Холостой ход ОУН

Священный долг

Приводились разоблачительные факты. Демонстрировались вещественные доказательства. Заслушивались показания непосредственных участников только что завершённой операции. Правда, до судебного процесса в его чисто юридическом смысле не дошло преступление удалось предотвратить. Именно это и стало основным результатом операции, осуществлённой совместными усилиями органов государственной безопасности Советского Союза и Польской Народной Республики.

Непосредственным толчком к созыву пресс-конференции стал провал эмиссара Зарубежных частей Организации украинских националистов (ЗЧ ОУН), подданной Великобритании Любови Штокало, которая летом 1988 года приехала в Польшу для встречи с «подпольщиками». Перед советскими и иностранными журналистами была раскрыта одна из самых длительных афер зарубежного центра ОУН. Началась она...

А впрочем, фактическое начало антисоветской деятельности разномастных буржуазно-националистических партий, организаций, групп и группок датируется ещё 1917 годом, когда они пытались противопоставить свою идеологию и авантюрную политику революционному движению трудящихся Украины и других «национальных окраин» бывшей царской России.

Инструкции, материально-технические средства ведения подрывной работы, привезённые из Великобритании Любовью Штокало, ещё некоторое время шли по цепочке «организационной связи», пока в конце концов не попали в руки сотрудников органов государственной безопасности.

Скажете бывало и не раз? Истинная правда. Проваливались разнообразные эмиссары, курьеры. Каялись. Наказывались и законом, и людьми, и теми, кто подманивал, соблазнял, инструктировал, засылал, а потом вымещал бессильную ярость на уже разоблачённых неудачниках... Получается, ничего нового?

Но за каждым визитом ищейки далеко идущие злые замыслы, конкретные человеческие судьбы, на которые посягают зарубежные душегубы. Именно поэтому чрезвычайно нужна была и пресс-конференция, и рассказ о ней для более широкого круга читателей, слушателей радио и телезрителей.

К тому же нынешнее «дело» отнюдь не является простым повторением авантюрных выходок и закономерных провалов специальных миссий на Украину «бельгийца» Ярослава Добоша, «англичанина» Андрея Климчука, «итальянца» Бернардо Винченцо или «француженки» Ирины Зелёной, задержанной в августе 1983 года в польском городе Бытоме во время передачи ею адресатам солидной порции печатной подстрекательской продукции, микроплёнок и детальных инструкций шпионского характера.

Привезённые Любовью Штокало инструкции существенно отличаются от предыдущих указаний зарубежного центра. В них, в частности, были сделаны поправки на процессы перестройки, демократизации, революционного обновления общественной жизни, которые происходят в нашей стране.

Как видим, вынуждены считаться с ними и главари зарубежной ОУН-революционеров (ОУН-р). Ещё в послании, датированным июлем 1987 года и адресованном «сообщникам» на территории Польши и Украины, оуновские главари сообщали, что важным для них «предметом размышлений и анализа» является «возможности и трудности в работе в нынешней ситуации, когда вокруг происходят такие важные изменения, особенно в Советском Союзе, Украине и Польше». Авторы письма признали, что «большие сдвиги, которые появились недавно, обусловливают пересмотр также наших стратегических принципов дальнейшей работы».

Отмечая, что «часть людей верит этим переменам и включилась в их реализацию», оуновские верховоды откровенно заявили, что предпочли бы видеть в нашей стране «ситуацию неуверенности завтрашнего дня, замешательство и идейную пустоту». Тогда, мол, будет «большая возможность умело и незаметно пропагандировать другие идеи и ставить разные требования».

Авторы письма поучали, что основой для «различных требований» могут служить любые процессы в современном обществе, в том числе и те, которые не содержат в себе малейших признаков правонарушений. Например, они писали о необходимости по возможности использовать выступления писателей «в деле родного языка в школах и правительствах».

«На потребность дня», говорилось в письме, «поддерживать такие инициативы отдельных единиц или групп более широкими кругами общества, а при этом умело предоставлять им также и политическую окраску».

В привезённых Штокало материалах так называемого Седьмого большого сбора ОУН-р, который состоялся осенью 1987 года, в частности в программном докладе нового председателя провода Организации украинских националистов Василя Олеськива, тоже особо отмечалось о необходимости «каждой оборонительной или наступательной акции отдельных групп населения, даже в чисто бытовых делах, предоставлять политическую окраску и содержание».

