Холод и жар

Глава 6

Напиток из тухлых слизней

Над крепостью Гранд-Альянса нависли серые тучи. Но, несмотря на плохую погоду, всё было спокойно, без войны и демонов. Часовые прогуливались по крепостным стенам, Сумасшедший Алхимик экспериментировал за стеклянными стенами лаборатории, а верховная заклинательница Аустелия уединилась на балконе башни эльфов.

Изабелла задумчиво шла по стене крепости. Она смотрела не на башни и горы, а себе под ноги. Уже прошло три дня с тех пор, как она гуляла по Арене Страха, но тревожность и давящая грусть по-прежнему скреблись в её душе. Сестра остановилась недалеко от башни Алхимика. Опираясь руками о зубцы стены, она направила взор вдаль, к Белым Горам на горизонте, вершины которых сейчас тонули в тумане.

– Изабелла! Изабелла! – позвал её писклявый голос.

Стеклянная дверь лаборатории Алхимика открылась, и из неё вышел низкорослый хозяин.

– Привет, – пропищал гном.

Как и всегда, он широко улыбался до ушей.

– Привет, Алхимик, – медленно отозвалась Изабелла.

– Что грустим? – спросил изобретатель.

– Долго объяснять, – отмахнулась Сестра.

– Пойдём ко мне в лабораторию! Там весело! – поманил её Алхимик.

Стеклянная обитель гнома состояла из двух этажей, и на нижний хозяин привёл Изабеллу. Внутри все столы были заставлены колбами, пузырьками и склянками с различными зельями. В комнате стоял запах алхимических реагентов – не неприятный, но ощутимый. За прозрачными стенами из бронированного стекла простирались луга и Белые Горы. Алхимик предложил Изабелле сесть в одно из двух побитых кресел, и она согласилась. Рядом с Сестрой и гномом невозмутимо нависал громадный Гомункул, который даже внутри лаборатории не снимал своего пальто.

– Смотри – здесь есть запасы исцеляющего газа, эликсира ярости и кислотных бомб, – гном указал на небольшой деревянный столик со склянкой жёлтого газа, колбой фиолетового эликсира и парой зеленоватых бомб, – моя самая востребованная продукция. Неудивительно, если учесть, в какие времена живём – в далеко не мирные!

– Угу, – безразлично кивнула Изабелла.

Она была готова сидеть в твёрдом неудобном кресле с обшарпанной обивкой и слушать изобретателя сколько угодно, лишь бы его рассказ приглушил подавленность внутри.

– А это венец моего творения, – Алхимик подошёл к другому столу, где под лупой в зажиме переливался огромный рубин, – философский камень.

– Философский камень? – Сестра немного оживилась.

– Источник всех моих богатств, – кивнул Алхимик, – он даже гниль превращает в золото. В чистейшее! Я не шучу и не вру!

– А это результат твоих экспериментов? – Изабелла обратила внимание на желтоватые куски металла, которые были разложены на столе с философским камнем.

– Именно так! – похвастался безумный мастер, – я столько бился над этой формулой!

Гном отошёл от камня и плюхнулся в кресло напротив Изабеллы.

– А сколько лет ты в Гранд-Альянсе? – поинтересовалась она. Вроде Гранд-Маршал говорил что-то о потере памяти…

– Уже лет пять где-то, – пропищал Алхимик.

– А где ты раньше был?

Её собеседник внезапно перестал улыбаться и стал серьёзным, даже поникшим.

– Меня нашли воины Гранд-Маршала, – голос гнома стал не таким пронзительным, – там, в горах на севере. Я был одет в костюм в человеческом стиле, и моя борода была сбрита. И мне отшибло память – напрочь. Я не помню ни своего имени, ни откуда я родом. Всё, что у меня было – познания в алхимии, благодаря которым я заслужил какое-никакое доверие Гранд-Альянса. Меня прозвали Сумасшедшим Алхимиком, и я взял себе это прозвище в качестве имени.

В это время Гомункул водил головой в разные стороны, но его железное лицо с круглыми красными глазами не выражало никаких эмоций.

– А ты пытался разузнать о себе побольше? – Изабеллу охватило любопытство.

– Раньше я хотел понять, кто я и откуда, – задумчиво произнёс Алхимик, – искал информацию, хотя бы малейшие подсказки. А потом я понял, что важно не то, кем я был раньше, а то, каким я сделал себя сейчас.

Девушка подумала о том, насколько они с ним были похожи. Она хотела остаться Изабеллой, Сестрой с фиолетовой силой, и перестать быть Элеонор Перес – точно так же, как гном забыл свою прежнюю личность. Но её волновал ещё один вопрос, который требовал уточнения:

– Гранд-Маршал сказал на совете, что твоя магия нетипична для гномов.

– Да, а почему ты это вспомнила? – голос изобретателя снова стал очень высоким.

– Не каждый день встретишь гнома с познаниями в алхимии, – сказала Сестра, – да и вообще твои зелья очень оригинальны.

– Ты права, Изабелла, – печально ответил Алхимик, – раса двергов никогда не была предрасположена к магии. А единственные гномы, которые обладали магическим даром – это нифлунги. Потомки тех, кто поклялся служить Аиду в обмен на способности.

Девушка застыла в ужасе. Неужели Сумасшедший Алхимик – нифлунг? Возможно, он запер её в своей лаборатории без Эрнста, чтобы убить? Нужно держать наготове фиолетовую силу…

– Не бойся, Изабелла – я не хочу тебя отравить или трансмутировать, – заверил гном, прочитав выражение её лица, – из тебя бы вышла хорошая золотая статуя, но всем лучше, когда ты в живом виде. Включая меня.

– Ты… – Сестра сделала паузу, подбирая правильные слова, – ты боишься, что в прошлом ты натворил много ужасного?

– Да, – протянул мастер зелий спокойным и серьёзным тоном, – у меня есть серьёзные основания переживать, что я служил Аиду и могу предать всех, если узнаю правду.

