Холостой прогон

III

Громадный вестибюль Центрального вокзала был переполнен. Не меньше сотни человек находилось поблизости от капитана Джадвина, когда всё произошло. Но никто ничего не мог сказать толком. Совсем рядом с входом в отель «Коммодор» располагался длинный ряд телефонных кабин. Сквозь вращающиеся двери отеля в обе стороны почти непрерывным потоком шли люди. Ещё более мощные людские потоки текли через вестибюль из метро к выходу на Лексингтон-авеню и обратно. Телефонные кабины вечно были заняты, и около них в часы пик выстраивались длинные очереди.

В этой толчее и прозвучали приглушенные выстрелы. Пять или шесть, как потом говорили. Их слышали многие, но никто не видел стрелявшего. Зато видели Джадвина, который, спотыкаясь и кашляя кровью, кое-как выбрался из кабины, сделал несколько шагов, рванул на груди окровавленную рубашку и упал замертво. С места, где всё произошло, никто не убегал. Скорее всего, убийца хладнокровно разрядил пистолет прямо в грудь стоявшего в дверях кабины Джадвина, после чего спокойно смешался с толпой и скрылся.

Первым на месте преступления оказался полисмен, патрулировавший вестибюль вокзала. Его главной заботой было не допустить, чтобы мгновенно образовавшаяся толпа зевак затоптала лежавшее на полу тело. Как всегда в таких случаях, от добровольных помощников не было отбоя. Люди возбужденно рассказывали о своих подозрениях, да что толку. Кто-то видел подозрительного толстого мужчину, спешившего от телефонных кабин к справочному бюро. Другой срывающимся голосом рассказывал про невысокую женщину, которая сломя голову вбежала во вращающиеся двери отеля «Коммодор». Но наибольшее доверие вызывали показания спокойного и рассудительного бизнесмена, звонившего из соседней с Джадвином телефонной кабины. Среди шума и гама, вечно царящих под сводами вестибюля, он не смог сразу сообразить, где стреляют, пока истекающий кровью Джадвин не свалился мертвым прямо у его ног.

— Мерзавец, стрелявший в Стива, испарился прямо на глазах, словно человек-невидимка, — сказал Кривич. — Десятки, сотни людей рядом — и никакого толка.

Кривич был невысоким подвижным человеком с крепкой, почти квадратной фигурой и очень живым моложавым лицом. Теперь его лицо покраснело от гнева.

Джулиан и Гарвей слушали его не перебивая. Квайст вдруг очень четко представил себе страшную картину, нарисованную детективом. Все это не может, не должно быть связано с убийством Кэролайн Стилвелл, мысленно твердил он. И сам себе не верил.

— Как вышло, что Джадвин сюда приехал? — спросил Кривич.

— Он позвонил по телефону и сказал, что хочет меня видеть. У Стилвеллов он услышал, как Лидия спрашивала, не собираюсь ли я ему рассказать нечто имеющее отношение к делу, но не расслышал, что именно. Речь шла о пустом бензобаке. Тогда я ничего не сказал капитану, поскольку собирался навести о нем справки у тебя.

— Откуда он звонил?

— Не знаю, не спросил. Он сказал только, что едет в город, чтобы получить дополнительные сведения о Топотуне. Думаю, Джадвин звонил либо из штаб-квартиры полиции, либо от Стилвеллов. Здесь он был через час с четвертью после звонка.

— Если от Стилвеллов, его могли подслушать, — сказал Кривич. — Постарайся припомнить разговор как можно точнее.

Квайст постарался.

— Значит, он сказал, что услышал обрывок фразы. Лидия спрашивала меня, не собираюсь ли я рассказать ему кое-что. Так, может быть, я всё же расскажу? Иначе в деле останутся неувязки, а больше всего на свете он не любит, когда остаются неувязки.

— Тот, кто подслушивал, если, конечно, разговор был подслушан, сразу понял: тебе известен какой-то факт, который может отвлечь внимание полиции от Топотуна, — сказал Кривич. — Но раз уж этот человек решился ввязаться в кровавую игру без правил, почему бы не заставить заткнуться в первую очередь тебя?

Квайст только пожал плечами.

— Джадвин приехал, — продолжил он свой рассказ, — и, когда я выложил ему факты и свои предположения, понял, что его версия рушится.

Логика тут элементарная: раз кто-то из патрульных или присутствующих в доме Стилвеллов налил бензин в бак развалюхи, значит, есть человек, заинтересованный в том, чтобы всё внимание полиции сосредоточилось именно на Топотуне. Следовательно, дело нечисто. Но полицейским Стив доверял. Одним словом, Джадвин решил попридержать Джонни Топотуна в тюрьме, чтобы никто не заподозрил, что полиция начала проверять кого-то еще. Вот, пожалуй, и весь наш разговор. — Квайст помолчал немного, потом продолжил: — Наверно, нетрудно будет установить, кто выехал из Вестчестера в Нью-Йорк примерно в одно время с Джадвином. Похоже, Стив выехал сразу после того, как позвонил мне. Поэтому перехватить его до разговора со мной не было никакой возможности.

Дэн Гарвей, который до сих пор молча стоял у окна, засунув руки глубоко в карманы брюк, посмотрел на Джулиана и сказал:

— Кажется, вы никак не возьмете в толк, с чем имеете дело. Я имею в виду колоссальную силу, настоящую, реальную власть. Если говорить о Марке Стилвелле или о Леви, то ни у одного из них не было никакой нужды следовать за Джадвином, чтобы остановить его или заставить замолчать тебя, Джулиан. Снимается телефонная трубка, один звонок в город — и наемный убийца надевает шляпу и без ненужной суеты направляется в указанное место.

Кривич сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.

— Да, — сказал он, — перечень междугородных вызовов, сделанных из дома Марка Стилвелла мог бы дать интересные результаты. Кому именно звонил Давид Леви ночью и кого имел в виду, говоря о главных шишках в полиции штата — раз; звонил ли Джадвин Квайсту из дома Марка Стилвелла — два; если да, то был ли сразу после этого звонок в Нью-Йорк наемному убийце и по какому номеру — три.

Кривич пододвинул к себе аппарат, набрал номер главного управления полиции и попросил подготовить для него всю информацию о междугородных вызовах, сделанных после полуночи из вестчестерского дома Стилвеллов.

— Я попал в сложную ситуацию, — сказал он, повесив трубку. — Но ничего. К сожалению, моя юрисдикция не простирается за пределы городской черты, но Джадвина убили в городе, Джадвин был моим лучшим другом, и мне поручено расследование этого дела.

А он расследовал дело Кэролайн Стилвелл. Поэтому сотрудничать со мной придется и полиции штата, и всем, кто находился в доме Марка Стилвелла прошлой ночью, понравится им это или нет. Джулиан, я хочу, чтобы ты отправился в Вестчестер вместе со мной.

— Зачем я тебе там нужен? Путаться под ногами?

— Ты оказался вовлечен в оба дела об убийстве. Кроме того, ты там всех знаешь и сможешь мне помочь. Но важнее другое. Как только тебя увидят со мной, сразу станет ясно: ты мне всё рассказал, и время навсегда заткнуть тебе рот упущено.

— Ты всерьез думаешь, что меня могут взять на мушку? — спросил Квайст.

— Мне будет куда спокойнее, если тот, кого мы ищем, будет твердо знать, что твоя смерть не принесет ему никакой пользы, — мрачно ответил Кривич.

Квайст снял трубку и спросил, не появлялась ли в офисе Лидия. Нет, не появлялась. Он стал было набирать её домашний номер, но передумал: после вчерашней ночи она наверняка нуждалась в отдыхе.

— Когда Лидия придет, скажешь ей, куда и зачем я отправился, хорошо? — попросил Джулиан Гарвея.

Тот согласно кивнул:

— Знаешь, Кривич прав, — сказал он. — Держись к нему поближе, приятель, пока не станет ясно, что ты ему всё рассказал. Не возражаешь, если я пока устрою легкую проверку нашему новому клиенту, мистеру Давиду Хайму Леви? Поскольку мы собираемся заключить с ним контракт на поддержку его спорткомплекса, это будет выглядеть естественно. Вдруг мне удастся выяснить, куда он метит, вторгаясь в спортивную сферу?

