Хорал

Виктория Рубидо

Она была уверена в этом. В глубине души.

Но Мэгги Джонс сказала:

– Так бывает. По разным причинам, которые невозможно предсказать, или ожидать, или узнать о них. Это может быть что-то еще. Ты не всегда знаешь, что происходит. Нужно удостовериться.

Но все же она была уверена, ведь раньше пропусков не было. До последних месяцев она была предсказуема как часы и в последнее время чувствовала себя иначе, не только из-за утренней тошноты, когда она жила дома и ощущала, еще до конца не проснувшись, как та поднимается в ней, или когда мать входила и делала только хуже, закуривая, стоя над ней в ванной, наблюдая, – но и в другие моменты, когда у нее возникало какое-то сокровенное чувство, о котором она не знала, как рассказать или как объяснить его. И было еще такое, что она ощущала усталость и готова была вот-вот расплакаться, разрыдаться безо всякой причины. Ее грудь стала слишком чувствительной, девушка замечала порой, когда ложилась спать и смотрела на соски, что те распухли и потемнели.

Но Мэгги Джонс сказала:

– Все равно нужно удостовериться.

Так что она, Мэгги Джонс, как-то вечером купила в магазине домашний тест. Они сидели на кухне. Мэгги Джонс сказала:

– Хотя бы попробуй. Будем знать наверняка.

– Думаете, стоит?

– Да, думаю, стоит.

– Как это сделать? – спросила она.

– Тут говорится, нужно держать впитывающий край под струей мочи. Держи его, пока писаешь. Затем подожди пять минут, и если обе линии в окошке покраснеют, ты беременна. Бери.

– Как, сейчас? – спросила девушка.

– Почему нет?

– Но, миссис Джонс, я не знаю. Это кажется странным. Решать все так, окончательно, когда вы рядом и знаете, что я делаю.

– Милая, – проговорила Мэгги Джонс. – Ты должна очнуться. Тебе пора очнуться.

И девушка взяла плоскую коробочку с тестом и картинкой на упаковке, на которой была изображена молодая золотоволосая женщина с выражением религиозного экстаза на лице на фоне залитого солнцем сада, кажется, с цветущими розами, хотя толком и не разглядишь; она взяла коробочку в ванную, закрыла дверь, распаковала тест и сделала, как было сказано: держала его под собой, раздвинув колени, немного мочи попало на пальцы, но сейчас это ее не заботило, а после она положила тестер на стол и ждала, размышляя: «А что, если я и впрямь беременна? Но, может, и нет: что я почувствую после всех этих недель, когда я считала себя беременной, это ведь может быть даже хуже – потерять то, на что я уже начала надеяться и слегка планировать, думать наперед? Но вдруг да?» Потом она поняла, что пора, прошло больше пяти минут, и она заглянула в окошко, и обе линии были розовыми, так что да. Она встала, взглянула на себя в зеркало. «Я же знала, что так и есть, – сказала она себе, – я это чувствовала, так почему что-то должно измениться, это уже видно по моему лицу, хотя нет, не видно, даже по глазам не скажешь».

Она открыла дверь и принесла тест на кухню, показала его Мэгги Джонс, которая тоже заглянула в окошко.

– Ну, милая, да, – сказала она. – Теперь мы знаем. Все хорошо?

– Думаю, да, – ответила девушка.

– Хорошо. Я запишу тебя к врачу.

– Неужели уже нужно?

– Лучше сделать это сразу. Нельзя быть беспечной. Тебе стоило уже сходить к нему. Ты наблюдаешься у кого-то?

– Нет.

– Когда ты в последний раз ходила к врачу? По любой причине.

– Не знаю, – сказала девушка. – Шесть или семь лет назад. Я тогда болела.

– Кто это был?

– Пожилой врач. Не помню его имя.

– Наверное, доктор Мартин.

– Но, миссис Джонс, – сказала девушка. – Разве нет женщины-врача, к которой я могла бы сходить?

– Не здесь. Не в Холте.

– Может, мне стоит поехать в другой город?

– Милая, – сказала Мэгги Джонс. – Виктория. Послушай меня. Ты сейчас здесь. Здесь и нигде больше.