Глава 12

Туман стал не таким густым у побережья, но солнце не выглянуло, и рассеянный белый свет слепил глаза. Портье в мотеле сообщил мне, что Алекс с мужчиной постарше уехал в новом «крайслере». Его собственная машина находилась на стоянке.

Я купил сандвич и съел его у себя в комнате, потом кое-кому позвонил. Дежурный в суде ответил, что получить сегодня стенограммы невозможно, так как все закрыто на уик-энд. Я набрал номер офиса Джила Стивенса, который столь безуспешно защищал Макги. Его автоответчик сообщил мне, что он в Бальбоа и я не смогу связаться с ним, так как он пробудет на яхте сегодня и завтра.

Я решил заехать к Джерри Марксу, младшему адвокату, выступавшему на защите миссис Перрин. Его офис располагался в новом торговом центре неподалеку от мотеля. Джерри был не женат и настолько честолюбив, что вполне мог оказаться на работе в субботу днем.

Входная дверь была открыта, и я вошел в приемную, уставленную кленовой мебелью с ситцевой обивкой. Место секретаря за стеклянной перегородкой пустовало, но сам Джерри был у себя в кабинете.

— Как дела, Джерри?

— Все в порядке.

Он осторожно посмотрел на меня поверх огромного тома, озаглавленного «Правила дачи свидетельских показаний». Он был не слишком искушен в криминальной практике, зато компетентен и честен. Интеллигентные карие глаза освещали его лицо и придавали ему мягкость.

— Как миссис Перрин? — спросил я.

— Я не видел ее с тех пор, как ее освободили, и не собираюсь. Я редко встречаюсь со своими бывшими клиентами. Наверное, для них я и суд — одно и то же.

— Со мной то же самое. Ты свободен?

— Да, и собираюсь некоторое время побыть в этом состоянии. Я поклялся себе, что у меня будут свободные выходные, без всяких убийств или неубийств.

— Значит, ты уже знаешь о деле Хагерти.

— Естественно, весь город уже знает.

— И что ты знаешь?

— На самом деле не очень много. Кто-то в суде сказал моей секретарше, что эта дама, профессор, была убита своей студенткой. Забыл, как ее зовут.

— Долли Кинкейд. Ее муж — мой клиент. Она сейчас в больнице под наблюдением врача.

— Психованная?

— Ну, это зависит от того, что ты вкладываешь в это понятие. Ситуация достаточно сложная, Джерри. Вряд ли она могла бы быть освобождена по причине невменяемости. Но, с другой стороны, я очень сомневаюсь и в том, что она имеет отношение к убийству.

— Пытаешься втянуть меня в это дело, — подозрительно констатировал он.

— Ничего не пытаюсь. Вообще-то я приехал к тебе просто за информацией. Что ты думаешь о Джиле Стивенсе?

— Местный старейшина. Съезди к нему.

— Его нет в городе. Серьезно, он хороший адвокат?

— Стивенс — самый преуспевающий адвокат. Наверное, хороший. Он знает закон, знаком с судьями, пользуется старомодными уловками, к которым лично я никогда бы не прибег. Он хороший актер, давит на эмоции. Впрочем, это срабатывает. Не могу припомнить, чтобы он проиграл какое-нибудь серьезное дело.

— Я могу. Лет десять тому назад он защищал человека по имени Макги, который обвинялся в убийстве собственной жены.

— Ну, это было еще до меня.

— Долли Кинкейд — дочь Макги. К тому же она была основным свидетелем обвинения на суде своего отца...

Джерри присвистнул.

— Теперь я понимаю, что значит сложная ситуация. — И добавил после паузы: — Кто ее лечащий врач?

— Годвин.

Он выпятил свои толстые губы:

— Ну, с ним я найду общий язык.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уверен, что он хороший психиатр, хотя, может быть, и не силен в судебной медицине. Он талантливый человек и не зарывает свой талант в землю. Иногда он ведет себя просто как выдающаяся личность, и тогда люди сдаются, особенно те, что заседают в городском суде. Поэтому я к нему периодически обращаюсь.