Когда Кривич закончил свой рассказ, люди, собравшиеся в главном управлении полиции штата, находились в состоянии, близком к шоку. Начальник следственного отдела, седой ветеран Миллер, лейтенант Симс и сержант Поллет очень тяжело перенесли известие об убийстве Стива Джадвина. Кривич не скрыл от них, что под сомнение поставлена их собственная непричастность к случившемуся, ведь пока не исключена была возможность, что горючее в бензобак машины Джонни Топотуна мог налить кто-нибудь из патрульных, либо получивший большую взятку, либо действовавший по приказу свыше.

Короче они дружно запротестовали.

— Первый осмотр той развалюхи был не очень тщательным, — сказал лейтенант Симс. — Нам пришлось разбираться со многими вещами и разговаривать со многими людьми одновременно. Эту машину я увидел сразу, как только мы с патрульным Вортом приехали по вызову. Ворт вылез и пошарил в бардачке развалюхи в поисках документов, но там было пусто. И тут мы заметили прячущегося за живой изгородью Топотуна, схватили его и привели к бассейну. Свою историю он выложил немного позже. Вообще-то, время проверить бензобак у нас было, просто в тот момент это не казалось столь важным.

— Вот как? — спросил Кривич с каменным выражением лица.

— Тогда не возникло никаких сомнений в том, что Джонни Топотун именно тот человек, который нам нужен. Когда приехал капитан Джадвин я сказал ему, что хочу отбуксировать автомобиль на стоянку, где мы держим машины, отобранные у владельцев. Она достаточно хорошо освещена и там можно провести тщательный осмотр: отпечатки пальцев и всё такое прочее. Он согласился, мы перетащили этот рыдван на нашу стоянку, а тот, кто осматривал развалюху, обнаружил, что её бак наполовину полон. Значит, решили мы, история Топотуна — сплошная ложь.

— Выходит, кто-то налил бензин в бак уже после вашего приезда, после того, как вы поймали парня, — сказал Кривич.

— Только в том случае, если вы покупаете историю мистера Квайста, — заметил Миллер, не слишком дружелюбно посмотрев в сторону Джулиана.

— Я её покупаю, — сказал Кривич. — Сразу скажу: я далек от того, чтобы подозревать ваших людей, капитан. Мне кажется, горючее в бак налил кто-то из живущих в доме Марка Стилвелла. Там есть гараж, в котором стоят автомобили и всякая другая техника, а рядом — собственная бензоколонка.

На столе Миллера зазвонил телефон. Капитан снял трубку.

— Это вас, — сказал он Кривичу.

Кривич сказал в трубку несколько слов, потом взял со стола Миллера листок бумаги и стал записывать то, что ему говорили. Затем он поблагодарил звонившего, положил трубку и некоторое время просматривал свои записи.

— После полуночи с телефона Стилвелла было сделано шесть междугородных вызовов, — сказал он наконец. — Три раза вызывали один и тот же номер — номер одного из самых известных нью-йоркских адвокатов, Макса Готфрида. Давид Леви — один из его клиентов. Потом звонили доктору Франклу, снова в Нью-Йорк. Доктор Франки — психоаналитик, тоже очень известный. Пятый звонок был в офис Мэрилин Мартин. — Кривич поднял глаза и посмотрел на Джулиана. — Последний раз набрали номер офиса Квайста. Значит, Джадвин все-таки звонил из дома Стилвеллов.

— Мэрилин разрабатывала комплект одежды для Кэролайн Стилвелл, — пояснил Квайст. — Скорее всего, она звонила своим людям, чтобы они прекратили эту работу, поскольку новые платья Кэролайн уже ни к чему.

— Давид Леви говорил, что связался с главными шишками из полиции штата, — сказал Кривич, — но никаких вызовов, кроме перечисленных, не зафиксировано.

— Если бы он звонил сюда, — угрюмо заметил Миллер, — такой разговор не мог быть зафиксирован. Местный вызов. Но он сюда не звонил. Если Леви обратился выше — в Олбани, например, этот разговор должен был оказаться в вашем перечне.

— Но его здесь нет. — Кривич сложил листок вчетверо и сунул в карман. — Я отправляюсь в загородный дом Стилвелла, капитан. Если вы не хотите работать со мной, мы будем мешать друг другу, потому что нам, скорее всего, придется искать одного и того же человека. Думаю, Топотун теперь не в счет. Так как, будем работать?

— Вместе, — решительно сказал Миллер. — Мы не меньше вашего хотим добраться до мерзавца, посмевшего застрелить полицейского. Джадвин был моим другом. Когда-то мы вместе проходили стажировку. — Он повернулся к Симсу: — Это дело ведете вы, лейтенант. Ваше мнение?

— В разговоре со мной Стив поддержал вас на все сто процентов, — заметил Квайст.

— Я с вами, — коротко ответил Симс.

— Хотелось бы знать, кому ночью потребовался психиатр? — спросил сам себя Кривич.

Загородный дом Марка Стилвелла, стоявший на небольшом возвышении в стороне от скоростной автомагистрали, выглядел великолепно.

— Скорее всего, мы уже не застанем здесь Леви, — сказал Квайст Кривичу. — Джадвин разрешил всем отправляться, куда им заблагорассудится. И всё же кто-то подслушал наш разговор.

Но Джулиан ошибся.

Давид Леви был первым, кого они увидели, войдя на террасу. Великий финансист сидел вместе с Беатрис Лоример за небольшим столиком, на котором стояли чашки с кофе и тарелки с остатками завтрака. Увидев Квайста, Беатрис Лоример недоуменно шевельнула бровью.

— О, вы вернулись, Джулиан? — Беатрис Лоример впервые назвала Квайста по имени.

— По весьма печальной причине, — ответил Квайст, краем глаза наблюдая за реакцией Леви. Тот выглядел заинтересованным, но не слишком. Ровно настолько, чтобы не показаться невежливым. — Позвольте представить вам лейтенанта Кривича, — продолжил Квайст, — из манхэттенской бригады по расследованию особо тяжких преступлений.

— Стало известно что-то новое о Топотуне? — Давид Леви взял со стола чашку и сделал небольшой глоток.

— Капитан Джадвин, занимавшийся расследованием убийства Кэролайн Стилвелл, застрелен на Центральном вокзале два часа назад, — сказал Кривич.

— О Боже! — только и произнесла Беатрис Лоример, так стиснув руками подлокотники плетеного кресла, что побелели костяшки пальцев.

Леви поставил чашку на стол.

— Думаю, у большинства полицейских найдется немало врагов, — спокойно сказал он.

— Джадвин перед отъездом звонил отсюда в Нью-Йорк, — продолжил Кривич. — Ему было известно, что Квайст, давая показания, рассказал не все. Он обсудил это с Джулианом по телефону, договорился с ним о встрече, после чего выехал в город. Мы полагаем, что кто-то подслушал разговор и принял решение остановить Джадвина до его встречи с Квайстом. Но убийца не успел к Центральному вокзалу вовремя и застрелил Джадвина уже после разговора. Квайст успел всё рассказать капитану. Позже он рассказал обо всем и мне.

— Сокрытие улик — вещь довольно серьезная, не так ли? — вскользь заметил Леви.

— Мистер Квайст объяснил мне причины своего поведения, и я принял его объяснения, — сказал Кривич. — Полиция сообщила вам, что в бензобаке машины Топотуна обнаружен бензин, из чего следовало: история, которую рассказал Джонни, — сплошная ложь. Но друг мистера Квайста, мистер Хиллард, успел проверить развалюху гораздо раньше, и тогда бак был пуст. Значит, кто-то налил туда горючее уже после того, как схватили Топотуна. Это мог сделать и полицейский, поэтому Квайст не знал, можно ли доверять Джадвину. Как только он вернулся в город, то сразу позвонил мне, чтобы навести справки о Джадвине, а заодно обрисовал всю ситуацию в целом. Я заверил его, что честность капитана не вызывает ни малейших сомнений, после чего он и согласился на встречу с Джадвином.

— Значит, вы полагаете, один из нас, из тех, кто находился тогда в доме, заправил бензобак? — спросила Беатрис Лоример, и костяшки её пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла, побелели ещё сильнее.

