Холодные шесть тысяч

76. (Порт-Салфур, 14 июля 1965 года)

Претенденты: Гаспар Фуэнтес, Мигель Диас Арредондо. Кубинцы, противники Бороды.

Флэш плавал на Кубу. Флэш нашел их и вывез. Флэш гордился их талантами. Их убогим английским. Флэш утверждал, что у них «стальные» яйца.

Место действия: хибара из шлакоблоков. Два электрических стула — с ремнями и колпаками — купленные в тюрьмах Анголы. Динамо, провода, детектор лжи.

Флэш пристегнул Фуэнтеса к стулу. Лоран Г. пристегнул Арредондо. Уэйн и Месплед смотрели.

Снаружи были слышны выстрелы. Солдаты стреляли по мишеням. Южный лагерь «Тигр». Обиталище беженцев — шестидесяти мужиков, работающих на Кубу, воюющих за Кубу, снабжаемых доходами от торговли наркотиками.

Флэш закрепил самописцы. Лоран накачал манжеты. Уэйн смотрел. Уэйн клевал носом.

Мы в Порт-Салфуре. Чуть-чуть севернее — Богалуса.

Литтел застрелил Чака. Литтел напился. Литтел поклялся больше не брать в рот ни капли.

Пит его успокоил:

— Я избавлюсь от Чака и поговорю с Диким Кроликом. Дикий Боб нынче федерал и марионетка Уэйна-старшего.

Флэш включил полиграфы. Лоран начал опрос.

— Ты пьешь воду? Твоя рубашка синего цвета? Ты ненавидишь Фиделя Кастро?

Игла прыгает — коротко — без обмана.

Они катались с Чаком. Они нашли болото. Они выкинули туда тело. Покойный стал добычей крокодилов. Уэйн и Пит смотрели.

Уэйн побывал в госпитале. Видел пострадавших при взрыве. Видел мальчика без пальцев.

Картинки. Дополнительные кадры. Холодильник, родители Чака, зубастые крокодилы.

Флэш смотрел на детектор лжи. Лоран проводил опрос.

— Ты шпион? Ты служишь в кубинских войсках?

Игла прыгает — коротко — без обмана.

Флэш улыбался. Лоран улыбался. Месплед встал и похлопал в ладоши.

Они освободили претендентов. Они обняли их. Фуэнтес обнял Уэйна. От Фуэнтеса несло бриолином. Арредондо обнял Уэйна. Арредондо вонял дешевым шампунем.

Взгляды блуждали. Эй — пора пообедать — давайте приготовим что-нибудь на электрическом стуле.

Они напрягли извилины. Флэш притащил сосиски. Лоран приволок солонину.

Они сложили все это. Они плотно набили колпаки и врубили ток. Посыпались искры. Мясо зашкворчало. С колпаков капал жир.

Мясо плохо прожарилось. Идея была отличная. Реальность оказалась намного хуже.

Месплед принес горчицу. Флэш принес хлеб.

77. (Лас-Вегас, 16 июля 1965 года)

Свечи — целых сорок пять.

Пит задул их. С первой попытки. Барби нарезала торт.

— Загадывай желание, только не про Кубу.

Пит рассмеялся:

— Уже.

— Поделись.

— Нет. Так не сбудется.

Барби включила кондиционер. В номере стало прохладно.

— Это что-то касающееся Кубы?

— Не скажу.

— Вьетнама?

Пит лизнул глазурь.

— Вьетнам — не Куба.

Барби почесала кота.

— Почему?

Пит глотнул кофе.

— Слишком большой, слишком грязный, слишком много техники. Там есть вертолеты с прожекторами на брюхе, которые способны осветить кусок джунглей площадью в пару квадратных километров. Там знают, что такое ковровые бомбардировки и напалм. Там полно скользких мелких типов в черных пижамах, которые партизанят вот уже пятьдесят гребаных лет.

Барби закурила сигарету.

— Куба шикарна, да. Больше соответствует вкусам империалиста.

Пит рассмеялся.

— Ты разговаривала с Уордом.

— Хочешь сказать, я говорю его словами?

Пит похрустел костяшками пальцев. Кот устроился у него на коленях.

— Флэш притащил из поездки двоих парней. Они грабили казино и убивали крупье. В Гаване для этого требуется смелость.

— Для убийства безоружных людей?

Пит рассмеялся:

— В казино работают ребята из народного ополчения.

Барби улыбнулась:

— Это меняет дело.

Пит поцеловал ее.

— Никто не умеет осуждать так, как ты. Это одна из десяти тысяч причин, почему мы можем жить вместе.

Барби прогнала кота. Барби обняла его колени.

— Уорд сказал, что ты позволил мне повзрослеть.

Пит улыбнулся.

— Уорд — тот еще тип. Ты думаешь, что знаешь его, a потом он откалывает очередной номер.

— Например?

— Ему небезразличны люди, от которых, в сущности, никакого толку.

— В смысле?

— Он разузнал кое-что о Ку-клукс-клане. И сделал то, на что, пожалуй, больше никто и не был способен.

Барби улыбнулась:

— Даже ты?

Пит кивнул:

— Я помог ему ускользнуть через черный ход. Подключил одного парня из наших и установил некоторые правила.

Барби потянулась. Кот вцепился когтями в ее юбку.

— Я обедала с Уордом. Он был обеспокоен. Он видел, как Джейн копалась в его бумагах.

Пит встал. Пит разлил свой кофе. Ч-черт!

Пит отправился в Лос-Анджелес. Он взял с собой Милта Ч. — чтобы веселее было. И арендованную машину, чтобы не жалко было загнать.

Он чувствовал: Джейн лжет. Она — подсадная утка. Карлос подослал ее к Уорду.

Он позвонил Фреду Оташу. Он расспросил его — что тебе известно? Фред кое-что рассказал о Дэнни Брювике — бывшем муженьке Арден-Джейн. Дэнни занимается лодками. У него фальшивое имя. Он держит прокатную контору — «где-то в Алабаме».

Карлос жил в Новом Орлеане. Алабама была совсем рядом.

Пит наблюдал за зданием. Милт ковырялся в носу. Уорд был в Чикаго. Сэм Джи звал его к себе. Арден-Джейн была наверху.

Милт закурил.

— Тусовка Синатры шастает по Вьетнаму. Фрэнк щупает узкоглазых красоток. Дино пьян в жопу. Так что забредает на территорию Вьетконга. К нему подходит узкоглазый коротышка. Дино говорит: «Отведите меня к главному». Коротышка переспрашивает: «Ки, Мао или Хо Ши Мину?» Дино говорит: «Пацан, потанцуем потом. А сейчас отведите меня к главному».

Пит заржал. Пит не спускал глаз со здания.

Милт пускал дым колечками.

— Я делаю рекламу на ТВ с Сонни: «Такси „Тигр“, лучшее в Вегасе. Звони сейчас, или я поимею твою подружку».

Пит гоготал. Пит смотрел на здание. Милт сбросил туфли — проветривал ноги.

— У нас есть несколько должников. Не вижу смысла в выдаче «белого» в кредит.

— Я позабочусь об этом.

— Давай используем Сонни. Смотри, ему нравятся шубы, он всегда покупает их своим девкам, а «Ослина» Дом недавно ограбил меховой салон в Рино. Прикинь, Сонни поможет нам получить деньги, а мы расплатимся с ним мехами.

Пит расхохотался:

— Милт, прекрати.

Пит заметил, как Джейн вышла из отеля.

Швейцар улыбается. Подгоняет ей машину. Джейн садится и уезжает. Пит преследует ее. Они едут в сторону побережья: сначала на запад по Уилшир, затем на юг по Бунди, затем снова на запад по бульвару Пико. Пит держит дистанцию. Джейн перескакивает с полосы на полосу. Джейн забирает вправо и останавливается.

Ага: Банк Америки — отделение в западном Вегасе.

Джейн вышла из машины и скрылась в здании банка.

Милт посмотрел на нее:

— Красивые ноги. Я бы попробовал с ней закрутить романчик.

Пит закурил. Милт последовал его примеру.

— Так кто она такая? Ты звонишь мне в пять утра. Говоришь: «Поехали в Лос-Анджелес» — и ничего не объясняешь. Мне начинает казаться, что ты просто решил развлечься.

Джейн вышла и направилась к телефону рядом с парковкой. В руке у нее был мешок с деньгами. Она набрала «ноль». Она кидала монеты в щель. Говорила, слушала, прикрывала микрофон ладонью. Разговор затянулся.

Пит смотрел на нее. Пит считал время: пять минут, шесть, восемь.

Милт зевнул:

— Мне становится интересно. Непохоже, что в ее норке нет телефона.

Десять минут, двенадцать, четырнадцать.

Она вешает трубку. Она садится в машину и трогается.

Пит возобновляет слежку. Они едут в обратном направлении: на восток по Пико, на север по авеню Ла-Бреа, снова на восток по Беверли, снова на север по Розмор-авеню.

Здесь она сворачивает налево, к мотелю «Алжир». Здание из белого камня, подделка под мечеть.

Она припарковалась. Она вошла в здание — с папкой в руке. Окна там были больше. Все хорошо просматривалось. Она подозвала служащего. Она передала ему папку.

Милт сказал:

— Пахнет неприятностями. У Карлоса в этой конторе есть доля.

Пит сказал:

— Я знаю.

Он взвесил факты. Перетасовал их. И разложил пасьянс: у Карлоса есть доля. У Карлоса контрольный пакет. Это Карлос нанял команду киллеров.

Пит отправился в такси «Тигр». Он отрепетировал свой номер. Изобрел историю для отвода глаз. Он позвонил в полицию.

Трубку взял клерк:

— Полицейская информационная сеть. Ваше имя?

Пит прокашлялся:

— Сержант Питерс, полицейское управление Лос-Анджелеса. Мне нужна информация о звонке с телефона-автомата.

— Время, место и номер автомата, пожалуйста.

Пит взял ручку.

— 13:16, сегодня. Номер неизвестен, но автомат находится рядом с Банком Америки по адресу 14229, бульвар Вест-Пико, Лос-Анджелес.

Клерк прокашлялся:

— Пожалуйста, подождите.

Пит ждал. Пит наблюдал за игрой. «Ослик» Дом бросал кости и похотливо поглядывал на парней. «Ослик» Дом поправлял свое хозяйство.

На линии послышались помехи. Клерк прокашлялся:

— Это был междугородный звонок. Соединение было с лодочным прокатом в Бон-Секоре, штат Алабама.

78. (Чикаго, 19 июля 1965 года)

Сэм ворчал:

— Кормежка — дерьмо, вдобавок вши и геморрой.

Сэм едва не орал. Комната для встреч с адвокатом так и гудела. У вшей — три пары ног. И крылья. И клыки, как у Годзиллы.

Литтел потянулся. Он сидел на скрипучем стуле. И беспрестанно ерзал.

Сэм сказал:

— Сегодня утром в тарелке кукурузных хлопьев я нашел какого-то жучка. У него размах крыльев, как у «Лайтнинга». А виноват ублюдок, который составил список гребаных присяжных, — сука Бобби Кеннеди.

Литтел постучал ручкой по столу:

— Через десять месяцев вас выпустят. Когда истечет срок правомочий большого жюри.

Сэм почесал руки:

— Я не доживу. Проклятые насекомые меня сожрут.

Литтел засмеялся. Сэм почесал ноги.

— Во всем виноват Бобби. Если этот козел решит баллотироваться в президенты, он горько пожалеет об этом. Попомни мое слово.

Литтел покачал головой:

— Он больше не станет вам докучать. Теперь у него полно других дел.

— Верно. Теперь он любится с ниггерскими борцами за свободы и права, правда, это не означает, что на нас у него уже не стоит.

По столу пополз клоп. Сэм прихлопнул его.

— Один готов. Не будешь плодиться, ублюдок.

Литтел откашлялся:

— В Вегасе все идет по плану. У нас есть голоса комиссии и законодателей. В течение следующего года мистер Хьюз получит свои деньги.

Сэм почесал ноги:

— Жаль, Джимми этого не увидит.

— Могу постараться, чтобы его посадили уже после.

Сэм чихнул:

— Отмечать будет по пути в Левенуэрт. Мы будем пинать под зад Говарда Хьюза, а Джимми — сушить сухари для десятилетней отсидки.

— Вроде того.

Сэм чихнул:

— Выкладывай же. Вечно ты тянешь кота за яйца.

Литтел подался вперед:

— Поговаривают, что в Чикаго ты уже не главный. Что ты подсадная утка федералов и Минюста. Что тебе пора валить в Мексику и рулить делами оттуда. Хотят, чтобы ты налаживал дела на латиноамериканском фронте и помогал нам в разработке стратегии возвращения казино, оставшихся за границей, — чем мы планируем заняться, как только продадим мистеру Хьюзу наши отели.

Сэм почесал шею, руки, яйца. Выпрыгнул клоп. Сэм поймал его и раздавил.

— Хорошо, согласен. Я знаю, что такое «с концами», и чую перспективы.

Литтел улыбнулся. Сэм принялся раскачиваться на стуле.

— У тебя по-прежнему хитрый вид. Давай выкладывай, пока не чешется.

Литтел поправил галстук:

— Я хочу устроить юридическое обеспечение выкупа контрольных пакетов по плану отмывания средств пенсионного фонда, помогать при переговорах о выкупе зарубежных казино, а потом уйти на покой. Скоро я официально попрошу об этом Карлоса, но сперва мне хотелось бы получить ваше благословение.

Сэм улыбнулся, поднялся и, подражая уличному миму, разбрызгал вокруг «святую воду» и совершил шуточную евхаристию. Изобразил «крестные стояния».

— Не возражаю. Если напоследок выполнишь еще одну просьбу.

— Говорите какую.

Сэм оседлал стул:

— На выборах шестидесятого нас здорово нагрели. Я купил Джеку Западную Вирджинию и Иллинойс, а он натравил на нас своего ублюдочного братца. Ладно, против Джонсона я ничего не имею, но он любит ниггеров и, скорее всего, не станет баллотироваться в шестьдесят восьмом. Так вот, мы намерены усиленно помогать нужному кандидату, при условии что он освободит Джимми и поможет нам еще кое в чем, и мы хотим, чтобы этим занялся ты.

Литтел вдохнул. Литтел выдохнул. Литтел едва не упал в обморок.

— Господи Иисусе.

Сэм почесал руки.

— Нам нужно, чтобы двадцать пять процентов наших инвестиций вносил Говард Хьюз. Мы хотим, чтобы «наш» кандидат проводил «политику невмешательства» в дела пенсионного фонда и спускал на тормозах любые поползновения федералов в нашу сторону. И еще — чтобы его внешняя политика не допускала вмешательства в дела тех стран, в которых располагаются наши казино, вне зависимости оттого, «правое» или «левое» там правительство.

Литтел вдохнул. Выдохнул. Он ощутил жуткую слабость.

— Когда?

— На предварительных выборах шестьдесят восьмого, ну или около того. На съезде партии, или как они там зовутся.

Прыгнуло насекомое. Сэм поймал его на лету и раздавил.

— Не будешь плодиться, урод.

Столбики цифр: прибыль, накладные расходы, дебет-кредит.

Литтел их просматривал и внимательно изучал. Делал пометки. Работал за столом на террасе. Открывавшийся оттуда вид успокаивал. Озеро Мичиган — дивной красоты.

Отель «Дрейк» — номер с двумя спальнями — за счет Сэма Джианканы.

Литтел изучал свои записи. Перед глазами прыгали циферки: деньги, данные в долг, инвестиции, возвраты.

Бизнес-цели. Финансируемые из Фонда. Потенциальная добыча — бизнес можно будет прибрать к рукам. Давайте настроим казино за границей. Давайте купим президента и будем диктовать политику. Давайте отыграемся за шестидесятый. Давайте увеличим ставки. Давайте минимизируем риск. Давай подосрем странам с «левым» руководством.

Хотя странно — мафия всегда поддерживала «правых» — их легче было купить.

Солнце жарило улицы Чикаго. На озерной глади — рябь от ветра. Литтел принялся изучать свои судебные записки.

Апелляции — пускай Джимми еще побудет на свободе. Дело о пакете акций — Дракуле нужны бабки. Дерьмовая работенка. Монотонная и смертельно скучная.

Он поднялся. Потянулся. И принялся смотреть на Лейк-Шор-драйв. На светящиеся потоки фар.

Вчера он ходил в банки. Снял деньги, выписал чеки, отправил их по почте. После долгих колебаний позвонил Бейярду Растину. И солгал по поводу Богалусы. Чтобы защитить — себя. И Пита с Уэйном.

Он читал новости в газетах. Взрыв в церкви везде называли «несчастным случаем». Ни про Чака, ни про Дикого Кролика нигде не писали.

Он позвонил Бейярду и подтвердил: да, в новостях говорят правду. Взорвалась газовая труба. Приплел «информированный источник». Бейярд выразил благодарность. Он лгал. Делал это умело. Правда, наверное, слишком поздно.

Церковь-то уже взорвали. Напоследок придется платить долги — своим убитым и покалеченным.

Он видел раненых. Его видели федералы. Они могут стукнуть мистеру Гуверу. Он напился и застрелил Чака. Потом протрезвел. Но все еще хотел выпить. Неоновые вывески ликеро-водочных магазинов все еще манили его.

Он убил Чака. После чего проспал двенадцать часов. Проснувшись, четко понял: пора уходить. Завязывать с преступным миром. Бросать все и бежать при первом же удобном случае.

Сэм сказал: да. Сэм благословил его. Правда, с одной оговоркой. Так же и Карлос. Мог согласиться, но со своей оговоркой.

Он служил мистеру Гуверу. Они с ним были заодно. Это он породил Черного Кролика. И Дикого Кролика. И погибших, и раненых. Запоздалая расплата. И явно недостаточная.

Озеро так и сверкало. Он видел штаговые огни яхт. И оркестрики, игравшие танцевальную музыку. И женщин.

С Джейн все стало плохо. Джейн оказалась хитрее, чем он. Она узнала о нем раньше, чем он узнал ее. Она знала, что он крал и прикарманивал деньги. И чей голос он слушал по ночам.

Она рылась в его бумагах. Он застал ее за этим занятием. Оба отступили. Не стали обсуждать эту тему. Оба постарались избежать конфронтации.

У Джейн были планы. Он это знал. Возможно, она захочет навредить ему. Или использовать. Или узнать получше, а уж тогда…

Это напугало его. Это его тронуло. Он стал желать ее еще сильней.

Совсем вблизи от берега проплыл прогулочный катер. Послышались звуки музыки. Мелькнуло голубое платье. Такие носила Дженис.

Она все еще не стеснялась в выражениях. С ней было все еще хорошо: ее рассказы и здоровый секс. Она рассказывала про Уэйна-старшего. С довольно жуткими подробностями. Уэйн-старший — Папа Кролик. Она презирала его. Но все еще не могла от него избавиться.

Катер уплыл. Исчезло голубое платье. Литтел позвонил в «Пески». Дженис не было дома. Литтел позвонил на базу — проверить, не было ли ему сообщений. Оказалось — были.

Позвонить Лайлу Холли — он там-то и там-то. Белый Кролик тебя ищет.

Литтел записал номер. Но сразу звонить не стал. Заправил ленту в магнитофон, приготовился сделать запись.

Сэм напугал его. Сэм ругался на чем свет стоит. Бобби ублюдок, он еще пожалеет.

Литтел стал вспоминать: Чикаго, 1960 год — «Призрак» любит Бобби; Чикаго, 1965 год — Бобби живет на пленке.

79. (Лас-Вегас, 20 июля 1965 года)

«Тигр» работал на полную катушку.

Сонни осаждали журналисты — скажите что-нибудь — поругайте этого придурка, Кассиуса Икса. Сонни не обращал на них внимания. Сонни хлестал «Чивас Регал». Сонни гладил норковый мех.

«Ослина» Дом украл норковые шубы. Он слишком много болтал. «Я граблю меховые магазины. Я трахаюсь с Сэлом Минео. Я имею в жопу Рока Хадсона».

Его дружок явно грустил и притворно побранивал Дома. Промышлял он сутенером проституток-трансвеститов.

Уэйн и Барби наблюдали за ними.

Дом принимал вызовы. Его дружок распределял заказы. Полдень — клиентов хоть отбавляй. Сонни купил норковые рукавицы. Норковый бандаж и наушники.

Какой-то писака спросил:

— Меха краденые?

Сонни немедленно ответил:

— Мозги у тебя краденые, а меха мои.

Еще один писака поинтересовался:

— А почему вы не боретесь за гражданские права?

Сонни ответил:

— Потому что у меня нет железной задницы.

Журналюги заржали. Уэйн заржал. Барби вышла на площадку и принялась глотать таблетки. И запивать, жадно глотая «Севен-ап» из бутылки.

Уэйн вышел и направился к ней.

— Пит скоро вернется. Стоит ему уехать, как ты тут же глотаешь «колеса».

Барби отступила на шаг:

— На себя посмотри, прежде чем осуждать других.

Уэйн подошел к ней:

— Посмотри на тех, кому мы продаем.

— Это ты посмотри на меня. Я что, похожа на шлюху-наркоманку, созданную вашим зельем?

— Смотрю. И вижу морщины, которых не было год назад.

Барби рассмеялась:

— Еще бы. Я пятнадцать лет якшаюсь с уголовниками!

Уэйн отступил на шаг:

— Ты уклоняешься от разговора.

— Нет. Просто хочу сказать: я знаю эту жизнь лучше тебя — потому что дольше в ней варилась.

— Скажи это Питу. Он не поверит, но все равно скажи.

Барби подошла ближе:

— Это ты повязан с ними, не я. Повязан — и все еще не знаешь, как с ними работать.

Уэйн подошел к ней совсем близко. Так, что они столкнулись коленями. Уэйн почувствовал запах ее мыла.

— Ты просто злишься — оттого, что тебе нет среди них места.

Барби отступила на шаг:

— Тебе придется делать такое, с чем ты не сможешь примириться.

— Может, уже пришлось.