Вот на чём, по замыслу зарубежных подстрекателей, должна быть сосредоточена деятельность их «сообщников» на территории Украины: «придавать политическую окраску» желаемого им характера естественным заботам «отдельных единиц или групп» о сохранении и приумножении культурного достояния украинского народа, защите окружающей среды и тому подобного.

В том же письме-инструкции от июля 1987 года националистические верховоды писали: «Особое внимание обращаем на молодое поколение, которое наиболее податливо на новые идеи и течения».

Целью этой работы, как следует из цитируемого документа, является так повлиять на украинскую молодёжь, чтобы она полностью отвергла «господствующую доктрину».

Утверждая, что «большое влияние на молодёжь имеет тоже импортированная извне псевдокультура разных жанров», оуновские главари пытаются использовать и это явление для достижения своих целей. Кроме того, они подсказывают, что «очень важным и полезным фактором» может стать «возрождение в народе религиозных чувств, поворот к религиозным традициям...».

Итак, как видим, руководствуясь своими узкоэгоистическими интересами, авторы письма-инструкции явно подталкивают к выискиванию наиболее податливых молодых людей, из числа тех, кто бездумно поклоняется импортированной псевдокультуре, млеет от экзотики заморских религиозных культов или же бездумно посещает свои же, местные, церкви.

Разработанная проводом ОУН инструкция сама по себе не является таким уж шедевром эпистолярного жанра, чтобы широко цитировать её. Но сказать о ней стоит, потому что она проливает свет на настоящие коварные цели зарубежных центров ОУН.

Особую и довольно специфическую «заботу» оуновских болельщиков за судьбу украинского юношества почувствовал на себе самый молодой среди участников пресс-конференции, хотя сейчас уже и более чем сорокалетний, Юрий Александрович Иванченко. Поэтому совсем не случайно его выступление было в значительной степени обращено к молодым людям, которые ещё не приобрели иммунитет против происков западных идеологических диверсантов.

Юрий Иванченко прошел немало стадий националистического «промывания мозгов», проверки словом и делом, пока не стал одним из соучастников «подпольной» группы. Его «начальники» были намного старше, по возрасту годились бы ему в отцы. Но они стремились не наставить его на путь истины, а сбить с толку, подчинить своему влиянию, превратить в послушного исполнителя приказов и в конце концов толкнуть на ложный и губительный путь измены Родине.

Кандидатуру Юрия функционерам зарубежного центра ОУН назвал его хороший знакомый львовский врач Святослав Панчишин. Конечно, перед этим кандидатура была согласовано в Комитете государственной безопасности. Да, у него было всё, чтобы заинтересовать националистических верховодов: молодость, образование, журналистская профессия, квартира в Киеве. Всё остальное можно было дорисовать. Юрий Иванченко согласился включиться в «игру». Его имя было передано за рубеж, и теперь уже от проводников ОУН зависело, поверить рекомендации Панчишина или нет.

Всё было сделано, видимо, правильно, потому что вскоре с ним связался гость из-за границы. Им оказался украинец из Польши Ян-Гордон, ближайший помощник и руководителя польского «куста сообщников» ОУН-р Томаша Билинского.

Начав издалека, с естественного интереса к львовским и киевским памятникам истории и культуры, Ян постепенно перешёл к выяснению «любви ко Львову» самого Юрия и «стремлению прислужиться Родине». Сам Ян отрекомендовался искренним патриотом Украины, произносил двусмысленные сентенции, что, мол, для него не существует ничего святее, чем «помощь Украине». В какой именно помощи она нуждается и откуда, Ян не договаривал.

Ян не отказывался от угощений гостеприимного хозяина, говорил много и порой слишком откровенно, выспрашивал, нет ли у Юрия влиятельных знакомых в государственных учреждениях, «нужных людей» в общественных организациях. Казалось, Ян был готов на всё, чтобы продолжить и укрепить знакомство с «молодым интеллигентом».

В Киеве Ян проявил чрезвычайно широкую натуру и круг интересов: от реализации привезённого с собой товара до подыскания адреса в Советском Союзе, не обязательно на Украине, на который в случае необходимости можно было бы высылать из-за границы письма, бандероли, пакеты.

Однако о самом существенном Ян всё-таки не решился сказать и умолчал, что действует по заданию ОУН. Эта первая встреча завершилась обещанием пригласить Юрия в гости, чтобы отблагодарить за гостеприимный приём в Киеве.

Своё слово Ян сдержал, и вскоре Юрий Иванченко получил вызов в Польшу. Так в июле 1975 года он побывал во Вроцлаве, Варшаве, встретился и во второй раз познакомился с Яном. Именно во второй раз, потому что тот предстал перед ним совсем другим человеком не любознательным туристом, а назойливым вербовщиком.