Давид Леви иронически улыбнулся:

— А разве не могла всё это устроить полиция, просто чтобы подкрепить свою версию лишней уликой против Топотуна?

— Такая возможность рассматривалась, — невозмутимо ответил Кривич. — Когда Квайст вошел в дом, он застал вас у телефона, и вы сказали ему, что звонили кому-то из руководства полиции штата, просили, чтобы расследование убийства миссис Стилвелл было поручено осторожному и не слишком разговорчивому следователю. Вы опасались прессы. Но вы звонили не в полицию, мистер Леви. Мы проверили все междугородные вызовы, сделанные отсюда.

Давид Леви нахмурился, улыбка исчезла с его лица.

— Вы имеете в виду мою фразу про самых крупных шишек? То была фигура умолчания. В действительности я звонил в Нью-Йорк своему адвокату и попросил его связаться с этими самыми шишками.

— Максу Готфриду?

— Чистая работа, лейтенант, — похвалил Леви. Он уже снова улыбался. — Мне всегда нравились люди, которые заранее знают ответы на свои вопросы. Они работают, имея под ногами твердую почву.

— Несколько позже вы ещё два раза звонили Готфриду, — продолжал гнуть свою линию Кривич.

— Верно. Вы же сами сказали, что у вас есть список всех вызовов отсюда.

— А не скажете зачем?

— Не думаю, что обязан отвечать на ваши вопросы, лейтенант. — Улыбка снова исчезла с лица Леви.

— В настоящий момент не обязаны. Выходит, у вас есть веская причина не отвечать?

Давид Леви внезапно расхохотался:

— Ловко, лейтенант. В находчивости вам не откажешь. Нет, особых причин не имеется, просто я не люблю, когда на меня наседают. Вы не были здесь сегодня утром. Вы не знаете Кэролайн Стилвелл. Но вы должны понять, все мы в шоке. Зверские убийства в таком месте, как это, случаются не каждый день, верно? Что вам вообще известно обо мне, лейтенант?

— То же, что и всем, — сказал Кривич. — Финансовый колосс и тому подобное.

— Если вам приходилось сталкиваться с миром финансов, лейтенант, вы должны знать, что это мир очень сложных структур и тончайших маневров. Какой-нибудь пустяк, мелкий камешек, сорвавшийся с вершины горы, может нарушить точнейший баланс и вызвать страшный обвал, погубив результаты многолетних трудов.

— Этакая сущая безделица, — заметил Квайст. — Какой-нибудь маленький пустячок вроде убийства.

Давид Леви мельком взглянул на него, и в этом взгляде проскользнуло почти неприкрытое презрение.

— Да, — подтвердил он, — какая-нибудь сущая ерунда вроде убийства. Кэролайн Стилвелл была очень красивой и весьма обаятельной женщиной. Я просто потрясен тем, что с ней произошло. Я сильно опечален за Марка и глубоко ему сочувствую. Но я также несу ответственность за стоящий за моей спиной финансовый Монблан, джентльмены, и не могу допустить его обвала. Если мое имя окажется, пусть косвенно, связанным с делом об убийстве, вся эта громада может обрушиться на наши головы. У меня не было возможности ни уехать, ни управлять отсюда текущими делами. Поэтому я временно поручил заниматься ими квалифицированному человеку, которому безусловно доверяю — моему адвокату. Я звонил ему, как только у меня появлялись какие-то новые соображения. Вы удовлетворены?

— Почти. Доктору Франклу звонили тоже вы?

— Кто такой доктор Франки? — Лицо Давида Леви как-то сразу сделалось пустым и невыразительным.

— Вы задали вопрос, который спустя минуту задал бы я, — сказал Кривич и повернулся к Беатрис Лоример.

— Не знаю никакого доктора Франкла, — пожала плечами Беатрис.

— Он довольно известный психиатр и психоаналитик.

— Масло масляное, — сказал Леви.

Кривич заглянул в свой блокнот.

— Кто-либо из вас слышал, как Джадвин утром звонил Квайсту? — задал он следующий вопрос.

Давид Леви задумчиво склонил голову набок, словно пытаясь что-то припомнить.

— Мы предоставили в распоряжение капитана Джадвина нашу библиотеку, — сказала Беатрис Лоример. — Если разговор предстоял конфиденциальный, то капитан скорее всего звонил оттуда.

— Наверное, здесь есть параллельные аппараты, с которых этот разговор можно было прослушать? — полуутвердительно спросил Кривич.

— Есть. Причем не меньше полудюжины, — подтвердила миссис Лоример. — Кроме того, есть ещё одна линия, совершенно независимая. Другой кабель, другой номер. Аппарат стоит в рабочем кабинете Марка. В телефонных справочниках этот номер не значится.

Кривич нахмурился. Выходит, он не всё предусмотрел. Надо было проверить вызовы и по второй линии, Но кто мог знать?

— Миссис Лоример, — попросил он, — не могли бы вы предоставить мне список слуг, работающих здесь? Шоферы, садовники и так далее.

— Конечно.

— Буду весьма обязан. А теперь, — Кривич снова заглянул в свой блокнот, — я хотел бы увидеть мистера Марка Стилвелла, мистера Джерри Стилвелла, мистера Патрика Гранта и миссис Давид Хайм Леви.

— Сожалею, но Марк и Пат Грант отправились в похоронное бюро, чтобы сделать соответствующие распоряжения, — сказала Беатрис. — Джерри, наверно, можно сейчас найти в его студии в дальнем конце сада.

— Что касается миссис Леви, она не в состоянии ни с кем разговаривать, — решительно заявил Давид Леви. — Когда нашли Кэролайн, с Марсией случился тяжелый истерический шок. Мы вызвали здешнего врача, который ввел ей сильное успокоительное и прислал для ухода медсестру.

— Местный врач? Как его имя?

— Доктор Табор, — сказала Беатрис Лоример, — мы едва знаем его. Здесь обычно никто не болеет. — Она попыталась засмеяться, но смех прозвучал как-то неестественно.

— Я остался здесь только потому, — пояснил Давид Леви, — что меня серьезно беспокоит состояние моей жены. На самом деле мне давно следовало быть в своем офисе.

— Хорошо, — вздохнул Кривич, — в таком случае мне прямо сейчас нужен список слуг, миссис Лоример. В первую очередь я хотел бы поговорить с шофером и главным садовником.

Гараж, находившийся позади загородного дома Стилвеллов, иному мог бы показаться сказочным дворцом. Внутри свободно разместились пять легковых автомашин, рядом была ремонтная площадка, оборудованная многочисленными станками и приспособлениями, включая подъемник, позволявший проводить сервисное обслуживание, как говорится, не отходя от кассы. На втором этаже находилось большое, почти роскошное жилое помещение, где обитал Лакинс, шофер Стилвеллов. Первым, на что обратил внимание Квайст, оказалась бензоколонка, расположенная в двух шагах от гаража.

Лакинс, одетый в непромокаемый комбинезон, находился внизу. Он мыл и без того чистый, даже лоснящийся новенький «порше». Лакинс, темнокожий молодой парень, оказался большим любителем поболтать, вернее, посплетничать. Он не выглядел человеком, которому есть что скрывать. Два последовавших почти друг за другом убийства мало взволновали его. Во всяком случае, так казалось.

— Насилие очень скверная штука, — сказал он, — но довольно обычная в этом мире. Если идешь поздно вечером по пустынной улице, никогда не можешь быть уверенным, что доберешься до конца.

Лакинс служил у Стилвеллов уже пять лет. Он был доволен своей работой. В его обязанности входило содержать в должном порядке пять машин, возить Кэролайн Стилвелл и Беатрис Лоример куда потребуется, выполнять необременительные мелкие поручения.

Марк Стилвелл и Патрик Грант предпочитали водить свои машины сами. «Порше», который сейчас мыл Лакинс, принадлежал Патрику Гранту. Марк пользовался «корветом» с откидным верхом, который они с Грантом использовали для поездок в город. Следить за тем, чтобы машины всегда были заправлены, также входило в круг обязанностей Лакинса.

— Вчерашний вечер, — буркнул Кривич. Это был вопрос.