– Ты славно держишься, Алхимик, – улыбнулась Изабелла, – теперь я больше верю, что для тебя важно, кто ты сейчас.

Она уже не так сильно волновалась в присутствии гнома, хотя и не могла ему полностью доверять.

– Я хочу показать тебе ещё кое-что, – произнёс изобретатель привычным высоким голосом, – Встань, пожалуйста – мне нужно открыть сейф.

Сумасшедшая усмешка вернулась на лицо Алхимика и застыла, будто была маской. Изабелла неохотно поднялась, и гном подошёл к сейфу за её креслом. Поколдовав над кодовым замком, Алхимик открыл хранилище и достал оттуда подозрительно знакомый золотой слиток.

– Священное Золото Нежити! – воскликнула Изабелла.

Стоило ей перестать беспокоиться о корнях Алхимика, как он подбросил очередной сюрприз.

– Оно самое, – гордо сказал гном.

– Откуда оно у тебя? – жёстко спросила волшебница.

– Я подменил слитки в хранилище Гранд-Маршала, – с будничной интонацией ответил Алхимик.

– Зачем ты это сделал? – допытывалась Сестра.

– Да не кричи ты на меня! – гном задрожал, беспокойно озираясь по сторонам, – понимаешь, в крепости завёлся шпион. Ещё до вас.

– Ты в этом уверен? – Изабелла заговорила тише.

– В этом все уверены, но никто не знает, кто он такой! Спроси любого – Аустелию, Эйнара, Мундта – и они подтвердят! Дружно!

– И ты не доверяешь Гранд-Маршалу?

– Ни ему, ни его окружению, – почти прошептал гном, – пусть золото будет у того, кто его создал.

– Так это ты создал Священное Золото Нежити? – он находил всё новые и новые поводы для удивления Изабеллы.

– Ну, я как-то трансмутировал одного высшего демона и переплавил его на три золотых слитка, – весело ухмыльнулся Алхимик, – а потом нежить выкрала их у меня! Стада гигантских пауков – клац, клац! Не знаю, зачем моё золото им понадобилось, но они охраняли его от нас похлеще, чем какую-нибудь святыню!

– Вот как… – призадумалась Сестра, – а Гранд-Маршал знает, что Золото – твоего философского камня дело?

– Не знает, – покачал головой Алхимик, – если бы знал, то свалил бы все грехи на меня. И так он меня терпит только ради зелий. Поэтому не говори никому, что я создал золото и держу его у себя. Ни Гранд-Маршалу, ни другим.

– Откуда мне знать, что ты не передашь Золото нежити или не используешь скрытую в нём силу? – строго спросила Изабелла.

– Ну, передам я его нежити, и что будет? – ответил изобретатель, – в Золоте сокрыт большой потенциал, но как его использовать, ни я, ни они – никто не имеет понятия.

Сестра нахмурила брови. Похоже, гном либо очень искусно лгал, либо говорил правду.

– Хорошо, – подумав, сказала девушка, – я не сдам тебя Гранд-Маршалу.

На лице Алхимика проступила неподдельная радость. Казалось, ему было невдомёк, что другой человек уже узнал от Изабеллы правду о Священном Золоте – прочитав её мысли.

«Думаешь, Алхимик не соврал мне о своих намерениях?»

Брат и Сестра сидели за шахматным столом в зоне отдыха. Они читали мысли друг друга и поэтому могли играть только в забавные поддавки. Но шахматы оказались очень удобны, чтобы уединиться и посекретничать в перерывах между занятиями.

«Кто его знает – этого хитрого гнома», – мысленно ответил Изабелле Эрнст.

– Я сейчас выдвину вперёд пешку, – сказала Сестра вслух.

– Давай, я её скушаю! – подмигнул Брат.

Изабелла поставила чёрную фигуру на клетку вперёд, и Эрнст быстро сместил её своей, белой.

«Но слова о предателе нельзя сбрасывать со счетов», – произнёс Брат про себя.

«Им запросто может оказаться сам Алхимик», – ответила Сестра.

«Что-то мне подсказывает, что нет», – сообщил Эрнст, – «я думаю, что если бы Алхимик был шпионом, он бы не рассказал тебе ни о нифлунгах, ни о Золоте. Он прямолинеен и плохо располагает к себе людей… то есть, существ, но вряд ли затевает что-то недоброе.»

«Будем надеяться, что это так», – закивала Изабелла, – «но будем следить за ним».

«Да», – согласился Брат, – «нам бы не помешало шпионское оборудование. Жаль, что Люциуса нет с нами…»

«Да, жаль», – загрустила Сестра.

Если бы Люциус был жив, он бы не только помог поймать шпиона, но и поддержал бы её в вопросе с родителями.

– А я съем твою пешку, – произнесла она вслух без энтузиазма.

И заменила на шахматной доске белую пешку на чёрного ферзя.

– Эх… скоро будет социология с Кабальеро, – лениво протянул Брат.

– Ещё полтора часа бреда, – ответила Изабелла, – Антуан, подожди меня – хочу немного прогуляться, чтобы усвоить перлы Пабло на свежую голову.

– Да, Элеонор, – мягко сказал Эрнст.

Двор Академии святого Леонардо был полон студентов – они ходили среди серых, обвитых плющом стен. Одни спешили на занятия, другие обсуждали с приятелями всё, что угодно – от учёбы до новых фильмов или любовных похождений, а третьи, как Изабелла, просто гуляли. Сестра вышла во двор и принялась бесцельно бродить рядом с Академией, пока не услышала женский голос:

– Эй! Элеонор Перес!

Он был громким и резким. Изабелла обернулась и заметила у фонарного столба другую студентку. Сестра часто замечала её в толпе благодаря необычной внешности – та студентка красила волосы в ярко-розовый цвет.

– Ну… привет, – немного стесняясь, сказала Изабелла, – откуда ты узнала моё имя?

– Да все вас с братом знают, – резко ответила студентка.

– А тебя как зовут? – спросила Сестра.

– Я Розалинда.