— Не совсем понял, чем он может быть полезен.

— Неважно, главное — предупреди об этом ее адвоката...

— Все будет гораздо проще, если ты и будешь ее адвокатом. Я сегодня еще не виделся с ее мужем, но, думаю, он последует моему совету. Кстати, его семья не умирает от голода.

— Деньги меня совершенно не волнуют, — холодно заметил Джерри. — Я же сказал тебе, что собирался провести эти выходные за чтением.

— Элен Хагерти надо было выбрать другие выходные, чтобы оказаться застреленной.

Это получилось несколько грубее, чем я хотел. Но меня мучило то, что я сам ничего не сделал для Элен.

Джерри насмешливо посмотрел на меня.

— По-моему, ты не безразличен к этому делу?

— Возможно.

— О'кей, о'кей. Так что ты от меня хочешь?

— Пока чтобы ты был готов.

— Я буду здесь весь день. А потом мой автоответчик скажет тебе, где меня искать.

Я поблагодарил его и отправился обратно в мотель. Алекс еще не вернулся. Я набрал свой собственный номер в Голливуде, и автоответчик продиктовал мне номер Арни Уолтерса.

Арни не было на месте, к телефону подошла его жена и деловой партнер — Филис. Провода затрепетали от ее бьющей через край женственности:

— Лу, когда же я тебя увижу? Мы с тобой разговариваем только по телефону. Мне уже кажется, что тебя вообще не существует, а я лишь прослушиваю записи, сделанные много лет назад.

— А как ты объясняешь тот факт, что я адекватно реагирую? Вот как сейчас, например?

— Электроника. Все, что я не понимаю, я объясняю электроникой. Это очень облегчает жизнь. Так когда же я тебя увижу?

— Завтра, если Арни назовет мне имя водителя интересующей меня машины.

— Пока он еще не может это сделать, но он связался с владелицей машины. Ее зовут миссис Салли Берк, и она живет здесь, в Рено. Она утверждает, что машина была украдена несколько дней назад, но Арни не верит ей.

— Почему?

— Интуиция. Кроме того, она не сообщала о пропаже. К тому же у нее масса разнообразных приятелей. Арни сейчас как раз занимается этим.

— Хорошо.

— Как я поняла, что-то серьезное?

— Убийство, а может, и не одно. Моя клиентка — молодая девушка с нарушением психики. Не сегодня завтра ее собираются арестовать за то, чего она наверняка не совершала.

— Это не шутки.

— Для меня все это очень важно. Я даже не знаю, с чего начать.

— Я никогда не слышала, Лу, чтобы ты так говорил. Как раз перед твоим звонком я подумала, не завязать ли мне знакомство с миссис Салли Берк. Как на твой взгляд?

— Гениальная мысль. — Филис, несмотря на свой вид церковной хористки, в свое время работала у Пинкертона. — Только помни, что миссис Берк и ее приятели могут быть достаточно опасны. Возможно, именно они убили женщину прошлой ночью.

— Со мной этот номер не пройдет. Мне есть для чего жить. — Она имела в виду Арни.

Мы еще немного пококетничали, пока я не услышал в соседней комнате голоса. Я попрощался с Филис и подошел к стенке. Там спорили двое — Алекс и еще один мужчина. Можно было не гадать, что составляло суть спора. Собеседник Алекса настаивал, чтобы тот покончил со всей этой грязной историей и вернулся домой.

Я постучал в дверь соседнего номера.

— Я поговорю с ними, — произнес мужской голос; судя по всему, он ждал прихода полиции.

Дверь открылась, и на пороге показался симпатичный мужчина моего возраста. Длинное лицо обрамляли волосы, чуть тронутые сединой. Узкие светлые глаза слегка дисгармонировали с боксерским подбородком. На его внешности лежала печать дисциплинированности, словно под безупречным серым костюмом на него была надета упряжь.

