называется толстый горбыль, который получается при распиловке в четыре ножа бревна на шпалы, то есть сужающийся трехсторонний брус. Дважды прекрасный строительный материал! Во-первых, как брус, а во-вторых, своей ценой. На лесопилках он проходил как ничего не стоящий горбыль и по цене горбыля доставался «нужным людям».

Это почетное для советского человека звание мы запросто получили у моего почти что одноклассника Льва Петровича Каца, управлявшего строительным трестом и во всех смыслах большого человека. Он же и направил нас с сопроводительной запиской на лесопилку на речку Гуселку, впадающую в Волгу чуть выше нашего участка. Набрали мы этого горбыля три лодки-гулянки по официальной цене сто восемь рублей за все про все с документами. И этого волшебного леса нам хватило с запасом на обе дачи. Мы даже песню пересочинили на известный мотив: «Это слово новое — «обапол» — нам дороже всех красивых слов».

Так один за другим в рекордные сроки на берегу великой русской реки два «высокооплачиваемых работника умственного труда» получили право на незаслуженный семейный отдых в настоящих деревянных дачах, покрытых рубероидными крышами с блестками, искрящимися под ярким солнцем.

Как любой классический трест, «Роял Дач Билдинг Компани Ltd» лопнул, взорвавшись праздничным фейерверком с карнавалом и банкетом на берегу еще не затянутой льдом Волги-реченьки-реки.