— То ли еще будет. Может, ты станешь делать штуки и похуже — исключительно ради того, чтобы доказать: я могу.

Испытание.

Четверо торчков, которые не хотят платить. Коллекторский дебют Сонни.

Торчки оккупировали подвал церкви. Поселились там самовольно — на правах скваттеров. Их пастор кололся демеролом.

За рулем сидел Уэйн. Сонни чистил ногти карманным ножичком и прихлебывал виски. Западный Вегас жарился на солнце. Народ плескался в детских прудиках и зависал в машинах — там были кондиционеры.

Уэйн сказал:

— В Сайгоне я убил цветного.

Сонни ответил:

— А я замочил белого в Сент-Луисе.

Вот церковь — неприглядного вида строеньице, обшарпанное, как после пескоструйной обработки. И — с ума сойти — неоновая вывеска! Руки, сложенные в молитве, и кресты. И Иисус, бросающий игральные кости.

Они припарковались и побрели к двери подвала. Подобрав ключ, открыли дверь и вошли.

Увидели четверых наркоманов — те балдели на автомобильных креслах, явно свинченных со старого «кадиллака». Увидели ложки и спичечные коробки, шприцы и жгуты для вен, пакетики с порошком и белые следы.

Стереосистема и пластинки — сплошные церковные песнопения.

Торчки откинулись на сиденьях — ловили Дерматиновый Приход. И тут они увидели Сонни и Уэйна. Захихикали, заржали, завздыхали.

Уэйн сказал:

— Давай.

Сонни свистнул и затопал ногами. Сонни ворвался в страну Дерматинового Прихода.

— Даю вам, ублюдкам, десять секунд на то, чтобы покинуть храм Божий и заплатить нам долг.

Один торчок захихикал. Его приятель почесался. Второй приятель хмыкнул. Третий зевнул.

Уэйн включил стереосистему, вытащил пластинку из конверта и поставил на нее иглу. Взвыла восторженная музыка — хорал Кроудэдди, ни больше ни меньше.

Уэйн сказал:

— Пошел!

Сонни пнул кресла и вытряхнул из них нариков. Те поплюхались на пол и принялись извиваться и повизгивать — прощай, Дерматиновый Приход.

Сонни выдал им пинка. Сгреб за шиворот — и снова расшвырял по полу. «Уронил» им на головы автомобильные кресла.

Они завизжали и закричали. А когда пошла кровь, взвыли.

Сонни отвесил каждому по оплеухе и вывернул им карманы. Повыбрасывал найденный там мусор. Один вывернул карманы сам. Второй принялся умолять о пощаде.

Сонни поднял его в воздух — и швырнул на пол. Пнул и наклонился, чтобы послушать его мольбы.

Сонни встал и улыбнулся. Подал знак Уэйну. Звук хорала все нарастал. Уэйн вырубил стереосистему.

Сонни с улыбкой сказал:

— Еще весной Уэнделл Дерфи держал проституток-нелегалок в калифорнийском Бейкерсфильде.

80. (Бон-Секор, 22 июля 1965 года)

Вот и катера — из тех, что сдаются напрокат: тиковый корпус и мощные моторы.

Сорок стапелей — тридцать из них пусты. Значит, тридцать катеров занято.

Пит спустился на пристань и посмотрел на стапель № 19. Вот он, «Отлив». Метров пятнадцать в длину, высокий фальшборт.

Славное суденышко — мачты и просторный грузовой трюм. Отполированный до блеска металл.

На палубе возился человек. Среднего роста и комплекции, лет сорока с небольшим. Он заметно хромал.

Жара стояла невыносимая. Влажность почти сто процентов. На небе сгущались тучи. Мобайл-Бэй — сущая дыра — рыбацкие магазинчики да толпы зевак.

Пит бродил по пристани. Нашел стапель № 19.

Он отследил звонок Джейн. Прилетел на место и навел справки. «Отлив» принадлежал некоему Дейву Берджессу. Он сдавал судно напрокат. Был знаком кое с кем в Новом Орлеане. Все просто как дважды два. «Д» и «Б». Дейв Берджесс и был Дэнни Брювиком.

Он подкупил копа и проверил распечатки телефонных переговоров. Просмотрел телефоны. Брювик оказался осторожным парнем и звонил с таксофонов — прямо на берегу.

Звонил в том числе и Карлосу. Частенько звонил. За последний месяц — четыре раза.

Пит подошел к стапелю. Берджесс чистил рыболовные крючки. Пит ступил на палубу. Брювик поднял глаза.

Слегка дернулся. Немного подался вперед. Ага — ружье для подводной охоты, надо бы повнимательней.

Брювик потянулся за ним и схватил его. Вцепился в рукоятку. Пит ударом ноги выбил ружье. Брювик выругался. Пит подошел к нему, подобрал ружье и вышвырнул его за борт.

Брювик сказал:

— Т-твою мать!

Пит приподнял подол рубахи, продемонстрировав пушку.

— Ты думаешь: «Этого парня подослал Джимми Хоффа». Так вот, ты неправ.

Брювик посасывал большой палец. Пит тем временем рассматривал катер. Катер выглядел весьма соблазнительно. Стальные детали корпуса, стальные крепления. Твердая древесина с Филиппинских островов.

Брювик потер запястье.

— Когда-то на нем перевозили контрабанду, бухло. Всё как…

Пит одернул рубаху, вновь продемонстрировав оружие. Пит сделал жест рукой: мол, пошли. Брювик с неохотой поднялся и похромал в указанном направлении. На нем были шорты, открывавшие взору шрамы и изуродованное выстрелом колено.

Он пересек палубу, прошел мимо рулевой рубки и спустился вниз. Пит следовал за ним по пятам, не забывая отмечать детали. Две штурвальные стойки, два поста управления, весь нужный инструментарий. Тиковые стены, просторные каюты. Кормовые двигатели, морозильная камера для рыбы, грузовой отсек.

Они проходили мимо кабинета: два стула, стол и полочка со спиртным. Пит втолкнул туда Брювика, швырнул его на стул и налил стаканчик виски.

Катер качнулся. Пит пролил выпивку на стол. Брювик одним махом осушил стакан и раскраснелся.

Пит налил еще. Ба-альшую порцию. Брювик дозаправился — вновь осушил стакан.

Пит снял пушку с предохранителя.

— Ты — Дэнни Брювик. Я — Пит Бондюран, и у нас есть несколько общих друзей.

Брювик рыгнул. Брювик пьяно раскраснелся.

Пит повертел в пальцах оружие:

— Мне нужно узнать все про тебя, Арден и Карлоса Марчелло. Хочу узнать, зачем Арден связалась с Уордом Литтелом.

Брювик жадно посмотрел на бутыль. Пит налил ему еще капельку. Брювик выпил. Катер качнуло — и виски выплеснулся ему на коленку.

— Не надо меня спаивать. Я и осмелеть могу.

Пит покачал головой. Снял глушитель — «раскупорил» свою пушку. Брювик сглотнул. Брювик достал четки и принялся перебирать их.

Выстрел Пита разнес бутылку вдребезги. За первой бутылкой последовала вторая. И третья. Виски разбрызгалось. Тиковое дерево треснуло. Пули дырявили обшивку.

Комнату затрясло — звуковые удары — катер немедленно закачался.

Брювика проняло. Он крепко сжал четки и закрыл уши руками. Пит заставил его убрать руки.

— Начни с Арден. С самого начала.

— Ее настоящее имя — Арден Брин. Ее папаша был профсоюзным агитатором. Знаешь, типа как коммунисты.

Пит защелкал суставами пальцев:

— Дальше, дальше.

— Мать у нее рано умерла. От ревматической лихорадки вроде. Арден росла в борделях да на профсобраниях — знаешь, все прокурено, шумно, да и контингент; а вообще папаша говорил как коммунист, а сам втихаря получал деньги от руководства предприятий, чтобы угомонить бастующих всякий раз, когда выпадал случай, так что…

— Вернемся к Арден.

Брювик потер колени:

— Она рано бросила школу, но всегда здорово управлялась со всякой цифирью. Потом познакомилась с двумя шлюхами, которые ходили на те же курсы бухгалтеров, что и я, в штате Миссисипи, ну и от них кое-чему научилась. Она занималась бухгалтерией борделей и профячеек — папаша ей работу подбрасывал. А еще она торговала собой в приличных заведениях и выведывала у своих клиентов всякие штуки типа котировок акций и рынка ценных бумаг. Она здорово делала вычисления, вела бухгалтерию. Деньги считать умела.

— Выкладывай. Я же вижу, тебе есть что сказать.

Брювик снова потер изувеченное колено. Шрам так и пульсировал.

— Ну короче, она работала в дорогих борделях, там познакомилась с Джулсом Шиффрином, ну и стала его постоянной любовницей. То есть он содержал ее, она познакомилась кое с кем из мафии и помогала ему вести типа настоящую бухгалтерию пенсионного фонда, ну и…

Пит защелкал суставами пальцев:

— Продолжай.

Брювик потер колено:

— Ее папашу убили в пятьдесят втором — он что-то там намухлевал и обманул Джимми, так что Джимми заказал его. Арден было плевать — она ненавидела отца за лицемерие и за то, что по-скотски с ней обращался.

Катер качнуло. Пит ухватился за столешницу.

— Арден и Шиффрин. Расскажи подробней.

— Да нечего рассказывать. Она узнала от него все, что ей нужно было, и ушла от него.

— И?

— Ну и стала потрахиваться за деньги просто так и замутила с Карлосом. Мы познакомились в пятьдесят пятом. У нас были общие знакомые — ну, те две шлюхи, я говорил. Я тогда работал в Канзас-Сити, в тамошнем профсоюзе. Мы поженились, у нас появились планы.

— Вроде того, как бы нагреть Джимми?

Брювик закурил сигарету:

— Да, не лучшая была…

— Вас разоблачили. И Джимми тебя заказал.

— Да. Какие-то парни стреляли в меня. Мне удалось сбежать, но я чуть не потерял ногу, к тому же Джимми не отменял «заказ».

Пит закурил:

— Джимми подкупил копов из Канзас-Сити, и Арден задержали. Карлос заплатил за нее залог и спрятал тебя. Но смертный приговор Джимми отменять не стал — чтобы было чем тебя прижать в случае чего.

Брювик кивнул и с тоской воззрился на разгромленный бар.

— Сволочь ты. Столько выпивки зря угробил.

Пит улыбнулся и прицелился. Пит расстрелял стул, на котором сидел Брювик.

Стул лишился ножек. Те с треском разлетелись. Брювик грохнулся на пол. Завизжал, затрясся и начал перебирать четки.

Пит принялся пускать колечки дыма.

— Тебя Карлос устроил лодочником. Что потом стало с Арден?

Катер качнуло. Брювик выронил четки.

— Она не доверяла Карлосу и не хотела ходить у него в должниках, так что уехала в Европу. Мы придумали созваниваться по таксофону, так и общались.

Пит кашлянул:

— Она вернулась в Штаты. Не выдержала.

— Верно. И устроилась в Далласе, где в конце шестьдесят третьего вляпалась в историю, правда, не стала уточнять, что именно случилось.

Пит выбросил окурок — тот попал прямиком в Брювика.

— Выкладывай все, Дэнни, пока я с тобой по-хорошему.

Брювик поднялся. Но изувеченное колено его не послушалось. Он качнулся, прислонился к стене, сполз вниз и сел.

Потер колено, вдыхая дым от сигареты Пита.

— Это правда. Она мне так и не сказала, что именно там случилось. Знаю только то, что она связалась с Литтелом, и как раз в это время ее нашел Карлос. Он сказал, что мы с ней будем в безопасности, если она станет шпионить за Литтелом, но полностью уладить наши дела с Джимми отказался.

Это казалось правдой. Во всяком случае, были все доказательства. Шантажировать можно было обоих: его — «заказом» Джимми, ее — историей на явочной хате. Хорошо, что она не стала менять имя.

Карлос знает Арден. Карлос делает ей имя. Литтелу Карлос не доверяет. И вот, найдя Арден, Карлос подсылает ее к Литтелу — шпионить за ним.

Все это верно — процентов на девяносто. Но чего-то все же не хватает.

Пит сказал:

— Не хочу, чтобы у Литтела были проблемы.

— Думаю, Арден тоже. У нее странное к нему отношение.

Он позвонил Карлосу. Трубку взяла жена. Он оставил сообщение:

Я прижал Дэнни-лодочника. Скоро зайду, поболтать хочу — так и передайте.

И поехал в Новый Орлеан. Останавливался в библиотеках, изучая по пути книги.

Его интересовало все, что относится к плавсредствам: камбузы, капитанские мостики, радиолокаторы, траловые палубы, шпигаты и мачты.

Изучал терминологию, технические характеристики разных моторов. Не забывал о картах. Остров Пайн, мыс Сейбл, Ки-Уэст. Привалы на пути — строго на юг, туда, где Куба.

Он поехал окольным путем. Покружил возле Порт-Салфура. Видел южный лагерь «Тигр». Встретился с Флэшем и Лораном. Познакомился поближе с Фуэнтесом и Арредондо. Говорили о ночных налетах и вылазках за скальпами. И о восстании.

Уэйн был в Сайгоне — но скоро вернется. Он любит НАБЛЮДАТЬ. Он хочет ДЕЙСТВОВАТЬ. Посмотреть на Кубу вблизи.

У Флэша созрел план. Давайте я смотаюсь на катере. Заброшу на Кубу Фуэнтеса и Арредондо. Мы быстро — северное побережье — пляж Варадеро.

Они снова внедрятся в ряды сторонников Фиделя. Наметят зоны выброски десанта. Завербуют местных. И вернутся обратно на катере. Перебросят туда оружие. Они стартуют на вертолете с юго-востока, с одного из островов Флорида-Кис. Притащат катер на буксире. Привезут оружие. Будут лететь низко, но быстро. Маневрировать и уклоняться от радаров — и так шесть раз в неделю.

Пит сказал: нет. И объяснил почему: большое расстояние, нужны двое, низкий грузооборот.

Флэш сказал: Que?

Лоран сказал: Quoi?

Фуэнтес удивился: Que pasa?[138]

И Пит заговорил о сетевых трюмах, планширах и топливной эффективности.

Словом, о плавсредствах.

Карлос сказал:

— Так и есть, она — мой сторожевой пес. Скажи еще, что Уорд ничего не замышляет и за ним не нужно присматривать.

В ресторане «Галатуар» было пусто. Они заняли превосходный столик. Карлос уронил сигару прямо в анисовый ликер.

— Уордовы махинации с Фондом — та еще история, вдобавок Арден — отменный бухгалтер. Я защищаю свое дело, а Уорд получает отличную девочку.

Пит зажег сигарету:

— Он в нее влюблен. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.

Карлос подмигнул:

— А я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Нам с тобой есть что вспомнить — как и с Уордом. Кое-кому бы не понравилось то, что ты прижал Дэнни Б., но только не мне.

Пит улыбнулся:

— Я же сам признался. Позвонил тебе.

— Верно. Ты сделал ошибку и решил перестраховаться.

— Я просто не хочу…

— Нет-нет. Они друг другу подходят. Я Арден знаю, она не соврет. Она утверждает, что Уорд ничего не замышляет, и я ей верю. Я всегда подозревал, что он крадет деньги у Хьюза, но Арден говорит, что это не так.

Пит рыгнул и украдкой расстегнул пояс — креольская кухня брала свое.

— Говори, чего бы тебе не хотелось. И хватит об этом.

Карлос тоже рыгнул и тоже расстегнул пояс — креольская кухня брала свое.

— Не рассказывай этого Уорду. Не заставляй меня сердиться.

Карлос явно сказал правду. Явно не всю.

Мимо скользнул официант. Пит отказался от неизменного бренди.

Карлос рыгнул:

— Что у тебя там за «идеи»?

Пит отодвинул тарелки и разложил на столике карту. Карта заняла весь столик.

— Вылазки на катере — лишняя трата человекочасов. Много снаряжения не возьмешь. Я хочу переоборудовать и покрасить в защитные цвета судно Брювика и мотаться на нем из Бон-Секора. Хочу брать на борт побольше оружия и устраивать вылазки устрашения.

Карлос принялся рассматривать карту. Закурил сигару — упавший пепел прожег на месте Кубы большую дыру.

81. (Лас-Вегас, 7 августа 1965 года)

Лайл Холли — уменьшенная копия своего брата. Синий Кролик усох до Белого. Типичный уроженец Индианы — крикун и жулик.

Они встретились в баре отеля-казино. Устроились на веранде. Лайл не стеснялся в выражениях, говорил громко и хрипло — полдень, а он уже успел нализаться.

Лайл говорил:

— Я скоро шизиком стану: работаю и на Кинга, и на мистера Гувера. То я агент операции «Черный кролик», а в следующую секунду — борец за избирательные права. Дуайт твердит, что я совсем разболтался.

Литтел прихлебывал кофе. И чувствовал запах Лайлова виски.

— Это мистер Гувер тебя подослал — шпионить за мной?

Лайл хлопнул себя по коленям:

— Нет, это предложил Дуайт. Он знал, что я еду в Вегас, так почему не…

— Ничего не хочешь от меня услышать?

— Черт, нет. Я скажу Дуайту, что Уорд, которого я видел, — практически тот же самый, каким я знал его в Чикаго. Правда, превратился в полного шизика, как и я, — и по тем же самым причинам.

Мимо прошел Сэмми Дэвис-младший. Лайл злобно посмотрел ему вслед.

— Глянь на него. Страшный, одноглазый, цветной еврей. Говорят, его очень любят белые бабы.

Литтел улыбнулся. Лайл помахал Сэмми. Тот помахал в ответ.

Лайл прихлебывал «Джонни Уокера».

— Марти тут толкал речь, в Нью-Йорке. Перед аудиторией богатеньких либеральных евреев. Он начал ругать войну во Вьетнаме и крепко взбудоражил этих жидков словами вроде «геноцид». Словом, стал высказываться смелее, чем полагается борцу за гражданские права, и куснул руку, которая его кормит.

Пит был в Лаосе. Уэйн — в Сайгоне. Война укрыла их там. Он позвонил Карлосу. Тот говорил с Питом и сказал, что они разработали кое-какой план касательно Кубы.

Литтел попросил отставки. Карлос согласился. И подтвердил слова Сэма про выборы шестьдесят восьмого.

Лайл прихлебывал виски. Мимо прошел Питер Лоуфорд[139]. Лайл взглянул на него.

— Он поставлял баб Джеку Кеннеди. Собрат по оружию, так сказать, потому что это я поставляю Марти белых баб, а иногда и мальчиков для Бейярда Растина. У мистера Гувера есть фотография Бейярда с членом во рту. Он прислал копию президенту Джонсону.

Литтел улыбнулся. Лайл помахал официантке — бокал быстро наполнился.

— Дуайт сказал, что ту церковь взорвали с помощью С-4 — пластичной взрывчатки. А Бейярд — что и вправду был взрыв газа. Я сразу же подумал, что это ему мог сказать только ты.

Литтел отхлебнул кофе:

— Так и есть.

Лайл глотнул виски.

— Кролик-Крестоносец — белый человек. Так и передам Дуайту.

Литтел улыбнулся. Лайл широко ухмыльнулся и достал чековую книжку.

— Хочу попытать счастья. Слушай, сможешь обналичить мне чек и разменять на фишки?

— Сколько?

— Две штуки.

Литтел улыбнулся:

— Напиши на чеке «Номер 108» и мою фамилию. Скажешь кассиру, что я постоянно проживаю в отеле.

Лайл улыбнулся и выписал чек. Лайл встал и пошел, сильно пошатываясь.

Литтел наблюдал за ним.

Лайл покачивался, не прекращая глотать виски. Кое-как доплелся до будочки кассира. Сунул в окошко чек и получил фишки. Затем побрел к рулетке и сделал ставку. Красные фишки — по сто долларов — две тысячи.

Крупье поклонился ему и крутанул рулетку. Колесо завертелось и остановилось. Крупье сгреб лопаточкой фишки.

Лайл хлопнул себя по лбу и зашевелил губами. Литтел, не спускавший с него глаз, разобрал по губам слова — матерное ругательство.

У Лайла мог быть тайник. Его содержимое может быть сокрушительным компроматом — и даже попахивать судебным разбирательством. Оно может раскрыть преступный характер операции «Черный кролик».

Лайл оглянулся и увидел Литтела. Лайл помахал чековой книжкой. Литтел помахал в ответ и кивнул.

Лайл побрел к кассе и ухватился за прутья решетки. Лайл выписал еще один чек и сгреб нетвердой рукой кучу фишек.

Мимо проходила официантка, обслуживающая их столик. Литтел остановил ее.

— Мой друг делает ставки. Принесите ему тройную порцию «Джонни Уокера».

Она кивнула и улыбнулась. Литтел дал ей десять баксов. Она направилась в бар, налила требуемое и засеменила в казино. Подошла к столам с рулеткой, увидела Лайла и вручила ему выпивку.

Лайл принялся складывать фишки стопочкой. Красные фишки по сто долларов — большие стопки.

Крупье поклонился и крутанул барабан. Колесо завертелось — и остановилось. Крупье сгреб фишки.

Лайл хлопнул себя по лбу и что-то пробормотал — снова выругался, как прочел по губам Литтел.

Литтел встал из-за стола и подошел к официантке. Незаметно сунул ей еще десять баксов. Она кивнула. Она все поняла и ухмыльнулась.

Лайл подошел к нему и залпом допил свой бокал. Пожевал кусочек льда.

— Я проиграл, но ничего. У меня еще есть деньги.

— У тебя они всегда были, Лайл.

Лайл рассмеялся. Пьяно качнулся и рыгнул.

— Не надо снисхождения. Строишь из себя святого — Дуайта это всегда бесило.

Литтел рассмеялся:

— Я не святой.

— Нет конечно. Единственный святой, которого я знаю, — это Мартин Лютер, и то я на него кое-что накопил.

Мимо скользнула официантка. Лайл выхватил у нее бокал.