Правда, вид у него был несколько растерянный. Он даже не спросил меня, кто я такой.

— Меня зовут Фредерик Кинкейд, вы не имеете права травить моего сына! Он не имеет никакого отношения к этой девице и ее преступлениям. Она обманом заставила его жениться на себе, и их брак длился менее суток. Мой сын — благопристойный человек...

Алекс схватил его за руку с несчастным выражением лица.

— Папа, иди сюда. Это мистер Арчер.

— А? Арчер? Это вы втянули моего сына...

— Напротив, это он нанял меня.

— Ну, так я расторгаю с вами договор. — Похоже было, что он частенько произносил эту фразу.

— Хорошо, давайте обсудим это, — произнес я.

Мы втроем теснились в дверях, так как Кинкейд-старший явно не хотел меня впускать. Еще немного, и это грозило превратиться в скандал: каждый из нас готов был вмазать по крайней мере одному из присутствующих.

Наконец я прорвался в комнату и уселся в кресло спиной к стене.

— В чем дело, Алекс?

— Папа услышал обо всем по радио, позвонил шерифу и узнал, что я здесь. Шериф только что звонил сюда. Они нашли оружие.

— Где?

Алекс замешкался, как будто положение могло усугубиться после того, как вещи будут названы своими именами. Вместо него ответил отец:

— Там, куда она его спрятала, под матрасом в этой лачуге, где она жила...

— Это не лачуга, а привратницкая, — поправил его Алекс.

— Не спорь со мной, Алекс.

— Вы видели револьвер? — спросил я.

— Да. Шериф хотел, чтобы Алекс опознал его. Естественно, он не мог это сделать. Алекс даже не знал, что у нее был револьвер.

— Какой системы револьвер?

— "Смит — Вессон" тридцать восьмого калибра с ореховой рукояткой. Старый, но в достаточно хорошем состоянии. Наверное, купила на распродаже.

— Это версия полиции?

— Шериф сказал, что это вполне вероятно.

— Откуда ему известно, что револьвер принадлежит Долли?

— Они ведь нашли его под ее матрасом! — Кинкейд говорил уже прокурорским тоном. — Кто еще мог спрятать там оружие?

— Практически кто угодно. Привратницкая была открыта весь вечер. Не правда ли, Алекс?

— Она была открыта и до того.

— Не вмешивайся в разговор, — оборвал его отец. — У меня больше опыта в таких делах.

— Похоже, он не очень-то вам помогает. Ваш сын является свидетелем, и мне нужно получить его показания.

Он вскочил, трясясь от ярости и уперев руки в бока.

— Мой сын не имеет никакого отношения к этому преступлению.

— Не валяйте дурака. Он еще не развелся с этой девочкой.

— Этот брак — ерунда, мальчишеский порыв. Он длился меньше суток. Я аннулирую его. Между ними даже не было никакой близости, он сказал мне.

— Вы не можете его аннулировать.

— Не надо меня учить.

— Тем не менее, видимо, придется. Вы можете изъять своего сына из этого дела, но брак — нечто большее, чем сексуальные отношения и технические формальности. И этот брак вполне действителен, потому что он действителен для Алекса.

— Он больше не действителен для него.

— Я вам не верю.

— Не правда ли, Алекс, ты хочешь вернуться домой? Мама страшно волнуется. У нее опять начались сердцебиения. — Кинкейд пустил в ход дешевый шантаж.

Алекс переводил взгляд с меня на него.

— Не знаю. Я не знаю, как будет правильно.

Кинкейд опять начал что-то говорить в том же духе, но я прервал его:

— Еще пара вопросов, Алекс. У Долли был револьвер, когда она вернулась в привратницкую вчера вечером?

— Не видел.

— Естественно, она прятала его под одеждой, — опять вмешался Кинкейд-старший.