— Можно сказать, вчера вечером у меня был выходной, — ответил шофер. — Прием. Во мне не нуждались. И я пригласил, хм, гостя. Хорошенькую куколку. Так что я не спал, вы же понимаете. — На лице Лакинса появилась ослепительная белозубая улыбка. — Как и мистер Квайст, я не спал. Сожалею, мистер Квайст, но мы видели, как вы со своей подружкой шли к бассейну, как снимали у столика халаты.

— Откуда вы с вашей гостьей смотрели? — спросил Кривич.

Лакинс махнул рукой в сторону второго этажа над гаражом.

— Там есть застекленная лоджия, — ответил он. — Мы с моей малышкой сидели там, потягивали коктейли и любовались полной луной. Оттуда мы видели, как мистер Квайст с мисс Мортон выходят из дома, идут через лужайку и раздеваются у бассейна. Здорово!

— И долго вы там сидели?

— Не очень. Я не люблю слишком долго целоваться и болтать попусту. — Широкая улыбка Лакинса свидетельствовала об обратном. — Мы выпили по нескольку коктейлей, слегка разгорячились, и моя подружка наконец уступила мне. Остаток вечера прошел великолепно. Мы как раз сделали небольшой перерыв, когда мне показалось, что снаружи доносятся какие-то подозрительные звуки.

— Когда это было?

— Минут в двадцать второго. Как раз в тот момент моя куколка взглянула на настенные часы и сказала, что должна отправляться домой. — Лакинс слегка запнулся, как бы не зная, продолжать или нет, потом докончил: — А ещё я знаю время потому, что чуть позже услышал, как Томми Бэйн отъезжает от дома на своей машине.

— Значит, послышались звуки. На что они были похожи? — спросил Кривич.

— Шуршало в кустах. Может, подумал я, кто-то присматривается, как бы стащить что-нибудь из гаража. В гараже ведь немало ценных вещей. Но может быть, просто в кустах страстно обнималась парочка, не знаю. Так или иначе, но я встал с кровати и подошел к окну посмотреть, в чем дело. Несколько секунд спустя к окну подошла моя подружка. Мы некоторое время вглядывались в темноту, вслушивались. Но не заметили никого и ничего.

Чуть погодя из дома вышли мистер Квайст с мисс Мортон. Они пересекли лужайку, оставили свои халаты на плетеных креслах и начали купаться…

— А тебе не пришло в голову, что звуки, которые ты слышал, могли быть звуками борьбы? Убийца нападал, миссис Стилвелл сопротивлялась?

— Черт возьми, нет! Мы и подумать не могли, что произойдет что-либо подобное! Мы уже снова были в кровати, когда услыхали вой полицейской сирены. Моя куколка похватала свои вещички и быстренько испарилась. Её машина была припаркована у служебного въезда, у других ворот. Не думаю, чтобы её кто-нибудь заметил.

— Мне придется поговорить с ней. Пусть подтвердит твою историю, — сказал Кривич.

— Бога ради, не делайте этого, лейтенант! К чему втягивать девочку в такую историю? Поймите, у неё есть муж! И поверьте, она не сможет ничего добавить к моим словам.

— Посмотрим, — пробурчал Кривич. — Что ты делал после того, как твоя подружка улетучилась?

— Ничего. Если хочешь жить спокойно, держись подальше от полицейских, когда понадобится, они вызовут тебя сами, вот мой девиз.

— Значит, следующие два часа, пока продолжалась суета с Топотуном и его машиной, ты проторчал здесь?

— Одевшись, я спустился вниз, вышел и всё время был около гаража. Меня не надо было искать, я ни от кого не прятался. Но моей скромной персоной никто так и не поинтересовался.

— Но если ты всё время находился рядом с гаражом, тогда бензоколонка постоянно была в поле твоего зрения, — быстро сказал Кривич.

— Конечно.

— И ты видел, кто брал бензин?

На лице Лакинса отразилось неподдельное недоумение:

— Никто. Ни вечером, ни ночью, ни утром. Колонкой никто не пользовался, иначе я бы обязательно услышал.

— Даже в тот момент, когда ты у себя наверху был особенно… м-м-м… ну, скажем, активен? — спросил Кривич.

— Колонка оборудована электрическим бензонасосом, — улыбнувшись, ответил Лакинс, — который, отмерив очередной галлон горючего, чертовски громко звякает.

Ну прямо как на настоящей автозаправочной станции.

— Кроме гаража здесь можно где-нибудь найти бензин?

— В подсобке у садовника. Он держит там газонокосилки и прочую мелкую садовую технику. Обычно он заправляет все свои механизмы здесь, но в подсобке стоят на всякий случай две десятигаллонные канистры. — Лакинс повернул голову: — А вот и хозяин вернулся из города.

У ворот гаража остановился серый «корвет», за рулем которого сидел Патрик Грант. Ссутулившийся на переднем сиденье Марк Стилвелл, кажется, не осознавал, что они уже приехали, пока Грант не тронул его за плечо. На обоих были черные очки.

Марк с трудом выбрался из машины. За каких-то несколько часов он сильно осунулся.

— Джулиан! Ты вернулся, — сказал он. — Почему?

Квайст представил Кривича и рассказал о гибели Джадвина.

Когда он закончил, Марк оперся о переднее крыло «корвета» и наклонился над ним с таким видом, будто его вот-вот стошнит.

Грант слушал напряженно; такой усталости, как в Стилвелле, в нем не чувствовалось.

— Лучше пойти в дом, — сказал он. — Леви уже знает?

— Знает.

— Плохи его дела. Его и наши. Пойдут сплетни, которые могут нам сильно помешать, — пробормотал Грант себе под нос. — Идем, Марк, надо сделать несколько срочных звонков. — И он сделал несколько шагов по направлению к дому.

— Минутку, мистер Грант, — остановил его Кривич. — У меня к вам вопрос. Мистер Стилвелл или вы, кто-нибудь из вас слышал, как Джадвин сегодня утром звонил в офис Квайста?

— Нет, — отрицательно покачал головой Грант. — Мы оба находились в кабинете Марка, а телефоны, установленные там, подключены к другой линии.

— Как всегда, бизнес? — неожиданно взбеленился Кривич. — Поприсутствовали на вскрытии тела миссис Стилвелл, и снова бизнес, да?

— Ты сукин сын, лейтенант. Дрянной сукин сын, — всхлипнул Марк и опять наклонился над передним крылом машины.

— Интересно, как вы поведете себя, когда ваша жена окажется убитой самым зверским способом, Кривич? — спросил Грант. Его правая щека непроизвольно подергивалась. — Вам придется найти себе какое-нибудь срочное дело, чтобы не свихнуться. Не сможете найти — придумаете!

— Прекрати, Пат, — глухо сказал Марк Стилвелл и взглянул на Кривича сквозь темные очки. — Сожалею, что утратил самообладание, старина. Как вы догадываетесь, я сильно не в форме. Вся эта история с бензобаком означает… То есть теперь вы предполагаете, Топотун здесь ни при чем?

— Почти наверняка ни при чём, — твердо сказал Кривич.

Марк снова согнулся над сверкающим «корветом», а собравшийся было уходить Г рант словно примерз к месту.

— Формально, мистер Стилвелл, сейчас ведутся два расследования, — продолжил Кривич. — Полиция штата занята делом об убийстве вашей жены. Я же должен найти убийцу, застрелившего капитана Джадвина. Но эти расследования переплетаются настолько тесно, что разумно объединить их. Разговаривать с присутствовавшими в вашем доме предоставлено пока мне, а они тем временем закончат работу с Топотуном, отмоют его хорошенько и освободят.

— Будь я проклят, меня просто бесит ваше полицейское двоемыслие. — Солнечные зайчики от очков Гранта раздраженно подпрыгивали. — Бензобак, бензобак, ах, кто налил горючее в бензобак! Топотун находился там, где не должен был, не имел права находиться. Он имел при себе здоровенный тесак с подозрительными следами на лезвии. Пока никто ничего не слышал о результатах экспертизы. К алиби этого подонка невозможно относиться всерьез.

— Мы добиваемся истины и справедливости, — сказал Кривич.