Ян признался, что принадлежит к украинской националистической организации. Когда Юрий спросил, к какой именно, не к бандеровской ли, тот не стал отрицать, хотя тут же прочитал менторскую лекцию. Мол, бандеровцами их называют и в Польше, и на Украине, но там это звучит как плохое прозвище. Сами же члены Организации украинских националистов, возглавляемой ранее Степаном Бандерой, предпочитают называться не «бандеровцами», а «революционерами». Происхождение названия ОУН-р связывается ещё с 1940 годом, когда Организация украинских националистов раскололась на две до сих пор враждующие между собой группы: сторонников тогдашнего председателя провода украинских националистов Андрея Мельника и сторонников Бандеры, которые объявили себя «революционерами» и создали отдельный «революционный» провод ОУН.

Ян, кстати, чтобы подчеркнуть своё украинское происхождение, просил при личном общении называть его Иваном, рассказал, что его отец был в УПА — Украинской повстанческой армии. Выразил надежду, что доживёт до времени, когда об этом можно будет говорить вслух, а пока старательно скрывает от знакомых причастность отца к УПА, а свою к ОУН, поскольку это вызвало бы к нему враждебное отношение окружающих и навредило карьере.

Как видно, упоминание об отце было взвешенным и целенаправленным. Ян тут же постарался по-своему истолковать личную Юрину трагедию гибели отца, которого Юрий так и не видел. Словом, в сообщении Яна-Ивана зарубежному центру отец Юрия и сам Юрий стали «жертвами НКВД». Пусть такое утверждение не имело под собой малейших оснований, зато звучало интригующе и должно было убедительно повлиять на проводников в Лондоне или Мюнхене, которым предстояло одобрить кандидатуру Иванченко или выразить ему недоверие.

Яну очень хотелось крепче прилепить Юрия Иванченко к националистической организации и отрезать все пути к возможному отступлению. Именно так можно расценить и его следующее заявление.

Оказывается, Ян доложил своим главарям из зарубежного провода ОУН, что Иванченко ему рекомендовали надёжные люди и на основании этих рекомендаций он якобы уже привлёк его к сотрудничеству. Он написал, что Юрий надёжный человек, потому что его отец расстрелян НКВД, а сам он интересуется историей и проблемами национализма, хотя ориентируется в этих вопросах однобоко, только в объёме их освещения в советской литературе.

К тому же, выспросив во время первой встречи с Юрием фамилию его знакомого во Львове, который, кстати, ничего общего с операцией «Бумеранг» не имел, Ян и о нём сообщил оуновскому центру. Этот факт Ян использовал для дальнейшего давления на Юрия: мол, и ты такой же, как мы, и твоя информация пошла к проводу, а значит, в твоих собственных интересах не портить с нами отношения.

Ян отметил, что от того, согласится Юрий или нет быть «своим человеком» ОУН в Киеве, будет зависеть и его, Яна, благополучие. Чтобы отблагодарить Яна за организацию поездки в Польшу и его хлопоты, Юрий должен был подтвердить выдумку, будто он дал своё согласие сотрудничать с Яном ещё при встрече на Украине. Об этом Юрий должен был сказать и шефу Яна, с которым он обещал познакомить Юрия, конечно, если тот не скажет категорическое «нет».

Так Юрий столкнулся с натуральной человеческой непорядочностью, за которой стояли коварные планы оуновцев втянуть его в свою компанию. Ян и не думал скрывать, что ему и сообщникам из-за границы чрезвычайно важно было бы иметь «своего человека» среди молодёжи (тогда Юрию только исполнилось 30 лет, а Яну было почти вдвое больше), да ещё и в самом Киеве.

Иванченко был готов к тому, что на этот раз Ян уже наверняка поставит перед ним вопрос о выполнении заданий ОУН, а может, и других зарубежных служб. Различные варианты такого разговора основательно и всесторонне рассматривались перед его поездкой в Польшу. Но всё шло как-то наизнанку: сначала Ян отчитался о согласии Юрия сотрудничать с ОУН, а уже потом потребовал от него подтвердить вымышленный вариант «договорённости».

Нарастало возмущение такой беспардонностью, и Юрию нестерпимо захотелось открыто заявить Яну о неприятии навязываемой ему игры без правил, а заодно и самого национализма. Но ведь, с другой стороны, разрыв с Яном лишал возможности выявить другого его сообщника.

