Хорёк-писатель в поисках музы

Глава 9

И вот наступил следующий Вафельный день.

Как только Хорек Баджирон спустился к завтраку, Даниэлла поняла, что у него неприятности.

Она улыбнулась ему самой ослепительной улыбкой и нежно обвила его шею одной лапой (в другой была тарелка с золотистыми хрустящими вафлями).

Нос Баджирона зашевелился, втягивая теплый аромат.

Оба уселись за столик. Даниэлла пододвинула к мужу кувшинчик янтарного меда.

— Хочешь меду, любимый?

Но Баджирон лишь слабо улыбнулся в ответ.

Даниэлла тщетно пыталась прочесть по его глазам, что случилось.

— Что, всего тысяча слов?

— Я должен кое-что сказать тебе, Даниэлла...

Она молча ждала продолжения. Баджирон потупился и глубоко вздохнул.

— С романом у меня неважно, — сказал он. — Даже хуже. Я сегодня написал сотню слов. И все — неправильные.

Он поднял голову и посмотрел на Даниэллу с тоской.

— Я старался, Даниэлла! Я набросился на этот роман точно так же, как на Стайка. Но граф не стал писаться сам. Стайк пронесся сквозь меня, как сумасшедший товарный поезд. А здесь... я словно уперся в каменную стену. Нет. В мокрую губку. Ни крушения, ни грохота, ни пожара. Ничего.

Он возвел глаза к потолку, так и не притронувшись к вафле.

— «Там, где ступила лапа хорька» — это прекрасное название, Даниэлла. Просто гениальное. Надо только чуть-чуть чего-то... и тогда я наконец вздохну свободно! Я больше не буду писателем для щенков. Я стану творцом! — Баджирон перевел дыхание. — Наконец-то я стану настоящим творцом!

Он снова вздохнул.

— Да что там говорить... Все равно я понятия не имею, что происходит с графом Урбеном де Ротскитом. Имя его мне нравится. Но, видишь ли, мне не нравится он сам. Он приходит из какого-то другого мира, смотрит на меня поверх усов и шипит: «Ты не достоин писать мою историю». Он затыкает мне рот!

Голос Баджирона внезапно зазвенел угрозой, как будто строптивый граф мог его слышать:

— Если я в ближайшее же время не заставлю этого хорька сдвинуться с места, если мне еще придется корпеть над бумагой и выпрашивать у него слова... тогда клянусь, Даниэлла, с ним случится нечто очень, очень странное!

Даниэлла не знала, что сказать. «Почему моя книга стала для меня таким прекрасным приключением, а милому Баджирону его большой роман причиняет такую боль?» — подумала она. Но найти резонный ответ на этот вопрос она не успела: часы пробили тринадцать раз.

— Тебе пора бежать, — упавшим голосом промолвил Баджирон.

— Я сегодня останусь дома. Баджирон ушам своим не поверил.

— Чепуха! — воскликнул он. — Спасибо, что выслушала меня. Когда ты вернешься, у меня уже будет готова целая большая глава. И граф будет ходить по струнке при полном параде!

Но Даниэлла даже не шевельнулась.

— Я еще никогда не видела тебя таким расстроенным, Баджи. Почему ты не хочешь, чтобы я осталась? Ты бы пошел работать, а я бы попозже принесла тебе апельсинового сока, вкусного, холодненького. Наверно, мне и вправду лучше остаться.

— Нет, — возразил он. — Не нужно. Я очень рад, что ты это предложила... И, если бы все действительно было так плохо, я бы сам попросил тебя остаться. Честно, попросил бы. Но я — профессиональный писатель. Я не какая-нибудь пешка в лапах своих персонажей. Как только ты выйдешь за дверь, я призову этого месье графа к ответу!

Даниэлла улыбнулась, но не сдвинулась с места.

— Я его не обижу, Даниэлла, но я буду непреклонен. Вот увидишь. Иди на работу. А не то сидеть нам в следующую среду без вафель. Это уже будет настоящая катастрофа!

Даниэлла рассмеялась и поднялась из-за стола.

— Наконец-то! — Она наклонилась и нежно поцеловала мужа. — Вот это — голос настоящего Баджи. Никогда не сдавайся!

Она сняла сумку с крючка за дверью.

— До вечера! И не будь слишком суров к бедняжке графу!