— Да-да, накопил, — такого, что не дай Бог.

— Хочешь сказать — мистер Гувер?

Лайл встряхнул бокал:

— У мистера Гувера свой компромат — у меня свой. Спрятан на хате в Эл-Эй. Мой круче, потому что у меня прямой доступ к святому Марти, притом каждый день.

Ага, повелся — теперь надо аккуратнее.

— Ни у кого нет компромата, какой есть у мистера Гувера.

— Черт, я же сказал — у меня есть. Сохраняю его для следующего босса. Скажу ему: хотите компромата — платите мне побольше. Деньги вперед, что называется.

Мимо прошел Сэмми Дэвис. Лайл налетел на него. Сэмми качнулся. Сэмми выкатил глаза: ну ты, чувак, и нажрался.

Лайл покачивался. Лайл поглощал виски. Лайл выдавил прыщик на подбородке.

— Он нравится белым телкам. Наверное, член у него ого-го.

Виски сладко пах. Солод и запах прокопченного дерева — парня вот-вот вышибут вон, еле на ногах держится. Сглотнув слюну, Литтел предпочел отойти в сторону.

Лайл тем временем достал две чековые книжки — обе с тисненой надписью — «КХЛЮ» и «Л. X.». Поцеловал обе. Швырнул их так, чтобы они открылись наподобие книжек или ножиков-«выкидух». Повертел их в руках и прицелился.

— У меня предчувствие — сегодня должно пофартить. Что значит: неплохо бы подзанять у борцов за гражданские права.

Литтел улыбнулся. Лайл качнулся, выпрямился и, пьяно пошатываясь, пошел на кассу. Достал чековую книжку. Голубую — деньги Конференции. Выписал чек. Поцеловал его. Завозился с фишками.

Красными — в десять столбиков — пять тысяч баксов.

Теперь стоп — полегче — начинается настоящее действо.

Литтел прошествовал к столику с телефонами. Снял трубку. Щелчок — линия работает. Он быстро дозвонился до телефонной службы.

— «Дезерт инн» к вашим услугам.

— Говорит Литтел из сто восьмого. Мне нужно сделать звонок в другой город.

— Номер, пожалуйста.

— ЕХ4-2881.

— Ожидайте, соединяю.

В трубке что-то зажужжало; его соединяли по междугородней линии; связь оказалась небезупречной — постоянные помехи. Литтел оглянулся и увидел Лайла. Тот отправился к столикам для игры в кости и принялся ставить фишки.

Банкомет бросил кости. Лайл хлопнул себя по лбу и выругался.

В трубке шумело. Наконец раздался щелчок. Мистер Гувер сказал:

— Слушаю?

Литтел ответил:

— Это я.

— И что же вас заставило позвонить в неурочный час?

— Белый Кролик предложил встретиться. Он явился в «Дезерт инн», уже будучи пьяным, а теперь проигрывает в казино деньги Конференции.

На линии пошли помехи. Литтел распрямил шнур и постучал по трубке. Вот он, Лайл. Снова направился к кассе. У Лайла — блаженное выражение лица. Он снова купил фишки.

Красные — приличное количество — тыщ на десять.

На линии послышался шум и щелчки. Наконец связь наладилась.

Мистер Гувер сказал:

— Прервите его кредит и немедленно увезите из Лас-Вегаса.

В трубке послышался шум — но вскоре стих. Литтел услышал щелчок — его собеседник положил трубку. А вот и Лайл. Он снова направился к столику для игры в кости и присоединился к толпе. И принялся раскладывать свои фишки.

Сэмми Дэвис поклонился и вознес молитву. Сэмми бросил кости. Толпа радостно завопила. Лайл — тоже. Сэмми Дэвис стал на колени.

Литтел направился к ним, расталкивая посетителей.

Лайл наседал на Сэмми. Лайл служил ему отличным контрастом.

Сэмми подшучивал над пьяным белым придурком. Подмигивал блондинкам и стряхивал вшей со своего пиджака. И икал.

Красные фишки поставлены — красивыми аккуратными столбиками. Всё это деньги Лайла. Хорошие, надо сказать, деньги — почти двадцать штук.

Сэмми схватил кости. Сэмми продемонстрировал их всем присутствующим. Лайл принялся рассылать слюнявые воздушные поцелуи. Сэмми подшучивал над Лайлом — мол, вот кому быть шоуменом.

Сэмми бросил кости. Выпала «семерка». Лайл поставил сорок штук. Толпа ликует. Лайл обнял Сэмми. Сэмми схватил кости.

Лайл дует на них. Орошает их слюной. Становится на колени. Сэмми достает носовой платок. И устраивает целое представление, вытирая кости.

Сэмми бросил кости. Выпала «семерка». Лайл поставил восемьдесят. Зрители возликовали. Лайл обнял Сэмми; тот пустил дым ему в лицо.

Сэмми схватил кости. Лайл двинулся к нему. Сэмми отступил подальше.

К ним сунулась какая-то блондинка. Сэмми ухватил ее за талию и потер кости о лиф ее платья.

Толпа заржала. Лайл что-то пробормотал. Литтел толком не расслышал: то ли «жид», то ли «жмот».

Сэмми бросил кости. Выпало «девять». У Сэмми делается отсутствующее лицо. Он пожимает плечами: что наша жизнь — рулетка. Толпа зааплодировала.

Дилер сгреб лопаточкой все Лайловы фишки — десять высоких столбиков.

Лайл допил свой виски. Лайл уронил стакан. Лайл пососал расколотую льдинку. Толпа зевак рассеялась. Сэмми пошел восвояси. Блондинка посеменила за ним.

Лайл, покачиваясь, побрел прочь, то и дело огибая препятствия. Хватаясь за что попало, дергая рычаги игровых автоматов. Кое-как, качаясь, добрался до будочки кассира. Туда же подскочил Литтел. Жестами он показал: больше не давайте ему фишек. Лайл застучал в окошко. Кассир покачал головой. Лайл пнул ногой игровой автомат.

Литтел ухватил его и повлек за собой. Впрочем, особых усилий прикладывать не пришлось. Лайл вдруг обмяк. Попытался заговорить — но кроме невнятного лепетания у него ничего не выходило.

Они вышли из казино и очутились на улице. Литтел повел его на парковку. Жара стояла как в печке — сухая, невадская, пустынная.

Лайл вырубился. Литтел понес его — мертвый груз.

Порылся в карманах его пиджака, проверил бумажник, узнал адрес и номер машины: «мерс»-купе выпуска шестьдесят первого года, номер — CAL-HH-492.

Оглядевшись, Литтел увидел машину. И потащил к ней бесчувственного Лайла Холли. Тащить было легко — в нем было не больше семидесяти килограммов.

Они добрели до автомобиля. Он открыл окна и засунул Лайла в салон. Устроил его поудобнее и откинул сиденье.

До Эл-Эй было часов пять езды.

Лайл уснет в своей машине. Потом проснется. Прямо на парковке. Лайл был игрок и прекрасно знал правила. Сперва тебе дают выиграть — для затравки. Потом ты проигрываешь. А потом они проверяют, есть ли у тебя деньги.

Лайл проиграл и собственные деньги, и казну Конфедерации. Сборщики долга из «Дезерт инн» работают споро. Конференция прекращает платить. Лайл живет в Эл-Эй и Вашингтоне. А в казино тоже не дураки сидят — они поедут его искать. Сперва сборщики наведаются в Эл-Эй.

Нарушить закон этим ребятам — раз плюнуть. Заблокировать счет — запросто. Набить клиенту морду — нет проблем.

Литтел ехал. В автомобиле было жарко, как в печке. Он знал, как бывает у запойных. Знал, во сколько вырубаются и просыпаются.

Через три часа, максимум через четыре, Лайл проснется. Где это я? О черт!

Пустыня жарилась. Лучи палящего солнца отскакивали от боков его авто. От духоты плавился даже воздух. Литтел миновал Бейкер. Жара стала понемногу спадать. Литтел проехал Сан-Берду.

Позади остался Редлендс, а потом Помона. А вот и Лос-Анджелес. Литтел вел машину одной рукой, другой держал карту: выстраивал маршрут.

Лайл жил на Норт-Ивар. Покатый спуск и тупичок в не самой престижной части Голливуда.

Он свернул с автострады и принялся кружить боковыми улочками. Ага — вот и Норт-Ивар, дом 2200.

Небольшие дома с выгоревшими маркизами на балконах. Тусклая пастель окраски. Десять минут восьмого: летние сумерки, тишина.

Тупик. Конец квартала: забор и откос.

Литтел медленно кружил вокруг и читал надписи на бордюрах. Смотрел номера: вот и дом Лайла — 2209. Выгоревший газон и облупившаяся персикового цвета краска.

Он припарковался на расстоянии двух домов. Вышел из машины и открыл багажник. Извлек оттуда лом и направился к двери. Оглянулся — никого. Значит, без свидетелей.

Дверь из твердого дерева — крепкие косяки и отличная фурнитура.

Он принялся орудовать ломом. Надавил на косяк. Сильнее. Ослабил нажим и просунул лезвие. И принялся ковырять что было сил. Дерево треснуло, пошло щепками и наконец раскололось.

Он снова ухватился за лом и снова поднажал. Потом замок поддался, он открыл дверь и вошел внутрь. Обтер стены. Ощупью нашел выключатель. Врубил свет.

Берлога Белого Кролика.

Душно и пыльно. Классическое обиталище небогатого холостяка.

Гостиная. Кухня. Межкомнатные двери. Забавные картинки на стенах — псы играют в карты, бульдоги в черных галстуках. Обитые дерматином кушетки, кресла и диваны.

Литтел бродил по квартире. Проверил кухню, спальню и кабинет.

Старая посуда. Колбаса и бутылки со спиртным. Захватанные дверцы шкафчиков, пыльные полки.

Снова картинки — псы на холостяцкой вечеринке, псы глазеют на девочек.

Письменный стол. Картотечный ящик. Господи, хоть бы не было сейфа или тайника в стене.

К делу: сначала надо устроить бардак.

Литтел надел перчатки и принялся за дело. Учинять бардак тоже нужно умеючи.

Вывалил содержимое ящиков. Разбросал одежду. Содрал с кровати постельное белье, распорол матрац и подушки. Нашел немецкий «люгер». Нашел нацистские флаги и каски. Сунул находки в наволочку — чтобы имитировать кражу со взломом.

Нашел кинжал с нацистской символикой. Нашел золотые монеты — крюгерранды из Южной Африки. И японский ножик. Завернул в простыню — якобы награбленное.

Потом направился к холодильнику. Выбросил оттуда колбасу. Повыкидывал бутылки. Подхватив лом, раскурочил кушетки, диванчики и кресла.

Порылся в кухонном шкафчике. Нашел «маузер» и нож с нацистской символикой. Эти он затолкал в бумажный пакет — по упоминавшейся выше причине.

Снова принялся орудовать ломом. Поднял половицы и расковырял балки перекрытия.

Остались письменный стол и картотечный шкаф. Он вернулся в комнату и проверил — и тот и другой оказались незапертыми.

Тогда Литтел стал в них рыться. Сгреб счета и письма. Ага — отдельная папка.

Со скоросшивателем и разрисованной обложкой. Лайл рисовал див в нацистских фуражках и кинжалы. Папка была подписана. Надпись — обведена: «Марти».

Он поехал в южном направлении. Очутившись за пределами Голливуда, он выбросил Лайлово добро в ближайший мусорный бак.

Домой нельзя — там Джейн — надо бы найти мотель.

Он нашел небольшой мотель на Пико. Снял комнату на ночь. Заперся в номере и принялся просматривать счета Лайла и читать его письма.

Ничего интересного: счета за телефон и газ, ипотека, флаеры с выставок оружия и письма от бывших жен.

А теперь помедленнее — папка с надписью «Марти».

Открыв ее, он обнаружил отпечатанные на машинке с одинарным интервалом листки числом шестнадцать. Пробежав их глазами, он понял: у преподобного планы, да что там — проекты!

Предисловие Белого Кролика:

МЛК — о вьетнамском конфликте:

МЛК планирует произносить речи, устраивать бойкоты и провоцировать акции неповиновения.

МЛК о трущобах:

МЛК планирует произносить речи, устраивать бойкоты и массовые невыплаты ренты в знак протеста.

МЛК — о бедности:

МЛК планирует произносить речи и устраивать акции протеста. «Союз бедноты». «Марш бедноты». Малоимущие граждане страны устраивают акции неповиновения.

МЛК о социуме:

МЛК планирует произносить речи, организовывать круглые столы и провоцировать акции неповиновения.

Конференции. Семинары. Обсуждения. Объединения. Пацифисты. Противники военных действий во Вьетнаме. Сочинители листовок «левого» содержания. Пикеты в поддержку избирательных прав. В результате — массовые волнения.

Белый Кролик цитировал тезисы. Белый Кролик называл конкретные даты.

МЛК пророчествует. МЛК осуждает Вьетнамскую кампанию:

Расписания. Сбор средств. Предварительная оценка накладных расходов. Подсчет голосов потенциальных избирателей. Границы избирательных округов. Регистрационные данные. Таблицы и диаграммы. Цифры. Прогнозы.

Гигантские суммы. Грандиозные планы, безумные планы, планы сущего маньяка — маньяка своего величия.

Литтел потер глаза — буквы и цифры стали двоиться и прыгать. Литтел отчаянно потел.

Господи милосерд…

Мистер Гувер съежится от страха. У него перехватит дыхание. Мистер Гувер будет ДРАТЬСЯ.

Литтел приоткрыл окно и выглянул наружу. Литтел увидел съезд с автострады. Машины выглядели новенькими — сплошной световой поток. Столбики с указателями расплывались.

Чиркнув спичкой, он сжег папку и смыл пепел в раковину. После чего помолился за Мартина Лютера Кинга.

Слова не выходили у него из головы.

Он смаковал их. Повторял, подражая голосу доктора Кинга.

Продолжая наблюдать за домом Лайла, припарковался поблизости. Машины было не видать — ни самого хозяина, ни сборщиков из казино, вообще никого. Наверное, Лайл спал долго — надо дать ему время — а заодно подождать, когда заявятся сборщики.

Норт-Ивар была пустынна. Окна светились чернобелым. В оконных стеклах плясали тени из телевизора. Он закрыл глаза. Откинул сиденье. Ждал. Зевал. Потягивался.

Лучи фар — они скользнули по его машине. Вильнули. Осветили дом Лайла. Да, вот он — синий «мерс».

Лайл припарковался возле дома. Выбрался из машины и пошел к двери. И увидел, что дверь взломана и расколота.

Вбежал внутрь. Включил свет. Завизжал.

Литтел закрыл глаза. Услышал грохот — кто-то рылся в доме и опрокидывал вещи. И кричал: «Нет! Только не это!» Литтел открыл глаза. Посмотрел на часы. И посчитал, во сколько Лайл увидит это.

Послышался шум — кто-то снова рылся в вещах. Крики и вопли стихли.

Лайл вылетел из дома. Лайл споткнулся. Выглядел он не совсем протрезвевшим и помятым. Вскочил в машину, завелся, дал задний ход и врубил фары.

Мотор взревел. Выхлопы окутали капот. Лайл врезался в забор и смял его. Машина взлетела, перевернулась и рухнула.

Литтел услышал грохот. Услышал, как взорвался бензобак. Увидел пламя.

82. (Нью-Хиброн, 12 августа 1965 года)

НИГГЕР.

Он никогда не думал о них этим словом. Никогда не произносил его. Некрасивое слово. Глупое. Так говорили ОНИ.

Уэйн нарочно выбирал проселочные дороги. Видел убогие лачуги и грядки. Видел ИХ.

Они ковырялись в земле, пололи сорняки и раскладывали по тарелкам нехитрую снедь. Уэйн наблюдал. Уэйн представлял на их месте Бонго и Уэнделла Д.

Вероломного Уэнделла последний раз видели в Бейкерсфильде — в калифорнийской глубинке. Но работа прежде всего: скоро он доберется и до Бейкерсфильда, а пока — Нью-Хиброн.

Нью-Хиброн — маленький провинциальный городишко, точно такой же, как и многие в Миссисипи. Там заправлял ячейкой Клана Боб Релье. Банда Дикого Кролика — отборные головорезы.

У Боба были пушки. У него, Уэйна, — заработанные на героине деньги. Контора встречается с Кланом.

Уэйн ехал медленно и не спускал с НИХ глаз. Его обуревали двойственные чувства. А еще — он очень устал от поездок.

Недавно он прилетел из Сайгона. Вернулся на запад, так сказать. Во Вьетнаме он провел три недели. Там он приготовил партию героина, упаковал ее и привез в Штаты.

Пит был в Лаосе. Месплед — тоже. Он только что вернулся. Они возились в лагере «Тигр». Присматривали за рабами и готовили сырье.

Питу скоро стало скучно. Он нанял вертолет и подкупил нескольких вьетнамцев-пилотов. И те устроили напалмовую атаку на Банакей.

Пожгли деревья — где дотла, а где просто лишили листьев. Подожгли лагерь, принадлежащий одному из племен. Спалили плантацию и бараки. Лабораторию не тронули. Позвали Чан Лао Диня — тот обшарил ее, забрал все сырье и причиндалы и доставил в лагерь «Тигр».

Лоран находился в Бон-Секоре, штат Алабама, Флэш тоже. Пит раздобыл катер. Флэш разбирался в катерах, а Лоран знал плотницкое ремесло.

Берется прогулочный катер, сдававшийся напрокат туристам, — и превращается в военный корабль.

Вот что придумал Пит: посмотришь пушки, заплатишь Бобу, привезешь оружие из Нью-Хиброна в южный лагерь «Тигр». Потом ты же поедешь в Бон-Секор, там поможешь парням — прижмешь этого придурка, Дэнни Брювика.

Туда-сюда. То там, то здесь. Как же он устал.

Флэш тоже устал. Мотался на Кубу на моторном катере. Флэш оставил там Фуэнтеса и Арредондо. Они остались на острове, сам же Флэш вернулся обратно. Прямиком в Бон-Секор.

Скоро состоится первая вооруженная вылазка. Обновленный «Отлив» теперь зовется «Коготь тигра».

Уэйн резко повернул на восток. Ехал по грунтовым дорогам. Видел бумажные фабрики и горящие компостные ямы. Видел «ферму» Боба Релье. Видел хижину — «бункер фюрера» Боба. Прилегавшее к ней стрельбище. Где толпятся, кучкуются и стреляют по мишеням клоуны в простынях.

Уэйн свернул с дороги и припарковал машину. В ноздри ударил запах пороха и лошадиного навоза. Уэйн отправился к «бункеру». Там стоял дубак — фюрерское иглу.

Он закрыл дверь. Рассмеялся и чихнул.

Повстанческие флаги, повстанческие плакаты и мебель с повстанческой символикой. На столе листовки — судя по шрифту, выпущенные Уэйном-старшим. «Красные кровосмесители. Совершенно секретно: ниггерские тайны».

На кушетке — пули, на столе — простыни, на табуретках — капюшоны. Выстиранные в химчистке, аккуратно сложенные и упакованные в целлофан.

Уэйн рассмеялся и чихнул. Дверь отворилась. Вошел Кролик Боб. Снял капюшон.

Уэйн засмеялся. Боб закрыл дверь. В иглу снова воцарился мороз.

— Конечно, у нас тут не сайгонский штаб, но нам хватает.

Уэйн хлопнул себя по карману:

— Я принес деньги.

— Твой папочка передает тебе привет. Он всегда справляется о тебе.

— Давай посмотрим пушки.

— Сперва потреплемся. «Привет, Боб, как дела? — Как обычно, Уэйн. А у тебя?»

Уэйн улыбнулся. Пит надавал Бобу по ушам его кроличьим. Пит отомстил за Уорда Литтела.

Боб почесал нос и сунул в ноздрю понюшку «Ред мэна».

— В Эл-Эй бунтуют ниггеры. Я сказал своим ребятам: «Дайте мне немного напалма и сотни две Уэйнов-младших, и я живо прекращу это безобразие».

Уэйн чихнул — холод и табачный дух.

— Прекращай болтовню и показывай пушки.

— Давай сперва потреплемся. Обсудим ниггеров, и я покажу тебе мое досье еще со времен службы в тюрьме штата Миссури.

— Я от тебя устал.

Уэйн пошел на кухню, по пути намеренно толкнув Боба.

Там работал телевизор. Негры подпрыгивали, швыряли камни, грабили винные магазины. Звук был отключен. Негры вопили, обнажая блестящие белые зубы.

Вошел Боб, намеренно задев Уэйна. Открыл отключенный от сети морозильник для мяса.

А там автоматические винтовки, обрезы и базуки.

Боб оттянул ноздрю и сунул еще щепоть табаку.

— Необходимые боеприпасы и восемь зипповских огнеметов — на стрельбище. Тут ограбили гарнизон Национальной гвардии в Арканзасе. Мой человек знал грабителей, так что у нас было преимущество. Думаю, этого тебе будет достаточно для нужд лагеря и кубинских вылазок.

— Сколько?

— Тридцать пять — бросовая цена за такой товар, вот что я скажу.

Уэйн схватил один из обрезов и проверил затвор. Там были следы — что-то выжигали. Серийный номер, вот что.

— Видно, что краденый. Парни же не хотят, чтобы в случае чего пушки связали с кражей.

Уэйн повертел в руках винтовку. Посмотрел базуку.

— Отличное оружие. Слишком хорошее, чтобы храниться на военных складах.

— Удачная сделка есть удачная сделка. Чего тебе еще надо?

— Пит хотел, чтобы серийные номера остались. Тактика устрашения. Если кого-нибудь поймают, пусть люди Кастро думают, что оружием их снабжает американская армия.

Боб пожал плечами:

— Ну не в супермаркете же их покупать, с ценником и пожизненной гарантией.

Уэйн отслюнил тридцать пять тысячных купюр — новеньких и хрустящих, отслеженных и отмытых.

Боб рассмеялся:

— Только не пытайся разбить купюру в тутошней закусочной.