— Вы добиваетесь того, чтобы в это дело оказались втянутыми Марк Стилвелл, Давид Леви, я и все остальные, кто был вчера вечером в доме. Вам очень хочется увидеть свой большой портрет в нью-йоркских газетах, да, лейтенант?

— Полегче, Пат, — попросил Марк Стилвелл, разглядывая какой-то камешек под колесом «корвета».

— Теперь вы считаете, что Кэролайн убил кто-то из присутствовавших в доме. — Грант почти кричал, в его голосе чувствовалась неподдельная злость. — Но почему?!

Если не Топотун, это вполне мог быть любой другой бродяга и вор, хотевший добыть денег на наркотики. Почему кто-то из нас? Мы любили Кэролайн! Каждый из нас любил ее, черт побери! Может быть, за исключением Леви. Они встретились с Кэролайн впервые, но именно поэтому у них не могло быть никакого мотива! Оставьте нас в покое, лейтенант, дайте нам возможность оплакать, как приличествует случаю, ушедшую в мир иной Кэролайн Стилвелл, которую мы все любили. И ищите настоящего убийцу. Из-за вашей неповоротливости он уже вполне мог оказаться за границами штата!

— Есть два вопроса, мистер Грант, — невозмутимо сказал Кривич. — Вот первый: кому понадобилось наливать горючее в бак машины Топотуна уже после того, как убитая была обнаружена, а полиция прибыла по вызову?

— Почем мне знать? — Грант всё ещё говорил на повышенных тонах. — Может быть, кто-то из патрульных хотел отогнать машину в сторону и залил в бак бензин, а когда сообразил, что сделал грубую ошибку, решил держать язык за зубами. А может, какой-нибудь подонок из «Лодочного клуба» решил, что, угнав машину, он поможет Топотуну. Это мог быть и убийца, захотевший скрыться на развалюхе, но не сумевший, например, завести мотор. Не понимаю, почему это обязательно некто желающий подставить мальчишку Топотуна.

— Из вас получится превосходный защитник обвиняемого, — сказал Кривич, — как только таковой появится.

— Кроме того, — Грант немного успокоился, — почему вы упорно связываете гибель Кэролайн Стилвелл с убийством Джадвина? Он долгие годы проработал в полиции и отправил за решетку множество людей, у которых есть все основания ненавидеть его. Кто-то из таких людей увидел его в телефонной будке, вспомнил старое и свел с ним счеты. Абсолютно никакой связи с проводимым расследованием! Случайное совпадение!

— Мой второй вопрос, — спокойно продолжил Кривич, как бы не расслышав сказанного, — такой: зачем миссис Стилвелл вышла к бассейну, уже почти полностью подготовившись ко сну? Если бы она заметила притаившегося бродягу, то позвала бы на помощь.

Если бы ей захотелось искупаться, она была бы одета иначе. Все говорит о том, что решение выйти на улицу пришло под влиянием мгновенного импульса. Вспомните шлепанцы, которые пришли в полную негодность от ночной росы.

— Вот уже несколько часов я тщетно пытаюсь найти ответ на этот вопрос. — Марк поднял голову и взглянул на Кривича. — Кэролайн всегда отличалась присутствием духа и смелостью. Но и разумом тоже. Заметь она на улице постороннего, да ещё прячущегося человека, она бы немедленно позвала меня, Пата, Шаллерта, Лакинса или кого-нибудь еще, но ни за что не вышла бы к бассейну одна.

— Шлепанцы исключают возможность того, что ваша жена просто вышла прогуляться по саду, — сказал Кривич, — они совершенно перепачканы, и она знала, что так будет. Нет купального костюма; вообще она была едва одета. А значит, Кэролайн увидела кого-то или что-то и опрометью бросилась туда, где её потом убили. У неё не оказалось времени одеться.

— Может быть, она увидела кого-то попавшего в беду? — предположил Марк. — Человека или домашнее животное? У нас две комнатные собачки и несколько кошек. Если бы с ними что-нибудь случилось, Кэролайн обязательно поспешила бы на помощь.

Весьма разумное объяснение, подумал Квайст. Может быть, она действительно бросилась выручать попавшее в беду животное и по чистой случайности наткнулась на кровожадного убийцу? В таком случае кого ждал у бассейна этот мерзавец?

Горе, испытываемое Марком, не вызывало сомнений, но реакция остальных продолжала злить Квайста. Давид Леви беспокоился только за свой финансовый Монблан; Беатрис Лоример заботило спокойствие живущих в доме, а в первую очередь — собственное; Грант ни в какую не желал сотрудничать с полицией; Лакинса больше всего тревожило, что его замужней подружке не удастся остаться в стороне, и так далее. Кэролайн попросту оказалась забытой. Та самая Кэролайн, чье тело лежало сейчас на столе, пока нож патологоанатома заканчивал дело, начатое преступником. Квайст вдруг понял, что подозревает почти каждого из присутствовавших в доме; подозревает, что власть денег может избавить преступника от ответственности. Убийство Джадвина — простое совпадение? Нет, Квайст не мог с этим согласиться. Джадвин был толковым, честным, преданным делу копом.

И он, со своей нелюбовью к неувязкам, представлял для кого-то серьезную угрозу. Он начал связывать концы, и его остановили.

— Мне придется, — сказал Кривич, — задать вопрос, который причинит вам боль, мистер Стилвелл. Предположим, ваша жена увидела, как одна из собак запуталась ошейником в ветках живой изгороди. Она поспешила вниз, чтобы освободить животное, и столкнулась лицом к лицу с убийцей, с человеком, в руках которого оказался нож. Чтобы не дать вашей жене поднять тревогу, он ударил её этим ножом раз или два.

— О Боже, — прошептал Марк Стилвелл.

— Но потом! Потом он зачем-то срывает халат, срывает бюстгальтер и принимается методично кромсать мертвое тело!

— Вам что, нравится смаковать такие подробности? — почти с ненавистью спросил Грант.

— Нет, не нравится, — ответил Кривич, — но именно они подводят нас к одному из двух возможных выводов: либо здесь орудовал сумасшедший, маньяк, либо…

— Конечно, это был маньяк, — безапелляционно сказал Грант, — какой-нибудь накачавшийся наркотиками дегенерат, чудовище в образе человеческом.

— …либо это сделал человек, ненавидевший миссис Стилвелл настолько сильно, что простого убийства ему показалось недостаточно. Вам ничего не приходит в голову, мистер Стилвелл?

— Нет, что вы! — ответил Марк, продолжавший опираться на крыло машины.

— Может быть, мужчина, которого она отвергла? Или, наоборот, женщина, у которой она отбила мужчину, — продолжал спокойно и методично спрашивать Кривич.

— Да вы просто скотина! — прошипел Грант и сделал шаг в сторону лейтенанта. — Я прикажу немедленно вышвырнуть вас вон!

— Убедительно советую вам, мистер Грант, не предпринимать такой попытки, — не повышая голоса, сказал Кривич. — Сожалею, что мне приходится задавать подобные вопросы, мистер Стилвелл. Но лучше выяснить ответы на них здесь, в присутствии ваших друзей, чем проходить мучительную процедуру формального допроса в полиции. Ваша жена была очень привлекательной женщиной.

В мире театра и кино, где на многие вещи смотрят иначе, её наверняка окружало множество поклонников. Может быть, в её прошлом был кто-то?

Медленно, очень медленно Марк выпрямился и посмотрел в лицо Кривичу.

— Я понимаю, лейтенант, — сказал он, — человек, не знавший Кэролайн, вправе задать такой вопрос. Я также понимаю ваше положение. Вы делаете работу, которую обязаны делать. Поэтому я отвечу вам. Мы с Кэролайн женаты шесть лет. Точнее, шестая годовщина должна была отмечаться в следующем месяце. До нашей свадьбы она снималась на протяжении почти десяти лет. Когда мы встретились, ей как раз стукнуло тридцать и она была довольно известной кинозвездой. Она знала в Голливуде всех, почти со всеми работала и общалась с очень многими вне работы. И я знаю, что мир киноискусства совсем не похож на мой мир. Поверите ли вы мне, если я скажу, что никогда не задавал Кэролайн никаких вопросов о том времени, когда мы были незнакомы?

— Я слушаю вас очень внимательно, — сказал Кривич.