– Роза или Линда?

– Розалинда, – поправила девушка с розовыми волосами, – это одно имя.

Она была круглолицей и немного полноватой. Слегка безумная улыбка, широко раскрытые глаза, розовые волосы и резкая манера речи делали её, по мнению Изабеллы, более живой на фоне других студенток и студентов. Сестра ещё заметила, что значок на форме Розалинды был не таким, как у неё, Эрнста и Алекса. Это означало, что одежду студентки с необычными волосами сделали на другой фабрике.

– А ты странная, – бросила Розалинда.

– Ну, у меня волосы не розовые, – смущённо ответила Изабелла, – выгляжу я вполне нормально.

– Формально – да, но то, что ты странная, видно невооружённым взглядом.

Изабелла почувствовала себя неловко. Розалинда говорила чересчур прямолинейно и подбиралась к ней в стиле, вызывающем опасения. Да и вдруг она выведает главную тайну близнецов?

– Да расслабься ты, – улыбнулась девушка с розовыми волосами, – видела бы своё лицо сейчас. Не думай, что я говорю тебе что-то плохое. Быть странной – это интересно и даже весело!

– Возможно, – неуклюже выдавила Изабелла.

– Да брось, я сама странная. И меня интересуют другие странные люди, а тут их мало.

– Да уж… – задумалась Сестра.

– Я думаю, родственным душам стоит держаться друг друга, – улыбнулась впервые за всю беседу Розалинда.

– Почему ты решила, что мы родственные души? – осторожно спросила Изабелла.

– Да ты интроверт. Как и я.

– Интервент? – недоумевала Сестра.

– Интроверт, – повторила Розалинда, – ты умная, но таких слов не знаешь. Хотя понятно, почему – не в каждой школе в городе преподавали психологию. Не обижайся – я наехала на школы, а не на тебя.

– А что это значит? – поинтересовалась Изабелла.

– Это человек, живущий в своём внутреннем мире, а не во внешнем, – пояснила эффектная студентка, – я люблю больше читать и делать что-то в одиночестве, а не общаться с людьми.

– По тебе и не скажешь, – засомневалась Сестра.

– Мы разными бываем, – ответила Розалинда, – необязательно тихонями. Мне нравится быть громкой, потому что это отпугивает тех, кому подавай кисейных барышень, зато может привлечь братьев и сестёр по разуму.

– А ты интересная, Розалинда, – радостно сказала Изабелла, – но, к сожалению, мне пора идти на занятия.

– Не волнуйся – скоро увидимся. Меня перевели в вашу группу. Утром я улаживала дела, но теперь посижу с вами на социологии.

– Тебе определённо «понравится» наш препод.

«И ты туда же, Изабелла?» – в голове Сестры послышался голос Брата.

«Так и знала, что ты это скажешь», – посредством Поля ответила ему Изабелла.

Через несколько минут учебная группа, куда входили близнецы, собралась в аудитории на первом этаже Академии.

– Добрый день! – произнёс Пабло Кабальеро, сидя за преподавательским столом, – продолжим наши занятия по социологии!

Он был черноволосым мужчиной лет тридцати и явно стремился выглядеть старше своего возраста. Преподаватель отрастил бородку вычурной формы, а из одежды предпочитал серые брюки и чёрный пиджак с галстуком-бабочкой. Его руки были скрыты под белыми перчатками. Лицо Пабло было вечно хмурым, недовольным и сонным – он редко высыпался перед занятиями. Речь его была твёрдой и резкой, как и жесты.

– Итак, какая у нас сегодня тема? – обратился Пабло к ним после переклички, – впрочем, неважно. Социология – это наука об обществе, если кому не ясно, поэтому сегодня мы обсудим актуальный общественный вопрос. И это будут… – он сделал драматическую паузу, – маги.

Студенты тихо заёрзали на своих стульях – они побаивались преподавателя. Алекс что-то нацарапал ручкой в тетради. Розалинда опустила голову, тряхнув розовыми волосами. Изабелла и Эрнст утомлённо переглянулись. Они знали, как Кабальеро относился к магам, и были уверены, что его слова не будут отличаться от сказанных на предыдущих занятиях.

Кабальеро встал из-за стола и широкими шагами вышел к доске.

– Неужели вы думаете, что эти маги такие белые и пушистые, а? – говорил он с такой интонацией, будто забивал гвозди кувалдой, – они лишь власть захватить для себя хотят и ненавидят нас, нормальных людей!

В аудитории воцарилось напряжённое молчание. Студенты боялись даже пошевелиться, а Эрнста и Изабеллу от слов преподавателя передёрнуло.

– Ведьмаки и ведьмы безнадёжны! – продолжал Пабло, отчаянно жестикулируя, – среди них больше психически больных, и у них чаще рождаются дети-уроды! И, самое главное, им нужна власть любой ценой! Власть над нами, нормальными людьми! А всякие новомодные магтивисты, которые утверждают обратное, врут вам в интересах магической ложи!

Эрнст видел, какой забитой и подавленной выглядела Изабелла из-за недавних проблем. Что же можно такого сделать, дабы поднять Сестре настроение…

«Эрнст, не надо!» – она пыталась остановить его.

– Это не так, профессор, – в аудитории послышался высокий спокойный голос.

– Что? – Пабло с изумлением выпучил глаза.

Брат встал из-за своего стола, положив ручку на тетрадь. Его ноги дрожали, но он старался держаться.

– Господин Перес, – закивал Кабальеро, – можно услышать ваши аргументы? Если они один в один повторяют слова жуликов-магтивистов, то…

– Я тоже с вами не согласна, профессор, – сказала Изабелла.

Она поднялась вслед за своим Братом. Сначала она тревожилась, но когда ей улыбнулся Эрнст, то почувствовала прилив сил.

– Госпожа Перес, неужели вы решили заступиться за брата, а? – ухмылялся Пабло, – а вам, господин Перес, должно быть стыдно за то, что…

«Фиолетовая сила по нему плачет…» – подумал Брат.