Уэйн повертел ручку телевизора и прибавил звук. Ружья палили. Выли сирены. Негры резвились.

Они получили «Отлив» в свое распоряжение и немедленно занялись его переоснащением, с тем чтобы можно было мотаться на Кубу.

Лоран оборудовал пулеметные гнезда. Флэш заново отполировал корпус. Чертыхаясь, они роняли инструменты и отчаянно потели.

Натянули сети. Испачкали паруса. Теперь катер ни за что было не отличить от кубинских лодок.

Флэш исцарапал сходни шлифовальным станком. Дэнни Брювик наблюдал за происходящим. Постанывал и прихлебывал «Катти сарк».

Уэйн тоже наблюдал за этим. У него чесалось все тело. Он зевал — провести за рулем шестнадцать часов, колеся по грунтовкам страны Дикси[140].

Он уехал из Нью-Хиброна. До Порт-Салфура добирался на бензедрине. Заехав в лагерь, оставил там оружие и помчался в Бон-Секор.

У Флэша был приказ — от самого Пита.

Пит не доверял Дэнни. Из-за его бывшей, которая жила теперь с Уордом Литтелом. Мы прижали Дэнни — я и Лоран — и Карлос тоже. Зачитали Дэнни Правила Тигра. Ты подчиняешься Тигру. Ты повезешь нас на Кубу.

Дэнни скотина и алкаш. И вполне может позвонить бывшей и пожаловаться. Твоя задача — не позволить ему этого сделать.

Смеркалось. Флэш притащил фонари, в свете которых продолжилась работа. Лоран думал о Кубе. Уэйн прихлебывал пиво и изучал карту.

Соблазнительная Куба и Бейкерсфильд — калифорнийское захолустье.

Ремонт катера.

Лоран взбирался на мачты и штопал паруса. Флэш настраивал моторы. За чем наблюдал изрядно набравшийся Дэнни Брювик.

Флэш притащил канистры с бензином. Лоран приволок ящики. Уэйн ушел на соседний стапель и оттуда смотрел, как они работают. От бензедрина у него начался жуткий сушняк. Уэйн пил яблочный сок.

Подъехал и остановился лимузин. Шофер открыл заднюю дверь. Оттуда выбрался Карлос. Это на его деньги было куплено оружие. На нем был костюм из акульей кожи.

Лоран вытянулся, как по команде. Флэш подобрался. Карлос отвесил поклон. Карлос обнял Лорана.

Брювик принялся перебирать четки. Карлос проигнорировал его и спустился под палубу. Флэш и Лоран последовали за ним. Медленно поковылял вниз и Брювик.

Уэйн отыскал сигнальный фонарь и принялся изучать карту. Он услышал удары, крики и повизгивания. Катер сотрясался и раскачивался.

Флэш поднялся на палубу. За ним Лоран. Вразвалочку, точно какой дуче Муссолини, выбрался Карлос. Они сошли на пристань. Вытерли руки бумажными полотенцами, сели в лимузин и уехали.

Уэйн принялся наблюдать за катером. Смотрел на часы и считал секунды.

Ага, Брювик выбирается из трюма и покидает катер. Пересчитывает мелочь. Ковыляет к телефонам.

Уэйн побежал к нему. Брювик увидел его и выругался.

Уэйн увидел, что с ним сделали.

Выбили зубы, расплющили уши, расквасили губу и насажали синяков и ссадин.

В добрый путь.

Они заправились и упаковали оружейный груз. А также собственное оружие: «браунинги»-обрезы и «беретты». Ножи для скальпов и глушители. И зипповский огнемет, который выпускал ба-а-а-альшую струю огня.

«Коготь тигра» — круто замаскированный катер. По правому и по левому борту — пулеметы. Шесть прорезей в планшире.

Они отчалили в шесть утра и направились на юг через юго-восток. Брювик управлял катером, Лоран просматривал карты, Флэш листал комиксы, Уэйн изучал план улиц Бейкерсфильда.

Калифорнийское захолустье. Фермы и нелегалы, которые обрабатывали землю. Низенькие росточки посевов — и Уэнделл Дерфи.

Они ловко сражались с волнами. Выжидали время. Стояла жара. Зато их щедро осыпали соленые брызги. Они жмурились от солнечных бликов на воде.

Перед отъездом они натерлись солнцезащитным кремом. Катер бросало из стороны в сторону. Они глотали драмамин. Брювик покрылся потом и трясся — вынужденное воздержание.

Флэш спрятал его выпивку. Флэш сказал: Пит ненавидит Брювика. По личным мотивам — из-за Уорда Литтела.

Флэш сверил показания компаса, просмотрел карту и наметил план.

Встретимся в открытом море — неподалеку от пляжа Варадеро. Там нас будут ждать наши ребята. Сцепимся — они заберут пушки, а мы получим карт-бланш. Потом вернемся на верхнюю часть пляжа. Там неподалеку — опорный пункт кубинской милиции.

Флэш был рад. И готов к человекоубийству. Флэш призывал всех к осторожности. И говорил: «Берегитесь угонщиков катеров — они убивают рыбаков. Нападают на маленьких плоскодонках и крадут лодки и рыбу. Бородатые, что твой Фидель».

Лоран был рад и тоже не прочь пустить кровь. Вон он — точит пемзой нож для скальпов.

На закате они прибыли на остров Снайп-Ки. Заправились. Подняли паруса и замаскировались.

Брювик молил дать ему выпить. Флэш приковал его наручниками. Они высадились на берег. Нашли крабовую отмель. Перекусили крабовыми клешнями и съели по таблетке декседрина.

У Уэйна закружилась голова. У Флэша — тоже. Лоран заскрежетал зубами. Они принесли Брювику ужин и бутылку мексиканского пива. Брювик ее высосал.

Они тронулись, держа курс строго на юг. Бороздили быстрые течения. Катер подпрыгивал на волнах. Луна скрылась за облаками.

Брювик стоял за штурвалом. С него градом катился пот. Он то и дело перебирал свои четки. Флэш не спускал с него глаз, не скупился на угрозы и смеялся над набожностью калеки.

Они намазались ламповой сажей. Руки дрожали от избыточных порций декседрина. Стали чернее сажи. Лоран — самый высокий из них — стал копией Уэнделла Дерфи.

Флэш сверился с компасом. Они уже вошли в кубинские воды.

Уэйн направился в носовую часть. Его обдало брызгами. Пришлось закапать глазные капли. Прыгали волны. Из воды выпрыгивали рыбины. Вспыхнуло, оставляя огненный след, пламя. Уэйн увидел лодку. И еще одну — расстояние метров четыреста — крошечную удаляющуюся точку.

Флэш выстрелил сигнальным патроном. Вспыхнуло и расплылось пламя.

Брювик подтянул их катер поближе. Ага: встретились. Стукнулись бортами. Флэш достал абордажный крюк и зацепил в аккурат край палубы. Уэйн увидел Фуэнтеса и Арредондо.

Они вышвырнули крючья и прыгнули на палубу. И едва не свалились. Лоран поймал их. Образовалась куча мала. Они покатились по палубе.

Уэйн спросил:

— А что это был за катер? Или лодка?

Фуэнтес поднялся:

— Милиция. Они нас засекли.

Арредондо поднялся:

— Los putos de Fidel[141]. Почуяли нашу рыбу.

Уэйн тоже учуял запах рыбы. Осмотрев катер, он увидел маскировку: удочки, кишки и головы рыб.

Подбежал Флэш. Флэш обнял парней и изрек тираду на испанском: chinga означало «трахать», a puta roja — «красная шлюха».

Уэйн притащил оружие — тяжеленные, склеенные изолентой целлофановые тюки.

Ускорился. Заглянул в грузовой отсек, сунулся в камбуз и протащил товар. И так — восемь ходок. Выкладывал добро на палубе.

Флэш кидал. Фуэнтес ловил. Арредондо ловил и аккуратно складывал. Маленькие сильные парни — отлично ловят.

Брювик наблюдал. Брювик чесал высыпавшие на шее прыщики и перебирал четки. Фуэнтес отсоединил крюк. И помахал. Арредондо толкнул катер.

Лоран ухватил Брювика. Флэш связал его. Сковал руки. Заклеил рот, замотал ноги и намертво примотал к мачте.

Лоран соорудил плот. Уэйн бросил якорь. Флэш объявил: идем убивать коммунистов!

Они прихватили с собой «беретты», ножи и обрезы. А также зипповский огнемет, завернутый в целлофан. Забрались на плот и поплыли, орудуя веслом. Ловко огибали водовороты, налетали на отмели.

Две мили по черной морской воде. Три мили до огней пляжа. Так: барак и сторожевая будка. Не на территории пляжа. Далеко от зыбучих песков и грунтовой дороги с глубокими колеями.

Они сгруппировались и принялись грести, направляясь левее. Волны прибоя подбрасывали плот, как щепку. Уэйна и Флэша стошнило.

Но вот они приблизились к цели. Попали в струю течения. Налетели на песок. Плот перевернулся и все вывалились на мелководье.

Они затащили плот на прибрежный песок и рассмотрели будку. Четыре на четыре метра, четверо мужчин и метров сорок от берега.

А поодаль — барак: с одним входом, без пристроек и внутренних перегородок.

Они передавали друг другу бинокль. Протерли линзы. И увидели: открытую дверь, койки в два ряда. Два часа ночи, тридцать человек, нары и противомоскитные сетки.

Флэш жестами показал: сперва будка. Навернули глушители и вперед.

Они проверили «беретты». Вытащили из целлофана огнемет. И поползли цепочками по трое. Огнемет был у Лорана.

Уэйн тяжело дышал. Набрал полный рот песку. Уже начинал нервничать. Они подползли совсем близко — до будочки осталось метров шесть — Уэйн увидел лица.

Парни из милиции сидели и курили. Уэйн увидел четыре составленных в уголок карабина.

Флэш проговорил одними губами: на счет «три» стреляем.

«Раз» — прицелились. «Два» — взвели курки. «Три» — все выстрелили — хлопки глушителей в унисон.

Стреляли кучно, «двойным выстрелом». Целились и быстро стреляли. В голову и грудь. В пах, спину и шею.

Два придурка свалились. Опрокинулись два стула. Два придурка захрипели. Два рта раскрылись в агонии. И закрылись — из-за шума прибоя выстрелов никто не услышал.

Флэш перекатился. Подобрался совсем близко. И принялся расстреливать часовых. Тела задергались. Тела впитывали свинец.

Флэш подал сигнал. Теперь барак — пошли!

Лоран приготовил огнемет. Они подползли ближе. Подобрались совсем близко. Вот цель. Вот дверь.

Лоран поднялся и рванул в дверной проем. И принялся поливать жидким огнем кровати, москитные сетки и putos Red.

Коммунисты загорелись и закричали. Коммунисты повыкатывались из спальных мешков. И заметались. И забегали, путаясь в противомоскитных сетках.

Лоран жег простыни, стены, людей в пижамах и подштанниках. «Комми» спасались бегством. Падали. Вышибали окна.

Барак загорелся. «Комми» выбегали наружу — красные в огне. Через заднюю дверь — на пляж. Падали на песок. Пробивались к воде.

Их омывали волны. Волны сбивали с них пламя. Волны впитывали пламя. Прибой закипел. Боеприпасы загорелись и взорвались.

Лоран преследовал огненные клубки. Поливал мокрый песок и кипятил и без того горячую воду.

Флэш вошел в разоренную будку и выволок трупы двоих охранников. Бросил их на песок и помочился прямиком на тела.

Уэйн подошел к нему. Он страшно волновался, точно перед публичным выступлением. Сделай это. Покажи им. Покажи Питу.

Он вытащил нож и снял с трупа скальп.

Вот он, Бейкерсфильд. Как же он устал с дороги! Пыльные улицы, пыльные небеса, пропитанный пылью воздух. Долина Сан-Хоакин — сплошное облако пыли и испепеляющее солнце.

Бесконечные переезды вымотали его. Куба — остров Снайп-Ки. Снайп-Ки — Бон-Секор. Бон-Секор — Новый Орлеан. Три раза он летал на запад. Стал плохо спать. Соскочил с декседрина.

Он позвонил в Сайгон. Месплед соединил его с Питом. Он похвалил вылазку, порадовался за оружие и раскритиковал Бобову аферу со срезанием серийных номеров.

Пит явно был раздражен и крепко ругал Боба. Надо заново отчеканить номера — пусть Кастро боится — пусть знает, что оружие принадлежит американской армии.

Уэйн позвонил Барби. Разговор оказался напряженным — напряжение осталось еще с того вечера. У Барби были новости. Ей предложили принять участие в концертах для военнослужащих.

«Мы будем выступать в Сайгоне. И в Дананге. Пожалуйста, уговори Пита прийти на концерт».

Он согласился. Сказал, что вернется. И посетовал, что смертельно устал от разъездов.

Уэйн кружил по Бейкерсфильду. Сверялся с картой. Он прилетел сюда, взял напрокат автомобиль и тут же пустился в путь.

Мексикашки обитали в восточной части города. Неподалеку выращивались овощи. Кругом пивнушки, трейлеры и мотели. Пыль и насекомые. Хибары, в которых ютятся нелегалы.

Он заходил в бары, пил там пиво и расспрашивал народ. Бармены охотно отвечали ему, картинно размахивая руками:

— Чего? Какие еще мексиканские шлюхи? Мексикашки шлюхи и есть! Перебираются через границу и отбирают у наших рабочие места. Вдобавок плодятся как кролики. Такое впечатление, что они живут, чтобы трахаться. Как коты мартовские. Собирают овощи, а в день получки трахают настоящих шлюх. Нелегалы-сутенеры торгуют нелегалками — трахаются, как незнамо кто, все со всеми. Прямо в мотелях, в порядке живой очереди. Да в любых. В «Сан-гло», в «Висте», везде. Вот завтра им как раз выдадут получку — сам все увидишь.

Уэйн назвал имя — Уэнделл Дерфи — но народ лишь плечами пожимал.

— Кто это? Ниггер?

— Ну да — высокий такой, голос громкий.

— Черт! Мексикашки их терпеть не могут. Так что лучше бы этот ваш ниггер валил отсюда.

Вот и день получки. Уэйн вертелся возле грядок и ждал.

Нелегалы срезали капустные кочаны, пололи сорняки и сбрасывали их в контейнеры. Завыла сирена. Мексикашки завопили, побросали тяпки — и ходу.

Возле трейлеров, где выдавали деньги, — очередь. Счастливчики сгребали монету и собирались в кучи — семейные со своими семьями, одиночки с одиночками. Омбрес отдельно, мучачос отдельно[142].

Кто-то так и остается. Кто-то расходится. Кто-то медлит. Парни обмениваются заговорщицкими улыбками.

Подъезжают грузовики. Парни приветствуют парней. Парни привезли самогон, презики — в том числе ребристые и с «усиками», дешевое вино, белый портвейн и полароидные снимки голых баб. Мандёнки мексиканских шлюх — н-да, мужской отдых.

Выяснилось, что те самые торговцы и держали девочек. С утра пораньше они уже нашли клиентов. Предложение и спрос: надо съездить в упомянутые мотели и посмотреть секс-марафон.

Мексикашки смотрели на фотки и собирались в очередь. Уэйн под шумок показал им фотку Уэнделла — никто его не узнал. Черт, да не видел я его и знать не желаю — ненавижу negritos.

Уэйн ушел к другим торговцам-сутенерам. Те тоже не знали Уэнделла. Он сменил план и снова углубился в карту. Он поехал в негритянскую часть города. Сегрегация де-факто: мексикашки на севере, цветные на юге.

Он зевнул, борясь с пересыпом. Прошлой ночью он слишком долго спал — целых четырнадцать часов. И видел плохие сны.

Барби ругает его — за то, что глотает таблетки, — а он ее за это же. Не надо — раньше состаришься — я люблю тебя.

И Бонго, конечно. Бьется в конвульсиях. И сдает Уэнделла Дерфи. Уэнделл на Кубе с шестью штуками в карманах. И у него борода, как у Кастро.

Уэйн кружил по Черному городу. Заезжал в бильярдные и кабаки. На нем было написано: коп. Проблемы. Носит пушку в открытую.

Его видели и настоящие копы. Махали ему. Мол, привет, коллега. Он приставал к цветным с расспросами. Совал им фото Уэнделла. В ответ получал — раздражение. Слышал, что произошло в Уоттсе?[143] То же самое может случиться здесь. И СЕЙЧАС.

Он этим занимался. Весь день. Перекопал весь негритянский квартал. Никто ничего не знал про Уэнделла.

Смеркалось. Он поехал в «Сан-гло» — посмотреть на секс-марафон.

Десять комнат, десять шлюх, десять очередей на парковке. Компании нелегалов и сутенеры с секундомерами: пошел в баню — это мое время.

Наскоро сбитые лотки с провизией, за лотками — мамаситас[144] Бобы, пиво и тушеное мясо на пресной лепешке.

Жарища стояла жуткая. Шкворчали свиные котлеты. Кашляли и хрипели старые драндулеты работяг.

Двери то открывались, то закрывались. Уэйн мельком видел голых девушек с широко раздвинутыми ногами и грязные смятые простыни.

Очередь двигалась быстро — на трах выделялось по шесть минут. Вокруг крутились полицейские. Сутенеры выдавали им по баксу с каждого клиента.

Копы ели тушеное мясо и досматривали толпящихся в очереди. А также толкали контрабандный пенициллин. Уэйн присоединился к одной из очередей. На него пялились. Он в ответ показал фотки.

Что? Не знаем. Нечего тут делать негритосам.

Уэйн подошел к одной мамасите. Достал пятьдесят баксов и сказал на ломаном испанском: «Пива на всех!»

Она улыбнулась и раздала всем по бутылке «Лаки лагера» — и мексикашкам, и сутенерам, и копам. И похвалила Уэйна: какой славный гринго.

Уэйну зааплодировали. Мексикашки отбивали ладони, сутенеры приветственно махали сомбреро. Он снова достал фотки. Те пошли по рукам — во всех очередях их смотрели, мяли, передавали соседу. Наконец их вернули на место.

Какой-то коп толкнул Уэйна локтем:

— Я выгнал этого черномазого из города месяца три назад. Он пытался торговать белыми девочками, а это мне очень не понравилось.

У Уэйна поползли мурашки. Коп постучал по зубам ногтем.

— Слышал, он общался с черномазым по прозвищу Король Артур. Он держит пидор-бар где-то во Фресно.

Лаунж-кафе «Манеж» располагалось на первом этаже жилого дома. В не самом престижном районе.

Уэйн поехал во Фресно. Спрашивал у каждого встречного и поперечного и наконец нашел. Вдобавок понаслушался: паршивое заведение — рассадник триппера — бойтесь Короля Артура!

Это жуткий трансвестит. Он родился на Гаити. Во всяком случае, где-то в Вест-Индии точно. Он носит корону. Это трансвестит. Гермафродит.

Уэйн вошел внутрь. Интерьерчик тот еще — кельтские легенды плюс пидорские блестки.

Обитые бархатом стены. Пурпурные портьеры и усеянные заклепками «рыцарские латы». Бар и столики с диванчиками вдоль стен обтянуты розовой искусственной кожей.

Кто-то врубил музыкальный автомат. Оттуда полился голос Мела Торме. Завсегдатаи оживились. На Уэйна стали поглядывать и восторженно цокать языками.

Клиенты в основном цветные — активные педики и трансвеститы.

Вот он, Король. Сидит за столиком. В короне. И явно повидал виды: шрамы, уши как капустные листья, следы от избиения куском трубы, обмотанной колючей проволокой.

Уэйн подошел к нему и присел рядом. Король посасывал ликер со льдом.

— Слишком высокомерный для здешнего копа и слишком грубый, чтобы быть кем-то еще.

Музыкальный автомат подрагивал. Уэйн протянул руку и вырубил провод из сети.

— Мои деньги — твоя информация.

Король постучал пальцем по короне. Такие делались для школьных спектаклей — стразы и олово.

— Я тут подумал. И сделал вывод: полицейские требуют и не платят.

Король говорил воркующее, журчаще и скользяще. Мимо промелькнули, покачивая бедрами, два педика. Один захихикал, второй помахал им.

Уэйн сказал:

— Я был копом.

— Тьфу на тебя, глупый дикарь. А то я сам не вижу.

Уэйн достал пачку денег и помахал ею. Осветил деньги настольной лампой.

— Уэнделл Дерфи. Мне известно, что ты с ним знаком.

Тот постучал по своей игрушечной короне:

— Мне пришло видение… да… так и есть… ты — тот несчастный, чью жену убил Уэнделл.

Кто-то врубил автомат. Заиграла песня Кей Старр. Уэйн снова потянулся и выдернул шнур. Какой-то педик ухватил его руку и почесал ладонь, пакостно и похотливо хихикнув.

Уэйн отдернул руку. Педики захихикали и потянулись прочь. При этом не забывая строить Уэйну глазки. И осыпать его воздушными поцелуями.

Уэйн вытер руку. Король рассмеялся. Король фыркнул.

— Мы коротко познакомились с Уэнделлом несколько месяцев назад. Я купил у него пару девочек.

— И?

— И бейкерсфильдские копы запретили мне заниматься моим ремеслом на их территории.

— И?

— И Уэнделл никак не мог придумать себе прозвище, чтобы его знали как сутенера. Я предложил вариант Кассиус Кул — ему понравилось, и он стал так зваться.

— Продолжай. Я вижу — это еще не все.

Король снова постучал по своей короне:

— Я вижу… да… ты убиваешь трех безоружных негров и… да… Уэнделл довел твою жену до оргазма, прежде чем убить.

Уэйн достал пушку. Поднял ее. Взвел курок. Услышал отзвуки. И такие же щелчки курков.

Огляделся. Увидел педиков с пушками. И понял: это будет сущим самоубийством.

— Уэнделл стал мухлевать при игре в кости, и ему настоятельно порекомендовали покинуть Бейкерсфильд. Слышал, что он собирался в Эл-Эй.