— Мы встретились в Акапулько. Я был на побережье по делам и проводил уик-энд у одного моего коллеги. Там я увидел Кэролайн и влюбился в неё с первого взгляда. Через два дня я сделал ей формальное предложение, она ответила согласием, пожертвовав карьерой, навсегда порвав с миром кино, — голос Марка сорвался, — чтобы стать моей. Мы поженились спустя несколько дней, в Калифорнии. Это был самый необдуманный, самый решительный поступок в моей жизни, но мне никогда не приходилось о нем сожалеть. Мы безумно любили друг друга, лейтенант, и стремились друг друга узнать. Но существуют неписаные правила. Я никогда не спрашивал её о прежней жизни — разве что она сама рассказывала мне какую-нибудь сплетню или анекдот; Кэролайн тоже никогда не задавала вопросов о моем прошлом. Мы оба как бы начали жизнь заново, и это связало нас сильнее, чем я мог надеяться. — Марк запнулся.

— Говорите, я слушаю, — снова сказал Кривич.

— Если бы мои дела не съедали такую уйму времени… — продолжал Марк. — Но Кэролайн никогда не жаловалась. Когда я просил, она сопровождала меня: Европа, Южная Америка, Ближний Восток. Если не было возможности взять её с собой, она оставалась дома.

У меня и в мыслях никогда не было не доверять ей. Кэролайн не ходила без меня ни на какие приемы и никогда не устраивала приемы в мое отсутствие. Вы правы, когда мы бывали на людях, мужчины всегда окружали её вниманием, но мне и в голову не приходило ревновать; чувство, которое я в подобных случаях испытывал, правильнее назвать гордостью за мою жену.

Да, подумал Квайст, сказано гораздо лучше, чем я мог ожидать от Марка. Наверно, трагедия пробила брешь в броне его эгоизма. Во всяком случае, привязанность Кэролайн к мужу стала для Джулиана более понятной.

— Вот последний пример отношения Кэролайн ко мне, лейтенант, — сказал Марк. — Нынешний злосчастный прием имел свою подоплеку. По просьбе одной из своих клиенток, Мэрилин Мартин, Джулиан Квайст сделал моей жене деловое предложение. Мисс Мартин — модельер женской одежды, и она была готова уплатить Кэролайн десять тысяч, если моя жена согласится в течение полугода появляться в общественных местах в платьях, изготовленных в мастерских Мэрилин Мартин. Сперва Кэролайн отказалась, так как знала, что у меня нет ни времени, ни желания посещать все эти балы, приемы, премьеры и рауты и что мне не слишком понравится, если её будет сопровождать кто-нибудь другой. Тогда Джулиан обговорил предложение Мэрилин Мартин со мной. Я подумал, Кэролайн не помешает почаще бывать в обществе и доставит удовольствие самой заработать немного карманных денег, а сопровождать её согласился мой брат, Джерри. Это позволило бы ему тоже слегка подзаработать, а с другой стороны, гарантировало отсутствие сплетен. В конце концов, на том и порешили. Но без моего согласия Кэролайн никогда бы не приняла такое предложение.

— А где ваш брат успел побывать с миссис Стилвелл? — спросил Кривич.

— Нигде. В нынешний уик-энд должно было состояться то, что Джулиан назвал холостым прогоном. Гостей ожидалось немного. Кстати, супруги Леви появились у нас вообще чисто случайно. Кэролайн впервые надела наряды от Мэрилин Мартин, а Джулиан и сама мисс Мартин хотели пронаблюдать реакцию присутствовавших женщин. Если бы эта реакция удовлетворила мисс Мартин, моя жена, одетая соответствующим образом, вскоре стала бы появляться в обществе, в сопровождении Джерри или моем.

— Спасибо, что вы были со мной столь откровенны. — Кривич захлопнул блокнот и сунул его в карман.

Марк поднял голову и взглянул на лейтенанта. Казалось, это движение далось ему с большим трудом, настолько он был изнурен всем происшедшим.

— Вы не оставили ещё мысль о том, что кто-то из присутствовавших вчера в моем доме может… то есть мог… — У него не хватило сил закончить фразу.

— Настоящее расследование только начинается, мистер Стилвелл, — сказал Кривич. — Мы и так слишком засиделись на старте.

Квайст и Кривич нашли Джерри Стилвелла в его студии, в дальнем конце сада. Стены студии, как и стены дома Стилвеллов, были сложены из грубо обтесанного камня и почти сплошь покрыты буйно вьющимся плющом. Когда-то это, наверное, был коттедж для гостей, с кухней, несколькими комнатами и ванной, но впоследствии перегородки внутри убрали, оставив одну большую светлую комнату с громадным окном, занимавшим, как и положено для правильного освещения, всю северную стену строения. Помещение мастерской было заставлено, завалено и завешано скульптурами, картинами, литографиями; повсюду валялись разбросанные в беспорядке инструменты художника, чеканщика и скульптора.

Квайст окинул профессионально-небрежным взглядом творения Джерри Стилвелла и поразился. Вещи были не просто хороши — они были чертовски хороши. Превосходный рисунок; превосходный цвет; превосходная техника. Нет, подумал Квайст, никакой необходимости жить здесь в затворничестве, полагаясь на финансовую поддержку брата, у Джерри не было. При соответствующей помощи он мог бы добиться очень многого собственными силами.

Сам Джерри лежал в шезлонге на террасе студии, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам. Он сильно удивился, даже вздрогнул, услышав голос Квайста.

— Джулиан! — воскликнул он. — Что за черт, я думал, ты давным-давно уехал!

— Я успел съездить в Нью-Йорк и вернуться обратно, — сказал Квайст и, представив Кривича, спросил: — А разве тебе никто ничего не говорил?

— Те, из большого дома, не обращают на меня никакого внимания, — объяснил Джерри. — Теперь, когда не стало Кэролайн, никому нет до меня никакого дела.

Квайст рассказал о причине своего возвращения, о том, что произошло с Джадвином, и о том, что в невиновности Джонни Топотуна не осталось практически никаких сомнений. Выслушав его, Джерри медленно, как-то неловко выбрался из шезлонга и принялся шарить по карманам своей клетчатой спортивной куртки в поисках сигареты. Джулиан щелкнул зажигалкой и дал ему прикурить.

— Вот дрянная баба! — пробормотал Джерри, затягиваясь. Брови Квайста недоуменно поползли вверх. — Я имею в виду Беатрис, — пояснил младший Стилвелл. — Не удосужилась сообщить мне, какая чертова каша заварилась.

— Может, она думала, что тебе расскажет Марк?

— Она? Да она прекрасно знает, что я последний, кому Марк вздумает хоть что-нибудь рассказать. Кроме тех случаев, когда ему позарез требуются мои услуги. — Джерри на несколько секунд прикрыл глаза рукой. Рука дрожала. — Теперь нам всем придется нахлебаться поганого пойла.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Квайст.

— А что я могу иметь в виду, если Топотун невиновен? — Джерри убрал руку от лица и криво улыбнулся. — Мистер Стилвелл, где вы находились в момент убийства вашей невестки? Следующий вопрос будет именно таким, верно?

— Да, такого вопроса не избежать, — согласился Кривич.

— Я находился здесь, — сказал Джерри, — потому что мне обрыдло слушать песенки Томми Бэйна и смотреть, как Мириам Тэлбот прижимается к Марку своими роскошными телесами. Ей следовало бы вести себя поскромнее, не находите?

— Наверно, она пыталась сделать на этом свой маленький бизнес, — заметил Квайст.

— Она его уже давным-давно сделала, — засмеялся Джерри. — Или вы ничего не знаете? Наш честный и преданный старина Марк, рыцарь без страха и упрека, почти год развлекается со старушкой Мириам в отелях, мотелях и в её роскошных апартаментах в Нью-Йорке, стены которых, по слухам, обиты атласом.

— Любовная связь? — спросил Кривич. — Вы уверены?

— Я бы назвал это непрерывной оргией. Я молчал, молчал бы и дальше, но теперь Кэролайн нет, и мои слова не принесут ей страданий. Бедняжка Кэролайн, она не имела о происходящем ни малейшего понятия. Чувствовала себя в полнейшей безопасности и всегда посмеивалась над любовными притязаниями Мириам!