– И с вами не согласна, профессор, – встала Розалинда, – маги – тоже люди и не заслуживают к себе подобного отношения! Разве это вам не очевидно?

– Эх, глупая молодёжь! – проворчал Кабальеро, – крашеные волосы и пустые головы! Запомните же вы наконец! Маги – не люди, вам понятно? Они уроды, которых надо убивать ради их же – ИХ ЖЕ! – блага! Маги – зло! З-Л-О!!! – свою речь он сопровождал страстной жестикуляцией.

Даже застенчивый Алекс поднялся со своего места, взволнованно оглядываясь по сторонам. В руке он по-прежнему держал чернильную ручку. Эрнст и Изабелла не ожидали, что их поступок вызовет такой резонанс. Только вечно весёлый студент и красивая студентка со светлыми волосами на задней парте не встали и смотрели на происходящее с любопытством кинозрителей. Кабальеро тоже был шокирован происходящим. На миг он широко раскрыл глаза и нервно осмотрел аудиторию, но затем собрал волю в кулак:

– Неужели вы ничего не понимаете? Маги, которыми управляют демоны, хотят сделать из вас информационное оружие! Вам всем повезло, что сейчас более либеральное время! При д’Обстере за такие слова вас бы посадили в тюрьму. А при Айзенманне – расстреляли!

– И вы считаете, что это правильно? – спросил Эрнст, – профессор, – скривив лицо, добавил он.

Кабальеро поначалу не стал отвечать, понимая, что зашёл слишком далеко.

– Нет, я против всего этого, потому что это негуманно, – оправдывался он, – но иногда ради человечества приходится пойти на жертвы. Расстреливать вас, само собой, я не буду, но вот санкции наложить – это самое оно.

– И что вы нам сделаете? – громко спросила Розалинда.

– А вы что мне сделаете, а? – кричал преподаватель, – напишете жалобу в учебную часть?

– Да, профессор, – с ухмылкой ответил Эрнст, – хорошая идея, благодарю.

– Это же так либерально, так прогрессивно, – говорил Пабло, – вы говорите про свободу слова и демократию и сами затыкаете рты всем, чьё мнение отличается от вашего! Или вы рассчитываете, что ваши хозяева-маги выделят вам грант?

– Нет, – сказала Изабелла, – Вы можете говорить и думать что угодно, но у вас есть обязанности преподавателя, которые вы не исполняете!

«А ведь правда», – подумал Эрнст.

– У нас есть программа по социологии, которую мы должны выучить к экзаменам, но вам интереснее агитировать нас против магов, – добавил он вслух.

Пабло Кабальеро громко фыркнул. Он впился в Сестру и Брата взглядом, от которого внутри них всё заледенело.

– Хорошо. Только учтите, что если меня не уволят, то я устрою вам на экзаменах такие проблемы, что вы обо всём пожалеете! – проорал он, – не забывайте, что «неуд» по социологии может испортить вам жизнь. Вплоть! До! Отчисления!

Три удара кувалдой и три забитых гвоздя.

– Мы поняли вас, профессор, – сухо ответил Эрнст, еле скрывая беспокойство, которое сжирало его изнутри.

Теперь им нужно было постараться попасть на экзамене к другому преподавателю.

– Отлично, – мрачно сказал Кабальеро, подойдя к преподавательскому столу, – посмотрим, чем всё это закончится…

– Классно вы с братцем его сделали, – говорила Розалинда.

Они с Изабеллой сидели на табуретках в комнате в общежитии и потягивали чай. Эрнст в это время ещё был на занятиях.

– Пока рано говорить, – ответила Сестра, – боюсь, всё только начинается.

– Что теперь бояться? – пожала плечами её новая подруга, – а вообще, вы с Антуаном смелые.

– Смелые? – удивилась Изабелла.

– Ну, вы не побоялись возразить злому преподу. А этот Кабальеро напомнил мне моего отца. Он важная шишка. Ему принадлежит треть завода в городе.

– О как, – Сестра понимала, кто из богатых горожан мог бы быть отцом Розалинды, но не хотела об этом думать, чтобы не испортить впечатление о ней.

– Одно время он даже был в Сенате, – продолжила Розалинда, глотнув сладкого чая, – только из-за разногласий с д’Обстером его попросили уйти.

– Интересно…

Изабелла поняла, что форма студентки с розовыми волосами была дороже и качественнее, чем её собственная.

– В общем, ты примерно представляешь, что это за фрукт, – произнесла Розалинда, – он много работал – реально много. И много денег приносил и за это требовал нас с мамой его боготворить.

– Увы, это частая проблема, – поддержала её Изабелла.

– В общем, детство моё было суровым, – начала рассказ её подруга, – я жила в поместье, по сравнению с которым дома-близнецы генерала Вольдемара – жалкие лачуги. Но по факту это была золотая клетка. Каждый мой шаг, каждый чих жёстко контролировался – до сих пор вспоминаю это с дрожью. Хотя единственное, за что я своим признательна – что я не выросла богатенькой бездельницей. Мой отец понимал как никто другой, что все деньги достались ему большим трудом.

– И поэтому ты пошла в науку? Чтобы трудиться на благо города?

– Считай, да. Родители хотели, чтобы я учила экономику, но меня от неё тошнит. Я, пожалуй, принесу больше пользы тут, чем считая денежки.

– А мои, наоборот, воспринимают научную карьеру как само собой разумеющееся, – Изабелла отхлебнула чая, – они оба окончили Академию.

– А теперь кем работают?

– Папа – чиновник среднего ранга в Парламенте, а мама – пианистка и учительница в музыкальной школе.

– Ну надо же! Прям по специальности, – съязвила Розалинда.

– Они, может, и были бы рады продолжить занятия наукой, – объяснила Изабелла, – но тогда город начало трясти – реформы Ульчини и всё такое. Фундаментальные исследования и так приносили мало дохода, а в то время – тем более.

– А мой папа тогда как раз разбогател.