Оглянувшись, Уэйн увидел педиков с пушками, недвусмысленно смотревших прямо на него.

Король рассмеялся:

— Пора тебе вырасти, дитя мое. Ты не можешь взять и убить всех ниггеров.

83. (Сайгон, 20 августа 1965 года)

Пит сказал:

— Уэйн снял несколько скальпов.

Время коктейлей в отеле «Катина» — защитные противогранатные сетки и толпы вьетнамских военных.

Стэнтон поедал паштет из гусиной печенки.

— С кубинцев или с негров?

Пит улыбнулся:

— Он уже здесь. Я передам, что ты спрашивал.

— Передай ему, что я рад слышать о его преображении.

В баре была куча народу. Люди в форме болтали. Кругом раздавалась французская, английская и вьетнамская речь.

Пит зажег сигарету:

— Боб меня достал. Я хочу, чтобы оружие было с маркировкой, чтобы все знали, что это американская армия.

Стэнтон намазал тост маслом:

— Это я уже понял. Вместе с тем нельзя не признать, что он проделал отличную работу.

— Согласен, но он по уши увяз в своем клане, из-за чего в любую секунду может подняться шум. Хочешь знать, что я думаю? Надо нам отправить Лорана в Лаос, чтобы он приглядывал за лагерем «Тигр», чтобы Месплед оставался в Штатах и занимался поставками оружия. У него отличные связи, он очень хочет этого, вдобавок способный как черт.

Стэнтон покачал головой:

— Во-первых, у Боба связи куда лучше. Во-вторых, у него прикрытие ФБР, которого будет достаточно в случае, если ему все же вздумается нажить проблем на задницу. В-третьих, вы втянули в дело этого типа, Брювика, чем разозлили Карлоса, а ведь он сейчас заинтересован в кубинских делах едва ли не больше, чем в шестьдесят втором. Теперь он готов действовать — единственный из всей мафии. Лоран и Карлос тесно общаются, потому-то я и хочу, чтобы в Штатах был он, а не Месплед. Лучше него организовать работу с Карлосом и переправлять оружие не получится ни у кого.

Пит выкатил глаза:

— Карлос — тоже мафия. Ему не у кого покупать оружие, кроме как у повстанческих группировок, торгующих собственными дерьмовенькими пушечками. Вряд ли он сможет найти такой же классный товар, как давешняя партия Релье, — что нам, каждый раз надеяться, что кто-нибудь еще ограбит военный склад?

Завыла сирена. Присутствующие замерли. Военные потянулись к оружию. Сирена смолкла. Зазвучал сигнал отбоя, и народ спрятал пушки.

Стэнтон отхлебнул вина.

— У нас сейчас отличное прикрытие. Вы с Уэйном ездите туда-сюда, потому что вы — кадры экстра-класса и знаете как американскую, так и вьетнамскую сторону бизнеса. Когда у Уэйна нет работы в лаборатории, он свободно может везти товар в Вегас и распоряжаться там, а ты…

— Джон, ради Бога…

— Дай мне договорить. Мы потеряли Чака, война есть война, но Чана и Меспледа вполне достанет, чтобы управляться с лагерем «Тигр». Месплед пусть остается тут, а Флэш и Лоран останутся в Порт-Салфуре и в Бон-Секоре. Иными словами, у нас есть прикрытие, и я не хочу, чтобы вы лезли с изменениями в и так отлично функционирующую систему.

Завыла сирена. Завизжал сигнал отбоя. Отключился кондиционер. Какой-то официант открыл окна. Другой натянул защитные сетки.

Пит посмотрел на часы:

— У меня встреча с Уэйном. Ему дали наводку на какое-то оружие, в Дананге.

В баре стало жарко. Официанты включили вентиляторы.

— И со скольких он снял скальпы?

— С четверых.

— Как думаешь, ему понравилось?

Пит улыбнулся:

— С Уэйном никогда не знаешь наверняка.

Стэнтон улыбнулся:

— Перед тем как уйти — разреши кое-что тебе сказать.

Пит поднялся. Он почти задевал потолок. Пришлось уклоняться от лопастей вентиляторов.

— Ты исходишь из практических соображений. А у меня это личное.

Они взлетели. Пилоты республиканской армии летали на американских военных вертолетах — челночные рейсы из Таншоннята.

Они устроились на задней скамье. Несколько штабных офицеров летели с ними вместе. Только послушайте — давайте-ка посмотрим шоу в Дананге!

Уэйн зевнул. Он только что прилетел в страну и устал.

Рейс был переполнен. Молоденькие офицеры развлекались как могли. Шумели. Подбрасывали монеты и вертели в пальцах револьверы.

Моторы ревели. Дверцы дребезжали. Радио сипело и хрипело. Пит и Уэйн сидели рядом и совещались.

Ясно, что Боб Релье способен на многое. Как и то, что он — ручной кроличий ублюдок Уэйна-старшего. Как и то, что он продает хорошие пушки. Как и то, что Дэнни Брювик хитер и труслив.

Карлос предупредил Брювика. Карлос сказал: не звони Арден, не выдавай наших поездок на Кубу. Брювик обманул его и попытался связаться со своей бывшей. Уэйн ему помешал.

Ясно: от него надо избавиться и найти нового шкипера.

Им-то ясно. Но Пит замялся. И сказал, что Карлосу Брювик нужен. Брювик — его «инсайдер». Карлос никому не доверяет и везде внедряет информаторов.

Вывод: Брювик мотается на Кубу и звонит Карлосу. И стучит на нас.

Уэйн все понял. Уэйн принялся размышлять. Брювик — бывший муж Арден, которая теперь с Уордом Литтелом. Она — шпионка. Присматривает за Уордом и докладывает Карлосу.

Все понятно — а что с этим делать, неизвестно.

Пит кое-что порассказал про Карлоса. Он играет людьми. Он тесно повязан с Джоном Стэнтоном. Он жаден. Он надавит на Джона — я тоже хочу часть вашей прибыли. И Джон не сможет отказать. И мы не сможем. Потому что мы должники Карлоса. Это Карлос уговорил мафию. Они пересмотрели законы и разрешили нам осыпать западный Вегас белым порошком.

Ясно: мы должники Большого Карлоса. И Джона Голубая Кровь.

Вертолет трясло. Двери дребезжали. Офицеры глотали драмамин.

Ясно и то, что операция «Тигр» — главнее всего. Мы даем взятки чинам республиканской армии, главному из Канлао («Мистеру Као») и Чан Лао Диню. А еще платим за транспорт и подкупаем чинов авиабазы Неллис и копов. Плюс затраты собственно на операцию: что в США, что тут. Операция же у нас трансконтинентальная, чего уж там.

Мы возим белый порошок — большими партиями — осыпаем им западный Вегас. Прибыли стремительно растут. Черномазые любят белый порошок. И тут же прибыли падают — совершенно необъяснимым образом. Из-за чертовых волнений в Уоттсе — их даже по телику показывали.

Черномазые тоже смотрят телик. И приходят в экстаз. Обезьяны, что с них взять — увидели и повторяют. И начинают рыскать по западному Вегасу, бить витрины и жечь гаражи. Ну, подождем немного, проверим, как дела у такси «Тигр». Копы подавляют волнения. Зачинщики отправляются за решетку. Прибыли снова начинают расти.

Ясно и то, что пока для бизнеса — не лучшие времена. Рынок «медведей», знаете ли. Чтобы увеличить прибыли, надо расширяться. Наймем побольше пушеров среди ниггеров, которых не жалко и в расход, если что, — и снова вернемся на рынок «быков»[145].

Вертолет летел низко-низко. Из иллюминаторов было видно разоренные деревни. Уэйн заговорил об интеграции — давайте толкать побольше порошка в западном Вегасе и попробуем внедриться на рынок негритянской части Лос-Анджелеса.

Пит рассмеялся — мафия никогда не позволит этого — да ты и сам в курсе.

Мало ли. Я в курсе, что там может быть Дерфи. Это я точно знаю.

Дананг: горячее солнце и горячий морской ветер. И соленые брызги в лицо.

Тот тип, что обещал пушки, так и не явился. Пит рассердился. Уэйн предложил ему отвлечься и сходить в армейский клуб — там вроде что-то намечается.

Они добрались на рикше. Их рикша был сущим тяжеловесом и неплохо бегал. Какие-то молокососы взялись с ним тягаться. Пьяные были в дымину. Гонки рикш позабавили их.

Пит глотал драмамин. Уэйн — соляные таблетки. Они кружили по подъездным дорожкам. Заехали на военно-морскую базу и увидели трибуны и прочее.

Молокососы, увидев такое, вдарили по тормозам. Четыре колеса заскользили и застопорились.

Жара стояла страшная.

Пит и Уэйн рассмеялись. Салаги выглядели позеленевшими, точно вот-вот блеванут.

Представление было бесплатным. Народ начал стекаться, так что Питу и Уэйну пришлось становиться в очередь. Жара стояла — как на сковородке.

Сцена располагалась практически на уровне земли. Скамеек стояло — рядов на шестьдесят. На сцене выступали «Хипстер Херби и Хо» — местные комики самого низкого пошиба.

Хо был тряпичной куклой, надетой на руку Херби. В другой руке Херби держал микрофон и занимался чревовещанием. Шевелил губами. В общем, смахивал на торчка или алкоголика.

Они нашли места — и сразу же оказались зажатыми сверху и снизу. Они сидели ряду в десятом.

Стоявшие на сцене громкоговорители транслировали звук. Хо «гневался». «Я боюсь солдат! Мне страшно! Они ши-кар-но убивают вьетконговцев!»

Было душно. Снижаясь, солнце шпарило с удвоенной силой. Пита затошнило. Собравшиеся вяло хмыкали. У Хо были красные рога, как у черта, и красная детская пеленка вокруг тела.

Хипстер Херби спросил: «Отчего ты так не любишь дядюшку Сэма?»

Хо запищал: «Я ездил в Америку, а меня не пустили в Диснейленд!»

В толпе послышались редкие смешки. Хо продолжал нести вздор: «Я отомщу! Я заминирую Диснейленд! Я убью Дональда Дака!»

Веселья это толпе не прибавило. Режиссер концерта знаком приказал ему: давай закругляйся, надоел, скучно.

Хо распалялся: «Я пробовал сидячие забастовки! Пробовал молебны! Я пристрелил Дональда Дака!»

Режиссер концерта кивнул звукорежиссеру. Тихо заиграл саксофон. И Хипстера Херби поперли со сцены.

Он поклонился. Из Хо посыпались опилки. Занавес опустился. Зрители вяло похлопали — хрен с этой куклой и ее алкашом-кукловодом.

Тут саксофон заиграл громче. Занавес поднялся. Пит увидел, как на сцену ступают дли-и-и-и-инные ноги.

Нет. Этого не может быть. Пожалуйста, пусть это будет правдой. Медленно и синхронно — занавес и саксофон — первый выше, второй громче.

Да — это оказалось правдой.

Пит увидел ее ноги. Пит увидел ее. Поймал ее воздушный поцелуй. Уэйн улыбнулся. Тут же подключились «Бондсмены». И Барби запела вьет-рок.

Толпа засвистела, завыла и завопила.

Барби танцевала. Шимми-шимми. Барби скинула туфлю. Та взлетела высоко в воздух. Толпа кинулась ловить туфлю. Пит прыгнул выше всех.

Вот-вот схватит. И тут…

Что-то защемило в груди. Стало не хватать воздуха. Левая рука отказалась повиноваться ему.

Вот она. Высокий каблук, блестки, зеленая и…

Левая рука безжизненно повисла. Запястье онемело. Рука отказалась служить ему.

Вскинув правую руку, он поймал туфлю. Поцеловал ее и рухнул наземь, не выпуская из рук добычи. Лицо Барби над ним расплылось — белым-белым…

84. (Вашингтон, округ Колумбия, 4 сентября 1965 года)

Мятеж. Бунт. Восстание.

Эн-би-си то и дело крутила повторы. А телевизионные мудрецы анализировали ситуацию.

Литтел смотрел телевизор.

Негры швырялись бутылками с «коктейлем Молотова» и кирпичами. Грабили винные магазины. Шеф полиции Паркер осуждал хулиганов. Бобби призывал к реформам. Кинг — к протесту.

Кинг то и дело отвлекался от темы. Грозил новыми акциями протеста. Особое внимание уделяя западной части Вегаса.

Литтелу вспомнились слова Дракулы: «Надо усмирить этих зверей, Уорд. Не хотим же мы, чтобы они болтались вокруг наших отелей — да еще в таком разгоряченном состоянии».

Пит продает отличное успокоительное, но, кажется, сейчас оно не особо действует. Да и Пит сейчас не тот. На прошлой неделе звонила Барби. Сказала, что у Пита был сердечный приступ.

Дело серьезное. Правда, сейчас его состояние стабильно. Прежнего здоровяка Пита уже нет. Барби была настроена решительно и умоляла его: «Потяни за ниточки. Поговори с Карлосом. Уговори Пита уйти на покой. Верни его домой. Пусть останется. Сделай это — для меня».

Литтел сказал, что попробует. Позвонил в Дананг. Поговорил с Питом. Голос у Пита оказался охрипшим. Усталым. Слабым.

Литтел позвонил Карлосу. Тот сказал: пусть решает сам Пит.

Литтел выключил телевизор и принялся рассматривать новую фотографию, вырезанную им из газеты.

«Вашингтон пост»: Кинг на похоронах своего помощника. Помощника звали Лайл Холли, он покончил с собой. Он был подсадной уткой ФБР, а точнее — Белым Кроликом. Агент Лайл Холли — самоубийство.

Кинг — Красный Кролик. Бейярд Растин — Розовый. Брат Лайла Дуайт — Синий. Стоят рядышком. Красный и Розовый скорбят, Синий ухмыляется.

Он вырезал фото из газеты и внимательно его изучил. Он хотел почувствовать НЕНАВИСТЬ. Потом снова включил телевизор, чтобы увидеть бунтующих негров. Смотрел повторы. И снова преисполнялся гневом.

Но работа прежде всего. Он по-прежнему курсировал между Вегасом и Лос-Анджелесом. Однажды заметил за собой хвост. Проигнорировал его и рассердился пуще прежнего.

Он понял: мистер Гувер сомневается в тебе. И Синий Кролик тоже. Сомнения подрывают операцию «Черный кролик». Белый Кролик погибает. Ты видел его последним. Ты высказал свои опасения. Тебе звонил мистер Гувер. Ты притворяешься. Он не верит.

Значит, выборочная слежка. Давно ее не было. Логика спотыкается об эмоции.

За тобой следили до этого. До операции «Черный кролик». Это тебе сказал мистер Гувер. Слежка велась по его распоряжению. Он же ее и возобновил — после самоубийства Лайла.

Вывод: тогда он не подозревал. А теперь — подозревает.

Он работал. И путешествовал. В Вегасе виделся с Дженис. В Эл-Эй — с Джейн. Ни там, ни там слежки не было.

Джейн его пугала. Джейн знала его. Мистер Гувер знал о Джейн. Его агенты подбросили документы куда следует. Теперь у нее был фальшивый диплом Тулейна.

Он проверил хвосты. Теперь он делал это каждый день. И еще ни разу не засекал. Он по многу раз пересматривал трансляции негритянских бунтов. Переслушивал слова Кинга. Досье Лайла он помнил практически наизусть.

У него созрел план. Он решил: надо увеличить обороты. Полетел в Вашингтон по делам профсоюза. Остановился у офиса Конференции. Слежки по-прежнему не было видно.

Поговорил с Бейярдом Растином. Нашел каморку, где работал Лайл. Быстренько обшарил ее: порылся в портфеле, в коробках и прихватил с собой пишущую машинку Лайла и папку с докладными записками.

Контора оплакивала гибель Лайла. Никто и не догадывался, что он был Белым Кроликом.

Играл и транжирил ваши деньги. Тем не менее вы его уважали. Лайл предал вас. И умер. Теперь Лайл воскрес из мертвых и раскаялся.

Литтел заварил себе кофе и принялся изучать докладные записки Лайла. Наловчился подделывать его подпись. Заправил машинку Лайла. И напечатал заглавными буквами:

Затем взял лист копировальной и лист писчей бумаги и приготовил бланк с эмблемой Конференции.

Лайл Холли признавался во всем. В том, что запивал. В том, что играл и подделывал чеки. В том, что предавал — будучи агентом ФБР и по воле мистера Гувера.

Итого.

Первое. Мистер Гувер — псих. Он ненавидит преподобного Кинга. И я тоже участвовал в его кампании.

Второе. Я вступил в Конференцию. И стал обманывать доктора Кинга и его ближайшее окружение.

Третье. Мое положение в Конференции упрочилось. Я писал партийные инструкции. Меня посвящали в доступные немногим секреты — которые я записывал.

Четвертое. Я передавал секретные сведения. Снабжал ими ФБР. Указывал Бюро, где поставить прослушку и установить видеокамеру. (Приложение 1: список жучков. Места их установки, известные Литтелу доподлинно. А вот самому Лайлу Холли — лишь предположительно.)

Пятое. Я лично документировал маленькие слабости доктора Кинга. Рассказывал о них мистеру Гуверу. Он лично написал письмо, призывавшее доктора наложить на себя руки. Письмо пришло Кингу по почте. Его содержание прекрасно известно.

Шестое. Мистер Гувер ненавидит Кинга все сильнее и глубже. Так что кампания будет лишь набирать обороты.

Литтел закончил работу и крепко задумался. И кое-что пересмотрел.

Нет — не стоит закладывать Синего Кролика. И про клановскую ячейку Дикого Кролика тоже писать не стоит. Не надо подрывать доверие. Не надо осуждать себя. Не надо писать о том, о чем Лайл может не знать.

Седьмое. Я причинил много вреда. Я страшно боюсь за доктора Кинга. Часто задумываюсь о самоубийстве. Это письмо останется запечатанным. Его найдут члены Конференции и отправят по указанному адресу — в случае моей смерти.

Он взял два конверта и напечатал два адреса: первый — Эммануэлю Селлеру, председателю юридического комитета палаты представителей конгресса; второй — сенатору Роберту Ф. Кеннеди, здание сената.

Риск был большой. С 1961 по 1964 год Бобби возглавлял Минюст. Формально Бобби был начальником мистера Гувера. Что не мешало последнему проворачивать дела по собственной инициативе. Так что кампания против Конференции проводилась мистером Гувером под флагом Бобби. Значит, тот должен был чувствовать вину.

Доверься Бобби. Риск оправдан: надо вернуться в офис Конференции и подбросить письма. Сделать франкировальные оттиски на конвертах. И выждать время. А потом — почитать газеты и посмотреть телевизор.

Бобби может сообщить об утечке. Тогда ты сможешь связаться с ним и воскреснуть — на анонимной основе.

85. (Дананг, 10 сентября 1965 года)

Больничная палата — таблетки, капельницы и инъекции. Теперь это мир Пита, усталого и слабого человека.

Уэйн взял себе стул. Пит лежал на кровати. Барби взбивала ему подушку.

— Я говорил с Уордом. Он жутко хочет опробовать свою стратегию касательно казино. И кстати, сказал, что может достать тебе лицензию на небольшое казино.

Пит зевнул и выкатил глаза. Это значило «да пошел ты».

Вошла медсестра. Проверила пульс Пита, заглянула ему в глаза — убедиться, что зрачки не расширены. Измерила Питу давление и записала в блокнот.

Уэйн посмотрел — показатели нормальные. Медсестра ушла. Барби поправила подушку мужа.

— Мы сможем вместе управлять заведением. Уорд сказал — это будет фурор. Ты — и законный источник дохода.

Пит зевнул. Пит выкатил глаза. Что это означало — смотри выше. Он сильно похудел. Кожа его стала дряблой, кости выпирали.

Он свалился с трибуны — Уэйн едва успел подхватить его. Пит вцепился в туфлю Барби. Барби спрыгнула со сцены. Явились два врача.

Один тип попытался отобрать туфлю. Пит врезал ему, не уступая трофей.

Барби сказала:

— Я бросила курить. Если бы ты не смог бросить, я бы тем более.

У нее был измученный и потрепанный вид. Судя по всему, она не слезала с таблеток — а трагедия вполне искупала эту ее слабость.

Пит сказал:

— Хочу чизбургер и пачку «Кэмел».

Голос у него оказался сильным — нормальный тембр, и дыхалка, кажется, в порядке.

Уэйн засмеялся. Барби поцеловала Пита. Тот шлепнул ее по попе и сделал влюбленные глаза. Она послала ему воздушный поцелуй и вышла, прикрыв за собой дверь.

Уэйн оседлал табурет:

— Уорд заставит-таки тебя купить казино. Если не ради тебя самого, то ради Барби.

Пит зевнул:

— Вот пускай она им и занимается. Пока я слишком занят.

Уэйн улыбнулся:

— Тебе до смерти охота поговорить о наших делах. Если это так, я слушаю.

Пит поднял изголовье кровати.

— Пока меня отсюда не выпустят, командуешь ты. И здесь, и в Америке.

— Хорошо.

— У нас в лаборатории есть запас сырья, так что тут все нормально. Я хочу, чтобы лагерем заведовали Месплед и Чан, а вы с Лораном и Флэшем будете заведовать трафиком и руководить вылазками на Кубу, и плюс ты будешь помогать Милту управляться в конторе такси.

Уэйн кивнул и прислонился к спинке кровати.

Пит сказал:

— Я получил письмо от Боба. У него большая, на два грузовика, партия базук и взрывчатки — награбленное из Форт-Полка. Там много всего, и перевозить придется двумя рейсами. Руководство операцией также поручаю тебе, но тем не менее сейчас и на будущее — не надо тебе встречаться с Бобом, пускай оружие из Нью-Хиброна в Бон-Секор возят Лоран с Флэшем. У Боба есть прикрытие ФБР, так что с ним можно не церемониться. Лоран и Флэш — куда более ценные сотрудники, хотя с тобой не сравнятся. Ты не станешь рисковать на вылазках, но будешь присматривать за Дэнни Брювиком, которому я не доверяю и который не стоит ничего.