— Если это было общеизвестно, Марка должны были покрывать и другие. — Злость снова стала подниматься в душе Квайста, когда он припомнил ханжеские благочестивые речи старшего Стилвелла.

— Конечно, покрывали. Пат Грант, Беатрис, многие. Томми Бэйн вообще был душой всего дела. Когда Марк испытывал недостаток времени, он мог просто проехать или пройти три мили до коттеджа Бэйна, и дело в шляпе.

— Я думал, Мириам — девушка Бэйна, — сказал Квайст.

— Милый Джулиан, наш Томми не интересуется девочками с четырехлетнего возраста, с того самого момента, как играл в доктора с одной из них на веранде своего дома и обнаружил, что они куда менее привлекательны, чем мальчики.

— Эта Мириам, наверно, питала к миссис Стилвелл сильную неприязнь? — спросил Кривич.

— Вовсе нет. Зачем? Она спала с её мужем. Она вытряхивала из Марка столько денег, сколько ей требовалось. В душе она насмехалась над Кэролайн, испытывала чувство собственного превосходства, так зачем ей было её ненавидеть?

— И ты смотрел на всё это, ничего не предпринимая? — Квайст почувствовал, как его начинает бить нервная дрожь.

— А что я мог сделать, чёрт побери? Сломать жизнь Кэролайн? Нет, пока она не сомневалась в Марке, я не собирался ничего делать.

— Конечно, ведь иначе он снял бы тебя с довольствия! — не выдержал Квайст.

— Нет. — Джерри спокойно и твердо смотрел в глаза Джулиану. — Когда всё это обрушилось бы на Кэролайн, кто-то должен был поддержать ее. — Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Я любил ее, если хочешь знать! Теперь, небось, хочешь спросить, почему я в таком случае не рассказал ей всё и не попытал счастья?

— Считай, уже спросил.

— Да потому, что она любила только его. Потому что она простила бы его, если бы он попросил. Потому что ей на всем белом свете никто не был нужен, кроме моего разлюбезного братца! — Джерри глубоко затянулся, поперхнулся табачным дымом и замолчал.

— Вернемся к началу разговора, — сказал Кривич. — Когда вечеринка закончилась, вы вернулись к себе, так? Отсюда можно видеть, что происходит около бассейна?

— Нет.

— Вы легли спать?

— Нет.

— Почему?

— Сборища вроде этого — Мириам, виснущая на Марке, Леви, пожирающий взглядом всех женщин вокруг, за исключением собственной жены, совершенно искренне считающий, что может всех их купить, оптом и в розницу, и тому подобное — всякий раз оставляют меня в состоянии сильнейшего стресса. Мне требовалось не меньше чем полбутылки виски, чтобы заснуть. Я выпил эти полбутылки и стал обдумывать, не сжечь ли мне все свои картины… — Джерри криво улыбнулся. — А тут как раз послышалась полицейская сирена.

— Но ты не вышел к бассейну, — сказал Квайст. — Не припомню, чтобы я видел тебя там или потом, в доме.

— Я было пошел, — ответил Джерри. — Отсюда удобнее пройти через главные ворота. Сделал несколько шагов, увидел припаркованный рядом странный драндулет. Около него крутился патрульный, наверно, искал водителя. Пусть делает свою работу, подумал я, повернул обратно и лег в постель. И уснул.

— Когда же ты узнал, что произошло?

— Когда Шаллерт привел сюда Джадвина и тот стал задавать вопросы.

— Вы рассказали Джадвину то же, что и нам? — спросил Кривич.

— В общем, да. Может быть, не столь живописно. Кривич поколебался немного, потом нехотя сказал: — Джадвин застрелен сегодня утром в здании Центрального вокзала. Вскоре после того, как уехал отсюда.

Джерри с ошарашенным видом молча смотрел на лейтенанта.

— Шаллерт присутствовал при вашем разговоре? — поинтересовался Кривич.

— Нет. Он сразу ушел назад в дом.

— А тебе не хотелось пойти к Марку, выразить соболезнование, спросить, не нужна ли твоя помощь? — спросил Квайст.

— Не имел ни малейшего желания. — Голос Джерри внезапно охрип. — Меня тошнило при одной мысли, что придется наблюдать, как мой братец изображает безутешное горе. Я очень хотел бы помочь Кэролайн, но как раз ей моя помощь больше не требовалась. Джадвин сказал, что убийца пойман. Джонни Топотун. Он здорово исполнял песни в стиле кантри, я не раз слушал его в «Лодочном клубе». Трудно поверить в его причастность к убийству Кэролайн.

— Мы и не верим, — сказал Кривич.

— Тогда кто?

Кривич пропустил вопрос мимо ушей.

— У вас нет никаких предположений, зачем миссис Стилвелл вдруг понадобилось идти к бассейну? — спросил он. — Она была одета так, словно выскочила из дома второпях.

— Абсолютно никаких, — покачал головой Джерри.

Казалось, у Кривича вышли все вопросы, но вот он, будто вспомнив что-то, задал ещё один:

— Джерри, известно ли было миссис Стилвелл, что вы её любите?

Джерри смотрел на свои руки, которые всё ещё немного дрожали.

— Если она и знала об этом, то не от меня. Мне достаточно было, что она ко мне хорошо относится. Может, и знала. Кэролайн всегда была очень тонко чувствующей натурой. Она часто пыталась убедить меня устроить выставку моих работ в Нью-Йорке. Самостоятельно, без помощи Марка, на свой страх и риск.

— Почему же ты не прислушался? — спросил Квайст. — Она была права — картины чертовски хороши.

— А я убедил ее, что думаю иначе, что у меня не хватает внутренней уверенности в себе и в своих работах, а значит, ничего не получится. — Джерри взглянул на Квайста: — Понимаешь, согласись я с ней, и мне пришлось бы переезжать в Нью-Йорк, а я не хотел оставлять Кэролайн здесь одну, ведь ей в любой момент могла потребоваться помощь. — Его рот на мгновение сжался в узкую, твердую линию. — Но теперь меня тут ничто не держит.

Можешь быть уверен, ноги моей здесь больше не будет, дай только упаковать вещи.

— Без разрешения полиции отсюда никто не может уехать, — твердо заявил Кривич.

Квайст вернулся в город немногим позже четырех дня, запарковал машину и поднялся в свой офис.

В приемной Глория Чард одарила его чарующей улыбкой.

— Когда вы отсутствуете, босс, — сказала она, — сразу начинаются всяческие затруднения. Люди не хотят верить, что вас нет на месте. Они подозревают, что вы просто прячетесь от них.

— Для меня есть что-нибудь важное? — спросил Квайст.

— Ничего срочного. Какие новости там, куда вы ездили?

— А, ерунда. Куча грязного белья, но ничего существенного, — слегка раздраженно ответил Квайст и прошел в свой кабинет.

Как всегда, там находилась Конни Пармаль, ожидавшая его распоряжений, спрятав глаза за старомодными дымчатыми очками.

— По-моему, вам необходимо слегка взбодриться, — заботливо сказала она.

— В самую точку, — ворчливо согласился Квайст.

Только опустившись в кресло, он ощутил, как ноет каждая косточка в его теле. Он не спал уже почти двое суток.

Мисс Пармаль подошла к бару и налила в бокал хорошую порцию бурбона со льдом. Квайст с облегчением пригубил.

— Конни, передай, пожалуйста, Лидии, что я вернулся, — спустя мгновение сказал он.

— Она не появлялась здесь весь день, — ответила Конни, — думаю, вся эта история с убийством совершенно выбила её из колеи.

— Тогда ей ничего не известно о Джадвине?

— Нет, она должна знать, если слушала радио или смотрела телевизор. Вечерние газеты тоже дали материал.

— Позвони ей домой, хорошо, крошка? — Он вытянул из кедровой сигарницы длинную тонкую сигару и закурил.

Надо перемолвиться парой слов с Лидией и отправляться домой спать, решил Квайст. Он не хотел, не мог ни о чем больше думать. Кривич отличный парень, он всё сделает как надо и найдет ответы на все вопросы. Квайст сделал ещё глоток из бокала и закрыл глаза.

— Лидия не берет трубку, — сказала Конни.