– Да… – задумалась Изабелла, – в те времена было возможно всякое.

– И теперь они хотят, чтобы вы с Антуаном пошли в науку? – Розалинда переключилась на Пересов-старших.

– Ну да.

– Что не смогли сами, то пусть делают их дети, – в голосе студентки с крашеными волосами послышалась злость, – чертовски знакомая ерунда – правда, сложно представить, что не смог сделать мой папа. А сама ты хотела бы стать учёной?

– Э… – неуверенно ответила Изабелла, – я не знаю.

У неё были мысли насчёт дальнейшей жизни после Академии, но ни с кем в Последней Надежде она не стала бы ими делиться.

– Слушай, Элеонор, – Розалинда приблизилась к новой приятельнице.

– Что? – Изабелла ожидала, что она скажет что-нибудь про её жизнь.

Её собеседница заговорила медленнее, чем обычно, явно стесняясь:

– Мне с тобой весело и интересно, ведь мы похожи, а ещё ты хорошо относишься к магам – семинар у Пабло это показал. Поэтому я… я…

И совсем растерялась.

– Розалинда? – с участием спросила Изабелла, – что с тобой?

– Предупреждаю – оно немного взрывоопасно… – тихо сказала Розалинда.

– Взрыво… – на полуслове остановилась Сестра.

Розалинда медленно подняла руку. В её ладони с небольшими хлопками заискрились красные вспышки.

Изабелла испуганно откинула спину назад и чуть было не слетела с табуретки.

– Ты… маг? – тихо спросила она.

Розалинда кивнула.

«Хе… да у тебя чутьё на магов», – мысленно прокомментировал Эрнст, находясь в химической лаборатории.

– Я прозвала это «бомбочками», – в голосе розововолосой студентки послышалась увлечённость, – я потратила восемь лет, чтобы освоить свой дар и научиться хоть как-нибудь управлять им.

– Это… это круто! – воскликнула Изабелла, – прости, что сначала испугалась – это из-за взрыва, а не из-за факта, что ты маг.

Она очень хотела рассказать Розалинде о собственной силе – тогда бы они стали подружками-волшебницами. Но пока нужно было блюсти легенду.

– Да ничего страшного, – ответила Розалинда, – да уж, нехило.

– А твои родители знают об этом?

– Нет, – покачала головой волшебница с розовыми волосами, – хотя я знаю, что волшебство перешло ко мне от папы. Он провернул немало схем с помощью ясновидения, хотя сам это отрицает и списывает всё на деловую интуицию.

– И наверняка не любит магов?

– Ну… не так, как Пабло или д’Обстер, но недолюбливает. Я больше скажу: однажды в детстве ко мне домой пришла женщина в странной шляпе и с зонтиком. Она говорила про какой-то кружок, который, как я поняла, был связан с магией.

Изабелла поняла, что это была Арабелла, которая звала на занятия для детей-магов в доме двадцать восемь.

– Отец был вне себя, – продолжала Розалинда свою историю, – он сказал, что ни за что не отпустит свою дочь в дом для бедняков. И что я уже посещала достаточно дополнительных занятий. Танцы, рисование, музыка, языки – я всем этим занималась и хотела бы освоить что-то ещё, но его это не волновало.

– Я тебе поражаюсь! Нам с лихвой хватило музыкальной школы и языковых занятий в предпоследнем классе…

– Мне всегда многое было интересно. Хотела бы освоить всё, если бы была такая возможность.

– Ясно, а что же стало с той незнакомкой в шляпе? – поинтересовалась Изабелла.

– Отец тогда приказал своим громилам выставить её на улицу, а сам запер меня в поместье в четырёх стенах, – с грустью ответила Розалинда, – таким злым я его редко когда видела.

– Какой ужас… – сочувственно вздохнула Сестра.

Она подумала, что если бы обстоятельства сложились иначе, то познакомилась бы с Розалиндой ещё три года назад, в штаб-квартире Невидимых.

– Я долго стыдилась своих способностей и винила себя по своему обыкновению, – произнесла волшебница-самоучка, – на время даже забросила их развивать. Но потом, два года назад, появились Брат и Сестра и победили армию зомби и архидемона Вельзевула. Они дали мне надежду, показали, что не всё потеряно, и что мне стоит бороться дальше.

– Брат и Сестра? Ты их видела?

Изабелла фантазировала, как расскажет Розалинде, что она и есть Сестра, одна из её вдохновителей. Ей очень хотелось поведать всю правду новой подруге. Но, увы, сейчас это могло быть опасно.

– Да, я помню, как белый самолёт пролетел в городском небе над нашим поместьем, – ответила Розалинда, – сначала я не поняла, что это такое, но потом в газетах об этом много писали. Тогда стало ясно, что кое-что в городе изменилось навсегда.

– Я тоже его видела на юге города. Вообще, Брат и Сестра были нашими с Антуаном героями с детства.

– Потому что они тоже брат и сестра-близнецы?

– Да. – улыбнулась Изабелла. Это можно было легко разрулить.

– А где твой брат? – спросила Розалинда, – я бы и с ним хотел познакомиться, пообщаться за жизнь. Кстати, он тоже странный.

«И я бы хотел, но попозже», – сказал Эрнст по Полю.

– Он сейчас на химпраке, – ответила Изабелла, – ему нужно доделать задачу.

– А, ясно…

Они продолжили пить чай.

– Так…

Эрнст наклонился над микроскопом. Он рассматривал сквозь линзы вещество, лежащее в чашке Петриэля.

– Бесцветные игольчатые кристаллы, – пробормотал Брат, – фенилпропиоловая кислота. Сходится.

Он пересёк лабораторию для химических практикумов, заставленную шкафами с реагентами, и подошёл к столу, где лежал его лабораторный журнал.

– Ну как? – спросил его Алекс.

Он сидел за тем же столом, у гоэтического окна с витражами. На стене рядом висел портрет Мари Кюрье, а в углу стояла лампа, похожая на хрустальный шар в доме двадцать восемь.