Уэйн зааплодировал:

— Дыхалка у тебя что надо.

Пит посмотрел на запись в сестринском блокноте.

— Неплохо. Скоро я отсюда свалю.

Уэйн потянулся:

— Я говорил с Чаном. Он сказал, что несколько рабов сбежали, прихватив с собой сырье. Это бывшие вьетконговцы, и Чан подозревает, что они связаны с кем-то из солдат Вьетконга, которые заправляют лабораторией возле Банакея, и что они намерены приготовить героин, дабы распространять его среди солдат Южного Вьетнама и тем самым деморализовать их.

Пит пнул столбик кровати. Блокнот свалился на пол.

— Пусть Месплед допросит остальных рабов. Может, так что-нибудь узнаем.

Уэйн поднялся:

— Отдыхай, шеф. У тебя измученный вид.

Пит улыбнулся. Подхватив стул Уэйна, он отломил кусок спинки. Уэйн зааплодировал.

Пит провозгласил:

— К черту отдых!

Барби танцевала. Принимала приглашения похотливых моряков, которые прямо-таки осаждали ее. За одну песню она успевала потанцевать с тремя.

Записанные на пленку песни — клееные-переклееные пленки. Обычная клубная музыка — серф-рок и ватутси.

Уэйн наблюдал. Волосы Барби взлетали вверх. Он заметил новые проблески седины в рыжей шевелюре. Отзвучали последние такты «Серф-сити». Моряки зааплодировали. Барби вернулась за столик.

Уэйн выдвинул ей стул. Она села и зажгла спичку.

— Хочу сигарету.

Уэйн выдернул седые волоски. Барби поморщилась — вместе с седыми Уэйн захватил и несколько рыжих.

— Скоро перестанешь хотеть.

Барби сожгла седые волоски. Они зашипели и свернулись.

— Мне надо домой. Если я останусь, то увижу еще много вещей, которые мне не понравятся.

— Вроде нашего бизнеса?

— Вроде мальчика без рук, который лежит через три палаты отсюда. Или парня, который заблудился, и его полили напалмом свои.

Уэйн пожал плечами:

— Увы, здесь это — рабочий момент.

— Скажи это Питу. И добавь, что следующий приступ его доконает, если на войне не убьют.

Уэйн выдернул еще один седой волосок:

— Ладно тебе. Он не из таких.

Барби зажгла спичку и спалила волос. Смотрела, как он горит.

— Сделай так, чтобы он уехал отсюда. Вы с Уордом знаете тех, кто может ему в этом помочь.

— Никто ему не поможет. Пит уже заложил свою душу — и ты прекрасно знаешь почему.

— Даллас?

— Да, и тот факт, что он слишком хорош, чтобы отпускать его.

К ним подскочил какой-то солдат. Барби оставила ему автограф на салфетке. И на рукаве джемпера.

Она зажгла спичку:

— Приехав во Вьетнам, поняла, что такое по-настоящему скучать по Вегасу.

Уэйн рассмотрел ее шевелюру. Прекрасно — теперь она полностью рыжая.

— Через три дня ты вернешься.

— Веришь ли — буду землю целовать.

— Ладно тебе, не так уж тут и плохо.

Барби задула спичку:

— Я видела мальчика, которому оторвало причиндалы. Он шутил с медсестрой: мол, начальство новые купит. Как только она вышла из палаты, он разрыдался.

Уэйн пожал плечами. Барби швырнула спичку — она угодила в него и пребольно обожгла. Морячки не сводили с нее похотливых глаз. Барби отправилась в сортир.

Заиграла «Сахарная хижина». Время точно повернуло вспять — у Джека Руби эта песня тоже играла.

Барби вышла на танцпол. К ней тут же подошел моряк. Темнокожий. Высокий. Похожий на Уэнделла Д.

Барби с ним танцевала. Они танцевали, не быстро и не медленно. Они касались друг друга.

Уэйн наблюдал.

Красиво танцевали, модно. Не отходя от столика. Барби была раскованна и спокойна. А на ее носу он заметил следы белого порошка.

86. (Сараван, 22 сентября 1965 года)

Пыточная камера.

Шестеро рабов привязаны к стульям. Шестеро сочувствующих вьетконговцам обмотаны проволокой. Шесть электрических стульев. Шесть проводков, прикрепленных прямиком к яичкам.

Рубильником распоряжался Месплед. Он нажимал кнопки, он задавал вопросы на ломаном французско-вьетнамском.

Пит наблюдал за происходящим, жуя «Никоретте» — жвачку для бросающих курить. Стояла влажная, липкая жара — похоже, будет гроза. Хижина точно впитывала в себя жар и сохраняла его. Сама превратилась в один большой электрический стул.

Месплед изрыгал по-вьетнамски угрозы. Говорил быстро. Его слова сливались в один сплошной поток — точно угрожающий клекот.

Пит знал план. Собственно, он его и составлял. Пит смотрел на выражения шести лиц.

Рабы сбежали. Все — за Вьетконг. «Кто их пустил?» — «Я не знаю!» — и так все шестеро. «Не знаю никого!»

Так и продолжалось. Надо же, никто ничего не знает! Пит наблюдал, жевал жвачку и читал по глазам.

Месплед зажег сигарету. Пит сделал ему знак — тот нажал кнопку. И подал ток — от черной коробки до причинного места — несмертельная доза. Узкоглазые дрожали, потели и вопили что было мочи.

Месплед вырубил ток. Месплед заговорил на ломаном французско-вьетнамском. Конговцы убежали! Украли сырье! Говорите, что знаете!

Узкоглазые забормотали, закорчились и засветились остаточным накалом. Говори! Не скрывай! Выкладывай! Шестеро узкоглазых забормотали в унисон: не видели, не знаем.

Кто-то визжит. Кто-то кричит. У кого-то начинает капать слюна. Набедренные повязки до лодыжек, заземление на половые железы, провода между ног. Один узкоглазый корчится, второй бормочет молитвы, а третий и вовсе обмочился.

Пит дал знак Меспледу. Тот нажал кнопку — снова пошел ток.

Кое-кто забился в корчах, завертелся волчком, впитывая заряды. Узкоглазые орали, дергались, вены их пульсировали.

Пит думал и жевал. И прикидывал, закрыв глаза.

Чан говорит Уэйну: рабы убегают, прихватив с собой героиновое сырье, готовят его, а потом подбрасывают солдатам. Диверсия якобы.

Но никто не станет подбрасывать порошок просто так. Его продают.

И потом, когда Уэйн ездит домой, лаборатория пустеет. Туда вполне могут пробраться химики конкурентов, похозяйничать там и прикарманить чего надо.

Надо проследить за лабораторией — пока не поздно — пока он сам не уехал.

Месплед кашлянул:

— Пит, что ты там — уснул со своей жвачкой?

Пит открыл глаза:

— Хотя бы один из них должен что-то знать. Спроси, почему убежали рабы, — а начнут ерепениться, подашь заряд.

Месплед улыбнулся и откашлялся. И залопотал на ломаном вьетнамском. Быстро-быстро: глотая окончания, выпаливая и выплевывая слова.

Узкоглазые слушали и впитывали. И бубнили: не-не-не-не.

Месплед нажал кнопку. Ток пошел. Почти смертельные разряды. Узкоглазые завопили. Причиндалы покраснели и набухли.

Месплед остановил подачу тока. Узкоглазые перетерпели. Узкоглазый номер пять залопотал. Месплед улыбнулся и стал слушать. А затем и переводить:

— Он говорит, что проснулся и увидел, как Чан выволакивает их из хижины. Чан… как это… заставил их бежать, а через какое-то время раздались выстрелы.

Пит выплюнул жвачку.

— Отпусти их. А на обед дай побольше бобов.

Месплед сказал:

— Да, я оценил твое сочувствие.

В холмах оказалось нелегко.

Он тяжело дышал. Месплед с двумя охранниками ушли далеко вперед.

Они протиснулись сквозь кустарник, стараясь не наступать на змей. Дождь не прекращался, колючие ветки царапали лицо. Пит жадно хватал ртом воздух.

Он принимал таблетки, которые разжижали кровь и прочищали сосуды. От них он чувствовал слабость. Он проклинал их за то, что не может идти наравне с остальными.

Он побежал и нагнал их. И с трудом отдышался.

Началась грязь. Грязь налипала на подошвы ботинок, многократно утяжеляя их. От тяжести ныло в груди. Так они прошли несколько километров. Спустились по склону — стало немного легче.

Пит услышал хрюканье и повизгивание. Учуял гниющее человеческое мясо. Увидел диких кабанов, роющихся в грязи.

Ага. Кому грязная канава, а кому — целый буфет. Кабаны и обглоданное до костей мясо.

Пит спрыгнул в канаву. Она оказалась глубокой. Грязь — тяжелой. Кабаны бросились врассыпную. Пит порылся палкой в поисках плоти.

Ковырнул. Зашлепал по жидкой грязи. Нашел руку. Ногу. Голову. Стряхнул с нее грязь и лоскуты скальпов.

Увидел отверстие — как раз по размеру входного пулевого. Ухватил за челюсти и раскрыл рот.

Хорошее дыхание. Силы остались. Неплохо для амбулаторного пациента.

Из черепа выкатилась пуля. Пит подхватил ее. Она была расплющена. Тупоконечная пуля для «магнума». Такими стрелял Чан Лао Динь.

Чан мило улыбался. Чан ругался. Чан пытался запудрить Питу мозги. Месплед привязал его к стулу. И подключил две клеммы: к яичкам и к голове.

Ливень не прекращался. Муссонный климат — грязь навсегда.

Пит жевал резинку. Пит приоткрыл дверь, впуская ветерок с улицы.

— Кончай трепаться. Говори, с кем ты работаешь, и поподробней — а потом посмотрим, что скажет Джон Стэнтон.

Чан сказал:

— Ты меня знаешь, босс. Я не работаю с Виктором Чарльзом.

Пит нажал кнопку и подал ток. Чан согнулся и сжался.

Клеммы вспыхнули. Как и волосы Чана. Причиндалы его дернулись. Он прокусил губу. Прикусил язык. Расколол вставную челюсть.

Пит сказал:

— Байка под названием «деморализуем солдат», которую ты рассказал Уэйну, — вранье. Исходи из этого.

Чан облизнул губы.

— Виктор Чарльз, босс. Не надо их недооценивать.

Пит снова врубил ток. Чан согнулся и сжался.

Обмочил ноги. Клеммы заискрили. Дернулась его голова. Вставная челюсть полетела на пол.

Месплед сказал по-французски:

— Он не просто чокнутый, он полный придурок.

Пит пнул протез. Тот вылетел за порог и плюхнулся в грязную лужу. Чан продемонстрировал голые десны. Пит увидел шрамы — на память о вьетконговских пытках.

— В следующий раз я удвою напряжение. Тебе не понравится. Тебе…

— Ладно, ладно, хорошо. Я убиваю рабов и продаю сырье республиканской армии.

Пит выплюнул жвачку.

— Неплохое начало.

Чан отодвинулся на стуле и показал Питу средний палец — вот же псих, а?

— Ты — французский ублюдок. Чмо безмозглое.

Пит сунул в рот очередную порцию жвачки.

— Ты работаешь не один. Выкладывай с кем.

Чан показал Питу средний палец. На смуглой закоченевшей уже руке.

— Да пошли вы, лягушатники хреновы. В Дьенбьенфу вы от нас бежали.

Пит принялся жевать резинку.

— На кого ты работаешь? Скажи мне. А потом мы с тобой выпьем и обсудим, что с этим делать.

Чан задергался. Чан отодвинул стул и показал Питу средний палец. И завертелся.

— Свинья ты французская. Пидор толстожопый.

Пит принялся жевать резинку. Надул пузырь — тот лопнул: шлеп.

— Кто над тобой главный? Ты явно работаешь не один.

Чан еще дальше отодвинул стул, энергично работая бедрами.

— Я над твоей женой главный. Я трахаю рыжуху, потому что ты педе…

Пит нажал кнопку — и не отпускал. Чан задергался. Отодвинул стул еще подальше.

Поехал на нем. Выпрямился. Двинулся к двери. Месплед прыгнул следом. Пит подался было за ним, но споткнулся.

Чан показал им средний палец. Опрокинулся на стуле. Заорал: «Банзай!» — и бросился наружу, под пелену дождя. В жидкую грязь. И получил заряд тока.

87. (Лос-Анджелес, 28 сентября 1965 года)

Мормоны.

Юристы, помощники и простые рабочие. Мормоны Дракулы — «Святые последних дней».

Это был их саммит. Это был их отель и их приглашение. Они наводнили «Стэтлер». Забронировали многокомнатный номер. Привезли свои закуски. Их имена перепутались у него в голове. Он звал каждого «сэр».

Недавно ему позвонил Фред О. Нашел компромат для желтых журнальцев. Десять штук — и он твой. Согласен, встретимся, куплю.

Встреча началась. Шестеро мормонов захватили один столик. Один поставил на стол магнитофон. Второй заправил пленку. Третий нажал «пуск».

Раздался голос графа:

— Доброе утро, джентльмены. Искренне надеюсь, что воздух в конференц-зале чист, а на столах — все, что нужно, включая кукурузные чипсы «Фритос» и вяленую говядину «Слим Джим». Как вам, безусловно, известно, цель этой встречи — определить приблизительную стоимость тех отелей-казино, которые я намерен приобрести, и разработать стратегию обхода недавно принятых законов о так называемых «гражданских правах и свободах», а на деле несвободах — я уверен, что когда-нибудь эти законы погубят американский шоу-бизнес. Я намерен осторожно и хитроумно обойти эти законы, сохранить сегрегацию среди сотрудников и ограничить посещение своих казино неграми, за исключением знаменитостей ранга Вильмы Рудольф, так называемой «самой быстрой женщины в мире»[146], и разносторонне одаренного Сэмми Дэвиса-младшего. Перед тем как передать председательство над собранием своему полномочному представителю в Вегасе, Уорду Литтелу, я должен сообщить вам о том, что изучал налоговое законодательство штата Калифорния и пришел к выводу, что оно фактически противоречит Конституции. В связи с чем я намерен уклоняться от выплаты налогов в 1966-м финансовом году.

Я могу принять решение остаться в разъездах до того времени, как официально перееду в Лас-Вегас. Я могу путешествовать поездом, избегая ненужных остановок, по всем пятидесяти штатам, таким образом полностью избежав уплаты налогов.

Щелкнула кнопка «стоп». Голос умолк. Мормоны зашевелились и полезли в буфет. За солеными чипсами, сырными шариками и вкусным вяленым мясом.

Литтел раздал размноженные типографским способом листки. На них — приблизительные расчеты стоимости и прибыльности двенадцати отелей-казино.

Все данные сфальсифицированы. В соответствии с указаниями все того же Мо Далица.

Мормоны принялись читать. Мормоны пробегали глазами столбцы цифр. То и дело откашливались. Что-то записывали.

Один из мормонов откашлялся:

— Закупочные цены завышены на двадцать процентов.

Цены устанавливал Мо. Консультировал Карлос. Помогал Санто Т.

Литтел откашлялся:

— Лично я полагаю, что они вполне разумные.

Один из мормонов сказал:

— Нам потребуются налоговые декларации. Нужно проверять объявленную прибыль, а не предполагаемую.

Второй мормон возразил:

— Тут как раз и не надо. Мы имеем дело с организованной преступностью — то есть все владельцы в той или иной степени с ней связаны. Так что, скорее всего, отчетные прибыли будут сильно занижены.

Третий мормон предложил:

— Можно будет затребовать у внутренней налоговой службы их декларации. Таким образом, они не смогут предъявить фальшивку.

Неверно. Мистер Гувер будет действовать. Мистер Гувер сам выберет, что вам показать.

А именно: никаких старых сведений. До 1964 года — ни-ни. Тогда вся мафия подавала декларации по всей форме: высокие прибыли — высокие налоги.

Один из мормонов сказал:

— Мистер Хьюз не станет обсуждать негритянский вопрос.

Второй мормон сказал:

— Нам может помочь Уэйн-старший. В его казино тоже есть сегрегация, и он может подсказать, как обойти законы.

Литтел ткнул карандашом в блокнот — так резко, что сломал кончик.

— Ваше предложение меня обижает. Неприятно. Даже отвратительно.

Мормоны уставились на него. Он выдержал взгляд.

Фред Оташ был крупным хриплоголосым мужчиной. Ливанцем. Он жил в ресторанах. Предпочитал «Динос лодж» и «Луау». Там его и находили клиенты.

Он подмешивал наркотики скаковым лошадям, договаривался об исходе боксерских поединков, обстряпывал аборты. Разыскивал беглецов, шантажировал, торговал порнокартинками. Много чего знал и был не прочь узнать еще. Брал он дорого.

Литтел явился в «Луау». Оташа там не было. Литтел зашел к Дино. Ага — а вот и Фредди в своей неизменной ложе.

В коротких шортах из шелка-сырца и гавайке. Смуглокожий. Когда Литтел нашел его, он поедал жареных креветок, просматривал результаты скачек и прихлебывал холодное «шабли».

Литтел подошел к нему и присел рядом. Положил на стол пакет с деньгами.

Оташ толкнул рукой коробку из-под овощей.

— Все здесь. Кое с чего я снял копии на случай, если тебе станет интересно.

— Я так и подумал.

— Я нашел фотку, где Рок Хадсон трахает в задницу жокея-филиппинца. И послал дубликат мистеру Гуверу.

— Весьма предусмотрительный шаг.

Оташ рассмеялся:

— Ты прелесть, Уорд, но не в моем вкусе. Никогда не понимал, почему вы с Питом Б. так сблизились.

Литтел улыбнулся:

— А как насчет общего прошлого?

Оташ подцепил креветку:

— Вроде Далласа в шестьдесят третьем?

— А что, все уже в курсе?

— Не все, только свои.

Литтел постучал по коробке:

— Пойду я.

— Иди. И бойся сентябрьских ид, мать их растак.

— Потрудишься объяснить?

— Скоро сам все увидишь.

Джейн дома не оказалось. Литтел внес коробку и сперва уткнулся в газеты. Три подписки: «Лос-Анджелес таймс», «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».

Просмотрел от начала до конца — передовицы, вторые полосы — и ничего.

Письма отправлены девятнадцать дней назад — покаяние Лайла Холли — почтовая марка Конференции. Одно — на адрес юридического комитета палаты представителей, второе — Бобби лично.

Литтел просмотрел третьи, четвертые полосы. Ни слова.

Он отложил газеты и, очистив место на своем письменном столе, вытряхнул туда содержимое коробки.

Копии документов. Фотографии и отпечатанные в типографии листки. Разброс большой — от «Тайн» до «Шепота», от «Закулисья» до «Строго секретно».

Он сортировал компромат. Внимательно просматривал каждый листок бумаги. Работал быстро — компромат копился и копился.

Дипсомания. Клептомания. Нимфомания. Педофилия. Копрофилия. Вуайеризм. Садизм. Мастурбация. Смешение рас.

Ленни Брюс стучит на Сэмми Дэвиса. Сэмми меняет партнеров — обоих полов, вдобавок нюхает кокаин. Комик Дэнни Томас обожает стучать на знакомых. Актер Боб Митчум окунает член в дилаудид и трахается всю ночь.

Сонни Листон убил белого. Бинг Кросби обрюхатил актрису Дину Шор. Она сделала аборт в кливлендской клинике — у них с Бингом могли быть близнецы. У Лесси начался психоз, какой бывает у служебных собак. Она покусала двух детишек в Лик-Пире.

А вот и компромат посерьезнее: двое шишек игорного бизнеса и один мальчик-проститутка.

Встретились в «Рагберн рум». Провели ночь в номере «Дюн». С мескалином и амилнитритом. Оба наваливаются на мальчика, у того — травмы и кровотечения. Воротилы просят служащих гостиницы найти врача и возвращаются в свой номер — 302.

Врач, который вскоре туда явился, — алкаш и торчок, с татуировкой на спине. Продезинфицировав инструменты в водке, он сделал «операцию». Мальчик операции не пережил. Доктора отправляют обратно в Де-Мойн, а портье звонит в желтый журнал.

На один укус Дракуле. Одно основание для шантажа.

Литтел резал бумагу. Литтел внимательно изучал написанное под копирку. Взятки, подкупы, секретные фонды для финансирования грязных дел, доходы от торговли наркотиками, походы на сторону, аварии в пьяном виде.

Джонни Рей. Сэл Минео. Эдли Стивенсон — педик номер один. Кабинки в уборных, дырочки между перегородками — для известных целей, рассадник гонореи…

Стоп. Погодите. Сентябрьские иды…

Неопубликованная статья из «Строго секретно» от октября пятьдесят седьмого. С заголовком: КРАСНЫЕ РЭКЕТИРЫ — ТАКОЕ БЫВАЕТ?

Арден Брин Брювик. Ее коммуняку папашу шлепнули в пятьдесят втором. «Кто же прикончил папашу Брина — профсоюзные мстители или муженек Дэн?»

Арден любительница тусовок. И шлюха. Недавно в Канзас-Сити она избегла ба-а-альших неприятностей. Дэн Б. в бегах. Скрывается. Тоже смылся из Канзас-Сити.

Арден — роковая женщина. Арден связана с мафией. Лично знакома с хитроумным Джулсом Шиффрином.

Вырезка: фотография из газеты и дата.

На фото Арден. Совсем молоденькая. Танцует с Карлосом Марчелло.

Литтела затрясло. Совсем как с похмелья. Так трясет в белой горячке.

Его точно парализовало. Руки его непроизвольно задергались. Он порвал фотографию. Листки полетели на пол.

И он увидел: проводки, прикрепленные к стенам, ползущие от лампы, отходящие от телевизора.

Он услышал: щелчки — как при прослушке, ни на что не похожие сигналы в телефонной трубке — уж точно не помехи на линии.

Он соскользнул со стула и упал. Увидел проводки на плинтусах, жучки. Он поднялся, споткнулся, побрел к стенам. Увидел тени знакомой формы. И пятна.