— Попробуй позвонить ко мне, — пробормотал Джулиан. — Обычный условный сигнал.

Лидия, если бывала у него дома одна, поднимала трубку, если телефон звонил два раза, потом замолкал и звонил снова. Эта система была известна Конни. Она набрала номер, повесила трубку и снова набрала. Она ждала долго, но ответа так и не дождалась.

— Я еду домой и ложусь спать, — сказал Квайст. — Когда Лидия появится, пусть едет ко мне. Больше не могу, у меня буквально закрываются глаза.

Он взял такси, хотя до его дома было не больше шести кварталов. Войдя в комнату, залитую лучами вечернего солнца, он остановился у длинного стола, на котором стоял телефон. Если Лидия заходила в его отсутствие, она могла оставить записку под подушечкой, на которой стоял аппарат. Но там ничего не было.

Джулиан кое-как поднялся по лестнице наверх, разделся, побросав одежду в беспорядке на стулья, и прошел в ванную. Там он постоял несколько минут под горячим душем, вытерся, потом ощупью, словно слепой, добрался до своей кровати, лишь на мгновение остановившись у окна, чтобы задернуть плотные шторы. Он уснул раньше, чем его голова коснулась подушки.

Очнувшись, он сперва долго не мог понять, сколько же прошло времени. Квайст сладко потянулся и с разочарованием понял, что кроме него в постели никого нет. Тогда он повернул голову и взглянул на светящийся циферблат настенных часов. Немного за полночь. Значит, проспал не меньше шести часов.

Джулиан протянул руку, включил лампу и снова откинулся на подушку, чувствуя приятную расслабленность во всем теле. Прошедший день встал у него перед глазами: день ужаса и насилия. Затем ему пришло в голову, что Лидия не хотела беспокоить его, зная, насколько сильно он нуждался в отдыхе и сне. Джулиан снял трубку с аппарата, стоявшего рядом с кроватью, набрал номер и долго вслушивался в длинные гудки. Нахмурившись, он повесил трубку, встал с постели, накинул халат и спустился в гостиную, включив по дороге свет.

В выдвижном ящике стола, на котором стоял телефон, Квайст нашел справочник, отыскал в нем номер домашнего телефона Глории Чард и позвонил.

Секретарша подняла трубку почти сразу.

— Это я, — сказал Квайст. — Извини за столь поздний звонок.

— Вечер ещё не кончился, — ответила Глория.

— Лидия сегодня так и не зашла в офис?

— Нет, босс.

— И ничего не просила мне передать?

— Меня — нет.

— Нигде не могу её найти, — пожаловался Квайст.

— Может быть, у вас появился соперник, босс? — с надеждой в голосе предположила несравненная Глория Чард.

— Уволю без выходного пособия, — ласково ответил Квайст.

Он дал отбой и набрал домашний номер Дэна Гарвея. По голосу Дэна легко было догадаться, что он сейчас не один. Лидию он не видел и ничего о ней не слышал целый день. Выслушав его, Квайст повесил трубку и закурил сигару. Впервые за долгое время случилось так, что он не мог найти Лидию, когда та была ему нужна. Прежде днем она почти постоянно бывала в офисе, а всё свободное время они проводили вместе. В тех редких случаях, когда ей случалось проводить время как-нибудь иначе, Квайст всегда знал, с кем она и где. В конце концов, должна же она была хотя бы просто полюбопытствовать, как у него прошел день!

Джулиан поймал себя на том, что начал раздумывать о всяких случайностях и несчастьях: пьяный водитель, сбивший девушку и скрывшийся, случайный грабитель, безмозглый молодой хулиган с ножом. Приятель-психиатр однажды сказал Квайсту, что подобные домыслы служат как бы отдушиной, давая выход накопившемуся раздражению. Выходит, он подсознательно хочет, чтобы Лидия была наказана за то, что не оказалась вовремя в пределах досягаемости?

Квайст снова поднялся наверх, надел темно-голубой летний костюм и светло-голубую легкую рубашку со стоячим воротничком, после чего погрузился в лифт, и тот перенес его к выходу на улицу. Дом, где жила Лидия, находился всего в двух кварталах, которые сейчас были ярко освещены. С реки доносились пронзительные свистки и резкие гудки буксиров.

Ночной швейцар хорошо знал Квайста в лицо. Нет, он не видел Лидию с самого начала своего дежурства, с восьми вечера. Они попытались дозвониться по внутреннему телефону. Никакого ответа.

Квайст поднялся на пятый этаж и вошел в квартиру Лидии, открыв её своим ключом. Там царил образцовый порядок. Заглянув в стенной шкаф в спальне, Джулиан долго разглядывал развешанные там платья, плащи и пальто. Он никак не мог вспомнить, как же была одета Лидия, когда возвращалась домой сегодня утром. Он был всего лишь мужчиной, а потому ему трудно было сообразить, какие вещи девушка взяла перед отъездом к Стилвеллам отсюда, а какие — из его квартиры.

Вернувшись в гостиную, Квайст набросал несколько слов и положил записку рядом с телефоном: «Если не хочешь быть четвертованной, позвони мне, как только вернешься.

Любящий тебя К.».

Он вышел и как-то нерешительно закрыл за собой дверь, размышляя, не проглядел ли нечто такое, что могло бы прояснить ситуацию. Потом Джулиан представил себе, что сейчас войдет к себе, а Лидия уже ждет его там.

Он прошел два квартала, поднялся на лифте и открыл дверь в свою квартиру. Лидии там не было.

Именно в этот момент из глубин его подсознания прозвучал сигнал опасности, и Квайст впервые встревожился по-настоящему. Они с Лидией настолько любили друг друга и были настолько близки, что непредусмотренная разлука даже на несколько часов причиняла почти физическую боль обоим. Джулиан не мог представить, чтобы Лидия исчезла на целый день, не поставив его в известность, чем бы такое исчезновение ни было вызвано. Она просто не могла забыть позвонить ему. Вот почему её необъяснимо долгое отсутствие становилось пугающим.

Когда-то давно Квайст получил от Кривича номер его домашнего телефона и теперь позвонил по нему. Кривич ответил почти сразу, хотя голос его звучал сонно.

— Это Джулиан, — сказал Квайст, — мне очень жаль, что приходится беспокоить тебя ночью.

— Такова нелегкая доля большинства копов, — отмахнулся Кривич. — У тебя появилось что-то новенькое?

— Думаю, тебе известно, каковы мои отношения с мисс Мортон, — начал Квайст.

— Да, кое-что знаю. И завидую.

— Вчера утром я довез её от Стилвеллов прямо до дверей её дома и высадил там примерно в половине десятого. Потом я снова поехал к Стилвеллам, уже с тобой. За весь день Лидия ни разу не появилась в офисе. Я не получил от неё ни одной весточки с тех пор, как вернулся. Её нет дома. Она не заходила ко мне домой. Если ты действительно осведомлен о наших отношениях, ты должен согласиться: это ненормально.

— Но почему ты позвонил мне?

— Да потому, что полиция и не подумает поднимать тревогу раньше чем через день-другой. Скажут, пошла в гости к подруге или заехала к приятелю, да ещё эдак понимающе подмигнут. Вот я и подумал, что ты наверняка знаешь кого-нибудь, к кому можно обратиться, чтобы быстро проверить сведения о несчастных случаях, грабежах и так далее.

— Знаю. И сделаю. — Голос Кривича вдруг зазвучал напряженно и жестко. — Это настоящая причина, по которой ты обратился ко мне?

— А что же еще?

— А то, что твое подсознание само связало исчезновение Лидии с убийством Кэролайн Стилвелл!

— Боже мой! Лидия-то при чём?

— Быть может, хотят оказать давление на тебя, чтобы вывести из игры.

Во рту у Квайста внезапно пересохло.

— Значит, ты все-таки допускаешь… — Джулиан с трудом перевел дыхание.

— Я не собираюсь строить версии — сейчас, — резко сказал Кривич. — Сперва получу сводку по городу. Так быстро, как только смогу. Ты никуда не уйдешь из дома?

— Пока не узнаю хоть что-нибудь о Лидии — никуда.

— Если узнаешь, сразу же звони мне. На получение сводки уйдет часа два, не меньше.