Чувство ответственности за выполнение взятого на себя обязательства, профессиональное журналистское и просто человеческое любопытство перевесили: Юрий принял предложение Яна, пообещал прилично вести себя во время встречи с его шефом.

Встречи пришлось ждать несколько дней. Юрий знакомился с Польшей, открывал новую для себя страну, а Ян снабжал его литературой. Это были изготовленные за границей мини-брошюры в компактной упаковке, рассчитанной на нелегальную перевозку через государственные границы. Из них Иванченко узнал об истории Организации украинских националистов, Антибольшевистском блоке народов, частично ознакомился с материалами Пятого большого сбора ОУН. Собственно документы, а не пропагандистские рассуждения представляли наибольший интерес. Они содержали выступления верховодов ОУН на «большом сборе», который состоялся годом ранее, его постановления.

Непредвзятому человеку, который бы ознакомился с этими с материалами, прежде всего бросилась бы в глаза патологическая ненависть к украинскому народу, к Родине, которой пропитана каждая её страница. В документах, касающихся международного положения и внешнеполитической деятельности ОУН, утверждалось, что в её интересах является «развитие европейского военного потенциала, с атомным включительно, при партнёрстве и союзе с США». Поэтому националисты обращались к американским правых и союзных им реакционным силам с призывом «быть постоянно в психологической офензиве (Исторический словарь галлицизмов русского языка — примечание переводчика)» (то бишь в психологическом наступлении), «сорвать всякие отношения с СССР», «развязать (то есть распустить) ООН как форум российской и коммунистической диверсии и пропаганды». Здесь же содержалась просьба «давать политическую, моральную и другую поддержку» как самим украинским националистам, так и другим подобным зарубежным организациям.

Кроме того, за «чисто организационными» установками Пятого большого сбора ОУН чувствовались (и, как вскоре оказалось, небезосновательно) явно шпионские и идеологически-диверсионные мотивы. В частности, постановление, которым направлялась деятельность ОУН против Украинской ССР, требовало:

- собирать сведения о советских Вооружённых Силах, экономическом потенциале Украины, о советских и партийных активистах;

- используя, как записано в постановлении, «ревизионистические и реформистические тенденции», «разногласия и противоречия», вести разлагающую работу, «вызывать хаос во вражеских рядах» и в конце концов «расшатывать систему»;

- «выискивать людей», которые могли бы стать потенциальными исполнителями этой националистической программы...

Наконец Ян представил Иванченко своему «начальнику» Томашу и расписал его возможности развернуть организационную работу на Украине. Однако реакция «начальника» произвела на Яна, да и на Юрия такое впечатление, будто на них вылили ведро холодной воды. Томаш равнодушно слушал Яна, присматривался к Юрию, почти ничего не спрашивал и ушёл, так ничего и не сказав по существу. Пришлось Яну дополнительно и, судя по всему, конструктивно поговорить с Томашем. Через несколько дней «начальник» снова встретился с Яном и Юрием, на этот раз в Варшаве. Говорили конкретно и по-деловому, как давние знакомые и сообщники.

При этом Томаш особо подчёркивал, что Юрию, видите ли, оказано большое доверие. К тому же в письме в адрес лондонского центра он выразил надежду, что наконец-то можно будет наладить соответствующую организационную работу, а также добычу информации о событиях и процессах на Украине.

Первое конкретное поручение от Томаша заключалось в изучении контр-пропагандистской деятельности средств массовой информации на Украине. «Исследователей» из Лондона интересовало всё, что печатается в советской прессе об украинском национализме и отдельных националистах и их адептах. Книги, брошюры, статьи из газет и журналов на эту тему надо было собирать и высылать в Польшу для дальнейшей пересылки в оуновский центр.

Томаш расспрашивал также, есть ли у Юрия возможность принимать людей из-за границы, которым нежелательно останавливаться в гостиницах. До появления в Киеве националистических или каких ещё там других нелегалов, правда, не дошло. Однако Томаш тут же предложил Юрию прислать официальные вызовы на посещение Киева ему и Яну.

При расставании Томаш и Ян уже считали Юрия своим сообщником, сообщили подставные адреса для переписки, свои настоящие адреса и биографические данные, необходимые для оформления их приглашения по частным делам в Киев.

Со временем Юрий Иванченко узнал, что Томаш выгодно представил своим «начальникам» их встречу как включение в организационную работу на Украине «молодого интеллектуала», который, мол, больше всего стремится сложить свою голову ради «общего дела».

В сентябре того же года Томаш побывал за границей, где встречался сначала с функционерами оуновской СБ — службы безопасности, а в Мюнхене с супругами Стецько: Ярославом, председателем провода ОУН-р и Антибольшевистского блока народов и Славой, его ближайшим помощником по националистической деятельности.