– Не мешай, Алекс, – раздражённо сказал Эрнст.

– Угу.

Брат сел за стол и схематично зарисовал кристаллы в лабораторном журнале. Алекс уже сделал свою работу и остался в практикуме, чтобы поддержать друга.

– Выход реакции всего четырнадцать и шесть процентов, – вздохнул Эрнст, – ну, ничего, немного подправим цифры…

Он рассчитал выход реакции снова, завысив массу полученного им вещества.

– Подгонометрия – лучшая подруга студентов, – смеясь, заключил друг Эрнста.

– Ну, я же не хочу переделывать этот синтез, – виновато сказал Брат, – органический практикум – тот ещё ад.

– И не говори, – ответил Алекс, – для меня вся учёба здесь суровая.

– А я думал, ты у нас мегамозг, – произнёс Эрнст.

– Увы, нет, – покачал головой тощий студент в очках, которого могли принять за типичного «ботаника», – внешность бывает обманчива. Хотя в школе я действительно хорошо учился. В последних классах.

– А помимо учёбы что тебе интересно? Ты читаешь книги или смотришь фильмы?

– Э… – Алекс засмущался, – на самом деле, нет. Фильмы, которые я смотрел, можно по пальцам пересчитать, как, в общем, и книги.

– А что ты делаешь в свободное время?

– Мечтаю.

– О чём же? – спросил Эрнст.

– О счастливом будущем, в котором умные машины создадут идеальный мир, – Алекс расплылся в улыбке, – В нём каждый из нас сможет воплотить свои мечты в своей собственной реальности.

– Это будет классно, – согласился Брат.

– Я назвал это сингулярностью.

– Ты говоришь как математик.

– Собственно, я у них стырил этот термин, – признался Алекс, – у меня есть друг с математического отделения.

– Милые у тебя мечты, – с улыбкой сказал Эрнст, – когда-то и мы с Сестрой любили мечтать, но однажды наша реальная жизнь стала такой весёлой, что мечты нам больше не нужны.

– А ещё я представляю людей как государства, – задумчиво произнёс его друг, – одни находятся близко и граничат друг с другом, а другие разделены километрами.

– Интересно, как же выглядит твоё государство? – полюбопытствовал Брат.

– Это демократическая страна, – ответил Алекс, – бедная, зато мирная и спокойная. Все её граждане довольны жизнью.

– А почему она бедная?

– Ну… моя мама никогда много не зарабатывала, – юноша немного смутился, – она работает инженером на заводе.

«Может, и на том самом, которым владеет папа Розалинды», – подумал Эрнст.

– В детстве мы одно время голодали, – сухо произнёс Алекс, словно излагая факты.

– Сочувствую, – с грустью произнёс Брат.

– Ничего страшного не случилось, – спокойно ответил его новый друг, – потом жизнь наладилась, но мы всё равно экономим. И сейчас я живу экономно.

– А кто твой папа? – спросил Эрнст.

– Кто он, никто не знает. Я его даже не видел.

«Наверное, один из тех пьянчуг с улицы Двадцать Восьмого Ноября», – подумал Брат. Ему стало жаль Алекса.

– Это очень грустно, – сказал Эрнст.

– Да нет… – ровно ответил Алекс, – я ни из-за чего особо не переживаю.

Брат поразился, с каким спокойствием переносил жизненные трудности его друг.

– А какой ты видишь мою страну? – полюбопытствовал Эрнст.

– Там точно монархия, – сказал Алекс, – такая мирная, тихая и закрытая. И ты с сестрой там правишь.

– Интересно, почему именно монархия?

– Иногда мне кажется, что вы с Элеонор как будто не из этой эпохи. И не из этого мира.

Алекс явно что-то чувствовал – его слова не были далеки от действительности.

– Тогда ты можешь посетить посольство этого мира в нашем! – воскликнул Эрнст, – оно находится в нашей комнате в общежитии на втором этаже.

– Конечно, посещу, – с радостью ответил Алекс.

К двум студентам подошла преподавательница химии. Она была молодой девушкой в белом халате, которая собирала длинные чёрные волосы в хвост.

– Ну как, вы оформили задачи? – не жёстко, но требовательно осведомилась она.

– Да, профессор, – сказал Алекс.

– Конечно, профессор, – добавил Эрнст.

Они уважали её гораздо больше, чем Пабло Кабальеро и даже профессора высшей математики. Она не третировала студентов без особых причин, как любили делать преподаватели «старой закалки», но и не бросала их на произвол судьбы перед экзаменами. Объясняла хорошо и требовала много, но исключительно по делу.

– Видимо, вы должны их мне сдать, – произнесла преподавательница.

Друзья встали и протянули ей свои работы.

– Отлично, – сказала она, просмотрев заполненные таблицы с расчётами и выводы, – эта задача вам зачтена, и вы можете идти. Только, Перес, уберите своё рабочее место.

– Да, профессор, – кивнул Брат, – иди, Алекс. Я тоже скоро уйду, – обратился он к своему другу.

– Пока, друг, – Алекс пожал Эрнсту руку.

– Пока, друг, – ответил тот.

«Приходи уже, не задерживайся», – сказала Изабелла по Полю, – «я по тебе скучаю».

«Ждать не придётся долго – я буду через пять минут», – про себя усмехнулся Эрнст.

Алекс покинул практикум, а Брат направился к столу с микроскопом. Преподавательница химии недолго постояла, наблюдая за Эрнстом, а затем тоже ушла из лаборатории.

Студент-фиолетовый маг ссыпал вещество из чашки Петриэля в пробирку. В процессе он услышал за спиной чьи-то шаги.

– Здравствуй, – раздался голос, мягкий и ласковый, – помоги мне, пожалуйста, с задачей.