88. (Лас-Вегас, 28 сентября 1965 года)

Кот нападал на него. Ему это нравилось. Он обожал, когда кот хулиганил.

Тот царапал его брюки, таскал его носки и гадил ему на рубашки. Он это обожал. Ну-ка, дорогой, гадь еще, вот умница.

Кондиционер издал подозрительный звук. Пит похлопал по панели. Кот вцепился в его рубашку.

На работе было затишье — в полдень всегда так. Пит вяло принимал заказы. Водители курили на улице.

Новые правила. Новый свод законов такси «Тигр».

Не курите возле меня. Не ешьте. Особенно жирную пищу. Не надо соблазнять меня вкусностями — дайте сперва прийти в норму.

Дыхалка стала лучше. Он с каждым днем чувствовал себя бодрей и энергичней. Бросил пить таблетки. Ему от них было плохо.

Не курите. И не ешьте вредную пищу — мне врачи запретили.

Ладно, запретили так запретили.

Нельзя волноваться и перетруждаться. И перелеты нежелательны — а вот тут хрен вам.

Чан покончил с собой. Его это очень беспокоило. Он предпринял меры: нанял несколько марвинов, чтобы следили за лабораторией. И вот что он от них узнал:

Туда пробираются люди из партии Канлао. Они приводят своих химиков и выдают им сырье. Много сырья. И химики вырабатывают героин. Используя Уэйнов инструментарий.

Пит докопался до Джона Стэнтона. Тот принялся оправдываться: «Я и сам собирался тебе сообщить — когда ты поправишься».

Пит настаивал: расскажи СЕЙЧАС.

Стэнтон сказал: новый режим жесток. Тебе об этом хорошо известно. Главный партийный босс Канлао — мистер Као. Жесткий, жадный и умный. Когда Уэйн в Америке — в лаборатории его сторонники изготавливают героин. И отправляют его в Китай, а оттуда — на запад. Во Францию прежде всего.

Пит и взорвался. Принялся стучать кулаками по стенам, напрягать артерии. Стэнтон улыбнулся и принялся задабривать его. Достал гроссбух. Исписанный циферками. Которые говорили о том, что мистер Као платил за аренду лаборатории. Платил неплохо, так что у них появился еще один источник дохода.

Стэнтон объяснил все. Привел аргументы. Пытался подсластить пилюлю. Мол, Као — сторонник США и одобряет их деятельность. И не станет продавать дурь солдатам.

Пит приводил свои аргументы. Стэнтон — свои. Они поговорили про самоубийство Чана.

Чан убил рабов. Чан украл сырье. Мистер Као быстренько купил у него запас. Чан боялся Као и не стал бы его сдавать. Вот он и покончил с собой. Стэнтон сказал, что поговорит с Као. Скажет ему: мы друзья, так что не надо нас использовать и не стоит обманывать, — не надо толкать наркоту солдатам.

Пит вздохнул с облегчением и уехал на запад. Давления на артерии не стало. Теперь Уэйн был в США. В Бон-Секоре. Ему приходилось ездить на юг из-за поставок оружия.

Пит позвонил ему и рассказал про Чана, партию Канлао и мистера Као лично.

Уэйн был в ярости. Он обожал свою лабораторию, любил делать наркотики и возиться с реактивами. Пит еле успокоил его. От воплей и ругательств артерии его напрягались снова.

Вошел, вихляя бедрами, «Ослик» Дом. Кот зашипел. Он терпеть не мог педиков и итальяшек.

Дом зашипел в ответ. Пит рассмеялся. Зазвонил телефон.

Пит снял трубку:

— Такси «Тигр».

— Это Оташ. Я в Эл-Эй, поэтому такси мне не нужно.

Пит погладил кота:

— Что ты хотел? Нашел что-нибудь?

— Нашел. Правда, возникла проблема: я никогда не поступаюсь интересами одного клиента ради другого — и это означает, что я нашел кое-какую информацию для Литтела, и там было кое-что про его подружку и Карлоса М., а раз уж ты платишь мне за то же самое, я не могу не сообщить тебе…

Пит повесил трубку. Пит включил приборную панель и связался напрямую с Бон-Секором. Он услышал гудки. Теперь Уорд знает. И Уорд…

— Мотель «Чартхаус».

— Соедините с Уэйном Тедроу. Он в номере…

Гудки, щелчки…

Уэйн снял трубку:

— Да?

— Это я. Мне надо…

— Господи, успокойся. Иначе снова…

— Запри Брювика. Заставь его позвонить Уорду в десять часов вечера лос-анджелесского времени.

Уэйн спросил:

— Что случилось?

Пит сказал:

— Сам пока не знаю.

89. (Лос-Анджелес, 28 сентября 1965 года)

В гостиной, в спальне и на кухне — раздрай.

Ему чудились замаскированные проводки. Но их нигде не оказалось. Он разбил телефонные аппараты — искал подслушивающие устройства. Которых там тоже не было. Расколотил телевизор в поисках жучков. И тех не нашел.

Он перерыл свой кабинет и комнату Джейн. Ни проводков, ни прослушки. Тогда он спустился в ликеро-водочный магазин и купил бутылку «Чивас регал».

Открыл. Понюхал. Выбросил.

Заново собрал телефонные аппараты. Перечитал статью. Арден Брин-Брювик. Карлос и Джейн.

Он аккуратно вырезал статью и фотографию. Приклеил их кусочком липкой ленты на входную дверь снаружи — как раз на уровне глаз Джейн.

Джейн запаздывала. Скоро должна была прийти — Арден Брин-Брювик-Смит-Котс.

Литтел взял стул и устроился на террасе. Вид оттуда открывался впечатляющий — западный Вегас. Посчитать огни, выдержать длинную паузу.

Ага — ключ. Она. Арден Брин-Брювик…

Щелкнул замок. Хлопнула дверь. На секунду все стихло. Вот — у нее перехватило дыхание.

Она уронила ключи и чиркнула спичкой. Явно думает. И жжет спички, чтобы чем-то занять руки.

Литтел услышал звук ее шагов. Высокие каблуки цокали по твердому дереву пола. Литтел учуял дым ее сигарет. Ага — она позади тебя.

— Это не то, что ты думаешь. Всему есть объяснение.

Он ощутил ее дыхание. Он уставился на огни, чтобы не смотреть ей в лицо.

— Карлос защищал тебя до Далласа. Я — после. А потом ты вернулся к Карлосу и стал шпионить за мной.

Джейн провела рукой по его плечам, шее. Гладила, разминала, убирала напряжение. Гейша, шпионка, шлюха.

— Карлос нашел меня после Далласа. Он понял, что я — та самая Арден с блатхаты. Солгал Питу, притворившись, что понятия не имеет, кто я такая.

Она гладила его шею, разминала мышцы. Девочка по вызову, лгунья, шлюха.

— Карлос прятал моего мужа. Он сказал, что сдаст нас Джимми Хоффе, если я не соглашусь шпионить за тобой. Я встречалась с Джулсом Шиффрином, и Карлос рассказал мне о твоем плане, связанном с подлинными бухгалтерскими книгами фонда.

Он все еще любил ее голос. И руки. Сожительница, шлюха.

— Но я любила тебя, любила нашу жизнь и очень ценю то, что ты для меня сделал.

Она прикасалась к нему. Целовала. Подстилка мафии, шлюха.

— Да, это я рылась в твоих вещах. Но я не стала говорить Карлосу о том, что ты крадешь деньги у Говарда Хьюза и посылаешь их партии Кинга, как не сказала о том, что ты спишь с Дженис Тедроу и слушаешь жалкое нытье Роберта Кеннеди.

Литтел потер глаза. Свет фонарей поплыл. Литтел выждал паузу.

— У тебя есть досье. Ты слишком умна, чтобы не завести его.

Джейн убрала руки и полезла в сумочку. Нашла ключ и бросила ему на колено.

— Банк Америки, отделение Энсино. Больно оно мне теперь нужно.

Литтел сжал ключ в ладони. Джейн поцеловала его в шею.

— Я любила отца. Те, кто утверждал, что я его ненавидела, лгали. Мы с Дэнни его не убивали. Это сделал Джимми Хоффа.

Литтел потер глаза. Джейн наклонилась над ним. Потерлась лицом о его шею — он почувствовал влагу ее слез.

— Все началось с Джимми и мафии. Я собиралась развязаться с Карлосом и ФБР. И сдать всех мафиози, кого знаю, чтобы попытаться тебя спасти.

Литтел потер шею. Предательница, шпионка, шлюха.

Он поднялся и обернулся. И увидел Джейн. Сжал кулаки. Щеки ее были мокры от слез. От макияжа не осталось и следа.

Зазвонил телефон. Он пристально посмотрел на Джейн. Она не отвела взгляда. Телефон звонил. Он смотрел. И видел: новые седые волоски в ее прическе, новые морщины, отчаянно пульсировавшие вены на шее.

Телефон звонил. Он смотрел и видел: одно бедро отставлено, скулы и пульсирующие вены.

Телефон не унимался. Джейн отвела глаза, подошла к аппарату и взяла трубку. И сказала: «Алло». Она дрожала — сердце ее отчаянно билось.

Он проследовал за ней, не отводя пристального взгляда. Обошел ее и снял трубку аппарата в коридоре.

Он услышал мужской голос. Он услышал: Литтел все знает. Он услышал, как говоривший запинается и как крепнет голос Джейн.

Она сказала: беги. Она сказала: тише. И добавила: Карлосу не все равно.

И положила трубку. Щелчок показался ему необыкновенно громким. Литтел уронил трубку.

Он подошел к ней и увидел, что слезы на щеках высыхают, а пульс приходит в норму.

— Неужели у нас когда-то что-то было по-настоящему?

— Думаю, мы любили риск больше, чем друг друга.

— Ты оставалась Арден. Ты так и не стала Джейн.

90. (Вьетнам, Лаос, Лос-Анджелес, Лас-Вегас, Бон-Секор, Бей-Сент-Луис, кубинские территориальные воды, 1 апреля — 30 октября 1966 года)

Призраки: Арден-Джейн и Дэнни Брювик.

Уэйн следил за Дэнни. Тот позвонил Арден-Джейн. Она ушла от Уорда Литтела. Уэйн не отходил от Дэнни. Успокаивал его, увещевал. Делал все, чтобы спасти Уорда Литтела.

Пит велел присмотреть за Дэнни. Поручил отпустить его и дать два дня форы. А уже потом позвонить Карлосу и сообщить, что Дэнни сбежал в неизвестном направлении.

Он так и сделал. Остался с Дэнни. Тот бухал и пускался в пьяные воспоминания.

Дэнни любит Арден. Арден любит Уорда и — по-своему — Дэнни. Арден работает на Карлоса — сливает компромат на Уорда. Шпионка на полставки, постоянная любовница, жена по телефону.

Уэйн все понял. Дэнни — слабак. Арден сильная. Она и подсадила его на эту — преступную — жизнь. Все началось с той истории с профсоюзом — хищения и побега.

Уэйн ждал. Дэнни тоже. Явилась Арден. Смолила, как паровоз, и ходила за раскисшим муженьком. Суетилась.

Она знала: все кончено. Даже сказала это вслух: я устала скрываться. И Уорд это понял.

Уэйн оставил катер. Дэнни тут же вышел в море. Выждав два дня, Уэйн позвонил Карлосу.

И рассказал: Дэнни сбежал на «Когте тигра». Струсил — испугался вылазок за скальпами, зассал и решил спасти свою никчемную жизнь.

Карлос рвал и метал. Изрыгал проклятия. Уэйн просматривал газеты в поисках новостей.

«Коготь тигра» бороздил просторы океана. Его видели то там, то сям. Дэнни и Джейн как испарились. Карлос молчал. И не расспрашивал ни Пита, ни Уэйна.

Пит помог Уорду разоблачить Арден. И обставил Карлоса. Арден сбежала к Дэнни. Оба отправились навстречу собственной смерти. Но держались — не сдали ни Пита, ни Уэйна.

Пит любит Уорда. Уорд любит призрак Джейн. Пит знает, что ее больше нет. И молчит. Он не любит вспоминать о мертвых женщинах.

Пит любит Барби. Пит часто ездит домой. И остается подольше. Он страшно хотел почаще возвращаться к жене. Вот Уорд это и устроил.

Пит купил «Золотую пещеру». Теперь у него был собственный отель-казино. У Элдона Пиви нашли сифилис, и торговаться он не стал, отказавшись от прибыльного заведения.

В «Пещере» собирались педики. Селились в номерах, играли в казино. «Пещера» объединилась с такси «Тигр». Педики-водители развозили педиков-постояльцев. Фред Т. установил жучки. Голубые мотыльки полетели на пламя.

У Пита копился компромат. На педиков: политиков, бизнесменов, светских львов, известных и не очень. Пит устроил специальные «номера для прожигателей жизни». Фред установил в них жучки. И развлечения для натуралов он тоже предусмотрел. Для законодателей штата и всяческих общественных и религиозных деятелей, приезжавших в Вегас покутить на денежки паствы.

Пит копил компромат и на тех и на других. Пошла молва: «Золотая пещера» — это модно и круто, там есть чем заняться и геям и натуралам.

Бизнес процветал. Пит копил компромат и зарабатывал деньги. Здоровье его значительно улучшилось. Теперь он выглядел замечательно и совсем не походил на человека с больным сердцем.

Он бросил курить, похудел и постоянно жевал резинку. Работал не покладая рук. Занимался наркоторговлей, заправлял в конторе такси, попутно занялся отделкой лаунж-бара — там Барби ждала постоянная работа.

С ней выступал Милт. С тематическими репризами и марионеткой по прозвищу Джанки-Манки — волосатой обезьяной. Джанки-Манки ловко честил знаменитостей и педиков. И пускал слюнки, любуясь Барби Б.

Барби и Милт привлекали посетителей. Пит зарабатывал еще больше.

Сонни Листон полюбил бывать в «Пещере». Фактически переехал туда — скрывался от жены и помогал Питу.

Сонни блуждал по казино. Выбивал деньги из неплательщиков — торчков и проигравшихся. Его партнером был Уэйн. Они прекрасно дополняли друг друга. Белый-белый и черный-черный. Соль и перец. Разъезжали по западному Вегасу и говорили про Уэнделла Дерфи.

Сонни часто шутил по поводу Уэнделла. Ему страшно нравилось новое прозвище злодея: Кассиус Кул, экс-Дерфи. Буду звать его Кассиус Икс.

Уэйн мотался. Из Сайгона в Вегас и обратно — строго на запад. Он ездил по Лос-Анджелесу — выслеживал Уэнделла Дерфи. Рыскал по Уоттсу. В воздухе пахло расовой ненавистью — сказывались последствия негритянских волнений.

Он заходил в бары, где собирались сутенеры. Опрашивал их, опрашивал шлюх и копов. Покупал списки заключенных в местных тюрьмах. Слушал сплетни. Безрезультатно.

Тогда он двинулся на юг. Ходил по главным улицам маленьких городков и вглядывался в лица. Расспрашивал встречных и поперечных. Раздавал визитки. Записывал ответы. Его толкали, пихали, плевали ему вслед.

Он отправился на восток. Потом на юг. Готовил порошок в Сайгоне. Продавал дурь в Вегасе и перевозил оружие через весь штат Миссисипи.

Прибыли стремительно росли. Как и расходы. На юг уходило оружие. «Когтя тигра» они лишились, как и шкипера Брювика. Поэтому был куплен и оборудован новый катер и нанят новый шкипер — Дик Венцель, матрос торгового флота и приятель Лорана Гери.

«Коготь тигра — 2». Рейсы из Бей-Сент-Луиса, Миссисипи.

Венцель мотался на Кубу и брал с собой Лорана, Флэша и Уэйна. Венцель отлично справлялся, был дерзким — что называется, с «железными» яйцами.

Вылазки — это здо-о-о-орово. Никаких тебе проблем, никаких тормозов и внезапных нападений. Они осторожно исследовали побережье, ощупывая метр за метром. Они встретили там Фуэнтеса и Арредондо.

Раздали оружие повстанцам, чтобы уже те доставляли его вглубь страны. Так побережье снабжало инсургентов, затаившихся в холмах.

Парни были осторожны. Пит так и сказал: никому не доверяйте. И постановил: чаще тестировать персонал на полиграфе. Тесты проводил Лоран. Он позаимствовал в Порт-Салфуре электрические стулья. Уэйн прошел тест, Флэш, Фуэнтес и Арредондо тоже.

Вылазки на Кубу были удачными. Каждый держался молодцом, никаких тебе помех и проблем. Боб и Лоран не были исключением. Они доставали оружие. Правда, источника не называли. Говорили, что обращались к «Минитменам» и «Джону Берчу», а также доставали через знакомых интендантов.

Боб тоже рисковал. Он прекрасно знал, что такое «принцип необходимого знания», и о поставщиках распространяться не спешил. Главное — Боб предлагал хорошее оружие и шел на уступки.

Его поставщики боялись разглашения и заметали следы — в частности, выжигали серийные номера. Что страшно не нравилось Питу. Пит очень хотел, чтобы, если оружие случайно попадет к красным, Борода знал — это наши.

Оружие Боба оказалось отличным. Правда, краденым. Питу пришлось смириться.

Оружейный поток достигал Кубы. Оттуда тоже шел поток — поток информации. Фуэнтес собирал ее и сообщал кому следует, а Арредондо помогал.

И вот что они узнали: стычки, налеты на деревни, беглый огонь. Варагвай, Лас-Тунас, Пуэрто-Гинико. Повстанцы нападали на военных и мирных граждан, убивали и гибли сами. Повстанцы пополняли свои ряды. Вроде бы все хорошо, но…

Пока никаких крупных столкновений, никакого ощутимого прогресса, так что толку от перевозимого оружия маловато.

Уэйн обожал кубинские вылазки. Глотал декседрин и сделал семь зарубок на мачте — по числу вылазок с собственным участием. Дик Венцель участвовал в качестве шкипера, Пит ездил два раза, а Флэш и Лоран — все семь.

Они подбирались совсем близко — оставляли оружие и устраивали вылазки вглубь страны. Поджигали хижины и убивали фиделистов, снимая с них скальпы, которые аккуратно сушили. Выжигали на скальпах свои инициалы. Помечали их и прибивали гвоздями к лодке в качестве украшений.

На счету у Уэйна было шестнадцать скальпов. У Флэша — пятнадцать. У Лорана и Пита — по девять. Но Пит хотел большего. Хотел нарастания конфликта.

А он и нарастал. Нарастали прибыли, нарастали объемы производства порошка. Месплед управлялся с лагерными делами в одиночку и насаждал свои правила.

Чак мертв. Чан — тоже. Пит, Лоран и Флэш — в Штатах. Уэйн мотался туда-сюда. Меспледу требовалась помощь. Он нанял еще марвинов и людей из партии Канлао. Они и помогали ему — командовали рабами и присматривали за химиками.

Уэйн узнал историю с Чаном — Пит рассказал ему слишком поздно. Все в порядке — люди мистера Као заплатили за аренду лаборатории. Они работают там тогда, когда ты уезжаешь. Все по-честному. Они даже охраняют твою лабораторию и очень уважают Стэнтона.

Конфликт нарастал, в течение шестьдесят шестого года численность американских войск во Вьетнаме неуклонно росла. Могущество Као — тоже. Он экспортировал героин во Францию и торговал им в Сайгоне. Продавал только узкоглазым. Американцам — ни-ни. Тем более солдатам.

Као организовал специальное подразделение. В рамках партии Канлао и совершенно секретное. Его сотрудники рыскали по Сайгону, громили опиумные притоны и на их месте устраивали героиновую торговлю. Заправляли там и продавали порошок. И поддерживали чистоту — мыли полы и дезинфицировали иголки.

У Као было свое феодальное поместье, он контролировал экспорт порошка и его продажу в Сайгоне. А у них был Вегас. Они поделили место в лаборатории и баки с ингредиентами, а также подопытных.

Танцевальный клуб осаждали торчки, которые потом поднимались наверх — ширнуться. Их-то и использовали химики Као. Пробовали новый состав, выверяли дозировку, фиксировали количество летальных исходов.

Уэйн ездил на юг и видел, насколько разросся театр военных действий. Видел, как возрастают обороты торговли порошком. Каждый вечер он смотрел телевизор — там тоже показывали войну.

Барби тоже это видела. Она ненавидела войну, она тоже смотрела телевизор. Вот Барби — она в Дананге. У нее на кончике носа следы порошка.

Она ездила по Данангу. Видела искалеченных солдат, видела, как с Питом случился сердечный приступ. Она с удовольствием глотала таблетки, и ей хотелось еще. За таблетками последовал героин. Она стала его нюхать. Чем напрочь опровергала Питову уверенность в том, что это они контролируют торговлю порошком и употребление и что запрет на продажу белым работает.

Барби улетела домой — с собой у нее были фотографии из больницы. Она продолжала смотреть по телевизору военные репортажи. Теперь Пит все время был с ней — и ей это нравилось. Пит обожал войну. Барби ее ненавидела. И у них началась настоящая война.

Она крепко поносила агрессию. Говорила антивоенными лозунгами. И нюхала порошок. Маленькими дозами он отправлялся в ее ноздри. Пит этого не замечал. Она употребляла порошок — тем самым опровергая твердую уверенность Пита в том, что все под контролем.

Маленькими дозами — благо, до уколов пока не доходило. Под кожу порошок не попадал.

Уэйн знал, что она нюхает. Пит — нет. Уэйн разглядывал ее пристальней. Любил на расстоянии. Жил, чтобы смотреть.

Уэйн смотрел на войну. Читал списки убитых. Ходил по наркопритонам и собирал сплетни. Обещали отправить во Вьетнам дополнительные войска. Что означало новые бомбардировки и наземную экспансию.

Мистер Као тоже приобщился к войне. Устроил бомбардировку Банакее. Сжег маковые плантации. Чтобы было неповадно лаосским соперникам мистера Као.