— Заткнитесь, Кинкейд, — сказал я абсолютно спокойно, не вставая. — Я не могу заставить вас быть честным и великодушным, если вам нравится быть негодяем, но я не позволю вам превращать в негодяя Алекса. По крайней мере, дайте ему возможность самому принимать решения.

Слюна у Кинкейда брызнула в разные стороны, но ему ничего не оставалось, как отойти в сторону.

— Не надо так разговаривать с моим отцом, мистер Арчер, — глядя в пол, произнес Алекс.

— Хорошо. На ней были блузка, юбка и кофта. Что-нибудь еще?

— Нет.

— Сумка?

— Кажется, нет.

— Подумай.

— Нет.

— Значит, она не могла тайно пронести револьвер тридцать восьмого калибра. Может быть, ты видел, как она его прятала под матрас?

— Нет.

— Ты был с ней все время с момента ее возвращения до отъезда в больницу?

— Да. Никуда не выходил.

— Значит, вполне очевидно, что этот револьвер не принадлежит Долли, и уж никак не Долли прятала его под матрас. Кто мог это сделать? У тебя есть какие-нибудь соображения?

— Нет.

— Ты сказал, что они нашли оружие, которым было совершено убийство. Как они это установили? У них не было времени на баллистические тесты.

— Калибр револьвера соответствует величине раны, кроме того, недостает одного патрона, и из оружия недавно стреляли, — мрачно произнес из своего угла Кинкейд. — Это является доказательством того, что револьвер тот самый.

— Ты веришь, Алекс?

— Не знаю.

— Они допросили ее?

— Собираются. Шериф сказал, что они подождут до понедельника, пока будут готовы результаты баллистической экспертизы.

Если все обстояло так, то у меня еще было время. События вчерашнего вечера и сегодняшнего утра, а также неопределенность прошедших трех недель вконец измочалили Алекса. Он уже не поднимал глаз.

— Я думаю, нам всем не следует торопиться с выводами относительно твоей жены. Даже если она виновна, в чем я очень сомневаюсь, она, как никогда, нуждается в помощи и поддержке.

— Он ничего ей не должен. Ничего. Она обманула его. Она только и делала, что лгала ему, — произнес Кинкейд.

Ради разнообразия я не дал себе сорваться:

— Как бы там ни было, она нуждается в медицинской помощи и в адвокате. У меня есть хороший адвокат, готовый приступить к делу, но я не могу нанять его сам.

— Не слишком ли вы расхозяйничались?

— Кто-то должен этим заниматься. Пока я не вижу желающих. От таких вещей не спасешься бегством. У девушки крупные неприятности, и, хотите вы того или нет, она член вашей семьи.

Похоже было, что Алекс начал прислушиваться, не знаю только ко мне ли. Его отец покачал головой:

— Она не имеет никакого отношения к моей семье. И можете мне поверить, что ей не удастся утянуть моего сына на дно, впрочем, как и вам. — Он повернулся к Алексу: — Сколько ты ему уже заплатил?

— Две сотни.

— Вы неплохо заработали. Вам щедро заплатили, и, как я уже сказал, вы свободны. Это личная комната моего сына, и, если вы будете продолжать настаивать на своем пребывании здесь, я позову администрацию. А если и им не удастся с вами справиться, я вызову полицию.

Алекс взглянул на меня и беспомощно махнул рукой. Отец обнял его за плечи:

— Я желаю тебе только хорошего, сын. Ты не имеешь никакого отношения к этим людям. Сейчас мы поедем домой и обрадуем маму. Ты же не хочешь свести ее в могилу.

Это был решающий довод, все было кончено. Алекс так и не поднял на меня глаз. Я вернулся к себе в комнату и позвонил Джерри Марксу, чтобы сообщить ему, что потерял клиента, впрочем, как и он. Казалось, Джерри расстроился.

Загрузка...