До этого Томаш (его настоящая фамилия Билинский, а оуновские псевдонимы Стефан, Евген) уже около десяти лет поддерживал переписку и личные контакты с функционерами бандеровской ОУН, выполнял их поручения, присылал информацию, хотя очень часто докладывал лишь о том, что считал выгодным для себя. В частности, перед Пятым большим сбором ОУН он внёс предложение об активизации оуновской деятельности за границей и в крае, то есть в УССР и в Польше, не замедлив отрапортовать при этом о новых контактах на Украине. Неудивительно, что Стецько утешался таким помощником, хвалил его за усердие.

Именно от Стецько и его подчиненных Евген и получил задания, которые касались Юрия Иванченко. Прежде всего речь шла об организации выпуска от имени «группы патриотов» подпольной газеты под названием «Самостоятельная Украина» или «Самостоятельность». Материалы для неё и печатную технику обещали присылать из-за границы.

И действительно, несколько позже, через тайник во Львове, специально оборудованный Святославом Панчишиным, из-за границы переслали высокопроизводительный множительный аппарат «Ронео-270» с набором необходимых принадлежностей.

Стецько больше всего заботило, чтобы информация о существовании и деятельности подчинённого ему «освободительного движения» поступила его шефам из шпионско-диверсионных служб не только от него самого, но и ещё каким-нибудь путём. Так, тогда же, в сентябре 1975 года, он предложил «кадрам в крае» изготавливать личные и групповые обращения, меморандумы, петиции, информационные письма и всё это слать в адрес западных информационных и дипломатических представительств в Советском Союзе.

Такими были задачи, переданные «группе Панчишина» из провода ОУН-р и ведомств, направляющих его деятельность. Их выполнение, конечно, могло бы нанести вред советским людям и стране в целом. Возникла практическая необходимость локализовать подрывную деятельность зарубежного центра ОУН-р, разоблачить возможных его провокаторов на территории Украины и Польши, заставить зарубежных провокаторов работать вхолостую и тем самым способствовать делу защиты нашего Отечества от посягательств капиталистических шпионско-диверсионных служб. Об этом шла речь в разговоре с работниками Управления Комитета государственной безопасности Украинской ССР при рассмотрении результатов поездки Юрия Иванченко в Польшу в июле 1975 года.

Так сложилось, что Томаш Билинский встретился сначала не со Святославом Панчишиным, а с рекомендованным им Юрием Иванченко. Вместе с другими задачами он поручил ему следить за своим непосредственным руководителем Панчишиным и обо всём подозрительном докладывать оуновскому руководству, пользуясь тайнописью. Для этого Билинский передал Юрию рецепт изготовления специальных чернил, научил пользоваться ими.

Следили за Панчишиным, как, впрочем, и друг за другом, и другие «знакомые», которые имели непосредственные контакты с приспешниками Стецько. Когда о них стало известно работникам государственной безопасности, удалось сделать так, что именно они при личной встрече с Билинским-Евгеном охарактеризовали Панчишина как «крепкого» единомышленника. Это была весомая рекомендация.

В августе 1976 года Евген наконец лично встретился со Святославом Панчишиным и в дальнейшем предпочитал контактировать именно с ним, а уже через него с другими своими сообщниками на Украине. Таким образом, было разоблачено несколько ранее не известных контактов зарубежного центра ОУН, а их действия подчинены условиям игры, приемлемым для операции «Бумеранг».

Что касается Юрия Иванченко, то ему ещё пришлось принимать в Киеве Яна-Ивана, в разное время встречаться с ним и с Евгеном во Львове. В зарубежном центре даже нахваливали Юрия за добросовестное отношение к выполнению их задач, а в так называемом организационном письме, привезённом Штокало от нового председателя провода ОУН, дословно говорилось следующее: «В вопросе специалистов, то, кроме тех, которых назвал Пётр, стоит добавить Юрия, так как он имеет большой опыт. Нужно также задуматься над помощником для ординатора.»

«Специалистами» в письмах из-за границы назывались члены центрального провода ОУН: Пётр, он же Мирон, член группы Панчишина: «помощник для ординатора», заместитель председателя провода ОУН-р, должность которого до своей смерти в 1983 году занимал Билинский-Евген. Как видим, Юрий Иванченко едва не стал членом центрального провода ОУН. В данном случае похвала председателя провода ОУН свидетельствует, что Юрий мастерски вёл свою игру.