Стэнтон говорил, что Као молодец и не станет нас обманывать. Все абсолютно локально, в рамках, самодостаточно — и мы можем спокойно оставаться в западном Вегасе.

Уэйн и Пит знали: это не так. Мы слишком локальны, слишком самодостаточны и по уши увязли в западном Вегасе.

Уэйн стал приставать к Питу с просьбами: мол, пора, поговори со Стэнтоном, с Карлосом, и давай предложим им торговать героином в Эл-Эй.

Пит сказал: не пытайся меня обмануть. На самом деле тебе это нужно из-за Уэнделла Дерфи. Пит знал его, знал, зачем ему это надо — даже то, о чем он мечтает.

Бонго — Король Артур — Кассиус Кул — черные лица, белые задники и белые простыни. Кер-ти и Лерой, а также Отис Суэйзи. Мертвая шлюха, трейлер и резиновый мячик, затолканный ей в зубы.

Сны повторялись. Ему снился папаша. Этот сон служил будильником. Стоило ему увидеть во сне папашу, как он тут же просыпался.

Снился Восток. И Бонго, которого он там убил. Снился запад — черные лица — Уэйн убивал негров. Снился юг — там тоже убивали негров. Линчевали.

Белые простыни. Ку-клукс-клан. И Боб Релье, Дикий Кролик.

Боб всякий раз норовил задеть за живое. Он говорил: папочка любит тебя. И скучает по тебе. Он — Папа Кролик. Он крут. Он замечательный отец. Дает мне и моему клану деньги — и мы сдаем федералам тех, кто занимается мошенничеством, чтобы помочь мистеру Гуверу.

Мы умеем ненавидеть. Умеем сдерживать себя. Тех, кто не умеет, мы ставим на место. И находим тех, кто умеет.

Повторяющиеся дурные сны. Разъезды.

Спать приходится в самолетах и пересекать не одну временную зону. И видеть лица. И уметь ненавидеть. Объединяйтесь! Хайль Папа Кролик!

Снова те же сны. Кажется, теперь все становится понятно: ты ему нужен.

91. (Лас-Вегас, Бей-Сент-Луис, кубинские территориальные воды, 11 апреля — 30 октября 1966 года)

Войны.

Настоящая война, война по телевизору и атаки Барби.

Они смотрят новости. Он их комментирует: мол, наши победят, Барби говорит, что ничего подобного. Наши не смогут победить.

Он возражал: я там был. Говорил: я знаю тамошнюю кухню. Она: я тоже там была, я тоже знаю. Война бушевала, нарастала — и прекратилась. Барби сбросила ядерную бомбу — и выиграла. Она сказала: «Никто не может контролировать войну — а вы не контролируете даже торговлю героином, потому что я познакомилась в Дананге с одним врачом, и он присылает мне небольшие дозы, которые я нюхаю всякий раз, когда мне наскучивает моя работа или когда я начинаю бояться, что ты свалишься за борт во время какой-нибудь дурацкой кубинской экскурсии».

Он взорвался. Едва не стукнулся головой о потолок. И снова нагрузил и без того усталые сосуды сердца. Принялся швырять стулья, бить стекла. Телевизор полетел в окно. Рывок — и сто килограммов веса стремительно падают вниз. Неплохо для «сердечника», согласитесь.

Пролетев четырнадцать этажей, «ящик» рухнул на чей-то синий «форд».

Он бесился. Кровь в венах и артериях бешено пульсировала. И он сник. Рухнул на кушетку в изнеможении. Барби заговорила о перемирии.

Я не наркоманка, я всего лишь нюхаю порошок. Пробую. Я никогда не кололась и не намерена. Я ненавижу твою работу и войну — потому что ты ею прикрываешься.

Он пытался бороться. Жадно глотал воздух. Сердце колотилось и стучало. Барби держала его за руки. На коленях у нее сидел кот. Барби говорила — медленномедленно.

Я ненавижу твою работу. Ненавижу нашу жизнь. Теперь я невзлюбила и Вегас. Но мы справимся. Переживем. Победим.

Они договорились. Он успокоился и немного отдышался. Они занялись любовью, окончательно доломав кушетку. Кот служил судьей.

Они съехали из отеля «Звездная пыль» и переехали в «Пещеру». Купили новый телевизор. Барби смотрела войну. Барби скучала и осуждала. Он делал свои дела: торговал наркотиками и возил оружие.

Барби стала работать в «Пещере». Носила концертные платья — весьма открытые. Было ясно видно: никаких следов от уколов, никаких синяков, никаких «дорожек».

Так они жили. Занимались любовью. Он путешествовал. Тогда Барби летала. Он это знал. Летала на белом порошке.

Они жили перемирием. Он понял: Барби была права. Эта война ущербна — нам ее не выиграть. Барби была права: их любовь выдержала, они останутся вместе и победят. Но в одном она ошибалась: у белого порошка есть черная способность — он не позволит контролировать себя, он станет контролировать тебя сам.

Белый флаг, прекращение огня, перемирие.

Он пошел на уступки. Он был должником Барби. Это он повесил на нее Даллас. Все аргументы оказались действенными. Никто не мог аннулировать их уговора.

У тебя осталась Барби. Джейн мертва — и Уорд знает это. Уорд как-то сказал: она ушла. И умолк. Он знал о прошлой жизни Джейн. Знал из той статьи. Об остальном догадался сам. Арден бежит к Дэнни. Они уплывают. Их манят воды залива. Они пойманы, они устали — долгие годы бежать и скрываться.

Уорд потерял женщину. Карлос лишился катера и шпионки. Карлос потерял Дэнни. Карлос убил Дэнни. Карлос их предал.

Новый катер наскучил Питу, как и вылазки на Кубу. Так, укусы слепня. Вылазки раздражали его, он от них зевал. Только сердце напрягалось.

Слишком просто — курсировать вдоль побережья и раздавать инсургентам пушки. Слишком мало — плот и парочка скальпов.

Январь шестьдесят шестого. Пита настигает разочарование. Он отправляет вместо себя Флэша. Флэш — смуглокожий кубинец и отлично вписался в свою роль.

Флэш прокатился по Кубе и встретился с Фуэнтесом и Арредондо. Они вместе объехали лагеря повстанцев в холмах и проверили оружейные склады.

Они провели рейд. Взяли с собой шестьдесят человек. Атаковали лагерь милиции. Забросали его снарядами, обстреляли из гранатометов, залили напалмом. Убили восемьдесят человек, потеряв троих. Зато побрили немало бород. Питу это страшно понравилось. Пит ожил и даже вздохнул с облегчением.

Что ж, облегчение облегчением, а проблемы проблемами. Доктора сказали не курить — бросил. Сказали «диета» — нате вам диету. Велели поменьше работать — да пошли они!

Он продавал наркотики, управлялся в такси и в «Пещере». Дела там шли отлично — народ пил, гулял и развлекался.

Модная публика полюбила это место. Им нравились выступления Милта Ч. и Джанки-Манки. И озабоченные любили посмотреть шоу, да и попускать слюнки, пялясь на Барби Б. Сонни Листон не вылезал оттуда, и педики тоже. Педики жеманно переговаривались и кокетничали друг с другом.

Как-то на огонек заглянул Уэйн-старший и стал мило общаться. Помощь нужна? Если что, обращайся, я знаю небольшие казино. Пит поддержал тон разговора. Да-да, сказал Пит, непременно.

Уэйн-старший вернулся. Он потерпел изрядный убыток. Он сказал: жизнь — странная и жестокая штука. Моя бывшая теперь с Уордом Литтелом. Как там сынок? Я знаю, что теперь он — крутой парень и работает на тебя.

Пит отвечал дружелюбно, вежливо — но уклончиво. Уэйн-старший говорил. О перемирии. О том, что скучает по сыну. «Я знаю, он побывал в таки-и-и-их ме-ста-а-а-ах!»

Уэйн-старший с трудом скрывал нетерпение. Пошли слухи, что скоро приедет Дракула. Дракула-кровопивец. Дракула — марионетка мафии. Граф — алчная сороконожка.

Прелюдия затянулась. Пит работал над ней три года и немало на этом поимел.

Тебе сорок шесть. Ты наемный убийца, канадский француз. Ты богат — только легальное твое состояние насчитывает два миллиона долларов.

Прелюдии и дополнительные выплаты. Деньги и дебеты. Барби и порошок. Барби и скука. Барби и Вьетнам.

Они устроили игру. Он заставил ее раздеться и стал пристально рассматривать. Руки. Вены. Большие пальцы ног. Проверил все тело — искал следы уколов. Ей было щекотно.

Следов не нашел. Все под контролем. Под моим. Только крошечные щепотки.

Он проверил ее лодыжки. Ей было щекотно. Она коснулась его. Пустила его в себя.

Игра помогла. Игра причинила боль.

Он вспомнил: жара, сердце разрывается, он прыгает и хватает ее туфлю.

92. (Лос-Анджелес, Лас-Вегас, Вашингтон, Бостон, Новый Орлеан, Чикаго, Мехико, 1 апреля — 30 октября 1966 года)

Покинутый любовник — в трауре.

Она умерла. Оставив в наследство досье. Он отследил ее путь на юг. Что ж, вполне логично.

Оташ находит в архивах «желтой прессы» материал, доказывающий, что Карлос и Джейн были знакомы. И звонит Питу, Пит сомневается в искренности Джейн. Сомневался еще до находки. Джейн убегает и отыскивает Дэнни Брювика.

Он обзвонил авиакомпании и проверил данные пассажиров. Нашел имя Арден Брин. Она купила билет до Мобила, Алабама. А потом — до Бон-Секора.

Логично. У Пита были связи на побережье Мексиканского залива, — он перебрасывал оружие кубинским повстанцам. Пит вмешался в обход Карлоса и заставил Джейн спасаться бегством.

Карлос нашел Дэнни. А вместе с ним и Джейн. Логичная теория, подкрепленная фактами, сформированная на материале газетных и телевизионных новостей.

Ее не было в живых. Он тосковал по ней. Работал на Карлоса. Тот не сказал ничего. Пит тоже. Оба ошибались. Думали: Уорд не знает того, что знаем мы.

Я знаю. Я выстроил логическую цепочку. Остальное легко было представить.

Карлос убивает дерзко. У его убийц богатый инструментарий. Цепные пилы, садовые ножницы и дрели. Стамески и бейсбольные биты. Карлос любит, когда умирают медленно.

Ему это снилось. Он слышал и видел происходящее. Каждую ночь. Жил с этим. Не пил — не искал утешения и седации. Работал. Выстраивал стратегии и таился.

Явившись в банк, он забрал досье Джейн. Шесть папок отпечатанной на машинке информации — все изложено четко и ясно.

Джейн знала его. Она предсказала все его хищения. Отследила все поездки. Прикинула, сколько денег у него может находиться на счете. Его методов она не одобряла. Догадывалась о суммах. Предполагала, что он делает взносы из чувства вины.

Ее умозаключения были понятны. Она копалась в корзинке для бумаг. Изучала ее содержимое. И с впечатляющим мастерством находила подтверждения своим теориям.

Нашла фирмы, которые он выбирал мишенью. Прикинула сумму прибыли. Рассчитала диапазон нелегальных Доходов. Подсчитала накладные расходы и суммы необходимых взяток. И отследила финансовые вливания из-за границы.

Он придумал план использования бухгалтерских книг фонда. Она быстро все поняла — отследив его поездки и телефонные звонки, уловив его ложь, догадавшись, о чем он умалчивает.

Ей было известно и о вторжении Хьюза, и о нарушениях антитрестовского законодательства, и о том, что мафия продает Хьюзу Вегас.

Информация о казино: легальные и нелегальные прибыли, номинальные и тайные владельцы, условия сделки с Хьюзом, фальсификация цен.

Лирическое отступление. Джейн упоминает Джулса Шиффрина. Они были знакомы. Он выбалтывал кое-что — не нарочно, разумеется. А Джейн делала выводы.

Джулс учреждает пенсионный фонд профсоюза водителей грузовиков. И сразу же начинает вести двойную бухгалтерию.

Детали. Факты. Догадки. Утверждения. Поразительно — совершенно новая информация — то, о чем он не знал вообще.

Снова текст меняет направление. Джимми Хоффа. Это он убил отца Арден. Свидетели легко сообщили известные им факты. Джимми тоже шел на сделки с руководством. По его приказу людей избивали и убивали.

Джейн была сообразительной и сделала вид, что ненавидела отца. Это было неправдой. Джейн таким образом отвела подозрения от Джимми. Это досье и стало местью Джейн: долго вынашиваемой и продолжительной.

Снова смена темы. Мафия. Карлос, Сэм Джи, Джон Росселли, Санто, Мо Далиц и кое-кто из Канзас-Сити.

Детали. Факты. Слухи. Утверждения. Касательно: заказных убийств — удавшихся и нет, вымогательств, подкупа судей и присяжных заседателей, а также копов. Захвата бизнеса в разных его проявлениях.

Удивительно. Эффектно, как разорвавшаяся бомба. А как подробно!

Джейн держит досье при себе. А потом позволяет ему забрать. Платит свой долг — за Даллас. И за то, что он позволил ей на два года стать «Джейн».

Наследство Джейн — гарантия его собственной безопасности. Сказать Карлосу. Сказать всем мафиози: я вам служил. Я устал. Пожалуйста, позвольте мне сбежать.

Он выбрал отделение банка в Вествуде, снял там сейф, спрятал досье. Он оплакивал Джейн.

Во сне он видел пестики для колки льда и слышал звук работающей дрели. Он молился и считал, сколько уже погибло по его вине — и это после Далласа.

Он крал. Обманывал Говарда Хьюза. Отправлял деньги правозащитникам. Оплакивал Джейн. Но скоро его чувства поменялись — горе сменилось НЕНАВИСТЬЮ.

Карлос убил Джейн. Но его ненависть обошла Карлоса. Как миновала и остальных мафиози. Его ненависть распространилась еще шире. А потом сконцентрировалась и нашла свою мишень — мистера Гувера.

Он стал наблюдать за ним.

Мистер Гувер произносил речь в Вашингтоне. Лебезил перед Американским легионом. Аудитория шумела. Мистер Гувер оперировал штампами. Нападал на Кинга. Выглядел старым и слабым, но при всем при этом источал НЕНАВИСТЬ. И даже не пытался ее скрыть, умерить или хотя бы смягчить.

Литтел наблюдал из глубины зала.

Раньше речам директора были присущи ирония и безупречный вкус. Он отлично контролировал себя. Теперь же от этого не осталось и следа. Мистер Гувер был стар. Мир перерос его. Время его тотального контроля заканчивалось. Его ненависть сконцентрировалась на докторе Кинге.

Литтел засек и свою собственную ненависть. Он был слишком высокомерен. Слишком много на себя брал. Его ненависть росла, крепла и выкристаллизовывалась. Он перерос свой мир. Но идеалы сохранил. Однако перестал любить интригу.

И он принял это к сведению. Но предпринимать ничего не стал. Надо подождать. Пусть себе мистер Гувер ненавидит. Пусть мир сотрясается. Пусть преподобный Кинг сотрудничает с Бобби. У них дерзкие планы. Оба презирают войну. Они смогут договориться.

Доктор Кинг планировал бунт. Лайл Холли описал оный в деталях. Его записи Литтел уничтожил. Пусть доктор Кинг осуществит свои планы. Плакаты. Марши. Кампании по борьбе с трущобами. Ранние стадии бунта — запланированного на 1968 год.

Жди. Сам ничего не делай. Пусть мистер Гувер ненавидит. Ненависть сожжет его. Она непременно выйдет наружу. Она его дискредитирует.

Линдон Джонсон воюет во Вьетнаме. Эту войну мистер Гувер одобряет всецело. Линдон Джонсон агитирует бороться за гражданские права. Мистер Гувер помалкивает, но в душе у него все бурлит. Мистер Гувер источает ненависть.

Линдон Джонсон может намекнуть ему: Эдгар, ты старик. Не пора ли тебе на покой?

Война затянется. Возникнут споры. Что не сможет не сказаться на репутации Джонсона. Бобби может баллотироваться на выборах в 1968-м. А доктор Кинг может слегка умерить свой пыл, чтобы Бобби было с руки поддержать его.

Литтел наблюдал за Бобби и читал отчет комиссии сената. Подсчитывал голоса Бобби. Умница — ни разу не произнес слово «мафия» вслух. Тоже, значит, ненавидел осторожно.

Чтобы уметь ненавидеть, надо быть сильным и храбрым. Не таким, как мистер Гувер.

Последний звонил ему в середине июля. По голосу чувствовалось, что ему страшно.

Хвосты исчезли. Он это знал. Никто не догадался, что это он убил Чака Роджерса и довел до самоубийства Лайла Холли.

Тем не менее мистер Гувер явно чего-то боялся. Говорил резко и отрывисто. Говард Хьюз и Лас-Вегас — расскажи мне последние новости.

Литтел и рассказал: мол, Дракула окончательно свихнулся. Снял целый поезд. Поехал в Бостон со своими мормонами. Занял целый этаж тамошнего «Рица».

Его светлости угодно приобрести отели. Я договаривался с формальными собственниками. Чистой воды иллюзия. Настоящие владельцы этих отелей — мафиози. И цены будут устанавливать они.

Мистер Гувер рассмеялся. И пообещал отсутствие аудиторских проверок. Не стоит нагнетать обстановку. Зачем лишний шум? Зачем омрачать голубое небо графства Дракулы?

Литтел отступил от темы и сообщил, что у графа есть план — он прибудет в Вегас в конце ноября. Волокита закончится, он получит наличные и тут же заселится в «Дезерт инн» (где тоже снял этаж). Верные рабы будут кормить его кровью и наркотой.

Мистер Гувер рассмеялся и осторожно сказал: «Я расставил жучки и кое-что услышал. Именно в одном из комитетов палаты представителей. Якобы Лайл Холли обращался к Бобби и отправил ему записку — с посмертным признанием».

Литтел изобразил шок. Господи, неужто наш Белый Кролик — Лайл Холли — на это способен?

Мистер Гувер осторожничал. А потом перестал — и принялся яростно отчитывать Белого Кролика и Крестоносца, разбирая по косточкам их «двойные стандарты» морали и проклинал предателя Белого.

Литтел долго думал над тирадой и пришел к выводу: тебя он не подозревает, он верит в «признание» и, следовательно, в «предательство».

Мистер Гувер сменил мишень своих нападок — переключился на доктора Кинга. И тут же явилась и заиграла красками его махровая НЕНАВИСТЬ.

Литтел предложил помочь. Мол, у меня же есть документы, сами знаете. Там представлена вся информация о «пожертвованиях» мафиозных денег.

Мистер Гувер отказался. Мол, это малость. И к тому же — слишком поздно.

Литтел услышал ненависть и решимость в голосе шефа ФБР. И понял: у того есть планы, и он не отступится.

У мафии тоже были планы. Настало время переезжать — Сэма Джи выпускают из тюрьмы.

Литтел отвез его домой. Сэм быстренько упаковал чемоданы, и они улетели в Мехико. Сэм накупил сувениров и приобрел себе дом. Там они все обсудили.

Надо купить выборы 1968 года. Посадить в Белый дом своего кандидата. И пусть пляшет под нашу дудку. Помилует Джимми Хоффу. Позволит нам расширять сферы деятельности.

Апелляций у Джимми не осталось. Следующей весной его посадят. Пусть потомится, пока мы подготовим нашего кандидата.

Мы дадим основную часть денег на предвыборную кампанию. Двадцать пять процентов должен дать Дракула. Мы сговоримся. Граф получит бонусы — время покажет где и когда.

Мы двинемся на юг. Построим там свои казино. И будем процветать — не трогайте наши колонии — какой бы там ни был режим, «правый» или «левый».

Кубой правили «левые». Иметь там казино стало невозможно. Они подобрали наместников — исключительно «правых» убеждений. Вспомни, как это было. Вспомни осень шестьдесят третьего.

Планы убийства зрели. Мафиози взбешены — они до смерти хотят вернуть кубинские казино. Они пытались убить Кастро — замутили целую операцию — но она провалилась.

Сэм просит помощи у Санто. Санто приманивает на их сторону Джонни Росселли. Они обращаются к Кастро — ласково и вкрадчиво. Будь добреньким, верни нам наши казино. Борода отказался. Они убивают Джека. И мир летит в тартарары.

Раз в неделю он обедал с Барби. Они часто обсуждали это. Барби ненавидела войну. Барби заново открыла для себя Бобби. Крепко ругала мужа.

Она говорила о политике — даже в барах ползли и множились слухи. Употребляла слова вроде «эксплуатация», «массовое убийство» и даже «геноцид».

Барби ходила мрачная и принимала таблетки, чтобы забыться. Они обсуждали дела Пита и то, что все «под контролем».

Барби пыталась идти на компромисс. Ее чувства были противоречивы: Пита я люблю, то, что он делает — ненавижу, как ненавижу его войну.

Литтел любил ее. Уэйн тоже. Все мужчины обожали ее. Она была в курсе. Она сказала: мне это нравится. А потом: как же мне это надоело. И добавила: я поздно переросла это.

Она знала, что Джейн ушла от него. Но без подробностей. Периодически подкалывала его по поводу Дженис. Он рассказал ей все. Так и сказал: Дженис — это развлечение.

Дженис — это отличный секс, стильная штучка и триумф воли в одном лице.

Уэйн-старший избил ее. Она до сих пор хромала и страдала от судорог. Но ловко била по мячу — что клюшкой для гольфа, что теннисной ракеткой. Дерзко атаковала, хромала, извивалась в судорогах. Била, получала очки и брала соперников измором.

Выставила из дома мормонов. Они пытались выспрашивать ее — папаша Тедроу соскучился по сыночку. Ее ответ не менялся раз за разом: «Идите в жопу». Прямым текстом.

Она ему нравилась. А Барби он любил. И Джейн тоже.

У Барби был сонный вид — в те минуты, когда Пит ее не видел. Он завидовал ей. Тому, что она может позволить себе забыться.