Эрнст развернулся и увидел студентку. Казалось, её он раньше не замечал, хотя большинство людей бы удивились, как такую можно не заметить. Эрнст не считал себя экспертом в женской внешности – все, кто был ему приятен, были для него красивыми по определению. Но сейчас он понимал, что какой-нибудь «профессиональный» сердцеед оценил бы ту девушку на десять баллов из десяти. Её лицо было идеальным, словно сошедшим с обложки журнала, а фигура – безупречно стройной, как у киноактрисы или модели. На затылке у неё был короткий хвост из чёрных волос.

– О, привет, – стесняясь, сказал Эрнст, – и чем тебе помочь?

Девушка подошла к нему поближе. Двигалась она легко и грациозно, как кошка. Эрнст разглядел её лицо. Искусственно удлинённые ресницы, серебристая помада на губах – такая точно пришлась бы по вкусу его одногруппнику Базилио. Её чёрные волосы были безупречно уложены и блестели в свете лабораторных ламп.

– Скажи, ты любишь меня? – неожиданно спросила она томным голосом.

– Э… – Эрнст почувствовал себя неловко, и ему захотелось побыстрее покинуть практикум, – видимо, ты меня с кем-то спутала…

Он попятился назад, к столу с микроскопом. Она опустила тонкие, идеально выщипанные брови, и подмигнула ему.

– Нет, Эрнс-ст… – почти прошипела девушка.

У Брата забилось сердце. Эта странная студентка знала его настоящее имя – значит, было нужно готовиться к худшему. Словно из ниоткуда она достала золотой кубок и протянула Эрнсту. Внутри дымилась жидкость болотно-зелёного цвета, от которой шёл противный запах. Этот смрад забился в ноздри юноши, душа его изнутри…

– Что… ты… сделала… со мной? – еле выдавил Эрнст.

– Мир Вор’т был захвачен демонами пару столетий назад, – девушка говорила с соблазняющими интонациями, даже рассказывая о некой далёкой планете, – раньше он был покрыт цветущими джунглями, а теперь превратился в чёрную пустыню, которую рассекают реки из зелёной жижи.

– Кто ты… такая? – спросил он тихим, хриплым голосом, но его проигнорировали.

– Мы уничтожили почти всех живых существ Вор’та, но этой участи избежали местные тухлые слизни, – продолжала она, – напиток из тухлых слизней обладает очень полезным для нас свойством – он способен заглушить телепатические связи. Такие, как ваше драгоценное Поле.

Эрнст пребывал в полусознательном состоянии. Его затошнило от испарений, поднимающихся из кубка. Но самое страшное – он медленно переставал чувствовать Поле. И свою Сестру.

«Изабелла? Изабелла? Изабелла!!!» – в отчаянии мысленно завопил Эрнст. Но ответа не было.

Изабелла сидела в общежитии на табуретке у стола и читала книгу о драконах. Розалинда в это время уже отправилась в свою комнату. Внезапно Сестра почувствовала, как её тело ни с того ни с сего скрутило. И вдруг она перестала ощущать Поле и Эрнста, находящегося в практикуме. Как будто ей снова стало шестнадцать, и она ещё не победила Вельзевула. Только тогда она не чувствовала такой пустоты, которая теперь образовалась вместо Эрнста и Поля.

Сестра поняла, что её Брат был в опасности. Она собрала все свои силы, оставшиеся после потери Поля, и побежала в лабораторию.

– Ну, я теперь тебе больше нравлюсь? – кокетливо спросила девушка. Её рот с серебристыми губами хищно ухмылялся.

Эрнст чувствовал себя загнанным в угол, прислоняясь к столу с микроскопом. Он посмотрел на свою мучительницу и увидел, что форма Академии на ней куда-то исчезла. Теперь только половинки огромных ракушек прикрывали её грудь, а вокруг бёдер была намотана шёлковая повязка. На шее девушка носила украшение в виде пятиконечной звезды. Её кожа была блестящей и безупречно гладкой, без единого волоска или родинки – почти как у ожившего манекена. Её руки тоже изменились – вместо них отросли огромные крабьи клешни, в одной из которых она держала хлыст, а за её спиной развернулись чёрные кожистые крылья летучей мыши.

– Кто… ты? – еле выдавил Эрнст.

– Я твоя Тёмная Госпожа! – угрожающе произнесла демонесса, обнажив острые клыки.

– Изыди!

Эрнст огромным волевым усилием заставил себя поднять ослабевшую руку и создать в ней шар фиолетовой энергии. Поле исчезло, и фиолетовая сила не работала на полную мощность – но ещё не совсем иссякла и могла причинить демонам вред.

– Успокойся, мой милый, – притворно-ласково проворковало исчадие Ада, приближаясь к Эрнсту.

Брат ощутил новый приступ слабости, и фиолетовый заряд в его руке постепенно погас.

– В тебе так много… энергии, – сказала Тёмная Госпожа.

И резким прыжком набросилась на Эрнста, впившись губами в его рот. Он почувствовал, как жизненные силы постепенно покидали его, переходя к демонессе…

– Простите! Извините!

Изабелла неслась по коридору Академии, расталкивая медленно прогуливающихся студентов. Те неодобрительно смотрели ей вслед. Она поднялась на второй этаж и ворвалась в практикум. Там демонесса-суккуб склонилась над Эрнстом у большого стола и, будто вампир, похищала его энергию. Её клешни впились в руки Брата, а большие кожистые крылья распрямились в разные стороны, нависая над ним и полом лаборатории.

Изабеллу переполняли гнев и ярость.

– Стой! Отойди от моего Брата! – она была готова уничтожить демонессу.

Сестра начала накапливать в руке фиолетовую энергию.

– О, я Тёмная Госпожа, а у тебя, я смотрю, неприятности… – промурлыкала демонесса.

Она развернулась к Изабелле, надвигаясь на неё и размахивая хлыстом в правой клешне. В обеих руках Сестры засветились фиолетовые заряды.

– Не смей! Трогать! Эрнста! – прошипела она.

Изабелла бросала в Тёмную Госпожу сгустки магической энергии, но она двигалась очень быстро и уже оказалась рядом с Сестрой.

– Ах, Сестричка пришла спасти своего непутёвого Братика… – глумилась демонесса.

И сильным ударом левой клешнёй отбросила Изабеллу в угол лаборатории. Сестра приземлилась прямо на стол, за которым буквально недавно сидели Эрнст и Алекс, и он с хрустом разлетелся на две части, а жёлтый стул оказался повален рядом с витражом. Демонесса задела шарообразную лампу на стойке, но та не упала. А Мари Кюрье с портрета безразлично наблюдала за происходящим, не меняя выражения своего лица, довольного новым научным открытием.

– Вас так легко победить, – злорадствовала Тёмная Госпожа.

– Ты так думаешь? – раздался голос Изабеллы.

Всё тело Сестры пронзила жгучая боль. Но она поднялась с пола лаборатории, и в её руке загорелся фиолетовый огонь.

– Ах ты упрямая… – разъярилась демонесса, готовая снова наброситься на Изабеллу.

Сестра направила фиолетовый заряд не в неё, а в кронштейн, которым близстоящий шкаф с реагентами крепился к стене. Затем она быстро обрушила своё тело на шкаф, и он упал прямо на Тёмную Госпожу. Разбилось множество колб, и жидкие вещества стали бурно, с шипением взаимодействовать друг с другом. От стеклянных осколков повалили вверх белые испарения. В лаборатории резко запахло аммиаком, и Эрнст от него пришёл в сознание. Демонесса истошно завопила – на неё упал тяжёлый шкаф, а затем вылилась концентрированная кислота. Или щёлочь. Или и то, и другое сразу.

– Ахахахаха!

Тёмная Госпожа, громко смеясь, клешнями разломила шкаф на две части, и одна из них ударила Изабеллу, отбросив её к бежевой стене. Тело демонессы осталось невероятно идеальным и нетронутым – похоже, концентрированные химикаты не могли прожечь её блестящую кожу.

Изабелла ударилась головой о каменную стену. Ей стало очень больно, но она собралась и поднялась снова, бросая фиолетовые сгустки в Тёмную Госпожу. Та покусилась на Эрнста и на Поле, и так просто это нельзя было оставить. А Брат осознавал происходящее, но ему не хватило сил, чтобы самому вступить в схватку. И он был вынужден наблюдать за боем, прислонившись к столу.

– Получай, ты, тварь! – выйдя из себя, вопила Изабелла.

Все её заряды прошли мимо – кроме одного, который попал демонессе в левое плечо. Фиолетовая сила прожгла плоть Тёмной Госпожи, отчего та закричала от боли.

– Спасибо, – самообладание быстро вернулось к демонессе, – мне хватило того, что я успела забрать. И мы ещё увидимся!

Взмахнув крыльями, она мгновенно вылетела через окно, разбив витраж. Изабелла гневно проводила противницу взглядом.

Практикум был почти полностью разрушен. На полу лежали куски шкафа и стола, поваленные стулья и разбитые колбы, из которых по-прежнему шли небольшие струйки белого дыма. Эрнст почти лежал, упав на стол, и его организм еле слушался. Студенческая форма юноши была сильно помята на запястьях, куда прежде впились клешни Тёмной Госпожи.

– Эрнст! Эрнст! – сдавленно прокричала Изабелла.

Её сейчас не волновала секретность – куда важнее было самочувствие Брата. Она подбежала к Эрнсту и нежно дотронулась до него. Поле по-прежнему не работало, и мысленно общаться они не могли.

– Ты жив? – спросила Сестра.

– Да, – Брат вяло улыбнулся ей. Его лицо было бледным и почти безжизненным, а из губ немного сочилась фиолетовая кровь.

Изабелла вздохнула. Ему была нужна помощь. Срочно.

– Ты можешь дойти до общаги? – спросила она, – если нет, то я тебя дотащу!

– Мо…гу, – еле слышно произнёс Эрнст.

– Тогда пойдём сейчас, – сказала Изабелла.

Сестра отвела Брата в общежитие, поддерживая его руками. К счастью близнецов, студентов в коридорах почти не было – все разбрелись по своим комнатам после занятий. Эрнст еле добрёл до своей кровати и свалился на фиолетовое покрывало. Изабелла поставила рядом с ней кружку на табуретке.

– Вот вода, – сказала она, сев на другую табуретку, – попей, если надо.

– Мне… не… – еле выдавил Эрнст, – Иза…белла.

Изабелла подошла к изголовью кровати и положила руку на голову Эрнста. Тело Брата стало очень холодным.

– Да, я тут, – тихо сказала она, – всё хорошо.

Сама она в это не верила – с ним могло случиться всё, что угодно.

– Да… – он издал вялый смешок, похожий на кашель, – всё хоро…

И закрыл глаза.

– Эрнст, Эрнст! – Сестру охватило отчаяние.

– Мне… трудно… говорить, – очень тихо, почти про себя прошептал Брат.

Изабелла поняла, что можно было сделать.

– Кристофор! – громко позвала она, – Кристофор!!!

Рядом с ней в комнате никто не появился.

– Ну, где же носит этого Недолюциуса, когда он так нужен? – от злости возопила Изабелла. Она была готова разнести всю комнату фиолетовой силой.

– Дамы не должны кричать в приличном обществе, – отчеканил строгий мужской голос.

У входа в комнату из воздуха возник мужчина в классическом костюме. Паника внутри Изабеллы стихла.

– Тут не приличное общество, и я тебе не «дама»! – возразила она, – ты что, не видишь? Моему Брату плохо! Суккуб лишила его жизненных сил!

Он достал трубку и был готов её зажечь.

– Закуришь – применю магию! – Изабелла была разъярена, – Эр… Антуану плохо, как ты не понимаешь, чурбан бестолковый!

– Ну… – флегматично протянул Кристофор, – и чем я мог бы тебе помочь, моя невоспитанная протеже?

Изабелла подумала, смотря на лежащего Эрнста.

– Доставь его в крепость, – более спокойно сказала она ангелу, – Алхимик ему поможет.

– Хорошо, – так же равнодушно ответил Кристофор.